CC BY
12
УДК 930 (2); 94 (47); 32.019.52 UDC
DOI: 10.17223/18572685/74/17
Исторические нарративы национальной идентичности в оптике больших данных
Рунета: смысловые конструкты
*
«война» и «мир» Н.В. Трубникова1, А.Ю. Саркисова2, И.Е. Рогаева3
Томский государственный университет Россия, 634050, г. Томск, пр. Ленина, 36 1 E-mail: [email protected]
2 E-mail: [email protected]
3 E-mail: [email protected]
Авторское резюме
Анализируются смысловые конструкты репрезентаций прошлого, эксплицированные посредством представлений о «войне» и «мире» пользователей социальной сети «ВКонтакте». Экспериментальным материалом исследования послужили 114 588 постов, опубликованные в 2021-2023 гг. на стенах сообществ «ВКонтакте». Теоретико-методологическую основу исследования составили современные положения в области нарратологии, истории памяти и исследований медиатекста. Анализ данных показал, что нарратив о войне плотно оформлен и фактологически насыщен; он не поэтичен, лишён метафор, страха и переживаний, внешне нейтрален даже при описании катастрофических фактов и событий; стиль повествования сохраняет прозаичность и прагматизм. Тексты пользователей, содержащие конструкцию «Война - это...», в основном транслируют восприятие войны как безусловного зла. Результаты рассматриваются в широком контексте русских паремий о войне как
* Результаты были получены в рамках государственного задания Минобрнауки, проект № FSWM-2023-0008 «Исторические нарративы национальной идентичности в оптике больших данных Рунета: комплексная методология исследования». Теоретико-методологическая основа применения программ автоматизированного анализа больших данных к предметному полю исторической памяти разработана в рамках программы развития Томского государственного университета «Приоритет 2030», проект № 2.3.7.22 ОНГ.
выражении народного сознания. Ценностно-смысловой конструкт «мир» проявляется в различных текстуальных контекстах в связи с противопоставлением войне, сохраняя основные характеристики милитарного дискурса. Устойчивой характеристикой военного тропа является представление о том, что Россия обычно выигрывает на поле боя, но всегда проигрывает за столом переговоров (частотные словосочетания «позорные мирные соглашения», «унизительный мир» и т. п.). Негативным оказывается восприятие пользователями терминов «пацифизм», «компромисс». Словосочетание «русский мир», устойчивое в исследуемой текстовой выборке, рассмотрено применительно к исторической судьбе русинов. Сделан вывод, что ценностно-смысловые конструкты «война» и «мир» в военных нарративах сетевых сообществ не обнаруживают свойств дихотомичности. «Худой мир», «позорный мир», «унизительный мир», по сути, являются продолжением лексемы войны. Мир как цель существования остаётся заветным идеалом и мечтой, которая едва просматривается в милитарной метафорике современного дискурса медиасферы.
Ключевые слова: военный нарратив, историческая память, национальная идентичность, конструкт, дихотомия, бинарная оппозиция, война и мир, социальные сети, большие данные
Historical narratives of national identity in the optics of Runet big data: Semantic constructs of "war" and "peace"*
Natalia V. Trubnikova1, Anna Yu. Sarkisova2, Irina E. Rogaeva3
Tomsk State University 36 Lenin Avenue, Tomsk, 634050, Russia 1 E-mail: [email protected]
2 E-mail: [email protected]
3 E-mail: [email protected]
" The results were obtained under the state assignment of the Ministry of Education and Science, Project no. FSWM-2023-0008 "Historical narratives of national identity in the optics of Runet big data: A comprehensive research methodology." The theoretical and methodological basis for the application of automated big data analysis programmes to the historical memory was developed under the Tomsk State University development programme "Priority 2030", Project No. 2.3.7.22 ONG.
Abstract
The article analyzes the semantic constructs of representations of the past, explicated through the ideas of "war" and "peace" of VK network users. The experimental material for the study was 114,588 posts published in 2021-2023 on the walls of VK communities. The theoretical and methodological basis was made up of modern provisions of narratology, history of memory, and media text research. The data analysis has shown that the war narrative is dense and factually rich; it is not poetic, devoid of metaphors, fear and emotions, outwardly neutral even when describing catastrophic facts and events. The narrative style remains prosaic and pragmatic. Users' texts containing the construction "War is..." mainly convey the perception of war as an unconditional evil. The results are considered in the broad context of Russian proverbs about war as an expression of national consciousness. The value-semantic construct "peace" manifests itself in various textual contexts as opposed to war and preserves the main characteristics of military discourse. A persistent characteristic of the military trope is the idea that Russia usually wins on the battlefield, but always loses negotiations (frequent phrases are "shameful peace agreements", "humiliating peace", etc.). Users' perception of the terms "pacifism" and "compromise" turns out to be negative. The combination "Russian world", stable in the text sample under study, is considered in relation to the historical fate of the Rusins. The authors conclude that the value-semantic constructs "war" and "peace" in the military narratives of online communities do not exhibit dichotomous properties. "Bad peace", "shameful peace", "humiliating peace", in fact, are the extensions of the lexeme of war. Peace as the goal of existence remains a cherished ideal and dream, which is barely visible in the military metaphors of modern media discourse.
Keywords: military narrative, historical memory, national identity, construct, dichotomy, binary opposition, war and peace, social networks, big data
Введение
Представления о событийной структуре и иерархии военного нарратива российских социальных медиа1 необходимо дополнить анализом, характеризующим основные смысловые конструкты репрезентаций прошлого, сформированных в ходе концептуальной интерпретации выводов, выявленных в массиве больших данных. Попытаемся проявить некоторую конвергенцию смыслов военного нарратива через рассмотрение и сравнение представлений о «войне» и противоположном ей «мире» в военных нарративах сетевых сообществ «ВКонтакте».
Если обратиться к опыту лингвокультурологии, концепт «мир» является частью базовых понятий, структурирующих языковую картину
мира [15]. Концепт «война», как абсолютный антагонист «мира», не входит в национальную систему ценностей, хотя и является одним из неизбежных элементов в жизни человечества и, по мнению современных исследователей, изучен недостаточно [1; 11].
К числу важнейших особенностей мышления человека общественные и гуманитарные науки относят дихотомическое структурирование мира: «жизнь - смерть», «добро - зло», «земля - небо», «свет - тьма». Значения бинарной оппозиции лингвокультурных концептов «война» и «мир» в современном русском языке не коррелируют с обозначенной схемой: если война - это вооруженный конфликт между государствами, то мир - это отсутствие войны, «не-война». Между тем подобная смысловая связка не всегда была присуща российскому языковому сознанию.
В традиционном обществе Руси «мир» означал «соглашение, священные обязанности», поддерживаемые ритуально-мифологическими действиями, и одновременно - «коллектив людей, пришедших к соглашению». На протяжении всей рассматриваемой эпохи мир как «договор» и мир как «коллектив» были семантически неразрывно связаны. Слово «война» первоначально было прилагательным женского рода, означающим «свойственный воину или войску». Однако, помимо качеств признака, «война» обозначала ещё и сам коллектив людей, совершавших военные действия. Отсюда двусмысленность самого действия «идти войной», что означало и передвижение коллектива людей, занимающихся военным делом, и их намерение совершить военное действие.
Таким образом, вначале «война» и «мир» не формировали явной бинарности: «мир» касался всех людей, являясь и причиной объединения коллектива, и его результатом, в то время как «война» относилась к функциональной деятельности более узкой социальной группы, связанной с боевыми действиями [14].
Лишь в XVII в., давшем почву многочисленным социальным антагонизмам в российском обществе, постепенно образуется понимание «мира» как отсутствия противодействия, однако «война» и «мир» (противодействие и взаимодействие) по-прежнему не являются полноценной дихотомической парой, поскольку «мир» в подобной трактовке не содержит самостоятельного концептуального смысла. В дальнейшем развитии мира, конфликтном и полном взаимных территориальных претензий, именно оппозиция такого типа сформировала понимание «мира» как отсутствия войны [4: 201-202].
Между тем понимание значения «мира» в русской культуре последующего периода имеет также, вне обозначенной бинарности,
собственную внутреннюю глубину и многослойность. Так, в знаменитом романе Л.Н. Толстого «Война и мир» исследователи выделяют несколько его значений: 1) мир как не-война - основная лексема, выдержанная в культурной семантике «мировойны», которая и дала часть заглавия роману (по правописанию XIX в. - «миръ»); 2) весь свет, мирское сообщество (в правописании времени автора -<^ръ»), который выше сословий, где видны отголоски крестьянской или церковной общины («^ром Господу помолимся», «жить в мiру, а не в затворе»); 3) есть эпизоды, повествующие о «классовом мире» между сословиями; 4) мир-вселенная и мир экзистенциальных переживаний, трудно и редко приводящий героев к душевной гармонии [10: 211].
В представленной статье будет показана специфика культурного дискурса «войны и мира», свойственная коллективной памяти сетевых сообществ Рунета, которые объединяет тематический интерес к военному прошлому России.
Материал и методы2
1. Теоретико-методологические подходы к исследованию. В
основе исследования военных нарративов лежит несколько базовых подходов, почерпнутых из истории памяти, нарратологии и исследований медиатекста. Из истории памяти заимствуются представления об асинхронном развитии научной истории и обыденной исторической памяти, которая формирует собственные взгляды на прошлое, избирательно прислушиваясь к мнению академической науки [13].
Теория медиатекста изучает массив больших данных как единое, но многоуровневое и сложное по структуре коммуникативное пространство, в котором могут быть выявлены некоторые общие содержательные закономерности и способы повествования [6].
Современная нарратология, позволяющая анализировать текстологические формы и закономерности любого информационного продукта, даёт возможность выявления неосознанно сформированных суждений о прошлом, появляющихся в результате «топоса согласия» между нарратором и его адресатом, возможно, гораздо больше сообщающего о современной коммуникативной интертекстуальной среде, чем о самом прошлом [17: 37].
Из подходов, специфически присущих именно исследованию сетевых нарративов о войне и мире, следует упомянуть лингвокуль-турологию, изучающую языковое сознание и ценностную картину мира во взаимосвязи с культурным измерением, обрамляющим слово
всем комплексом представлений, знаний и ассоциаций, свойственных социуму [3: 44].
Также в исследовании используется термин «смысловой конструкт», тяготеющий к теории личностных конструктов Дж. Келли, под которыми автор имел в виду самые общие, абстрактные эталоны смыслов и ценностей, сформированных на основе жизненного опыта, с помощью которых осмысляется окружающая действительность. Конструкт отражает базовые структуры мышления, отличается устойчивостью воспроизведения в самосознании человека и способствует построению верных прогнозов в рефлексии жизненного опыта. Келли утверждал, что личностные конструкты образуют пары, отражающие смысловые максимы той картины мира, что свойственна человеку. Эти бинарные оппозиции, понимание которых у Келли складывается, по всей видимости, независимо от идей структурной антропологии К. Леви-Стросса, позволяют типологизировать переживаемые человеком события и обладают собственным эмерджент-ным (выявляют элементы подобия или сходства) и имплицитным (определяют свойства контраста и противоположности) полюсами осознания [9].
2. Эмпирическая основа исследования. С применением метода открытого API из массива данных социальной сети «ВКонтакте», опубликованных в 2021-2023 гг., были извлечены 142 374 текста. В качестве критерия отбора использовалось 69 лингвистических маркеров, отражающих основные смыслы и события военной истории России. После предобработки текстов итоговая аналитическая выборка включила в себя 114 588 текстов. Анализ полученных текстовых данных осуществлялся с помощью аналитической платформы PoLyAnaLyst [2] на базе Суперкомпьютерного центра НИ ТГУ.
Прежде всего была выявлена частотность упоминания лингвомар-керов в текстовой выборке независимо от словоформы и регистра. Обобщающие смысловые конструкты «война» и «мир» встречались чаще всего, при этом наиболее частотным ожидаемо стал термин «война» (26 668 упоминаний), у слова «мир» 8 881 упоминание.
В результате дальнейшей автоматизированной обработки из массива текстов были извлечены 113 ключевых слов, каждое из которых имело минимальную поддержку в виде 1 000 текстов. В центре сформированного «облака смыслов» оказалось слово «войско». Далее на основе анализа взаимовстречаемости ключевых слов в пределах трёх соседних предложений был сформирован граф связей (рис. 1). Минимальная поддержка связанных слов со-
ставляет 10 (т. е. как минимум в 10 текстах эти слова встретились вместе).
регрессия ф переворот
ф Священн
престол ф
христианин 4
икона ф
ПОЭТ ф
восстание пропаганда |
казнь Г"
| коммунист
ф расстрел
ЗЛО |
правительница I
государь ф
главнокомандующий
генерал-лейтенант командующий ф
ф большевик
с — Ф фашист
белогвардеец ф т
ф преследование
ф красноармеец
правительглавэрь ф дворец
собор ф } КНЯЗЬ ' ф СОЮЗНИК
гарнизон ф ф могила
ПОГОН ф
• ш плен
сражение ф * уб„тыД
командование бандит пленный ф ~ А верста ф ф тыл
степь
казак |
|конфликт в ф штурм
0 патрон
есаул генерал-майор ^ штаб знамя
#м«чф дворянин
мировая ф
военный ф повеление сабля Ф неприятель Ф Ш
} старшина
артиллерия _ •• •
раненый • ^ штык
дивизия • I •пуля
фланг
винтовка
адъютант
дивизион (
И
ОКОП (
отставка I
орден
бант ПОДПОЛКОВНИК
крейсер
эскадрон ранение А ® колонна
ф ф авиация взвод
штабс-капитан рота ^^
подпоручик Ф _ • # ф ™ги6
май°р лейтенант батальон ф гвардий
пулемет
снаряд
сержант поручик Ф '
| обстрел 0 стрелок
Рис. 1. Граф связей ключевых слов
На основании графа связей ключевых терминов можно сделать вывод, что военный троп сетевых повествований насыщен конкретно-историческими событиями и не ориентирован на общие рассуждения о проблемах «войны и мира».
Слово «мир» отсутствует в перечне статистически определяемых объектов. В этой связи авторы взяли в работу часть общей коллекции из 8 881 текста, включающего слово «мир», и снова произвели извлечение ключевых слов. Минимальная поддержка составила в этот раз 350 текстов. При том, что слово «войско» по-прежнему остаётся стержневым понятием, можно заметить появление в «облаке смыслов» религиозной, философской и обобщённой политической лексики, что свидетельствует о несколько иной семантиче-
ской окраске содержания, чем в общей коллекции военного нар-ратива.
Таким образом, для определения смысловых конструктов «войны» и «мира» были использованы материалы общей «военной» коллекции текстов и её отдельного уточнённого сегмента, более прицельно ориентированного на понимание проблематики «мира».
«Война» и «мир» как смысловые конструкты сетевых исторических нарративов о войне
1. Война. Анализ эмоциональной тональности объекта «война» предсказуемо отражает негативное к ней отношение, окрашенное сильными эпитетами: «ужасный», «кошмарный», «изнурительный». Незначительное вкрапление положительных коннотаций явно связано с упоминанием героизма, военных успехов, отношениями взаимной поддержки и дружбы на фронте (рис. 2).
Проведённая кластеризация выделенной коллекции военного на-рратива выявила многогранность тематики войны в повествованиях цифровых сообществ (табл. 1).
Разнообразие тематик военных тропов тем не менее позволяет, при погружении в тексты, подтвердить те же выводы, которые были получены в исследовании исторических государственно-центричных нарративов (проведённом тем же коллективом исследователей в 2022 г.), для которых центральным понятием неожиданно оказалось слово «война» [16].
Нарратив о войне плотно оформлен и скомпонован, насыщен фактологией. При том, что конструкт «войны» наделяется эмоционально сильными негативными коннотациями, он совершенно не поэтичен, лишён метафор, страха и переживаний, внешне нейтрален даже при описании катастрофических военных зверств и разрушений; стиль повествования сохраняет прозаичность и прагматизм. Производится скрупулезная фиксация различных сторон «военного быта», участники исторических сообществ, демонстрируя высокую степень личной вовлечённости, легко включаются в «дискурс войны»: цитируют военные сводки, умело оперируют цифрами о силах противоборствующих армий, анализируют стратегии и тактики, комментируют число потерь.
Полученные выводы коррелируют с теми логическими образами войны, которые были выделены специалистами-филологами в исследовании русских паремий о войне. Часть пословиц касается людей, ведущих военные действия, делающих «труд» войны: «На войне рать крепка воеводою»; «Война всех метит: шрамом - военных, морщиной -гражданских»; «Воин врагов побивает, а трус корысть подбирает»
Рис. 2. Анализ тональности применительно к объекту «война»
Т а б л и ц а 1
Результаты кластеризации исследуемого контента
Кластер Имя кластера Поддержка
1 Полк, орден, армия, пехотный, степень, георгиевский, императорский, корпус, казачий, командир 24 570
2 Корабль, флот, лодка, подводный, крейсер, морской, самолёт, судно, борт, проект 12 055
3 Ветеран, музей, мероприятие, день, выставка, боевой, память, фестиваль, ребята, история 10 961
4 Рука, идти, глаз, душа, мама, голова, друг, нога, ждать, сердце 10 832
5 Книга, фильм, список, роль, актёр, открытый, история, театр, материал, документ 8 114
6 Народ, человек, страна, власть, мир, государство, еврей, понять, миллион, общество 6 813
7 Памятник, век, храм, город, место, древний, здание, музей, собор 6 362
8 Армия, генерал, отряд, большевик, красный, восстание, белый, расстрелять, советский, гражданский 5 313
9 Партия, рабочий, правительство, революция, страна, совет, власть, политический, борьба, коммунистический 4 685
10 Сержант, рядовой, память, боевик, район, погибнуть, мотострелковый, боевой, подразделение, область 4 629
11 Князь, войско, русский, армия, война, битва, французский, сражение, француз, союзник 4 174
12 Царский, государь, император, семья, отец, царь, священник, императрица, церковь, дитя 4 061
13 Святой, икона, преподобный, молитва, церковь, святитель, храм, вера, монастырь, святая 3 888
14 Дивизия, полк, бой, красный, противник, атака, огонь, батарея, генерал, фланг 3 391
15 Станица, казак, казачий, кубанский, войско, атаман 2 992
16 Статья, отдел, образование, среднее, источник, лейтенант, звание, орган, область, зам 1 498
и т. п. Другой подтип паремий отмечает тяжёлый труд, опасность и травматизм войны: «Война не лечит, а калечит»; «Хочешь победить на войне - работай вдвойне» и т. п. Третья группа пословиц утверждает представления об ужасных итогах войны: «Война питается деньгами, а увеселяется кровью»; «Война напечёт и вдов, и сирот» и т. п. Авторы делают вывод о том, что в русских пословицах на эмоциональном уровне восприятия войны содержится много боли и представление о том, что война - это не богоугодное дело [12: 130].
В русских паремиях в большей степени делается акцент на антиценностном смысле войны и ценностном смысле мира, в логике которых война представляется именно тяжёлой работой, которую надо сделать, несмотря ни на что, а мир - абсолютной и желанной, но трудно достижимой ценностью.
Смысловой конструкт «война» может быть дополнительно раскрыт через объяснения самих пользователей «ВКонтакте» на примере 273 текстов, содержащих сочетание слов «Война - это...».
Большинство определений подчёркивает качества войны, несущей смерть, в любых исторических контекстах как безусловное зло и «грязное дело»:
«.Война - грязное дело, так было всегда. Это, вероятно, самый старый, безусловно, самый прибыльный и, безусловно, самый худший преступный бизнес. Война - это заговорщическая организованная преступность международного масштаба, и единственная, где прибыль исчисляется в долларах, а потери - в жизнях».
При этом, оставаясь безусловным злом, война имеет разные личины, в частности, революция - это тоже война, которая прикрывается красивыми лозунгами:
«...многие авторы, прославляющие прогрессивно-очистительную роль революций и толкующие о "праве народа на восстание", имеют обыкновение резко осуждать "поджигателей войны". Война - это плохо, и её хотят плохие люди. Революция - это хорошо, и её жаждут люди хорошие. Но революция - это всегда война, потому что те, против кого она происходит, вовсе не обязаны капитулировать -"примиряться и соглашаться"».
Некоторые непрожитые войны, коренящиеся в сердце коллективной травмы, взывают к поиску исторической правды и общественному резонансу:
«"ВОЙНА" - это правда обмана. Война заканчивается, когда умирает её последний солдат. К 2060 году умрёт последний солдат войны в Афганистане 1979-1989 гг. К 2100 году умрут дети солдат Афганской войны. Десять лет войны - сто лет памяти. Нам осталось не так много, чтобы сохранить правду обмана этой войны. МЫ УЙДЁМ. А ВОЙНА БУДЕТ ПРЕСЛЕДОВАТЬ НОВЫЕ ПОКОЛЕНИЯ. ТАК БЫЛО ВО ВСЕ ВРЕМЕНА...».
Наконец, есть редкие примеры «эмпатического», скорее женского восприятия войны как опыта, трагического и травматичного для всех вовлечённых:
«С фотографии на нас смотрит совсем ещё мальчишка... Такие добрые и одновременно грустные глаза у солдата. Война - это всегда страшно. Конечно, страшно и ему. Страшно не увидеть маму, не взять за руку папу, не обнять девушку и так и не заиметь детей. Милые мальчики, сейчас уже мужчины, кто выжил в той войне, будьте здоровы и пусть ваши близкие будут рядом. Вечная память погибшим и соболезнования родителям. Такие раны не затягиваются никогда».
Отдельный блок рассуждений связан с противопоставлением мирного и военного времени (417 против 414 упоминаний в текстовой коллекции), в которых представления о том и другом оказываются неразрывно связаны, поскольку «мирное время» всегда оценивается с позиций произошедших тревожных изменений, а военное время сравнивается с тем, что было раньше или позже него.
Мирное время:
«В мирное время Новочеркасск был, в сущности, глухой провинциальный город. Он оживился и приобрёл крупное значение в конце 1917 года, когда прибыл Корнилов, и начала формироваться Добровольческая Армия.».
Военное время:
«Вглядитесь в эти открытки Великой войны 1914-1918 гг. И задумайтесь. Интересно, есть ли в мире ещё одна страна, кроме России, где государственная пропаганда, да ещё в военное время, была направлена на гуманное, христианское отношение к раненым и пленным врагам?.. А в Российской Империи такое отношение было не только закреплено в законе, утверждённом Государем Императором Николаем II, но и культивировалось на бытовом, народном уровне, существовало в народном сознании».
2. Мир. Ценностно-смысловой конструкт «мир» ожидаемо проявляется в различных текстуальных контекстах именно в связи с противопоставлением войне, сохраняя основные характеристики милитарного дискурса (см. рис. 2). В уточнённой выборке по слову «мир» представлен и некоторый кластер текстов, ориентированных на «мир»-вселенную,
V мме^атсяьмыи
■ ДОПОЙ
и ио^идетвгимии ЦЛрЬ яЛо»йв «учи?«« а гцде»«-«^
пор«** I
бояться и
грек |
ПР>ЫЫЙ \
#. нарушение
■
• Д«0*ыЙ В -
| унизительный
подлый
V. ф \ приемлемое условие ф /1УЧШИЙ вяро-иыйпо^тньй
ООИЙТНЫЙ ф '>/■■ ^
равное условие . ^^^^: __^^ полезный
удивительный # МИр ^
самое еыгадг-ое условие ' \ с приведя и зый ндэдвыпие % ■ •
Щ любовь
тФ безошибочный вводное условие
• • нелюбовь
. • проблема постыдны* ухю«и
I удивительное ^увсвс
«смыеленный беспощадный #*
«чудесное устройство <
чудесней |
трубыйф
• оче«» сложная олгуацуя
злобный ф ф
.. . 6естчжа£иыР
9 бессердечна
■ 9 СПвСНЫЙ ЛОСТыДмый ® ИСТНЫ«'
# счастливо наслаждаться
# заздтывакиа'й
прекрасный прекрасный аромат #
суетливая тредсотня ф спокойный ф
■ несовершвн* ын
9 идеальный
ф выгодный
равнодушный ®
несчастный . ^ прочный ^ передовая *со«с*м*а
# • самый, плохой
м^довагиый извраи^енний • искреннее келание
подлость • ^ ■ ^ • потеря умная полк™ в благодарить
позорный
Рис. 3. Анализ тональностей применительно к объекту «мир»
но он незначителен. Заметно проявляет себя религиозный контекст, отражающий православный взгляд на проблемы «войны» и «мира». В военных нарративах, содержащих рассуждения о мире, также тотально доминируют события ХХ и XXI вв., самым непосредственным и живым образом наполняя коллективную память и воображение пользователей Рунета, не умеющих и не желающих дистанцироваться от драматического опыта предков.
Результаты анализа тональностей применительно к объекту «мир» представлены на рис. 3.
Не единичные оценки конкретизированы в виде таблицы (табл. 2).
Т а б л и ц а 2
Лексические экспликации оценки «мира» в текстах пользователей «ВКонтакте»
Номер От До Отношение Поддержка
1 мир грех Standard / Negative 19
2 мир позорный Standard / Negative 14
3 мир прочный Standard / Positive 11
4 мир лучший Standard / Positive 10
5 мир справедливый Standard / Positive 8
6 мир унизительный Standard / Negative 6
7 мир любовь Standard / Positive 4
8 мир враждебный Standard / Positive 4
9 мир выгодный Standard / Negative 3
10 мир дивный Standard / Positive 3
11 мир любить Standard / Positive 3
12 мир чудесный Standard / Positive 3
13 мир равнодушный Standard / Negative 3
14 мир выгодное условие Standard / Positive 2
15 мир добрый Standard / Positive 2
16 мир замечательный Standard / Positive 2
17 мир идеальный Standard / Positive 2
18 мир полезный Standard / Positive 2
19 мир прекрасный Standard / Positive 2
20 мир приемлемое условие Standard / Positive 2
21 мир славный Standard / Positive 2
22 мир нарушение Standard / Negative 2
23 мир подлый Standard / Negative 2
24 мир постыдный Standard / Negative 2
25 мир проблема Standard / Negative 2
Распределение тональностей оказалось примерно равным: 83 негативных контекста, 90 - позитивных.
Первоначальные визуализации данных выявляют амбивалентное, совсем неоднозначное отношение пользователей «ВКонтакте» к рассматриваемому смысловому конструкту: лидерами словоупотребления становятся «грех», «позорный» или «унизительный мир».
«Унизительный» / «позорный» / «гнилой» мир
Устойчивой характеристикой военного тропа является представление о том, что Россия обычно выигрывает на поле боя, но всегда проигрывает за столом переговоров. Это мнение обретает форму словосочетаний типа «позорные соглашения», «унизительный мир», выражая убеждённость в том, что мир слишком часто оказывается предательством, малодушием или ошибкой, знаменуя собой неокончательную, но победу «сил Зла». Цифровые сообщества «ВКонтакте» мыслят категориями исторического и государственного масштаба, немыслимые человеческие потери в этой логике должны быть оправданы дальнейшими благоприятными условиями заключения «мира», сопровождаться впечатляющими символами победы: флагом на Рейхстаге, Парижским заграничным походом. Но этого в истории, как правило, не происходит, и «мир» оставляет в коллективной памяти горький осадок напрасных массовых жертв и обмана в отношении самых разных исторических событий - от Смутного времени до всех локальных войн XX и XXI вв.:
«23 августа 1905 года по унизительному мирному договору Япония установила контроль над частью Сахалина к югу от 50-й параллели».
«25 лет назад, 31 августа 1996 г., были подписаны позорные \асавюр-товские соглашения.».
«Опасность гнилого мира повторилась впоследствии ещё раз; а гнилым можно было признать мир даже на условии границ 1790 и 1792 годов -коль скоро Наполеон оставался на престоле».
Пацифизм
Как уже было сказано выше, лингвомаркер «мир» в текстах не охватывает всех семантических нюансов, раскрывающих данный ценностно-смысловой конструкт.
В контексте анализа представлений о мире были рассмотрены понятия «пацифизм» и «пацифист», нередко встречающиеся в выборке текстов. Приведём примеры.
В малой их части словоупотребление «пацифизма» является нейтральным и точным по смыслу (пацифизм - это идеология сопротивления насилию):
«Авторы проекта рассказывают о некоторых выдающихся моментах. Например, о знаменитом Рождественском перемирии 1914 года, когда солдаты прекратили огонь, встречались на нейтральной полосе и даже поздравляли друг друга. Этот акт пацифизма и гуманизма впечатлил многих, хотя реакция общественности была различной».
Часто слово «пацифизм» или «пацифисты» берётся в кавычки, чтобы показать неискренность намерений и двойную игру:
«В этой ситуации, чтобы западные "пацифисты" не увлекались особенно сильно и не строили воздушные замки по поводу победы над русскими, Москва решила напомнить о себе и о том, что мир - хрупок».
Ряд военных нарративов экстремистской, часто антисемитской направленности объясняют свою ненависть к пацифизму свойственным им образом:
«Все современные европейские лозунги были придуманы распявшими \риста евреями: демократия, забастовки, социализм, атеизм, веротерпимость, пацифизм, мировая революция, капитализм и коммунизм. Всё это изобрели евреи и их отец - дьявол».
Иногда пацифизм осуждается как качество, присущее слабой, ленивой и трусливой личности:
«И тогда с берега на уродскую рыбу щерится тигр: а если эта гадина нападёт - вас кто защищать будет, эти ботаники, склонные к пацифизму и пофигизму?».
Таким образом, само по себе нейтральное слово «пацифизм» в военных дискурсах сетевых сообществ почти не имеет положительных коннотаций и не является частью ценностно-смыслового конструкта «мир»: пользователям не импонирует, когда под абсолютную, идеальную ценность подводится какая-то идеологическая основа. К тому же слово является заимствованным, не укоренённым в российской культуре и ассоциируется с чем-то «западным». Часто
рассуждения о пацифизме содержат обесценивающие обобщения во множественном числе: «все пацифисты», «всякие пацифисты» - воззрения подобного рода не признаются как осознанные и обоснованные.
Значительная часть текстов связывает тему религиозной веры и пацифизма, заявляя о том, что манипулировать миролюбивыми религиозными чувствами народа или авторитетом церкви недопустимо.
Мир как отсутствие войны
Тема «пацифизма», как бы она ни интерпретировалась, оказывается тесно связана в военном нарративе с обсуждениями прекращения войны, возвращениями / невозвращениями / потерями территорий, признания и непризнания границ, уступками и политическими компромиссами, снова и снова ведя к обсуждениям военных конфликтов исторического прошлого и настоящего, цитированиям историков и публицистов.
Об окончании наполеоновских войн:
«Как хорошо, что нас не признали, - часто говорил Верховный Правитель. - Мы избежали Версаля, не дали своей подписи под договором, который оскорбителен для достоинства России и тяжек для её жизненных интересов (Гинс. Сибирь, Союзники и Колчак)».
О событиях на о. Даманском:
«Причиной конфликта стало нежелание Китая признавать законность Пекинского договора 1860 года, устанавливающего границу между государствами».
О Северной войне:
«А было время, когда Пётр Великий готов был заключить мир со Швецией на условиях признания за Россией лишь устья Невы с Петербургом».
В рефлексии о «мире» как «не-войне» преобладает забота о территориальной целостности и «неотъемлемости» российских земель, на которые постоянно посягает тот или иной хитроумный враг. Есть выраженное, очень тревожное представление о том, что любой мир непрочен, непостоянен, зависим от субъективных желаний политиков и событийных коллизий, он является всего лишь очередным антрактом между актами вечной военной драмы, в которую втянуты разные народы. В этом восприятии есть определённая амбивалентность, связанная с тем, что, с одной стороны, ни одна война не приносит
окончательного мира, а лишь приводит, после мучительных жертв и лишений, к «передышке», и в этом смысле является абсолютной антиценностью; с другой - война становится необходимой (и постоянной!) формой существования и борьбы за выживание, требующей непрерывной к ней готовности.
Та же двойственность исторической семантики «мировойны» наблюдается и в народном сознании, схваченном поговорками: «Выиграна война, но не мир»; «Война - забава королей»; «С родной земли - умри, но не сходи»; «Кто за своё дерется, тому и сила даётся»; «Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет»; «Живя в мире, не забывай о войне» [5].
«Компромисс и уступки» как отражение устремлений к миру
Достаточно распространённое в военном нарративе слово «компромисс» чаще всего используется и в рассуждениях пользователей, и в избранных ими цитатах военных деятелей прошлого как вариант развития событий, который должен быть решительно отвергнут или расценён как предательство:
«В свою очередь это закономерно приводило к тому, что либеральная буржуазная оппозиция прибегала к компромиссам с американскими интервентами».
«На свободе остаётся только четыре правящих архиерея, которые пошли на компромисс с атеистической властью; на каждого НКВД были сфабрикованы "показания", на основе которых в любой момент их можно было арестовать».
Многие исторические примеры приводятся в параллель современному конфликту на Украине в годы проведения СВО для обоснования того же вывода: любые компромиссы с врагом недопустимы.
Исконно русское слово «уступки» гораздо чаще в военном дискурсе обозначает то утраченное, нейтральное значение слова «компромисс», но всегда - в контексте серьёзной политической борьбы, или переговоров, которого мы не обнаруживаем в примерах выше.
Комментарий по поводу Кронштадского мятежа:
«Во многом именно из-за этого коммунисты пошли крестьянам на уступки - отменили грабительскую продовольственную развёрстку и ввели НЭП. Но сам мятеж был жестоко подавлен».
О бескровном освобождении г. Гродно в 1812 г.:
«После нескольких встреч с Давыдовым, где в полной мере проявились его обаяние, выдержка и светскость, надменный и расчётливый Фрейлих, предвидя близящийся крах Наполеона, пошёл на уступки и согласился оставить город в неприкосновенности, со всеми запасами провизии».
О результатах Азовского похода:
«Ради скорейшего обретения мира Пётр был готов идти на любые уступки. Турция, озабоченная борьбой в Средиземноморье, также склонялась к миру с Россией».
Таким образом, ни окруженный негативными коннотациями компромисс, ни относительно нейтральные «уступки» не способствуют, в представлении россиян, наступлению мира.
Гуманность и милосердие
В военных нарративах сетевых сообществ гуманность, как и пацифизм, также рассматривается в основном с позиции деконструкции или опровержения её основного смысла, авторы и комментаторы публикаций, как правило, не верят в искренность её проявлений:
«Сначала предполагалось казнить "контрреволюционную интеллигенцию", но расстрел был заменён на высылку из России по предложению Ленина, - акт "предусмотрительной гуманности", как окрестил его Троцкий».
«Уместно ли оценивать "гуманизм" царей исключительно по официально оформленным казням, как это делают с наукообразной миной различные апологеты монархии?».
Довольно многочисленными в небольшой текстуальной выборке военного нарратива «о мире» являются упоминания «милосердия» (890), однако из них более половины представляют собой воспоминания о сёстрах милосердия. Чаще всего «милосердие» звучит всё же как анахронизм: не ценностно-ориентированное понятие в комментариях наших современников, а «фигура речи» в цитатах из речей прошлого, призывающих не верить лицемерию врагов.
«И ещё, знайте, мир на этой земле возможен только тогда, когда страна Ваша будет такой сильной, что все её соседи будут до ужаса бояться подойти к границам этой страны с оружием в руках. И помните, они никогда не простят Вам мужества, величия и милосердия Ваших предков».
Мир и предательство
Оба слова встречаются в связке одного контекста, при этом под «миром» могут подразумеваться разные вещи:
«Очередное испытание, ибо Смута - хроническая болезнь Русского мира. Поселяясь в умах и душах тысяч людей разного чина и звания, Смута открывает дорогу самозванцу. Это главный герой русской Смуты, -.готовый предать - страну, свою землю. Недаром самозванец всякий раз так обласкан нашими соседями-доброхотами. Впрочем, Смута покрывает всё, даже предательство. И потому его, самозванца, встречают как избавителя (Ф. Разумовский)».
«А если по-прежнему демагоги и свядомые лицвины будут нам верещать, что нахождение белорусов под литовцами и поляками было "положительной" вехой в истории белорусского народа. и что мы часть "польско-литовского мира и его традиций", то пусть знают, что они не благодетели, а враги белорусов и нашей страны!».
Русский мир: пример русинов
В качестве отдельной подкатегории «мира» можно выделить словосочетание «русский мир», иногда обособляющийся в текстовом массиве данных о войне, как правило, в контексте противостояния недружественной политике соседних народов. Эта тематика пронизывает тексты, затрагивающие народ с самобытной культурой и драматичной исторической судьбой - русинов.
Для изучения специфики понимания мира в нарративах о русинах была создана специальная выборка текстов, извлечённая из общего массива данных. Анализ показал, что ключевые тропы рассуждений о мире - в любом понимании этого слова - прочно увязаны с глубоко трагичной памятью о пережитом русинами геноциде и репрессиях в годы Первой мировой войны. В этом же ключе в цифровых сообществах понимается и «русский мир» - как некогда единое жизненное пространство славянских народов, искусственно и целенаправленно расколотое в начале XX в.:
«Львовская газета "Слово" в 1866 г. в редакционной статье писала: "Русь галицкая, угорская, киевская, московская, тобольская и пр. в отношениях этнографическом, историческом, лексики, литературном и обрядовом есть одна и та же самая Русь. Мы не можем отгородиться китайской стеной от наших братий и отделиться от языковой, литературной, церковной и народной связи со всем русским миром"».
Пользователи припоминают и более отдалённые эпизоды истории, в которых над «русским миром», неотъемлемой частью которого были русины, нависала угроза полного исчезновения:
«Прикарпатские земли - неотъемлемая часть Русского мира - были местом притязаний со стороны западных соседей издревле. В конце XVI в. они были захвачены Речью Посполитой и в результате Брестской унии ополячены и окатоличены. Начались страшные гонения на православие. Запрещали даже причащать тяжелобольных, хоронить по православному обряду».
При этом в текстах проявляется противопоставление «русского и, шире, славянского мира», частью которого мыслятся русины, с его непримиримым антагонистом, вбирающим в себя всё чуждое - от религии до строя мысли - и разрушительное для этого жизненного уклада - «германский / немецкий мир»:
«Борьба русских с украинофилами усиливается из года в год и продолжается под страшным террором вплоть до мировой войны, -войны немецкого мира со славянством, к которой Германия и Австро-Венгрия готовились десятки лет...».
При анализе выборки текстов о русинах была подтверждена ранее выявленная характерная черта, которую можно считать установленной закономерностью - понятие «мир» почти не встречается в текстах в смысле, хоть сколько-нибудь близком к описанию гармоничного повседневного уклада. Мир проявляет себя либо как общность людей, объединённых общими ценностями, традициями и историей, противостоящая внешним вызовам (подобно «русскому миру»), либо как антитеза войне, не имеющая чёткого описания. Подтверждением этому служат наиболее частотные в контенте слова, содержащие корень «мир»: «перемирие», «мирное население».
Примечательно, что в массиве записей о русинах практически нет сюжетов о Второй мировой и Великой Отечественной войнах. Память о катастрофических последствиях Первой мировой войны для русинов вытеснила традиционно центральный нарратив Рунета на обочину повествования.
Мир и Победа
Предсказуемо часто «мир» и «победа» идут «рука об руку» в праздничных поздравлениях по случаю годовщин Великой Отечественной
войны. Как уже было отмечено в публикации, отмеченной сноской 3, даже в коллекции нарративов, сознательно очищенных от текстов о ней, образ самой кровопролитной и трудной войны нашей истории в виде поздравлений, ассоциаций и сравнений всегда незримо сохраняется. Гораздо реже эта связка представлена в отношении других военных событий прошлого.
«Победа» всегда желательна, и только она даёт тот самый призрачный «мир», который обеспечит передышку уставшему воинству и позволит накопить силы для отражения (подлинных или мнимых) грядущих атак. За исключением словосочетания «пиррова победа», сообщающего об обманутых ожиданиях победителей, эпитеты к самому слову говорят о безусловно положительном отношении к слову «победа» сетевых сообществ (табл. 3).
Т а б л и ц а 3
Определения слова «победа», представленные в текстовой выборке
Определение Количество упоминаний
Великая победа 229
Наша победа 151
Блестящая победа 84
Славная победа 73
Крупная победа 70
Русская победа 42
Новая победа 33
Будущая победа 20
Безоговорочная победа 12
Историческая победа 11
Долгожданная победа 7
Пиррова победа 6
Дорогая победа 2
«Позор!»: о попранной памяти
Неожиданно широко представленным и эмоционально выразительным сегментом дискурса о «войне и мире» оказалась выборка текстов, объединённых словом «позор», неразделимо соединяющих прошлое и настоящее бременем памяти:
«"Позор ленинцам!" - это надпись, поднятая в Ревеле матросами крейсера "Олег", протестующими против национал-предательской политики большевиков и уходящими в окопы Великой войны. Если вдуматься, то и через сто лет картина изменилась мало: патриоты вновь идут на фронт или поддерживают, как могут, Российскую Армию в тылу. А новые
ленинцы - национал-предатели - выходят на митинги с большевицким лозунгом "Нет войне!" ("Долой войну"!). Или подыгрывают западной пропаганде и дискредитируют Россию и Российскую Армию, поднимая красные флаги...».
В рассмотренном текстуальном сегменте речь всегда идёт о неоплаченных долгах прошлого, которые лишь «отодвигают» перспективу наступления «мира».
Заключение
Таким образом, ценностно-смысловые конструкты «война» и «мир» в военных нарративах сетевых сообществ не выявляют свойств дихотомичности, объединены общей историко-культурной семантикой и метафорикой. «Худой мир», «позорный мир», «унизительный мир», по сути, являются продолжением лексемы войны. Мир как цель существования остаётся заветным идеалом и мечтой, которая едва просматривается в милитарной метафорике современного дискурса медиасферы [7]. Подтверждая умозаключения лингвистов [8], авторы также приходят к выводу о вездесущности образа Великой Отечественной войны на разных уровнях и в разных формах репрезентации макроструктур медиатекста.
Примечания
1. Статья является логическим продолжением исследования, первоначальные результаты которого представлены в публикации: Трубникова Н.В., Рогаева И.Е., Саркисова А.Ю. Память о военных конфликтах России в сетевом дискурсе «ВКонтакте»: структура и событийная иерархия // Русин. 2023. № 73. С. 298-319. DOI: 10.17223/18572685/73/19
2. Более подробно технология работы с большими данными социальных сетей и общая теоретико-методологическая основа исследования представлены в публикации, указанной в примечании 1.
ЛИТЕРАТУРА
1. Авраменко Ю.И. Особенности функционирования и эволюция концепта «война» в романах Г Бёлля: дис ... канд. филол. наук. Магнитогорск, 2011. 225 с.
2. Анонян С.М., Сазонов Д.С., Слынько Ю.Н., Соломатин Е.Б. Аналитическая платформа Pol.yAnal.yst архитектура, функциональность, практика применения. М.: Горячая линия - Телеком, 2023. 232 с.
3. Воробьёв В.В. Лингвокультурологическая парадигма личности. М.: Изд-во РУДН, 1996. 170 с.
4. Голубенко Е.А. «Война» и «мир» в русской языковой картине мира средневековья // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2018. № 6. С. 199-203.
5. Глотова Е.А. Война в народном сознании (на примере фразеологии и крылатых выражений) // Народная культура Сибири: материалы XXIX научно-практического семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору (Омск, 18 ноября 2020 года). Омск: Изд-во ОГПУ, 2021. С. 20-24.
6. Добросклонская Т.Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ (современная английская медиаречь). М.: Флинта; Наука, 2008. 263 с.
7. Долгова Е.В. Милитарная метафорика в медийном дискурсе // Филология и человек. 2018. № 1. С. 19-30.
8. ЕрофееваИ.В. Концепт «война» в современном медиатексте: репрезентация традиционных моделей // Учёные записки Забайкальского государственного университета. 2015. № 2 (61). С. 72-82.
9. Келли Дж.А. Теория личности. Психология личностных конструктов. СПб.: Речь, 2000. 249 с.
10. Кондаков И.В. Диалог «войны» и «мира» в русской культуре // Верхневолжский филологический вестник. 2022. № 2 (29). С. 209-219.
11. Крячко В.Б. Концептосфера «война» в английской и русской лингво-культурах: дис ... канд. филол. наук. Волгоград, 2007. 233 с.
12. Лаврова С.Ю., ЕрмаковаЛ.А. Роль оценочных семантических оппозиций «война» / «мир», «war» / «peace» в русской и английской паремиологических сферах // Поливановские чтения. 2020. № 14. С. 127-134.
13. Нора П. Всемирное торжество памяти // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/nora22.htmL (дата обращения: 14.11.2023).
14. Соловьёва Н.В. Оппозиция война - мир в русской языковой картине мира // Актуальныя пытанн сучаснай навук : зборшк навуковых прац. Мшск: БГПУ имени Максима Танка, 2016. С. 160-162.
15. СтепановЮ.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. 838 с.
16. Трубникова Н.В., Саркисова А.Ю., Рогаева И.Е. Исторические нарративы и репрезентации войны в коллективной памяти сообществ «ВКонтакте»: темпоральные траектории и семантические сети // Русин. 2022. № 70. С. 268-292. DOI: 10.17223/18572685/70/16
17. Тюпа В.И. На пути к исторической нарратологии // Новый филологический вестник. 2020. № 3 (54). С. 32-54.
REFERENCES
1. Avramenko, Yu.I. (2011) Osobennosti funktsionirovaniya i evolyutsiya kont-septa "voyna" v romanakh G. Bellya [Features of the functioning and evolution of the concept of "war" in the novels of Heinrich Boll]. Philology Cand. Diss. Magnitogorsk: Volga State Social and Humanitarian Academy.
2. Anonyan, S.M., Sazonov, D.S., Slynko, Yu.N. & Solomatin, E.B. (2023) Analiticheskaya platforma PolyAnalyst: arkhitektura, funktsional'nost, praktika primeneniya [The analytical platform PolyAnalyst: Architecture, functionality, application practice]. Moscow: Goryachaya liniya - Telekom.
3. Vorobev, V.V. (1996) Lingvokul'turologicheskaya paradigma lichnosti [Linguistic and cultural paradigm of personality]. Moscow: RUDN.
4. Golubenko, E.A. (2018) "Voyna" i "mir" v russkoy yazykovoy kartine mira srednevekov'ya ["War" and "peace" in the Russian language picture of the world in the Middle Ages]. VestnikNizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 6. pp. 199-203.
5. Glotova, E.A. (2021) Voyna v narodnom soznanii (na primere frazeologii i krylatykh vyrazheniy) [War in the popular consciousness (on the example of phraseology and popular expressions)]. In: Narodnaya kul'tura Sibiri [Folk Culture of Siberia]. Proc. of the 29th Seminar of the Siberian Regional University Center for Folklore. Omsk, November 18, 2020. Omsk: OSPU.
6. Dobrosklonskaya, T.G. (2008) Medialingvistika: sistemnyy podkhod k izucheniyuyazyka SMI (sovremennaya angliyskaya mediarech') [Medialinguistics: a systematic approach to the study of media language (modern English media speech)]. Moscow: Flinta; Nauka.
7. Dolgova, E.V. (2018) Militarnaya metaforika v mediynom diskurse [Military metaphors in media discourse]. Filologiya i chelovek. 1. pp. 19-30.
8. Erofeeva, I.V. (2015) Kontsept "voyna" v sovremennom mediatekste: reprezentatsiya traditsionnykh modeley [The concept of "war" in modern media text: A representation of traditional models]. Uchenye zapiski Zabaykal'skogo gosudarstvennogo universiteta. 2(61). pp. 72-82.
9. Kelly, J.A. (2000) Teoriya lichnosti. Psikhologiya lichnostnykh konstruktov [Personality Theory. Psychology of Personal Constructs]. St. Petersburg: Rech'.
10. Kondakov, I.V. (2022) Dialog "voyny" i "mira" v russkoy kul'ture [Dialogue of "war" and "peace" in Russian culture]. Verkhnevolzhskiy filologicheskiy vestnik. 2(29). pp. 209-219.
11. Kryachko, V.B. (2007) Kontseptosfera "voyna" v angliyskoy i russkoy lingvokul'turakh [The concept sphere of "war" in English and Russian linguistic cultures]. Philology Cand. Diss. Volgograd: Volgograd State Pedagogical University.
12. Lavrova, S.Yu. & Ermakova, L.A. (2020) Rol' otsenochnykh semanticheskikh
oppozitsiy "voyna" / "mir", "war" / "peace" v russkoy i angliyskoy paremio-Logicheskikh sferakh [The role of evaluative semantic oppositions "war" / "peace" in the Russian and English paremiological spheres]. Polivanovskie chteniya. 14. pp. 127-134.
13. Nora, P. (2005) Vsemirnoe torzhestvo pamyati [Worldwide celebration of memory]. Neprikosnovennyy zapas. 2-3. [Online] Available from: http:// magazines.russ.ru/nz/2005/2/nora22.html (Accessed: 14th November 2023).
14. Solovieva, N.V. (2016) Oppozitsiya voyna - mir v russkoy yazykovoy kartine mira [Opposition "war - peace" in the Russian language picture of the world]. In: Aktual'nyya pytanni suchasnay navuki. Minsk: BSPU. pp. 160-162.
15. Stepanov, Yu.S. (1997) Konstanty. Slovar' russkoy kul'tury [Constants. Dictionary of Russian Culture]. Moscow: Yazyki russkoy kul'tury.
16. Trubnikova, N.V., Sarkisova, A.Yu. & Rogaeva, I.E. (2022) Historical narratives and war representations in the collective memory of Runet communities: temporal trajectories and semantic networks. Rusin. 70. pp. 276-304 (in Russian). DOI: 10.17223/18572685/70/16
17. Tyupa, V.I. (2020) Na puti k istoricheskoy narratologii [On the way to historical narratology]. Novyy filologicheskiy vestnik. 3(54). pp. 32-54.
Трубникова Наталья Валерьевна - доктор исторических наук, профессор кафедры истории древнего мира, средних веков и методологии истории Томского государственного университета (Томск, Россия).
Natalia V. Trubnikova - Tomsk State University (Russia).
E-mail: troub@mai[.ru
Саркисова Анна Юрьевна - кандидат филологических наук, доцент, младший научный сотрудник Научно-исследовательской лаборатории прикладного анализа больших данных Томского государственного университета (Томск, Россия).
Anna Yu. Sarkisova - Tomsk State University (Russia).
E-mail: [email protected]
Рогаева Ирина Евгеньевна - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории древнего мира, средних веков и методологии истории Томского государственного университета (Томск, Россия).
Irina E. Rogaeva - Tomsk State University (Russia).
E-mail: [email protected]
