CC BY
166
УДК 94(470.51):81
Светлана Григорьевна Шейдаева, д. филол. н., проф.
Удмуртский государственный университет
ИСТОРИЯ СЕЛА БЕМЫЖ в ФАМИЛИЯХ ЕГО ЖИТЕЛЕЙ
Автор передает краткое содержание своей монографии «Лингвокраеведческий очерк: история села в фамилиях людей. Бемышевский медеплавильный завод», подготовленной к печати и включенной в план изданий УдГУ на 2012 г. На основе сопоставления региональных историко-культурных и лингвистических процессов (история заводского села и формирование его антропонимикона) в книге делается вывод о том, что общероссийские и местные исторические события XVIII - XIX вв. непосредственно влияли на содержательный и структурный состав имен собственных, используемых в населенном пункте.
Монографическое исследование «Лингвокраеведческий очерк: история села в фамилиях людей. Бемышевский медеплавильный завод» посвящено историческим процессам формирования состава фамилий жителей старинного русского села Бемыж (ныне Кизнерского района Удмуртской Республики), которое появилось на юге Вятской губернии в середине XVIII в. в период строительства медеплавильного завода и перемещения сюда крепостных крестьян с других территорий. Здесь, в связи с переездом людей на новое место жительства и «припиской» к заводу, изначально складывались условия, способствующие формированию и закреплению крестьянских фамилий, которые передавались затем из поколения в поколение и до наших дней несут ценную лингвокраеведческую информацию.
Основным источником исследования антропонимического материала послужили рукописные книги Свято-Троицкой церкви с. Бемыж, хранящиеся в ЦГА УР (ф. 72, оп. 1): Метрические книги (1825 - 1902 гг.), Брачные обыски (1888 - 1901 гг.), Духовные росписи (1798 - 1835 гг.), Записи оглашений о вступлении в брак (1911 - 1913 гг.), а также некоторые другие исторические документы. Мы обратились к ним, чтобы понять истоки оригинального бе-мыжского антропонимикона, а вместе с ним и истоки народного русского характера, так ярко явленного в истории этого старинного села.
«Календарные» фамилии первопоселенцев (XVIII в.)
Бемышевский завод был основан в 1755 г. купцами Осокиными из г. Ба-лахны Нижегородской губернии, которые были в числе тех, кто откликнулся на призыв Петра Первого «искать, плавить, варить и чистить всякие металлы и минералы». Фамилию Осокин можно назвать первой бемышевской (бемыжской) фамилией, так как именно с нее начинается история формирования антропонимикона села; люди с такой фамилией проживают здесь и в настоящее время.
Первые кадры рабочих Бемышевского завода комплектовались из русских крепостных крестьян Кунгурских соляных промыслов. В 1763 г. на территории современного Бемыжа проживало уже 289 русских крестьян, 13 новокрещеных башкир и 305 женщин, в 1766 г. были присланы еще 9 башкир [1: 105]. В 1773 -1775 гг. большие волнения были вызваны восстанием под предводительством Пугачева. 31 декабря 1773 г. отряд пугачевцев (около 300 человек) прискакал «с криком и визгом» к Бемышевскому заводу [7: 188]. В документах того времени упоминается целый ряд работников, пострадавших во время захвата завода: приказчик Василий Титов, меховой мастер Федор Яковлев, заводские служители Иван Воеводский и Василий Гаврилов, крепостные служители Яков Семенов и Петр Васильев и др.
В 1775 г. хозяином завода стал дворянин майор Лебедев, женившийся на Елизавете Осокиной, и с тех пор завод находился в руках его потомков. Лебедев перевел на завод своих крепостных из Нижегородской губернии. С этим фактом, по-видимому, связано то, что говор современных коренных бемыжан в своей основе - среднерусский (неполное оканье); сами жители замечают, что они говорят “отрывисто”, “с отрезом” [14: 301]. В 1790-х гг. сюда были переведены крестьяне из Казанской губернии, в частности - со Свияжского винокуренного завода.
В 1797 г. в селе было неспокойно, причиной волнений стала нищенская оплата труда, заработанных денег не хватало даже на хлеб. Двое выборных от крестьян отправились в Петербург с челобитной, сам же Лебедев доносил, что «за чинимыми прикащиком увещеваниями они от бунтов не унимаются, а вящее таковые возобновляют» [3: 178-179]. Инициаторами выступлений, по официальным источникам, явились куренной надзиратель Василий Смолин, мастеровые Иван Корнилов, Дмитрий Семенов и отставной солдат Прохор Андреев.
Таким образом, уже первые полвека существования Бемышевского завода не были спокойными, и это закладывало основу будущих организованных вы-ступлениий в XIX в., формировало особый бемыжский характер, нетерпимый ко всякому проявлению несправедливости.
В источниках XVIII в. нами было выявлено 37 первых бемыжских фамилий (за каждой из них стоит, как правило, большая семья), по которым хорошо прослеживается исконно крестьянское происхождение первого слоя антропо-нимикона села Бемыж. Известно, что в России у подавляющего большинства крепостных вообще не было фамилий вплоть до середины XIX в., или на деревню имелось всего несколько фамилий [6: 33], однако когда крестьянин переселялся или уходил в солдаты, то фамилия ему присваивалась. Складывались же крестьянские фамилии, в основном, на базе отчеств, образованных от крестильных (календарных) имен отцов. Например, «Иван Васильев» означало «Иван сын Василия» (или Васильев сын). По-видимому, именно таким образом получили свои первые фамилии и бемышевские крепостные.
В составе первого списка бемыжских антропонимов имеются, кроме календарных, три фамилии, образованные от некалендарных имен: Осокин < Осока, Смолин < Смола, Лебедев < Лебедь. Однако первые два из них также вполне могли быть произведены от имени отца - дохристианского происхождения. Фамилия Осокин, широко представленная в общероссийском антропо-нимиконе, была образована как отчество «Осокин сын» (сын Осоки) от некалендарного имени Осока, известного по памятникам русской письменности с конца XV века [12: 166]. Фамилия Смолин могла сформироваться как отчество от прозвища отца - Смола [9: 77]. Фамилия Лебедев образована от названия птицы «лебедь» и, по мнению специалистов в области ономастики, могла быть искусственно создана (придумана) для лица духовного звания; хотя был ли родоначальник хозяев Бемышевского завода священником - неизвестно.
В документах 1770 - 1790-х гг. используются только двучленные именования (Василий Титов, Петр Васильев, Иван Корнилов и др.), вторые компоненты которых до сих пор бытуют в Бемыже в качестве фамилий (Титов, Васильев, Корнилов). Однако являлись ли они настоящими фамилиями в тот период? В.А. Никонов утверждает, что «в документах XVIII - XIX вв. Иван Петров, Семен Васильев - не фамилии», «Видимое тождество с фамилиями обманчиво. Это не фамилии, а отчества» [8: 171, 220]. И всё же в истории становления русского антропонимикона многие отчества - это, в перспективе, будущие фамилии. На наш взгляд, можно с уверенностью говорить о том, что «первые бе-мышевские фамилии» - это и есть зародыши будущих настоящих фамилий. Из некоторых разовьются позднее полноценные современные фамилии бемыжских жителей (Абрамов, Агапов, Афанасьев, Захаров, Калинин, Корнилов, Никитин, Осипов, Семенов, Титов, Яковлев), а другая их часть останется в статусе отчеств и не выйдет за пределы XIX века. Путь к переходу в разряд фамилий и устойчивое их использование в качестве третьего компонента именования просле-
живается, например, с 1855 г. для бемыжской фамилии Агапов (отданный в государственное ополчение Стефан Никитин Агапов) и с 1879 г. для фамилии Абрамов (Федор Васильев Абрамов).
Из всех фамилий этого периода 14 фиксируются в бемыжских документах до середины ХХ в., а некоторые и до наших дней, то есть вошли в ядерную часть антропонимикона села: Осокин, Лебедев, Абрамов, Агапов, Афанасьев, Васильев, Иванов, Калинин, Корнилов, Осипов, Романов, Терентьев, Титов, Захаров; добавим к ним еще 5 фамилий, фигурирующих до самого конца Х1Х в. - нач. ХХ в.: Дементьев, Семенов, Смолин, Яковлев. Шесть антропонимов из первого списка (Алексеев, Андреев, Васильев, Григорьев, Ефимов, Степанов, Федоров) исчезают из памятников в 1860-х гг. - возможно, после отмены крепостного права их носители приобрели другие фамилии. У некоторых имеются лишь единичные фиксации (Артамонов, Володимиров, Дементьев, Клементьев, Фадеев), что могло быть связано с рекрутскими наборами, смертью носителей фамилий, побегами, ссылкой, могла прерваться мужская линия рода и т.д.
Свято-Троицкая церковь села Бемыж
Структура первых в истории Бемыжа фамилий стандартна: 31 из них оканчиваются на -ов (-ев) и 5 на -ин, хотя один антропоним «первой волны» имеет притяжательный формант -ский: Воеводский. «Во многих русских фамилиях основа указывает не на предка, а на хозяина» [8: 199], также и эта фамилия свидетельствует, скорее всего, о зависимом положении ее первого носи-
теля («человек воеводы»).
Последующие два первых десятилетия XIX века не внесли ничего нового в структурные типы бемыжских фамилий (собрано 32 единицы). В это время в селе наблюдался некоторый приток рабочих в связи с закрытием других заводов Приуралья, хотя на структурно-семантическом составе фамилий это практически не отразилось, по-прежнему фиксировались исключительно производные от календарных мужских имен. В ядро антропонимикона села в этот период вошли следующие фамилии: Александров, Анкудинов, Матвеев, Миронов, Пахомов, Потапов, Спиридонов, Тихонов, Федотов.
Новые модели фамилий (начало XIX в.)
В третьем десятилетии XIX в. в истории Бемыжа появляется еще, как минимум, 23 фамилии. Это могли быть фамилии новых поселенцев из Нижегородской и Казанской губерний, фамилии вернувшихся с военной службы солдат, а также выросших вдовьих или незаконнорожденных детей. В ядро ан-тропонимикона села вошло несколько фамилий, устойчиво функционирующих на протяжении всего Х1Х в. и использующихся до сих пор: Агафонов, Енаторов, Модин, Сухов, Шабалин. До XX в. фиксировались также фамилии Беляев, Евсевиев, Кабанов, Перфилов.
В этот период массово появляются новые модели фамилий: образованные от уменьшительной формы имени (Костин < Костя), от семейных детских именований (Крохин < Кроха, Сухов < Сухой), от прозвищ (Набоков < Набок < набокий «кособокий», Шабалин < Шабала «болтун»), фамилии духовенства искусственного происхождения (Виноградов, Разумов). Однако всё еще больше фамилий, соотносящихся с полными календарными мужскими именами. Вне-языковой причиной изменения в именовании людей можно назвать новую ситуацию на рынке рабочей силы: помещикам было разрешено переводить крестьян из других губерний, одним из последствий этого мог стать перенос семантических моделей имен собственных; внутриязыковым фактором стало развитие системы общерусского антропонимикона (его фамильной части), расширение типов производящих баз и формирование разряда отчеств (отграничение их от фамилий).
Активизация отпрозвищной модели (1830 - 1850-е гг.)
В 1830 - 1840-х гг. проходили непрерывные волнения местеровых и работных людей, никакие карательные меры правительства не помогали [13: 83].
А. А. Александров в статье «Из истории Бемышевского медеплавильного завода» подробно, день за днем, рассказывает о том, как крестьяне отстаивали свои права, «во всем держа согласие и решая вопросы сообща» [1]. Зачинщиков недовольства - грамотных и энергичных крестьян (Чувыгин, Миронов, Бабьев, Чернов, Федотов, Дранков, Мастеров и др.) подвергали арестам, сажали в Елабужскую тюрьму, брали под строгий полицейский присмотр. Но вновь писались воззвания («Если желаете идти в город Елабугу, то выходите в пятницу, а мы, если соберемся, в субботу»), совершались походы «для освобождения из тюрьмы своих людей» и т.д.
В январе 1848 г. бемышевские крестьяне заявили, что хотят видеть исправника и «требуют этого настоятельно». Такая встреча состоялась, на ней они заявили, что терпение иссякло, и им были обещаны перемены. Однако так ничего и не изменилось. В донесении Лебедев писал, что готов передать «лишних людей завода» (376 человек) на другие предприятия Урала [1: 114]. Это вызвало новую вспышку волнений. Когда на завод прибыл исправник, он вынужден был признать, что ни одного из толпы взять невозможно. Для принятия мер «к восстановлению на Бемышевском заводе порядка» из Уральского горного правления был послан советник, роль которого свелась к консультациям с заводчиком по оформлению бумаг для переселения части людей на Урал.
В 1830-х гг. в бемышевский антропонимикон вошли 34 новые фамилии, среди носителей которых - крестьяне и служители церкви (Капачинский, Лош-кин, Пономарев). По сравнению с предыдущими годами заметно выросло число фамилий, оканчивающихся на -ин, и это не случайно: данный суффикс преобладает в «уличных» (неофициальных) фамилиях, так как они «чаще образуются не от официальной формы имени, а от полуимени, бытовых, диалектных и иных стилистически окрашенных производных форм, среди которых преобладают формы на -а (-я), порождающие морфемный тип -ин» [4: 157]. Например: Гущин < Гуща. Если крестьянин уходил в отхожий промысел, например со своей лошадью и телегой или санями работать в обозе, то в справке, которую он получал от писаря, записывалась одна из его «уличных фамилий» [10: 43].
В 1840 -х гг. в бемышевских антропонимикон входит еще 51 фамилия. В этот период в селе было очень неспокойно, и немало имен работников завода, а также и других лиц, мелькает на страницах работ историков, посвященных событиям этого времени: упоминаются заводские приказчики А. Тихонов и С. Поздеев, уездный исправник В. Износков, «зачинщик» Леонтий Чувыгин и его товарищи Н. Миронов и Л. Бабьев, рабочий Таишевского медеплавильного завода П. Куракин, крестьянин Н. Чернов, написавший воззвание, крестьяне Д. Федотов, И. Дранков, А. Мастеров, М. Галеев, И. Векшин, унтер-офицер Е.
Храмов, крестьяне И. Бонькин, Г. Башкин, владелец завода А. Лебедев и другие.
С этого времени устойчиво фиксируются следующие бемыжские фамилии: Айдашев, Бабаев, Барзымов, Белов, Бонькин, Ботохин, Бусыгин, Бычков, Вдовин, Векшин, Волков, Дранков, Духтанов, Залогин, Камаев, Каузов, Кирилов, Корягин, Кривов, Кузнецов, Куимов, Макарчиков, Мурашов, Огурцов, Пинисов, Подгорнов, Потехин, Ракмашов, Рогожин, Сомов, Танаев, Трусов, Хабаров, Червяков, Чувыгин, Шелованов, Шипелев. В последний раз, по нашим данным, в 1867 г. фиксируется фамилия Морданов.
Обращает на себя внимание наличие большого числа отпрозвищных (и близких к ним) фамилий. По особенностям поведения: Бусыгин < Бусыга «пьяница», Трусов < Трус, возможно также Шелованов < Шелован «шалый» или «проворный»; по внешнему виду: Голованов < Голован, Кривов < Кривой, возможно сюда же Корягин < Коряга «раскоряка»; по цвету волос: Белов < Белый; по месту жительства: Залогин < за логом, Подгорнов < под горой; метафорические: Горбушкин (соотносится с понятием «хлеб»), Огурцов (с понятием «овощи»), Мурашов и Червяков (с понятием «насекомые» и ) и др. В том числе фамилии не совсем ясного образования: Ботохин, Дранков, Духтанов, Пинисов, Чувыгин.
В 1853 г. 14 работников Бемышевского завода (среди них - Пахомов, Башкиров, Корнилов, Огурцов, Тимошин) были наказаны розгами как зачинщики крестьянских выступлений. Вся осень этого года прошла в подготовке к переселению, но переезд на Урал отложили до весны, так как там свирепствовала холера. За это время хозяин завода пятерых крестьян сослал в арестантские роты, четверых отдал в солдаты, двое убежали, а 13 человек скончались от избиений и недоедания [1: 114].
В мае 1854 г. началось переселение на Урал в район Нижнетуринска (Гороблагодатский горный округ, центром которого был Кушвинский завод). Переселенцев разделили на три группы, каждая из которых отправлялась в разные сроки, всего - 865 человек [1: 116-117]. Однако вскоре мастеровые начали возвращаться обратно, и до 1863 г. вернулось 60 семейств (399 человек) - в основном, с Кушвинского завода. В материалах метрических книг Свято-Троицкой церкви многие прихожане с 1860-го года прямо называются «крестьянами Кушвинского завода», среди них - Бодрин, Бернатов, Бускин, Вдовин, Волков, Гаврилов, Галеев, Демин, Зимин, Колесников, Казаков, Корягин, Кокушкин, Макаров, Морозов, Непогодин, Огурцов, Тюнин, Усачев, Чичканов.
В 1850 - 59 гг. в селе появляется еще 51 фамилия. В этот период вошли в бемышевский антропонимикон, как постоянные его члены, следующие новые фамилии: Балакин, Горбунов, Долгов, Канигин, Курбанов, Попов, Пронин, Фо-
мичев, Чучков, Шикшинский, все они устойчиво использовались в Бемыже до конца Х1Х - нач. ХХ в., а некоторые - и до настоящего времени. Снова обращает на себя внимание наличие отпрозвищных или близких к ним фамилий: по внешнему виду - Горбунов, Долгов, Усов, по особенностям поведения - Балакин < Балака «болтун» < балакать; Пьянков < Пьянко; Чучков < Чучко «драчун» < чучкнуться «драться»; по цвету волос - Рыжев и др.
Три фамилии, вошедшие в антропонимикон в это время, - профессионального происхождения: Кушнов, Попов, Пресняков. Вместе с такого же рода фамилиями, появившимися в селе в предыдущее десятилетие (Векшин, Каузов, Кузнецов, Плотников), они составляют заметную группу антропонимов, отражающих профессиональную занятость заводского села.
Фамилии крестьян-сезонников
В 1860-х гг. количество основных работников на заводе резко сократилось, на заработки приходят крестьяне из других мест. В годы подготовки и проведения крестьянской реформы в бемыжском антропонимиконе появляется всего лишь 17 новых фамилий.
По-видимому, большинство новых жителей села были молодыми людьми, как это видно на примере братьев Акимовых, пришедших в Бемыж на заработки из г. Менделеевска и оставшихся на жительство (младшему было 19 лет). Как пишет Б.В. Тихонов в работе «Переселения в России во второй половине Х1Х
в.», «на предприятия фабрично-заводской промышленности шла прежде всего крестьянская молодежь, даже подростки» [11: 113]. Приведем пример описания в нашей книге отдельной фамилии на материале бемыжской ветви Акимовых:
Акимов. Фиксируется в метрических книгах и в книге записи оглашений о вступлении в брак с 1866 г., когда на заработки на Бемышевский завод пришел первый Акимов (варианты фамилии: Акимов, Екимов, Якимов). Самая первая запись связана с бракосочетанием: Бемышевского Завода крестьянинъ Николай Павловъ Акимовъ православный, первым браком, лета жениха - 19, Тогоже Завода крестьянка Тат1ана Григор1ева Секерина православная, первым браком, лета невесты -17. Поручителями были: “поженихе” - Иван Данилов Миронов и Иван Феодоров Сухов; “поневесте” - Александр Алексеев Секерин и Михаил Егоров Балакин. Итак, первым на заработки в Бемыж пришел из Менделеевска девятнадцатилетний Николай Акимов (1847 г. рожд.) [мой прадед - С. Ш.], женившийся здесь 15 мая 1866 г. на Татьяне - дочери Григория Алексеевича Секерина (1814 - 1886). В метрических книгах имя Николая Павловича присутствует далее в записях от 1867 (родилась дочь Евдокия, вышедшая впоследствии
замуж за Абрамова Николая Михайловича в 1887), 1869 (крестил ребенка у Бускина), 1873 (родилась дочь Екатерина, вышедшая впоследствии замуж в 1896
г.), 1874 и 1875 гг. (был поручителем на свадьбах; родилась дочь Агриппина, умершая 16-ти лет от оспы), 1878 (родился и через три месяца умер сын Тимофей), 1881 (родилась дочь Матрона, в 1902 г. вышедшая замуж за Михаила Антоновича Калинина), 1883 г. (родилась дочь Ольга, прожившая не более года; крестил ребенка у Миронова), 1886 (родился сын Алексей), 1887 (дочь Евдокия вышла замуж), 1895 (был поручителем на свадьбе). Из данных записей видно, что у Николая было семь или девять детей, из которых четверо довольно рано умерли. Последнее из найденных упоминаний о нем относится к 1895 г., когда ему было 48 лет, хотя по семейным преданиям Николай был жив еще перед призывом в армию своего младшего внука Григория, то есть в 1940-х гг.
В центре- Алексей Николаевич Акимов (1886-1964)
Вслед за Николаем в Бемыже появляются его четыре брата: Алексей, Василий, Матвей и Яков. В 1866 г. 24-летний Алексей Павлович Акимов (1842 г. рожд.) женился на бемыжской жительнице Неониле Федоровне Тюниной (1833 -1891), невеста была старше жениха на девять лет, поручителями на свадьбе были Секерины - новые родственники Акимовых. Алексей остался жить в Бемыже и в 1891 г., после смерти Неонилы, женился вторично - на вдове Татьяне Мефодь-евне Лашенковой (1860 г. рожд.). Последняя из известных нам записей о нем - от 1895 г., Алексею было 53 года.
Всего один раз фиксируется в метрических книгах Василий Павлович Акимов, как поручитель на свадьбе в 1875 г. По-видимому, это был либо самый старший, либо самый младший из братьев, оставшийся жить в Менделевске с родителями и приезжавший в Бемыж лишь на свадьбу.
Григорий Алексеевич Акимов (1927-1975)
В 1875 г. также в Бемыже состоялась свадьба Матвея Павловича Акимова (1854 - 1893), 21-го года, соединившегося узами брака с крестьянкой Феклой Ивановной Робетковой (1855 - 1891); среди поручителей на свадьбе как раз и застаем его брата - Василия Акимова.
Последним в заводском селе появился «билетный солдат» Яков Павлович Акимов (1851 г. рожд.), 28-ми лет, с 1890-х гг. фиксирующийся в метрических книгах уже как крестьянин Бемышевского завода. Он также, как и его братья, здесь женился (в 1879 г. - на Параскеве Дмитриевне Прониной, 1855 г. рожд.). По-видимому, это был человек общительный, много повидавший, в селе у него появилось много знакомых: на страницах метрических книг «встречаем» его то на крестинах, то на свадьбах. Последняя из известных нам записей о нем - от 1898 г., когда Яков крестил ребенка у Башкирова.
Таким образом, во второй половине 1860-х гг. в бемышевском антропо-нимиконе появилась фамилия Акимов, а в селе - одна из ветвей родословного древа менделеевских (бондюжских) Акимовых. Поскольку «переселенец-одиночка, явившийся в торгово-промышленное село, не имел на новом месте ни семьи, ни хозяйства, ни просто домашнего очага» [11: 115], пришедшие на заработки в Бемыж братья Акимовы первым делом - женились.
Акимовы приобрели в Бемыже уличное прозвище Секерины (сама фамилия Секерин фиксируется в селе с 1830-х гг.). Род Секериных был коренным для Бемыжа и уже весьма разветвленным к 1860-м гг. - к тому времени, когда в селе появились Акимовы, один из которых породнился с Секериными, женившись на Татьяне. Односельчане стали “кликать” и его Секериным, поскольку Николай Акимов появлялся на свадьбах и крестинах вместе с тестем и другими родственниками жены. Когда братьев Акимовых в Бемыже стало много, уличное прозвание “Секерины” закрепилось именно за семьей Николая в связи с необходимостью отличать ее от семей других Акимовых.
Фамилия Акимов была образована как отчество от календарного имени Аким: «Акимов / Екимов / Якимов < Аким / Еким / Яким < Иоаким» [12: 46].
Основными, наиболее значимыми событиями 1860 - 69 гг. для Бемыжа были отмена крепостного права (1861), возвращение сосланных на Урал семей, появление крестьян-отходников из других мест, очередной пуск завода (1866), окончательный выход из крепостной зависимости (1868). Добавим к этому, что весной 1869 г. Бемышевский завод был уже в который раз остановлен, так как нанятые рабочие не мирились с низкими расценками, бросали работу и уходили домой. В пореформенный период вся медеплавильная промышленность региона переживала упадок.
В 1870 - 1890-х гг. в состав бемыжских фамилий включается всего 21
единица. В 1882 г. завод окончательно прекратил свою деятельность.
«Профессиональные» фамилии как яркая черта антропонимикона заводского села
Наиболее приметная черта бемыжского антропонимикона, выделяющая его на фоне фамилий жителей соседних населенных пунктов, - это наличие фамилий, связанных с работой на заводе (Мастеров, Кушнов, Куреннов, Векшин, Шахтыров, Колесников, Кузнецов, Каузов), с военной службой (Казаков, Майоров, Сержантов) и церковным служением (Попов, Дьячков, Пономарев). В них в полной мере отражена занятость заводского села в XIX в.
Особенно интересна история фамилии Куренной > Куреннов > Куренков, разные этапы становления которой хорошо отражены в церковных книгах: «Куренного сын» (1841), «Куреннов» (1857), «Куренков» (1859) и т.д. Куренными мастерами называли углежогов, которые выполняли куренные работы (курень - место, где складывалась куча поленьев для выжигания угля). Фамилия Кушнов также была образована как отчество от именования отца по профессии -кушной мастер (или кучной, то есть делающий кучи из дров для выжига угля). Фамилия Шахтыров связана своим происхождением со словом шахта (в Бемыже существовали рудокопные шахты), а пренебрежительная форма шахтыр (шахтёр) фиксируется в некоторых местах России и в настоящее время. Фамилия Каузов напоминает о техническом термине кауз - «труба в плотине для спуска лишней воды». И даже фамилия Векшин могла иметь отношение не к бел-ке-векше, а к векше подъемной, то есть механизму.
Диахронический анализ бемыжского антропонимического пространства (система фамилий) позволяет сделать вывод о том, что в XIX в. специфической чертой языковой картины мира жителей этого заводского села (крепостных крестьян) было восприятие человека, прежде всего, через его профессиональную деятельность (в том числе через отношение к военной службе, церковному служению). Ценностный компонент данной региональной картины мира ярко отражен в отпрозвищных фамилиях, в основе которых лежит меткое и острое слово народной речи, характеризующее человека по его общественному поведению.
Известные специалисты в обасти ономастики М.В. Горбаневский и В.О. Максимов подчеркивают, что «сейчас крайне важно восстановить связь времен -на деле, а не на словах, вернуться к системе ценностей исторической России», а интерес к истории Большой и Малой Родины «связан со стремлением посмотреть в историческое зеркало, увидеть себя, собственные черты в своих предках и
предшественниках, обнаружить сходство и понять различия. Российские оно-матологи обязаны помочь своим согражданам и землякам обнаружить это зеркало, в том числе и через новые эффективные проекты в области прикладной ономастики» [2: 260 - 261].
В 2011 г. на кафедре теории языка и речевой коммуникации филологического факультета Удмуртского государственного университета в учебный план магистратуры по русскому языку включен факультатив под названием «Лин-гвокраеведение». На занятиях широко используются материалы исследований студентов, аспирантов и преподавателей ФФ (дипломные работы, кандидатские диссертации, статьи), посвященные местной лингвокраеведческой проблематике (прозвища, личные имена, фамилии, зоонимы, микротопонимы, функционирующие на территории Удмуртской Республики). Как показали эти занятия, у нового поколения филологов имеется большой интерес к региональному лингвистическому материалу, а через него - и к своим корням.
Литература
1. Александров А.А. Из истории Бемышевского медеплавильного завода // Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVIII -первой половине XIX вв. Сб. ст. -Ижевск, 1981. С. 98 - 122.
2. Горбаневский М.В., Максимов В.О. О некоторых актуальных задачах российской прикладной ономастики (из опыта работы ИИЦ «История Фамилий») // Вопросы географии. Сб. 132: Современная топонимика. - М., 2009. С. 232- 261.
3. Гришкина М.В. Крестьянство Удмуртии в XVIII веке. - Ижевск, 1977.
4. Исаева Т.А. Морфемные типы и география неофициальных фамилий в Горьковской области // Ономастика Поволжья. 3. - Уфа, 1973.
5. История Урала с древнейших времен до 1861 г. - М.: Наука, 1989.
6. Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX века. - Изд-во Московского университета, 1967.
7. Луппов П.Н. К истории медеплавильного Бемышевского завода // Записки УдНИИ. - Ижевск, 1936. Вып. 6. С. 187-196.
8. Никонов В. А. Имя и общество. -М.: Наука, 1974.
9. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. - М.: Наука, 1978.
10. Суперанская А.В., Суслова А.В. Современные русские фамилии. - М.: Наука, 1981.
11. Тихонов Б.В. Переселения в России во второй половине XIX века. - М.: Наука, 1978.
12. Унбегаун Б.О. Русские фамилии. - М.: Прогресс, 1995.
13. Черноухов А.В. История медеплавильной промышленности России XVII -XIX вв. - Свердловск: Изд-во Уральского университета, 1988.
14. Шейдаева С.Г. Материалы диалектологических экспедиций как источник по истории, этнографии и лингвистике // История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии). - Киров, 1994. С. 300-302.
