Научная статья на тему 'Исследование Восточно-Прусской операции 1914 Г. Н. Н. Головина как источник для романа А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого»'

Исследование Восточно-Прусской операции 1914 Г. Н. Н. Головина как источник для романа А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого» Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
281
75
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
А. И. СОЛЖЕНИЦЫН / РОМАН "АВГУСТ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО" / Н. Н. ГОЛОВИН / ВОСТОЧНО-ПРУССКАЯ ОПЕРАЦИЯ / ЭПОПЕЯ "КРАСНОЕ КОЛЕСО" / A. SOLZHENITSYN / THE NOVEL "AUGUST 1914" / N. GOLOVIN / THE EPOPEE "THE RED WHEEL" / 1914 / THE RUSSIAN EASTERN-PRUSSIAN OFFENSIVE OF 1914

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Шепель Алексей Сергеевич

Роман А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого» является частью эпопеи «Красное Колесо», материал которой сугубо историчен этим она отличается от других произведений писателя. Произведение А. И. Солженицына представляет собой необычайно многоплановое художественно-документальное повествование-исследование. Сколько-нибудь полное изучение эпопеи состоится лишь в результате усилий целого ряда исследователей разных специальностей: историков, филологов, источниковедов. Статья посвящена только одному проблемному аспекгу романа «Август Четырнадцатого» проблеме источников писателя для описания и исследования русской наступательной Восточно-Прусской операции 1914 г. Одним из таких источников является труд блестящего русского военного теоретика генерала Н. Н. Головина «Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

N. Golovin's research on Eastern-Prussian offensive of 1914 as a source for A. Solzhenitsyn's novel The August 1914

Solzhenitsyn's novel The August 1914, a part of the epopee The Red Wheel with its strictly historical materials differs from his previous works. The book is a multidimensional semi-documentary exploration. Only collective efforts of researchers of different fields such as history, linguistics and source studies can provide profound analysis of this volume. This article deals only with one key aspect of the novel the problem of sources used for description and examination of the Russian Eastern-Prussian offensive in 1914. One of these sources is the work by a bright Russian military theorist general Nikolay Golovin The campaign on Russian theatre in 1914. The beginning of the war and operation in Eastern-Prussia.

Текст научной работы на тему «Исследование Восточно-Прусской операции 1914 Г. Н. Н. Головина как источник для романа А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого»»

А. С. Шепель

ИССЛЕДОВАНИЕ ВОСТОЧНО-ПРУССКОЙ ОПЕРАЦИИ 1914 г.

Н. Н. ГОЛОВИНА КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ РОМАНА А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА «АВГУСТ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО»

В июне 1971 г. в Париже был опубликован роман А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого», его сюжетом стала катастрофа 2-й армии генерала А. В. Самсонова на начальном этапе первой мировой войны. В 1983 г. в интервью для газеты «Либерасьон» писатель, рассказывая о начале работы над эпопеей «Красное Колесо», составной частью которой является роман «Август Четырнадцатого», пояснил, что «без Первой мировой войны нельзя никак объяснить нашу революцию, она бы не произошла. <.. .> Ну, я засел за книжки по Первой мировой войне. Обратил внимание сразу на Самсоновскую катастрофу. Самсоновская катастрофа поразительна во многих отношениях, типична, характерна, как бы репрезентативна для этой войны. Я решил так: описывать всю войну, конечно, не буду, а только одну битву, буду описывать очень подробно. И занялся детальной разработкой Самсоновской катастрофы»1.

Историк Н. Н. Рутыч одним из первых откликнулся на подход писателя к теме: «И можно только удивляться тому, как и когда сумел Солженицын изучить огромный и в то же время далеко не полностью опубликованный материал о действиях 2-й армии генерала Самсонова. Имена офицеров, время действия частей и подразделений воспроизведены с безукоризненной исторической точностью, и этот, повторяем, огромный труд проделан с удивительной скрупулезностью.»2. Здесь же Н. Рутыч, между прочим, отметил, что Солженицыну известны труды генерала Н. Н. Головина.

В 1926 г. в Праге появилась книга выдающегося русского военного историка и теоретика Н. Н. Головина «Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии». Военный историк, используя документы, зарубежную, эмигрантскую и советскую литературу о разгроме армии Самсонова, а также неопубликованные воспоминания участников той операции, собранные в его личном архиве, при работе над своим трудом не стал ограничиваться только лишь критикой степени достоверности используемых им документов, а проанализировал «самый процесс творчества действующих лиц», не уклоняясь от критики и в области военного искусства3.

Солженицын в романе «Август Четырнадцатого», рассматривая приказ штаба Прусской армии на 16/29 августа 1914 г., акцентирует внимание на выводах Головина, называя его имя в самом тексте романа4, выделяя именно этого военного историка. В статье приведено несколько примеров того, как писатель выбирает труды Головина в качестве источника для своего романа.

Романист не ограничивается упоминанием Головина только как историка, на труды которого он предпочитает опираться в произведении. Имя последнего встречается в романе в связи с рассказом о преобразованиях в императорской армии после неудачной русско-японской войны. Писатель поясняет, что профессор дореволюционной академии Генерального штаба был главой «младотурок» — патриотической группы русских офицеров

© А. С. Шепель, 2009

Генерального штаба, пытавшихся «всю армию повернуть куда надо» (1; 123). «Младотурки», встав во главе военных преобразований, тщательно изучали опыт создания германской военной машины: «... Именно они только и знали сегодняшнего врага — и восхищались им! Они знали, что германская армия сильнейшая в сегодняшнем мире, что эта армия со всеобщим патриотическим чувством; армия с превосходным аппаратом управления; армия, соединившая несоединимое: беспрекословную прусскую дисциплину — и подвижную европейскую самодеятельность» (1; 123). Но в 1913 г. «группу профессора Головина», этих военных профессионалов и патриотов, разогнали и разослали по разным гарнизонам, «никто из них не получил реальной власти, никто не получил даже дивизии (Головина — сослали командиром драгунского полка)» (1; 123). В романе писатель убедительно показывает, что разгон генштабистов-младотурок перед войной, смена высшего военного командования и, вследствие этого, изменение военной политики не только явились главными причинами нашего поражения в Восточно-Прусской операции, но и сыграли свою поистине зловещую роль в общем поражении России в войне 1914-1918 гг.

В «Августе Четырнадцатого» Солженицын не раз демонстрирует своими обобщениями и поставленными акцентами приверженность позиции названного военного историка по тому или иному вопросу. Главного вымышленного героя романа, полковника Генерального штаба Георгия Воротынцева, Солженицын делает единомышленником и учеником главы «младотурок», или «тайного ордена генштабистов», Головина. В одном из самых острых эпизодов романа — на совещании высшего командования в Ставке, где Воротынцев бесстрашно указывает на главных виновников катастрофы, присутствующих на собрании, — один из главных дирижеров не только самсоновской катастрофы, но и разгона группы Головина, начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Н. Н. Янушкевич, отчетливо видит в герое «головинского недобитого „младотурка“» (2; 529).

Головин перечисляет в своей работе целый комплекс причин катастрофы в Восточной Пруссии в 1914 г., подчеркивая, что «только к 30-му дню [мобилизации] Россия обладала достаточной силой, чтобы начать наступательные действия» (60), главной же называет следующую: «Но обязательство начать решительные действия против Германии на 15 день мобилизации является в полном смысле слова роковым решением. Оно является главной причиной печального исхода всей войны для России» (63). Ниже автор книги добавляет, что генерал Янушкевич, требовал перехода русской армии в наступление еще на 4-5 дней раньше (176).

Солженицын, в свою очередь, тоже приводит множество причин разгрома 2-й армии, и в конце романа он, от имени Воротынцева, обобщает их: «... Но главное, отчего погибла армия Самсонова, — неготовность ее, как и всей русской армии, выступить так рано. <.> По крайней мере был нужен месяц. <.> .роковым решением было, из желания сделать приятное французам, легкомысленное обещание начать боевые действия на пятнадцатый день мобилизации, одною третью готовности!» (2; 530). Солженицын, вслед за Головиным, видит в таком обещании самоубийство для страны, от имени Воротынцева, высказывая главнокомандующему Северо-Западного фронта Я. Г. Жилинскому: « — По конвенции Россия обещала „решительную помощь“, но не самоубийство! Самоубийство за Россию подписали вы, ваше превосходительство!!

(Янушкевича забыли <...>. Он-то требовал от Северо-Западного [фронта] еще на четыре дня раньше.)» (2;530). Писатель не раз упоминает в тексте это роковое решение, например, анализируя причины, по которым генерал П. К. Ранненкампф не смог

преследовать противника после победы под Гумбиненом: «... Тут и сказалась неготовность тылов, наша самоубийственная жертвенная спешка для Франции ...» (1; 116). Головин описал эту же ситуацию так: «.1-я армия вынуждалась самой силой вещей к задержкам. Причиной являлось неустройство тыла. И это неустройство отнюдь не было следствием какой-либо нераспорядительности штабов, а было совершенно нормальным результатом преждевременного выступления из районов сосредоточения» (164-165). Военный историк квалифицирует столь раннее выступление нашей армии «государственным преступлением Сухомлинова и его ближайших сотрудников» (64). Солженицын в романе не единожды акцентировал внимание на этой спешке: «Спешить! Конечно, надо было спешить в этой операции, да не от Белостока же пеший марш начинать. Спешить, да не так же, как клоун спешит на арену, не терять же ботинок и штанов, сперва подпоясаться, зашнуроваться» (1; 126).

Эта спешка, конечно, не возникает в августе 1914 г. сама по себе, она является результатом работы главных военных руководителей страны еще задолго до начала войны. Головин подробно разбирает в своей книге причины, вызвавшие такие роковые последствия, как выступление армии на 15-й день мобилизации и эта неимоверная быстрота в выдвижении русских войск в Восточную Пруссию, приведшие к катастрофе. Генерал начинает объяснение с того, что «ценою крови на полях Манчжурии против первоклассного неприятеля был куплен боевой опыт новой тактики» (28). Он напоминает о том, что после поражения от Японии у нас наступило отрезвление, начали выдвигаться «надлежащие» люди (генерал А. Ф. Редигер занял пост военного министра, генерал Ф. Ф. Палицын стал начальником Главного управления Генштаба). Эти военные специалисты настаивали на долгой и упорной работе по реорганизации армии, имели гражданское мужество открыто говорить об отсталости нашей военной подготовки, о неготовности армии к современной войне с использованием новейшей техники: «. Этим они разрушали легенду о нашей врожденной непобедимости» (36). Но в марте 1909 г. главой военного министерства стал генерал В. А. Сухомлинов, подчинивший себе и Генеральный штаб, причем многие другие важнейшие военные посты были замещены его сторонниками. «Надлежащие» люди постепенно оттеснялись с руководящих постов, «младотурок» разогнали и рассеяли по дальним гарнизонам, военная политика изменила свое направление. Головин особо акцентирует внимание на важности начавшегося развития артиллерии в начале ХХ в. в русской армии, война 1914-1918 гг. подтвердила правильность этого направления развития в вооруженных силах и показала, что 75 % потерь в личном составе приходилось именно на ее огонь. Генерал Сухомлинов и большинство людей из его окружения не понимали значения артиллерии, морально они не были готовы к переоснащению армии новыми видами вооружения, хотя необходимость такого перевооружения уже была продемонстрирована в войне с Японией, но эти люди, в большинстве своем, не участвовали в той кампании. Солженицын эмоционально восклицает в романе: «Какому же романисту можно бы поверить, что корпусной генерал [Н. А.] Клюев, поведший центральный корпус глубже всего в Пруссию, никогда прежде того не воевал?!» (1; 384), «им не было присуще научное понимание современной войны», а ведь этим кругам, пишет Головин, к сожалению, принадлежали вопросы по подготовке к войне (33). Военный историк, будучи в свое время профессором академии Генерального штаба, вспоминает: «Автору лично пришлось слышать, как в собрании профессоров нашей Военной Академии, упрекая их в тенденции к „новшествам“, военный министр Сухомлинов говорил, что он не может даже слышать равнодушно, когда произносят слова „современная война“. <.> Вот почему автор

считает себя вправе утверждать, что генерал Сухомлинов был хуже, чем невежественный человек, с этим свойством он сочетал поразительное легкомыслие. <...> Вред, который принес русской армии Сухомлинов, неисчислим. Везде, где он прикасался, убивались те обильные, но еще слабые ростки обновлявшейся после Японской войны военной мысли» (36-37). Головин развивает эту мысль в другой своей книге — «Военные усилия России в Мировой войне» (Париж, 1939)5. В ней он констатирует, что Сухомлинов, «ставший всесильным в области военной подготовки страны, <.> обусловил возвращение в этой области к безыдейности и бессистемности»6. Автор книги показывает, что с приходом нового военного министра Генеральный штаб перестал быть эффективным в сфере военных научных разработок: «Со времени вступления в управление Военным министерством генерала Сухомлинова до начала войны, т. е. за 6 лет, на этом посту (начальника Генштаба. — А. Ш.) перебывало 4 лица <...> Между тем в Германии последовательное пребывание на таком же посту — тоже четырех лиц (граф Мольтке, граф Вальдерзее, граф Шлиффен, граф Мольтке-младший) продлилось 53 года. Всякая смена начальников Генерального штаба неминуемо разрушающе отражается на всех работах по подготовке к войне»7. Головин добавляет: «Бессистемность и безыдейность управления министерством генералом Сухомлиновым ярко обнаружились при составлении основных военных законоположений, как „Положение о полевом управлении войск“. <.> То, что казалось неразрешимым при мирных условиях жизни в течение многих месяцев, было разрешено в предвидении войны — в одном ночном заседании. Только 16/29 июля 1914 г., т. е. за три дня до начала войны, было утверждено верховной властью одно из самых важных для военного времени положений»8.

Солженицын придерживается многих основополагающих выводов Головина, в т. ч. и приведенных нами выше. Писатель, как и Головин, воспринимает русско-японскую войну как катализатор обновления военной мысли в России, как толчок в армии, «раскаленной поражением», к возникновению «военного ренессанса» и пониманию, что в ХХ в. «ни петровские штандарты, ни суворовская слава нисколько не могли укрепить Россию, ощитить ее, помочь ей, — а только сегодняшняя техника, сегодняшняя организация и быстрый кипучий разум» (1; 122). Солженицын, в виде размышлений Воро-тынцева, показывает, что отрезок времени от поражения в войне с Японией до прихода в военное министерство Сухомлинова были «лучшими годами самой Академии, когда расчищали рухлядь (не всю и ненадолго.), когда легенду о врожденной русской непобедимости сменили на терпеливую работу» (1; 131). Солженицынский Воротынцев ставит вопрос и о катастрофической нехватке артиллерии: « — Это мы (генштабисты-младотурки. — А. Ш.) в японскую [кампанию] поняли, что будущая война вся будет огнем решаться, что нужна тяжелая артиллерия, нужно гаубиц много, а сделали — немцы, не мы» (1; 162). Романист, от лица немецкого генерала Франсуа, добавляет к реплике Воротын-цева: «Это русским простительно твердить: штык молодец, пуля дура и, очевидно, тем более дурак снаряд. Ученикам же Шлиффена полагалось бы понимать, что наступила война орудийная, и успех будет за тем, у кого перевес артиллерийского огня» (1; 241). Писатель, также в виде размышлений главного героя, соглашается с Головиным и в том, что Сухомлинов и его выдвиженцы не ставили себе целью современного, научного преобразования армии: «Кто легко нахватывает чинов, тому серьезно в голову не приходит, что существует какая-то наука управления войсками, и она меняется каждое десятилетие, и надо все время учиться, меняться и поспевать. Если сам военный министр хвастается, что за 35 лет, от академической скамьи, не прочел ни одной военной книжки, — так еще

кому ж куда?» (i; i2Q). Солженицын упомянул в романе и о веренице начальников Генерального штаба при Сухомлинове, и о поспешном введении главного документа для армии на период войны, сравнивая, в раздумьях Воротынцева, ситуации в России и в Германии: «Такие точно офицеры, подобные кучке наших генштабистов, там были во множестве, и в силе, и во власти, даже до командующих армиями. А начальники генерального штаба не меняются там, как у нас, за 9 лет чехардою из шестерых, но — за полстолетия четверо, да не меняются, а наследуют, Мольтке-старшему Мольтке-младший. А „Положение о полевом управлении войск“ не утверждается там за два дня до всеобщей мобилизации, как у нас, І6 июля» (І; І23-І24).

Солженицын не только соглашается, но и дополняет Головина по поводу армейского продвижения по карьерной лестнице: «Ведь устроена лестница так, что лучше продвигаются по ней не волевые, а послушные, не умные, а исполнительные, кто больше сумеет понравиться высшим. <...> Да еще губит русскую армию это старшинство! Верховный неоспоримый счет службы, механического течения возраста и возвышения по чинам. <.> Исключительные надо заслуги, как у генерала [П. А.] Лечицкого, или уж близость ко двору, чтобы обойти старшинство» (i; i2Q—І2І). Головин воспринимал эту ситуацию также: «.Замещение ответственных военных должностей <...> совершается по старшинству в чинах, по особому списку <...>, и если делается исключение, то только для тех, кто имеет сильных покровителей и заступников. Таким образом, не доблесть, не талант, не знание, не военное искусство, явленное на деле, служат руководящим началом при движении на служебной лестнице, а иные соображения. Меж тем в военном деле, быть может, три четверти успеха лежит в искусном подборе командного состава, и потому нынешний порядок назначения является губительным для дела победы»9. Солженицын поддерживает Головина и в последнем утверждении: «.Если командир природный — то успех военного события зависит от него больше, чем на половину» (І; І97). Эта мысль подводит нас к солженицынскому убеждению в том, что не массы, а только лидеры способны делать историю, это убеждение является обратным представлениям Л. Н. Толстого, Кутузов которого полагается во время Отечественной войны І8І2 г., в первую очередь, не на себя как на командующего русской армией, а на соображения совершенно иного порядка. Так, романист заочно полемизирует с великим предшественником, констатируя, что именно генералы ведут войска, президенты и лидеры правят государствами и партиями и «слишком много раз показывал нам ХХ век, что именно они» (І; 383).

Головин утверждает, что командир XV русского армейского корпуса генерал Н. Н. Мартос был одним из наиболее профессиональных и подготовленных военных специалистов в армии генерала Самсонова, Солженицын поддерживает эту убежденность: «Но с первого же сражения мелькают русские генеральские знаки как метки непригодности, и чем выше, тем безнадежней, и почти что не на ком остановить благодарного взгляда, как на Мартосе» (І; 38І). Генерал Мартос не только смог оказать достойное сопротивление превосходящему в силе врагу, но и разбил под Орлау усиленную 37-ю германскую дивизию, что, вместе с известием о поражении немцев под Гумбиненом, вынудило их командование снять два корпуса и кавалерийскую дивизию с Западного фронта. Вследствие неучастия этих корпусов в операции на р. Марне, немцы не смогли захватить инициативу в свои руки, и «план Шлиффена», предусматривавший поэтапный разгром сначала Франции, а потом России, не воплотился в жизнь. В книге «Из истории кампании І9І4 г. .» Головин использовал хранившиеся в его личном архиве воспоминания генерала МартосаІСІ, которые, безусловно, являются важным источником по Восточно-Прусской операции.

Солженицын при описании действий XV корпуса в августе 1914 г. широко опирается в романе на эти воспоминания, приведенные в книге Головина. Романист с их помощью описывает встречи и разговоры Мартоса с генералами Самсоновым и П. И. Постовским, немецкими военачальниками Людендорфом, Гинденбургом и Франсуа. Анализ этих и других романных эпизодов с участием генерала Мартоса и вверенного ему корпуса требует отдельной статьи.

Солженицын явился продолжателем традиции Головина в изучении первой мировой войны как ряда связанных между собой событий. Головин ставил в основу данного рода исследовательской работы анализ сосуществования и причинной связи явлений, Солженицын поддержал такой метод изучения войны 1914-1918 гг. Труды Головина, являясь одним из главных источников по Восточно-Прусской операции 1914 г. для писателя, сильно повлияли на восприятие Солженицыным и этой операции, и всей первой мировой войны, что нашло свое отражение в романе «Август Четырнадцатого».

1 Солженицын А. И. Интервью с Даниэлем Рондо для газеты «Либерасьон». (Вермонт, 1 ноября 1983) // Вестн. РХД. Париж; Нью-Йорк; М.,1984. № 142. С. 155.

2 Рутыч Н. Н. Исторические взгляды Солженицына: к выходу романа «Август Четырнадцатого» // Посев. 1971. № 8. С. 58.

3 Головин Н. Н. Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии. Прага, 1926. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте, в скобках указываются только страницы.

4 Солженицын А. И. Красное колесо: повествованье в отмеренных сроках. Узел I. Август Четырнадцатого. Paris, 1985. Т. I. С. 393. В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте в скобках (первая цифра обозначает том, вторая — страницы).

5 ГоловинН. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. 528 с. Далее ссылки будут даваться по этому изданию.

6 Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. С. 31.

7 Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. С. 32.

8 Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. С. 32-33.

9 Головин Н. Н. Россия в Первой мировой войне. М., 2006. С. 431.

10 Мартос Н. Н. Очерк действий XV армейского корпуса в Восточной Пруссии в 1914 г. (Рукопись хранится в архиве генерала Н. Н. Головина).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.