CC BY-NC-ND
69
Е.Л. Чернова
К ИСТОРИИ ПРОТИВОСТОЯНИЯ
ПАТРИАРШЕЙ ЦЕРКВИ И ОБНОВЛЕНЧЕСТВА В МОСКВЕ (1923-1924 гг.)
В статье рассматривается, каким образом формировалось противостояние патриаршей иерархии и обновленчества в Москве после освобождения патриарха Тихона из-под ареста в июне 1923 г. В соответствии с отказом государства от «чрезмерных» мер по отношению к Церкви патриарх Тихон был допущен к исполнению обязанностей главы Церкви. Патриаршая и обновленческая Церкви были поставлены в условия конкуренции. Проанализированы основные формы и методы борьбы между собой представителей обоих течений в Русской Православной Церкви, соперничество за подчинение московских приходов.
Ключевые слова: религиозное реформаторское движение, московские обновленческие приходы, православные приходы, Московское епархиальное управление, церковный раскол ХХ в., московское обновленчество.
На XII съезде РКП (б), проходившем в Москве с 17 по 25 апреля 1923 г., было признано, что в сжатые сроки невозможно уничтожить религию в России, и предлагались более долговременные меры. Изменение тактики антирелигиозной политики было лишь временным маневром, который, по планам его авторов, должен был в итоге привести к полному искоренению религии. XII съезд РКП (б) осудил «нарочито грубые приемы», оскорбление чувств верующих в резолюции «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды».
Благодаря изменениям в религиозной политике в СССР стало возможным освобождение 26 июня 1923 г. из-под ареста патриарха Тихона. Освобождение патриарха находилось в одном ряду с другими мерами, осуществлявшимися в это время советской властью в качестве временного ослабления антирелигиозной работы. В это время патриарх обратился к Верховному суду РСФСР с известным
© Чернова Е.Л., 2014
заявлением, в котором он сообщал, что раскаивается в «проступках против государственного строя», и просил освободить его из-под стражи»1. Освобождение патриарха, конечно, могло последовать только после его согласия подписать такое письмо. В то же время и отказ государства от «чрезмерных» мер по отношению к Церкви сделал возможным его возвращение к управлению Церковью.
После возвращения патриарха к делам сложность организации антирелигиозной работы для органов государственной власти состояла в необходимости находиться в стороне от контролируемых процессов в жизни Церкви, прямо в них не участвуя. С возобновлением исполнения патриархом Тихоном обязанностей главы Церкви обновленческое Высшее церковное управление (ВЦУ), работавшее в Москве с мая 1922 г., переставало представлять собой единственный церковный руководящий центр. Перед прихожанами и духовенством возникала необходимость выбора, какой церковной власти подчиняться. Патриаршая власть в их сознании олицетворяла собой церковную каноничность, законность и многовековую традицию, в то время как обновленческая - противоречившие канонам реформы, церковный раскол и «новизну». Каким образом организаторы обновленческого движения и представители патриаршей («тихоновской») Церкви в Москве действовали в ситуации изменения государственного курса?
Патриарх работал в сотрудничестве со своим ближайшим помощником, епископом Иларионом2, получившим разрешение вернуться из архангельской ссылки3 в Москву одновременно с освобождением патриарха. Приходские священнослужители всех рангов от настоятеля храма до диакона, сами прихожане в это время писали письма патриарху Тихону и епископу Илариону с просьбами принять их под патриаршую власть. Публичное покаяние признавшего власть обновленцев духовенства, присутствовавшего при переосвящении собора Сретенского монастыря, произошло после произнесенной Иларионом проповеди. Возвращались под власть патриарха и епископы. Московский очевидец событий лета 1923 г. пишет: «...по освобождении Патриарха соблазнившиеся во время его заключения епископы, сознав свою ошибку, приходили к нему. <...> Они каялись перед Патриархом и просили принять их опять в лоно Патриаршей Церкви»4.
Обновленцы на фоне этих всенародных покаяний стремились разъяснить, что патриаршая власть по-прежнему является незаконной, а они остаются единственными, кто имеет право на церковную власть. В сентябрьском выпуске «Вестника Св. Синода» за 1923 г. предпринимается попытка обвинить патриарха в новом «раздира-
нии Хитона Христова»5. В одном из документов обновленческого Московского епархиального управления (далее - МЕУ) находится похожий по характеру обвинений патриарха текст циркуляра, адресованного благочинным г. Москвы: «Разыгравшиеся печальные церковные события, повлекшие к разрыву церковного единства, причиной коих было церковное выступление бывш[его] патриарха Тихона, <...> подлежат серьезному вниманию и разрешению. К глубочайшему сожалению духовенство снова вовлекается массой "верующих" ... в контрреволюцию.»6. Московским благочинным предлагается прибыть на Троицкое подворье «для информации и получения соответствующих указаний»7. Адресация такого текста благочинным и настоятелям приходов после освобождения патриарха свидетельствует о том, что обновленцы продолжали рассматривать их как лиц, вынужденных благодаря своему иерархическому положению взять на себя реализацию подчинения обновленцам московских приходов.
Обновленцы ориентируют свою полемику на обоснование своих преимуществ перед патриаршей Церковью. С целью удержать влияние над прихожанами в «Вестнике Св. Синода» печатались нападки как идеологического характера на патриарха, так и с явно угрожающими нотами в адрес верующих, стремившихся покинуть обновленчество.
Ситуация в Москве красноречиво описана самими обновленцами в статье под названием «Размышления после религиозного диспута» (прошедшего в Большом зале Консерватории). Обновленцы подчеркивали в его характеристике, что сторонников патриарха ждет «грозный и неумолимый суд», и звучало предупреждение, которое можно оценить и как угрозу: «зрите же: "како опасно ходите"»8.
Все московские диспуты и выступления организовывались 6-м отделением Секретного отдела ГПУ с санкции Антирелигиозной комиссии. Историк Д. Сафонов предполагает, что «право выступать на диспутах с обновленцами было предоставлено патриархом только архиепископу Илариону или его представителям»9. Со стороны обновленцев на таких диспутах выступал А.И. Введенский. Таким образом, видимо, ГПУ создавало эффект равноправия диспутирующих: Иларион был возведен патриархом в сан архиепископа, а А.И. Введенский прошел обновленческую хиротонию в сан «архиепископа Крутицкого».
Со стороны патриарха с самого начала была заявлена позиция относительно статуса обновленцев. С.В. Троицкий замечает, что государственная антирелигиозная пресса взяла на себя задачу публи-
кации заявления патриарха, содержащего оценку морального облика обновленцев. «Безбожник приводит послание Патриарха Тихона от 28 июня 1923 г., где между прочим читаем: "Обновленцы стремятся прежде всего к выгодам, чинам, наградам. Они создают себе должности и титулы, называют себя небывалыми именами митрополита всея России (еп. Антонин), архипресвитера всея России (Красотин), из викарных посвящают в архиепископы"»10. Факт публикации патриаршего текста в антирелигиозном издании связан с тем, что редакционная коллегия сочла его соответствующим линии советской прессы в отношении обновленчества, направленной на их дискредитацию.
Одновременно обновленцы предпринимали попытку стать похожими хотя бы в терминологии на патриаршую Церковь в понимании неприятия их кардинальных резких реформ мирянами. С.В. Троицкий комментирует эти изменения, принятые на съезде «Живой Церкви» в августе 1923 г.: «Не задумываясь над вопросом, насколько он компетентен перерешать постановления самого Собора 1923 г., съезд произвел радикальную реформу в направлении перекрашивания под Православную Церковь. Прежде всего он изменил самое наименование "обновленчества". Наименование "Живой Церкви" было заменено наименованием просто "Православной Российской Церкви". Созданный Собором 1923 года Высший Церковный Совет был заменен уже давно известным Русской Церкви учреждением - Св. Синодом, в состав которого вошли 12 епископов и 20 пресвитеров и мирян»11. Все эти меры принимались в попытке сохранить влияние на мирян.
Способом сохранения обновленцами власти стало и обращение к приходам: «Предоставить в 2-х недельный срок священно-церковнослужителям г. Москвы, так или иначе проявившим свое уклонение в сторону б[ывшего] патр[иарха] Тихона, возобновить каноническое общение с церковной властью. с предоставлением Московскому епархиальному Совету краткого письменного изложения обстоятельств и мотивов, побудивших их вступить на этот неправильный путь»12.
Поставленные перед необходимостью выполнить это постановление московские приходы должны были принять решение о выборе обновленческой или патриаршей власти. Чтобы не дать возможности принять с точки зрения МЕУ неправильное решение, и отводился двухнедельный срок на размышления. А письменный отчет об их результатах должен был зафиксировать принятую тем или иным приходом позицию. Последующая публикация в обновленческом журнале «разъяснения Гражданской власти о поминовении в церквах б[ывшего] Патриарха Тихона» объясняла кон-
текст предложений приходам со стороны МЕУ оценить реальность возможности безнаказанно перейти под власть патриарха13.
Тем не менее, приходы предпринимали попытки к сопротивлению власти обновленцев. Сведения о том, как обновленцы поступали в отношении таких приходов, содержатся в протоколах заседаний МЕУ. Так, в июле 1924 г. МЕУ заключило о необходимости «оздоровления» прихода храма Христа Спасителя «путем ввода в его состав новых членов»14. Приход храма Св. Николая в Дербентском в первой половине 1920-х гг. приходилось «умиротворять».
В некоторых приходах удавалось удерживать власть, но вопросы подчинения храмов после выхода из-под ареста патриарха юридически решались достаточно сложно. Органы государственной власти, осуществлявшие регистрацию приходов, начинали формировать политику сталкивания «тихоновцев» и обновленцев в борьбе за храмы. Приходские общины разделились на «тихоновские» и обновленческие. Доказательством этому служат многочисленные «церковные» дела, отложившиеся в 1920-е гг. в результате переписки Секретариата ВЦИК с местными органами советской власти. В этих делах, хранящихся в ГАРФ в фонде 1235 (Секретариат ВЦИК), множество документов, свидетельствующих о том, как центральные и местные власти «разделяли и властвовали», используя раскол.
27 апреля 1923 г. была опубликована регламентирующая порядок регистрации религиозных общин инструкция Наркомата юстиции и НКВД. Регистрация приходских советов в соответствии с данной инструкцией происходила после Поместного Собора и освобождения патриарха, т. е. совпадала по времени с массовым отказом приходов подчиняться власти ВЦУ и МЕУ. Авторы региональных исследований напрямую связывают принятие данной инструкции с началом новой политики государственной власти в отношении приходов. Характерно, в частности, высказывание Н.А. Кривовой в отношении Уфимской епархии: «27 апреля 1923 г. НКВД и НКЮ РСФСР выпустили инструкцию о порядке регистрации религиозных обществ, которая в мае - июне 1923 г. была доведена до сведения всех приходов БАССР. Результатом ее исполнения стала ожесточенная борьба за храмы»15. И в Москве данная инструкция от 27 апреля 1923 г. использовалась для разжигания между «тихоновскими» и обновленческими приходскими советами борьбы за здания храмов.
Открытая поддержка со стороны государственной власти обновленцев в борьбе за приходы значила бы проявление предпочтений среди существующих «религиозных течений», чему препятствовала атеистическая идеология. Поэтому состав направляемых приход-
скими общинами в Административный отдел Моссовета документов исключал юридическое оформление принадлежности прихода определенному религиозному течению. В Административный отдел Моссовета предоставлялись следующие документы: копии договора, протокол собрания учредителей религиозного общества, Устав религиозного общества, список учредителей, список служителей религиозного культа, список членов церковно-приходского совета. Состав документов, оформлявшихся московскими приходами, как обновленческими, так и отказавшимися от их власти, одинаков. От приходов в церковный отдел Моссовета в этот период поступали типовые заявления с просьбами о перерегистрации. Например, община, остававшаяся в подчинении обновленцев до закрытия и сноса храма, писала в 1923 г.: «Наша группа православных христиан фактически существует (ст. 4 инстр. НКЮ и НКВД от 27 апр. 1923 г.), пользуется по договору храмом Трех Святителей, у Красных ворот в Москве, в районе 44 отделения Рабоче-Крестьянской Милиции и желая этот договор сохранить на будущее время, церковный совет просит Отдел Управления зарегистрировать группу и оставить в силе наш договор»16. Подобные заявления писали и другие московские общины.
Для осуществлявших регистрацию приходов органов государственной власти было издано дополнительное разъяснение о том, как действовать в ситуации раздробленности Церкви на различные группы. Сам факт издания новой инструкции, поясняющей местным органам власти смысл назначения документа от 27 апреля 1923 г., свидетельствует о том, что и издание инструкции в апреле 1923 г. имело одну и ту же цель издания, что и «разъяснение» к ней от июня того же года. Инструкция НКВД от 19 июня 1923 г. по вопросам, связанным с проведением декрета об отделении Церкви от государства, рекомендовала в принятии решений о заключении или расторжении договоров с группами верующих о пользовании храмом и храмовым имуществом руководствоваться Декретом об отделении Церкви от государства и регулярно издаваемыми разъяснительными к нему инструкциями НКЮ и НКВД вне зависимости от того, к какому религиозному течению принадлежит данная группа (живая, древле-апостольская, трудовая и т. д.). Таким образом, последовавшие вслед за публикацией регламентирующих порядок регистрации приходов документов действия местных властей, включая и Административный отдел Моссовета, не являются случайностью: такой сценарий развития событий и предполагали авторы этих законопроектов. Очевидно, что издание инструкций от 27 апреля 1923 г., непосредственно перед Поместным Собором 1923 г. и от 19 июня, сразу после его проведения, свидетельствует
о том, что власть планировала заранее пути формирования своей политики по отношению к приходским советам после проведения Поместного Собора. Новый этап развития религии в стране должен был основываться на принципе сталкивания интересов противоборствующих групп верующих. Государственная власть юридически дистанцировалась от регулирования принадлежности религиозных групп тем или иным религиозным течениям.
Однако именно юридические инструменты приходилось использовать обновленцам при регистрации окончательно отказавшихся подчиняться им приходов. И те же инструменты применялись «тихоновскими» общинами, отстаивавшими свои приходы. Чтобы подчинить своей власти храм, обновленцы были поставлены перед необходимостью зарегистрировать вновь сформированный обновленческий приход в органах государственной регистра-ции17. Для того, чтобы его сформировать, нужно было организовать обновленческую общину из прихожан.
В процессе регистрации приходов общины верующих неизбежно ставились перед необходимостью ответа на вопрос о том, какому религиозному течению они принадлежат. Например, на «собрании группы верующих бывшего Даниловского монастыря в г. Москве по Даниловскому Камер-Коллежскому валу» от 20 июня 1923 г. член группы Н.И. Козин потребовал разъяснить присутствующим, «какой церковной организации намерена придерживаться данная группа верующих, принимая во внимание раскол, внесенный в православие образованием так называемой "Живой Церкви", "Со-даца" и других новаторских течений.»18. На собрании прихожан и духовенства здесь было принято единогласное решение о том, что община храма «никакого абсолютно отношения не имеет к новым течениям в церковной жизни»19.
Для того, чтобы сохранить в подчинении приходы, обновленцы иногда преступали и законы. В переписке с Наркоматом юстиции община верующих, верных патриарху, жалуется на незаконное отчуждение храма. В мае 1924 г. была зарегистрирована обновленческая община при Софийском храме Миусского кладбища. Верующие общины патриаршего подчинения обратились в Наркомат юстиции с ходатайством о скорейшем разрешении вопроса о возвращении им отобранного у них незаконно Софийского храма20. При регистрации собственной общины обновленцы нашли в среде мирян сторонников своей власти, что позволило им оформить религиозную общину, наделявшуюся правом пользования зданием храма в богослужебных целях. Храм при Миусском кладбище оставался в ведении обновленцев еще несколько лет.
С потерей значительного числа приходов после освобождения патриарха обновленцы были вынуждены ориентировать свои усилия на сохранение в обновленчестве наиболее значимых для них приходов. О полноправной власти над всей Московской епархией не могло быть и речи уже к окончанию лета 1923 г. К 1924 г. в Москве функционировало лишь несколько обновленческих приходов. Это приходы кладбищенских церквей, храмов Христа Спасителя, Трехсвятительского у Красных ворот, Св. Петра и Павла на Новой Басманной ул., Св. Николая в Дербеневском, Успения Божией Матери на Малой Дмитровке, Гребневской Божией Матери у Лубянской площади, а также московских часовен.
В процессе организации управления московскими приходами после Поместного Собора 1923 г. обновленцы своими действиями полностью способствовали реализации идеи о противоборстве патриаршей Церкви и обновленчества в борьбе за здания храмов. Все формы взаимоотношений патриаршей и обновленческой Церкви в Москве, включая диалоги на диспутах, равноправное использование юридических инструментов для подчинения приходов, взаимные обвинения в разрыве церковного единства, служили усугублению их противостояния. Способы противодействия их друг другу были организованы так, чтобы поставить их в равное, конкурентное положение. Вынесение их споров на суд общественности посредством диспутов делало их «ссору» инструментом антирелигиозной агитации не только среди верующих, но и среди светского общества Москвы. Режиссура выставления напоказ свободы конкуренции ставила своей задачей продемонстрировать несоответствие коммунистическому идеалу советского человека представителей и «тихоновцев», и обновленцев.
Подавляющее большинство прихожан стремилось обрести законную каноническую власть. Носителем этой власти они видели патриарха. Поэтому несмотря на то что государственная политика обеспечивала обеим церковным организациям видимость возможности равноправной конкуренции, поддержка большей части прихожан патриаршей иерархии гарантировала ей явное преимущество и с каждым годом сокращала обновленческое пространство обновленческой Москвы.
Примечания
1 Текст обращения полностью см., например: Румянцев Д. Русская православная Церковь в годы большевистских гонений 1918-1926 гг. [Электронный ресурс] // Азбука веры. URL: http://azbyka.ru/parkhomenko/knizhnaya_polka/rumiancev/
rumiancev_istoriya_russkaya_pravoslavnaya_cerkov-all.shtml (дата обращения: 12.02.2014).
2 Сразу после избрания Тихона к патриаршему служению Иларион (Троицкий) был назначен им секретарем и главным консультантом по богословским вопросам. Его хиротонию в сан епископа Верейского, викария Московской епархии, в 1920 г. возглавлял патриарх Тихон.
3 Сослан в Архангельск в июне 1922 г.
4 Москвичка. Свет России. Московские воспоминания. 1923-1927 // Летопись. Орган православной культуры. Берлин, 1937. Кн. 1. С. 55-56.
5 Вестник Св. Синода. 1923. № 1. С. 3.
6 ЦГА Москвы. Ф. 2303. Оп. 1. Д. 2. Л. 3.
7 Там же.
8 Вестник Св. Синода. 1923. № 1. С. 1.
9 Сафонов Д. Публичные диспуты святителя Илариона с обновленцами в 1923 г. [Электронный ресурс] // Православие.Ru. URL: http://www.pravoslavie.ru/ sm/5824.htm#rel9 (дата обращения: 12.02.2014).
10 Троицкий С.В. Что такое «Живая Церковь» // Обновленческий раскол (Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики) / Сост. И.В. Соловьев. М., 2002. С. 126.
11 Там же. С. 80.
12 ЦГА Москвы. Ф. 2303. Оп. 1. Д. 4. Л. 105 об.
13 Вестник Св. Синода. 1923. № 1. С. 6.
14 ЦГА Москвы. Ф. 2303. Оп. 1. Д. 10. Л. 30.
15 Кривова Н.А. Обновленческий раскол в Уфимской епархии (1922-1929 гг.) // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2008. № 60. С. 134.
16 ЦГА Москвы. Ф. 1215. Оп. 1. Д. 31. Л. 7-8.
17 Согласно Декрету ВЦИК от 19.04.1923 г. № 02814 и 4-й Инструкции НКЮ и НКВД от 19.04.1923 г., для расторжения договора с действующим при храме Приходским советом требовалось постановление Президиума Моссовета с указанием мотивов и оснований расторжения договора.
18 ЦГА Москвы. Ф. 1215. Оп. 3. Д. 30. Л. 123.
19 Там же.
20 ГА РФ. Ф. 353. Оп. 7. Д. 16. Л. 123.
