CC BY
78
С.Абашин
кандидат исторических наук ИСЛАМСКАЯ ОППОЗИЦИЯ В ФЕРГАНСКОЙ ДОЛИНЕ: ЛОКАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ И ГЛОБАЛЬНЫЕ УГРОЗЫ
Фергана1 мало чем отличается от многих других регионов мусульманского Востока. Это по-своему благодатный край, с трудолюбивыми жителями, прекрасными местами отдыха, довольно высоким (по сравнению с близлежащими мусульманскими странами) уровнем жизни, шумными городскими базарами и тихими сельскими улицами. В Фергане никогда не вершилась "большая" история. Ферганец Бабур, получивший долину по наследству в домен, покинул родину в поисках славы и, только захватив Кабул, смог основать Великую Могольскую империю. Однако история последнего времени, особенно после террористической атаки на два небоскреба-близнеца в Нью-Йорке, сложилась так, что именно Фергана оказалась едва ли не в эпицентре мировой политики как ключевой регион Центральной Азии. В данном небольшом очерке я предлагаю свою периодизацию новейшей истории исламского движения в Ферганской долине, условно выделяя три этапа: ваххабитский, талибский и ближневосточный. Эти названия не столько отражают реальное влияние названных стран на ферганских исламистов, сколько указывают на эволюцию идей, политических лозунгов, предпочтений исламской оппозиции в Фергане.
В 1989 г. по требованию мусульманских активистов и с согласия только что назначенного на свою должность первого секретаря компартии Узбекской ССР Ислама Каримова прежний глава духовного управления мусульман был заменен Мухаммедом Содыком Мухаммедом Юсу-
1 Фергана — большая долина (170 км с севера на юг и 330 км с запада на восток) в юго-восточной части бывшей советской Центральной Азии. Равнинная часть долины административно входит в Республику Узбекистан и делится на Андижанскую, Наманганскую и Ферганскую области. Восточная часть равнины, а также окружающие долину с севера, востока и юга горы и предгорья принадлежат республике Киргизстан и относятся к Ошской, Джалал-абадской и недавно образованной Баткенской областям. Западная часть Ферганы входит в Согдийскую (бывшую Ленинабадскую) область Республики Таджикистан. В Фергане проживает около 8-9 млн. человек, что составляет 15—20% всего населения Центральной Азии.
фом, который был родом из г. Андижана. Факт появления ферганца у руля управления после нескольких десятилетий власти ташкентских религиозных деятелей недвусмысленно указывал на то, что Ферганская долина стала новым центром ислама в Центральной Азии, отняв эти лавры у древних городов Бухары и Самарканда и узбекской столицы Ташкента. Это событие символизировало не только разрыв с прежней традицией советского контроля над исламом и смену малоавторитетного муфтия, но и раскол мусульманской общины на два противостоящих друг другу течения — умеренное и радикальное.
Умеренную партию составили религиозные деятели, которые критиковали прежнее руководство духовного управления за отход от канонических норм ислама, за моральное "разложение" и клановость. Сторонники радикальной партии призывали к более решительному реформированию местного ислама. В числе прочего радикалы были против излишней терпимости к неисламским обычаям, которую проявляли умеренные имамы-ханафиты, и взамен предлагали взять на вооружение са-лафитские учения (ученые именуют их фундаментализмом), ориентированные на образ жизни раннеисламского общества, а также ратовали за пересмотр всей местной исламской традиции. От своих умеренных оппонентов радикалы получили прозвище "ваххабиты", что было намеком на чужеродность
их идей: на закате советского режима влияние Саудовской Аравии, где взгляды Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба являются основой государственной идеологии, на ситуацию в центральноазиатской умме действительно было немалым. Именно Саудовская Аравия, обладающая мощными финансовыми ресурсами и хорошими связями с новым мировым гегемоном — США, первой из зарубежных исламских государств пришла в Центральную Азию, строила там мечети, распространяла исламскую литературу с салафитским содержанием, принимала учеников для обучения.
В Фергане споры между двумя мусульманскими течениями сопровождались скандалами, изгнанием из общин соперников, делением мечетей по "партийному" признаку. Умеренные силы пользовались поддержкой безмолвного большинства ферганского населения, тогда как ваххабиты явно побеждали в соревновании за влияние на разного рода новые исламско-политические группы, которые в большом количестве возникали на волне перестройки и становления независимости.
Наиболее известной протопартией такого рода была на-манганская группа "Адолат" ("Справедливость"), имевшая в своей программе много
черт обычного позднесоветского антикоммунизма. Вначале она создавалась с санкции местных властей как легальные добровольные отряды по охране общественного порядка. Численность адолатовцев достигала якобы 10 тыс. человек. Одновременно часть "Адолат" со временем преобразовалась в новую группу "Ислам лашкари" ("Войско Ислама"), которая, как говорят, группировалась вокруг одной из ваххабитских мечетей. Была еще группа "Тавба" ("Покаяние"), о которой известно, что она отличалась особыми экстремистскими воззрениями. В Коканде возникла группа "Адамийлик Инсонпарварлик" ("Человечность и милосердие"), своей структурой и деятельностью напоминавшая "Адолат". В 1991 г. была предпринята попытка создать Узбекское региональное отделение Исламской партии возрождения, которая была призвана объединить все мусульманские общины бывшего СССР. Все названные исламские группы состояли из молодежи и не занимались богословием. Их связь с тем или иным течением среди религиозных деятелей была неопределенной. Они имели тесные контакты как с умеренными, так и радикальными имамами. Как уже говорилось, первоначально власть на волне позднесоветских реформ Горбачёва поддерживала возрождение исламских общин. Коммунисты активно участвовали в строительстве новых мечетей, ходили на молитвы. Потом, занятые борьбой с демократической оппозицией, власти подзабыли об исламе. Религиозные распри не вызывали у них большой тревоги. Все религиозные деятели умеренного и радикального крыльев давно уже находились под наблюдением спецслужб и контактировали с властью, проявляя полную ей лояльность. Радикализм в сфере догматики и реформах обрядности не давал повода к большим опасениям.
Но уже в декабре 1991 г., когда в Москве решался вопрос о ликвидации СССР, И.Каримов, оставленный своими московскими патронами, впервые почувствовал силу исламской оппозиции. Приехав в Наманган и придя на многотысячный стихийный митинг, в котором участвовали члены "Адолат", неожиданно для себя Каримов оказался, как говорят очевидцы, фактически в полной власти исламистов. Он был настолько обескуражен, что не только согласился отдать здание наманганского обкома компартии под отдельную женскую больницу, чего первоначально требовали верующие, но и не отрицал возможности создания в будущем в Узбекистане исламского государства. Вернувшись в Ташкент, став президентом и получив в подарок из Беловежской пущи целое государство, Каримов объявил исламу войну. Лидеры и сторонники исламско-политических групп в Фергане были подвергнуты аресту, многие пропали без вести, бежали или ушли в подполье. В 1992 г. из Узбекистана было
депортировано 70 проповедников из Саудовской Аравии. В 1993 г. со своего поста был снят обвиненный в поддержке ваххабитов муфтий Мухаммед Содык Мухаммед Юсуф, а на его место поставлен еще более контролируемый религиозный деятель из Бухары. Так закончился первый период новейшего исламского развития в Ферганской долине и Узбекистане.
Внешне стабильный и мирный порядок в Узбекистане был в 1996—1997 гг. нарушен рядом убийств крупных ферганских чиновников. В Наманганскую область были введены войска узбекского МВД. Несмотря на уголовный характер этих преступлений, арестованные жители Ферганы были названы "ваххабитами". Судебный процесс над ними стал главным аргументом в новой кампании против исламистов. В 1998 г. парламент Узбекистана внес поправки в Закон "О свободе совести и религиозных организациях", поставив деятельность мусульманских общин под жесткий государственный контроль. Многие верующие перестали ходить на общие молитвы, сельские имамы стали отказываться от своих обязанностей из-за боязни оказаться в "черном списке". На учет правоохранительных органов были поставлены тысячи имамов и активных верующих, по Фергане прокатилась новая волна арестов, задержаний, исчезновений.
Кульминацией нового этапа стал февраль 1999 г., когда в Ташкенте у правительственных зданий прогремели взрывы, погибли случайные прохожие. Никто ответственность за террористические акты на себя не взял. Тем не менее узбекские официальные лица заявили о причастности к ним исламской оппозиции, действующей внутри страны и руководимой из зарубежных центров. Летом того же года в малодоступных ферганских горах, относящихся административно к южным регионам Киргизстана, появилась группа боевиков, которая захватила в свои руки несколько японских геологов и киргизских чиновников. Боевики не предпринимали активных действий, а стремились лишь привлечь внимание международной прессы. Тогда же появились заявления председателя Политического дивана (бюро) Исламского движения Узбекистана (ИДУ) Зубайра ибн Абдуррахима, в которых говорилось, что новая партия ставит своей целью свержение режима Каримова и создание в Узбекистане исламского государства. Киргизские вооруженные силы и узбекская авиация вступили в бой с мятежниками. В результате военной и переговорной активности в сентябре—октябре заложники были освобождены, а боевики ушли на юг.
ИДУ сформировалось в 1997—1998 гг. за пределами Узбекистана из числа бывших оппозиционеров, сумевших бежать от преследований. Биографические сведения о руководителях ИДУ изобилуют определениями, напоминающими цитаты из досье спецслужб. Им задним числом стали приписывать участие в преступных группировках и торговлю наркотиками. Амиром, т.е. руководителем, ИДУ, как стадо ясно в период ее информационной атаки, являлся некто Мухаммед Тахир Фарух. С большой долей уверенности можно утверждать, что это наманганец Тахир Юлдашев, 1968 г. рождения, недоучившийся студент, один из лидеров "Адолат" и "Ислам лашкари", который руководил знаменитым декабрьским митингом 1991 г. В 1992 г. он бежал в Таджикистан, где включился, как и многие другие узбекские беглецы, в ряды Партии исламского возрождения Таджикистана, которая в это время вела войну с официальным правительством. Более определенно можно сказать о командующем вооруженными силами ИДУ. Это теперь всем хорошо известный Джумабой Ходжиев по прозвищу Намангани, т.е. "наманганец". Он родился в 1969 г., получил среднее образование, в 1987—1989 гг. служил в престижных воздушно-десантных войсках, воевал в составе советских войск в Афганистане. Был лидером группы "Тавба". В 1992 г. Джумабой Намангани покинул Узбекистан и обосновался в Таджикистане. В Карате-гинской долине, которую контролировал один из лидеров таджикской оппозиции — Мирзо Зиеев (ныне таджикский министр по чрезвычайным ситуациям), он создал свои военные лагеря. Именно с этих баз, которые от Ферганы отделяет только Баткенская область Киргизстана, боевики ИДУ совершали свои походы на Узбекистан.
О программе ИДУ невозможно сказать ничего внятного. Нет совершенно никакой достоверной информации о том, как они представляли собственный план экономического и политического устройства Узбекистана, за исключением того, что это должно быть исламское государство, или — в более мягкой формулировке — государство, где возможно свободное следование нормам ислама. Мало что известно даже об их религиозных предпочтениях, хотя власти упорно продолжают именовать своих оппонентов "ваххабитами". Джумабой Намангани был вроде бы близок к имамам-радикалам, а вот Тахир Юлдашев, как утверждают, симпатизировал скорее умеренному крылу исламистов и выступал против "ваххабитских" реформ в узбекском обществе. На самом деле оба молодых и не очень хорошо образованных человека вряд ли разбирались в тонкостях исламской догматики. По-видимому, различия между радикальными и умеренными исламскими течениями играли для них и для их
движения не очень большую роль, а главной своей задачей лидеры ИДУ считали если не приход к власти, то хотя бы легализацию и участие во власти. Очевидно, что ИДУ ориентировалось прежде всего на опыт объединенной таджикской оппозиции и его центральной силы — Партии исламского возрождения Таджикистана, которая в результате постоянного военного нажима на Душанбе и президента Эмомали Рахмонова, а также привлечения международного сообщества сумела добиться заключения весьма выгодного для себя соглашения и получила в 1997—1998 гг. 30% в высших эшелонах власти Таджикистана. Добавлю, что бывшая таджикская исламская оппозиция, получив выгодные посты и контроль над некоторыми сферами экономики, тут же забыла о своих радикальных исламских лозунгах.
В разного рода досье, обильно публикуемых прессой, утверждается, что лидеры ИДУ прошли подготовку в Саудовской Аравии, являются чуть ли не агентами саудовских спецслужб и финансируются саудовскими ваххабитами. Им приписываются даже связи с чеченскими боевиками, а в газетах можно встретить совершенно невероятное утверждение, что чеченский боевик — недавно осужденный Салман Радуев — обучался в Намангане, а Джумабой Намангани был другом недавно убитого Хаттаба. Однако во второй половине 90-х годов особую популярность получила версия, что ИДУ напрямую связано прежде всего с афганским "Талибаном" и разного рода пакистанскими силами, включая как межведомственную военную разведку, так и исламские партии "Джамаат-и ислами" ("Исламское общество"), "Джамаат-и таблиги" ("Общество призыва"), "Дават аль-иршад" ("Духовное наставление") и многие другие салафит-ско-фундаменталистские группы, имеющие, кстати, различные религиозные платформы. По сведениям узбекской и киргизской спецслужб, в мусульманских учебных заведениях Пакистана прошли обучение несколько сотен граждан Узбекистана и Киргизстана. Оттуда, как считается, уже обученные боевики направлялись на базы, расположенные в Афганистане и находящиеся под контролем фундаменталистов-талибов. Убитый в 2001 г. военный лидер Северного альянса — генерал Ахмад Шах Масуд в своих интервью утверждал, что талибский руководитель Мулла Умар якобы обсуждал с Тахиром Юлдашевым планы создания в Фергане исламского государства. Это похоже на правду, так как именно в 1997— 1998 гг., когда было создано ИДУ, в руководстве Пакистана, которое возглавлял Наваз Шариф, наблюдался сильный рост исламистских настроений, а талибы активизировали свои действия в Афганистане. В конце 90-х годов после ряда террористических атак на американцев стало известно
имя Усамы бен Ладена. Тут же в прессе появились сообщения о связях ИДУ с этим международным "террористом № 1" и его организацией "Аль-Каида". Однако реальных доказательств этому, за исключением ссылок на анонимные источники, так никем и не было представлено.
Из числа спонсоров ИДУ в последнее время исключаются бывший Северный альянс, который в настоящее время, после падения "Талибана", вошел в состав нового правительства Кабула, и Таджикистан, который предоставил международной коалиции по борьбе с талибами свои аэродромы. Однако хорошо известно, что основные базы таджикско-узбекской исламской оппозиции находились на территории, контролируемой именно Северным альянсом. Основные маршруты продвижения боевиков из Ферганы и таджикского Каратегина в Афганистан также проходили через эту территорию. Не стоит забывать и о хороших, еще с конца 80-х годов, отношениях между узбекскими и таджикскими исламистами. Созданная последними в ходе гражданской войны в Таджикистане в 1992—1997 гг. инфраструктура лагерей, путей сообщения, каналов движения оружия, продовольствия, финансов стала с 1998 г. работать на новое имя — Исламское движение Узбекистана.
Нынешнее официальное руководство Таджикистана отрицает свою поддержку ИДУ. Но многие эксперты обратили внимание, что обострение ситуации в Узбекистане произошло вскоре после предпринятой врагом таджикского президента Эмомали Рахмонова — полковником Махмудом Худайбердыевым в 1998 г. попытки мятежа в северной Согдийской области. Полковника почти открыто поддерживал Узбекистан. Раздосадованный Рахмонов, как утверждают некоторые источники, собрал секретное совещание, на котором было принято решение поддержать группировку бывшего советского сержанта Джумы Намангани в качестве противовеса бывшему советскому полковнику Худайбердыеву. Летом 2000 г. поход на Узбекистан повторился. На этот раз боевики появились уже не в Фергане, а в горах недалеко от Ташкента, по соседству с Ферганой, и в горах Южного Узбекистана. Подготовленные к повторению военных действий узбекские власти действовали решительно. Временные военные базы ИДУ были подавлены.
В то время как внешняя исламская оппозиция понесла потери, в Узбекистане и других центральноазиатских государствах сформировалась новая внутренняя исламская оппозиция. Эта новая сила тоже взяла на вооружение зарубежный опыт борьбы. "Хизб ут-Тахрир ал-ислами" ("Исламская партия освобождения") — религиозно-политическая партия, основная штаб-квартира которой, по одной версии, располагается в За-
падной Европе, по другой — в Палестине. Ее подразделения находятся в Ливане, Иордании, Египте, Тунисе и других арабских странах, в Турции и европейских государствах. На общем фоне многочисленных группировок, партий, движений Ближнего Востока она ничем ярко не выделяется. Партия была образована в 1952 г. из членов палестинского отделения другой известной религиозной партии "ал-Ихван ал-муслимин" ("Братья-мусульмане"). Основу программы партии "Хизб ут-Тахрир" (ХТ) составляет идея воссоздания халифата времен Пророка. Во второй половине 90-х годов центральноазиатское отделение ХТ развило весьма бурную деятельность в регионе, особенно в Ферганской долине. Партия действует нелегально, распространяет листовки и брошюры своих арабских теоретиков с переводами на русский (!), узбекский, таджикский и киргизский языки. Тахрировцы охотно пользуются Интернетом, где даже есть сайт партии, проводят диспуты, привлекают новых сторонников. После 1999 г. и прокатившейся волны арестов и запретов ХТ постепенно стала выходить из тени других мусульманских групп.
ХТ имеет целый ряд заметных отличий от других исламско-политических групп, включая ваххабитов, о чем надо сказать подробнее. Как отмечают все наблюдатели и как утверждают сами тахрировцы, партия выступает против вооруженного взятия власти. Эта идея коренным образом отличает их от ИДУ и соответствует настроениям среди отвыкшего от войн центральноазиатского населения. В догматической сфере тахрировцы предлагают не очень жесткий вариант ислама, что во многом импонирует достаточно модернизированному, но сохраняющему исламское самосознание обществу. Они в гораздо меньшей степени озабочены реформированием местных обрядов и обычаев, чем выделяются ваххабиты, настроившие этим против себя значительную часть общества. В сфере политики и экономики программа ХТ отличается сверхэгалитаризмом и критикой "капиталистических" реформ Каримова, что также совпадает как с еще не забытыми с советских времен представлениями о справедливости, так и с ощущением неправильности происходящих изменений. Еще одна характерная особенность ХТ — непризнание национальных границ, вдруг в 1991 г. из пустой формальности превратившихся в военные кордоны с минными полями, пограничниками, таможнями и визами. Если ИДУ подчеркивало свою "узбекскость", то ХТ распространяет свой суверенитет на всю Центральную Азию или, по крайней мере, на всю Ферганскую долину, включая ее узбекскую, таджикскую и киргизскую части.
Показателен и состав партии. Если ваххабиты — это еще советские мусульмане, а члены ИДУ — их ученики конца 80-х — начала 90-х годов, то тахрировцы, как правило, принадлежат к молодому поколению, которое выросло уже в независимых странах Центральной Азии. В число сторонников партии входят хорошо образованные люди, что также не вполне характерно для ваххабитов и ИДУ. На ближневосточный источник идеологии ХТ указывают также яркий антисемитизм и антиамериканизм, которые никогда в такой мере не были свойственны ни Центральной Азии, ни ваххабитам, ни ИДУ. Еще одна ближневосточная особенность партии ХТ — тщательно законспирированный характер. Исламские протопартии, созданные в 1990—1991 гг., и даже ИДУ не имели опыта нелегальной деятельности. Саудовская Аравия, Пакистан и талибский Афганистан, где исламский салафизм действует открыто и легально, также не могли обучить навыкам конспиративной деятельности. А вот ближневосточные группы, постоянно скрывающиеся от официальных властей, в том числе разные палестинские движения, имеющие богатый опыт тайной борьбы с Израилем, проработали ее до деталей и оказались очень хорошими учителями. При этом, как и ближневосточные группы, тахрировцы охотно идут на сотрудничество с местными и зарубежными журналистами, подробно рассказывают им о своих целях и деятельности.
Несмотря на существенные различия между собой, ХТ и ИДУ готовы при определенных условиях к сотрудничеству друг с другом. Есть информация, что представители обеих партий уже проводили консультации в Кабуле в 2000 г. Однако источник, который, путая ваххабитов с тахрировцами, распространяет эти сведения, нельзя назвать полностью объективным. Узбекские власти предпринимают огромные усилия по борьбе с ХТ. Проводятся постоянные аресты членов партии. За последние годы счет задержанным пошел на тысячи человек. Спасаясь от жестоких преследований в Узбекистане тахрировцы усиливают свое влияние в соседних республиках (Таджикистане, Киргизстане и даже Казахстане), где отношение к религиозной деятельности со стороны государства до последнего времени было более терпимым. В Киргизстане, особенно в тех районах, которые располагаются в Фергане и где проживает большое число узбеков, за последние годы было арестовано несколько сот членов партии, изъято огромное количество пропагандистской продукции. Киргизское руководство, правда, боится жестким преследованием верующих мусульман вызвать обострение межнационального конфликта, который уже дал о себе знать узбекско-киргизским столкновением в 1990 г. в киргизской части Ферганы. Особенно серьезным упрекам в поддержке ис-
ламской оппозиции подвергается Таджикистан. В последнее время и сами таджикские власти обеспокоены действиями XT в Согдийской области. Их внимание не обошел тот факт, что трое жителей именно этих районов оказались в составе "Аль-Каиды" и содержатся сегодня в американской тюрьме на военной базе Гуантанамо.
Редкие комментаторы сегодня отмечают, что реальный исламский экстремизм в Центральной Азии поддерживается самыми разными силами и обусловливается сложным комплексом проблем и причин, которые не сводятся к международному терроризму, а имеют свою особую динамику и свой вектор развития. Центрально-азиатский ислам все еще остается слабо дифференцированным, испытывает влияние самых разных сил извне, исламисты легко переходят из одной группировки в другую и меняют свои взгляды с умеренных на радикальные и обратно. Главное, что продолжает питать исламскую оппозицию, — это вовсе не деятельность внешних сил и центров, а внутренняя политическая неустойчивость власти и социально-экономические проблемы. Даже такой маленький по мировым масштабам регион, как Фергана, имеет свою историю, свои проблемы, свою борьбу между различными кланами, своих героев и антигероев. Поднятые на уровень международного внимания, местные проблемы и местная история приобретают большее значение, чем они имеют на самом деле. В этом увеличительном стекле бывшие лояльные к власти имамы, которых успешно контролировали КГБ и органы компартии, становятся мучениками каримовского авторитарного режима, судьбами которых озабочен "Human Rights Watch", а бывший советский учащийся ПТУ и десантник превращается в одну из ключевых фигур международного терроризма и "всемирного исламского заговора". И вот уже локальные противоречия в Фергане многие аналитики апокалиптически рассматривают чуть ли не как пороховую бочку, поджигание которой приведет к вселенскому взрыву. Таковы парадоксы глобального общества и оптического обмана, созданного веком CNN и ВВС.
"Россия и Восток: Проблемы взаимодействия ", Волгоград, 2003 г., с. 282-295.
