CC BY
18
3. Франк С.Л. Русское мировоззрение. - СПб.: Наука, 1996.
4. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. / Е. Трубецкой. -М.: Республика, 1994. - 432 с.
5. Флоренский П. Сочинения в 4 т. - Т. 2. - М.: Мысль, 1996. - 879 с. - («Фил. наследие»).
6. Булгаков, С.Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения. - М.: Республика, 1994. - 414 с. - (Мыслители ХХ в.).
7. Ильин И. СС В 9-ти томах. Т. 3. М.: Русская книга, 1994. - 592 с.
8. Купарашвили М.Д. К вопросу об актуальности православных ценностей // Личность. Культура. Общество. - 2004. - Вып. 3 (23). - С. 275 - 284.
9. Достоевский Ф.М. Идиот // Достоевский Ф.М. ПСС в 30 т. - Т. 8. - Л., 1973.
10. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 15 т.: Т. 11. - Л.: Наука. Ленинградское отд-е, 1993.
11. Зеньковский В.В. Эстетические исследования: методы и критерии. - М., 1991.
12. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли: в 5 т.: Т. 4 (первый полутом). Русская эстетика XIX в. - М.: Искусство,1962. - 781 с.
13. Толстой Л.Н. Собр. соч.: в 22 т.: Т. 21. - М.: Худ. лит-ра, 1985.
14. Успенский Г.И. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 1. - М., Худ. лит. 1955.
15. Соловьев В.С. Сочинения: в 2 т.; Т. 2 / Общ. ред. и сост. А.В. Гулыги, А.Ф. Лосева; прим. С.Л. Кравца и др.; 2-е изд. - М.: Мысль, 1990. - 824 с. - (Филос. наследие. Т. 111).
Девдараидзе Екатерина Анатольевна - кандидат философских наук, Статья поступила в редакцию
преподаватель кафедры библиотечно-информационной деятельности 6 мая 2015 г.
ОмГУ им. Ф. М. Достоевского.
© Е.А. Девдараидзе, 2015
Юбилеи и знаменательные даты
ИСТОКИ ПЕСЕННОГО СЛОВА
К 120-летию Сергея Есенина
Владимир Балачан
3 октября 1995 года весь мир и особенно Россия отметили 100-летие гениального художника слова, поэта Сергея Александровича Есенина. На торжествах, посвященных этому юбилею, присутствовало несколько десятков делегаций, как теперь принято говорить, из ближнего и дальнего зарубежья. Программа литературного и духовного праздника еле вместилась в пять дней - с 30 сентября по 4 октября. Примечательно, что в первый же день в Рязани прошло заседание клуба «Олимп» в областной библиотеке имени М. Горького на тему: «Павел Васильев и Сергей Есенин». Павел Николаевич Васильев, расстрелянный в 1937 году как антисемит и враг народа, - наш земляк. К великому сожалению, в это время мы находились еще в Омске.
2 октября мы, то есть Иван Кириллович Викторов - знаток и любитель русской литературы и творчества Есенина, в частности, - и ваш покор-
ный слуга, в 10 часов утра по Москве приземлились в Домодедово. Великое спасибо ему и спонсорам, кто не пожалел денег на эту поездку! Нас встретил Сергей Николаевич Бабурин, и, минуя Москву, мы поехали на его депутатской машине сразу же в Рязань и Константиново. Ехали мы не с пустыми руками - Дому-музею С. А. Есенина на родине поэта мы подарили его портрет, выполненный Омским художником Анатолием Конен-ко на срезе макового зернышка, и миниатюрное издание размером примерно 2-2,5 сантиметра, в котором уместилось 182 стихотворения поэта. Вечером того же дня мы присутствовали в областном драмтеатре г. Рязани на торжественном заседании в честь 100-летия Сергея Есенина, которое вместе с концертом длилось около 4-х часов.
3 октября. Константиново. Много мне приходилось видеть народа на Шукшинских чтениях и других литературных праздниках, но
такое - впервые. Почти весь берег Оки и прилегающие к селу площади были буквально запружены автобусами и легковыми автомобилями. Народу - тьма-тьмущая! Несколько сотен тысяч. Чтобы не затеряться в этом людском океане, мы ходили, держась за руки. Песни, танцы, музыка, разговоры, чтение стихов - казалось, весь воздух был пронизан есенинским духом.
Неестественно «причесанное» и заасфальтированное накануне Константиново - первый раз я побывал на родине поэта в 1980 году - заполнено многоголосьем и разноцветьем. Рассказывать о празднике, на мой взгляд, пустая трата времени и печатной площади - его надо видеть и слышать.
Что касается разговоров о жизни и смерти поэта: утром в православном храме села Констан-тиново, где по-прежнему «колокольня без креста», была отслужена панихида «по убиенному рабу божьему Сергею».
Настоящий поэт, каковым был и есть Сергей Александрович Есенин, всегда глубже и мудрее своих критиков. Во-первых, критик - не создатель художественного произведения, а всего лишь толкователь. И каждый критик растолковывает его, как говорится, со своей колокольни, нередко - с вершины и под официальную дудку государственной идеологии. Во-вторых, еще Гераклит Эфесский, один из основоположников материалистической философии, за несколько веков до новой эры говорил, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, потому что в каждый момент она становится новой - свежие притоки воды. Так же и критик не волен войти в душевное и духовное состояние поэта. Да и сам поэт не в силах «вернуться» в то душевное переживание, в ту стихию мысли и духа, когда он творил свои произведения. Поэтому критик объясняет читателю свое прочтение поэта.
Я закончил семилетку в начале пятидесятых годов. В то время в школьных учебниках Есениным даже и не пахло. Я познакомился с творчеством великого русского поэта, когда издательство «Художественная литература» (1966-1968) выпустило пятитомное собрание его сочинений. Во всяком случае, это - первые книги, из которых я узнал С. А. Есенина. Для меня открылся удивительный, какой-то волшебный мир поэзии, через который я до сих пор смотрю на творчество великих и незабвенных - А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова...
С той поры и по сей день я часто перечитываю Сергея Есенина, но никогда не заучивал его стихов наизусть. Почему? Дело в том, что, когда заучиваешь стихи любого поэта, необязательно Есенина, душа твоя находится в каком-то одном состоянии,
и она фиксирует именно то восприятие стихов, и всякое новое прочтение, на мой взгляд, тяготится старым впечатлением. А душа-то - живая! А мир земной и небесный - всегда в движении.
Сергей Александрович Есенин родился 3 октября (21 сентября по старому стилю) 1895 года в селе Константиново Кузьминской волости Рязанской губернии в глубоконабожной крестьянской семье, где свято чтили церковные праздники, родовые и семейные традиции, любили труд, землю, родину - большую и малую - это все от Бога. Все детство Сергей Александрович провел у деда и бабушки по матери. Вот как об этом рассказывает сам поэт: «Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по селам, пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе и о женихе, светлом госте из града неведомого.
Нянька - старуха приживальщица, которая ухаживала за мной, - рассказывала мне сказки, все те сказки, которые слушают и знают все крестьянские дети».
И далее:
«Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам и воскресным дням он рассказывал мне Библию и священную историю».
Таким образом, с малых лет Сережа Есенин впитывал в себя земное и небесное. Космическое начало мира органически переплелось в душе и сознании будущего поэта с земным продолжением его. Хлеб духовный и хлеб насущный, по мнению одного из критиков, для Сергея Александровича - одна краюха. «... Человек есть ни больше, ни меньше как чаша космических обо-собленностей», - пишет поэт в 1918 году в своей статье «Ключи Марии» с таким примечанием, что Мария на языке хлыстов шелапутского толка означает душу.
Есенин, пожалуй, единственный из всех русских поэтов, кто так сердечно и много, с такой душевной проникновенностью, с таким космическим размахом и могуществом говорил о Руси. И само происхождение Руси он считал явлением космическим:
О Русь, Приснодева,
Поправшая смерть!
Из звездного чрева
Сошла ты на твердь.
Вообще, дыхание космоса чувствуется во многих и многих стихах и поэмах Есенина - пишет ли он о Руси, о чем сказано только что, или о крестьянском труде:
Плечьми трясем мы небо,
Руками зыбим мрак
И в тощий колос хлеба Вдыхаем звездный злак...
Поэт видит в труде хлебороба-кормильца не только тяжелую - до седьмого пота! - работу, ее величие и значимость в жизни любого человека, но и ту космическую энергию, что связывает каждого из нас с мирозданием вечности:
Или вот - о родительском доме: О Русь, о степь и ветры, И ты, мой отчий дом! На золотой повети Гнездится вешний гром.
Сергею Есенину дано самой природой от земного, повседневного и бытового подниматься в своих стихах до космического и заповедного. Вспомним:
Пахнет рыхлыми драченами, У порога в дежке квас, Над печурками точеными Тараканы лезут в паз... И сопоставим:
Сойди, явись нам, красный конь! Впрягись в земли оглобли. Нам горьким стало молоко Под этой ветхой кровлей... Мы радугу тебе - дугой, Полярный круг - на сбрую. О, вывези наш шар земной На колею иную...
Кажется - несопоставимо! Тем не менее эти стихи о той же крестьянской хате, избе «простолюдина», увенчанной деревянным коньком на крыше, вернее, головой коня с фасадной стороны. Отметим, что в наши дни даже не украшенную ничем вершину крыши частного дома называют коньком. Сергей Александрович же уподобил крестьянскому дому весь земной шар.
Советские исследователи и критики Есенина, часто перебивая друг друга, писали и говорили по радио, мол, поэт восторженно воспринял советскую власть, делая упор на красного коня, который вывезет шар земной на колею иную. Может, это делалось в угоду тогдашней идеологии, в чем, конечно же, греха большого не было, ибо это помогало более полному выходу в свет произведений поэта. Может, таково было прочтение поэмы «Пан-тократор», ибо в обществе «воинственных безбожников» чувствовать и мыслить по-другому было просто неприлично. Цитировали же восторженно: Небо - как колокол, Месяц - язык,
Мать моя - родина, Я - большевик.
Сколько едкой и жгучей иронии в этом четверостишии! С таким же успехом и сарказмом и я, родившийся и проживший полвека при советской власти, мог воскликнуть после августовских событий 1991 года:
Мать моя - родина, Я - демократ!
А какая издевка слышится по отношению к новой власти, какая боль за родной народ, за порушенное и разоренное Отечество сквозит в этих строках!
Я слушаю. Я в памяти смотрю, О чем крестьянская судачит оголь. - С Советской властью жить нам по нутрю... Теперь бы ситцу... Да гвоздей немного...
Особо примечательно здесь «по нутрю»... Однако вернемся к «Пантократору». Какую «колею иную» видит поэт?
Хвостом к земле ты прицепись, С зари отчалься гривой. За эти тучи, эту высь Скачи к стране счастливой.
Так что «страна счастливая» - там, за тучами. Скорее всего, в Царстве Небесном.
И пусть они, те, кто во мгле Нас пьют лампадой в небе, Увидят со своих полей, Что мы к ним в гости едем.
Чтобы глубже и яснее разобраться в четвертой главе «Пантократора» и других стихотворениях и поэмах Сергея Александровича Есенина, обратимся к его статье «Ключи Марии», написанной в 1918 году, когда поэту было всего лишь 23 года.
Вспомним историю. В то время уже остро и осязаемо чувствовалось вулканическое обжигающее дыхание идеологического, социального и национального брожения общества. Около творческих мастерских, в частности возле «поэтических кузниц» или, точнее будет сказано, храмов, собирались толпы литературных шарлатанов и околоточных, молча или с «агитками Бедного Демьяна» и Владимира Маяковского, спешно копавших «братскую могилу» русской идее, государственности, многовековому общественному
укладу, национальной культуре, духовности и т. п., также поспешно заменяя все это атрибутами пролетарской красной эстетики. Позднее Сергей Александрович назовет их «фабрикантами штампа».
В «Ключах Марии», на мой взгляд, поэт хотел показать сущность русского национального гения, что рождение художественного образа в литературе - это такое же чудо, как происхождение органической жизни в природе, и тем самым обратить внимание косноязычной пишущей братии на свои симпатии и неприятия как в поэзии, так и в жизни.
Вдумайтесь, о чем пишет он в своей статье, и вам приоткроются первородные тайны есенинского гения. «Первое, что внесли нам западные славяне, - это есть письменность. Они передали нам знаки для выражения звука. Но заслуга их в этом небольшая. Через некоторое время мы нашли бы их сами, ибо у нас уже были найдены самые главные ключи к человеческому разуму, это - знаки выражения духа, те самые знаки, из которых простолюдин составил свою избяную литургию.
Изба простолюдина - это символ понятий и отношений к миру, выработанных еще до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далекий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Вот потому-то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой-то вечно светящийся Фавор, где каждое движение живет, преображаясь.
Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок - небесному своду, а матица - Млечному Пути...
Представление о воздушном мире не может обойтись без средств земной обстановки, земля одинакова кругом, то, что видит перс, то видит и чукот, поэтому грамота одинакова...
Самостоятельность линий может быть лишь только в устремлении духа, и чем каждое племя резче отделялось друг от друга бытовым положением, тем резче вырисовывались их особенности... Устремление не одинаково, в зависимости от этого, конечно, не одинаковы и средства. Вавилонянам через то, что на пастбищах туч Оаннес пас быка-солнце... нужна была башня. Русскому же уму через то, что Перун и Даждь-бог пели стрелами Стрибога о вселенском дубе, нужен был всего лишь с запрокинутой головой в небо конек на кровле. Но то, что средства земли принадлежат всем, так же ясно, как всем равно греет солнце, дует ветер и ворожит луна».
Вот откуда он, красный конь, которого поэт призывал: «Впрягись в земли оглобли...» Это -красное солнышко! Деревянная изба! А не
штампованная большевистская символика! Кстати будет сказано, что по библейским преданиям иудеи Понтия Пилата вели Иисуса Христа на распятие под красным знаменем...
II
Мир земной и небесный - раздвоен: Христос - Антихрист, день - ночь, добро - зло, жизнь -смерть и т. д. и т. д. Однако эта раздвоенность мира живет и в узловом переплетении взаимодействует. Сергей Александрович, конечно же, хорошо это понимал и глубоко чувствовал:
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.
Стихи и поэмы я цитирую по репринтному воспроизведению собрания сочинений Сергея Есенина в 3-х томах, составленному еще при жизни самим поэтом и выпущенному в свет Государственным издательством в 1926 году.
Примером такого узлового переплетения противоположностей является дерево: заземленность корней и устремленность в небо ствола и ветвистой вершины - как антенна связи с энергетической вечностью космоса. Есенин хорошо знал и любил языческую Русь - древлянскую, когда наши далекие предки поклонялись не богу-человеку, а дереву. Не случайно в «Ключах Марии» он цитирует Даниила Заточника: «Тело составляется жилами, яко древо корением. По ним же тече сок и кровь, иже память воды». К этому следует добавить, по утверждениям ученых, наших современников, что дерево, как и человек, состоит из 23-х химических элементов, только - в разных пропорциях, дерево переносит те же самые болезни, что и человек.
Видимо, Сергей Александрович всем своим нутром чувствовал эту «кровную» связь: у него деревья разговаривают, думают, принимают действия и черты человеческого характера, иногда, правда, - животных:
Там, где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Клененочек маленький матки
Зеленое вымя сосет.
Заметим, что это стихотворение написано пятнадцатилетним отроком в 1910 году. Далее в своем творчестве поэт «очеловечил» дерево, а человека наделил чертами поведения и состояния дерева: «Ах, увял головы моей куст», «Скоро мне без листвы холодеть...», «Облетает моя голова...», «Как дерево роняет тихо листья, Так я роняю грустные слова...»
А насколько щемяще-пронзительно сказано
это:
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
А вот вам деревья с человеческим поведением и состоянием:
Седые вербы у плетня
Нежнее головы наклонят...
Тот же клен, который, «Как пьяный сторож, выйдя на дорогу, Утонул в «сугробе, приморозил ногу...», в другом стихотворении является миру в образе могучего былинного богатыря или нашего ветерана войны:
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге.
Всей силой своего могучего таланта поэт сражался в то разрушительное время за духовную чистоту Руси, за ее мирное благополучие, и он физически и морально готов был «сподобиться такой судьбе», потому и продолжает:
Тот старый клен
Головой на меня похож.
Какой мощный природный узел в «инверсии» образа: дерево - человек, человек - дерево!
Очеловечивая дерево или уподобляя дереву человека, поэт как бы держит постоянную связь со Вселенной, в его стихах преобладают вертикальные линии: земля - небо, небо - земля. Поэтому, на мой взгляд, не случайно в образной системе Есенина преобладает дерево. Сергей Александрович, видимо, нутром чувствовал, что дерево - источник жизни, к чему только в 1954 году пришел Всемирный конгресс лесоводов, состоявшийся в Индии: «Будет лес - будет влага, будет влага - будет хлеб, будет хлеб - будет жизнь!»
Вернемся к «Ключам Марии»: «Мы видим, пишет поэт, анализируя образную систему Бояна, автора «Слова о полку Игореве», что у него внутри есть целая наука как в отношении к себе, так и в отношении к миру. Сам он может взлететь соколом под облаки, в море сплеснуть щукою, в поле проскакать оленем, но мир для него есть вечное, непоколебимое древо (выделено мной - В. Б.), на ветвях которого растут плоды дум и образов.
Обоготворение сил природы, выписанное лицо ветра, именем Стрибога или Борея в наших мифологиях земного шара есть не что иное, как творческая ориентация наших предков в царстве космических тайн...».
III
Я человек не новый!
Что скрывать?
Остался в прошлом я одной ногою,
Стремясь догнать стальную рать,
Скольжу и падаю другою...
Предваряя эти строки, Корнелий Зелинский пишет: «... Сторона его жизненных впечатлений находилась в кричащем противоречии со всем светлым, гуманным и красивым, что составляет основу его лирики, и особенно в противоречии с идеалами революции». Убедительно? Конечно!
Можно объяснить эти строки по-другому, как, например, это сделал известный критик, доктор филологии А. А. Михайлов: «...К этому прошлому в себе выражено критическое отношение. Не отказываясь от прошлого, скорбя по нем, но и гордясь им («Вихрь нарядил мою судьбу в золототканое цветенье»), поэт решительно отделяет себя от тех людей, которые оказались «как отрубь в решете...», которые «в самих себе умрут», с которыми ему не по пути».
И в этом, как говорится, есть сермяжная правда.
Наиболее близок, с моей точки зрения, к истинному толкованию этих строк знакомый Сергея Есенина по Баку, писатель Владимир Швейцер: «Свет и мрак жили рядом в этой противоречивой, болезненно чувствительной, болезненно ранимой душе...». («Воспоминания о Сергее Есенине». «Московский рабочий». 1965.).
Всякий художник, словно хронолог, имеющий точку отсчета, рисуя или описывая предмет творческого внимания, выбирает себе угол зрения или точку, с которой можно было бы хорошо рассмотреть изображаемые события или объекты. На мой взгляд, поскольку в творчестве Есенина преобладают вертикальные линии, поэт смотрел на «Русь уходящую» с космической высоты небесными глазами. Думать так мне разрешает одна строка этого стихотворения-поэмы: «Друзья! Друзья! Какой раскол в стране, какая грусть в кипении веселом!» У гениальных людей нет в творчестве ничего случайного или наносного. И, конечно же, чтобы окинуть взором «шестую часть земли с названьем кратким «Русь», нужна приличная высота. И он достиг ее в своем творческом воображении, и увидел поэт, заботник и страдалец Руси, что древо-то жизни без ствола и вершины, остались одни корни да маленький пенек, напоминающий, что когда-то на этом месте росло могучее Древо жизни, ибо крона - это духовная часть дерева.
История знает, что в 1918 году среди ряда разрушительных документов В.И. Ленин подписал два «драконовских» Декрета. По одному из них Церковь отделили от государства, а школу - от Церкви. Началось уничтожение почти тысячелетней духовной культуры. По другому, который мало кто знал, но который действовал с жестокой безукоризненностью, все, кто неодобрительно отзывался - устно или письменно - о руководителях партии, государства или ГПУ, евреях, приехавших в значительной своей части из-за границы, объявлялись антисемитами, русскими фашистами. Они подвергались суровой расправе вплоть до расстрела...
У читателей может сложиться впечатление, что я стараюсь как-то оговорить, опорочить советскую власть и большевистскую, марксистско-ленинскую идеологию. Ни в коем случае! Я размышляю о гениальном русском поэте, опираясь на его творчество и исторические факты.
Исследователи жизни и творчества Есенина доносят до нас такую, документально подтвержденную, информацию: Сергей Александрович вернулся из-за границы 3 августа 1923 года, а 20 ноября вместе с Алексеем Ганиным, Сергеем Клычковым и Петром Орешиным был арестован и обвинен в антисемитизме. Скрываясь в профилактории имени Шумской от преследования, поэт писал:
Защити меня, влага нежная,
Май мой синий, июнь голубой,
Одолели нас люди заезжие,
А своих не пускают домой.
11 ноября 1924 года чекисты арестовали четырнадцать литераторов, художников и врачей, якобы создавших «Орден русских фашистов». После «разговора» на Лубянке двое потеряли рассудок. Алексея Ганина признали невменяемым. Тем не менее он и четверо его товарищей были расстреляны. Есенина кто-то предупредил, и он уехал в Баку. По счастливой случайности не попали в «союз злодеев» И. Приблудный, П. Орешин, Н. Клюев, С. Клычков - их не оказалось в Москве.
Однако вернемся к начатому разговору. Человек - по своей земной сути - живет будущим, опираясь на фундамент прошлого. Вспомним А.С. Пушкина: «надежды юношей питают». Или: «Ты в любви не минувшим, а новым богат... » (Ю.П. Кузнецов).
Всей своей русской духовной натурой Сергей Александрович не принял Октябрьского переворота с его инородной разрушительной идеологией, красным террором, осквернением русских национальных святынь. Еще в 1919 году поэт с болью и горечью писал:
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
Или:
Русь моя, деревянная Русь!
Я один твой певец и глашатай...
Вернувшись из Америки, где собрался весь неудачливый мир Европы, авантюристы самых низших марок, где «владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным вопросам...», где «искусство... на самой низшей степени развития», Есенин увидел в России картину не менее удручающую: разграбление музеев и церквей, библиотек и архивов, вывоз за границу золотого запаса и национальных ценностей. Тут невольно схватишься за голову. Еще в Америке он начал писать «Страну негодяев»:
Пустая забава, одни разговоры.
Ну что же, ну что же вы взяли взамен?
Пришли те же жулики, те же воры
И законом революции всех взяли в плен.
Кстати будет сказано, у великого русского поэта Сергея Александровича Есенина не было в России своего дома. Несколько раз обращался он к власть имущим по этому поводу, и всякий раз ему отказывали в самом необходимом - крыше над головой. Таким образом, поэт не увидел ни духовного, ни материального будущего ни для себя, ни для России. Вот, на мой взгляд, откуда оно:
...Остался в прошлом я одной ногою,
Стремясь догнать стальную рать,
Скольжу и падаю другою.
Не за что зацепиться!
Цитирую Эдуарда Хлысталова, полковника милиции, до ухода в отставку работал на знаменитой Петровке, 38, вел «Дела» по сложным и опасным для общества преступлениям, по его очерку «Тайна гостиницы «Англетер»: «Изучив жизнь Есенина после возвращения из-за границы буквально по дням, я не перестаю удивляться его способностям: писать стихи в самых неподходящих для этого местах. Внутренняя тюрьма Лубянки, приемный покой Московского уголовного розыска, камера предварительного заключения в ряде отделений милиции, две больницы...»
Однако продолжим стихотворение-поэму «Русь уходящая»:
Но есть иные люди.
Те
Еще несчастней и забытей.
Они, как отрубь в решете,
Средь непонятных им событий.
Как видно из этого, Сергей Александрович ценил духовную часть жизни выше материальной. Казалось бы, без крыши над головой, затравленный прислужниками большевистского престола: «Ежедневно печатались статьи, заметки, фельетоны, авторы которых требовали... строгого наказания антисемита. У народа начали формировать мнение, что Есенин - хулиган, пьяница, подкулачник...» (Э. Хлысталов) - тем не менее поэт считал, что есть люди «еще несчастней и забытей».
IV
Вернувшись из-за границы, Есенин со свойственной ему прямотой и мощью природного таланта вступает в единоборство со звериной сутью идеологии большевизма. Он пишет статью «Россияне», «которую я (Э. Хлысталов) впервые напечатал в журнале «Москва» № 8 за 1990 год:
«Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живем. Тяжелое за эти годы состояние государства в международной схватке за свою независимость случайными обстоятельствами выдвинуло на арену литературы революционных фельдфебелей, которые имеют заслуги перед пролетариатом, но ничуть перед искусством. Выработав себе точку зрения общего фронта, где всякий туман может казаться для близоруких глаз за опасное войско, эти типы развили и укрепили в литературе пришибеевские нравы. Давно стало явным фактом, как бы ни хвалил и ни рекомендовал Троцкий разных Безымянских, что пролетарскому искусству грош цена...»
В своем творчестве поэт все чаще обращается порой к нелицеприятным земным реалиям, чаще стали появляться горизонтальные линии и плоскости, реже - вертикальные. Впервые в его стихах появляются Маркс, Энгельс, Ленин, Троцкий и др. Но в какой подаче! И, вообще, мне кажется, что все творчество Есенина можно разделить на до поездки за границу и на - после.
В «Стране негодяев»:
Мне хочется вызвать тех,
Что на Марксе жиреют, как янки.
В «Возвращении на родину»:
О Марксе,
Энгельсе...
Ни при какой погоде Я этих книг, конечно, не читал.
В «Руси бесприютной»:
И потому крестьянин С водки штофа, Рассказывая сродникам своим, Глядит на Маркса, Как на Саваофа, Пуская Ленину В глаза табачный дым.
Но в этом же стихотворении-поэме есть до боли пронзительные строки:
Но есть на этой Горестной земле, Что всеми добрыми И злыми позабыты. Мальчишки лет семи-восьми Снуют средь штатов без призора Бестелыми корявыми костьми, -Они нам знак Тяжелого укора.
Вождям и трубачам большевистской России такие строки, естественно, не по «нутрю». 20 февраля 1924 года выносится постановление об аресте Сергея Есенина. Э. Хлысталов: «Десять уголовных дел, имевшихся в милиции и ГПУ на Есенина, были прекращены, а арест отменен только после сообщения в газетах о его гибели - 30 декабря 1925 года». Поэт вынужден был вести подпольный образ жизни: скрывался в больницах, на Кавказе, на квартирах надежных друзей и, видя, как русла культурных течений заполняются дешевенькой нерусью, а истинные духовные ценности подменяются ложными, с горечью писал:
Я очутился в узком промежутке.
Ведь я мог дать
Не то, что дал,
Что мне давалось ради шутки.
Поэт был полон творческих замыслов и надежд на будущее. Вот строки из автобиографии: «Но я думаю, мне пока еще рано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и мое творчество еще впереди». Поэт хорошо понимал свое истинное положение в стране и в искусстве. Обращаясь к великому Пушкину на Тверском, он сказал:
Но, обреченный на гоненье, Еще я долго буду петь...
Видимо, в часы какой-то душевной непогоды или в связи с очередным арестом поэт как будто бы смиряется с «драконовскими» порядками в стране:
Приемлю все.
Как есть все принимаю.
Готов идти по выбитым следам...
Это Есенин-то?!
Отдам всю душу октябрю и маю...
Заметьте: «октябрю» и «маю» написаны с маленькой буквы. Эти слова в то время писались и печатались только с заглавных букв! Значит, в этом что-то есть. Что? Попробуем разобраться в этом чуть ниже, а пока дочитаем начатое:
Но только лиры милой не отдам.
Я не отдам ее в чужие руки -
Далее следует:
Ни матери, ни другу, ни жене...
Я всегда «спотыкался» на этой строке. Почему руки матери, друга и жены - чужие? Почему такое пренебрежение к самым близким людям, которые окружают каждого из нас? Тем более что в самое трудное время в своей жизни, скрываясь от пролетарских околоточных в Шереметьевской больнице, он обратился именно к матери: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я... Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет», - поскольку примерно годом раньше поэт заявил:
Стыдно мне, что я в бога не верил,
Горько мне, что не верю теперь.
Каким образом руки матери, друга и жены оказались в книге чужими - загадка. В крайнем случае можно предположить, и предположить вполне логично, что Есенин мог бы сказать: в другие руки... И это не нарушало бы ритм стихотворения. Однако не будем гадать. Дело в том, что «Собрание стихотворений» Сергей Александрович готовил в 1925 году, а вышло оно в свет после гибели поэта - в 26-м. Думаю, что в академическом издании, которое готовилось к юбилею поэта, на многие нюансы его творчества пролился истинно благородный свет.
Донес же до широкого читателя Евгений Иванович Наумов в своей книге «Сергей Есенин. Жизнь и творчество» такой факт: стихотворение «Метель» в оригинале имеет совершенно другое по сути своей начало:
Прядите, дни, свою былую пряжу,
Живой души не перестроить ввек.
Знать, потому
И с Марксом я не слажу,
Что он чужой мне,
Скучный человек.
Хочу читать, а книга выпадает,
Долит зевота,
Так и клонит в сон...
Всё логично. Всё, кажется, на своих местах, и весь остальной текст (или монолог) выстроен ровно и убедительно. Вот как этот казус объясняет Евгений Наумов: «Приведенная строфа не зачеркнута в автографе Есенина. Однако на каком-то этапе авторской работы (авторской ли? - В.Б.) Есенин заменил эту первую строфу другой, которая сейчас и печатается во всех изданиях.
Сомневаюсь, что сам Есенин мог выправить эту строфу. Он умер, вернее, его убили, в двадцать пятом году, а книга вышла в 1926-м. И если вдуматься в эту строфу, то невольно приходишь к неизбежному выводу, что она написана другой рукой. Подумайте и сравните:
Прядите, дни, свою былую пряжу, Живой души не перестроить ввек, Нет!
Никогда с собой я не полажу -Себе, любимому, Чужой я человек.
За этой строфой следует: «Хочу читать, а книга выпадает... » и т. д. по тексту. Ранее, не зная начала «Метели», я часто задавал себе вопросы: откуда взялась книга? Что за книга? Почему клонит в сон? И только дочитав до конца, можно узнать, что книга эта - «Капитал». Сергей Александрович никогда не писал ребусами и загадками, каждое его стихотворение понятно от начала до конца, высвеченное духовной образной сутью -до солнечного сияния - изнутри. А можно ли согласиться с тем, что поэт «на каком-то этапе работы... заменил...» и т. д.? Вспомним:
Не ругайтесь. Такое дело! Не торговец я на слова.
(1922 г.) Или более решительное: Я вам не кенар! Я поэт!
И не чета каким-то там Демьянам.
(1924 г.)
А слова «себе, любимому, чужой я человек» -не выдерживают никакой критики. Значит, это уже посмертная и - увы! - как мы теперь знаем, далеко не последняя зуботычина великому русскому поэту. Сергей Александрович умел подавать
в стихах и поэмах свое отношение к миру, происходящим событиям и людям, особенно в последние два года своей короткой жизни, по принципу известной народной мудрости: умный поймет, а дурак и в голову не возьмет. В те годы поэту жилось невыносимо трудно: надо было кормить и одевать сестер, помогать матери и своим детям.
Великий Пушкин подсказал своему великому соотечественнику: «Увы! талант не продается, но можно рукопись продать...» А что для этого надо было? Немного потрафить режиму. А как же ладить тогда со своей совестью? Но еще в 1918 году им было сказано:
Наша вера - в силе.
Наша правда - в нас!
И «самый лучший поэт» в условиях жесточайшего духовного и физического террора находит художественные средства и приемы, чтобы показать настоящую правду жизни и истории России. Ярчайшим примером такого ювелирного мастерства служит, на мой взгляд, стихотворение «Капитан земли». В нем есть все или почти все атрибуты тогдашней и последующей канонизации большевистских вождей: тут и «воздетая рука», и «мальчик из Симбирска», и он «много мыслил», и «никого не ставил к стенке» и т. д. Но вот она, горькая правда революционной России:
Ведь, собранная
С разных стран,
Вся партия - его
Матросы.
Вспомните:
Одолели нас люди заезжие,
А своих не пускают домой...
За такие высказывания в то время «пришивали» антисемитизм, который карался Декретом.
Однако поскольку «мальчик из Симбирска стал рулевым своей страны», России, стало быть, тогда где же русские люди, россияне? Вся команда, как принято сегодня говорить, «собранная с разных стран». Вероятно, Есенин имел в виду тех пассажиров пломбированных вагонов, которые через линию фронта приехали в Россию, чтобы править страной и русским народом. Их было 172 «пламенных революционера». Пожалуй, нет на земле такого человека, который бы не знал, что есть на корабле еще и трюмы. Но «матросы» эти, для которых «где хорошо - там и родина», не смогли и никогда не смогли бы запретить Сергею Есенину и лю-
бому другому любить свою родину, потому что любовь - это все-таки явление Вселенской энергетической силы и духа.
Но и тогда, Когда во всей планете Пройдет вражда племен, Исчезнет ложь и грусть, -Я буду воспевать Всем существом в поэте Шестую часть земли С названьем кратким «Русь».
И тут космический взгляд поэта уже на всю планету, где есть «шестая часть земли», и твердое заявление о том, что он будет любить и «воспевать» Русь не только в дни национальной и социальной угрозы, но и тогда, когда «пройдет вражда племен». Обратите внимание: не классовая вражда, не вражда красных и белых и т. п. - политические штампы, что тогда были в обиходе большевистских идеологов и охранников. А именно «вражда племен»! С великим даром природного мастерства виртуозной работы над словом поэт легко мог употребить эти понятия, потому что слово «племен» в структуре стихотворения, говоря строительным языком, не имеет технологического опорного значения.
«Живой души не перестроить ввек», - сказал поэт перед самой своей гибелью, что является для нас убедительным подтверждением его Духовной программы, высказанной еще в «Ключах Марии» в 1918 году: «То, что сейчас является нашим глазам в строительстве пролетарской культуры, мы называем: «Ной выпускает ворона». Мы знаем, что крылья ворона тяжелы, путь его недалек, он упадет, не только не долетев до материка, но даже и не увидев его, мы знаем, что он не вернется, знаем, что масличная ветвь будет принесена только голубем - образом, крылья которого спаяны верой человека не от классового осознания, а от осознания обстающего его храма вечности».
Да сбудется когда-нибудь пророчество поэта! Теперешние «демократы» подобно своим большевистским предшественникам, как сороки, тараторят на каждом углу: «Коммунисты «осове-тили» Есенина! Коммунисты «осоветили» Есенина!..» Нет, господа нехорошие! Сергей Александрович Есенин никогда не был ни «кулацким», ни «упадочным», ни «замечательным советским поэтом» - он был, есть и останется на века национальным гением великого русского народа!
Омск - Константиново - Рязань - Омск Октябрь 1995 г. - март 2015 г.
