CC BY
62
ti&fr
j$5äa
Культура
УДК 821.581Л:929
Лебедева Н.А.
к.филол.н., доцент кафедры языков стран АТР ШРМИ ДВФУ
Из истории современной литературы Северо-Восточного Китая: роман Лян Шаньдина «Зелёная долина» как воплощение «литературы родных мест»
Статья Н.А.Лебедевой «Из истории современной литературы СевероВосточного Китая: роман Лян Шаньдина «Зелёная долина» как воплощение «литературы родных мест»» посвящена неисследованной прежде в отечественной синологии проблеме - отражению в художественном произведении сохранения национального духа в условиях японской оккупации. Роман талантливого китайского писателя является ярким примером «литературы родных мест», показывает региональное своеобразие Маньчжурии через основные хронотопы леса, долины, города.
Ключевые слова: Литература Северо-Восточного Китая, «литература родных мест», роман Лян Шаньдина «Зелёная долина»
В культуре и литературе Северо-Восточного Китая в период японской оккупации (1931-1945) сформировалась сложная и неоднозначная ситуация. Японские власти экстраполировали приёмы и методы управления культурой, которые они применяли в своей собственной стране против прогрессивных деятелей литературы, на литераторов захваченной Маньчжурии. Активным действиям японских и марионеточных властей скоропалительно созданного государства Маньчжоу-го по подавлению не только национального сопротивления, но и национального самосознания было противопоставлено стремление молодой патриотически настроенной китайской интеллигенции сохранить национальное достоинство. Её ответом на политические репрессии и жесткую цензуру стало появление первых в китайской литературе произведений о войне сопротивления - романа Сяо Цзюня (1907-1988) «Деревня в августе» (1935) «Л^Й^^»
«Баюэдэ сянцунь») и повести Сяо Хун (1911-1942) «Поле жизни и смерти» (1935) (Ш!I «^^й» «Шэнсычан». Эти произведения они сумели напечатать, только уехав во внутренние районы страны, где ещё не было японского вторжения.
Литераторы, оставшиеся в оккупированной Маньчжурии, разделились на два лагеря. Одни следовали официальному курсу и создавали развлекательные произведения, далекие от актуальных проблем времени,
приукрашивающие мрачную действительность, изображающие жизнь в идеальном, очищенном виде. Другие, стараясь избежать рогаток цензуры, развивали реалистическую линию литературы «движения 4 мая», описывали жестокие условия двойной эксплуатации трудящегося люда. Часто их произведения не были политически окрашены, но обладали отчетливо выраженной национальной доминантой. При всем разнообразии критических оценок, с нашей точки зрения, их значение для сохранения национального самосознания в оккупированном регионе велико. В истории литературы Северо - Восточного Китая такие произведения получили название «литературы родных мест» (^±£^ сянту вэньсюэ). Заметим, что в современном справочнике по истории литературы Китая [2, с. 165] этот термин переводится как «деревенская литература», что несколько сужает круг произведений, входивших в данное направление.
Китайские литературоведы выделяют в истории литературы своей страны три категории произведений, написанных в рамках «литературы родных мест».
К первой группе относят произведения провинциальных писателей о нищете и убожестве сельской жизни, написанные в Пекине под влиянием Лу Синя (ШЖ) . Более того, Лу Синя считают первым писателем этого направления, причисляя к «литературе родных мест» такие его произведения, как «Подлинная история А^» (“|^Ш^” «А-кью чжэнчжуань»), «Родина» («й^» «Гусян»), «Моление о счастье» («ШН» «Чжуфу»). Говоря об особенностях этих произведений, сам Лу Синь указывал, что они должны соответствовать двум установкам: 1. «Уехать с родины и жить в чужих краях» (ШШ^Ш цяоюй иди), 2. «Таить тоску по родине» (В#ШЙ
иньсянь чжэсянчоу). [11, с. 4]
В середине 1920-х годов на литературной арене появилось несколько сравнительно молодых писателей, которые или происходили из некогда богатых, но теперь разорившихся семей, или выросли в деревне. Среди таких писателей были члены Общества изучения литературы (^,‘^Щ'^ ^ вэньсюэ яньцзюхуй) Ван Луянь (^#Ш), Сюй Цзе (^^), Ван Жэньшу (^£/Й), Пэн Цзяхуан (ШШШ), а также литераторы, не входившие в это объединение: Тай Цзини (н'0^), Фэн Вэньбин (^^Й) и другие.
Ко второй группе относят произведения таких писателей, как Шэнь Цунвэнь (^^^) и Чжоу Цзожэнь (^^А), романтизировавших деревенскую жизнь.
В третью группу включают произведения писателей из оккупированных районов Северо-Восточного Китая, где инициатором создания концепции «литературы родных мест» был писатель Лян Шаньдин (^ШТ) (1914
- 1995), известный также как Шань Дин (ШТ).
Уже в начале 1934 года Лян Шаньдин обсуждал пути развития прогрессивной литературы региона с Сяо Цзюнем, тогда еще находившемся на Северо-Востоке. Признавая хаос и разобщённость литературных сил, молодые писатели говорили о поисках способов для публикации литературных произведений в условиях значительного сокращения количества периодических изданий и цензурного гнёта, а также о необходимости размежевания различных литературных группировок. Для выполнения этих задач следовало сообща планировать и выпускать специальные литератур-
ные издания. Предполагалось начать с описания реальной ситуации в деревне.
В июле 1937 года в журнале «Минмин» (ВДВД) была опубликована статья Лян Шаньдина ««Литература родных мест» и «Цветы Шань Дина»» («^¿Х^Щ «ШТ^» «Сянту вэньсюэ юй Шань Дин хуа»), в которой писатель анализировал рассказ И Чи (@й) «Цветы Шань Дина», называя его произведением, представляющим «литературу родных мест». Лян Шаньдин подчёркивал: «Независимо от времени и пространства, идеи, которые выражаются в литературном произведении, и мастерство описания должны создавать реальность. Но поскольку описанная в произведении реальная жизнь большинства персонажей разворачивается в наших родных местах, то это и есть «литература родных мест».. .Маньчжурии нужна «литература родных мест», и эта литература - реальная, подлинная». [5, с. 101].
После выхода этой статьи Лян Шаньдин опубликовал в журнале «Сы-минь» (^^) еще одну - «Родные места и «литература родных мест» (« «Сянту юй сянту вэньсюэ»), в которой более детально изложил свою концепцию.
Надо признать, что идеи Лян Шаньдина имели и противников. Так, некоторые члены редакции «Минмин» считали концепцию «литературы родных мест» слишком узкой, ограниченной, односторонней, в которой литература ограничена лишь описанием «бобов и гаоляна», не имеет большого значения для развития литературы и искусства.
Глава группы литературных рекордов (2Х^Ж ивэнь чжипай) Гу Дин (^Т) и его сторонники находили в «литературе родных мест» множество недостатков, упрекали ее в «местечковости» (Й^^Х диюйч-жуи), ограниченности и пристрастности. Гу Дин говорил, что, пропагандируя «литературу родных мест», всего лишь произносят красивые лозунги, на деле же получаются «слюни по поводу бобов и гаоляна». [7, с. 295]
Сторонники Лян Шаньдина, например, литератор У Лан (^Ш), считали, что концепция «литературы родных мест» повёрнута лицом к реальной жизни, соответствует потребностям современного общества, имеет большую ценность, нежели концепция эстетизма, от которой приходится отказаться. Главное в ней - «показать реальность» и «ухватить дух времени».
С точки зрения литературоведа Ли Чуньяня (^^^), значение развернувшейся дискуссии состояло в следующем:
1.Концепция «литературы родных мест» противостояла теории пересадки японской колониальной литературы в Северо-Восточный Китай. Японские руководители культуры Маньчжоу-го позиционировали свою литературу как литературу мирового уровня в отличие от несовершенной литературы захваченного региона, поэтому старались или заменить местную китайскую литературу японской, или ассимилировать её. Пропаганда «литературы родных мест» стимулировала появление и рост местной литературы, способствовала бойкоту японской идеи о пересадке колониальной литературы.
2.Концепция «литературы родных мест» критиковала цветистую, изукрашенную литературу «ветра, снега, цветов, луны» сентиментального
и упаднического толка, то есть того, что шло в разрез с подлинной реальностью, которая в теории Лян Шаньдина играла значительную роль.
3.«Литература родных мест» впервые в истории литературы СевероВосточного Китая периода оккупации заговорила о социальной значимости литературы, указала направление её развития. [7, с. 295 - 296]
Лян Шаньдин, уроженец провинции Ляонин, уже в средней школе начал заниматься литературным творчеством. Затем опубликовал сборники рассказов «Горный ветер» («ШД» «Шань фэн»), «Тоска по родине» («^ ^» «Сянчоу»), «Урожайный год» («^^» «Фэн нянь»), повесть «Камыш» («^^» Лувэй»), сборник эссе «Путевые записки с восточной стороны» (« лКЙ.Ш!2Лт» «Дунбянь дао цзисин») и другие произведения.
Его единственный роман «Зелёная долина» («Ш^Ш^» «Люйсэдэ гу») был написан в 1942 году, в 1943 году вышел перевод на японский язык. Отметим, что книга подверглась цензуре в той части, где содержалась критика правительства и шла речь об изъятии аграрных ресурсов Маньчжурии, осуществляемых под благовидными политическими предлогами.
Значимым представляется и тот факт, что, создавая произведение о корнях национального духа, писатель говорил о воздействии, которое он испытывал со стороны русской и советской литературы. В послесловии Лян Шаньдин писал: «Раньше мне очень нравились произведения Гоголя и Шолохова, я думал, что хотя крестьяне в Маньчжурии и не такие, как в «Мертвых душах» и «Тихом Доне», но все-таки и в жизни, и в характерах у них есть общее. Я очень самонадеянно думал: если суметь использовать грандиозную структуру «Тихого Дона» и пугающий читателя замысел «Мертвых душ», описать глубинную суть жизни маньчжурских крестьян, то это должно стать величайшей задачей для литератора с Северо-Востока». [6, с. 156]
Кроме того, в романе ощутимо воздействие идеологии японской литературной группы «Белая берёза» («Сиракаба»), созданной в 1910 году молодыми писателями Мусякодзи Санэацу, Сига Наоя, Арисима Такоэ, Янаги Мунэёси, Кори Торахико и другими. Название отражает увлечение идеями Л.Н. Толстого и интерес к русской литературе. Членов этой группы занимали проблемы природы личности, её места в обществе в свете идеологии гуманизма. [3, с. 10]
После создания романа Лян Шаньдин находился под строгим наблюдением полиции. Чтобы убедить власти в своей лояльности, ему пришлось написать поэму, прославляющую паназиатизм, однако в 1943 он всё же счёл за благо тайно покинуть Маньчжурию, уехав во внутренние районы Китая.
В КНР у «Зелёной долины» и её автора сложилась непростая судьба.
После побега из Маньчжурии Лян Шаньдин оказался в Освобождённых районах, где принимал активное участие в революционной работе. После 1949 года был директором средней школы, редактировал литературнохудожественные издания, занимал ответственные посты в издательстве и провинциальном отделении союза писателей в Шэньяне. В 1957 году он попал под критику как «правый» элемент и в течение двадцати двух лет подвергался «перевоспитанию». Основной причиной репрессий в отношении Лян Шаньдина был японский перевод романа и его признание в Маньчжоу-го. Именно это повлекло за собой обвинение в сотрудничестве
с японцами, в предательстве национальных интересов. Только в 1979 году писателя реабилитировали, а в 1987 году «Зелёная долина» была вновь опубликована и включена в серию переизданий современной китайской литературы, составленную Институтом современной литературы Академии общественных наук КНР
Действие романа [8] происходит в период с 1914 по 1931 год в трёх точках пространства на Северо-Востоке Китая: в деревне в долине Лан-гоу, в городке Наньманьчжан, являющемся станцией Южно-Маньчжурской железной дороги, и в девственных лесах в горах и долинах Маньчжурии. Отметим подробное, топографически детальное описание этих трех пространств, которые и определяют в романе взаимоотношения классов, социальных групп, полов. Пространства являются теми движущими силами, которые направляют героев на преобразование самих пространств. Каждое из них воспроизводит или сохраняет определённый способ существования, стиль жизни, мораль.
Сюжет движется вокруг юного наследника семьи Линь по имени Линь Сяобяо. Семья жила в собственном поместье в долине Ланьгоу, пока её глава и отец мальчика, офицер армии маньчжурского генерала Чжан Цзолиня не был убит в одном из боёв в середине 20-х годов. Под давлением своего отца мать мальчика вынуждена была вторично выйти замуж за Цзянь Жулуна, работающего в японской компании в городе. Одиннадцатилетнему ребёнку вместе с матерью пришлось переехать в город, оторваться от любимых мест в родной долине. Линь Сяобяо не доволен переменами в жизни, он начинает ненавидеть жадного и честолюбивого отчима, рвущегося к власти, презирать слабую мать, изменившую памяти отца. Но, несмотря на раннее проявление силы характера, город меняет героя: там он вырастает мечтательным и слабым идеалистом.
Сяобяо намеревался взять управление поместьем в собственные руки, освободив от этих обязанностей свою тетушку Линь Шучжэнь и её любовника, десятника Хофэна. Молодой хозяин испытывал сочувствие к крестьянам, оказывал им покровительство, воспринимая расстилающуюся вокруг долину как свою истинную мать в отличие от той, что вторично вышла замуж и уехала в испорченный и насквозь фальшивый город. Но и здесь, среди прекрасной природы и искренних людей с настоящими чувствами Сяобяо осознавал свою изолированность от жизни. Жизнь между тем настойчиво напоминала о себе. Континентальная компания собралась построить в долине железную дорогу, и тётка планировала продать под это строительство неплодородные, каменистые земли, а на вырученные деньги отправить племянника учиться в университет. Хофэн и арендаторы выступили против этих планов, поскольку продажа земли лишила бы их средств к существованию. Один из них так выразил свою обиду на помещиков: «Мы зависим от них, мы зависим от земли, как же мы можем жить без земли? Мы лелеяли эту землю, как своих детей, мы даже превратили бесплодные пустоши в возделанные поля, а теперь нас выбросили отсюда». [8, с.187]
Сам Сяобяо, воспринимавший землю как родную мать, а не как наследство, был сбит с толку и растерян. Он говорил: «Земля - наша жизнь, и кем бы ты ни был, покинуть землю - значит совершить самоубийство». [8, с.75]
К этому времени герой принял решение жениться на молодой японке Ясуко, дочери японского хозяина его отчима. Сам хозяин жил в Маньчжурии уже более тридцати лет, поэтому и он, и его дочь хорошо относились к китайцам. Было решено, что молодые уедут в Японию, где Сяобяо собирался учиться.
Перед отъездом Сяобяо решил ещё раз вернуться в долину вместе с Ясуко. Неожиданно для них там оказался отчим Цянь с деловыми партнёрами, которые намеревались купить землю. Между тем над поместьем нависла угроза нападения отряда под предводительством вожака по прозвищу Большая Медвежья Лапа. Этот отряд относился к антияпонскому сопротивлению и добывал себе пропитание, отбирая еду у местных жителей. Арендаторы попросили разрешения укрыть свои семьи в поместье, а сами готовились к вооруженному отпору. Нападавшие похитили Сяобяо и Ясуко и потребовали за них выкуп. Ясуко удалось освободить, а молодой человек бесследно исчез на несколько месяцев. Пока его мать и тётка искали деньги для выкупа, отчим продал бесплодные земли. В долине началось строительство железной дороги.
Тем временем Большая Медвежья Лапа вместе с Сяобяо в течение нескольких недель искали дорогу сквозь непроходимые девственные леса. Это стало испытанием героя на выносливость и стойкость, настоящим познанием тайной власти леса и тех таинственных сообществ, которые живут в этом лесу. Когда, в конце концов, двое скитальцев вышли в Наньмань-чжан, то обнаружили, что дом заперт, многие из участников событий арестованы или разорены, а сам город разрушен и опустошён финансовым и нравственным кризисом. Сяобяо решил вернуться в свое поместье в долину, раздать оставшиеся земли арендаторам и предаться своей истинной матери - родной земле.
Оценивая художественное своеобразие романа китайского писателя, можно воспользоваться идеей М.М. Бахтина о хронотопе как понятии, подчёркивающем в структуре образа неразрывную слитность пространственных и временных характеристик. [1, с.9]
В романе Лян Шаньдина «Зелёная долина» определяющими являются хронотопы леса, долины и города.
Значение хронотопа леса в романе Лян Шаньдина «Зелёная долина» велико. Именно в лесу, куда вместе с разбойниками попадает главный герой, происходит осознание им главных ценностей бытия. Девственный лес управляется естественным, циклическим временем вне линейной истории. Это время жизни и время распада, время возрождения и возвращения к детству, к таинственному и вечному источнику жизни, справедливости и верности. Носителями этого времени являются разбойники (бойцы анти-японского сопротивления), которые живут вне социального времени, это сильные, решительные и верные мужчины, в телосложении которых отражаются признаки девственного леса. Испытания, через которые проходит в лесу Сяобяо, дают ему знаний о жизни больше, чем дал бы любой университет. Женщины исключены из этой стихии леса, но сама земля часто изображается как мать, вечно воспроизводящая жизнь. И эта подлинная жизнь не касается ни китайского народа и китайской государственности, ни восточной цивилизации, она связана с бесконечными природными циклами. Здесь просматривается связь с философской традицией даосизма и
традицией народных героев «рек и болот», то есть повстанцев из исторических романов средневековья.
Хронотоп долины в романе представлен долиной Лангоу. Она в соответствии с классовой принадлежностью пространственно разделяется на две части: верхняя часть горного плато как собственность семейства Линь, хозяев земли, и лачуги арендаторов у подножия. Бедняки в романе ведут жизнь, организованную естественными сельскохозяйственными ритмами, и этим они близки девственному лесу. Но они уже связаны и с городом, в котором продают выращенный урожай и делают необходимые покупки.
Хронотоп города в романе Лян Шаньдина конкретизирован городом Наньманьчжан, который описан достаточно шаблонно, и является, может быть, самой слабой частью романа. Город в социальном и психологическом срезе - это богатые торговцы, курящие сигары и играющие в карты, это их томные и подобострастные подруги, проводящие время в опиумном дыму в нелегальных борделях. Но город - это и рынок сельскохозяйственных поставок, где заключаются контракты, где кипит деловая активность.
Литературная критика в КНР, оценивая роман, использовала принцип тесной взаимосвязи литературы и политики, что, к сожалению, стало недоброй традицией на долгие десятилетия.
Так, критик Хуан Ваньхуа (Ш^^) указывал, что изображённые в романе крестьяне - это крестьяне феодальные, поскольку не борются с помещиками, а напротив, выступают вместе с ними против бойцов антияпон-ского сопротивления. [10, с.11] Это был один из самых главных аргументов негативной оценки романа. Очевидно, что при таком подходе игнорируется истинная суть произведения, затрагивающая подлинно национальный дух в условиях его подавления японскими захватчиками.
Пытаясь возражать, в 1987 году в предисловии к переизданию своего романа Лян Шаньдин называл «Зелёную долину» произведением патриотической, антияпонской направленности, созданным в самый мрачный период японской оккупации. Он настаивал на том, что в романе изображено угнетение крестьян, но по цензурным соображениям нельзя было показать их борьбу с угнетателями. По этим же причинам бойцы из антияпонских отрядов описаны как разбойники, грабящие крестьян. [цит. по 4, с.30]
Литературовед Сунь Чжунтянь (Й^Ш) отмечал, что национализм и патриотизм - это прародители «литературы родных мест», ибо привязанность к месту не может не вызвать патриотизма. Соотношение этого направления литературы с традиционной национальной литературой и включенностью языка в общую культуру создают их неразделимость, поскольку нельзя перерезать кровеносные сосуды культуры родины. [9, с.224 - 235] Исследователь из США, профессор университета Чикаго Празенджит Дуара (Prasenjit Duara) считает, что главное в романе не патриотическая идея, хотя автор на этом и настаивает. В романе присутствует конфликт между общиной и капиталом. Профессор Дуара отмечает, что классовый конфликт выражен через действия бандитов из девственного леса, то есть бойцов сопротивления. Для них борьба против социальной несправедливости связана не с классами, а с такими личными качествами, как прямота, смелость, верность, что проистекает не из определенного способа производства, а из принципов естественного существования людей в природе.
С какими бы политическими заявлениями не выступал автор произ-
ведения, художественно оно воспроизводит Маньчжурию как этническое сообщество, хотя игнорирует наличие здесь значительного количества национальных меньшинств, говоря только о ханьцах. [4, с.31, 35]
Финал романа свидетельствует о том, что настоящее принадлежит людям долины, чья жизнь близка к природным ритмам девственного леса. Этот ритм противоположен линейному времени капитализма и городской действительности, разрушительное воздействие которых ощущают на себе и долина, и лес.
С нашей точки зрения, роман Лян Шаньдина «Зелёная долина» -одно из самых ярких и значительных произведений «литературы родных мест», созданных на Северо-Востоке Китая. Являясь по своему духу по-настоящему патриотическим, используя глубоко национальные формы художественного отражения жизни, оно способствовало сохранению национального достоинства китайского народа в период японской оккупации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Эпос и роман. - С-Пб.: Азбука, 2000. - 304 с.
2. Серебряков Е.А. Справочник по истории литературы Китая (12 в. до н.э.
- начало 21 в.): имена литераторов, названия произведений, литературоведческие и культурологические термины в иероглифическом написании, русской транскрипции и переводе./Е. А. Серебряков, А.А. Родионов, О.П. Родионова
- М.: АСТ: Восток - Запад. 2005. - 333 с.
3. Чегодарь Н.И. Литературная жизнь Японии между двумя мировыми войнами. М.: Вост. лит., 2004. - 222 с.
4. Duara, Prasenjit. Local Words: The Poetics and Politics of the Native Place in Modem China. //The South Atlantic Quaterly.Winter 2000.Volume 99. Number 1. PP. 13 - 45.
5. лКЬШ^Х^^.. Дунбэй сяньдай вэньсюэ ши (История современной литературы Северо - Востока). Шэньян, 1989. - 307 с.
6. Дунбэй сяньдай вэньсюэ шилунь (История современной литературы Северо - Востока). Шэньян, 1996. - 361 с.
7. .Ли Чуньянь. Дунбэй луньсянь
шици вэньсюэ яньцзю чжи во цзянь. (Мой взгляд на изучение литературы Се-веро - Восточного Китая периода оккупации)// лКЬХ^Ш^. Дунбэй вэньсюэ цзунлунь. (Литература Северо - Восточного Китая с разных точек зрения). Чанчунь, 1997, С.277 - 307.
8. ^ШТ Лян Шаньдин. Ш&Ш&. Люйсэдэ гу. (Зелёная долина). Шэньян, 1987. - 231 с.
9. ?/^ФШ. Сунь Чжунгянь.”Щ^Й^”^^.^Х^. «Люйсэдэ гу» юй сяньту вэньсюэ. («Зелёная долина» и «литература родных мест»)//^Ь^Й
Дунбэй луньсянь шици гоцзи вэньи яньтаохуй луньвэньцзи (Сборник статей международной конференции по проблемам литературы Северо-Восточного Китая периода оккупации). Шэньян, 1992, С. 224
- 235.
10. ЙЛ® Хуан Ваньхуа. «Ш&Ш^». Лян Шаньдин хэ таде
«Люйсэдэ гу» (Лян Шаньдин и его «Зелёная долина») /. Дунбэй вэньсюэ яньцзю шиляо. (Материалы по исследованию литературы Се-веро - Восточного Китая). Выпуск 5. - Харбин, 1986, С.7 - 25.
11. ^^. Чунь Жун. Ш№ШЙ^±ХЩ. («Синь шицидэ сянту вэньсюэ» «Литература родных мест нового времени»). Шэньян, 1986. - 153 с.
Lebedeva N.A.
To the History of Modern North-East Chinese Literature. The Novel «Green Valley» by Liang Shanding» as the embodiment of Native Place Literature
«To the History of Modern North-East Chinese Literature. The Novel «Green Valley» by Liang Shanding» as the embodiment of Native Place Literature» - such is the title of the article by Candidate of Philological Sciences N. Lebedeva. The article is devoted to description keeping national dignity under Japanese occupation in Manchuria. The author for the first time in the Russian Chinese studies analyses the novel «Green Valley» as an example of native place literature.
Keywords: North-East Chinese literature, native place literature, the novel by Liang Shanding «Green Valley»
