CC BY
88
ракурсе. Их литературным принципом служил лозунг «Искусство для искусства». Молланас-реддинцы, в свою очередь, стойко опровергали эти обвинения. Не выдержав острой идеологической борьбы, газета «Шелале» в 1914-м году была закрыта. Для обоснования своих мыслей Н.Джафаров разделяет органы печати того времени на две группы — серьезные и сатирические: «Юсиф Везиров (Юсиф Ве-зир Чеменземинли) первых называл созидающими, а вторых разрушающими. Он придавал особое значение достижению равновесия между ними. В противном случае не имело смысла ожидать от прессы чего-нибудь положительного» [2, с. 3].
С появлением на свет журнала «Молла На-среддин» рождается и азербайджанское реалистическое изобразительное искусство. Уже с первых номеров журнала на его страницах появляются интересные, остросюжетные карикатуры, нарисованные талантливыми художниками — И. Роттером и О. Шмерлин-
Примечания
1. Джафаров Н. Из истории отечественной национально-общественной мысли. Баку : Азербайджанское Государственное издательство, 1993.
2. Кёчерли Ф. Литература Азербайджана : в 2 томах. Баку : Элм, 1978. Т. 1.
3. Пашаев МирДжалал, Гусейнов Ф. Дж. Азербайджанская литература 20-го века. Баку : Маариф, 1974.
СМАИЛИТСКИЕ МОТИВЫ В ПЕРСИДСКО-ТАДЖИКСКОЙ ПОЭЗИИ
Х. С. Каландаров1, Т. С. Каландаров2
1Институт языка, литературы, востоковедения и письменного наследия Академии Наук Республики Таджикистан
2Институт этнологии и антропологии РАН
В статье рассматривается место исмаилитской поэзии в таджикско-персидской литературе X—XII веков. Данная тема до сих пор не стала объектом исследований специалистов-литературоведов. Авторы на основе источников классиков таджикско-персидской литературы и исследований отечественных и зарубежных авторов показывают значимость исмаилитской литературы и важность ее изучения. Помимо анализа научных трудов отечественных и зарубежных
КАЛАНДАРОВ ХОКИМ САФАРБЕКОВМЧ — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института языка, литературы, востоковедения и письменного наследия Академии Наук Республики Таджикистан
KALANDAROV HOKIM SAFARBEKOVICH — Ph.D. (Philology), senior researcher of the Institute of language, literature, Oriental studies and written heritage Academy of Sciences Republic of Tajikistan
КАЛАНДАРОВ ТОХИР САСРАБЕКОВИЧ — кандидат исторических наук, научный сотрудник 99
Института этнологии и антропологии РАН
KALANDAROV TOKHIR SASRABEKOVICH — Ph.D. (History), researcher, Institute of Ethnology and anthropology, Russian Academy of Sciences
hokim.kalandarov@yandex.ru, tokhir70@gmail.com © Каландаров Х. С., Каландаров Т. С., 2014
гом. Вскоре к ним присоединился молодой А. Азимзаде, ставший одним из основоположников азербайджанского изобразительного искусства. В развитие азербайджанского реалистического искусства вносит свою лепту творчество Бахруза Кянгярли. Отметим также значение изобразительного творчества Мир Мохсуна Навваба — человека энциклопедических знаний, с широким кругом интересов, прославленного поэта-философа, музыканта, художника и каллиграфа. «Расцвет творчества этих светлых талантливых людей совпал с развитием национально-демократических идей азербайджанского народа, подъемом национального мышления и самосознания. Разумеется, в этом могучем процессе передовая пресса и, в особенности, журнал "Молла Насреддин" сыграли неоспоримо важную роль. Трудно найти второго такого издания, так много сделавшего для пробуждения своего народа от вековой отсталости и тьмы» [3, с. 46].
исследователей, основной акцент в статье автор делает на малоизвестных работах поэтов и мыслителей X—XII веков. К таким произведениям относится «Алинаме, составленный поэтом XI века Рабе». В статье рассматриваются также и другие произведения с исмаилитскими мотивами, такие как «Чунг» («Альбом стихов») — своего рода антология шиитской поэзии и «Диване Кайемийат» («Поэмы воскрешения») — персидского поэта XIII в. Хасана Махмуда Котиба. Ключевые слова: исмаилитская литература, исмаилизм, таджикская поэзия, персидская литература, шиитская поэзия.
H. Kalandarov1, T. S. Kalandarov2
4nstitute of Language, Literature, Oriental studies and Written Legacy Academy of Sciences Republic of Tajikistan, Prospekt Rudaki, 33, Dushanbe, Republic of Tajikistan, 734025
2Institute of Ethnology and anthropology, Russian Academy of Sciences, Volkhonka 14/5, Moscow, Russian Federation, 119991
THE ISMAILI MOTIVES IN TAJIK-PERSIAN POETRY
The paper focuses on the role of Ismaili poetry in Tajik-Persian literature of X—XII centuries. This topic has not yet become the research object for literature specialists. Based on original writings of the classics of Tajik-Persian literature and research of Tajik and foreign experts the author of the paper demonstrates the significance of Ismaili literature and importance of its study. Except analysis of scientific works of Tajik and foreign researchers the author focuses on works of poets and philosophers of X—XII centuries little known to public. Such works include «Aliname compiled by the XI century poet Rabe». Paper also describes other works with Ismaili motives, such as «Chung» («The Album of Poems») — kind of Shii poetry anthology and «Divane Kayemiyat» («Poems of the Resurrection») of the XIII century Persian poet Hasan Mahmud Kotib.
Keywords: Ismaili literature, Ismailism, Tajik poetry, Persian literature, Shi'a poetry.
В истории персидской таджикской литературы единственным распознанным и признанным течением, как обладающим особым содержанием и формой, является суфийская литература. На самом деле, это общественно-религиозное течение, найдя свой путь в литературу, внесло в образ и суть поэта свежесть, добавило в своё учение литературные приемы, порой передавая им скрытое значение.
Проблема влияния, роли и места других религиозных сект и вероучений, достигших уровня сформировавшейся школы, религиозного течения и литературного направления, на литературу ещё не исследована. Ясно только то, что эта литература появилась в классический период своего развития в рамках интеллектуально-философских учений, и большинство великих поэтов персидско-таджикской литературы размышляли в рамках четырёх научно-философских течений: философии калама — рационалистической теологии, одного из основных направлений арабо-мусульманской философии; коллективного рационализма (машшо') — идей перипатетиков, последователей Аристотеля; мистицизма и исмаилизма — религиозно-философско-
го учения, возникшего в VIII веке. Создал ли исмаилизм, основывающийся на философии калама и машшо', особое литературное направление или нет — это тема нашего обсуждения.
В литературоведении персоязычных народов, особенно таджиков, до сих пор не было проведено полноценного научного исследования места и роли религиозной поэзии в литературе. Был проделан конкретный анализ суфийского, мистического материала, при этом также были исследованы аяты, то есть отрывки из Корана, и хадисы — предания о Пророке Мухаммаде и его сподвижниках. До сих пор не изучены религиозное содержание такой поэзии, присутствующие в ней образы Пророка, пресвятого Али, членов семьи (Пророка), святых шиитских имамов, других вождей и предводителей истинной религии ислама — ханафитов, шафеитов, маликитов, ханба-литов. И наконец, из-за того, что содержание этих произведений состояло из постоянных молений с рыданиями и вымаливанием прощения у Всевышнего за грехи, сам анализ познания сути Создателя в творчестве этих поэтов оказался отодвинутым на второй план.
Следует признать, что персидско-таджикские поэты создали лучшие творения полёта своей мысли именно на этой почве, поскольку их вдохновляла любовь к Богу и Его Пророку. Рассматривать исмаилитскую поэзию надо именно с этих позиций, поскольку её суть составляет религиозное, научное и вербальное восприятие Бога, Пророка, завещанного Богом и любимого Богом. Но следует сказать, что в свете Учения, Любви и Убеждений такие представители исмаилитской поэзии выражали, с одной стороны, убедительные суждения исмаилитского течения о Вселенной и человечестве, времени и пространстве, Всевышнем и Пророке, которые были завещаны Богом и любимы Богом, а с другой, — свои мысли об этих проблемах и других вопросах созидания и божьего мира.
Выражение «шиитская поэзия» часто встречается в лексике и исследованиях иранских учёных, однако термин «исмаилитская поэзия» является для таджикского литературоведения новым. В какой же степени «шиитская поэзия» связана с «исмаилитской поэзией»? Как распознать связи и отличия этих двух религиозных течений, где они начинаются и где кончаются, поскольку их начальное развитие и процесс расцвета настолько тесно связаны между собой, что очень сложно вообще отличить «исмаилитскую поэзию» от «шиитской поэзии». Следует учитывать и то, что «исмаилитская поэзия» уже на начальном этапе своего существования, представленная персидско-таджикскими поэтами Ки-саи Марвази (конец X — начало XI века), Но-сир Хусрав (1004—1088) и др., была основана на Учении.
Из доступных материалов исследований указанный термин «исмаилитская поэзия» можно встретить в трудах советского востоковеда А. Е. Бертельса. Например, оценивая поэзию Носира Хусрава, он писал: «Этим способом (религиозного Учения. — Х. к, т. к.) "истинная" поэзия в его представлении бывает в форме исмаилитской поэзии; он положил основы такой поэзии на родном языке» [1, с. 328]. Таджикские исследователи А.Ма-ниёзов и X. Шарифов, говоря о религиозной и нравственной поэзии Носира Хусрава, под-
чёркивают, что «Носир Хусрав превратил касыду в основное средство выражения религиозной мысли и таким образом высвободил персидскую поэзию от пути панегирии и воспевания наслаждений, разгульной жизни, алчности и жадности, дав ей новое, свежее дыхание нравственности и религиозности» [5, с. 63]. Само подчеркивание придания персидской поэзии «нового, свежего дыхания нравственности и религиозности» и есть указание на персидскую исмаилитскую поэзию. В начале этой цитаты говорится, что «до Носира Хусрава в сочинении касыд первые шаги сделал Кисаи Марвази, который и положил начало этому новому образу сочинения касыд» [5, с. 63]; и это тоже свидетельствует о том, что и Кисаи сочинял на фарси религиозные стихи, то есть стихи религиозного характера и содержания.
Известный иранский учёный Мохаммадре-за Шафии Кадкани, оценивая историю возникновения и развития исмаилитской поэзии в целом, пишет: «... исмаилитская поэзия в арабской литературе имеет более древнюю историю. Хотя определение этого смысла в отношении исмаилитской поэзии в арабском языке и трудно, тем не менее, можно утверждать, что исмаилитский стих на арабском языке связан с первыми попытками и борьбой проповедников исмаилизма» [2, с. 16].
Эта мысль исследователя подтверждается первыми поэтическими сборниками Аболь-касема Мохаммада, известного как Андалу-си (умер в 973 году), Моайядоддина Ширази (умер в 1078 году), Султана аль-Хаттаба (умер в 1138 году), Мохаммада ибн Ал аль-Сури (XI век), а также другими касыдами и молитвенными обращениями (монаджамами), большинство из которых было сочинено во славу халифов и имамов исмаилитского арабского государства Фатимидов (909—1171) с центром в Каире.
В этом плане будет небесполезно привести здесь высказывание современного специалиста по исмаилизму — американского профессора Исмаила Пунавалы об исмаилитской литературе, в основном касающееся её поэзии. Он пишет: «Исмаилитская литература богата в религиозно-духовном плане. Поэтические
сборники Моайяда Ширази (997—1078 гг., писатель, поэт, политик и проповедник исмаи-лизма в Персии. — X. К., Т. К.) и Султана Хаттаба (ум. 1138 г., поэт и проповедник исмаи-литских идей. — Х. К, Т. К.) являются двумя самыми выдающимися образцами среди многих тысяч образцов такого жанра. "Самт-оль-хакаик" ("Сторона истины") Али бинн Хан-залы (исмаилитский писатель, проповедник и мыслитель XI века. — Х. К, Т. К.) является образцом исмаилитской доктрины, сформулированной в стихах. "Аль-Урджуза аль-мох-тара" ("Самостоятельные короткие стихотворения") Кази Но'мана (ум. 1138 г., писатель, известный кадий фатимидского правительства. — Х. К, Т. К.), содержащие 2375 бейтов, посвящены проблемам имамата. А его "Мон-тахабат" ("Избранное") является поэтической формой составляющих частей ислама и мусульманских законов» [7, с. 203].
Следует обратить внимание на два аспекта, содержащихся в приведенной выше цитате и важных для нашего исследования. Во-первых, Пунавала считает «вероучение» и «духовенство» основной темой и содержанием поэзии исмаилитской литературы. Действительно, причина чрезвычайно сильного влияния на творчество поэтов-исмаилитов, пишущих на персидском языке, есть не что иное, как воспевание духовности, или, как говорили исмаилиты, « сокрытого, внутреннего» всего и основ религиозного вероучения. Второй аспект связан с упоминанием названий нескольких образцов исмаилитской поэзии, воспевающих и пропагандирующих вопросы шариата и особенно доктрину имамата исмаи-литов.
Современный иранский писатель, поэт и литературный критик Шафии Кадкани считает родоначальником персидской шиитской поэзии основоположника классической персидско-таджикской литературы Абуабдулло Рудаки (858—941): «Вероятно, начало шиитской поэзии связано с Рудаки, хотя на сегодняшний день образцы его шиитской поэзии и не сохранились» [2, с. 10]. Жаль, что исследователь такого уровня не подверг анализу оставшуюся после него религиозную поэзию Рудаки, довольствовавшись выводом, что об-
разцы его шиитской поэзии не сохранились. Как бы то ни было, для подтверждения того факта, что Рудаки писал стихи с шиитским содержанием, Шафии Кадкани ссылается на соответствующий бейт персидско-таджикского поэта X века Мааруфи Балхи:
Слышал я от Рудаки, Старейшины пиитов:
«Ничьим не будь ты адептом, кроме фати-мидов».
Тем самым Кадкани подчёркивает заслугу Балхи в том, что до нас дошло это высказанное Рудаки убеждение.
Он больше знаком с образцами шиитской поэзии Кисаи, но, тем не менее, аппелируя к ностальгическим чувствам персоязычных народов, связанным с утратой стихов Рудаки, вновь напоминает о произведениях Кисаи. Следует отметить, что когда Шафии Кадкани говорит о «шиитской поэзии», то он имеет в виду её исмаилитское содержание. Но поскольку исмаилизм сам является одним из ответвлений шиизма и источником всех философских и литературных произведений семейства Пророка, исследователь в этом плане использовал термин с более широким значением.
Алимохаммад Муаззени, один из современных иранских исследователей поэзии Рудаки, изучая проблему влияния Корана и хадисов о Пророке на его стихи, пишет: «Стихотворения, относящиеся к последним двум десятилетиям его жизни и посвящённые исследованиям аскетизма, нравоучения, религиозных мыслей и убеждений, сознательно или нечаянно уничтожены» [6, с. 413]. В действительности «аскетизм и нравоучение» и «религиозные мысли и убеждения» есть не что иное, как указание на исмаилитские идеи, пропагандирующие рационализм и передачу имамата по наследству, поскольку, по признанию этого исследователя, «распространение шиитского вероучения в Мавараннахре и Хорасане (исторические области, охватывающие современные Иран, Афганистан и среднеазиатские республики. — Х. К, Т. К.), особенно при са-манидском дворе, познакомило его с вероучением шиитских исмаилитов» [6, с. 413]. Иными словами, содержание поэзии Рудаки было исключительно аскетичным и религиозным.
Кадкани, подчёркивая шиитские аспекты мысли и поэзии великого персидско-таджикского поэта и автора знаменитой эпопеи «Шахнаме» Фирдоуси, указывает на сборник «Алинаме» («Книга об Али»), составленный во второй половине пятого века хиджры (XI век н.э.) поэтом Рабе и имеющий большое значение для шиитской поэзии. Кадкани пишет: «Пока автор настоящей статьи непосредственно не познакомился с сочинением "Алинаме", не мог поверить в то, что во второй половине пятого века какой-либо поэт написал книгу в хвалу и воспевание имама Али ибн Абу Талиба (первый шиитский имам и один из праведных халифов, 656—661 гг., двоюродный брат и зять Пророка Мухаммада. — Х. к, Т. К.), да ещё объёмом почти в двенадцать тысяч бейтов. Достаточно только эпической поэмы "Алинаме", чтобы с избытком компенсировать отсутствие шиитских стихов в пятом веке и показать, что шиитская литература не сводится только к поэзии Носира Хусрава» [3, с. 11].
В предисловии к изданию «Алинаме» исследователь выразил своё мнение следующим образом: «поэтический эпос пятого века на языке фарси в хвалу и воспевание имама Али ибн Абу талиба, то есть примерно через полвека после издания "Шахнаме" Фирдоуси, в объёме около двенадцати тысяч бейтов в древнем стиле и редкими словами и выражениями, которые порой весьма трудно найти в словарях» [3, с. 12].
Современный иранский языковед и литературный критик Мас'уд Касеми, автор книги «Взгляд на издание «Алинаме», в предисловии отмечает, что сборник «Алинаме» признан «древнейшим шиитским поэтическим эпосом, датированным второй половиной пятого века хиджры (XI век н.э. — Х. к, т. к.)» [4, с. 3]. Он считает, что это произведение, состоящее из 12 тысяч бейтов, было написано в подражание «Шахнаме», а также убеждён, что достойны похвалы те бейты, которые написаны в этом же стиле [4, с. 5]. Несомненно, персидской таджикской литературе повезло, что есть возможность исследования такого великого фундаментального произведения, которое было сочинёно в подражание «Шах-
наме» и дошло до нашего времени в первозданном виде.
Напомним, что Шафии Кадкани в продолжение своей мысли, приведённой выше, упоминает и об антологии шиитской поэзии «Чунг» («Альбом стихов») и перечисляет многих поэтов этого направления, подчёркивая, что доступным является только сборник персидско-таджикского поэта конца XI — начала XII века Кивами Рази. И важно то, что Кадкани называет это «присутствием сборника стихов Кивами на территориях проживания исмаилитов того века» [2, с. 11—12]. Этот случай может свидетельствовать и о том, что названные Кадкани поэты, несмотря на свою в целом принадлежность к шиизму, в большинстве случаев в сочинениях и изъявлении своих убеждений оказывались последователями исмаилизма. И сам Кадка-ни в предисловии к книге персидского поэта XIII века Хасана Махмуда Котиба «Диване Кайемийат» («Поэмы воскрешения») подтверждает эту мысль: «Многие из поэтов четвёртого, пятого и шестого веков (X—XII века н.э. — Х. к, т. к.), труды которых, очевидно, шиитского толка, в действительности могут творчески принадлежать к исмаилиз-му» [2, с. 14].
В своих высказываниях автор предисловия к «Диване Кайемийат» обращает внимание на следующие два аспекта проблемы: шиитский уклон работ большинства поэтов X—XI веков и принадлежность их творчества к исмаилиз-му. Точнее он указывает на принадлежность этих поэтов к шиизму, а их произведений — к исмаилитам. Из всего этого можно заключить, что исследователь не склонен признать персональную принадлежность того или иного поэта того времени к шиитскому исмаилиз-му. Однако истина состоит в том, что в сравнении с другими течениями (далее шиитским) именно исмаилитское вероучение пользовалось популярностью в обществе того периода, в среде мыслителей и последователей других учений. Продолжение анализа, проведенного автором в указанном предисловии, способствует большей прозрачности вопроса.
В «Диване Кайемийат» мы сталкиваемся с именами некоторых поэтов, элементы содер-
жания произведений которых говорят о том, что они относятся к исмаилитской вере. Кадкани задается вопросом о том, «насколько приемлемо то, что автор "Диване Кайемийат" к числу проповедников исмаилизма относит Санаи Газнави (1080—1140 годы, персидско-таджикский суфийский поэт и мыслитель. — Х. К, Т. К.)? Были ли у Санаи другие произведения, подтверждающие точку зрения автора "Диване Кайемийат" и которые были уничтожены политическими течениями? Мы не располагаем такими сведениями о Санаи, но, с другой стороны, точно знаем, что идеологические преобразования в обществе всегда ревизовали тексты и вызывали уничтожение некоторых произведений» [2, с. 15].
Нет более точного объяснения, чем то, что предложил данный автор относительно тех течений, которые ревизовали и уничтожали тексты во все периоды и времена. К этому остаётся только добавить, что чистка и уничтожение исмаилитских произведений достигли
неслыханных масштабов.
Кадкани особо подчеркнул вклад и место двух видных исмаилитских поэтов — Нуха ибн Хани Андалуси (ум. в 973 году) и Носира Хусрава — в создание исмаилитской поэзии. Но не следует забывать, что традиция исмаилитской персидской поэзии продолжалась и развивалась и после Носира Хусрава.
Тем не менее, следует признать правоту Кадкани, который утверждает, что исследовать такую поэзию только предстоит: «Насколько мне известно, исмаилитская поэтическая литература на персидском и арабском языках пока ещё не подвергалась научному широкому изучению, и поле для такого исследования всё ещё пусто» [2, с. 15].
Следовательно, будущее изучение, анализ, ознакомление исследователей и читателей с исмаилитской литературой как составной частью персидской таджикской литературы позволит представить её в совершенной, более содержательной форме.
Примечания
1. Бертельс А. Е. Насир-и Хосров и исмаилизм. М.: Восточной литературы, 1959. 288 с.
2. Кадкани М. Ш. Каимият ва джайгахи ан дар ше'р ва адаби фарси (мокаддима) // Хасан Махмуд Катиб. Дивани Каимият. Тасхех ва мокаддимаи англиси Сейид Джалал Хосайн Бадахшани. Техран: Мираси мактуб, 1390. С. 9—61 (Кадкани М.Ш. Коимият и ее место в персидской поэзии и литературы (предисловие) // Диван Коимият, сказитель Хасан Махмуд Катиб. Поправка и предисловие на анг.языке Сайид Джалол Хусайн Бадахшани. Тегеран: Мираси мактуб, 2011. С. 9—61). (на фарси).
3. Кадкани М. Ш. Хамасахои ши'и аз карни панджум // Мокаддимаи «Алинама».Техран: Мираси мактуб, 1377. С. 11—75. (Кадкани М.Ш. Шиитские эпосы пятого века // Предисловие к «Алинаме». Тегеран: Мираси мактуб, 1998. С.11—75). (на фарси).
4. Косими М. Нигахе ба ду чопи акси ва хуруфии «Алинама». —Техран: Аинаи мирас, 1390 (Косими М. «Взгляд на издание «Алинаме». Тегеран: Оинаи мерос, 2011). 136 с. (на фарси).
5. Маниёзов А., Шарифов Х. Хакими суханвар. Душанбе: Деваштич, 2003 (Маниёзов А., Шарифов Х. Красноречивый мудрец. Душанбе: Деваштич, 2003). 232 с. (на тадж. яз).
6. Моаззини А. Таъсири Кур'они карим бар ше'ри Рудаки//Рудаки сарамади шоирони форси.Техран: Ханаи китаб, 1387. С. 411—422. (Муаззини А. Влияние Святого Корана на поэзии Рудаки // Рудаки родоначальник персидских поэтов.Тегеран: Хонаи китоб, 2008. С.411—4 22). (на фарси).
7. Poonawala I. K. Ismaili Literature in Persian and Arabic // The Encyclopaedia Iranica. Columbia University. New York. Vol. XIV, 2008 Pp. 197—204.
