CC BY
73
Медиафилософия Abstract
Dr. Irina Chelysheva
Historical and philosophical analysis of media reality designing with George
Berkeley model
The key opinion against the teachings of G.Berkeley often include attempts to combine empirical and theological nature of his reasoning: the religion of pure empiricism and bad coexist with each other. However, the idea of perception of reality through the experience embodied in the further development of the industrialized world, has contributed to the very different picture of the world where the imagination not only exists along with the reality, but can replace it. The famous G.Berkeley dictum «esse est percipi» - be it means to be perceived, captures the essence of existence of virtual reality, the basic principle of the existence of which stands a complex of sensations arising in an illusory world of mass media, which can not only accept but also to design, demonstrating different, sometimes conflicting picture of reality.
Историко-философский анализ конструирования медиареальности в учении Дж.Беркли
И. В. Челышева, кандидат педагогических наук,
доцент
Развитие медийной индустрии и, одновременно, накапливаемый потребителями с самого раннего возраста стихийный медийный опыт далеко не всегда способствуют формированию культуры общения с миром медиа, включающей в себя моральные, духовные, эстетические и другие, не менее важные составляющие. Современные читатели, зрители, слушатели переходят сегодня в разряд потребителей медиа, или, как их все чаще принято называть -коммуникантов, выступающих субститутом «голливудского репликанта в системе «реальных» отношений». Как актуальная форма интерсубъективности, коммуниканты «неотделимы от средств коммуникации, как минотавр неотделим от лабиринта, а кентавр - от продуктивной силы воображения. Они создают среду в той же мере, в какой медиасреда создает коммуникантов» [Савчук, 2008, с. 27].
Огромный поток низкопробной медиапродукции ориентирован в своих нескончаемых «мыльных» шедеврах, бессмысленных шоу, претендующих на серьезную дискуссию о жизни и т.д., на развлечение: «потребитель пассивен, он отдыхает в тот момент, когда его развлекают другие...» [Корецкая, 2008, с.127]. Однако представлять масс-медиа неким злодеем, заставляющим умную
публику смотреть и читать разного рода «чернуху», было бы неверно, так как массовая медиакультура, в сущности, всего лишь отвечает запросам среднестатистической аудитории, которая составляет, выражаясь языком выборов, «электоратом» мира медийной индустрии, и здесь действуют законы спроса и предложения. И если уж зритель хочет развлекаться, так масс-медиа предложат ему миллион вариантов для этого...
Интенсивное развитие новых информационных технологий и повсеместное распространение медийной продукции способствует постоянному расширению поля медиафилософии, порождая новые проблемы, связанные с осмыслением медийной реальности, того, как происходит взаимодействие человека с миром масс-медиа. Не менее интересным и актуальным, на наш взгляд, представляется историко-философский дискурс медийной реальности, способствующий анализу философских идей, нашедших распространение в истории философской мысли. «История философии - эта та школа мысли, без которой не может быть полноценной философской культуры, служащей, в конечном счете, базой духовной культуры вообще» [Лосев, 1988, с.266].
Реальность - (от позднелат. realis - вещественный) «наличное, ограниченное, определенное бытие в форме вещей (предметов, качеств, дискретных индивидов)» [Сов. философ. словарь, 1996, с. 399].
Понятие медийная реальность имеет целый ряд трактовок в философской, культурологической, социологической и др. литературе. Например, в толковом словаре Л.М.Земляновой «Зарубежная коммуникативистика преддверии информационного общества» [Землянова, 1999, с.125] представлен термин медиатированная реальность (mediated reality) - «образы реальности, возникающие под влиянием СМИ, и в первую очередь - телевидения». А.В.Костина отмечает, что современный масскульт «выступает как средство реализации не столько гедонистических и рекреационных, сколько идентификационных и адаптационных стратегий, закрепляя существующую в обществе социальную иерархию через символически значимое культурное потребление и способствуя стабилизации общественной системы через конструирование особой виртуальной надстройки над реальностью». СМК, создание особой эстетической системы, в которой «реальность уничтожается в копиях и вариантах», мифологизация реальности и создание особых структур массового сознания, базирующихся на архетипах пространства и времени способствуют рождению так называемой квазиреальности [Костина, 2006, с.18].
Известный российский исследователь философии медиакультуры (медиафилософии) В.В.Савчук считает: «истинность медиареальности удостоверяется как наглядными примерами, так и умозрительно, она чувственна и сверхчувственна одновременно. Она включает реальность визуальную как свой закономерный, исторически предшествующий этап. Подобно тому как постмодернистское понимание тела не могло бы появиться не будь
трансфигураций традиционного тела в модернистском проекте, или, иначе, метаморфозы образа тела эпохи модерн, родившего свое иное - телесность, не сводимую к анатомическому телу, но являющуюся местом взаимодействия идеального и материального, чувственного и сверхчувственного... . Медиареальность - реальность всех, а не для всех. Именно в этом статусе она становится онтологическим условием существования человека. А в этом последнем качестве - предметом философии, медиафилософии» [Савчук, 2008, с. 14].
В свою очередь, обыденная (объективная) реальность также заимствует черты медиареальности. В этом взаимодействии заключается множество вопросов, касающихся взаимодействия человека и мира медийной реальности (взаимоотражение, взаимовлияние, взаимопроникновение). А.Бергсон определял образ как «вид сущего, расположенного на полпути между «вещью» и «представлением» [Бергсон, 1992, с.160]. Ж.Бодрийяр отмечает, что «именно разительное сходство с реальностью, обусловленное процессом технологического воспроизведения, делает образ наиболее безнравственным» [Бодрийяр, 1992, с. 64].
Идея реальности тесно связана с развитием общества. Размышление о реальности и создаваемой картине мира всегда была частью общественно-исторического развития и важной составляющей философского знания. Идеи мыслителей о восприятии мира во всем его многообразии, возникающих у человека образов мира, могут рассматриваться как предвестники осмысления той виртуальной реальности, которая играет значительную роль в жизни каждого современного человека. Начало каждой исторической эпохи соответствует определенной картине мира. Например, создание печатного станка в XV веке позволило человечеству перейти к новой картине мира - мира медиа, и способствовало созданию медиареальности. И, следовательно, потребовало от человека осознания того, как происходит репрезентация мира в этой новой для него реальности.
Описывая трансформационные процессы символической модели медиареальности в эпоху модерна, Е.И. Кузнецова отмечает: «коммуникативная модель прессы усиливает характер синкретичности символических средств, используемых для создания «новой» реальности - медиареальности. В медиуме прессы происходит интеграция традиционных видов социального взаимодействия. В коммуникативном пространстве нового символического медиума объединены все формы коммуникации, какие развивались в античном и средневековом мире: хроника событий, исторические повествования, философские тексты, провозглашавшие нравственные и эстетические ценности, но вместе с тем и мир мифа, мир ритуала, мир театра» [Кузнецова, 2009, с. 331337].
Мир мифа, ритуала, театра был связан, в отличие от печатных медиатекстов (в которых в самом начале своего развития иллюстрации,
изображения практически не встречались) со зрительными объектами, которые создавали несколько иную картину мира - мира видимых образов, которые впоследствии (с появлением кинематографа, телевидения, видео и т.д.) позволили моделировать совершенно новые конструкты медиареальности, в которой у каждого человека есть право видеть и конструировать собственную «реальную» видимую картинку, где фантазия существует наряду с предлагаемым изображаемым объектом. Об этом различии говорил М.Маклюэн, подразделяя медиа на «горячие» и «прохладные».
Современное понятие медиареальности, прежде всего, ассоциируется с реальностью виртуальной, существование которой тесно связано с медиасферой: компьютерной техникой, Интернет, цифровыми и телекоммуникационными технологиями и т.д. В научной литературе сегодня нет недостатка в исследованиях по проблематике медийной реальности. Однако во многих исследованиях понятие реальности масс-медиа
представлено как самоочевидное, не нуждающееся в определении и осмыслении. Вместе с тем, определение понятия медиареальности и ее соотнесения с реальностью объективной представляется очень важной проблемой, позволяющей задуматься над сложными вопросами о предпосылках возникновения и развития виртуальной реальности, ее онтологических обоснованиях и тенденциях развития в процессе взаимодействия с реальностью обыденной. Осмысление этих вопросов требует фундаментального историко-философского анализа.
Как известно, идея реальности представляет собой одну из центральных в философских учениях, начиная с идей греческих философов (Парменид, Эмпедокл, Платон), постулирующих за обращение к внутреннему миру человека, наглядному и образному восприятию мира внешнего; римских мыслителей эпохи эллинизма (Эпикур) с идеей отнологического обоснования свободы путем размышления. Средневековые философы (Фома Аквинский, doctor sutilis - Иоанн Дунс Скот, Вильгельм Оккама), размышляя над двойственностью истины, божественным происхождением идей, определяли состоянием души представление (concenyus), обозначающее для внешней действительности определенный знак, нетождественный миру сознания. П.П.Блонский отмечал, характеризуя философскую мысль XVI-XVII столетий: «Обновленная мысль человечества обратилась к изучению действительности. Что такое мир, в чем состоит сущность окружающих нас вещей, что существует на самом деле, каково отношение между мышлением и бытием - эта великая проблема философии, проблема реальности не могла не встать перед философами нового времени, настойчиво требуя разрешения» [Блонский, 1907, с.2]. Позже эти идеи легли в основу теорий воспроизводящего знания (Гамильтон) и двоякого существования вещей (Юм). Теория познания в философии Нового времени обратилась к осмыслению природы реальности в контексте выявления материальной или имматериальной ее сущности.
Впервые попытку развить идею репрезентативности и определения реальности образов, возникающих в ощущениях, предпринял Джордж Беркли (George Berkeley) (1685-1753) - известный английский философ, научный и религиозный деятель. Поступив в 15-ти летнем возрасте в колледж Святой Троицы клерикального университета в Дублине, Беркли увлекается изучением теологии, математики, искусства, иностранных языков, философии. Способности и прилежное отношение к учебе позволили Беркли в 1704 году стать бакалавром искусств. В 1705 году при участии Беркли было учреждено философское общество с собственным уставом, где особым предметом обсуждения стали идеи новых философов - Бэкона, Гоббса, Мальбранша, Локка. Именно в эти годы слагалось миросозерцание Беркли, «здесь запали в его голову и стали развиваться те самые мысли, которые произвели такое переворот в философии, здесь же были опубликованы его ранние произведения, в том числе и знаменитый «Трактат о принципах человеческого знания» [Блонский, 1907, с.28].
В «Философских заметках» (совр. название - Philosophical commentaries), датированных 1707-1708 гг. Беркли, начала формироваться концепция имматеритериализма Беркли, а многие положения легли в основу более поздних трудов - «Опыт новой теории зрения» (1709) и «Трактат о принципах человеческого знания» (1710). Именно в «Философских заметках» Беркли впервые задался вопросом: «на что может быть похоже ощущение, кроме ощущения?» [Беркли, 1978, с.41], и утверждал, что «человек не может сравнивать две вещи, не восприняв каждую из них, ergo он не может высказать ничего, что не есть идея и что похоже или не похоже на идею» [Беркли, 1978, с.41].
Называя идеями «любую ощущаемую и воображаемую вещь», и отвергая разделение идей на «первичные» и «вторичные», Беркли писал о том, что восприятие первичных качеств находится в прямой связи с восприятием вторичных: «существование наших идей заключается в их воспринимаемости, воображаемости и мыслимости, и всякий раз, когда они воображаются или мыслятся, они существуют. Когда бы о них не упоминали или не рассуждали, они всегда воображаются или мыслятся; следовательно, неправильно будет спрашивать о том, существуют идеи или нет, ибо они с необходимостью существуют уже в силу самой постановки вопроса» [Беркли, 1978, с. 44]. Следовательно, вторичные идеи так же изменчивы, как и вторичные. Отсюда Беркли пришел к выводу, что и первичные, и вторичные качества заключены в духе: «Если человек с закрытыми глазами представляет себе солнце и небо, то нельзя сказать, что он сам или его дух есть солнце или нечто протяженное, хотя ни солнце, ни небо не существуют без его духа» [Беркли, 1978, с. 47].
Признавая существование бога в свойствах всех вещей, равно как существование врожденных идей, «сотворенных вместе с нами», Дж.Беркли относил к божественному разум (understanding) и волю. «Все познаваемые
нами вещи есть, во-первых, мысли, во-вторых, способность воспринимать мысли, в третьих, способности вызывать мысли, причем, ничто из перечисленного в любом случае не может существовать в инертной, лишенной чувства вещи» [Беркли, 1978, с. 42].
Важной, на наш взгляд, идеей Дж.Беркли, оказавшей значительное влияние на формирование его философской концепции стало рассуждение о мышлении: «Локк, очевидно, ошибается, когда говорит, что мышление не является необходимым для духа» [Беркли, 1978, с. 46]. В последующих работах Дж.Беркли неоднократно возвращался к возможностям мышления, разума в осмыслении того, что происходит в реальности человека (то, что воспринимается человеком в ощущении?), проблеме познания.
Выделяя два вида познания - чувственное и интеллектуальное, Дж.Беркли писал в «Сейрисе»: «Чувство и опыт знакомят нас с ходом и аналогией явлений или действий, происходящих в природе. Мысль, разум, интеллект дают нам знание их причин. Хотя чувственные явления носят переменчивый, неустойчивый и неопределенный характер, они, тем не менее, первыми занимают ум и своим более ранним появлением делают последующую задачу мысли более трудной; и так как они занимают зрение и слух и больше подходят к обычным обстоятельствам и простейшим потребностям жизни, то во мнении большинства людей легко получают предпочтение по сравнению с теми высшими принципами, которые являются более поздними плодами человеческого ума, достигшего разума и совершенства. Однако эти принципы не воздействуют на материальное чувство и поэтому считаются весьма несовершенными в смысле основательности (solidity) и реальности, ибо с точки зрения обычного восприятия чувственное и реальное - одно и то же, хотя определенно установлено, что начала (principles) науки не являются объектами ни чувства, ни воображения и что только интеллект и разум - единственные подлинные руководители на пути к истине» [Беркли, 1978, с.481].
Для того, чтобы познать мир, человеку необходимо не столько размышлять о них, а накапливать ощущения (больше ощущений - больше чувственного опыта - больше разума. Кстати сказать, эти позиции учения Беркли нашли поддержку сенсуалистов. Например, французский философ Э.Б. де Кондильяк, использовал в качестве доказательства чувственной природы человеческого сознания известный в истории мысленный эксперимент, произведенный с мраморной статуей, наделяемой всеми ощущениями, присущими человеку (вкусом, обонянием, слухом, зрением, осязанием). Так называемые духовные способности (внимание, память, волю, мышление) Э.Б. де Кондильяк рассматривал как ощущения, которые трансформируются в сравнение, а затем, при установлении сходств и различий между ощущениями, перерастают в суждение. Таким образом, интеллектуальная идея представляется неким ощущением, испытанном в прошлом и воспроизведенном памятью, а образ какой-либо вещи замещает вещи подобные: «первый предмет, который мы
случайно заметили, становится образцом, к которому мы относим все, что похоже на него.» [Кондильяк, 1935, с.64].
Первый серьезный труд Дж. Беркли, уже дьякона англиканской церкви и преподавателя в колледже Св. Троицы Дублинского духовного университета, «Опыт новой теории зрения» была опубликована в 1709 году. Эта работа при жизни Беркли пережила три издания. Второе издание вышло с небольшими изменениями и приложением в том же году, а третье - в 1732 году.
Данную работу претворяет посвящение сэру Джону Персивалю, с которым Джордж Беркли находился в тесной переписке долгое время. Представляя свою работу, Дж.Беркли писал: «Недавно я имел удовольствие заниматься рассмотрением самого благородного, приятного и обширного из всех чувств. Мои размышления относительно зрения привели меня к некоторым понятиям, настолько далеким от обычных, что было бы неуместным посвящать их какому-то узкому и ограниченному дарованию» [Беркли, 1978, с. 53].
В этом труде Дж.Беркли изложил свое видение реальности зримого протяженного мира, его восприятия в зрительном опыте и опыте осязания: «Моя цель - доказать, каким образом мы воспринимаем при помощи зрения расстояние, величину и положение объектов, а также рассмотреть, в чем состоит различие между идеями зрения и осязания, и есть ли какая-либо идея, общая между этими чувствами» [Беркли, 1978, с. 54].
Раскрывая позиции Локка, Уоллеса, Декарта и др. ученых о законах оптики, Дж.Беркли делал вывод о том, что «непосредственно и в собственном смысле слова мы видим только свет и цвета в различных сочетаниях и оттенках, разных степеней слабости и ясности, смутности и отчетливости. Все эти видимые объекты находятся только в духе; что-либо внешнее духу, будь то расстояние или величина, они внушают только последствие привычной связи, подобно тому, как слова внушают вещи [Беркли, 1978, с. 88]. То есть Дж.Беркли опять-таки возвращался к мысли о субъективности опыта восприятия зрительных объектов, создающих определенные ощущения. Причем, если говорить о восприятии зрительных и осязаемых объектах, Дж.Беркли подчеркнул их неоднозначность по своей сути, так как осязаемые ощущения отражают реальное пространство, зрительные же - цвета, восприятие которых имеет субъективный характер.
П.П.Блонский высоко оценил «Опыт новой теории зрения», отмечая состоятельность суждений Дж.Беркли: «аккомодация, конвергенция, степень ясности предмета и т.п. суть субъективные ощущения, служащие знаками для расстояния, есть объект осязательного опыта. Итак, брешь в миросозерцании наивного реализма пробита, один из главных аргументов его аргументов опровергнут. Предметы зрительного опыта не существуют объективно - вот вывод новой теории зрения, которая может быть названа введением в систему имматериализма» [Блонский, 1907, с.40].
Труд «Опыт новой теории зрения» достаточно прохладно был воспринят современниками Дж.Беркли, однако, был по достоинству оценен потомками. М.Маклюэн, обосновывая интерес психологов ХХ века, «изучающих бытие чувств», к данной работе, отмечал: «Беркли стремился опровергнуть Декарта и Ньютона, настаивавших на необходимости полного вычленения зрения из сферы взаимодействия других чувств. С другой стороны, подавление визуального в пользу комплекса аудио-тактильных чувств приводит к искажениям в жизни племенного общества и той смеси джаза и имитаций примитивного искусства, которая обрушивается на нас вместе с радио, а не только «благодаря» ему» [Маклюэн, 2005, с. 108].
С расширением возможностей компьютерной техники и их проникновением в масс-медиа, воззрения Беркли относительно субъективности опыта восприятия зрительных объектов, создающих определенные ощущения, нашли свое воплощение в художественных фильмах, компьютерных играх, интернет, вернее, в использовании спецэффектов, позволяющих «здесь и сейчас» получить комплекс самых разных ощущений: от панического страха до чувственных удовольствий.
Следующая работа «Трактат о принципах человеческого знания...», вышла в свет через год после «Опыта.» (в 1710 году). В «Трактате.» Беркли задумывался над осмыслением сообщения, над проблемой, ставшей впоследствии предметом дискуссий о масс-медиа: «сообщение идей,
обозначаемых словами, не составляет, как это обыкновенно предполагается, главной или единственной цели языка. Существуют другие его цели, как, например, вызов к какой-нибудь страсти, возбуждение к действию или отклонение от него, приведение душ в некое частное состояние. Я приглашаю читателя подумать над самим собой и посмотреть, не случается ли часто при слушании речи и чтения, что страсти страха, любви, ненависти, удивления, презрения и т. п. непосредственно возникают в его душе при восприятии известных слов без посредства какой-либо идеи» [Беркли, 1978, с. 166].
Далее Беркли приводил пример приема, который в современных исследованиях медиаманипуляции получил название «ссылка на авторитет»: «Если мне говорит, например, схоластик: «Аристотель сказал», то все, что, по моему мнению, он намеривался сделать, состоит в том, чтобы склонить меня принять его мнение с теми почтением и покорностью, какие привычка связывает с именем Аристотеля» [Беркли, 1967, с. 166]. Дж.Беркли писал, что «было бы желательно, чтобы каждый постарался, насколько возможно, приобрести ясный взгляд на идеи, которые он намерен рассматривать, отделяя от них всю ту одежду и завесу слов, что так способствует ослеплению суждения и рассеиванию внимания. Мы тщетно будем возносить свой взор к небесам или проникать им в недра земли, тщетно станем совещаться с писаниями ученых мужей, вдумываться в темные следы древности; нам нужно только отдернуть
завесу слов, чтобы ясно увидеть, великолепнейшее древо познания, плоды которого прекрасны и доступны нашей руке» [Беркли, 1978, с.169]. В современных условиях эта мысль Дж.Беркли не утратила своей актуальности, так как самостоятельное осмысление, скажем, произведений массовой медиакультуры, остается в числе важных задач, беря во внимание развитие манипулятивных приемов, используемых масс-медиа и PR.
В «Трактате» был видвинут знаменитый тезис Дж.Беркли «esse est percipi»: «то, что говорится о безусловном существовании немыслящих вещей без какого-то отношения к их воспринимаемости, для меня совершенно непонятно. Их esse есть percipi, и невозможно, чтобы они имели какое-либо существование вне духов или воспринимающих их мыслящих вещей» [Беркли, 1978, с. 172].
Если в предыдущей работе Дж.Беркли постулировал идею об объективности осязаемых объектов, то здесь его позиция несколько менялась: «объект и ощущение одно и то же (are the same thing) и не могут поэтому быть абстрагируемы одно от другого» [Беркли, 1978, с.173]. Это изменение позиции открыло дорогу критике его учения в солипсизме (противоречивом учении, отрицающем какое-либо существование за пределами субъективного сознания).
В «Трактате» Дж.Беркли высказывал идею о неоднозначной природе ощущения и воображения: «идеи, запечатленные в ощущениях творцом природы, называются действительными вещами; вызываемые же в воображении, поскольку они не столь правильны, ярки и постоянны, в более точном значении слова называются идеями или образами вещей, копии которых они собой представляют» [Беркли, 1978, с. 185].
Идея копии, вернее, копии копий, встречается еще в философии Платона, который, применяя репрезентативную модель, определял симулакрум (simulare -притворяться) как копию копий, отражение отражения, удвоение удвоения, которое, также как и копия, претендует на обозначение оригинала, подлинника [Сов. философ. словарь, 1996, с.456]. В контексте рассмотрения медиареальности симуляция, симулякр представляют собой одни из центральных понятий, рассмотрению которого посвящены работы Ж.Делеза, Ж.Бодрияра, Ж. Деррида и др.
В «Трактате» Дж.Беркли обратился к идее контекста: «кругозоры наши слишком тесны. Мы мыслим, например, идею некоторого частного страдания и отмечаем ее как зло; между тем, если мы расширим свой взгляд так, чтобы обнять им различные цели, связи и зависимости вещей и сообразить, по каким поводам и в каких пропорциях мы испытываем страдание или удовольствие, равно, как природу человеческой свободы и цель. Ради которой мы помещены в мир, то мы будем вынуждены признать, что те единичные вещи, которые сами по себе кажутся нам злом, обладают свойством добра, если мы станем рассматривать их в связи со всей системой сущего» [Беркли, 1978, с. 245].
Если говорить о медиареальности, то контекст представляет собой определяющее понятие, от которого зависит, собственно понимание медиатекста, а, следовательно, и медиареальности. Понимая медиатекст (продукт медиареальности) широко, как знаковый комплекс, контекст (исторический, культурный, политический, социальный и т.д.) играет роль субъекта «общения» с медийной реальностью через посредника, которым является медиатекст. Это доказано Ю.М.Лотманом: «многослойный и семиотически неоднородный текст, способный вступать в сложные отношения как с окружающим культурным контекстом, так и с читательской аудиторией, перестает быть элементарным сообщением, направленным от адресанта к адресату. Обнаруживая способность конденсировать информацию, он приобретает память. Одновременно он обнаруживает качество, которое Гераклит определил как «самовозрастающий логос». На такой стадии структурного усложнения текст обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения и вырабатывает новые» [Лотман, 1992, с. 131].
К примеру, культурный контекст выполняет важную роль в сложном процессе социально-коммуникативной функции текста, состоящем из нескольких составляющих:
«1. Общение между адресантом и адресатом. Текст выполняет функцию сообщения, направленного от носителя информации к аудитории.
2. Общение между аудиторией и культурной традицией. Текст выполняет функцию коллективной культурной памяти. В качестве таковой он, с одной стороны, обнаруживает способность к непрерывному пополнению, а с другой, к актуализации одних аспектов вложенной в него информации и временному или полному забыванию других.
3. Общение читателя с самим собою. Текст — это особенно характерно для традиционных, древних, отличающихся высокой степенью каноничности текстов — актуализирует определенные стороны личности самого адресата. В ходе такого общения получателя информации с самим собою текст выступает в роли медиатора, помогающего перестройке личности читателя, изменению ее структурной самоориентации и степени ее связи с метакультурными конструкциями.
4. Общение читателя с текстом. Проявляя интеллектуальные свойства, высокоорганизованный текст перестает быть лишь посредником в акте коммуникации. Он становится равноправным собеседником, обладающим высокой степенью автономности. И для автора (адресанта), и для читателя (адресата) он может выступать как самостоятельное интеллектуальное образование, играющее активную и независимую роль в диалоге. В этом отношении древняя метафора «беседовать с книгой» оказывается исполненной глубокого смысла.
5. Общение между текстом и культурным контекстом. В данном случае
текст выступает в коммуникативном акте не как сообщение, а в качестве его полноправного участника, субъекта — источника или получателя информации. Отношения текста к культурному контексту могут иметь метафорический характер, когда текст воспринимается как заменитель всего контекста, которому он в определенном отношении эквивалентен, или же метонимический, когда текст представляет контекст как некоторая часть — целое. Причем, поскольку культурный контекст — явление сложное и гетерогенное, один и тот же текст может вступать в разные отношения с его разными уровневыми структурами. Наконец, тексты, как более стабильные и отграниченные образования, имеют тенденцию переходить из одного контекста в другой, как это обычно случается с относительно долговечными произведениями искусства: перемещаясь в другой культурный контекст, они ведут себя как информант, перемещенный в новую коммуникативную ситуацию, - актуализируют прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы. Такое «перекодирование самого себя» в соответствии с ситуацией обнажает аналогию между знаковым поведением личности и текста. Таким образом, текст, с одной стороны, уподобляясь культурному макрокосму, становится значительнее самого себя и приобретает черты модели культуры, а с другой, он имеет тенденцию осуществлять самостоятельное поведение, уподобляясь автономной личности» [Лотман, 1998, с. 204-205].
Именно поэтому медиатекст, как и текст художественный, по образному выражению Ю.М.Лотмана способен «выдавать различным читателям различную информацию - каждому в меру его понимания ... именно ту, в которой он нуждается и к восприятию которой подготовлен» [Лотман, 1970, с.32]. Этот феномен можно проиллюстрировать примерами из истории отечественного медиаобразования, в ходе развития которого проблема анализа медиатекстов (тем более - анализа критического) трактовалась весьма неоднозначно.
Итак, одним из центральных понятий философии Джорджа Беркли выступал образ, процесс его воспроизведения в сознании. Определенные чувственные образы имеют, по Беркли, божественное происхождение, идеи рождаются «в уме», причем, в уме того, кто создал мир. Создатель, являясь духовной субстанцией, создает идеи, закладывая их в души людей. Содержание чувственного опыта по своей сути субъективно, а основой его существования выступает репрезентативность. Дж.Беркли доказал, что так называемые первичные качества реальности постигаются человеком посредством ощущения (через вторичные). Образ реальности становится постижимым, обретает статус физической субстанции, тогда, когда воспринимается субъектом в ощущении.
П.П.Блонский, выражая отношение к учению Дж.Беркли как к эмпирическому, отмечал: «цель науки, цель познания природы он видит в том, что мы будем в состоянии лучше ориентироваться, лучше сохранять и поддерживать свою жизнь; стремление к конкретному, к практически
полезному сквозит во всех его рассуждениях. И свою теорию он провозглашает во имя торжества естествознания (Natural Philosophy), во имя избавления его от скептицизма. ... Беркли ставит себе задачей спасти науки от скептицизма, обеспечить ей окончательное торжество опровержением ведущей к скептицизму реалистической гносеологии и установить истинные принципы человеческого знания, установить основанную на опыте и наблюдении имматериалистическую философию» [Блонский, 1907, с.47].
Известный исследователь медиа, М.Маклюэн отмечал: «Сегодня представители науки и искусства состязаются, восхваляя Беркли. Но его собственный век, погруженный в «ньютоновский сон и одномерное видение», был неспособен понять всю мудрость, высказываний этого человека. Подобно восходящему под гипнозом пациенту, он прилежно следовал заветам абстрактного, казуального контроля» [Маклюэн, 2005, с.463].
С одной, стороны, эмпиризм, постулируемый в трудах Дж. Беркли, с другой - убеждение во власти Высшего духа, во многом объясняет противоречия его философской концепции. «Два сердца билось в груди ирландского философа: первое сердце было сердцем английского эмпирика, одного из членов великой семьи: Бэкон - Локк - Беркли - Юм - Милль - Бэн, другое сердце было сердцем горячо верующего епископа, который не смел забывать о небе и который страстно и ревностно встал на защиту христианства, того христианства, в котором сильнее всего звучали ноты платонизма» [Блонский, 1907, с. 87].
Может быть, в связи с этим обстоятельством, главная задача философского знания виделась Дж.Беркли в борьбе против скептицизма и атеизма, а главным оружием выступало учение о восприятии реальности как комплекса психических ощущений. Следовательно, восприятие реальности представляет собой, по мнению Беркли, субъективный процесс человеческого восприятия, позволяющего познавать реально существующие предметы и явления окружающего и конструировать те объекты, которые относятся к фантазии, воображаемому миру.
К основным противоречиям учения Беркли, исследователи чаще всего относят попытку соединить эмпирический и теологический характер его рассуждений: «религия и чистый эмпиризм плохо уживаются друг с другом» [Блонский, 1907, с. 47]. Однако идея восприятия реальности через ощущения нашла свое воплощение в дальнейшем развитии индустриального мира, способствовала возникновению совершенно иной картины мира, где фантазия не только существует наряду с реальностью, но и способна заменять ее. Знаменитое изречение Дж.Беркли «esse est percipi» - быть, значит быть воспринятым, отражает суть существования виртуальной реальности, основным принципом существования которой выступает комплекс ощущений, возникающий в иллюзорном мире масс-медиа, которые можно не только воспринимать, но и конструировать, демонстрируя различные, порой противоречащие друг другу картины реальности.
Литература
Бергсон А. Материя и память // Бергсон А. Собрание сочинений в 4 тт. Т.1. М.: Московский клуб, 1992.
Беркли Ж. Сочинения. М.: Мысль, 1978. 556 с.
Блонский П.П. Проблема реальности у Беркли. Киев: Император. ун-т Св.Владимира. 1907. 156 с.
Бодрийяр Ж. Злой демон образов // Искусство кино. 1992. № 10.
Землянова Л.М. Зарубежная коммуникативистика в преддверии информационного общества: толковый словарь терминов и концепций. М., 1999. Кондильяк Э. Трактат об ощущениях. М., 1935.
Корецкая М.А. Эффект реальности и пустыня реального // Медиафилософия: основные проблемы и понятия /Под ред. В.В.Савчука. СПб.: Изд-во СПб Философ. общества, 2008. С. 114-130.
Костина А.В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества. М.: КомКнига, 2006. 352 с.
Кузнецова Е.И. Эволюция медиакультурных коммуникативных форм в эпоху модерна: социально-философский аспект // Вестник Нижегород. ун-та, 2009. № 1. С.331-337. Лосев А.Ф. История философии как школа мысли // Лосев А.Ф. Дерзание духа. М., 1988. Лотман Ю.М. Избранные статьи в 3-х т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллин: Александра, 1992.
Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Русская словесность. Антология. М., 1998.
Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М, 1970.
Маклюэн М. Галактика Гуттенберга. М.: Академический проект: Фонд «Мир», 2005. 496 с. Савчук В.В. Медиафилософия: формирование дисциплины // Медиафилософия: основные проблемы и понятия / Под ред. В.В. Савчука. СПб.: Изд-во СПб Философ. общества, 2008. С. 7-40.
Современный философский словарь / Под ред. В.Е. Кемерова. М., 1996. 608 с.
