CC BY
89
Л.Л. Махно, аспирант, 8-4872-33-23-45,вк1шеп777@гашЬ1ег.ги (Россия, Тула, ТулГУ)
ИССЛЕДОВАНИЕ ЦЕРКОВНОГО ПРИЗРЕНИЯ И НИЩЕЛЮБИЯ ОТЕЧЕСТВЕННЫМИ ИСТОРИКАМИ НА РУБЕЖЕ Х1Х-ХХ ВВ.
Рассматриваются подходы отечественных историков конца Х1Х-начала XX вв. к изучению прошлого христианского призрения и помощи нищим.
Ключевые слова: христианское призрение, Русская Православная Церковь, нищие.
Одним из направлений в церковно-исторических исследованиях конца XIX - начала XX вв. стало активное осмысление историками системы православного социального служения, создававшейся в течение столетий при непосредственном участии Русской Православной Церкви. Наибольший интерес ученые проявляли к изучению прошлого православного призрения и нищелюбия.
Осмысление обозначенной проблемы проходило как на уровне обобщающих трудов по истории Русской Церкви (работы П. В. Знаменского, Е. Е. Голубинского, А. П. Доброклонского, С. Г. Рункевича), специальных монографий (А. Левенстима), лекционных курсов и отдельных публичных лекций (прот. А. Н. Кудрявцева, В. О. Ключевского), так и на уровне провинциальной историографии. Определенный вклад в развитие изучения этого аспекта социального служения на рубеже XIX - XX вв. уже могли внести и провинциальные историки, в большинстве своем тесно связанные с духовным сословием.
Появление широкого массива работ, посвященных этому аспекту социального служения, объяснялось объективными причинами. В частности, произошло накопление достаточного архивного материала как в столицах, так и провинции, позволяющего организовать исследовательскую практику по данной теме [1].
Необходимо отметить, что на рубеже XIX-XX вв. в отечественной церковно-исторической науке формируются разнообразные подходы к пониманию исторической миссии попечения Русской Церкви о нищенствующей пастве от крайне критического до умеренно-консервативного или традиционалистского [2].
Итогом научной и общественной дискуссии вокруг сферы церковного призрения, разгоревшейся в пореформенную эпоху, можно считать складывание двух направлений в историографии данной проблемы. Эти течения окончательно оформились на рубеже XIX-XX вв. Первое предполагало исследование генезиса и эволюции православной благотворительности на макроуровне - в границах российского государства и Русской Православной Церкви, а второе состояло в осмыслении церковного ни-щелюбия на микроуровне, прежде всего, на уровне прихода. В работах не-
которых современных исследователей данные направления называются макро- и микродименциальная диакония [3].
Обращение к трудам историков Церкви позволяет нам более подробно проследить особенности осмысления темы церковного призрения в обобщающих трудах представителей ведущих школ русской церковно-исторической науки. Анализ изданных в рассматриваемый период общих работ позволяет увидеть, что они не содержали специального раздела, посвященного церковной благотворительности.
Яркий представитель «казанской школы» П. В. Знаменский, автор «Руководства к Русской церковной истории», помещает рассуждения об этой сфере деятельности Церкви в разделы «Состояние нравов» или «Иерархия и духовенство», выделяя в них параграф «общественное значение монастырей», тем самым умалчивая об аналогичном служении «белого духовенства». Скромным по количеству выглядит и набор сюжетов, иллюстрирующих деятельность монашествующих на ниве призрения бедствующих. «Весьма много населения привлекала на монастырские земли благотворительная деятельность монастырей, которая снабжала крестьянина всем нужным и во всем ему помогала, - выделяет Знаменский центральное событие церковной истории Х1У-ХУ вв., на которое будут в дальнейшем ссылаться и другие историки и богословы. - В голодные годы монастыри кормили из своих житниц целые сотни обнищавшего люда. В один голодный год Кириллов монастырь кормили ежедневно 600 нищих, а Пафнутиев монастырь - до 1000. Около обителей были устроены богадельни, больницы и гостиницы» [4].
Обозревая недалекую историю Церкви в XIX столетии, П. В. Знаменский выделял организацию попечительств о бедных духовного звания, которые оставались забытыми имперским государством до 1823 г. «В этом году, по представлениям из епархий, кроме выдачи ученых окладов, св. Синод определил производить из духовно-учебного капитала еще одну выдачу в пользу духовенства, - писал историк, - именно выдачу пенсионной суммы в количестве 150 000 р., в год для пропитания священно- и церковнослужителей в старости и для призрения их вдов и сирот, и распорядился для той же цели открыть при епархиальных управлениях новые учреждения под названием попечительств о бедных духовного звания» [5].
Тем самым в глубоком исследовании Знаменского мы не видим системы церковного попечения о нищенствующих и нуждающихся, и эта тенденция прослеживается и в других церковно-исторических сочинениях.
Довольно скромным выглядит обращение к проблеме церковного призрения и нищелюбия одного из ярких представителей «московской школы» Е. Е. Голубинского, автора «Истории Русской Церкви», являвшейся образцом макроисторического исследования в церковно-исторической науке конца XIX - начала XX вв.
Позитивистская настроенность автора не позволяет ему не критично воспроизводить сюжеты из житийной литературы. Возможно, по этой причине Голубинский крайне скуп в характеристике христианской благотворительности в домонгольский период: «...ничего не известно о заведении детского приюта преп. Феодосием Печерским...» [6]. Упоминание о формировании предпосылок благотворительной деятельности церковной иерархии он помещает в главу «Отношение власти церковной в государству и наоборот». «Есть еще мирская область, о деятельности в которой епископов не только ожидались бы речи, но и ожидались бы всего более, -это общественная благотворительность, - отмечал историк. - Когда усердие верующих в дарствовании епископиям недвижимых имений сделало их богатыми, епископы обратили эти богатства на то, чтобы учреждать всякого рода благотворительные заведения: больницы, богадельни для старых и для бедных, приюты для воспитания сирот, наши воспитательные дома для незаконнорожденных детей и подкидышей, странно-приимницы и пр.» [7].
Деятельность Церкви в пользу бедных и нуждающихся остается незамеченной Голубинским и при характеристике периода второго Московского (1237-1551 гг.), которым он завершает свое повествование. «Довольно обычно было у нас в старое время, чтобы нищие, поелику они собирали подаяния преимущественно у церквей, ставили кельи для житья себе на церковных монастырях (погостах) и в церковных оградах, — отмечал историк обратную сторону церковной благотворительности. - Поземельный сбор с нищих представлял некоторый доход для причтов тех церквей, на монастырях которых находились слободки их келий [8].
По нашему мнению, пробел в освещении темы церковного призрения в сочинении Голубинского вполне понятен и закономерен. Автор «Истории Русской Церкви» - исследователь, трепетно относящийся к факту и источнику, но досинодальный период, которому он уделяет внимание, был эпохой становления православного христианства и ярких биографий иерархов и духовенства, временем, недостаточно полно отраженным в письменных источниках. Скудость источниковой базы не позволила Голу-бинскому воссоздать полную картину церковного призрения в период как домонгольский, так и послемонгольский.
Среди макроисторических исследований следует выделить работы, посвященные синодальному периоду, в которых также затрагивалась проблема церковного призрения. С. Г. Рункевич в работе «История русской церкви под управлением Святейшего Синода» (1900 г.) обосновал тезис, что в начале XVIII в. Церковь не выполняла социальных функций и заметно отставала от государства: «Церковное образование и просвещение народа остановилось, церковная благотворительность иссякла, преобразовываемое государство далеко шагало вперед, а церковная жизнь стояла на месте» [9]. Причину такого состояния общественного служения Русской
Православной Церкви в Петровскую эпоху Рункевич видел в увлечении духовенства «экономической стороной».
На страницах своего сочинения историк обосновал благотворное влияние государственного принуждения на церковное призрение. Он приводит в качестве примера прецедент, созданный императорским указом от 29 июля 1719 г., когда пять отставных солдат, увечных и пожилых, были определены в монастыри «с жалованием и прокормлением от монастырей наряду с гарнизонными солдатами». Проанализировав Петровское законодательство в сфере церковной благотворительности, Рункевич делает вывод, что в «... этих распоряжениях как будто сказалась уже слабая попытка, позднее обнаружившаяся яснее, об обращении монастырей на практическое служение народу для государственной пользы путем привлечения их к роли исправительных колоний и монастырей» [10].
Перед С. Г. Рункевичем как исследователем и одновременно секретарем Священного Синода стояла непростая задача: показать, что политика государственного принуждения, основанная на широком применении уголовной репрессии, стала не только благом при организации церковного призрения, но и единственно возможным способом развития благотворительности Церкви в 1 четверти XVIII в.
На страницах своего сочинения автор доказывает, что абсолютистское государство непосредственно навязывало Церкви новые формы призрения, которые стремительно закреплялись в практической деятельности епархий и приходов, например создание приютов для незаконнорожденных детей. Некоторые архиереи успевали угадать волю государя.
С. Г. Рункевич воздерживается от комментариев создававшейся в синодальный период системы церковного призрения, останавливаясь лишь на фиксации фактов. Но понятно, что его симпатии как ученого на стороне Петра I и его комплекса реформ.
Заслуживают внимания и те исследования, где деятельность Церкви в сфере призрения и нищелюбия рассматривалась через подвижничество отдельных исторических личностей [11].
Профессор МДА Иван Николаевич Корсунский (1849-1899 гг.), происходивший из семьи бедного псаломщика Тульской епархии, начинал свой профессиональный путь в Тульской духовной семинарии. Оттуда он сумел перевестись на вакантное место библиотекаря в Московскую духовную академию, с которой и была связана его дальнейшая научная и педагогическая деятельность [12]. Имея научные интересы в разных сферах, он в то же время внес и огромный вклад в развитие церковно-исторической науки, обратив внимание на подвижническую деятельность митрополита Московского Филарета (Дроздова).
В одной из первых работ «Деятельность Филарета, митрополита Московского в холеру 1830-1831 годов» И. Н. Корсунский писал: «Ввиду газетных сообщений и частных слухов о грозившей первопрестольному
граду опасности со стороны холеры, он прежде всего обращается к пастве со словом увещевания о надлежащем приготовлении (конечно, духовном) к грозящей опасности» [13]. Автор исследует все стороны общественного служения Святителя Филарета, показывая его деятельным организатором борьбы с эпидемией холеры в Москве, который проповедует, принимает меры по эвакуации воспитанников духовной семинарии.
В дальнейшем он продолжил исследование архипастырской активности Филарета в сфере социального служения. Не считая нужным подробно раскрыть ее в статье, приуроченной к двадцатипятилетию со дня кончины митрополита Филарета («мы не будем подробно распространяться о множестве случаев и действий общественной, так сказать, благотворительности митрополита Филарета...»[14]), И. Н. Корсунский посвящает этому иерарху специальные работы. Заслуживает внимания его очерк «Русская благотворительность», в которой профессор Московской духовной академии сопоставляет общественную деятельность митрополита Филарета и доктора Ф. П. Гааза [15].
В другом, более фундаментальном исследовании жизни и деятельности Святителя Московского Филарета И. Н. Корсунский рассматривает благотворительную деятельность архипастыря в контексте общероссийской и церковной истории XIX в., что делает эту работу особенно ценной.
Так, в период царствования императора Николая Павловича (18251855 гг.) автор выделяет ряд важных событий, участником которых был и митрополит Филарет. Он останавливает свое внимание на энергичных мерах владыки по борьбе с эпидемией холеры в Москве в 1830-1831 гг. «Увеличение смертности увеличило и сиротство, беспомощность и бедность, - отмечает историк последствия данного бедствия, - а все это как взывало к благотворительности, так и вызвало усиление ее» [16]. И митрополит Филарет первым откликается на страдания паствы, жертвуя 1000 рублей на устройство благотворительного учреждения при Троицкой церкви.
И. Н. Корсунский как историк, воспитанный синодальной эпохой, на протяжении всего исследования не мог не подчеркнуть взаимосвязь государственной и церковной благотворительности. В его понимании Филарет действует не всегда самостоятельно, он ориентируется на волю монарха и ссылается на проповеди Святителя.
Несомненно, исследования И. Н. Корсунского, посвященные митрополиту Московскому Филарету (Дроздову), интересны не столько описанием его личных инициатив на ниве призрения и нищелюбия, которые автор объединяет термином «человеколюбие», сколько анализом состояния русской благотворительности на протяжении большей части синодального XIX в. Полнота работ профессора Московской академии объясняется доступностью и обширностью источников, позволяющих историку макси-
мально подробно реконструировать систему церковного попечения о нищенствующей и бедствующей пастве Святителя Филарета.
Привлекает внимание И. Н. Корсунского и общественное служение другого архипастыря - архиепископа Тульского Никандра (Покровского) (1816-1893 гг.), личность которого также оказалась вписанной в русскую церковную историю XIX в. На кончину тульского архиерея историк откликается двумя небольшими работами [17].
И.Н. Корсунский писал, что тридцатитрехлетнее пребывание Ни-кандра на тульской кафедре - это целая эпоха («лучшие страницы в истории Тульской епархии»), начало которой совпадает с преобразовательной деятельностью Александра II. Историк особо выделял внимание архипастыря к делам церковного призрения, «жившего не умом только, но и сердцем»: «Несмотря на скудость Тульского архиерейского дома в материальном отношении, покойный владыка Тульский не щадил своих средств на дела благотворительности и пособия ученым... Имя его всегда стояло первым, с более или менее значительною суммою пожертвования, в списках пожертвований на какое бы то ни было местное или иногороднее, частное или общерусское благое дело или предприятие»[18].
Внимание к деяниям церковных иерархов XIX в. на ниве призрения и нищелюбия, прослеженное по работам И. Н. Корсунского, стало важной частью формировавшейся на рубеже XIX-XX вв. историографии социального служения Церкви. Провинциальными историками также предпринимались попытки рассматривать благотворительную деятельность местно-чтимых святых через общероссийскую историю [19].
По нашему мнению, из сообщества русских историков этого периода, создавших фундаментальные исследования по истории Русской Православной Церкви, следует выделить лишь немногих авторов, которые сумели обосновать возникновение и развитие феномена церковного призрения и нищелюбия. К таким ученым следует отнести И. Н. Корсунского, А. Н. Кудрявцева, С. Г. Рункевича. Но, наверное, эта тема ждала своего исследователя, который сумел бы обобщить накопленный историографический опыт.
Устойчивой исследовательской тенденцией на рубеже XIX-XX вв. стало обращение православных авторов к теме церковного призрения и нищелюбия на микроисторическом уровне, прежде всего, к изучению благотворительных инициатив на уровне прихода. В рассматриваемый период появляются интересные работы, в которых рассматривалось прошлое приходского призрения.
В 1900 г. С. Г. Рункевич выдвинул тезис о сосуществовании трех видов благотворительности - частной, общественной и церковной в форме приходской благотворительности. Он пояснил, что «приходской она называется по районам деятельности своих органов - приходских благотворительных обществ и братств»[20]. Для подтверждения своей мысли он обра-
тился к истории столичной приходской благотворительности, имевшей в прошлом недолгую сорокалетнюю историю, но обладавшей немалыми средствами. К моменту написания книги петербургские общества и братства обладали суммой в два миллиона рублей и недвижимым имуществом такой же стоимости!
Выбор темы исследования С. Г. Рункевич объяснял тем, что история приходских обществ является моделью успешной организации благотворительности.
На страницах своего обширного труда С. Г. Рункевич показывает многообразие форм и направлений приходской благотворительности, возникновение и развитие которых происходит на фоне событий церковной и государственной жизни. Так, при характеристике Общества вспомоществования приходским бедным при Благовещенской, на Васильевском острове, церкви он замечал, что «пособие неимущих в местах их жительства общество всегда ставило и до последнего времени продолжает считать главною и существенною задачею приходской благотворительности». Отмечает он и последствия такой работы братств - искоренение профессионального нищенства в столице империи.
По мнению автора, обращение к истории каждого из братств или обществ, созданных при приходе, предпринятое петербургским историком, выглядит интересным и убедительным. Богатство фактического материала позволило ему реконструировать хронологически близкий период, показать, что история приходской благотворительности нуждается в осмыслении именно на уровне отдельной епархии.
Однако подобных глубоких исследований не было создано провинциальными историками. С позиции микроистории, безусловно, интересны работы тульского историка-клирика протоиерея Георгия Панова, который считал, что одно из самых действенных средств помочь бедным заключается в организации приютов. Говоря о состоянии богаделен в Туле в конце XVIII в., Г. И. Панов отмечает тенденцию уменьшения этих заведений. «Причина столь быстрого уменьшения числа богаделен, состоявших под ведением приказа (Приказа общественного призрения - Л. М.), именно заключалась в необеспеченности содержания богаделен» [21]. Выведенная на тульском материале эта особенность могла быть применима и к другим епархиальным центрам.
Панов отмечает недостаток в организации призрения бедных и нищенствующих, когда богадельни церковные стали контролироваться гражданскими властями. «Так было и в Туле, - пишет историк, - где все богадельни, большею частью основанные при церквах, в сущности оставаясь церковными, по внешности долгое время находились под ведением приказа, имевшего обязанность заведовать престарелыми, увечными и больными, которые не в состоянии были кормиться своим трудом, и о которых никто, кроме его, не мог иметь попечения»[22]. Светское управление цер-
ковными приютами было крайне слабым, и к началу XIX в. в Туле осталась только мужская богадельня при церкви Всех Святых, перешедшая в ведение Тульской городской полиции. Известно, что уже в начале 1860-х гг., когда устроение приютов для нищих и убогих стало повсеместным, отец Георгий Панов откликался многочисленными исследованиями по истории церковного призрения в Туле. В частности, он изучает прошлое богаделен при тульских храмах, выделяя два крупных приюта. Приют, созданный князем Голицыным в 1841 г., и церковь при нем. В нем призревались «старцев мужского пола 22, а женщин 60 человек». И богадельню при Николозавальской церкви, выстроенную по инициативе церковного старосты Евфимия Неглинского в 1851 и 1856 гг. В нем помещалось двадцать человек. По данным Г. И. Панова, при других тульских церквях существовало девять приютов и богаделен.
Исследование прошлого церковного призрения в Туле для Г. И. Панова, стремившегося применить этот опыт для дальнейшего развития приходской благотворительности, имело практическое значение. В то же время накопленный им материал не стал фундаментом для дальнейших изысканий провинциальных историков.
Можно сделать вывод, что изучение церковного призрения и ни-щелюбия рассматривалось большинством историков как важная научная миссия, что получило отражение в создании целого массива работ, где реконструировались отдельные фрагменты прошлого церковной благотворительности. При этом можно выделить два уровня церковно-исторических работ - макроисторический (обобщающий труды по истории Церкви, исследование деяний выдающихся православных иерархов в сфере нищелю-бия) и микроисторический (изучающий историю призрения на уровне епархии или прихода, в основном представителями провинциальной историографии). При этом церковное попечение о бедных и нищих закономерно рассматривается как часть государственной благотворительной системы. Выделяя церковную благотворительность как отдельный вид социального служения, отечественные историки конца XIX - начала XX вв. постоянно подчеркивали направляющую роль имперского православно-патерналистского государства.
Список литературы
1. Здравомыслов К.В. Сведения о существующих в епархиях цер-ковно-археологических учреждениях и консисторских архивах. Пг. : Тип. Глав. упр. уделов, 1917. 36 с.
2. Победоносцев К.П. Организация общественного призрения в России. СПб., 1898. 53 с.
3. Зубанова С. Г., Патюлина Н. Д., Рузанова Н. П. Социальное служение Церкви: связь традиции с современностью. М., 2012. С. 47, 70.
4. Знаменский П. В. Руководство к Русской церковной истории. Казань, 1886, С. 79.
5. Знаменский П. В. Указ. соч. С. 462.
6. Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 1. Период первый. Период Киевский или Домонгольский. Вторая половина тома. М., 1904. С. 735-736.
7. Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Период первый, Киевский или Домонгольский. Первая половина тома. Изд.2-е, испр. и доп. М., 1901. С. 551 .
8. Голубинский Е. Е. История русской церкви. Период второй, Московский. От нашествия Монголов до митрополита Макария включительно: вторая половина тома. М., 1900. С. 123.
9. Рункевич С. Г. История русской церкви под управлением Святейшего Синода. Т. 1. Учреждение и первоначальное устройство Святейшего Правительственного синода. 1721-1725 годы. СПб, 1900. С. 19.
10. Рункевич С. Г. Указ. соч. С. 53.
11. Поселянин Е. Русские подвижники 19-го века. СПб: Издание книгопродавца И.Л. Тузова, 1910. 585 с.
12. Юревич Д., свящ. Профессор Московской духовной академии Иван Николаевич Корсунский (1849-1899 гг.): портрет ученого: доклад на XXXVI Международной филологической конференции СПбГУ в секции «Библия и христианская письменность». Санкт-Петербург, 13 марта 2007. М., 2007 [Электронный ресурс]// URL: http: //www.bible-mda.ru/e-books/pdf/yurevich_d-korsunsky_in.as.a.scholar.pdf (дата обращения: 11.04.12).
13. Корсунский И.Н. Деятельность Филарета, митрополита Московского в холеру 1830-1831 годов. М.:Тип. М.Г. Волчанинова, 1887.С. 9.
14. Корсунский И. Н. Черты из жития св. праведного Филарета Милостивого в жизни Филарета, митрополита Московского: К 25-летию со дня кончины святителя Филарета [Дроздова], митрополита Московского)/ Богословский вестник. 1893 . Т. 2. №6. С. 456.
15. Корсунский И. Н. Русская благотворительность: Филарет, митрополит московский и Ф. П. Гааз. М.: Тип. А.И. Снегиревой, 1893. 39 с.
16. Корсунский И. Н. Святитель Филарет, митрополит Московский: Его жизнь и деятельность на Моск. каф. по его проповедям в связи с событиями и обстоятельствами того времени (1821-1867 гг.). Харьков : Тип. Губ. правл., 1894. С. 372.
17. Корсунский И.Н. Высокопреосвященный Никандр, архиепископ Тульский // Душеполезное чтение. 1893. № 8,9. М. : Унив. тип., 1893. 30 с.; Высокопреосвященный Никандр [Покровский], архиепископ Тульский (f 27 июня)// Богословский вестник. 1893. Т. 3. №8. С. 309-314.
18. Корсунский И.Н. Высокопреосвященный Никандр, архиепископ Тульский // Душеполезное чтение. 1893. № 8,9. М. : Унив. тип., 1893. С. 26-27.
19. Введенский С.Н. Святитель Митрофан Воронежский как цер-ковно-государственный деятель эпохи преобразований // Воронежская старина. 1904. Вып. 4.
20. Рункевич С. Г. Приходская благотворительность в Петербурге : Исторические очерки. СПб: Тип. Гл. упр. уделов, 1900. C. IV.
21. Юркин И. Н. Дух зрелый и здоровый. С. 35.
22. Указ. соч. С. 149.
L.L. Makhno
RESEARCH ОЕ THE PAST OF CHRISTIAN CHARITY AND ASSISTANCE FOR THE ALMSMEN BY RUSSIAN HISTORIANS OF THE LATE XIX -EARLY XX CENTURIES
Abstract of the article: The present article is concerned with the approaches of Russian historians of the late XIX - early XX centuries to research of the past of Christian charity and assistance for the almsmen.
Key words: Christian charity, Orthodox Church, almsmen, public ministry, church
history.
Получено 20.10.2012
УДК 94(100)
В.С. Семенов, аспирант, 8-953-188-37-90,Valsem-88@mail.ru (Россия, Тула, ТГПУ им.Л.Н. Толстого)
ПРОБЛЕМА ИНТЕГРАЦИИ ГРУЗИИ В НАТО
Рассмотрен процесс интеграции Грузии в НАТО в период 1992-2012 гг., проанализированы проблемы, стоящее на пути кавказской республики в североатлантический альянс, политика европейских держав и США по данному вопросу, действия России и ее позиция по вопросам расширения НАТО и вхождения в альянс бывших советских республик.
Ключевые слова: Россия, Грузия, НАТО, США, Евросоюз, Абхазия, Южная Осетия, саммит, интеграция, альянс, партнерство.
Процесс интеграции Грузии в НАТО был запущен задолго до «революции роз» 2003 г. и прихода к власти М.Саакашвили. Фактически Грузия обозначала свое стремление в североатлантический альянс сразу после распада СССР и обретения независимости. О необходимости евроатланти-ческой интеграции Грузии говорил еще ее первый президент З.Гамсахурдия. После свержения З. Гамсахурдия и прихода к власти в Тбилиси Э.Шеварднадзе в 1992 г. евроатлантический вектор грузинской политики был продолжен.
