CC BY
205
УДК 82-92
ИЗ ИСТОРИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ «ЛЕФА» И «НОВОГО ЛЕФА»
© Ярослав Дмитриевич Загорец
Институт международного права и экономики им. А.С. Грибоедова, г. Москва, Россия, аспирант кафедры истории журналистики и литературы, e-mail: zagorets@gmail.com
Статья посвящена двум периодическим изданиям, выходившим с 1923 по 1928 гг. творческим объединением «Левый фронт искусств». В работе анализируется структура журналов, их теории и цели. Основные выводы, которые излагаются в статье, касаются причин исчезновения этих изданий, лежащих в наличии коренных противоречий между рядом участников объединения.
Ключевые слова: Леф; Новый Леф; Маяковский; производственное искусство; литература факта.
ВВЕДЕНИЕ
Деятельность творческой группировки Леф стала объектом исследования практически сразу же после ее исчезновения. Этому способствовало богатство имен, представленных в объединении - от Владимира Маяковского и Бориса Пастернака до Александра Родченко и Сергея Эйзенштейна. Изучение
эстетической платформы группировки можно найти во многих работах современников Лефа - причем как ее противников (например, у Вячеслава Полонского в его «Очерках современной литературы»), так и сторонников (например, у Виссариона Саянова в «Современных литературных группировках»).
В то же время, делая упор на идеи авторов Лефа, многие исследователи уделяют
недостаточно внимания журналам, в которых они печатались. Большинство работ, в которых рассматриваются издания «Леф» и «Новый Леф», лишь поверхностно дают о них информацию, делая упор на исследование личностей их идейных вдохновителей. В наибольшей степени это относится к работам, посвященным «вождю» движения Владимиру Маяковскому - например, монографии в трех томах литературоведа Виктора Перцова «Маяковский. Жизнь и творчество».
Целью данной работы является изучение печатных органов Лефа в свете теоретических установок и практики этой группировки на основе полного комплекта журналов «Леф» и «Новый Леф» - оригинального материала, не подвергавшегося ранее комплексному анализу. Помимо прочего, в работе будет дано сравнение этих двух журналов, а также описание причин исчезновения как самих изданий, так и группировки в целом.
В январе 1925 г. вышел последний, седьмой номер журнала «Леф», издаваемого творческим объединением «Левый фронт искусств» (основные участники - Владимир Маяковский, Сергей Третьяков, Николай Асеев, Борис Арватов, Осип Брик, Борис Кушнер, Николай Чужак). Изначально он был задуман как периодическое издание, но выходил нерегулярно уже с 1924 г. Причин тому много, но самая главная - нехватка денег. Несмотря на то, что журнал выходил под маркой «Госиздат», средства на его издание приходилось искать, в основном, ответственному редактору Владимиру Маяковскому и его ближайшему соратнику, члену редколлегии Осипу Брику. Кроме того, падали тиражи.
Однако более глубокие причины закрытия журнала - те, что были заложены в самой теории группы. Лефу не удалось объединить всех на «левом фронте искусств», о чем заявлялось в одной из первых программных статей группировки «За что борется Леф?» [1] -отчасти из-за того, что эта задача была слишком смелой, отчасти из-за принципиальной невозможности выполнения этой задумки. На «левом» литературном фронте в тот момент были и заумники, и производственники, и конструктивисты, и футуристы, и формалисты, и группа газетных работников, и драмщики, и теоретики искусства, и создатели нового синтаксиса - компания столь разнородная, что объединить их на одной
идеологической платформе было задачей непосильной даже для Маяковского.
Кроме того, некоторые идеи Лефа порой доводились до абсурда самими участниками группировки. Так, например, борьба с «искусством для искусства» превратилась в борьбу против искусства. Маяковский, идейный вдохновитель течения, иногда не соглашался с направлением, в котором двигались его единомышленники, но ему все же приходилось с ними считаться.
Одним из самых существенных разногласий был вопрос об организационном строении «Левого фронта искусств». В частности, в январе 1925 г. прошло Первое московское совещание работников левого фронта искусства, организованное юго-лефами (одесское крыло Лефа). Инициаторы «Совещания» ставили своей целью создать «единый фронт левого искусства» с «твердой» программой и «жесткой» организацией [2]. Но с этим в корне был не согласен Маяковский. Он считал невозможным объединение на базе точного выполнения каких-либо директив и не имел в виду создание подобия советской партийной организации, бесполезной и неповоротливой. Напротив, по его мнению, объединение «должно быть федеративным, не увлекаясь никакой игрой в монолитную организацию» [3]. Однако участники совещания не услышали его: «Леф» и его руководство были подвергнуты критике. Маяковский и Николай Асеев, присутствовавшие на совещании, покинули его в знак протеста против принятых там решений.
В последнем номере «Лефа» о закрытии журнала не было написано ни слова. Действительно, и Маяковский, и его сподвижники верили, что «Леф» еще «вгрызется» в реальность. Тем не менее, несмотря на то, что поэт, даже будучи в путешествии по Северной Америке, все время торопил коллег с материалами для «Лефа», выпуск журнала так и не возобновился.
Однако идея своего журнала не покидала Леф. В мае 1926 г. в статье «А что вы пишете?» Маяковский подчеркивал, что «работа современного поэта, конечно, не исчерпывается поэмами, стихами и другими строчками. Нужна и организационно-литературная работа» [3]. Маяковский считал, что работник искусства не может существовать сам по себе, он должен быть вовлечен в коллективную
работу (как, например, в «Лефе»). Именно такой работой он называл продолжения журнала «Леф», который в виде «боевого двухнедельного трехлистника с августа месяца [1926] возобновится в Москве» [3]. Предполагалось, что журнал будет выходить с августа до конца года, несколькими «пробными» номерами.
В сентябре 1926 г. Маяковский подает в отдел печати ЦК ВКП(б) и в Госиздат заявление, в котором просит содействия в издании журнала. Его задачей ставилось продолжить работу, начатую газетой «Искусство коммуны» и журналом «Леф».
В первом же номере «Нового Лефа» редакция четко определяет свою позицию защитников искусства от болота «приспособленчества и сквернейших вкусов нэпа» [4]. По мнению участников группировки, в последние годы классовая роль искусства была фактически аннулирована, искусство уже не принимает непосредственного участия в классовой борьбе. «Леф - журнал - камень, бросаемый в болото быта и искусства, болото, грозящее достигнуть самой довоенной нормы!» [4] - говорится в обращении редакции к читателю.
Объясняется и слово «новый» в названии журнала: «Ново в положении Лефа то, что, несмотря на разрозненность работников Ле-фа, несмотря на отсутствие общего спрессованного журналом голоса, - Леф победил и побеждает на многих участках фронта культуры» [4]. Лефы видят себя как вольную ассоциацию всех работников левого революционного искусства. «Новый Леф» для них -продолжение борьбы за коммунистическую культуру, которая, как они утверждают, является параллельной основным политическим и хозяйственным лозунгам страны.
«Новый Леф» стал выходить ежемесячно с января 1927 г. По формату это был уже не толстый журнал, а, скорее, еженедельник. Ответственным секретарем был назначен Маяковский, а состав редколлегии расширился за счет старожилов Лефа: Семена Кирсанова, Антона Лавинского, Бориса Пастернака, Александра Родченко, Варвары Степановой, Виктора Шкловского, Сергея Эйзенштейна.
Теория «Нового Лефа» проистекала из теории «Лефа», однако она претерпела важные изменения. Так, Маяковский ставил за-
дачей «Нового Лефа» использовать искусство для социалистического строительства. Согласно веяниям времени, зная о нарождающемся промышленном перевороте, он считал «сращение искусства с производством необходимым фактором индустриализации страны» [2] - то, что должно было проявиться в «Новом Лефе» в виде новых литературных произведений и фоторабот, но так толком и не проявилось ввиду скорой кончины журнала.
Одновременно с этим Леф, не отказываясь от своей неизменной концепции «производственного искусства» и «литературы факта», все больше устремлялся в политику. Осип Брик в первом номере «Нового Лефа» писал, что аполитичность опасна, это шаг назад, который ведет к потере идей революции: «Всякий отход от революционности в быту непременно ведет к реакции, и пора фактически понять и принять, что аполитичного вообще нет и быть не может» [5].
Изменились и цели журнала. В то время как «старый» «Леф» был создан для объединения всех «левых» течений, «Новый Леф» уже не претендовал на такой масштаб. «Леф не хочет быть гегемоном в искусстве, он хочет быть равноправным в армии строителей» [6], - писал «новобранец» Лефа, литературный критик и будущий биограф Маяковского Виктор Перцов.
В отличие от «Лефа», «Новый Леф» выходил регулярно. За два года было выпущено 22 номера - неплохо для группировки, которую многие уже списали со счетов. Редакция официально переехала в квартиру 12 по адресу Лубянский проезд, дом 3 (сейчас - музей Маяковского), однако заседания редколлегии часто проходили в Гендриковом переулке, дом 15, в квартире № 5, которую Маяковский получил в 1926 г., и где он впоследствии жил с Бриками. Заседания отличались открытой атмосферой - практически все члены редакции были авторами «Нового Лефа» и дружили между собой. «В столовой каждую неделю было собрание редколлегии журнала “ЛЕФ”, а с 27-го года “Нового ЛЕФа”, ставили стеклянный бочонок с крюшоном, я делала бутерброды» [7], - писала Лиля Брик. Возлюбленная Маяковского, супруга Осипа Брика, Лиля Брик не входила в число сотрудников журнала, однако принимала самое активное участие в жизни журнала. Редактор «Лефа», находясь в частых поездках, нередко
писал о журнале именно ей. Кроме того, Лиля Брик просматривала некоторые материалы перед тем, как отдать их в набор, а сотрудники редакции ценили ее мнение.
Четкой структуры у «Нового Лефа», в отличие от «Лефа», не было. «Леф» «старый» четко делился на пять разделов: «программа», «практика», «теория», «книга» и «факты». В «Новом Лефе» практически единственным регулярным разделом была «Записная книжка Лефа», открытая в четвертом номере. В этом разделе, как правило, публиковались небольшие, порой полемические статьи, подписываемые инициалами (традиция, оставшаяся еще от «Лефа»).
Недостатка литературного материала у лефов не было (из-за перегруженности в третий номер журнала даже не вошла статья Чужака «Театральная политика и новый театр» - ее опубликовали в следующем номере) - и это главное, что объединяет «Леф» и «Новый Леф». Например, в начале 1920-х гг. именно в «Лефе» вышли знаменитые «Про это» и «Владимир Ильич Ленин» Маяковского, именно там были опубликованы первые главы из «Одесских рассказов» и «Конармии» Бабеля и многие другие произведения той эпохи. «Новый Леф», в свою очередь, был отмечен масштабным исследованием Шкловского «Войны и мира» Толстого, дебютом Льва Кассиля с его «Кондуитом», «Дэн Шихуа» Третьякова и другими заметными литературными работами.
Примечательно, что наряду с литературой, остававшейся главной стезей журнала, немало внимания лефы теперь уделяют и кинематографу. «Ни в одной другой области не работает Леф так интенсивно, как в кинематографии» [8], - заявлял Третьяков на совещании «Леф и кино», прошедшем в конце 1927 г. Действительно, практически через номер в «Новом Лефе» выходят статьи о кино, в которых участники группировки спорят об «игровой и неигровой фильме» («Экран сегодня» Льва Кулешова, «Сергей Эйзенштейн и “неигровая фильма”» Виктора Шкловского), о значении кинематографа с точки зрения ленинских постулатов («Про-тивокиноядие» Осипа Брика), о производственном кино («Киноплатформа» Бориса Ар-ватова). Лефы даже переводят дискуссию о кино на международный уровень, публикуя статью Третьякова «Чем живо кино», напи-
санную им для Гаагской кинематографической выставки о левом крыле советской кинематографии, а также перевод статьи классика немецкой документалистики Вальтера Рутмана «Абсолютный фильм».
Стоит отметить, что идеи фактографии, продвигаемые «Новым Лефом» (в первую очередь, Третьяковым), оказали большое влияние на искусство Запада. В частности, фактографическое «искусство репортажа» Третьякова нашло живой отклик в творчестве поэта и реформатора немецкого театра Бертольта Брехта, а также немецкого историка фотографии Вальтера Беньямина. Кроме того, входивший в «Леф» знаменитый Александр Родченко регулярно публиковал в журнале свои размышления о фотографии -тот материал, который сегодня изучается на фотофакультетах во всем мире.
Первый год существования «Нового Лефа» прошел довольно успешно: журналу удалось занять идеологические позиции, завоеванные «старым» «Лефом», а также расширить круг затрагиваемых проблем и глубину их освещения. В то же время, уже начиная с пятого номера в 1927 г., у журнала начались проблемы с распространением. Редакция обратилась к подписчикам с просьбой способствовать дистрибуции журнала «Новый Леф»: «вербовать индивидуальных подписчиков, организовывать коллективную подписку, настаивать, чтобы “Новый Леф” выписывался всеми местными библиотеками, проверять, имеется ли журнал “Новый Леф” в местных книжных магазинах, выставляется ли он в витрине и получается ли своевременно в достаточном количестве экземпляров» [9]. Расширение аудитории и увеличение тиражей позволило бы удешевить издание - то, за что ратовал Маяковский, понимая, что не у всех потенциальных читателей есть возможность ежемесячно покупать журнал.
Благодаря усилиям редакции журнал просуществовал до конца 1928 г., однако уже в середине года стало понятно, что закат его близок. В августовском номере на последней странице двумя строчками появилась самая значимая в истории творческой группировки новость: «Ввиду своего отъезда в длительное заграничное путешествие В. Маяковский передал редактирование журнала “Новый Леф” С. Третьякову» [10].
За внешне безобидной формулировкой скрывалось серьезное противоречие между Маяковским, рядом сотрудников журнала, лояльных к ответственному редактору, и другой группой лефов - близких к Сергею Третьякову. Маяковский не только вышел из Лефа, но и высказался за его роспуск. Кроме того, он выступил на нескольких конференциях, где заявил о том, что Леф как направление в искусстве себя изжил.
«Нужно раскрепостить писателя от литературных группировок и высосанных из пальца деклараций. Принцип объединения писателей должен быть производственным, а не литературным: писатели должны объединяться вокруг конкретных нужд сегодняшнего дня, связанных с той или иной отраслью производства. Общим же профессиональным объединением должна быть единая Федерация советских писателей» [3], - заявлял поэт на вечерах «Левее Лефа».
Вскоре после него журнал покидает ряд сотрудников журнала - Осип Брик, Семен Кирсанов, Александр Родченко, Николай Асеев. Последние пять номеров «Нового Ле-фа» выходят под редакцией Третьякова, но в конце 1928 г. и он видит бесполезность существования «Лефа» вне других, более крупных литературных течений: «Нашей
всегдашней лефовской бедой было то, что на карте литературы мы являли собою реку, обрывающуюся, не добежав до моря. Оборвалось в 1919 году “Искусство Коммуны”, усох в 1924 г. старый “Леф”, сорван в 1928 г. “Новый Леф”. А грош нам цена, если мы не впадем в море - в море массовости» [11]. После этого некоторые работники Левого фронта за неимением своего печатного органа публиковались в украинском журнале «Нова генерация», однако со временем и они растворились в Московской и Российской ассоциациях пролетарских писателей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализ журналов «Леф» и «Новый Леф» дает возможность запечатлеть процесс становления идей лефов в 1920-х гг. Отражаясь на страницах периодических изданий, эти идеи (подчас очень смелые и не имевшие дальнейшего развития) придавали импульс к
развитию остальной литературе и журналистике того времени.
Журналы творческой группировки, выходившие с перерывами на протяжении целых пяти лет, стали важным этапом в развитии молодой советской литературы. Лефы, предоставлявшие в своих изданиях место для талантливых поэтов, писателей и практиков визуального искусства, породили дискуссию о необходимости социального заказа и фак-тографичности творчества.
Несмотря на острую неприязнь современников, лефовские идеи оказали большое влияние на творчество многих художественных объединений 1920-х гг. Леф повлиял на становление и развитие мировой фотографии, кинематографа, живописи, оформительского творчества, дизайна и искусства фотомонтажа и рекламы.
В то же время главной проблемой группировки было несоответствие поставленных задач и реальной жизни. Амбиции Лефа распространялись на изменение всего искусства, что невозможно априори. При этом, несмотря на постепенное затухание Левого фронта искусств, его творческое наследие не потеряло своего значения, а методы работы членов объединения и по сей день интересуют представителей самых разных отраслей искусства.
1. Арватов Б., Асеев Н., Брик О., Кушнер Б., Маяковский В., Третьяков С., Чужак Н. За что борется Леф? // Леф. 1923. № 1. С. 6.
2. Маяковский В. Собрание сочинений: в 13 т. М., 1955-1961. Т. 13. С. 321, 211.
3. Маяковский В. Собрание сочинений: в 13 т. М., 1955-1961. Т. 12. С. 124, 275, 505.
4. Редакция. Читатель! // Новый Леф. 1921. № 1. С. 1.
5. Брик О. За политику! // Новый Леф. 1927. № 1. С. 20.
6. Перцов В. График современного Лефа // Новый Леф. 1927. № 1. С. 16.
7. Катанян В. Лиля Брик. Жизнь. М., 2007. С. 74.
8. Леф и кино. Стенограмма совещания // Новый Леф. 1927. № 11-12. С. 50.
9. Письмо подписчикам // Новый Леф. 1927. № 5. С. 48.
10. Хроника // Новый Леф. 1928. № 8. С. 48.
11. Третьяков С. Продолжение следует // Новый Леф. 1928. № 12. С. 4.
Поступила в редакцию 21.04.2010 г.
UDC 82-92
FROM HISTORY OF RELATIONS BETWEEN “LEF” AND “NEW LEF”
Yaroslav Dmitriyevich Zagorets, Institute of International Law and Economics named after A.S. Griboyedov, Moscow, Russia, Post-graduate Student of History of Journalism and Literature Department, e-mail: zagorets@gmail.com
The article is devoted to two periodicals published from 1923 to 1928 by a creative union “Left Front of the Arts”. The work analyzes the structure of magazines, their theories and goals. The main conclusions described in the article are based on the causes of the vanishing of these magazines, lying in the fundamental contradictions between some members of the union. Key words: Lef; New Lef; Mayakovsky, construction art, fact’s literature.
