CC BY
62
ИСТОРИЯ
В.П. Байжухажетова
ИЗУЧЕНИЕ РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ ПРИЕНИСЕЙСКОЙ СИБИРИ В ТРУДАХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ССЫЛЬНЫХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛАXX вв.
История Сибири, политическая ссылка, русское население Сибири, научная деятельность политических ссыльных.
Громадный вклад политических ссыльных в изучение сибирского края достаточно основательно изучен в научной литературе. Различные аспекты научно-ис-следовательской деятельности политических ссыльных освещались в трудах советских историков JI.A. Ушаковой, Л.П. Рощевской, В.М. Андреева, Р.Г. Круссера,
Н.Н. Щербакова, М.Б. Шейнфельда, П.Н. Мешалкина и др. Однако тема настолько многогранна как в конкретно-историческом, так и в методологическом формате, что интерес к ней не утрачен и среди современных исследователей.
Особое место в научном наследии деятелей политической ссылки всегда занимало изучение трудовых слоев населения. Проблема народа являлась отправной точкой, определявшей идейные искания революционеров разных поколений и разных идеологических и политических позиций. Нельзя не согласиться с утверждением С. Швецова о том, что политических ссыльных в деле изучения Сибири «привлекала к себе не столько ее внешняя природа, сколько человек в его настоящем и прошлом, в его бытовом, правовом и хозяйственном отношениях...» [Швецов, 1928, с. 61]. Изучение этой проблемы в представленной статье рассматривается на материале научных трудов политических ссыльных Енисейской губернии. Политическая ссылка данного периода выдвинула ряд крупных исследователей, внесших значительный вклад в изучение русского населения Приени-сейского края, среди которых участники народнического движения (А.А. Кропоткин, Д.А. Клеменц, А.С. Уманский, П.А. Аргунов, С.Я. Елпатьевский, И.П. Белоконский, C.JL Чудновский, А.А. Макаренко, B.C. Арефьев, В.П. Арцыбушев) и социал-демократы, большевики (А.Г. Шлихтер, В.Н. Соколов, Я.М. Свердлов, В.А. Ватин, Ф.В. Ленгник, П.Н. Лепешинский).
Обращение в ссылке к теме народа отвечало основам мировоззрения участников революционного движения. Стремление разрешить все общественные вопросы для народа и через народ, быть ближе к нему, понять его насущные нужды, жизненные и духовные потребности, определяло исходные методологические установки, направленность и методы изучения проблемы. До ссылки, как правило, большая
часть революционной интеллигенции черпала знания о народе из трудов своих идеологических вождей, произведений художественной литературы, в которой народ неизменно представлялся несправедливо страдающим, угнетенным, ждущим освобождения. В ссылке столкновение с реальным, а не вымышленным народом стало для многих драматическим испытанием убеждений, избавлением от прежних социальных и политических иллюзий, но в то же время это способствовало формированию основ подлинного демократического мировоззрения.
В сферу научных интересов политических ссыльных входят следующие вопросы, связанные с изучением русского населения края: социально-экономический уклад сибирской деревни, переселенческое движение, рабочий вопрос в Сибири, проблемы формирования социально-культурного типа сибиряка и др.
Научный метод, присущий представителям политической ссылки, отличают черты глубокого реализма, стремление приблизить исследование к среде, в которой протекала жизнь народа. Изучение народной культуры политические ссыльные последовательно увязывали с практическими задачами радикального социального реформаторства, и в этом их метод отличался от научного академизма. Не случайно в научном творчестве ссыльных на первый план выступали социальные аспекты народной жизни. Особенно актуализировалось в исследовательской проблематике политических ссыльных влияние современных исторических процессов на традиционный уклад жизни русского населения в Сибири.
Для народнических авторов это было связано прежде всего с вопросом о судьбе общины. В трудах Д.А. Клеменца, C.JI. Чудновского, В.П. Арцибушева, А.А. Макаренко, B.C. Арефьева, П.А. Аргунова раскрываются факты влияния буржуазных отношений на эволюцию крестьянского землевладения, социальную структуру, хозяйственные занятия и быт крестьянского населения Енисейской губернии. Например, Д.А. Клеменц в работе «Об экономическом положении приисковых рабочих» показывает влияние золотопромышленности на постепенное изменение крестьянского хозяйства в районах, прилегающих к приискам. Народник приходит к выводу, что под влиянием золотопромышленности происходит подрыв крестьянского земледелия и традиционных промыслов, а отход крестьян на прииски неизбежно влечет за собой пролетаризацию крестьянства со всеми негативными социальными и культурными последствиями.
С именем Клеменца связано и проведение масштабного статистического обследования крестьянских хозяйств Енисейской и Иркутской губерний в 1892 г., организованного Восточносибирским отделом РГО. Непосредственное участие в обследовании принимали ссыльные народники Н.М. Астырев и А.П. Буланов. Результаты исследования были обобщены в многотомном издании «Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний» (Иркутск, 1894. Т. 4, вып. 4). Примечательно, что огромный статистический материал, характеризующий влияние капиталистических отношений на крестьянское хозяйство, собранный участниками исследования, использовал В.И. Ленин в труде «Развитие капитализма в России», над которым он работал в шушенской ссылке. Таким образом, можно говорить о своего рода научной эстафете, принятой им от народников. Конечно, Ленин как марксист давал принципиально иную интерпретацию статистического материала, полемизируя с народническими исследователями по вопросу о значении капитализма, степени его проникновения в сибирскую экономику, но довольно высоко отзывался о «Материалах» как объективном источнике для изучения социально-экономических процессов.
Другим примером преемственности между ссыльными народниками и марксистами в научном изучении социальных процессов в сибирском обществе является творчество В.П. Арцыбушева, высланного в Сибирь за участие в народническом кружке П.Г. Заичневского. Свои наблюдения о жизни сибирской деревни он обобщил в работе «Село Тасеевское Енисейской губернии Канского округа. Сельскохозяйственный обзор 1893 / 4 г.», опубликованной в «Сибирском сборнике» под названием «История одной сибирской деревни» [Арцыбушев, 1895]. Наблюдая реальные экономические и социальные процессы среди крестьянства, Арцыбушев отошел от ортодоксального народнического взгляда на общину как явление, порожденное коллективистским сознанием, которое якобы имманентно присуще российскому крестьянству. Критическая направленность некоторых выводов автора статьи в отношении общинной теории народничества с энтузиазмом была воспринята среди ссыльных марксистов как подтверждение её научной несостоятельности, от которой якобы отказываются даже её сторонники. В действительности само по себе признание факта социального расслоения среди крестьянства, выделения кулацкой верхушки не может рассматриваться как отказ от народничества и переход к марксизму, как это трактовалось в советской историографии. Арцыбушев не был исключением, в этом направлении эволюционировали взгляды подавляющего большинства ссыльных народников. Также выглядит весьма наивным и ссылка на факт знакомства Арцыбушева с «Капиталом» как доказательство его перехода на позиции марксизма. Ведь именно народникам принадлежит заслуга популяризации трудов К. Маркса еще в 1870-е гг.
В пересмотре взглядов на общину народники исходили не из теоретических посылок марксизма, а из наблюдения над реальными процессами, рассматривая общину как постоянно эволюционирующий институт. В отличие от марксистов, которые рассматривали социальное расслоение общинного крестьянства как доказательство необратимой победы капитализма над пережитками феодальных отношений (каковым они и считали общину), народники не соглашались с выводами о том, что община как форма организации общественного производства себя полностью изжила. Даже в Сибири, где общинные традиции были развиты гораздо слабее, чем в центре страны, они отмечали такой странный с точки зрения марксистской ортодоксии факт, как переход сибирских крестьян к переделам, что свидетельствовало не об ослаблении, а, наоборот, об усилении общины в регулировании земельной собственности.
О преемственности идейных установок между народниками и марксистами в научном изучении русского населения Сибири свидетельствует не только тематика исследований, в которой у тех и других преобладали разные аспекты жизни и деятельности трудовых слоев (крестьян, рабочих), но и глубинная общность их социальных позиций. Она проявлялась в самом понимании народности как выражении интересов эксплуатируемых масс в противовес господствующим классам. И эта общность вела к нивелировке острых расхождений по теоретико-методологическим вопросам, создавая предпосылки для своего рода конвергенции народнической и марксистской доктрин, результатом чего являлось преодоление идейной ортодоксии и догматики с обеих сторон. Советская историография традиционно разводила народников и социал-демократов по идейно-теоретическим позициям, упуская из виду, что они были ветвями одного ствола революционной демократии.
В сущности, и народников, и марксистов как исследователей волновали одни и те же вопросы: механизмы социальной и экономической эксплуатации трудового населения, формы народного протеста. Об этом пишет в очерке «Енисейская губер-
ния» народник C.JI. Чудновский, раскрывая картину закабаления старожильческой верхушкой крестьян переселенцев, темных поборов, с помощью которых кулацкая верхушка в союзе с местными чиновниками грабила своих же односельчан. И об этих же процессах говорят в работах социал-демократы, марксисты А.Г. Шлихтер, Я.М. Свердлов.
А.Г. Шлихтер, работая в управлении земледелия и государственных имуществ Енисейской губернии, разработал программу и провел в 1912 г. статистико-эконо-мическое обследование рыбопромысловых крестьянских хозяйств и кустарных промыслов Туруханского края. Надо сказать, что Шлихтер стал пионером в изучении крестьянского хозяйства Енисейского севера, потому что все исследования крестьянского населения, проводившиеся ранее, ограничивались лишь центральными и южными округами Енисейской губернии. Даже сам факт экспедиционного исследования, в ходе которого пришлось объехать территорию протяженностью 1234 версты и дать подворное описание 487 крестьянских хозяйств в чрезвычайно трудных условиях бездорожья, отсутствия сколько-нибудь приличного штата помощников, можно без преувеличения назвать научным подвигом. Шлихтер не только собрал и обработал статистический материал, но и дал блестящий пример научного анализа социально-экономического положения рыбопромысловых хозяйств, результаты которого были опубликованы в книге «Экономическое положение крестьян Туруханского края» (Красноярск, 1916). Он убедительно доказал, что крупный торговый капитал широко внедрился в традиционные крестьянские промыслы, подчинив их себе. Исследователь вскрывает механику закабаления рыбных промыслов торговым капиталом через снабжение населения припасами, ростовщическим кредитом и, как следствие этого, постепенную трансформацию крестьянства в наемных рабочих. Автор подчеркивает противоположность интересов трудовой части крестьян-промысловиков, с одной стороны, и представителей купеческого капитала и крестьянской верхушки, пускавшей капитал в торговые операции, - с другой.
Об аналогичных процессах в среде крестьян Туруханского края писал и Я.М. Свердлов, отбывавший здесь ссылку в 1913—1917 гг. В ряде научных очерков и газетных статей («Туруханский край», «Очерки Туруханского края», «Положение крестьян и инородцев») он раскрывает картину постепенного закабаления русского и коренного населения торговым капиталом: «Местное население пребывает в полной кабале у различных торговцев-скупщиков рыбы и пушнины. Рыцари "первоначального накопления" не брезгуют никакими средствами...» [Свердлов, 1957, с. 47]. Правда, автор отмечает, что эти процессы в силу окраинного положения Сибири сильно отставали от общероссийских, а потому хозяйство местного крестьянства еще сохраняло в значительной степени полунатуральный характер.
Об этих же процессах писал в своих трудах и ссыльный народник B.C. Арефьев. Он исследовал проникновение торгового капитала в приангарские рыбопромыслы, но, в отличие от Шлихтера, изучал не социально-экономические механизмы закабаления крестьянства, а его последствия на социально-культурном уровне. Арефьева как бытописателя интересовали не столько этнографические детали, сколько глубинные деформации в общественном быте и сознании крестьян, вызванные ростом социального неравенства и эксплуатации. Зорким взглядом этнографа и писателя он подмечал то, что не видели экономисты, социологи, оперировавшие новейшими методами научного анализа: раскол в народной среде, который определялся не доходностью крестьянского хозяйства, зависевшей от обеспеченности землей, инвентарем, скотом, а стремительно менявшейся системой социальных и
нравственных ценностей. Разрушительный, регрессивный характер этих изменений в равной степени признавали и народники, и марксисты, невзирая на различие их теоретико-методологических установок.
Общей темой в научных интересах социал-демократов и народников была тема нарождавшегося в Сибири пролетариата. При этом и те и другие рассматривали формирование пролетариата как неизбежное следствие вторжения капиталистических отношений в деревню. В статьях Д.А. Клеменца, C.JL Чудновского,
B.C. Арефьева, А.А. Макаренко, Л.П. Буланова и др. давалась характеристика правового положения рабочих, условий их труда, заработной платы.
Народнические авторы подходили к проблеме труда и капитала с точки зрения несовместимости их интересов, они априори не допускали, что предприниматель и рабочий могут строить отношения на взаимовыгодной основе. Аналогичный подход к проблеме труда и капитала как двух непримиримых начал проявлялся и в газетных публикациях ссыльных марксистов. П.Н. Лепешинский, Ф.В. Ленгник, писавшие о невероятно тяжелом положении рабочих в Сибири, приходят к выводу, что причина этого в самой природе капитализма, а поэтому капиталист никогда не пойдет на добровольные уступки.
В советской литературе всегда подчеркивались принципиальные расхождения между народниками и марксистами в вопросе об исторической роли пролетариата. Но при этом упускалась не менее важная сторона этой проблемы, заключавшаяся в том, что их объединяло: глубокая вера в революционные, творческие силы народа, как бы этот народ не назывался: пролетариатом или крестьянством. Эта фундаментальная черта революционного мировоззрения в равной степени была присуща как народникам, так и радикальным представителям российской социал-де-мократии.
И еще одна общая черта, присущая мировоззрению революционеров: деление мира на противоположные начала добра и зла, справедливости и несправедливости, эксплуататоров и эксплуатируемых. В этом проявлялось своеобразное манихейство, свойственное самой онтологической природе революционного мировоззрения. Поэтому Н.А. Бердяев мог с полным основанием заявлять о том, что вся русская революционная интеллигенция, невзирая на различия в вопросах научной теории и партийной тактики, была народнической, имея в виду культ народа как средоточие высших начал добра и справедливости, которому противостоял несправедливый мир богатства, эксплуатации и социального зла. Эти два мира в представлениях революционеров могли существовать только в борьбе между собой.
Мир народа как сосредоточение высших духовных начал особенно занимал внимание народнических авторов. В трудах Д.А. Клеменца, С.Я. Елпатьевского, А.А. Макаренко, B.C. Арефьева мы находим всестороннюю характеристику духовной жизни сибирского крестьянина, включавшую материал по религиозным обрядам, народной медицине, знаниям о природе, представлениям о социальном идеале, песенный фольклор и т. д. Своими трудами они опровергли распространенное в академической науке мнение об ущербности духовного мира сибиряка. Работа А.А. Макаренко «Сибирский народный календарь», в которой автор впервые ввел в научный оборот сведения по календарной обрядности русских крестьян Енисейской губернии, основанная на изучении фольклорных традиций, стала настоящим открытием многогранной и богатой духовной жизни сибирского крестьянства. Отмечая значение труда Макаренко, один из рецензентов сравнивал «Календарь» с «эпопеей, которая нравится своей величавостью, архаичностью и которую хочется изучать, исследовать как сокровищницу русской народной культуры» [Макаренко, 1913].
Основные выводы ученого о духовно-культурном облике сибиряка кардинально расходились с утверждениями известного сибирского историка А.П. Щапова, подчеркивавшего негативное влияние коренного населения на русских крестьян, которое вело к «осибирячиванию», то есть к утрате исконных национальных культурных традиций. Макаренко не отрицал определенного влияния коренных сибирских народностей на русское население, но считал, что оно не изменило этнический и культурный генотип, а, напротив, даже усилило русский национальный элемент. Синтез различных этнических культур, по мнению ученого, — это проявление не «расслабления, а могучего инстинкта народа», способного интегрировать элементы иной культуры.
Ссыльные революционеры не скрывали те черты народной жизни, которые шли вразрез с традиционными для раннего народничества представлениями о коллективистском альтруизме русского крестьянина. Их не шокировали собственнические инстинкты сибиряка, его стремление «быть щукою в море, чтобы караси не дремали» и другие негативные проявления его социальной и духовной жизни (суеверие, пьянство, невежество и пр.). Потому что главным уроком, вынесенным ими из непосредственного соприкосновения с народом в годы сибирской ссылки, стала укрепившаяся вера в способность народа «выйти, благодаря здоровой и талантливой натуре своей из тьмы обновленным, могучим и сильным». Она и являлась духовным и социальным стержнем идеологии революционной демократии.
Библиографический список
1. Андреев В.М. Научная деятельность ссыльных народников В Сибири // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.). Иркутск, 1979. Вып. IV. С. 42-72.
2. Арефьев В.С. О прошлом и настоящем сибирских аборигенов // Сибирский сборник. Иркутск, 1902. Вып.1.
3. Арефьев В.С. Рабочие на Сибирской железной дороге // Северный вестник. 1895. № 10.
4. Арцыбушев В.П. История одной сибирской деревни // Сибирский сборник. 1895. Вып. 1.
5. Клеменц Д.А. В Абаканской степи // Сибирская газета. 1884. 8 янв.
6. Круссер Р.Г. Из истории изучения крестьянства политическими ссыльными 70 — начала 90-х гг. XIX в. (С.Л. Чудновский) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1982. Вып. 11.
С. 73.
7. Макаренко А.А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. Восточная Сибирь, Енисейская губерния // Записки Русского географического общества по отделению этнографии / под ред. почетн. чл. И.Р.Г.О. А.С. Ермолова. Спб., 1913. Т. XXXVI.
8. Мешалкин П.Н. Единомышленники: о товарищах В.И. Ленина по сибирской ссылке. Красноярск, 1974. 215 с.
9. Свердлов Я.М. Избранные произведения М., 1957. Т. 1. 395 с.
10. Соловой А. (Буланов А.) Государственная защита приисковых рабочих // Юридический вестник. 1887. №11.
11. Федорова В.И. Изучение коренных народов Сибири в научном наследии ссыльных народников // Межэтнические связи Енисейского региона. Красноярск, 1996. С. 39-42.
12. Чудновский С.Л. Алтайская поземельная община // Северный вестник. 1888. № 10.
13. Чудновский С.Л. К вопросу о Сибирской общине // Сиб. Листок. 1891. № 28-29.
14. Швецов С.П. Культурное значение политической ссылки в Западной Сибири // Каторга и ссылка. 1928. № 3 (40).
15. ТТТейнфелъд М.Б. Историография Сибири (конец XIX- нач. XX вв.). Красноярск, 1973. 398 с.
