CC BY
225
ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ МЕТОНИМИИ А.Л. НОВИКОВ
Кафедра общего и русского языкознания Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
Статья посвящена краткому анализу основных работ и проблемам исследования метонимии в историческом аспекте.
Метонимия вместе с метафорой представляют собой два основных типа полисемии [Современный русский язык, 1989, с. 209-212]. В основе первой лежит связь обозначаемых предметов по смежности, в основе второй - связь по сходству: аудиториях - 'помещение для занятий, лекции и аудиторияг - ‘студенты, слушатели"; конь\ - ‘лошадь’, конь^ - ‘шахматная фигура’, конь^ - гимнастический снаряд’.
Говоря о метонимии, следует подчеркнуть, что для разных языков оказывается характерным обозначение одним и тем же словом предметов и явлений (действий, свойств и т. п.), как-то связанных в пространстве, во времени, в причинно-следственной зависимости. Это является результатом обобщенного отражения предметов и явлений действительности в языке, свойственного человеческому мышлению, и, по-видимому, удобной формой хранения информации о мире в сознании людей.
Метонимию в силу ее распространенности в различных языках следует считать одной из важных лингвистических универсалий, т. е. свойств, присущих всем языкам или большинству из них [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990, с. 535]. Явление метонимии (греч. пШбпугта - ‘переименование’) обратило на себя внимание еще в античности в работах, касающихся вопросов языка, стиля, поэтики, риторики.
Цицерон говорил об образных словах, «в которых вместо точно соответствующего предмету слова подставляется иное с тем же значением, заимствованное от предмета, находящегося с данным в тесной связи» [Античные теории языка и стиля, 1936, с. 218].
В «Риторике к Гереннию» говорится о том, что переименование (метонимия) заимствует у родственных и близких предметов названия, под которыми могут подразумеваться вещи, не называемые их настоящими именами. «Названия эти образуются от имени их изобретателя, или заимствуются от изобретенной вещи, или с орудия переносятся на господина, или с того, что делается, на то, что делает, или с того, что содержится, на содержащее, или с содержащего на содержимое» [Античные теории языка и стиля, 1936, с. 221-222].
Цицерон считал метонимические выражения украшением ораторской речи, проявлением красноречия, словесного искусства: такие выражения «блещут, как некие светила» [Там же, с. 278].
Античные теории языка и стиля оказали заметное влияние на развитие европейского языкознания, европейской филологии, в частности, на русскую науку о языке.
В русском языкознании метонимия впервые получила развернутое определение в «Кратком руководстве к красноречию» М.В. Ломоносова (1748): «Метонимия есть когда вещей, некоторую принадлежность между собою имеющих, имена взаимно переносятся, что бывает,
1) когда действующее вместо страждущего полагается: имеете Моисея и пророков вместо имеете книги Моисеевы и пророческие', читать Вергилия, то есть Вергилиевы стихи;
2) когда положено будет действие или свойство вместо действующего: убийство достойно смертной казни вместо убийца достоин’, милость на суде похвальна, то есть милостивый-, где оная злоба, которая меня погубила? то есть где оный злобный?;
3) когда материя приемлется вместо той вещи, из которой она сделана: животворящее древо, то есть животворящий крест', серебром искупить, то есть серебряными деньгами-, пронзен железом, то есть железным оружием-,
4) или вещь, сделанная вместо самой материи: хлеб собирать с поля, то есть пшеницу-, венки щипать в лугах, то есть цветки, из которых венки сплетают;
5) когда вещь содержащая или место полагается вместо содержимой: восток и льдистый океан свои колени преклоняют, то есть живущие на востоке и при Ледовитом океане-, острая голова, то есть острый ум в голове-, любезна небесам страна, то есть Богу, живущему на небесах;
6) когда вместо вещи полагается тот, кто ею владеет: сильный мтомощного съедает, то есть его добро-, при военном шуме молчат законы, то есть судьи:
7) намерение или причина, для которой что бывает вместо действия: честь на алтарь возложит, то есть жертву для чести божией;
8) признак вместо самой вещи: орел вместо Российской империи-, луна вместо Турции-, десять дымов то есть десять домов', седину почитать должно, то есть старых» [Ломоносов, 1952, с. 247-248].
Как видно, у М.В. Ломоносова уже были намечены основные семантические типы метонимии, которые впоследствии детализировались в работах по семантике, лексикологии, общему языкознанию, стилистике, риторике, поэтике.
Интересные сведения о метонимии содержатся в «Словаре древней и новой поэзии» Н. Остолопова, относящемуся к началу XIX в.: она рассматривается «как троп, в котором, слово вместо понятия, заключающегося в собственном его значении, выражает другое, имеющее с ним некоторое соотношение» [Остолопов, 1821, ч. 2, с. 183]. Такое соотношение, т. е. отношение смежности, устанавливается чаще всего между причиной и следствием: жить своей работой (т. е. на деньги, получаемые от работы), содержащим и содержимым (гнездо птицы - о самих птицах, птенцах), свойство/действие и действующее лицо (убийство достойно казни, т. е. убийца, от злобы погибаю, т. е. злых людей) и др.
Важнейшим этапом в разработке системы образных средств языка (и в том числе метонимии), заложенной М.В. Ломоносовым, является творчество
А.А. Потебни. Теория метонимии находит дальнейшее развитие в его посмертно опубликованном труде «Из записок по теории словесности» [Харьков, 1905].
У А.А. Потебни метонимическое значение х определяется тем, что оно «сопровождает» содержание слова А: «Метонимия - от приметы к тому, на что она указывает» [Потебня, 1905, с. 234]. По различным сочетаниям х и А он устанавливает ряд метонимических отношений, например:
А - представление места - х, т. е. пространство представляется там, что в нем есть север-север (страна), восток-восток (как восточные территории, земли).
«Можно бы распределить случаи метонимии, - подчеркивал А.А. Потебня, - по различию оснований сочетания А с х, т. е.:
а) или по тому, что А одновременно существует с х в пространстве, одновременно с ним дается восприятием;
б) или по тому, что А предшествует х-у во времени;
в) или следует за ним;
г) или по тому, что А связано с х причинно <...> Для говорящего то, что дано в А (образе) есть ближайшее, первое во времени; х - всегда последующее, более отдаленное...» [Потебня, 1905, с. 234].
A.А. Потебня дает разнообразные примеры метонимии в разных языках, в том числе и в русском: например, обозначения процесса - времени (жатва как действие и как время жатвы), действия - жеста, чувства (скривить нос как действие и «возгордиться»), действия - места (свалка как действие и место), действия - результата (жалованье как действие и дача), орудия - результата (рука как часть тела и почерк, подпись: руку приложил, неразборчивая рука - о почерке) и др.
Учение А.А. Потебни о семантических связях лексических единиц было продолжено его учениками и последователями: см., например, ряд статей, опубликованных в сборниках «Вопросы теории и психологии творчества» [т. I-VIII, Харьков], особенно работы А. Горнфельда и В. Харциева.
B. Харциев в статье «Элементарные формы поэзии» конкретизирует общее понятие метонимии и раскрывает ее ассоциативный и лингвистический механизмы. Если в предложении Лес поет имеются в виду птицы, рассуждает он, то при этом «нельзя сказать, чтобы в искомом - птицы заключено значение леса. Чтобы дойти от значения леса до значения птицы, надо несколько подумать, найти такой случай, когда бывает между ними совпадение (весною, летом при восходе солнца); должно пройти некоторое время между моментом А лес и моментом X птицы - некоторый промежуток. Следовательно, эта ассоциация основана на последовательности восприятий - древние назвали ее метонимией» [Харциев, 1911, с. 361]. Ассоциируемые предметы при метонимии не предполагают основания сравнения, как при метафоре, и достаточно удалены друг от друга по своему понятийному содержанию.
В. Харциев приходит к мысли о том, что метонимия представляет собой одну из «универсальных привычек мысли», ее неизбежную форму, потребность улавливать не только сходство представлений, но и их отношения: «А (образ) предшествует искомому X (значению). <...> Все случаи метонимии, наблюдаемые в языке, имеют один общий характер: переход мысли от более конкретного, наглядного к более отдаленному, отвлеченному значению, замена ближай-
шим по времени восприятием того, что доходит до сознания после» [Там же, с. 378].
Метонимия может иметь сложный характер, например, сопровождаться олицетворением: весь город говорит.
В лингвистике (стилистике) понимание метонимии как одного из видов многозначности и изобразительного средства закрепляется в учебной литературе по курсам лексикологии, стилистики [Галкина-Федорук, 1954; Ефимов, 1969; Шанский, 1972; Скребнев, 1975; Кожина, 1977; Шмелев, 1977; Калинин, 1978; Современный русский язык, 1999 и др.], развивается в монографических исследованиях по семантике [1Л1тап, 1959; Шмелев, 1973; Апресян, 1974; Новиков, 1982] и статьях энциклопедического характера [Квятковский, 1966; Корольков, 1967; Арутюнова, 1979 и 1990; Ее\уапс1о\У!з]а, 1985].
Конкретное изучение метонимии шло по разным направлениям как в русском, так и в зарубежном языкознании. Исследовалась семантическая природа и структура метонимии [см., например: КоуоШу, 1958; Кигу1о\УЮ2, 1967; Долгих, 1974; Хромых, 1977], рассматривалось ее соотношение с синекдохой и метафорой [СашрЪеИ, 1969; Биет, 1973; БсЬойег, Шее, 1977; Атаян, 1978; Мегге1, 1980], анализировались отдельные типы метонимических связей, переносов [см., например: Ефремов, 1967; Воронина, 1979; Хромых, 1979], метонимические отношения в собственных именах [Василевская, 1981, 1982], наконец, изучались некоторые аспекты метонимии в связи с проблемами лингвистической поэтики, языка художественной литературы [Араратян, 1974; Некрасова, 1975; Гулак, 1993 и др.].
Важное теоретическое значение для общей методологии лингвистического исследования метонимии имеет работа Р.О. Якобсона «Два аспекта языка и два типа афатических нарушений», впервые опубликованная по-английски в 1956 г. [русский перевод в сборнике: Теория метафоры, 1990; Якобсон, 1990], а также монография Е.Л. Гинзбурга «Конструкции полисемии в русском языке. Таксономия и метонимия» (1985) как наиболее полное и последовательное описание семантики конструкций метонимически организованных слов в русском языке. Основные положения и результаты этих работ используются в дальнейшем при построении теоретической концепции метонимии.
Одной из значительных работ о метонимии как изобразительном средстве поэтической речи является раздел «Метонимия» в «Очерках языка русской поэзии XX в. Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке» (1994), написанный Н.Н. Ивановой [Иванова, 1994, с. 191-255]. Ее исследование, посвященное анализу метонимии в идиостиле И.Ф. Анненского, содержит специальную главу, в которой рассматриваются некоторые вопросы этого тропа как элемента поэтического языка. Здесь разграничиваются такие понятия, как общеязыковая, ситуативная и собственно поэтическая метонимия. В языке художественной литературы существенны все типы метонимизации. Первая из них основывается на регулярных системных отношениях номинаций [ср. понятия метонимической модели и метонимической формулы: Шмелев, 1964, с. 60 и след.; 1973, с. 220 и след.; 1982, с. 16-21], вторая - на ситуативной смежности, выступая как образный эллипсис. Общеязыковая метонимия отражает отношение смежности в системе языка, ситуативная - на уровне речи. Изучение же стилей писателей требует сближения этих уровней метонимии в некоторой опосре-
дующей их интерпретации: это - «неавтоматизированное или не полностью автоматизированное метонимическое употребление» [Григорьев, 1973, с. 115], предполагающее поэтическое преобразование слов путем их трансформаций, образно-семантического смещения по сравнению с узуальным употреблением. Е.А. Некрасова выдвинула в этой связи понятие словесно-ассоциативной метонимии, при которой происходит перенос «только при контекстуальной (или звуковой) смежности каких-либо слов» [Некрасова, 1975, с. 112]. При изучении стиля того или иного писателя понятие метонимии, подчеркивает Н.Н. Иванова, должно быть расширено «за счет включения поэтической метонимии - явления, характерного только для поэтической речи». [Иванова, 1994, с. 194]. Она символична по своей природе. Это третье понимание метонимии еще один ее аспект, очень существенный для раскрытия функций рассматриваемого тропа.
Образная сторона метонимии рассматривалась в исследованиях и различных пособиях по теории словесности, стилистике, риторике. Сошлемся в качестве примера на книгу В. Классовского, где среди различных изобразительных средств представлено функционирование метонимии: «Это блюдо отдать шуту моему Доминику», - сказал однажды за ужином Людовик XIV. - «И жаркое тоже взять мне себе, ваше величество?» - спросил находчивый шут, стоявший за стулом короля. Таким образом, король, не желая нарушить свое слово, поплатился буквально блюдом (оно было золотое) за употребление метонимии» [Классовский, 1876, с. 180].
Анализируя психологические и языковые механизмы метонимии как семантического и стилистического явления, один из последователей А.А. Потеб-ни И.П. Лысков подчеркивал, что «закон ассоциации смежности связан с восприятием предметов в пространстве, а закон последовательности - с восприятием во времени» [Лысков, 1914, с. 268]. Эти ассоциации лежат в основе различных собственно языковых типов метонимии. И.П. Лысков расширяет понятие и сферу действия метонимии, выходя за перечисление ее традиционных типов и функций: метонимия в составе образа существенна как необходимый фон его раскрытия. «Характеры действующих лиц (Плюшкина, Обломова, Собакевича) узнаются от изображения той обстановки, в которой они живут» [Там же, с. 267].
Описание метонимии как стилистического приема продолжено в работах собственно литературоведческого характера. Наиболее содержательным из них является описание и интерпретация этого явления у Б.В. Томашевского, который, в частности, считает, что между прямым и переносным значением, метонимически связанными друг с другом, существует определенная «вещественная зависимость, т. е. самые предметы или явления, обозначенные прямыми и переносными значениями, находятся в причинной или иной объективной связи» [Томашевский, 1928, с. 39]. Он приводит такие типы метонимии, как три тарелки съел (содержащее вместо содержимого), жить своим пером (жить вместо иметь доход, перо - орудие профессии), читаю Пушкина (автор вместо произведения) и др. Синекдоха (обозначение части вместо целого или наоборот) -разновидность метонимии.
Б.В. Томашевский считает, что типов метонимии так много, что «было бы бесполезно их классифицировать» [Там же, с. 40]. В этом утверждении есть две различные стороны:
1)типы метонимии действительно многочисленны, если иметь в виду разнообразные контекстуальные условия их употребления (например, в художественных произведениях), и вряд ли их можно заранее прогнозировать, перечислять;
2) но они все же, по крайней мере, основные из них, должны быть так или иначе выявлены как регулярные, основные, опорные, на фоне которых осмысляется стилистическая контекстуальная метонимия.
Без проекции на основные модели индивидуальную метонимию невозможно воспринять и осмыслить.
Наконец, еще одним направлением изучения метонимии является общелингвистическое. Без него не обходится ни один труд общеязыковедческого характера. При этом особый интерес вызывает расширение традиционного взгляда на метонимию, выделение ее новых типов. Так, Г. Пауль отмечает наряду с традиционными и другие типы более сложной, глагольной метонимии: «Душевные переживания обозначаются по сопровождающим их рефлекторным движениям, ср., например, дрожать, трястись, вздрагивать, содрогаться, краснеть, вздыхать, дуться, разевать рот, повести носом, навострить уши, скрежетать зубами, сжать кулаки, сердце забилось, сперло дыхание. С затемнением первоначального смысла такие выражения превращаются в самостоятельные обозначения душевных переживаний: ср. надменный [первой, надутый], сердиться [от «сердце», ср. в сердцах]» и др. [Пауль, 1960, с. 119].
В области общей риторики и поэтики разработка метонимии заметно отстает от исследования метафоры: первая нередко рассматривается не как самостоятельный объект, а как своего рода «дополнение» ко второй. Впрочем и здесь можно назвать ряд работ, в которых метонимия подвергается особому рассмотрению как риторический прием. Отметим в этой связи прежде всего «Общую риторику» Ж. Дюбуа и др. [Дюбуа и др., русский перевод, 1986].
Что касается словообразовательного аспекта метонимии, ее отражения в производных словах, то она за редким исключением [ср., например: Гинзбург, 1985] почти не подвергалась специальному исследованию.
Краткий анализ основных работ и аспектов исследования метонимии позволяет, с одной стороны, подвести некоторые итоги, а, с другой, поставить ряд новых задач ее изучения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Античные теории языка и стиля. - М.-Л., 1936.
2. Гинзбург Е.Л. Конструкции полисемии в русском языке. Таксономия и метонимия. -М., 1985.
3. Горнфельд А.Г. Троп // Вопросы теории и психологии творчества. Изд. 2-е. Т. 1. -Харьков, 1911.
4. Григорьев В.П. Введение // Поэт и слово. Опыт словаря. - М., 1973.
5. Дюбуа Ж., Эделин Ф., Клинкенберг Ж.-М., Мэнге Ф-, Пир Ф., Тринон А. Общая рито-
рика / Пер. с франц. - М., 1986.
6. Иванова Н.Н. Метонимия // Очерки по истории языка русской поэзии XX века. Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. - М., 1994.
7. Классовский В. Состав, формы и разряды словесных произведений. - СПб., 1876.
8. Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 1990.
9. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 7. Труды по филологии. - М.-Л.,
1952.
10. Лысков И.П. Теория словесности в связи с данными языковедения и психологии. -М., 1914.
11. Остолопов Н. Словарь древней и новой поэзии. Ч. 1-ГО. - СПб., 1821.
12. Пауль Г. Принципы истории языка / Пер. с нем. - М., 1960.
13. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. - Харьков, 1905.
14. Современный русский язык / Под ред. В.А. Белошапковой. - М., 1989.
15. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. - М.-Л., 1928.
16. Харциев В. Элементарные формы поэзии // Вопросы теории и психологии творчества. Изд. 2-е. Т. 1. - Харьков, 1911.
17. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. - М., 1964.
18. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). - М., 1973.
19. Якобсон P.O. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры. - М., 1990.
FROM THE HISTORY OF STUDYING THE METONYMY
A.L. NOVIKOV
General and Russian Linguistics Department Russian Peoples’ Friendship University
6, Miklukho-Maklay str., 117198 Moscow, Russia
The article is devoted to the brief analysis of the basic works and problems of research of the metonymy in historical aspect.
