CC BY
101Изменения во внешнеполитическом курсе Республики Корея после прихода к власти администрации президента Пак Кын Хе
Игорь Анатольевич Толстокулаков,
д-р ист. наук, проф., заведующий Центром международных отношений и проблем безопасности ИИАЭ ДВО РАН.
Первоочередной задачей южнокорейского государства с конца первого десятилетия XXI в. провозглашается «достижение такого уровня безопасности, который гарантировал бы внутреннюю стабильность, активное участие в международном разделении труда на привычных и благоприятных для Республики Корея условиях и одновременно не допускал бы нарушения национального суверените-
1 гр U U U
та» . Такой подход к определению принципиальных основ внешней и внутренней политики отражен в концепции национальной безопасности Республики Корея, подготовленной и принятой после прихода к власти в 2008 г. консервативного руководства во главе с президентом Ли Мён Баком.
Оценивая содержание «Стратегии национальной безопасности Республики Корея», получившей наименование «Global Korea / Корея глобальная», можно прийти к выводу, что принципиальной основой текущей политики южнокорейского государства является т.н. «творческий прагматизм» (Creative Pragmatism), обоснование которому дано в специальном разделе «Принципы творческого прагматизма», выделенном во второй главе «Стратегии», названной «Внешняя политика и понимание национальной безопасности администрацией Ли Мён Ба-ка»2. Определение «прагматичный» часто используется для характеристики различных черт южнокорейского общества и государства, начиная с традиционного менталитета и общественного сознания корейцев и заканчивая их подходами к текущим политическим проблемам.
Переход власти к консерваторам в 2008 г. и их повторная победа на президентских и парламентских выборах 2012 г. только усиливают зависимость государственной политики Сеула от прагматичных подходов и взглядов, особенно на фоне резкого ухудшения межкорейских отношений в конце 2012 - первой половине 2013 г.
Для понимания текущей политики Южной Кореи нелишне разобраться в том, что же скрывается под термином «творческий прагматизм», ставшим определением политического курса консервативного руководства страны. «Стратегия национальной безопасности Республики Корея» определяет три базовых принципа «творческого прагматизма»:
1 Global Korea. The National Security Strategy of the Republic of Korea. June 2009. Seoul: Office of the President, 2009. P. 3.
2 Ibid. P. 14-16.
«(1) трезвая, реалистическая и последовательная оценка окружающей обстановки;
(2) постановка достижимых целей и разработка обоснованных планов по их достижению;
(3) обеспечение максимально возможных выгод от затраченных вложений и
- 3
усилий» .
«Стратегия» называет также три условия, необходимых для реализации политики «творческого прагматизма»:
- поддержание и упрочение национального консенсуса;
- нацеленность на достижение практических результатов;
4
- развитие международного сотрудничества .
Названные выше принципы и условия реализации политики «творческого прагматизма»5 распространяются на все направления жизнедеятельности южнокорейского государства, но особенно полно проявляются они в экономической сфере, прежде всего по проблемам внешнеэкономических связей.
Важно отметить, что при определении границ своего жизненного пространства Южная Корея выходит далеко за рамки национальной территории. И дело не только (и даже не столько) в том, что по южнокорейской конституции территорией республики провозглашается весь Корейский полуостров и прилегающие к нему острова 6. Соблюдение национальных интересов Республики Корея напрямую увязывается с поддержанием регионального равновесия во всей СевероВосточной Азии, о чем идет речь в преамбуле к «Стратегии национальной безопасности»7. Документ в целом дает понять, что южнокорейское руководство в понимании национальных интересов не ограничивается ни регионом СВА, ни рамками АТР: не случайно документ имеет второе название «Корея глобальная».
Состоявшаяся в начале 2013 г. смена главы государства не отразилась на принципиальных основах внешнеполитического курса Республики Корея. Этого и не следовало ожидать, поскольку политику страны по-прежнему определяют умеренные консервативные круги, лидером которых в ходе президентской гонки 2012 г. стала Пак Кын Хе, известная российской аудитории прежде всего тем, что она является первой в истории Кореи женщиной, занявшей президентское кресло
3 Ibid. P. 14.
4 Ibid.
5 О «творческом прагматизме» внешнеполитического курса Южной Кореи подробнее см.: Толстокула-ков, И.А. Стратегия национальной безопасности Республики Корея и Россия // Тихоокеанская Россия в системе международных отношений и обеспечения безопасности в АТР: опыт последних лет и грядущие перспективы. Владивосток, 2012. С. 294—298.
6 Данное положение закреплено в Статье 3 Конституции Республики Корея (См.: South Korea - Constitution // ICL Constitution World [Электр. ресурс]. URL: http://www.uni-wuerzburg.de/law/ks00000_.html (дата обращения: 12 ноября 2000 г.).
7 Global Korea. The National Security Strategy of the Republic of Korea. June 2009. Seoul: Office of the President, 2009. P. 7.
24
в Голубом доме, и дочерью Пак Чжон Хи — человека, который в 1960-70-х гг. определил судьбу южнокорейского государства на десятилетия.
19 декабря 2012 г. можно считать определённым рубежом в истории политической культуры Кореи: нация впервые отдала предпочтение политику-женщине, голоса 30,6 млн избирателей, участвовавших в голосовании, распределились почти поровну между кандидатами от демократических и консервативных кругов (см. табл. 1). При этом явка составила 75,8%, т.е. из 40,36 млн избирателей в голосовании участвовали 30 594 621 чел. Избиратели проявили к выборам больший интерес, чем на голосовании в декабре 2007 г., когда победу одержал Ли Мён Бак, а явка составила всего 63%, или в 2002 г. с участием избирателей на уровне 70,8%.
Таблица 1
Итоги голосования на 18-х президентских выборах в Республике Корея 19 декабря 2012 г.9
Итоги голосования
Кандидат Партийность Поддержка избирателей(%) получил голосов (количество)
Пак Кынхе Сэнуриданъ / Новая национальная партия 10 51,6 15 773 128
Тхонъиль минджуданъ /
Мун Джэин Объединённая демократическая партия 48 14 692 632
Кан Дживон независимый кандидат 0,17% 53 303
Ким Сунджа независимый кандидат 0,14% 46 017
Ким Соён независимый кандидат 0,05% 16 687
Пак Чонсон независимый кандидат 0,04% 12 854
На наш взгляд, выпадение президентской кампании 2012 г. из намечавшейся в последние два десятилетия очевидной тенденции к снижению избирательной активности граждан является следствием участия в ней женщины, которая стала в Корее настолько популярной, что многим было интересно, сумеет ли она победить не столько в выборах, сколько в противостоянии конфуцианской политической культуре, отвергающей саму идею о возможности для женщины руководить страной.
8 Тонъа Ильбо. 2012. 21 декабря.
9 Источник: Там же.
10 В отечественной литературе ещё не закрепился перевод названия Сэнуриданъ. Дословно название на корейском языке означает «Наша новая партия»; корейское слово «нури» многозначно, его можно перевести как «мир», «община», «общность», «двор», «землячество» и т.д. В нашем понимании под «нури» здесь подразумевается общность людей, нация. Кроме того, Сэнуриданъ является политическим преемником Ханнараданъ, название которой переводилось на русский язык как «Великая национальная партия». Предложенный нами перевод названия Сэнуриданъ как «Новая национальная партия» отражает и эту преемственность, и обновленный характер партии (сэ - «новый» по-корейски), и общность корейской нации, закрепленную понятием «нури».
Интерес отечественных и зарубежных экспертов к личности Пак Кын Хе не угасал вплоть до дня голосования. Она родилась в 1952 г. в семье южнокорейского военнослужащего, которому менее чем через десять лет суждено было стать президентом страны. С середины 1990-х гг. дочь Пак Чжон Хи становится активным участником внутриполитического процесса, она дважды избиралась депутатом Национального собрания (парламента), активно работала в партийных структурах, дважды выдвигалась кандидатом в президенты от консервативных кругов, но не смогла преодолеть этапа внутрипартийного отбора. Наконец, именно Пак Кын Хе в 2011-2012 гг. стала центром обновленческого движения внутри Ханна-раданъ / Великой национальной партии (ВНП), которое на предвыборном этапе закончилось трансформацией последней в Сэнуриданъ / Новую национальную партию (ННП). Обновленная консервативная партия избрала Пак Кын Хе своим лидером, что и предопределило не только её выдвижение единым партийным кандидатом, но и победу на президентских выборах 2013 г.
Как бы противоречиво ни складывалась партийная и политическая судьба Пак Кын Хе, она всегда придерживалась консервативных взглядов. Последовательная политическая позиция Пак Кын Хе как устойчивого приверженца консервативных убеждений высоко оценивалась южнокорейским обществом, но в этом прослеживается не только политическая сила нынешнего президента, но и слабость: многие эксперты отмечают недостаточную политическую гибкость Пак Кын Хе (следствие её твердой принципиальной позиции)11. Помимо устойчивых политических взглядов, проверенных в различных ситуациях и на протяжении многих лет политической карьеры, среди сильных сторон южнокорейского президента называют обширный опыт политической деятельности (депутатской и партийной), высокие организаторские способности, авторитет и популярность как национального лидера. К её слабым сторонам относят неоднозначную общественную оценку деятельности отца и недостаточную политическую гибкость 12.
Характеризуя предвыборную платформу Пак Кын Хе, позволившую ей овладеть президентским креслом, следует назвать основные пункты:
- демократизация экономики и обеспечение условий для её устойчивого развития в изменяющемся мире;
1 и и и и
- формирование креативной экономики, способной стать движущей силой национального развития и прогресса;
- обеспечение малому и среднему бизнесу «статуса» основы национальной экономики;
- формирование справедливого рынка занятости;
11 По материалам Международного радио Кореи (далее - МРК). См.: МРК. 2012. 10 декабря [Электр. ресурс]. URL: http://rki.kbs.co.kr/src/news/news_end.asp?SerlNmbr=27154 (дата обращения: 10 декабря 2012 г.).
12 Там же. 26
- создание общенациональной системы социального обеспечения, прежде всего пенсионного;
- внедрение системы государственной поддержки семей с малолетними детьми;
- развитие системы образования как инструмента национального развития и средства обеспечения творчества нации;
- восстановление доверия народа к правительству через обновление политической системы страны;
- формирование режима доверительных отношений с Северной Кореей;
- обеспечение условий для безопасного и устойчивого развития нации 13.
С начала деятельности Пак Кын Хе как главы южнокорейского государства прошло не так много времени, но некоторые выводы и прогнозы можно сделать уже сейчас. Условия, в которых новый президент приступила к своим обязанностям, оказались намного хуже, чем в ходе президентской избирательной кампании 2012 г. Конкретное наполнение внутренней и внешней политики Пак Кын Хе пришлось определять в условиях чрезвычайного осложнения межкорейских отношений. Нет необходимости доказывать, что их режим влияет практически на весь комплекс политической деятельности Сеула.
Основными направлениями внешней политики южнокорейского государства на протяжении многих десятилетий остаются:
- союзнические отношения с США;
- политическое и экономическое взаимодействие с традиционными партнерами по Северо-Восточной Азии - Японией и Китаем;
- межкорейские отношения;
- отношения с Российской Федерацией; при этом Россия определяется в Республике Корея и как региональный партнер по СВА, и как важный актор в сфере межкорейского урегулирования.
Остановимся на указанных направлениях внешней политики Южной Кореи, акцентируя внимание на уже произошедших и возможных корректировках курса.
Республика Корея и США
Сегодняшняя стратегия южнокорейского руководства по-прежнему исходит из признания традиционных связей и ориентации на США как жизненно необходимого условия для обеспечения национальной безопасности Республики Корея, поддержания регионального баланса сил в СВА и определения совместной северокорейской политики. Ради восстановления тесного партнерства, необходимость которого при либеральном руководстве ставилась под сомнение, консерваторы после прихода к власти неоднократно подчеркивали, что главной целью всего внешнеполитического курса южнокорейской администрации становится «выход Южной Кореи на такой же уровень стратегического союза с Америкой,
13 [Пак Кынхе]. Тэтхонънёнъ хубоджаый сонго пхырогырем // Тонъа Ильбо. 2012. 7 декабря.
каким является сотрудничество США с Японией и Австралией»14. Пак Кын Хе также признала необходимость формирования между Республикой Корея и США «стратегического союза XXI в.», предусматривающего расширение практического взаимодействия в военно-политической сфере, совместное решение задач по поддержанию безопасности на Корейском полуострове, совместное реагирование на глобальные и региональные вызовы, включая нераспространение оружия массового уничтожения, международный терроризм, неустойчивость мировой экономики, изменение климата, создание системы противоракетной обороны в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также взаимная координация политики в отношении КНР15.
Неизбежным результатом последовательно реализуемого сеульскими консерваторами курса становится коренная перестройка основ американо-южнокорейского союза. До недавнего времени США воспринимались в Республике Корея преимущественно как гарант ненападения со стороны КНДР. Теперь Сеул выходит за рамки сдерживания северокорейской угрозы: Южной Корее предстоит внести более ощутимый вклад в реализацию глобальной политики Вашингтона. Если при Ли Мёнбаке формирование подобного альянса выглядело лишь задачей на будущее, то сейчас, в условиях резко обострившихся межкорейских противоречий, союзники перешли к практике. В результате внешняя политика Республики Корея на региональной и глобальной аренах целиком и полностью зависит от реакции Вашингтона. Тесная зависимость Сеула от позиции США по принципиальным проблемам Северо-Восточной Азии ни для кого не является секретом. Военно-политическое сотрудничество двух государств на фоне развивающегося в Корее конфронтационного сценария будет только крепнуть. Робкие попытки Южной Кореи уйти от полного контроля со стороны Соединенных Штатов, которые наблюдались во времена правления либералов во главе с президентами Ким Тэджуном и Но Мухёном в период 1997-2007 гг., сменились возвратом к традиционному тесному союзу.
Президент Пак Кынхе в силу многих причин объективно заинтересована в продолжении политического дрейфа в сторону Вашингтона. При этом нельзя не вспомнить о её предвыборной платформе, содержавшей положение об установлении доверительных отношений с Северной Кореей. Разумеется, в сегодняшних условиях этот призыв выглядит как никогда фантастическим. Усилиями Пхеньяна Корейский п-ов отброшен на 60 лет назад - к моменту окончания Корейской войны, и мирный процесс придется вновь налаживать практически с нуля. Тем не менее США и Республика Корея не усматривают со стороны КНДР реальной возможности нападения с применением ядерного оружия, однако полагают нужным приготовиться к отражению т.н. «локальных вооруженных провокаций». Во
14 Тонъа Ильбо. 2008. 23 апреля.
15 Пак, Кынхе. Тэханмингук тэтхонънёнъ чхвиимса. Чонмун = Инаугурационная речь президента Пак Кынхе. Полный текст // Чунъанъ Ильбо. 2013. 26 февр.
28
всяком случае, именно такую возможность находящиеся во Владивостоке южнокорейские дипломаты преподносят как самый негативный сценарий событий.
24 марта 2013 г. председатель Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил РК генерал Чон Сынджо и главнокомандующий американскими войсками в Корее генерал Джеймс Турман подписали Совместный план борьбы с северокорейскими провокациями. Под ними подразумеваются ограниченные вооруженные конфликты в отдельно взятом районе с определёнными политическими или военными целями. Этот документ позволяет жестко реагировать, в случае если КНДР нанесет удар через северную разграничительную линию или демилитаризованную зону, и первыми ответят южнокорейские войска, а затем их поддержат американцы. Помимо американских войск, размещенных на юге Корейского п-ова, в военных действиях примут участие контингенты США в Японии и зоне Тихого океана в целом. В документе приводится список различных видов локальных провокаций и детальный план ответа на них; ограничение масштабов американского вмешательства не определено. Южнокорейская армия может рассчитывать на разведывательные и ударные возможности американских войск в Корее, их потенциал слежения и обнаружения 16.
Объединенное командование надеется, что это соглашение подействует на Северную Корею отрезвляюще и удержит её от грубых провокаций, подобных обстрелу острова Ёнпхёндо в ноябре 2010 г. Кстати, подписание данного документа является ещё одним свидетельством в пользу усиления позиций южнокорейских ястребов. Они уже давно выступали за то, чтобы американская помощь, в том числе в вопросах управления войсками и разведки, приходила сразу же после нанесении первых ударов в ответ на провокацию. США же опасались отражать такую концепцию в оперативных планах, так как она создавала высокую вероятность перерастания локального конфликта в полномасштабную войну. Об этом говорили и южнокорейские умеренные силы в армейском руководстве. Теперь же действиями Пхеньяна подобный «миротворческий» аргумент с повестки дня снят. Согласно ныне действующему плану, в случае военной провокации, похожей на события на Ёнпхёндо, руководство ответными действиями берут на себя южнокорейские вооруженные силы, а американская сторона будет осущест-
17
влять всестороннюю поддержку . Подчеркнем, что раньше, в случае возникновения локального конфликта, Сеул и Вашингтон должны были специально решать вопрос об американском вмешательстве.
Республика Корея и решение корейской проблемы
Упрочение союзнических отношений Сеула и Вашингтона во многом определяется тем, что корейская проблема в целом и каждое из корейских государств
16 МРК. 2013. 25 марта // WORLDKBS: информационно-новостной портал. URL: http://rki.kbs.co.kr/src/news/news_end.asp?SerlNmbr=27442 (дата обращения: 27 марта 2013 г.).
17 Там же.
____1 \ __и __и
сегодня оказались в тупике, поскольку 1) повторять полувековой путь межкорейского урегулирования прежними маршрутами бессмысленно (сегодняшние события показывают бесплодность традиционных подходов к решению проблемы); 2) отправная точка для урегулирования проблемы в сегодняшней ситуации выглядит принципиально иной.
В таких условиях южнокорейское руководство вынуждено опираться на годами проверенную стратегию и тактику безусловного следования в русле американской политики. Мы сомневаемся в возможностях Сеула выдвинуть что-то своё и принципиально новое. Более того, для политической культуры постконфуцианского мира актуальным остается постулат о «потере лица»: любой политик вынужден заботиться о его сохранении, иначе - политическая смерть.
Как Сеул может выйти из сегодняшней ситуации, «сохранив лицо»? Это вопрос первостепенной важности для прогнозирования южнокорейской внешней политики и возможных сценариев развития ситуации на полуострове. Исходя из этих мотивов, южнокорейские власти, как это ни печально, мог бы максимально устроить сценарий, предусматривающий внешнее вторжение.
Выше говорилось, что до прихода Пак Кынхе к власти многие эксперты отмечали в качестве сильной и одновременной слабой стороны будущего президента её повышенную принципиальность. Иными словами, нынешний руководитель Южной Кореи обладает имиджем политика, выполняющего обещания и соблюдающего принципы. И это было бы замечательно, если бы не оборотная сторона принципиальности - недостаток политической гибкости. Мы не однажды видели её проявления в ходе развития внутрипартийных процессов в ВНП и её преемнице Сэнуриданъ. Мы повторяем это для того, чтобы подчеркнуть: какого бы рода шантаж не исходил из Пхеньяна, на Пак Кынхе он не подействует, она будет сохранять принципиальную позицию. А это означает, что нынешнее руководство Республики Корея: 1) ни при каких условиях не согласится на признание КНДР в качестве ядерной державы, что полностью согласуется с позицией США; 2) будет категорично настаивать на том, что любые переговоры с Северной Кореей могут начаться только при выполнении КНДР своих международных обязательств, а это значит, что именно северокорейское руководство должно «потерять лицо» и на международной арене, и в глазах собственного народа.
К чему мы пришли? Вольно или невольно Республика Корея заинтересована в том, чтобы выбор путей решения корейской проблемы сделали за неё: скорее всего в Вашингтоне, возможно в Пхеньяне или даже Пекине. Где бы ни было принято окончательное решение, каким бы образом ни обернулась ситуация, при внешнем решении Сеулу удастся «сохранить лицо». Разумеется, Южной Корее
• • и -I Т/* и и и
не нужен вооружённый конфликт на Корейском п-ове: худой мир лучше доброй ссоры. Но когда войну начал не ты, то и ответственность уже не на тебе, а соблазн воспользоваться её плодами и навеки войти в историю как объединитель страны очевиден.
В такой ситуации первостепенное значение приобретает вопрос, насколько сильны в южнокорейском руководстве ястребы, или реваншистские настроения? К сожалению, здесь мы можем оперировать исключительно субъективными оценками. Нам известно, что сторонников силового решения корейской проблемы в Сеуле предостаточно, известно, что при Ли Мёнбаке они вели себя намного активнее, чем при президентах-либералах. Очень тревожит принятие южнокорейским руководством концепции «упреждающего удара», но это чисто военное решение, и нам трудно его правильно оценить. Ещё более опасным является четко сформулированный в Сеуле (и политиками, и представителями общественного мнения) вывод о том, что статус-кво на Корейском п-ове утрачен безвозвратно.
Почему сегодня и южнокорейские дипломаты, и экспертное сообщество, и выразители общественного мнения активно говорят об этом? Объективно этот вывод ведет к силовому решению корейской проблемы, не является ли его всеобщее признание свидетельством того, что наблюдается дрейф в пользу этого решения? Если так, то какая его форма желательна для сеульских ястребов: чьим будет внешнее вторжение - американским или китайским? В этой сложной и весьма противоречивой ситуации успокаивает только одно: Южная Корея находится под управлением женщины-президента, и вопреки давлению ястребов она всеми путями будет избегать войны.
Кроме того, нужно сказать несколько комплиментов в адрес администрации Б. Обамы. Поведение США удивляет сдержанностью и адекватностью, складывается впечатление, что никогда раньше Вашингтон не был так заинтересован в предотвращении глобального вооруженного конфликта на Корейском п-ове, как сейчас.
Подводя итог, подчеркнем, что ситуация в межкорейских отношениях и на полуострове в целом в корне изменилась, прежде всего в оценке Сеула:
1) статус-кво на Корейском полуострове существенно нарушен (в мягкой оценке) или безвозвратно утрачен (в более жесткой интерпретации);
2) Республика Корея жизненно нуждается в упрочении военно-политического союза с США;
3) РК и Соединённые Штаты имеют право на более жесткую защиту общих интересов на Корейском полуострове, в том числе на «превентивные удары» южнокорейских ВС по КНДР и на автоматическое участие США в отражении локальных провокаций со стороны Северной Кореи;
4) шестисторонние переговоры сыграли важную роль в предшествующий период, но сегодня выглядят бесперспективными.
Ни одна из названных обновленных оценок не прибавляет уверенности в сохранении мира на Корейском полуострове и стабильного положения в СВА в целом.
Специалисты уже привыкли, что с некоторого времени Пхеньян настаивает на невозможности решения корейской проблемы мирным путем. Для основного
рупора северокорейской пропаганды - газеты «Нодон синмун» на протяжении нескольких месяцев характерны высказывания такого рода: «Только священная и справедливая война позволит положить конец политическим и военным провокациям американских и южнокорейских милитаристов. Это позволит объединить обе Кореи, что является единственным способом добиться долговременного мира на Корейском полуострове»18. Описывая сценарии возможного поведения Южной Кореи в таких условиях, мы отталкиваемся от нескольких отправных посылов, связанных с оценкой современной ситуации в КНДР и вокруг неё в Сеуле.
1) По сравнению с прошедшим десятилетием северокорейский режим выглядит чрезвычайно нестабильным. Многие внешнеполитические действия руководства КНДР объясняются необходимостью демонстрировать силу собственному народу и возможным внутренним оппонентам. Отсюда следует практически истерическое поведение в межкорейском пространстве на протяжении последних двух-трёх месяцев.
2) Нестабильность режима связана с личностью его молодого лидера, которому явно не достает ни опыта, ни авторитета в глазах различных групп северокорейской элиты.
3) В правящих кругах КНДР существует несколько зон напряженности: между партийным и административным аппаратом, с одной стороны, и руководством вооруженными силами и органами госбезопасности, с другой; между старыми аппаратчиками и относительно молодым поколением управленцев; между сторонниками и противниками жесткой ориентации на Китай, что означает принятие или отрицание возможных реформ. В любом случае, единства которое раньше обеспечивалось харизмой Ким Ир Сена или Ким Чен Ира, сегодня нет. Для правящего класса характерен нарастающий конфликт интересов, разрешение которого и определит ближайшую судьбу режима.
4) Дестабилизация правящей элиты развивается на фоне ухудшающегося социально-экономического положения. Для снятия напряжения народ прежде всего нужно накормить, а это возможно только при хорошем урожае зерновых или широкой экономической помощи извне. Климатические условия на севере полуострова в последние годы не дают реальных надежд на урожай, международная изоляция оборачивается сокращением продовольственных поставок, даже из Китая.
5) В такой ситуации власти вынуждены переводить недовольство народа в привычное внешнее русло: на происки американских и южнокорейских империалистов, предательство советских и китайских союзников, изменивших делу социализма.
Что в такой ситуации должно делать Южной Корее?
18 Нодон синмун. 2013. 16 февр. / МРК. 2013. 20 февраля // WORLDKBS: информационно-новостной портал. http://rki.kbs.co.kr/src/news/news_end.asp?SerlNmbr=27398 (дата обращения: 27 марта 2013 г.). 32
1) Переложить решение военных проблем и ответственность за безопасность на Корейском полуострове на внешние силы - США, КНР и Россию.
2) Быть готовой умиротворить КНДР - прежде всего, накормить голодный северокорейский народ.
3) Обеспечить закрепление в общественном сознании Южной Кореи двух принципов решения корейской проблемы - прагматизм и достоинство (как отказ от материальной поддержки северокорейской военщины) и гуманизм и сострадание (готовность поддержать соотечественников на Севере, даже ценой собственного благополучия).
Южнокорейские специалисты и дипломаты сегодня говорят, что условий для возврата к политике «солнечного тепла», когда в северокорейскую экономику со стороны Южной Кореи был внесен существенный вклад, больше нет. Но, как оказалось, эта поддержка далеко не всегда шла на пользу делу, а часто служила милитаризации КНДР.
Второе, о чем в Южной Корее предпочитали умалчивать, а сегодня говорят достаточно часто: оказывается, все эти годы южнокорейские власти наращивали специальный Фонд национального объединения, и сегодня он может смягчить последствия скоротечного объединения. Иными словами, был учтён опыт Германии: признавая возможность возникновения серьезных материальных и финансовых проблем в связи с объединением страны, южнокорейское руководство заботилось о создании «подушки» для их смягчения. Сегодня оно говорит, что располагает такой страховкой, что означает готовность к объединению одномоментному и скоротечному19. Совсем недавно такую готовность в Сеуле отрицали и приводили множество аргументов в пользу длительного процесса восстановления национального единства. На наш взгляд, на это следует обратить серьезное внимание.
Что же касается конкретных сценариев разрешения проблемы, в Республике Корея их рассматривается великое множество, кроме военного. Населению и зарубежным партнерам внушается мысль о невозможности полномасштабной войны в Корее. Признается лишь угроза локальных или ситуативных стычек в приграничной зоне, причина которых кроется, разумеется, не в намерении Пхеньяна идти войной на Юг, но в случайных факторах, которые в том числе могут объясняться «войной нервов».
Существует два крайних сценария. Назовем первый «умиротворением КНДР»: мировое сообщество вынуждено пойти на поводу у Пхеньяна и решится удовлетворить большинство его требований, связанных прежде всего с материальными потребностями и снятием режима международной изоляции. В принципе Сеул не против такого развития событий, хотя полагает его почти фантастиче-
19 МРК. 2013. 20 февр. // WORLDKBS: информационно-новостной портал.
URL: http://rki.kbs.co.kr/src/news/news_end.asp?SerlNmbr=27398 (дата обращения: 27 марта 2013 г.).
ским. При этом он по понятным причинам ни при каких условиях не признает ядерных амбиций Северной Кореи.
Реализация второго сценария под условным названием «санация режима» полностью зависит от Китая: при определенных условиях КНР вводит свои войска в Северную Корею и наводит там порядок, устраняя одиозные круги, угрожающие миру и стабильности в регионе. Сегодня ситуация такова, что Южная Корея видит и такую возможность, хотя не в восторге от неё.
Между этими полярными сценариями существует множество промежуточных, но ни один из них не ведет к кардинальному и долгосрочному решению корейской проблемы. Очевидно, что она назрела настолько, что понадобится какое-то нетривиальное решение, и Южная Корея предпочтет, чтобы оно пришло извне. По крайней мере, её власти не готовы брать на себя полноту ответственности за развитие ситуации на Корейском п-ове и срыв межкорейского диалога.
Республика Корея и КНР
В результате действий Пхеньяна в очень сложной позиции оказался и его основной военно-политический союзник - КНР. Известно о существовании договорных обязательств Пекина по защите КНДР от возможных агрессивных действий со стороны вероятных противников. В своё время Китай демонстрировал готовность к такого рода действиям и даже пытался подвести под возможное военное участие в корейских делах некую историческую и научную базу. В самом начале 2000-х гг. китайские специалисты инициировали дискуссию об этнической принадлежности когурёсцев, отстаивая тезис их этнокультурной близости к ханьским корням. При определенном развитии ситуации такого рода научные выкладки могли бы послужить обоснованием защитных действий Пекина в отношении КНДР, где всегда культивировалась идея о собственном происхождении на когурёском этнокультурном фундаменте. Иными словами, КНР имеет исторические, культурные и этнические основания признать северных корейцев своими «младшими братьями» и в случае необходимости прикрыть их от внешних проблем разного рода, в том числе и от военных.
Напомним, какой негативный резонанс научные теории подобного рода имели в Южной Корее: пришлось предпринимать серьезные шаги для того, чтобы эта «научная проблема» не обернулась серьезным осложнением межгосударственных отношений Сеула и Пекина. Учёная дискуссия была заморожена и ушла в сферу «неафишируемых» исследований. Как сегодня к этому вопросу относятся в Китае, нам трудно сказать, но он остается открытым, и в любой момент дискуссия может возобновиться.
В то же время полагаем, что сейчас для КНР важнее всего не будировать проблему, а снижать накал страстей в межкорейских отношениях. Действия Северной Кореи, преднамеренно или нет, вредят региональным интересам КНР. Пхеньян «подставляет» своего единственного союзника, поскольку результатом
этой долгой и нервной ситуации может стать гонка вооружений в СВА. (Впрочем, она уже начинается: достаточно ознакомиться с теми ответными мерами, которые Вашингтон предпринимает для защиты своих союзников).
На протяжении многих лет и Пекин, и Москва убеждали региональных партнеров в том, что нет повода разворачивать региональную систему ПРО в СВА, что угрозы Пхеньяна не имеют под собой никаких оснований и т.п. Сегодня ни Вашингтон, ни Токио, ни Сеул таких аргументов уже не примут. Результатом может стать реализация многих военных программ на Корейском п-ове и в АТР в целом, что вряд ли соответствует интересам государств Северо-Восточной Азии. Отдают ли себе отчет в этом северокорейские лидеры? Допускаем мысль, что они целенаправленно провоцируют такое развитие обстановки, исходя из своих сиюминутных интересов. У нас есть серьезные опасения по поводу готовности КНР в такой ситуации снова взять на себя ответственность за ход и успех шести-сторонних переговоров. В последнее время МИД РФ выдвигает предложение о их возобновлении, но Пекин пока молчит, и на наш взгляд, это молчание вполне обоснованно.
Выше говорилось о том, что Республика Корея занимает настороженно оптимистическую позицию в оценке перспектив вооруженного конфликта на полуострове: официальный Сеул постоянно подчеркивает, что не верит в нацеленность Пхеньяна на полномасштабную новую войну. Такой подход к оценке ситуации согласуется с мнением российского экспертного сообщества, но отличается от взглядов китайских коллег.
В конце марта 2013 г. была обнародована позиция профессора Института международных стратегических исследований при Партшколе ЦК КПК Чжан Ляньгуя, который признан в КНР одним из ведущих экспертов по Корее. Обратим внимание, что это не только ученый, но фигура весьма близкая к официальному Пекину. В его оценке вероятность серьезного вооруженного конфликта на Корейском полуострове высока: «...не менее 70%, а если отказаться от вынужденного оптимизма вероятность войны составляет 70-80%». Главная опасность заключается в том, что северокорейский лидер и его окружение убеждены: «. можно использовать сложившиеся обстоятельства ради силового объединения Кореи». Пессимизм китайского специалиста основан на том, что ни сыну, ни внуку не удалось воплотить в жизнь посмертное завещание основоположника КНДР - объединить страну при жизни нынешнего поколения. Ким Чен Ын стоит перед великим соблазном войти в историю как объединитель Родины, и тогда все его сегодняшние проблемы и осложнения останутся в прошлом. «Чем дольше откладывают решение корейской проблемы, тем сложнее будет становиться ситуация», — подчеркивает профессор Чжан Ляньгуй и призывает руководство КНР серьезно обдумать свою роль в поиске подходов к урегулированию проблемы20.
20 МРК. 2013. 25 марта // WORLDKBS: информационно-новостной портал.
URL: http://rki.kbs.co.kr/src/news/news_end.asp?SerlNmbr=27445 (дата обращения: 27 марта 2013 г.).
Оценивая китайское направление южнокорейской политики, нужно учитывать озабоченность РК нарастающим влиянием КНР в Северо-Восточной Азии и АТР. Как и Япония, Республика Корея опасается регионального доминирования КНР и воспринимает Россию в качестве возможного противовеса. В интересах Южной Кореи поддерживать формальное положение России как серьезного партнера по СВА и АТР, это способствует достижению Республикой Кореей стратегического баланса в отношениях с ключевыми игроками - КНР и США. При этом сближение Российской Федерации и КНР (в том числе в рамках ШОС) весьма тревожит южнокорейских лидеров, прежде всего с точки зрения военно-политической составляющей регионального межгосударственного взаимодействия. И на этом поле у России сохраняются возможности политического маневра в отношениях с Южной Кореей и другими странами АТР.
Республика Корея и Россия
Стратегия РК, нацеленная на поддержание сбалансированных отношений с Россией, определяет взаимодействие в трёх основных направлениях:
- политическое взаимодействие;
- экономическое и техническое сотрудничество;
- решение корейской проблемы.
Это прописано в концепции национальной безопасности Республики Корея и со всей очевидностью проявляется в прагматичном подходе наших южнокорейских партнеров к конкретным проблемам российско-корейских отношений.
Политическое взаимодействие
На рубеже ХХ-ХХ1 вв. политическим кредо южнокорейских руководителей стала «задача обретения новой международной самоидентификации»21, Республика Корея формировала имидж сильного и самостоятельного игрока на международной арене, свободного от оков традиционных союзнических отношений с США. Сегодня подобная политика признана ошибочной, попытка проведения независимого внешнеполитического курса оценивается как бесполезная трата ресурсов и национального потенциала, первое десятилетие текущего века оценива-
22
ется не иначе как «потерянное десятилетие»22. Очевидно, что теперь Сеул исходит из убеждения в том, что претензии Южной Кореи на роль самостоятельного игрока в мировой политике оказались неудачными. Не отказываясь от перспективной цели повысить статус страны на международной и региональной арене, Республика Корея вновь предпочитает опираться на союз с США, способствующий усилению её значимости.
Некоторое время назад Россия могла использовать в своих целях осторожные, но целенаправленные попытки Южной Кореи уйти от контроля со стороны
21 Воронцов, А.В. Южная Корея в поисках баланса // Россия в глобальной политике. 2008. № 6. С. 28.
22 Ли, Мён Бак. Чудес не бывает. Сеул, 2009. 36
Вашингтона, но сегодня этот ресурс утрачен. Дрейф Сеула в сторону традиционного союза с США сказывается на ослаблении политического взаимодействия с Россией. Ситуацию, складывающуюся сегодня в отношениях между Россией и Республикой Корея, мы можем оценить как неоднозначную.
Южнокорейские лидеры осознают стремление России восстановить экономическое и политическое присутствие в АТР, при этом они допускают необходимость активного влияния нашей страны на корейскую проблему (прежде всего - на «умиротворение» Пхеньяна), а также готовы видеть в России противовес китайскому влиянию в регионе. Устойчивый характер отношений России с КНДР, повышение её возможной роли в межкорейском взаимодействии и нарастание региональных противоречий Республики Корея с КНР объективно служат интересам нашей страны, обуславливая повышение значимость России для СевероВосточной Азии.
Экономическое и техническое сотрудничество
В последнее время Сеул возлагает на Россию серьезные экономические надежды. В русле прагматического подхода к проблемам межгосударственного сотрудничества с Россией взаимодействие с нашей страной рассматривается как создание условий для стабильного обеспечения национальной южнокорейской экономики энергоресурсами и минеральным сырьем. При этом учитывается также и возможность расширения экспорта в Россию южнокорейских товаров и услуг.
Обеспечением такого подхода заняты не только экономические ведомства Республики Корея, но и президентская администрация, министерство иностранных дел, другие правительственные структуры, достаточно далекие от экономики
"1—г и и и и
и торговли. Перед российской стороной настойчиво ставятся вопросы об участии южнокорейского бизнеса в реализации перспективных энергетических и сырьевых проектов на территории России. Складывается впечатление, что одним из приоритетов российской политики Сеула становится получение Южной Кореей положения ключевого партнера России в СВА, особенно в энергетической сфере. Бесперебойное обеспечение энергоресурсами на выгодных для Кореи условиях является неотъемлемой и важной составляющей национальной безопасности южнокорейского государства и его растущей экономики; и здесь мы видим достаточно перспективное и обширное поле для политических маневров Российской Федерации. Однако приходится признать, что нынешняя стратегия Сеула существенно и, главное, искусственно сужает оговоренные ранее направления и перспективы двусторонних отношений.
Лидеры двух стран неоднократно вели речь об установлении «многосторон-
23
него доверительного партнерства» , позволявшего несколько лет назад серьезно говорить о широком поле сотрудничества, в том числе в области высоких техно-
23 Материалы московского саммита 2004 г. (Тонъа Ильбо. 2004. 1 окт.).
логий, космоса, инфраструктуры и т.д. Сегодня свыше 90% российского экспорта в Южную Корею приходится на энергоносители, сырье и металлы. Получается, что «прагматизм» южнокорейских властей превращает Россию в энергетическую и сырьевую базу Республики Корея, и это в свою очередь автоматически влечет снижение уровня межгосударственного взаимодействия. Возможность реально изменить ситуацию в ближайшее время выглядит весьма пессимистичной, прежде всего потому, что южнокорейская сторона заинтересована именно в таком варианте сотрудничества с Россией.
Под «стратегическим партнерством» с Россией понимается политическое сопровождение усилий южнокорейских деловых кругов, обеспечивающих и облегчающих доступ к российским природным ресурсам, в первую очередь углеводородному сырью Сибири и Дальнего Востока. При этом не следует забывать о попытках наших южнокорейских партнеров обеспечить себе выгодные конкурентные условия по сравнению с соседями по СВА - Китаем и Японией.
Республика Корея признает не только сырьевые или энергетические ресурсы России, на экспертном уровне обсуждаются различные варианты сотрудничества в сельском хозяйстве (обеспечение продовольственной безопасности в рамках АТЭС), закупках вооружения, развитии трудовых ресурсов, наконец, в совершенствовании и развитии транспортной системы СВА, включая межкорейские инфраструктурные проекты и освоение северного морского пути. Однако, по мнению южнокорейской стороны, современные российские реалии (особенно неразвитость законодательных гарантий для иностранных партнеров, засилье чи-новно-бюрократического аппарата, коррупционные опасения) практически нивелируют возможность их взаимовыгодной эксплуатации.
В условиях безоговорочного приоритета партнерства с США надежды на взаимодействие России с Южной Кореей на более высоком уровне выглядят иллюзорными. В силу этой причины координация в актуальных международных и региональных вопросах между Россией и Республикой Корея возможна только в тех сферах, где в этом в первую очередь нуждается сам Сеул: например, для решения корейской проблемы, возобновления шестистороннего диалога и т.п. Но и в этом случае южнокорейские партнеры в целом будут придерживаться принципиальной линии, согласованной с США. Вне проблематики Корейского п-ова обстоятельной политической повестки дня для двустороннего российско-южнокорейского формата, к сожалению, нет.
Единственное поле, на котором Россия пока ещё может разыгрывать южнокорейскую карту в противовес Вашингтону, заключается в планах США создать систему противоракетной обороны в АТР. Несмотря на очевидную проамериканскую направленность внешней политики, Республика Корея занимает осторожную позицию относительно создания региональной системы ПРО. Сеул опасается очевидных последствий: помех на пути создания новой модели отношений на Корейском полуострове, а также возможных осложнений в отношениях с КНР. В
то же время действия КНДР в первой половине 2013 г. провоцируют гонку вооружений в СВА и дают Вашингтону возможность предпринять ответные меры для защиты своих союзников - Японии и Южной Кореи, в том числе и развертывание региональной системы ПРО, а также других военных программ на Корейском п-ове и в СВА в целом, что в корне противоречит интересам России. Позиция Сеула в этом вопросе сегодня выглядит неопределенной как никогда ранее.
Решение корейской проблемы
О том, что Россия воспринимается в Сеуле как важный ресурс для улучшения межкорейских отношений и решения корейской проблемы в целом, говорилось неоднократно.
Южнокорейские специалисты и дипломаты часто говорят о невозможности возврата к политике «солнечного тепла», а также подчёркивают, что вклад в северокорейскую экономику со стороны Южной Кореи послужил милитаризации
24
КНДР . Президент Пак Кын Хе в последнее время настойчиво повторяет, что её администрация готова к возобновлению межкорейского диалога, но на основе «здравого смысла и международных норм»25. Очевидно, что условия для такого диалога должны создать союзные Пхеньяну государства: Россия и КНР, на которые перекладывается ответственность не только за «умиротворение» северокорейских лидеров, но и за судьбу народа, который нужно, в первую очередь, накормить. России и КНР отводится роль главных доноров для материальной поддержки населения КНДР, а также самая сложная задача - убедить Пхеньян вернуться к режиму шестисторонних переговоров и возобновить межкорейский диалог.
Мы должны констатировать факт, что Россия объективно вынуждена довольствоваться ролью статиста, поскольку время, когда она могла влиять на развитие ситуации на Корейском п-ове, упущено. Единственное, что можно и пора начинать делать - продумывать политику в отношении будущей единой Кореи. Следует прогнозировать ситуации, с которыми очевидно столкнется наша страна в ближайшем будущем, и определяться с тем, каким образом можно обеспечить
и и и X/* ТЛ и
позитивный нейтралитет единой Кореи в отношениях с Россией.
24 Международное радио Кореи. 16 февр. 2013 г. // WORLDKBS: информационно-новостной портал. URL: http://world.kbs.co.kr/russian/news/news_IK_detail.htm?lang=r&id=IK&No=30987¤t_page=3 (дата обращения: 22 февраля 2013 г.).
25 Международное радио Кореи. 12 июня 2013 г. // WORLDKBS: информационно-новостной портал. URL: http://world.kbs.co.kr/russian/news/news_IK_detail.htm?lang=r&id=IK&No=31084¤t_page=2. (дата обращения: 18 июня 2013 г.).
