CC BY
94Сейдаметов Эльдар Халилович1, Нафиева Асие Мансур-кызы. E-mail: eseydamet@bk.ru
Ислам в Крымском ханстве на основе кадиаскерских книг
УДК: 94(470-321.9):297
Аннотация. В статье на основании опубликованного и введенного в научный оборот важнейшего источника по истории Крымского ханства - судебных реестров или «Кадиаскерских книг» (сиджилей) - предпринята попытка проследить и проанализировать жизнь мусульманской общины, конфессиональные отношения, процесс исламизации Крымского ханства в начале XVII века.
Ключевые слова: Ислам, Крымское ханство, кадиаскерские книги, сиджили, религия.
Islam in the Crimean Khanate on the Basis of Kadiasker Books
Summary. In this article, on the basis of published and introduced into scientific circulation the most important source on the history of the Crimean khanate - court registers or "Kadiasker books" (sijil) - an attempt to trace and analyze the life of the Muslim community, religious relations, the process of Islamization of the Crimean khanate in the early XVII century.
Keywords: Islam, Crimean khanate, kadiasker books, sijils, religion.
В последнее время в научный оборот вводится большое количество новых источников, которые содержат и дают ценнейшую информацию о религиозной, культурной, политической и экономической жизни Крымского ханства. Недавно увидело свет уникальное издание «Ка-диаскерские книги Крымского ханства (исследования, тексты и переводы)» О. Д. Рустемова, которое открывает нам новейшие сведения об истории государ-
ства, которое существовало и развивалось на протяжении веков на Крымском полуострове и за его пределами. Изучение «Кадиаскерских тетрадей» и выход данной книги грандиозные события, которые дадут нам возможность подтвердить или опровергнуть закрепившиеся мнения о той или иной сфере жизни и развития величайшего Крымского ханства. Ведь именно «Кадиаскерские тетради» (или, как их называли в те времена, «сиджили») в буквальном смысле «судебные реестры», являются первоисточником истории Крымского ханства.
Долгие годы эти важнейшие материалы не были известны, изучены и описаны, многие не имели ни малейшего представления о том, что представляют из себя эти важнейшие документы. Теперь же открыт занавес в широкую сферу изучения «Кадиаскерских тетрадей» в количестве 61 тома копий, которые хранятся в библиотеке им. И. Гаспринского в г Симферополе (оригиналы находятся в библиотеке Санкт-Петербурга, в количестве 124 тома) [3, с. 84].
Первым написал об «обнаружении судебных реестров Крымского ханства» Халил Иналджик, его заявление привлекло внимание широких масс исследователей. Так были сделаны первые маленькие шажки в переводе материала этих книг. Но еще до этого в 1887 году
2 Сейдаметов Эльдар Халилович, к. и. н.,
доцент кафедры истории ГБОУВО РК КИПУ, заведующий Крымским научным центром Института истории им. Ш. Марджани АН РТ; Нафиева Асие Мансур-кызы, студент факультета истории, искусств, крымскотатарского языка и литературы ГБОУВО РК КИПУ (Симферополь, Крым).
Таврическая ученая архивная комиссия обнаружила эти материалы, и уже тогда историки В. Смирнов, Ф. Лашков, М. Би-ярсланов и через четверть века Б. Чо-бан-заде, В. В. Бартольд высказывались о ценности этих дефтеров и широте разных в них сведений о жизни городов и государства в целом.
Например, именно выдающийся ученый В. Д. Смирнов, обнаруживший сид-жили в 1886 г. в архиве г. Симферополе, назвал их «Кадиаскерскими тетрадями» Крымского ханства. Именно по его инициативе дефтеры были переданы в 1905 году из Симферопольского губернского архива в Публичную библиотеку. Он дал краткую их характеристику, писал о разносторонности информации, которую мы можем получить при их изучении, а также указал хронологический период их писания с 1017/1608 г по 1201/1786 г. [5, с. 33]. Первую попытку изучения дефтеров предприняли Федор Лашков и Мурад Би-ярсланов. М. Биярсланов является первым переводчиком документов, которые публиковал в «Известиях Таврической Ученой комиссии» в 1889-1891 годах [1, с. 33], а Ф. Лашков отмечал, что каждый том в конце имеет подпись кадиаске-ра, который собственно и вел его [2, с. 17-18]. Крымскотатарский ученый-тюрколог и поэт Бекир Чобан-заде в работе «Практика и теория в деле обучения. Воспоминания о Крыме и Ленинграде» пишет о ценности сиджилей в изучении политической, экономической и религиозной жизни государства, а также языке написания реестров - османском. Но уже о точном их значении для всей истории ханства писал турецкий историк-ос-манист крымскотатарского происхождения Халиль Иналджик [3, с. 87].
В данном исследовании предпринята попытка проследить и проанализировать жизнь мусульманской общины и конфессиональные отношения в эпоху Крымского ханства. Ведь еще с периода расцвета Золотой Орды, в которой с экспансией ислама тюркское право было заменено мусульманским и все дела, конфликты и споры в судах решались согласно законам шариата. В Крыму же полный и окончательный переход к нему
произошел уже с присоединением к Османской империи в конце XV века.
Мы видим, что текст каждого судебного дела свидетельствует о высочайшей вере, почитании Всевышнего и богобоязненности населения ханства. О роли ислама в решении судебных дел свидетельствует и то, что любой человек, не имевший доказательств своей невиновности, произнеся фразу «Клянусь именем Аллаха»: объявлялся полностью невиновным. Неважно был он подозреваемым в краже или в убийстве, принеся такую клятву: он избегал наказания. К такому способу решения дела склонялись не только приверженцы этой религии, но и люди другой конфессиональной принадлежности могли им воспользоваться. Об этом свидетельствует судебный реестр - «Дело об убийстве». Кузи б. Джан Осман обвинил в суде Акай Гази б. Хальвет Эльхаджа в убийстве своего сына. Акай гази отрицал свою виновность, но доказательств предоставить не мог, на что ему предложили произнести клятву. Акай Гази поклялся именем Аллаха, было решено избавить его от наказания [4, с. 51].
Примером применения клятвы человеком другой религии служит дело «Отпуск невольницы на свободу», в котором некая невольница (джарие) Гюлистан, произнеся слова: «<Господин мой, дал мне свободу, клянусь именем Аллаха», была признана решением кадия свободной [4, с. 62].
Интересным является реестр, в котором иудей Эзра веледи обвинил некую Лале Фатьму хатун, в том, что ее дочери сломали кольца с камнями, которые он дал указанной женщине на продажу. Лале Фатьма подтвердила его слова, но из-за того, что иудей не произнес клятву во имя Аллаха, было решено оправдать хатун [4, с. 161].
О широкой распространенности ислама в Крымском ханстве свидетельствует использование арабской лексики, которая появилась на этой территории с исламской конфессией. Такие слова арабского происхождения документов, как «худжет», «и'лам», «маруз» и слова «рибх», «хукм», «сульх», широко упо-
треблялись и применялись в судебных реестрах. Также дата в конце каждого сиджиля писалась по-арабски. При указании имен, будь то истца, ответчика или свидетеля, чаще всего указывались слова «эль-Хадж» (паломник, совершивший хадж в Мекку), «эль-Гази» (борец за веру), «имам» (служитель в мечети), «эш-Шейх» (наставник суфийской общины), «эль-Мудеррис» (учитель в медресе. В тексте реестров прослеживаются и названия высоких мусульманских должностей: шейх уль-ислам - глава мусульман в государстве, кадиаскер - судья.
После рассмотрения каждого дела на суде выдавался худжет - документ, нотариальное свидетельство в отношении прав истца на какой-либо предмет либо объект спора, не обладающий доказательной силой. Каждый худжет начинался с молитвы (дуа) в самом начале документа, то есть с обращения к Аллаху, чтоб он являлся свидетелем правильности и праведности принятого решения.
Изучая сиджили, видим, что все судебные дела решались строго по законам шариата, а это, в свою очередь, свидетельствует о высоком значении ислама. Беспрецедентными считались в суде по закону шариата свидетельства двух мужчин-мусульман или четырех женщин, исходя из их слов принималось решение по делу.
«(Назначение поручителя оплаты» -по свидетельствам двух мусульман неких Бахаутдина сына Абдуша и Той Хавадже б. Бахри бея было опровергнуто поручительство Шукура Аллахвер-ди Дивана за 10 флоринов на выплату за коня, проданного во время похода на Венгрию (Маджар), человеку по имени Халиль (1608 г.). Или же дело «Тяжба о мехре», в котором показаниями Мухаммеда сына Бавбека и Болайынджана было установлено, что мехр прощен. Есть также случай «(Тяжба и запись о рабстве» где отсутствие второго свидетеля-мусульманина послужило поводом продолжения рабства [4, с. 39].
Еще одним способом избегания наказания по исламу является опрос деревни, в которой живет обвиняемый, и свидетельства 50 человек этой дерев-
ни. Примером такой ситуации является дело, рассмотренное на Высочайшем Диване Его Счастливого Величества Хана деревни Чекбийим, об убийстве Хусейна б. Айяза с обвинением некого Мевлюд б. Али. Два праведных мусульманина подтвердили совершение убийства Мевлюдом б. Али. По их свидетельствам было принято решение о «(кысасе» (смертной казни). Однако жители деревни принесли клятву о невиновности Мевлюда. На этом основании был принят оправдательный приговор [4, с. 134]. По шариату такое общественное мнение являлось неопровержимым и последним, без дальнейшего рассмотрения.
Можно утверждать, что по законам ислама развивались многие сферы жизни государства. Согласно предписаниям Корана, работал и институт рабства в Крымском ханстве. Рабство по исламу было сравнительно мягче, если его сравнивать с рабством в христианской Европе. Раб мог при нарушении его прав обратиться к кадию и быть также отпущенным на свободу. В сиджилях рабы встречаются под названием «гулям» либо «джарие» - невольница. Их имена Васька, Первиз, Сара, Йорга, Алмавут, Яков, Ибак свидетельствуют о разной этнической и религиозной принадлежности. Указываются невольники из Валахии, Московии, Молдавии, Украины, Черкесии, Мамлюкского Египта, Польши, Абхазии, Литвы, Корели. Согласно Корану, освобождение раба-мусульманина считалось богоугодным делом. В сижилях можно встретить огромный массив дел о предоставлении невольникам вольной либо о самовыкупе рабов. По Корану, было запрещенным держать раба-мусульманина, но в сиджилях можно проследить, что были случаи несоблюдения этого постулата. В деле «(Отпуск невольницы на свободу» Юсуф Эльхадж со своей женой, представ перед судом, заявили о предоставлении вольной рабыне по имени Мелексыма, что происходила из роду мусульманского [4, с. 156]. В еще одном реестре указывается невольник исламского вероисповедания Хайдар б. Абдуллах, который
не смог исполнить условия китабета (договора о выкупе невольником самого себя на определенных условиях) и должен был продолжать свою работу на правах раба [4, с. 164].
Требующим внимания является случай, описанный в сиджиле, по которому сообщается, что мусульманин по имени Менгли Фарук продал своего сына некому Аллахверди б. Абдуллаху в качестве уплаты долга [4, с. 49].
Но есть и свидетельство, когда татарин-липка (литовский татарин) по имени Исмаил б. Аллахкула, предъявив в качестве доказательства принадлежность к исламской религии (сам мусульманин и отец мусульманин) со свидетельством двух мусульман, был освобожден от рабства [4, с. 216].
По «Кадиаскерским тетрадям» можно говорить о существовании в Крымском ханстве общин иудеев (тайфа) и христиан (зимми), являвшихся подданными исламского государства и плативших харадж, джизье и райее (налог с немусульман - кяфиров), которые мирно сосуществовали с преобладающим мусульманским населением. Подтверждается также наличие у выходцев из этих общин своих гулямов и невольниц, их же религии (Зимми из поселка Музуф (Гурзуф) по имени Йорги велед-и Яни представил свою джарие по имени Сара, происхождением их грузин (христианка)) [4, с. 66].
О продолжавшейся исламизации свидетельствуют реестры, в которых указывается переход зимми в исламскую конфессию. В деле «Доля наследства сестры» женщина зимми по имени Би-кеч Бия в суде шариата упоминает о том, что ее брат Хамза стал мусульманином и некие Насухи Суфи и Мехмед Ага подтвердили принятие им ислама [4, с. 211]. В деле же «Тяжба о вольной» обозначается, что некая невольница по имени Кутлу, происходившая из богдан (молдаван), стала приверженкой мусульманского вероисповедания [4, с.178]. Это значит, то исламизировались не только выходцы из общин, но и рабы, невольники.
Указание в судебных реестрах таких
слов и предлогов к именам, как «дервиш», «суфий», «суфи», свидетельствует о широком распространении суфизма в Крымском ханстве. Кроме того, наглядным подтверждением этого факта являются сохранившиеся архитектурные сооружения этой эпохи - дервиш-ские обители и текие. Примером может послужить суфийский монастырь дервишей в Гезлеве (Евпатории), существовавший и функционировавший на протяжении XV - XVI веков.
В Кадиаскерских дефтерах можно встретить важную информацию о мечетях и вакуфах, существовавших на территории различных кадылыков Крымского ханства в 1608-1613 гг.
Первой упомянутой мечетью и медресе при ней является мечеть Джами Шерифе, построенная Сахиб Гирей ханом в укрепленном граде Бахчисарае в деле «Выписка о годовой плате за переданную в вакф баню», в котором баня была передана в вакуф в пользу этой мечети 1608 года [4, с. 37].
Следующее дело «<Дело о возмещении средств, потраченных на отстройку мечети заново (после пожара)» подтверждает утрату после пожара в укрепленном городе Гезлеве вакуфной Соборной мечети (Джам-и Кебир) и фер-мане (указ августейший) Могущественного Хана своему стремянному и приближенным, дабы была она отстроена заново. На возобновление мечети было потрачено 720 курушей из денег вакуфа. Записано дело было в месяц Ребби уль-ахыр, 1018 года (конец весны 1609 г.) [4, с. 69].
В реестре «Передача дома с землей в частный вакуф», в котором житель селения Хаджилер в окрестностях Ка-расу Хаджим б. Ярылкаш для записи дела в сиджиль вызвал в суд Эльхаджа Абдуллаха, который передал свой дом с землей в его вакуф, с условием упоминания себя дважды в год в молитвах после смерти вышеупомянутого, это должны делать его дети, а если детей нет, то земля и дом отходят в вакуф мечети этой деревни [4, с. 98].
В реестре «Тяжба о вакуфном имуществе, которое хотят передать в казну» некая хатун по имени Дуке бинти Абдул-лах из джемаата Хаджи Гельды Монла,
что вблизи деревни Улу Кей, передала свой сад и дом в вакуф расположенной там мечети с условием упоминания ее имени в молитвах имама этой мечети два раза в год (1610 год) [4, с. 153].
Таким образом, можно сделать вывод, что в почти каждом селении (деревне) кадылыков Крымского ханства была отстроена своя мечеть, для совершения там молитв и удобств посещения их. Это, в свою очередь, свидетельствует о многочисленных приверженцах религии не только в крупных городах, но и в ма-
леньких поселениях.
Из вышеуказанного можно заключить, что ислам в Крымском ханстве достиг своего апогея в развитии уже в XV-XVI веках. Государство существовало и функционировало по принципам и законам шариата. Влияние мусульманской конфессии наблюдается во всех сферах жизни государства и общества. «Кадиа-скерские тетради», или «сиджили», как важнейший первоисточник изучения этого государства, подтверждают огромнейшую роль данной религии.
Литература:
1. Биярсланов М. Выписи из кадиаскерского саака (книги) 1017 - 1022 г Хиджры (1608/9 - 1613 хр. лет.), хранящегося в архиве Таврического губернского правления / М. Биярсланов // ИТУАК. - 1889. - № 8. - С. 41 - 51; 1890. - № 9. - С. 68 - 70; № 10. - С. 74 - 78.
2. Лашков Ф. О «Камеральном описании Крыма», 1784 г. / Ф. Лашков // ИТУАК. - 2-е изд. -1887. - № 2. - С. 20 - 31; № 3. - С. 36 - 64; № 4. - С. 32 - 45.
3. Туран Н. Судебные реестры Крымского ханства (после их обнаружения) / Н. Туран; пер. Н. Сейтягъяева // Qasevet. - 2014. - № 42. - 113 с.
4. Рустемов О. Кадиаскерские книги Крымского ханства: исследования, тексты и переводы / О. Рустемов. - Симферополь: ГАУ РК «Медиацентр им. И. Гаспринско-го», 2017. - 280 с.
5. Смирнов В. Крымское ханство под верховенством Оттоманской порты до начала XVIII в. / В. Смирнов - Казань: Издательство Казанского университета, 1887. - 768 с.
