CC BY
23
4. Gusakova S.V, Kovalev I.V, Smaglij L.V i dr. Uspehi fiziologicheskih nauk, 2015, vol. 46, № 4, p. 53-73.
5. Kostjuk V.A., Potapovich A.I. Bioradikaly i bioantioksidanty [Bioradicals and bioantioxidants]. Minsk: BGU, 2004.
6. Men'shhikova E.B., Zenkov N.K., Lankin V.Z., Bondar' I.A., Trufakin V.A. Okislitel'nyj stress. Patologicheskie sostojanija i zabolevanija. [Oxidative stress. Pathological conditions and diseases] Novosibirsk: Sibirskoe universitetskoe izdatel'stvo, 2008.
7. Reutov VP., Ohotin V.E., Shuklin A.V i dr. Uspehi fiziologicheskih nauk, 2007, vol. 38, № 4, p. 39-58.
8. Manukhina E.B., Downey H.F., Mallet R.T. Exp. Biol. Med, 2006, vol. 231, p. 343-365.
9. Kalyanaraman B. Redox biology, 2013, № 1, p. 244-257.
10.LeCras T.D., McMurthy I.F. Am. J. Physiol, 2001, vol. 280, № 4, p. 1575-1582.
11. Vanin A.F. Nitric Oxide Biol. Chem, 2009, vol. 21, p. 136-149.
12. Vladimirov Ju.A., Proskurina E.V. Uspehi biologicheskoj himii. 2009. T. 49. S. 341-385.
13. Karelin V.I., Buranov S.N., Pimenov O.A. i dr. Medial', 2013, № 4, p. 46.
14.Martusevich A.K., Peretjagin S.P., Vanin A.F. Medicinskaja fizika, 2012, № 4, p. 80-86.
15.Martusevich A.K., Peretjagin S.P., Solov'eva A.G., Martusevich A.A., Plehanova A.D. Biofizika, 2016, vol. 61, № 1, p. 165-171.
16. Gries A., Bode C., Peter K. et al. Circulation, 1998, vol. 97, p. 1481-1487.
17.Kincella J.P. New England Journal, 2006, vol. 355, p. 354-364.
18.Kumar P. et al. Pediatrics. 2014, vol. 133, № 1, p. 164-170.
19. Martusevich A.K., Samodelkin A.G., Solov'eva A.G., Karimova R.G., Plekhanova A.D. Asian Journal of Biochemical andPharmacueticalResearch, 2015, vol. 5, № 2, p. 130-135.
20.Mathisen D.J., Kuo E.Y., Hahn C. et al. Ann. Thor. Surg, 1998, vol. 66, p. 1894-1902.
21.Ricciardi M.J., Knight B.P., Martinez F.J., Rubenfire M. Journal of the American College of Cardiology, 1998, vol. 32, p. 1068-1073.
22.Hall C.N., Garthwaite J. Nitric Oxide Biol. Chem, 2009, vol. 12, p. 92-103.
23.Lapitan D.G. i dr. Medicinskaja fizika, 2012, № 1, p. 61-68.
24.Lipatov K.V, Sopromadze M.A., Shehter A.B. i dr. Hirurgija, 2002, № 2, p. 41-43.
25. Shekhter A.B., Serezhenkov V.A., Rudenko T.G. et al. Nitric oxide, 2005, vol. 12, p. 210-219.
26. Martusevich A.K., Solov'eva A.G., Peretjagin S.P., Karelin VI., Selemir V.D. Bjulleten' jeksperimental'noj biologii i mediciny, 2014, vol. 158, № 7, p. 40-42.
27. Shumaev K.B., Gubkin A.A., Serezhenkov V.A. et al. Nitric Oxide Biol. Chem, 2008, vol. 18, p. 37-46.
28.van der Vliet A. et al. J. Biol. Chem, 1997, vol. 272, p. 7617-7625.
29. Martusevich A.K., Solov'eva A.G., Ashihmin S.P., Peretjagin S.P. Rossijskij fiziologicheskij zhurnal im. I.M. Sechenova, 2015, vol. 101, № 2, p. 180-188.
30. Gryglewsky R.J., Minuz P. Nitric Oxide. Basic Research and Clinical Application. Amsterdam, Berlin, Oxford, Tokyo, Washington, IOS Press, 2001.
31.Rahman I., Biswas S.K., Kode A. Eur J. Pharmacol, 2006, vol. 533, p. 222-239.
32. Young I.S., Woodside J.V., J. Clin. Pathol, 2001, vol. 54, p. 176-186.
33. Lee S., Acosta T.J., Nakagawa Y., Okuda K. J. Reprod. Dev, 2010, vol. 56, № 4, p. 454-459.
34.Mohr S., Hallak H., de Boitte A. et al. J. Biol. Chem, 1999, vol. 274, p. 9427-9430.
35. Young M.E., Radda G.K., Leigton B. Biochem. J, 1997, vol. 322, p. 223-228.
36. Tsuura Y., Shida H., Shinomura T. et al. Biochem. Biophys. Res. Commun., 1998, vol. 252, p. 34-38.
37.DeMaster E.G., Redfern B., Quast B.J., Dahlseid T., Nagasawa H.T. Alcohol, 1997, vol. 14, № 2, p. 181-189.
38. Martusevich A.K., Solov'eva A.G., Peretjagin S.P. Voprosy biologicheskoj, medicinskoj i farmacevticheskoj himii, 2014, № 11, p. 60-65.
39. Vanin A.F., Manuhina E.B., Malyshev I.Ju. i dr. Bjulleten'jeksperimental'noj biologii i mediciny, 2006, № 12, p. 626-630.
40.Efimenko N.A., Hrupkin V.I., Marahonich L.A. i dr. Voenno-medicinskij zhurnal, 2005, № 5, p. 51-54.
41. Stanley W.C., Recchia F.A., Lopaschuk G.D. Physiol. Rev, 2005, vol. 85, p. 1093-1120.
УДК 612.112.9.91
ИЗУЧЕНИЕ ВЛИЯНИЯ ГИСТАМИНА НА ИНТЕНСИВНОСТЬ ПЕРЕКИСНОГО ОКИСЛЕНИЯ ЛИПИДОВ НЕЙТРОФИЛОВ КРОВИ ЧЕЛОВЕКА, ПОДВЕРГНУТЫХ ТЕМПЕРАТУРНОМУ ВОЗДЕЙСТВИЮ (IN VITRO)
1Худяков А.Н., 2Патурова И.Г., 1Соломина О.Н., 'Зайцева О.О., 'Безмельцева О.О., 'Ковалькова М.И., 'Полежаева Т.В., 3Ветошкин К.А.
'ФГБУН Институт физиологии Коми научного центра Уральского отделения РАН, Сыктывкар, Россия (167982, Республика Коми, г. Сыктывкар, ГСП-2, ул. Первомайская, 50), e-mail: [email protected] 2ФГБОУ ВО Кировский государственный медицинский университет Минздрава России, Киров, Россия (610027, г. Киров, ул. К. Маркса, 112), e-mail: [email protected]
3ФГБУН «Кировский НИИ гематологии и переливания крови ФМБА России», Киров, Россия (610027, г. Киров, ул. Красноармейская, 72), e-mail: [email protected].
STUDY OF HISTAMINE EFFECT ON THE INTENSITY OF LIPID PEROXIDATION IN HUMAN BLOOD NEUTROPHILS AFTER BEING EFFECTED BY TEMPERATURE (IN VITRO)
1Khudyakov A.N., 2Paturova I.G., 'Solomina O.N., 1Zaitseva O.O., 1Bezmeltseva O.O., 'Kovalkova M.I., 'Polezhaeva T.V, 3Vetoshkin K.A.
'Physiology Institute of Komi Scientific Center affiliated to the Ural Branch of the RAS, Syktyvkar, Russia (167982, Komi Republic, Syktyvkar, Pervomayskaya Street, 50), e-mail: [email protected]
2Kirov State Medical University, Kirov, Russia (610027, Kirov, K. Marx Street, 112), e-mail: [email protected] 3Kirov research Institute of Hematology and Blood Transfusion of the Federal Medical and Biological Agency of Russia, Kirov, Russia (610027, Kirov, Krasnoarmeyskaya Street, 72), e-mail: [email protected].
Характер и масштабы производства активированных форм кислорода (АФК) нейтрофилами в ответ на различные стимулы являются предметом обширных исследований. Модуляция функции нейтрофилов гистамином применима к различным моделям заболеваний.
С помощью хемилюминесцентного метода изучено влияние гистамина (10-2 - 10-5 моль/л) на степень активации НАДФН-оксидазы мембран нейтрофилов периферической крови человека, в том числе после температурного воздействия (+45°С, +2°С, -2°С). Показано, что чувствительность нейтрофилов к гистамину повышается после экспозиции клеток при +2°С или +45°С. Возможность температурной модуляции активности НАДФН-оксидазы нейтрофилов через рецепторы к гистамину может стать новым путем управления механизмами иммунитета в условиях in vitro.
Ключевые слова: нейтрофилы, радикальная активность, НАДФН-оксидаза, гистамин, охлаждение до -2°С, экспозиция при +45°С, экспозиция при +2°С.
The amount of ROS produced by neutrophils and nature of their production in response to various stimuli are the subject of extensive research. Modulation of neutrophil function by histamine is applicable to various disease models.
Effect of histamine (10-2 - 10-5 mol/l) on the degree of activation of neutrophil NADPH oxidase blood membranes (including after exposure to temperature +45°C, +2°C and -2°C) has been studied by using chemiluminescence method. It has been shown that thermal effects increases the indicators of lipid peroxidation and antioxidant activity level of neutrophils. The ability of temperature modulation of the activity of neutrophil NADPH-oxidase by histamine receptors can become a new way to control immune mechanisms in vitro.
Key words: neutrophils, radical activity of NADPH-oxidase, histamine, cooled to -2°C, exposure at +45°C, exposure at +2°C.
Введение
Являясь основным медиатором воспалительного процесса в организме, гистамин участвует в регуляции центральных звеньев воспаления - функционального состояния нейтрофилов и интенсивности процессов пе-рекисного окисления липидов (ПОЛ). Взаимодействуя со специфическими рецепторами на мембранах нейтро-филов, увеличивая или снижая таким образом функциональную активность клеток, гистамин способен участвовать в регуляции уровня активных кислородных метаболитов в крови [14]. Эффекты гистамина опосредованы четырьмя типами рецепторов, сопряженных с G-белком (GPCRs, или G-protein-coupled receptors), три из которых (Hj-, H2- и H4-) экспрессированы на иммунных клетках, в том числе нейтрофилах [2].
Основная масса существующих исследований посвящена изучению влияния Н^ и Н2-рецепторов гистамина на иммунные реакции [1, 3, 6, 7]. Обусловлено это более ранними сроками обнаружения данных популяций рецепторов на клетках и, как следствие, большим количеством действующих фармакологических способов воздействия. Гистамин может вызывать сложную сеть межклеточных взаимодействий за счет четырех особых рецепторов (Hj-H4) по причине наличия специфических внутриклеточных сайтов связывания (скорее всего, члены семейства цитохро-ма Р450), а также мембранного переносчика - транспортера органических катионов [8]. Пути взаимодей-
ствия между различными клетками зависят от стадии дифференцировки или активации клеток-мишеней, что добавляет дополнительную степень сложности в системе. По этой причине опубликованные данные зачастую противоречивы и варьируются в зависимости от конкретного типа клеток или отклика реакции и используемых экспериментальных подходов. Многими работами доказывается, что как гистамин, так и его природные и синтетические аналоги оказывают супрессорное воздействие на исследуемые клетки, в частности, выявлено ингибирующее влияние гиста-мина и гистаминоподобных веществ на продукцию реактивных форм кислорода и на окислительные ферменты клеток [5]. Однако встречаются и прямо противоположные результаты исследований как на клетках животных, так и на нейтрофилах человека. Так, выявлено, что в низких концентрациях (~10-6 моль/л) при взаимодействии с ^-рецепторами на мембране нейтрофилов гистамин вызывает респираторный взрыв, сопровождающийся выбросом в кровь активных форм кислорода (АФК), инициирующих пере-кисное окисление липидов (ПОЛ). В более высоких концентрациях (~10-5 моль/л) этот биогенный амин через Н2-рецепторы снижает хемилюминесцентный (ХЛ) ответ нейтрофилов, а также оказывает противовоспалительное действие [16]. Следует сказать, что в настоящее время выявлено разнонаправленное влияние данных типов рецепторов гистамина на функци-
ональное состояние иммунных клеток. В частности, с помощью люцигенинзависимой хемилюминесцен-ции установлено, что через гистаминовые рецепторы реализуется не только активация НАДФН-оксидазы, но и снижение активности миелопероксидазы [14].
Многими исследователями отмечалось, что эффект гистамина на нейтрофилы и прочие иммунные клетки не может быть обусловлен лишь присутствием Hj- и Н2-рецепторов, обосновывая это тем, что их количество в абсолютном значении и для данных клеток невелико. В связи с этим долгое время исследовались дополнительные источники влияния на иммунные клетки. Результатом данных работ явилось обнаружение новой популяции гиста-миновых рецепторов Н4 на клетках костного мозга и впоследствии на иммунных клетках [7]. Так, экспрессия данной популяции рецепторов фармакологически доказана на тучных клетках, эозино-филах, дендритных клетках, клетках Лангерганса, НК-клетках (натуральные киллеры), моноцитах, лимфоцитах (подсемейство Т-клеток), кератиноцитах, фибробластах и нейтрофилах [5]. Изучение влияния гистамина посредством рецепторов данного типа на физиологическую активность нейтрофилов также выявило подавляющий эффект, в частности, у нейтро-филов блокируется адгезивно-зависимая дегрануля-ция и обнаруживается антивоспалительный эффект. Это также доказывается экспериментальными данными, согласно которым гистамин заметно снижает нейтрофилию и выделение фактора некроза опухоли альфа (ФНО-а) в модели перитонита у подопытных животных [4]. Однако многие авторы связывают в одну цепь появление воспалительной активности, ее поддержание и даже усиление именно с увеличением в данной области общего количества Н4-рецепторов посредством как изменения, так и увеличения клеток, содержащих данный тип рецептора. Помимо этого отмечается иммуномодуляторная роль Н4-рецепторов в производстве цитокинов [9]. Однако экспрессия Н4-рецепторов на нейтрофилах до сих пор не является окончательно утвержденной точкой зрения. По-видимому, некоторые, если не все, из специфически наблюдаемых эффектов Н4-рецепторов гистамина в нейтрофилах могут быть опосредованы другими типами клеток. Например, Takeshita et al. [10] представили доказательства критической роли Н4-рецепторов гистамина в тучноклеточно-зависимом рекрутинге нейтрофилов. Точно так же Thurmond et al. [9] сообщили, что селективный антагонист Н4-рецептора гистамина, соединение JNJ7777120, существенно блокирует нейтрофильную инфильтрацию в модели зимозан-индуцированного перитонита мышей. Также сообщается, что эта модель тучноклеточно-зависи-мая, это предполагает, что действие этого соединения так же может быть опосредовано тучными клетками.
Несмотря на большое количество имеющихся данных, нельзя утверждать однозначно об угнетающем либо стимулирующем влиянии гистамина непосредственно на нейтрофилы как клетки неспецифической защиты организма.
Целью данной работы явилось изучение влияния гистамина на интенсивность перекисного окисления липидов нейтрофилов крови человека, подвергнутых температурному воздействию (in vitro).
Материал и методы
В качестве объекта исследования использовали лейкоциты крови человека, полученные из крови доноров-добровольцев (39±10 лет) путем цитафе-реза (2500 об/мин с охлаждением 5 минут, Sorvall, США), с их информированного согласия. Количество лейкоцитного концентрата в среднем составляло 21,0±2,0 мл. Данная трансфузионная среда с высоким содержанием лейкоцитов (27 000-32 000 в 1 мкл) имела незначительную примесь эритроцитов, тромбоцитов, стволовых клеток и плазмы.
В работе использован раствор дигидрохлорид ги-стамина (Sigma-Aldricll, Германия) в концентрациях от 10-2 до 10-5 моль/л, для приготовления которого использован раствор Хенкса стерильный (ООО «БиолоТ», СПб).
Степень активности НАДФН-оксидазы клеток оценивали с помощью метода индуцированной (перекисью водорода с сульфатом железа) хеми-люминесценции на биохемилюминометре БХЛ-07 (ЦНИЛ НГМА; «ИМБИО», Нижний Новгород). В связи с тем, что среди клеток крови основным продуцентом активных форм кислорода, обладающих бактерицидным действием, являются нейтрофилы, при оценке хемилюминесценции венозной или капиллярной крови интенсивностью свечения моноцитов и лимфоцитов пренебрегали [15].
В измерительную кювету прибора вносили 0,1 мл лейкоцитного концентрата с гистамином в изучаемой концентрации и 0,4 мл фосфатного буфера (рН=7,5), добавляли 0,4 мл 0,01 мМ раствора сульфата железа (ОАО «Спектр-Хим», г. Москва) и помещали в измерительную кювету. После чего в нее быстро вносили 0,2 мл 2% раствора перекиси водорода (ЗАО «СП Химпром», г. Самара) и регистрировали сигнал в течение 30 сек. Оценивали следующие параметры: 1тах (мВ) - максимальную интенсивность быстрой вспышки, отражающей потенциальную способность биологического объекта к свободно радикальному окислению; S (мВ*сек) -светосумму за 30 сек, отражающую содержание радикалов RO2; tg(-2a) - тангенс угла наклона кривой оси времени (характеризует максимальную крутизну спада кривой, со знаком «-»), чем выше значение показателя tg(-2a), тем выше активность ферментативных систем клеток, регулирующих содержание гидроперекисей.
Использовали следующие температуры: +45°С, +2°С и -2°С. Выбор температур, используемых в работе, обусловлен тем, что согласно данным литературы [11, 12], каждая из данных температур является для клеток пограничным по силе воздействия стресс-фактором, после действия которого клетка способна восстанавливать свою первоначальную функциональную активность. Холодовое и тепловое воздействие являются удобными экспериментальными моделями клеточного стресса. Холодовое воздействие +2°С выступает в роли стрессора, вызывает активацию резервных возможностей клеток и способствует течению ответных реакций по типу эустресса. Для нейтрофилов данное воздействие является стимулом для повышения активности их НАДФН-оксидазы. Важно отметить, что при температуре -2°С внеклеточная и внутриклеточная вода
не замерзает, метаболизм в клетках незначительно замедлен. В опытах с температурами +45°С и +2°С лейкоцитный концентрат разливали по 2 мл в микропробирки и выдерживали соответственно в течение 30 мин в термостате для микропробирок «Гном» и бытовом электрическом холодильнике «Саратов-1615М». В опытах с температурой -2°С лейкоцит-ный концентрат в пластикатной пробирке в объеме 5 мл помещали в электрический морозильник «Derby» (Дания) на -20°С. С помощью цифрового дистантного термометра «Checktemp 1» (Румыния) контролировали температуру охлаждаемой клеточной взвеси. Средняя скорость снижения температуры составляла 2,3°С/мин. Отмечалось плавное снижение температуры без выброса кристаллизационного тепла с сохранением вязкого состояния биообъекта. Общее время охлаждения составляло 9-10 мин. Сохранность клеток, подвергнутых охлаждению до -2°С, оценивали с помощью метода световой микроскопии (Nikon H550S, Япония) в пробах с раствором суправитального красителя эозина (1%), считая признаком повреждения клеточной мембраны диффузное окрашивание цитоплазмы в розовый цвет. Необходимо отметить, что данное температурное охлаждение во всех случаях не вызывало статистически значимой гибели клеток.
При статистической обработке данных вычисляли среднее арифметическое значение ± среднее квадратичное отклонение (M±5). Для выявления статистической значимости различий (p<0,05) между группами применяли непараметрический критерий Уилкоксона [13] с использованием компьютерной программы для медико-биологической статистики «BIOSTAT».
Результаты и их обсуждение
При оценке влияния гистамина в разных кон-
центрациях на скорость протекания процессов ПОЛ и антиоксидантной активности (АОА) в мембранах нейтрофилов установлено (табл.), что статистически значимое (р<0,05) изменение показателей происходит лишь при использовании концентрации 10-3 моль/л. В данном случае изменяется показатель све-тосуммы Использование других концентраций значимо не изменило хемилюминесцентный ответ лейкоцитов. Эти данные согласуются с данными литературы [14, 16]. Вероятно, в данном случае имеет место перекрестная реакция различных типов рецепторов гистамина, а также подтвержденные ранее данные [9, 10] о влиянии других популяций иммунных клеток на взаимодействие нейтрофильных лейкоцитов и гистамина.
При определении влияния различных концентраций гистамина на показатели ПОЛ-АОА лейкоцитов и при воздействии на них температуры +2°С установлено (табл.), что такой вид стрессового воздействия изменяет активность нейтрофилов лишь в опытах с высокими концентрациями гистамина (10-2 и 10-3 моль/л). Так, все показатели статистически значимо (р<0,05) увеличивались. Таким образом, можно заключить, что использование такого стрессового фактора, как температура +2°С, вызывает повышение интенсивности перекисных процессов в клетке и со-четанной с этим антиоксидантной ферментативной активности, однако лишь при высоких концентрациях добавляемого гистамина. Согласно современным данным [2] инициация ПОЛ и усиление «респираторного взрыва» происходят во многом посредством активации ^-рецепторов гистамина. Поэтому логичным будет предположить, что данная температура изменяет способность к восприятию гистамина именно посредством данной популяции гистаминовых рецепторов, значительно завышая порог восприятия концентрации гистамина.
Таблица
Влияние различных концентраций гистамина на характер ПОЛ и АОА лейкоцитов (М±6; п=9)
при действии различных температур
Исх. ЛК 10-2 10-3 10-4 10-5
Нативные лейкоциты
I (мВ) мах ' 151,9±7,3 153±17,2 167,3±10,7 163,1±11,3 152,2±11,0
S (мВхс) 1095±89,3 1227±106,6 1270±108,6* 1210±90,6 1124±101,3
tg (-2а) 29,6±2,9 26,9±6,6 31,5±2,7 32,0±3,3 29,9±3,7
при действии температуры +2°С
I (мВ) мах ' 153,2±9,4 174,2±7,6* 173±14,6* 163,5±13,4 159,8±20,9
S (мВхс) 1159±90,2 1349±107,1* 1443±175,9* 1236±89,2 1164±226,7
tg (-2а) 29,9±3,3 34,4±2,9* 31,4±2,0* 32,8±3,1 32,1±3,5
при действии температуры -2°С
I (мВ) мах ' 159,5±13,3 163,7±12,8 171,2±8,7 165,3±9,8 170,2±14,7
S (мВхс) 1143±68,5 1202±144 1222±111,8 1231±134,7 1239±200,7
tg(-2a) 33,6±1,9 32,9±2,8 34,7±1,5 33,1±2,4 34,3±4,0
при действии температуры +45°С
I (мВ) мах ' 159,0±18,1 174,5±18,3* 158,6±10,6 158,5±15,04 182±18,1*
S (мВхс) 1179±170,1 1294±198,5 1207±116,6 1172±136,2 1490±251,1*
tg(-2a) 32,2±2,2 35±3,6* 32,6±4,3 33,1±3,3 33,7±3,2
Примечание: * -сона при р<0,05.
различие с уровнем лейкоцитов статистически значимо по коэффициенту Уилкок-
При воздействии разных концентраций гиста-мина на нейтрофилы, подвергнутые кратковременному охлаждению до -2°С, статистически значимых различий показателей системы ПОЛ-АОА по сравнению с исходными данными не выявлено (табл.). Можно предположить, что при данной температуре работа всех типов гистаминовых рецепторов блокирована. Известно, что при охлаждении клеток от +37°С до 0°С и ниже происходит снижение гидрофобных взаимодействий структурных компонентов мембран и их перестройка, которая вызывает угнетение функций ферментов [11].
При определении влияния различных концентраций гистамина на показатели ПОЛ-АОА лейкоцитов, подвергнутых воздействию на них температуры +45°С, установлено (табл.), что при использовании гистамина в концентрации 10-5 моль/л наблюдается статистически значимое (р<0,05) увеличение Imax и S. Также значимое изменение показателей Imax и tg(-2a) наблюдали при использовании высокой концентрации гистамина (10-2) в сочетании с указанной температурой. Вероятно, данное гипертермическое воздействие, так же как и гипотерми-ческое (+2°С), выступает в роли стресс-фактора.
Заключение
Таким образом, показано, что чувствительность нейтрофилов к гистамину повышается после экспозиции клеток при +2°С или +45°С в течение 30 мин. Возможно, усиление хемилюминесцентных показателей нейтрофилов после температурного воздействия в большей степени обусловлено изменением чувствительности ^-рецепторов, что в свою очередь вызывает респираторный взрыв и инициирует повышение ПОЛ, лежащее в основе медиаторного действия гистамина при воспалении. Также можно предположить, что температурное воздействие блокирует работу Н2-рецепторов гистамина, отвечающих за противовоспалительное действие, свидетельством чему является отсутствие статистически значимого снижения хемилюминесцентных показателей в результатах эксперимента. Возможность температурной модуляции активности НАДФН-оксидазы ней-трофилов через рецепторы к гистамину может стать новым путем управления механизмами иммунитета в условиях in vitro.
Список литературы
1. Akamatsu H., Miyachi Y., Asada Y., Niwa Y. Effects of azelastine on neutrophil chemotaxis, phagocytosis and oxygen radical generation // Jpn J Pharmacol. 1991. Vol. 57. P. 583-589.
2. Akdis C.A., Simons F.E. Histamine receptors are hot in immune pharmacology // Eur J Pharmacol. 2006. Vol. 533. Р. 69-76.
3. Ching T.L., Koelemij J.G., Bast A. The effect of histamine on the oxidative burst of HL60 cells before and after exposure to reactive oxygen species // Inflamm Res. 1995. Vol. 44. P. 99-104.
4. Dib K., Perecko T., Jenei V., McFarlane C., Comer D., Brown V., KatebeM., Scheithauer T., Thurmond R.L., ChazotP.L., EnnisM. The histamine H4 receptor is a potent inhibitor of adhesion-dependent degranulation in human neutrophils // Journal of Leukocyte Biology. 2014. Vol. 96. Р. 411-418.
5. Fogel W.A., Lewinski A., Jochem J. Histamine in idiopathic inflammatory bowel diseases - not a standby player // Folia Med Cracov. 2005. Vol. 46. Р. 107-118.
6. Kralova J., Ciz M., Nosal R., Drabikova K.,
Lojek A. Effect of H(1)-antihistamines on the oxidative burst of rat phagocytes // Inflamm Res. 2006. Vol. 55 (1). Р. 15-16.
7. Oda T., Morikawa N., Saito Y., Masuho Y., Matsumoto S. Molecular cloning and characterization of a novel type of histamine receptor preferentially expressed in leukocytes. // J BiolChem. 2000. Vol. 275. Р. 36781-36786.
8. Schneider E., Leite-de-Moraes M., Dy M. Histamine, immune cells and autoimmunity // Adv Exp Med Biol. 2010. Vol. 709. P. 81-94.
9. ThurmondR.L., Desai P.J., DunfordP. J., Fung-Leung W.P., Hofstra C.L., Jiang W., Nguyen S., Riley J.P., Sun S., WilliamsK.N., Edwards J.P., Karlsson L. A potent and selective histamine H4 receptor antagonist with anti-inflammatory properties // J Pharmacol Exp Ther. 2004. Vol. 309. P. 404-413.
10. Takeshita K., Bacon K.B., Gantner F. Critical role of L-selectin and histamine H4 receptor in zymosan-induced neutrophil recruitment from the bone marrow: comparison with carrageenan // J. Pharmacol. Exp.Ther. 2004. Vol. 310. Р. 272-280.
11. Белоус А.М., Грищенко В.И. Криобиология. Киев: Наукова думка. 1994. 432 с.
12. Вишневская С.М. Количественно-морфологические критерии оценки перестроек хроматина лейкоцитов в норме и при экстремально повышенной температуре // Вестник Могилевского государственного университета им. А.А. Кулешова. 2009. № 4. С. 185-191.
13. Гланц С. Медико-биологическая статистика. М.: Практика. 1998. 459 с.
14. Искусных А.Ю., Башарина О.В., Артюхов В.Г., Алабовский В.В. Влияние гистамина на функциональные свойства нейтрофилов и интенсивность пероксидного окисления липидов в крови доноров // Вестник ВГУ, Серия: Химия. Биология. Фармация. 2008. № 1. С. 93-96.
15. Панасенко Л.М., Краснова Е.И., Ефремов А.В. Клиническое значение хемилюминесцентного ответа лейкоцитов крови при коклюше // Бюллетень СО РАМН. 2005. № 3. С. 44-47.
16. Спасов А.А., Черников М.В. Гистамин: рецепторы и гистаминергические вещества (обзор) // Химико-фармацевтический журнал. 2002. № 8. C. 3-15.
References
1. Akamatsu H., Miyachi Y., Asada Y., Niwa Y. Effects of azelastine on neutrophil chemotaxis, phagocytosis and oxygen radical generation. Jpn J Pharmacol, 1991. Vol. 57. P. 583-589.
2. Akdis C.A., Simons F.E. Histamine receptors are hot in immune pharmacology. Eur J Pharmacol, 2006. Vol. 533. Р. 69-76.
3. Ching T.L., Koelemij J.G., Bast A. The effect of histamine on the oxidative burst of HL60 cells before and after exposure to reactive oxygen species. Inflamm Res, 1995. Vol. 44. P. 99-104.
4. Dib K., Perecko T., Jenei V., McFarlane C., Comer D., Brown V., Katebe M., Scheithauer T., Thurmond R.L., Chazot P.L., Ennis M. The histamine H4 receptor is a potent inhibitor of adhesion-dependent degranulation in human neutrophils. Journal of Leukocyte Biology, 2014. Vol. 96. Р. 411-418.
5. Fogel W.A., Lewinski A., Jochem J. Histamine in idiopathic inflammatory bowel diseases - not a standby player. Folia Med Cracov, 2005. Vol. 46. Р. 107-118.
6. Kralova J., Ciz M., Nosal R., Drabikova K., Lojek A. Effect of H (1)-antihistamines on the oxidative burst of rat phagocytes. Inflamm Res, 2006. Vol. 55 (1). P. 15-16.
7. Oda T., Morikawa N., Saito Y., Masuho Y., Matsumoto S. Molecular cloning and characterization of a novel type of histamine receptor preferentially expressed in leukocytes. J BiolChem, 2000. Vol. 275. P. 36781-36786.
8. Schneider E., Leite-de-Moraes M., Dy M. Histamine, immune cells and autoimmunity. Adv Exp Med Biol, 2010. Vol. 709. P. 81-94.
9. Thurmond R.L., Desai P.J., Dunford P.J., Fung-Leung W.P., Hofstra C.L., Jiang W., Nguyen S., Riley J.P., Sun S., Williams K.N., Edwards J.P., Karlsson L. A potent and selective histamine H4 receptor antagonist with anti-inflammatory properties. J Pharmacol Exp Ther, 2004. Vol. 309. P. 404-413.
10. Takeshita K., Bacon K.B., Gantner F. Critical
role of L-selectin and histamine H4 receptor in zymosan-induced neutrophil recruitment from the bone marrow: comparison with carrageenan. J. Pharmacol. Exp.Ther, 2004. Vol. 310. P. 272-280.
11. Belous A.M., Grishhenko V.I. Kriobiologiya [Cryobiology]. Kiev: Naukova dumka. 1994. 432 p.
12. Vishnevskaya S.M. Vestnik Mogilevskogo gosudarstvennogo universiteta im. A.A. Kuleshova, 2009, № 4, pp. 185-191.
13. Glants S. Mediko-biologicheskaya statistika. [Biomedical statistics], Moscow: Praktika, 1998, 459 p.
14. Iskusnykh A.Yu., Basharina O.V., Artyukhov V.G., Alabovskij V.V. Vestnik VGU, Seriya: Khimiya. Biologiya. Farmatsiya., 2008, № 1, pp. 93-96.
15. Panasenko L.M., Krasnova E.I., Efremov A.V. Byulleten'SO RAMN, 2005, № 3, pp. 44-47.
16. Spasov A.A., Chernikov M.V Khimiko-farmatsevticheskij zhurnal, 2002, № 8, pp. 3-15.
УДК 616-093.3
ВЕГЕТАЦИЯ РЕДКИХ ВИДОВ БАКТЕРИЙ РОДА ESCHERICHIA НА СЛИЗИСТЫХ ОБОЛОЧКАХ ВЛАГАЛИЩА ЖЕНЩИН РЕПРОДУКТИВНОГО ВОЗРАСТА
Частоедова Е.В., Колеватых Е.П.
ФГБОУ ВО Кировский государственный медицинский университет Минздрава России, Киров, Россия (610027, г. Киров, ул. К. Маркса, 112), e-mail: [email protected]
VEGETATION RARE SPECIES OF BACTERIA OF THE GENUS ESCHERICHIA IN THE VAGINAL MUCOUS MEMBRANES OF REPRODUCTIVE AGE WOMEN
Chastoedova E.V, Kolevatykh E.P.
Kirov State Medical University, Kirov, Russia (610027, Kirov, K. Marx Street, 112), e-mail: [email protected]
В работе представлены результаты бактериологического исследования содержимого влагалища женщин репродуктивного возраста при неспецифическом вагините. Цель исследования заключалась в оценке частоты вегетации редких видов бактерий рода Escherichia на слизистых оболочках влагалища женщин при воспалительных процессах.
Проводили посев клинического материала на питательные среды Эндо, кровяной агар. Идентифицировали в биохимическом тесте фирмы API 20C (BioMerieux, Франция). Чувствительность к антибактериальным препаратам: цефалоспоринам, карбапенемам, монобактамам, пиперациллинам, азлоцилли-нам, аминогликозидам определяли диско-диффузным методом. Всего было изучено и проанализировано 149 образцов биологического материала.
В результате дифференциации установлено, что достоверно чаще изолировали из клинического материала больных по сравнению с интактными лицами E. coli inactive (16,9 и 4,5%), E. blattae (25,3 и 10,1%), E. hermanii (34,9 и 10,1%), E. fergusonii (31,3 и 13,6%), E. vulneris (36,1 и 13,6%). На кровяном агаре зону гемолиза вызывали E. coli inactive, E. blattae, также обладали высокой адгезивностью к энтероцитам in vitro, резистентностью к эшерихиозному фагу, цефалоспоринам, аминогликозидам.
Ключевые слова: бактериальный вагинит, эшерихии, идентификация, нормоценоз.
The scientific article below presents the results of bacteriological examination of vaginal content of reproductive age women with nonspecific vaginitis. The purpose of the study was to assess the frequency of vegetation with rare species of Escherichia bacteria on the vaginal mucous membranes of women with inflammatory processes. Clinical material was plated on Endo, blood agar nutrient media and identified by biochemical testing with API 20C (API bioMerieux, France). Susceptibility to antibiotics, such as: cephalosporins, carbapenems, monobactams, piperacillin, azlocillin, aminoglycosides, was tested by disc diffusion method. 149 samples of biological material were studied and analyzed.
As a result, differentiation found out that significantly more the patients' clinical material contained E. coli inactive (16,9 and 4,5%), E. blattae (25,3 and 10,1%), E. hermanii (34,9 and 10,1%), E. fergusonii (31,3 and 13,6%), E. vulneris (36,1 and 13,6%), if compared with intact persons. E. coli inactive, E. blattae gave a clear
