CC BY
155
В.Д. Дзидзоев
ИСТОРИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ИСТОКИ ПРОТИВОСТОЯНИЯ ГРУЗИИ С ЮЖНОЙ ОСЕТИЕЙ И АБХАЗИЕЙ
В статье предпринята попытка объективного анализа противостояния Грузии с Южной Осетией и Абхазией после распада СССР и бывшей Грузинской ССР. Автор изучил не только исторические факты, но и политико-правовые документы Грузии, Южной Осетии и Абхазии, принятые высшими законодательными органами этих республик.
Ключевые слова: Грузия, Южная Осетия, Абхазия, Российская Федерация, политика, геноцид, суверенитет, сепаратизм, договор, демократия, советская Россия, постановление.
К концу 80-х годов XX в. в СССР в силу многих обстоятельств обострились зревшие десятилетиями этнополитические проблемы. В Грузинской ССР назрел кризис межнациональных отношений. К их причинам следует, на наш взгляд, отнести грузинский шовинизм, пропаганду «величия» грузинской нации и ее «превосходство» над осетинами, абхазами, армянами, азербайджанцами и другими народами*. Заметим, что некоторые из них, например, южные осетины и абхазы, в 20-30-е годы оказались по волюнтаристскому решению партийно-советских властей в составе «территориально-целостной» Грузинской ССР. Здесь уместно напомнить, что бывшая Советская Союзная Республика Абхазия десять лет имела с Грузинской ССР равноправные и договорные отношения, что не устраивало амбициозных руководителей из Тбилиси. При поддержке партийно-советских руководителей СССР грузинской национальности (Сталина, Орджоникидзе, Енукидзе и др.) политическое руководство Грузинской ССР добилось понижения статуса национальной государственности абхазского народа и включения в 1931 году Абхазской АССР в состав «территориально-целостной» Грузинской ССР. Это было не просто нарушением политических прав абхазского народа, вопреки желанию которого его включили в состав Грузинской ССР. В данный политический акт, направленный против интересов абхазского народа, на наш взгляд, является образцом политико-правового абсурда. Удивительно и то, что во всех советских исторических справочниках, энциклопедиях понижение статуса государственности абхазского народа рассматривается как «пожелание абхазского народа». На самом деле абхазский народ уже тогда понял, что никаких братских отношений с грузинским народом, особенно с его политической элитой, не было и быть не может. Он уже тогда испытал на себе имперские «объятия» политического руководства Грузинской ССР [1; 2; 3; 4]. Таким образом, обостренный, долгосрочный и опасный характер имели грузино-осетинские и грузино-абхазские отношения, что получило свое освещение в историографии Кавказа [5; 6, с. 57-136; 7; 8, с. 20-29]. Следует обратить особое внимание на то, что за весь советский период южные осетины и абхазы проявляли аргументированное недовольство шовинистической политикой грузинских властей, которые старались держать на вторых, а то и на третьих ролях южных осетин и абхазов. В Цхинвале и Сухуми всячески боролись против грузинского диктата, добиваясь политико-правового равноправия в межнациональных отношениях. В конце 80-х годов ХХ в., когда перестройка стала набирать обороты, в Южной Осетии и Абхазии решили начать национально-освободительную борьбу. К этому времени сформировалось мощное сепаратистское движение в Грузинской ССР, целью
которого было ее отделение от СССР. В 1989-1991 годы (до распада СССР) Верховный Совет Грузинской ССР принял важнейшие решения, отменявшие законы советской Грузии после февраля 1921 года*. Среди отмененных законодательных актов следует отметить Договор от 30 декабря 1922 года «Об образовании СССР». Так, в Постановлении Верховного Совета Грузинской ССР о гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии от 9 марта 1990 года подчеркивалось: «Президент СССР не должен быть гарантом соблюдения прав и свобод советских граждан, ибо эту обязанность должен исполнять глава соответствующего суверенного государства - союзной республики» [9, с. 25]. Следует обратить внимание на то, что Верховный Совет Грузинской ССР уже тогда позаботился о политико-правовой основе выхода из состава СССР. Апологеты «территориальной целостности» бывшей Грузинской ССР, ратовавшие за выход из состава СССР и фактически занимавшиеся сепаратистской деятельностью, забыли о собственных и достаточно крепких сепаратистских корнях.
Возвращаясь к анализу Постановления Верховного Совета Грузинской ССР о гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии, необходимо подчеркнуть его антисоветский и антироссийский характер. Так, в документе отмечается, что «поскольку союзные республики являются суверенными государствами, контроль за регулированием отношений между ними может возлагаться только на орган, состоящий из представителей этих республик как государств» [9].
9 марта 1990 года, за полтора года до распада СССР, политическое руководство Грузинской ССР четко определило для себя политико-правовые основы выхода из СССР. Тогда политическое руководство Грузинской ССР всерьез не задумывалось о том, что столь апробированный метод выхода из состава СССР так же будет успешно применен Южной Осетией и Абхазией для выхода из состава Грузинской ССР.
В указанном Постановлении Верховного Совета Грузинской ССР подчеркивалось, что высший законодательный орган Грузинской ССР «считает представленный законопроект
об учреждении поста Президента СССР неприемлемым, а участие депутатов от Грузии в его принятии недопустимым» [9]. Следует обратить особое внимание на то, что в большинстве важнейших постановлений и законов, принятых Верховным Советом Грузинской ССР в 1989-1991 годы, как правило, советская Россия и в целом Советский Союз упоминаются как «агрессоры», «оккупанты», в лучшем случае - «недружественные» государства, которые лишь мешали строительству свободной, суверенной,
демократической Грузии. Так, в Постановлении Верховного Совета Грузинской ССР о гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии закреплено, что «ввод войск советской России в Грузию в феврале 1921 года и занятие всей ее территории являлись с правовой точки зрения военным вмешательством (интервенцией) и оккупацией с целью свержения существующего политического строя, а с политической точки зрения -фактической аннексией; осуждая оккупацию и фактическую аннексию Грузии советской Россией как международное преступление, стремится к аннулированию последствий нарушения Договора от 7 мая 1920 года для Грузии и к восстановлению прав Грузии, признанных Россией этим Договором» [9, с. 25-26]. Здесь нетрудно заметить
одностороннюю интерпретацию прав Грузии, ее суверенитета и многолетних взаимоотношений с советской Россией. Сепаратизм высшего руководства Грузинской ССР проявился в том, что Верховный Совет республики объявил «незаконными и недействительными Союзный рабоче-крестьянский договор между Грузинской ССР и РСФСР от 21 мая 1921 г. и Договор об образовании Федеративного Союза Социалистических Советских Республик Закавказья от 12 марта 1922 г.».
В Постановлении Верховного Совета Грузинской ССР о внесении дополнений в Постановление Верховного Совета Грузинской ССР от 9 марта 1990 года о гарантиях защиты государственного суверенитета Грузии (20 июня 1990 г.) подчеркивалась необходимость следующих дополнений: «Отмечая, что установленная в Грузии в результате интервенции и оккупации власть - сначала невыборная власть
(революционные комитеты), а затем - ограниченные, строившиеся на узкоклассовых началах Советы - не выражала подлинного, свободного волеизъявления грузинского народа, Верховный Совет Грузинской ССР объявляет незаконными и недействительными все акты, упразднявшие политические и другие институты Демократической Республики Грузия и заменявшие их политическими и правовыми учреждениями, опирающимися на внешнюю силу (решение так называемого Ревкома Грузии от 16 и 26 февраля, 24 марта 1921 года и др.)». Данное Постановление обязывало начать переговоры между Грузинской ССР и РСФСР «с целью установления принципиально новых отношений, присущих суверенным государствам, в основу чего должны быть положены признание факта грубого нарушения правительством РСФСР в феврале-марте 1921 года Договора, заключенного с Демократической Республикой Грузия 7 мая 1920 года, и соответствующая оценка его политических и правовых последствий Верховным Советом РСФСР». Данное Постановление, как и многие другие, не учитывало ряд объективных факторов, определяющих взаимоотношения советской России и Грузии. Оно попросту проигнорировало законные интересы Южной Осетии и Абхазии, в то же время содержало достаточно много демагогических рассуждений. Так, в нем подчеркивается: «Верховный Совет Грузинской ССР, глубоко сознавая огромную ответственность перед грузинским народом, возлагаемую на него, на каждого его члена на решающем для Грузии историческом этапе, призывает грузинский народ, всех людей, проживающих в Грузии, совместными усилиями добиваться заветной цели - восстановления государственной независимости Грузии». Следует обратить внимание на политические акценты и терминологию, содержащиеся в тексте Постановления, где странным образом обходятся такие очевидные факты, как многонациональность и серьезные этнополитические и правовые проблемы в Грузинской ССР, существование здесь автономий (Аджария, Абхазия и Южная Осетия), коренные народы которых считали себя не «гостями» на грузинской земле, а полноправными хозяевами и вершителями судеб аджарского, абхазского и юго-осетинского народов.
Анализ постановления Верховного Совета Грузинской ССР от 20 июня 1990 года убеждает в том, что высшая политическая власть союзной республики преднамеренно и целенаправленно навязывала руководству Советского государства жесткое политикоправовое противостояние. В связи с этим нетрудно заметить ультимативный тон Постановления высшего законодательного органа союзной республики в отношении союзного центра. Другими словами, Постановление обязывало действительно суверенную державу признать факт «грубого нарушения» Москвой статей Договора с Грузией от
7 мая 1920 года. Анализ фактов убеждает в том, что под «грубым нарушением» статей Договора подразумевается свержение меньшевистской тоталитарной власти в Грузии, организовавшей геноцид южных осетин и абхазов в 1920 года. Современные грузинские политики под нарушением Договора от 7 мая 1920 года подразумевают установление советской власти в феврале 1921 года в Грузии, забывая о том, что влиятельные грузинские большевики - Сталин, Орджоникидзе, Енукидзе, Орахелашвили, Цхакая, Элиава и др. - участвовали в установлении советской власти и в ряде других странах. Понимая закономерности и традиции революционной борьбы за власть, отметим, что в этом ничего удивительного нет. Данный вопрос требует специального исследования. Тем не менее уместно напомнить современным грузинским «реформаторам», многим ученым о том, что советская Россия почему-то не установила советскую власть, например, в Турции, Франции или в какой-либо другой стране, где не было объективных предпосылок для социалистической революции, в отличие от меньшевистской Грузии. Их создавали не только грузинские большевики, но и широкая общественность Грузии, испытывавшая по вине правящей партии огромные трудности и лишения.
Многие решения Верховного Совета Грузинской ССР, на наш взгляд, следует рассматривать как мощный импульс грузинского сепаратизма, ощутимый удар по единству и «территориальной целостности» бывшего Советского Союза. В Тбилиси
понимали, что отмена законодательных актов, принятых Грузией за весь советский период, означала, по существу, односторонний выход Грузинской ССР из состава Советского Союза.
В постановлении Президиума Верховного Совета Грузинской ССР от 26 августа 1990 года сурово осуждалась Декларация о государственном суверенитете Абхазской Советской Социалистической Республики. Парламент союзной республики полагал, что Декларацию о государственном суверенитете может принимать только Грузия так же, как и правом нации на самоопределение, вплоть до отделения и образования нового независимого государства, может воспользоваться только грузинский народ. Почему этим неотъемлемым правом в конце 1980-х - начале 1990-х годов не могли воспользоваться южные осетины и абхазы, до сих пор остается непонятным для политического руководства Грузии. Возвращаясь к постановлению Президиума Верховного Совета Грузинской ССР, необходимо подчеркнуть, что данный документ, искажавший исторические факты и сформировавшуюся политико-правовую реальность в регионе, требовал, во-первых, объявить Декларацию и постановление Верховного Совета Абхазской АССР от 25 августа 1990 года недействительными и не имеющими юридической силы, во-вторых, образованной постановлением Президиума Верховного Совета Грузинской ССР от 26 июля 1990 года Комиссии по изучению вопросов, поднимаемых в Абхазской АССР в связи с правовыми гарантиями государственности автономной республики, подготовить в кратчайшие сроки с участием ученых, представителей общественности предложения для рассмотрения Президиумом Верховного Совета республики.
Примерно так же акценты расставил высший законодательный орган Грузинской ССР в своем постановлении от 21 сентября 1990 года относительно решения Совета народных депутатов Юго-Осетинской автономной области от 20 сентября 1990 года. В документе, в частности, сказано: «Рассмотрев вопрос о принятии Советом народных депутатов ЮгоОсетинской автономной области решения о суверенитете и статусе Южной Осетии, Президиум Верховного Совета Грузинской ССР считает, что вышеуказанное решение с правовой точки зрения является безосновательной попыткой изменить национальногосударственное и административно-территориальное устройство Грузии, посягнуть на суверенитет республики, механически уравнять права автономных формирований и представляет собой нарушение Конституции Грузинской ССР» [9, с. 28].
Отметим, что в постсоветский период грузинские ученые, политики, общественные и государственные деятели продолжают критиковать власти Южной Осетии и Абхазии за их сепаратистскую деятельность, направленную против «территориальной целостности» Грузии. Как в начале 90-х годов ХХ в., так и в настоящее время, в Тбилиси «территориальная целостность» Грузии - актуальный вопрос. При этом грузинские политики «забывают» о том, что Абхазия и Южная Осетия никогда добровольно не входили в состав так называемой «территориально-целостной» Грузии.
Следует подчеркнуть, что решение Верховного Совета Грузинской ССР о выходе Грузии в одностороннем порядке из состава СССР поставило Южную Осетию и Абхазию вне политико-правового пространства Грузии. Во-первых, потому, что сами власти Грузии отменили Декрет об образовании Юго-Осетинской автономной области (1922), по которому Южная Осетия юридически входила в состав Грузинской ССР. Во-вторых, народ Южной Осетии и его политическое руководство справедливо считали и считают, что право нации на самоопределение, вплоть до отделения и образования независимого государства, распространяется не только на грузин, но и на осетин, абхазов и другие народы.
Литература
1. Лакоба С.З. Очерки политической истории Абхазии. Сухуми, 1990.
2. Лакоба С.З. История Абхазии: Учеб. пособие. Гудаута, 1993.
3. Лакоба С.З. Историография и война, или К вопросу происхождения абхазов (теории, гипотезы, мифы) // Бюллетень Общества исследований истории России (Токийский университет). 2000. № 40.
4. Марыхуба (Мархолиа). Об абхазах и Абхазии. Сухум, 1993.
5. Дзидзоев В.Д. Кавказ конца XX века: тенденции этнополитического развития (историко-политологическое исследование). Владикавказ, 2000.
6. Дзидзоев В.Д. Объективность и субъективность в современной историографии Кавказа // Кавказоведение: опыт исследований: Материалы Международной научной конференции (13-14 октября 2005 г.). Владикавказ, 2006.
7. Лакоба С.З., Шамба С.С. Кто же такие абхазы? // Советская Абхазия. 1989. 8 июля.
8. Обращение представителей абхазской интеллигенции в органы власти СССР (1977 год) // Абхазский узел: Документы и материалы по этническим конфликтам в Абхазии / Под ред. М.Ю. Чумалова. М., 1995.
9. Конфликты в Абхазии и Южной Осетии: Документы 1989-2006 гг. (Приложение к «Кавказскому сборнику». Вып. 1). М., 2008.
