CC BY
71
Доктор экономических наук, независимый исследователь Франция
Контактный телефон: +33.4.50.03.58.36 e-mail: vladimir.yefimov@wanadoo.fr
ЕФИМОВ Владимир Максович
Исходный институционализм и экономическое образование
(Часть 2)1
Кратко воспроизводятся изложение философских оснований исходного институциона-лизма, предложенное Ф. Майровски, и свидетельства Ф. Ли о послевоенной эволюции профессии экономистов в США. На основании этого, а также исходя из опыта экономического образования, практикуемого представителями американского исходного инсти-туционализма в первой половине XX века, который был охарактеризован в первой части статьи, предлагается концепция реформы экономического образования.
JEL classification: A11, B15, B41
Ключевые слова: философские основания исходного институционализма; иная история экономических учений; концепция реформы экономического образования.
Неоклассическое направление в экономической дисциплине, доминирующее в настоящее время, основывается на позитивизме или на более утонченном постпозитивизме (попперианстве). Один из законодателей в области методологии и истории экономической мысли М. Блауг практически исключил исходный американский институционализм из своего методологического [1] и исторического [2] рассмотрения. И сделал он это, как и другие методологи и историки экономической дисциплины, в частности потому, что послевоенные экономисты не владели философскими основами исходного институционализма, в качестве которых служил прагматизм Ч. Пирса и Дж. Дьюи. Не освоив эту философию, экономисты не поняли и новейшее направление философской мысли - конструктивизм, идущий в русле идей прагматизма и развивающий их. Тот же М. Блауг, по существу, признается в этом в статье «Почему я не конструктивист. Исповедь не раскаивающегося попперианца» [30]2. Переведенная на русский язык антология «Философия экономики» [26] не содержит ни идей прагматизма, ни концепций конструктивизма3. Методология и философские основания исходного институционализма были достаточно хорошо освещены в научной литературе [20; 21; 31]. Ниже
1 Начало см. в № 6 (56) за 2014 г.
2 В настоящее время философские взгляды российских экономистов представляют собой причудливое сочетание позитивизма/постпозитивизма (попперианства) и диалектического материализма (марксизма). Думается, что в значительной степени именно этим можно объяснить
£ невосприятие ими моих работ [5-7; 9-11], в которых я апеллирую к прагматизму и конструкти-^ визму. Российские учебники по философии для экономистов [4; 12; 13] полностью игнорируют 3 как прагматизм, так и конструктивизм. И это несмотря на имеющуюся философскую литературу ™ на русском языке, как по прагматизму [28, гл. 2, 3, 6, 7], так и по конструктивизму [16]. в 3 Те же философы [34] и историки экономической мысли [40; 41], которые изучали литера-
туру по конструктивизму и пытались применить его в своих публикациях, рассматривали кон© структивизм с чуждых ему позиций картезианского дуализма.
Философия для экономистов
2 (58) 2015
я воспроизвожу философские основания исходного институционализма, изложенные в [20, 21], иногда позволяя себе собственную их интерпретацию.
Философские основания исходного институционализма можно разбить на две части: философия науки и социальная философия. Что касается философии науки, то в соответствии с прагматизмом и конструктивизмом наука представляет собой, прежде всего, процесс исследования экспериментального типа. Этот процесс рассматривается как своего рода расследование, проводимое определенным сообществом исследователей. Науке не соответствует никакая совокупность универсальных (неисторических) правил проведения исследований. Если что и является в ней универсальным, так это необходимость экспериментального взаимодействия исследователя с объектом исследования; знания об объекте получаются на основании анализа результатов этого взаимодействия [18]. Четко определил это один из основателей конструктивизма Ж. Пиаже - познать объект можно только путем воздействия на него и путем преобразования его1. Познание не сводится к применению различных логик (дедуктивной, индуктивной), а является значительно более сложным процессом. Поскольку не существует абсолютно надежных безличных правил научного метода, постольку решения, касающиеся обоснованности научных положений, принимаются внутри исследовательского сообщества. Именно исследовательское сообщество, а не отдельный исследователь является базовой познающей единицей. При отбрасывании картезианского дуализма (разделения между объектом исследования и исследователем) наука имеет непреодолимо антропоморфный характер. Отсюда интерпретация наблюдаемого, т. е. использование герменевтических методов, является неотъемлемой компонентой научного исследования. Это влечет за собой то, что философия и социология каждой науки должна неизбежно апеллировать к дискурсам, имеющим место внутри соответствующего сообщества исследователей. Так как прагматизм и конструктивизм опираются в конечном счете на исследовательское сообщество, то из этих двух учений вытекает, что правила, в соответствии с которыми это сообщество функционирует, и определяют, будет их наука просто поддерживать статус-кво или способствовать развитию и пропаганде новых технических и социальных проектов.
Социальная философия исходного институционализма тесно связана с его философией науки. Экономика, в соответствии с социальной философией, - это прежде всего процесс координации, переговоров и адаптации путем обучения, а не конкурентное безмолвное столкновение максимизирующих свои полезности индивидов. Экономическая рациональность рассматривается в ней как социально и культурно детерминированная. Следовательно, история, антропология и экономика являются различными точками зрения на один и тот же исследуемый объект. Сама по себе экономика может быть представлена как взаимодействие между людьми, вовлеченными в определенные материальные процессы, при котором материальные ценности создаются, а социальные ценности раскрываются. Регулярность в экономике проистекает вследствие того, что экономические акторы, принадлежащие определенной регионально-отраслевой общности, ведут себя следуя соответствующим этой общности правилам, за которыми стоят определенные убеждения, разделяемые членами общности. Эти правила и убеждения сконструированы людьми и поэтому в принципе могут быть изменены. Однако на пути такого изменения стоят привычки и определенное социальное воспитание, через которое проходит каждый член сообщества. Замена привычек может происходить только постепенно при достаточно длительном ином воспитании, нацеленном на такое изменение. Законы создаются не природой, а людьми, и предметом экономической науки должен быть институт. Институты представляют собой межличностные правила, наделяющие индивидуальных экономических акторов способностью справляться
1 «On ne connaît un objet qu'en agissant sur lui et en le transformant» [36. P. 85].
с интерпретацией действия и с изменениями. Определение института Коммонсом таково: «коллективное действие по контролю, освобождению и расширению индивидуального действия» [15. С. 69]. Не существует единой логики выбора: «Страсть и удовлетворение благами незаметно и неизбежно становятся неотделимы от оценки... Удовлетворение перестает выступать как нечто данное и превращается в проблему. В таковом качестве оно предполагает интеллектуальное расследование условий и последствий, связанных с оцениваемым объектом, то есть - критику» [33. Р 260-261]. В связи с тем, что не существует никаких врожденных правил рационального экономического поведения, оценка обоснованности такого поведения осуществляется только конкретным экономическим сообществом. В этом случае для экономистов неизбежно использование герменевтики, или социологии знания, в процессе изучения поведения экономических акторов. В связи с тем, что структуры правил не могут быть постигнуты посредством беспристрастных (оторванных от их применения) внешних наблюдений, экономисты должны намеренно вовлекаться во включенные наблюдения и интервью экономических акторов. Экономические теории, объясняющие определенные явления, имеющие место в отдельных регионально-отраслевых общностях, должны быть направлены на понимание того, как акторы интерпретируют значение имеющих место трансакций. Исходная институциональная экономика, в отличие от неоклассической экономической теории, нацелена не на защиту статус-кво, а наоборот - на разработку и пропаганду демократического социально-политико-экономического проекта.
В 2001 г. студенты-экономисты, а также более зрелые экономисты - исследователи и преподаватели из 22 стран мира, собравшиеся в Канзасском университете (США), подготовили открытое письмо, адресованное экономическим факультетам университетов всего мира1. В письме утверждалось, что все экономические факультеты должны провести реформирование экономического образования, осуществив разбор методологических предпосылок, лежащих в основе экономической дисциплины. Ответственная и эффективная экономическая дисциплина должна рассматривать экономическое поведение в широком социальном и политическом контексте и поощрять философские дебаты. Непосредственно сейчас область экономического анализа должна быть расширена с учетом следующих предложений:
1. Более широкая концепция человеческого поведения. Определение экономического человека как автономного рационального оптимизатора слишком узко и не включает многих социальных факторов, формирующих экономическую психологию социальных агентов.
2. Признание роли культуры. Экономическая деятельность, как все социальные явления, необходимо встроена в культуру, которая включает в себя все типы социальных, политических и моральных систем ценностей, а также институтов. Именно они в значительной степени формируют и направляют поведение человека путем наложения обязательств, помогая или, наоборот, мешая осуществлению определенных действий, создавая социальные и общностные идентичности, которые могут повлиять на экономическое поведение.
3. Рассмотрение истории. Экономическая реальность скорее динамична, чем статична, и экономисты должны расследовать, как вещи меняются во времени и в пространстве. Реалистическое экономическое исследование должно фокусироваться на процессе, а не просто на каких-то целях.
4. Новая теория знания. Наука и философия связаны между собой. Научные результаты, полученные на основе экспериментирования с реальностью, могут повлиять на наши философские представления. С другой стороны, философия влияет на научное изучение действительности, предоставляя исследователям определенное видение
1 Здесь приводится сокращенный вольный перевод большей части письма, полный текст оригинала которого доступен по ссылке: http://www.paecon.net/petitions/KC.htm.
реальности и влияя на их социальные ценности. Экономисты должны развивать свою дисциплину и как экономическую науку, и как экономическую философию. Обе эти составляющие экономической дисциплины должны преподаваться студентам, однако без смешения одного с другим.
5. Эмпирические заземления. Необходимы большие усилия для обоснования теоретических утверждений эмпирическими данными. Предпочтение, которое в нынешнем экономическом образовании отдается изложению теоретических положений без ссылки на эмпирические наблюдения, порождает сомнения в реалистичности этих положений.
6. Расширение используемых методов. Такие процедуры, как включенное наблюдение, исследование конкретных ситуаций и дискурсивный анализ, должны быть признаны законными средствами сбора и анализа данных, наряду с эконометрикой и формальным моделированием.
7. Междисциплинарный диалог. Экономисты должны быть в курсе имеющихся идей не только в различных экономических школах, но и в других дисциплинах, и прежде всего в других социальных науках.
В современном мире нужна непредубежденная экономическая дисциплина, которая была бы аналитически эффективной и морально ответственной. Такая дисциплина возникнет только при условии нашего постоянного участия в продумывании, пересмотре и расширении смысла того, что мы как экономисты делаем.
Иная история экономических учений
Сейчас курс истории экономических учений постепенно устраняется из университетского образования. Но там, где этот курс еще преподается, он представляет собой как бы «расширенную библиографию» [19], т. е. выстроенное во временной последовательности краткое изложение экономических теорий, чаще всего связанных между собой так, что может создаться впечатление постепенного возвышения экономической мысли к существующей сегодня. Такой подход совершенно не позволяет действительно понять эволюцию экономической дисциплины со всеми ее зигзагами. Иной, конструктивистский, подход к исследованию этой эволюции я уже применял в моих работах [6; 7]. По моему убеждению, курсы истории экономической мысли не только не должны быть изъяты из учебных планов, но, наоборот, серьезно расширены. Необходимость выделения для их изучения большего количества часов объясняется тем, что в рамках именно этого курса нужно кратко излагать неоклассическую экономическую теорию, а не в отдельном объемном курсе экономической теории - микроэкономики. Нужно обязательно отразить, при каких исторических обстоятельствах возникла эта теория, равно как и ее предшественница - классическая политическая экономия, и какие силы, в том числе вне сообщества экономистов, повлияли на ее развитие и эволюцию [7]. Такой конструктивистский подход к истории экономических учений основан на том, что носителем и преобразователем этих учений является профессиональное сообщество экономистов, обучение членов которого, рекрутирование в которое и направления его деятельности во многом определяются отношениями власти, как внутри, так и вне этого сообщества. При конструктивистском подходе, без которого понять эволюцию экономической дисциплины невозможно, история экономических учений излагается через призму истории сообществ экономистов, а не отдельно взятых их членов, в их связи с внешним к этим сообществам миром. Именно такой подход был использован профессором Университета Миссури, расположенного в Канзас-Сити (США) Фредериком Ли при описании послевоенной истории марксистского и кейнсианского направлений экономической мысли [35]. Он прекрасно характеризует отношения власти внутри сообщества экономистов при репрессивной роли в нем магистрального направления (экономисты ортодоксы) и отношения власти вне этого сообщества, которые
способствовали укреплению доминирующего положения ортодоксов в экономической профессии, в частности путем преследования представителей других направлений. Собственно говоря, те же отношения власти и привели к послевоенному исчезновению исходного институционализма, и поэтому ниже, после краткого рассмотрения некоторых мифов относительно причин этого исчезновения, я воспроизведу отдельные отрывки из книги Ф. Ли.
Бытующие объяснения конца исходного институционализма связывают с появлением кейнсианства и «научным превосходством» восходящей звезды математизированной неоклассической экономической теории. Однако оба объяснения ложны. Достаточно живуч миф о том, что не институционалисты, а Кейнс способствовал остановке экономического кризиса, но Кейнс прибыл в Вашингтон в 1934 г. и заметил, что «...вдруг, словно неожиданно для себя самого, государство стало важнейшим инвестором, щедро вкладывая деньги в дороги, дамбы, зрительные залы, аэродромы, порты и жилищное строительство... В результате вышедшая в 1936 году „Общая теория ..." предлагала не столько новую и радикальную программу действий, сколько защиту уже активно применяющегося образа действия» [27. С. 351, 352]. Что касается «научного превосходства» математизированной неоклассической экономической теории, то американский политолог С. Амадэ в книге «Логическое обоснование капиталистической демократии. Истоки либерализма рационального выбора в холодной войне» [29] хорошо показала, что послевоенная экономическая дисциплина в США развивалась под сильным влиянием холодной войны между США и СССР1. Важным учреждением, направляющим такое развитие дисциплины была Комиссия Коулза, представляющая собой научно-исследовательский институт, основанный и финансируемый бизнесменом А. Коулзом, многие сотрудники которого пришли в него из сфер математики и физики2. Никаких принципиально новых экономических идей институтом Коулза не было произведено, однако используемый экономистами математический аппарат стал, благодаря приливу математиков в экономическую дисциплину, намного более замысловатым. Для понимания причины послевоенного исчезновения американского исходного инс-титуционализма необходимо вспомнить, что холодная война началась в 1946 г., а мак-картизм стартовал в начале 1950 г. Слабое присутствие в отчете Американской экономической ассоциации [38] институционалистского стиля экономического образования объясняется именно этим.
Отрывки из книги Фредерика Ли «История неортодоксальной экономики»3
«История экономической дисциплины (history of economics) - это не просто интеллектуальная история, т. е. история экономических идей. Носителями этих идей являются индивиды, которые разрабатывали и распространяли их среди членов сообщества ученых и других заинтересованных людей. Таким образом, история экономической дисциплины является переплетением взаимосвязанных повествований идей и сообщества. Без истории сообщества не может быть реального понимания того, как и почему теория разрабатывалась именно так, а не иначе» (p. 11).
1 Кстати, аналогичный процесс происходил в Советском Союзе с марксисткой политической экономией. Конфронтация двух версий экономической дисциплины, объединяемых тем, что основная задача каждой из них состояла в том, чтобы быть носителями определенных идеологий, закончилась полной победой американского экономикс.
2 Нацеленность этого института, сыгравшего очень важную роль в становлении послевоенной американской экономической дисциплины, на военное и идеологическое противостояние США и СССР иллюстрируется фактом возникновения в институте знаменитой теперь модели «дилеммы заключенных», которая первоначально была сформулирована как модель военного противостояния США и СССР.
3 Далее в скобках указываются номера страниц книги [35].
«В послевоенные годы три разные силы влияют на ландшафт американской экономической дисциплины. Наиболее драматичным из них была антикоммунистическая истерия, которая заставила замолчать целое поколение радикальных и прогрессивных американских ученых, в том числе экономистов. Кроме того, возникающий консервативный антиправительственный политический и социальный климат, порожденный бизнес-сообществом, повлиял на прогрессивных экономистов в плане того, что они преподавали и что они писали в учебниках. Наконец, последняя сила [повлиявшая на послевоенную американскую экономическую дисциплину. - В. Е.] было движение модернизации, в рамках которого экономические факультеты сознательно меняли свои программы так, чтобы самые последние версии неоклассической экономической теории преподавались бы с использованием соответствующих математических инструментов. В результате все, чему учили в этот послевоенный период, была неоклассическая экономическая теория, в то время как подход, ориентированный на описание институтов, стал практиковаться значительно меньше, чем раньше, и почти исчез» (р. 35).
«Повсюду в Соединенных Штатах как администрация, так и преподаватели университетов перешли на сторону маккартизма <...> и считали, что „чрезмерная" академическая свобода недопустима и должна быть ограничена тем, что обычно считается социально приемлемым <...> администраторы активно сотрудничали с ФБР и во многих случаях просили ФБР проверять как вновь нанимаемых преподавателей, так и тех, кто уже числился в штате, а также давать рекомендации о найме и увольнении. Преподаватели не сопротивлялись (а если и сопротивлялись, то не очень сильно) таким действиям университетской администрации по разным причинам, включая то, что некоторые сотрудники были членами Американского легиона и информаторами ФБР, а другие опасались репрессий со стороны администрации. Более того, многие из профессиональных ассоциаций, к которым ученые принадлежали, такие как Американская антропологическая ассоциация и Американская экономическая ассоциация (АЕА), либо сотрудничали с ФБР, либо, как Американская ассоциация университетских профессоров, были намеренно пассивны и неэффективны <...> ФБР следило за тем, чтобы радикал, уволенный из одного университета, не был бы принят на работу в другом университете» (р. 36-37).
«Чтобы избежать снятия с финансирования исследований или избежать атак, преследования, общественного остракизма или неизбежного увольнения, или отказа в продлении договора найма, многие прогрессивные преподаватели добровольно покидали университеты, поступали на работу в университеты за пределами Соединенных Штатов, ограничивали и подвергали самоцензуре содержание своих лекций (например, не преподавали кейнсианство или старались не выглядеть пацифистами, атеистами или непатриотами), так как за занятиями осуществлялась слежка со стороны полицейских осведомителей. Профессора советовали своим аспирантам готовить безопасные, общепринятые диссертации, с тем, чтобы избежать травли со стороны членов диссертационных советов, а сами они <...> переориентировали свои собственные исследования и публикации в безопасные, более традиционные области» (р. 37).
«Одновременно с антикоммунистической истерией неортодоксальные экономисты подвергались двум дополнительным типам цензуры. Первый тип цензуры отталкивался от мнения, что свободное предпринимательство является важной основой для интеллектуального прогресса, подразумевая, что ученые-экономисты должны верить в свободное предпринимательство, а также выступать в его пользу, обучая этому своих студентов. При поддержке бизнес-сообщества (которое также полностью одобряло антикоммунистическое устранение радикальных и прогрессивных ученых) это мнение о свободном предпринимательстве интерпретировалось как убеждение в негативной роли правительства, профсоюзов и экономического планирования [в эффективном функционировании экономики. - В. Е.]. Таким образом, неортодоксальные экономисты, включая кейнсианцев и экономистов, связанных с разработкой и осуществлением
Нового курса, были подвержены атаке за то, что они преподавали кейнсианскую макроэкономику или институциональную экономику, критиковали неоклассическую теорию как нацеленную против рабочих и фермеров, выступали за некоторое участие государства в экономике, поддерживали профсоюзы и были критически настроены против того, как организован, функционирует и какие методы при этом использует крупный бизнес <...> Законодательное собрание штата Техас потребовало увольнения [инсти-туционалиста. - В. Е.] Кларенса Айерса за то, что он, выступая перед студентами, утверждал, что существующая враждебность к правительству вызвана некритическим восприятием идеологии свободного предпринимательства и совсем не способствует пониманию развития капиталистического общества. К середине 1950-х годов подобные атаки начали уменьшаться, однако отдельные атаки подобного рода имели место еще и в 1960-е годы. Затем бизнес-сообщество поменяло свою стратегию и начало в основном подкупать экономические факультеты, предлагая деньги на открытие преподавательских должностей и другие научные виды деятельности» (р. 38).
«Второй тип цензуры, которым подвергались неортодоксальные экономисты, был вызван отсутствием у них интереса или даже противодействием тому, чтобы стать респектабельными неоклассическими экономистами. Странным образом работа экономистов во время войны в рамках военной командной американской экономики убедила их и послевоенных экономистов в действенности неоклассической теории цен и формалистического и математического дискурса1. Более того, в годы холодной войны общая неоклассическая теория и ее такие отдельные области, как линейное программирование и теория игр, получали значительные объемы финансовой поддержки из Вашингтона, а также от частных фондов, потому что они внесли свой вклад в „объективные" потребности национальной обороны. Следовательно, по причине этого послевоенного общественного мнения [о роли математики. - В. Е.] и [в существующем в то время. -В. Е.] антикоммунистическом контексте, экономические факультеты хотели избежать репутации слабых в теории и математической подготовке, для того чтобы обеспечить, чтобы их студенты не стали бы жаловаться, что они не получают хорошее образование, а также для того, чтобы быть в теоретическом авангарде дисциплины или, по крайней мере, быть респектабельными. Продолжая тенденцию 1930-х годов нанимать современных обученных неоклассических теоретиков, экономические факультеты начиная с 1945 г. и далее в 1970-е годы приняли четкие решения нанимать хорошо обученных неоклассических теоретиков, которые проповедовали бы антиплюралистические взгляды, с тем, чтобы преобразовать способы обучения, как студентов, так и аспирантов» (р. 38).
«Итогом политических репрессий послевоенных лет вместе с репрессивным господством неоклассиков стало практически полное подавление марксистской экономической теории и непрерывное падение, ведущее к вымиранию институциональной экономики» (р. 40).
Какая реформа экономического образования нужна России?
Если задать вопрос «какая экономическая наука нужна России?» [8], то из вышеизложенного, по-видимому, естественным образом будет вытекать, что, конечно, не та,
1 Книга профессора экономики Университета Дьюка Э. Роя Вайнтрауба «Как экономикс стал математической наукой» [39] проливает свет на эту «странность». Автор обращает внимание на то, что в послевоенный период два американских академических сообщества, математическое и экономическое, тесно взаимодействовали. Значительное число молодых людей, получивших математическое образование, пополняли профессию экономистов. Эти люди были приучены воспитанием на математических факультетах университетов не обращать внимания на связь своих математических конструкций с реальностью, а иметь дело исключительно с внутренней логикой математических структур [32].
которая была навязана американскому сообществу экономистов с помощью «политических репрессий послевоенных лет вместе с репрессивным господством неоклассиков». Однако на практике можно наблюдать, что ответ на этот вопрос был дан противоположный. Сейчас можно считать, что реформа российского экономического образования [24], нацеленная на копирование американского экономического образования [37], сформированного в рамках холодной войны против СССР, в основном состоялась. Нельзя сказать, что в сегодняшней России не хватает экономистов-гете-родоксов, их доля в сообществе университетских экономистов, особенно среди людей старшего поколения, может быть, даже выше, чем на Западе. Многие университетские профессора-экономисты старшего поколения по-прежнему разделяют марксистские убеждения [3], однако эти убеждения не чужды и немалому количеству молодых [17]. Достаточно активно развивается в современной России и «почвенническое» направление экономической мысли [14; 22; 23; 25]. Однако ни российские экономисты-марксисты, ни экономисты-почвенники не делают практически ничего, чтобы радикально изменить высшее экономическое образование в России1. Модели его по-прежнему задают НИУ Высшая школа экономики и Российская экономическая школа, которые можно охарактеризовать как импортированные высшие учебные заведения. Кроме того, оба эти направления - марксизм и почвенничество, имеющие положительный критический и культурно-национальный запал, безусловно полезны как варианты экономических философий, но не как исследовательские (расследовательские) практики, на что они, собственно, и не претендуют. Напротив, исходный институционализм, также имеющий критическую и культурно-национальную направленность, предоставляет адекватные для социально-экономико-политической реальности инструментарии ее исследования, вытаскивая таким образом экономическую науку из аристотелевской ямы, в которую она свалилась при своем возникновении. Ну, а в качестве экономической философии исходный институционализм выгодно отличается и от социального радикализма, и от некоторых ретроградных форм консерватизма тем, что предлагает демократическую альтернативу, при которой широкие массы реально будут принимать участие в принятии решений. Лозунг американских институционалистов «Наука и Социальный Контроль» может быть интерпретирован как «Правда и Справедливость». Институционалистская экономическая наука, основанная на практиках расследования, ориентирована на предоставление людям правды о социально-экономико-политической реальности, в которую они погружены. Институционалистская же экономическая философия нацеливает процесс институциональных изменений на социальную справедливость.
Первое, с чего нужно начинать реформу в исходно-институционалистском стиле системы обучения на экономических факультетах и в экономических университетах, это введение курса философии науки в ее конструктивистском варианте. Освоение такого курса позволит студентам в последующем трезво и реалистично относиться к двум лицам экономической дисциплины: науке и философии. Параллельно нужно вводить студентов в экономическую проблематику, но не путем изложения одной абстрактной теории (позиция мейнстрима) или нескольких абстрактных теорий (позиция гетеродоксов), а с помощью курса, который показывал бы, как российская экономика, погруженная в глобальную экономику, реально функционирует на основе действующих в России институтов. Такой курс мог бы называться «Современная российская экономика». Аналогичный курс, отражающий функционирование другой современной национальной экономики (например, американской), также может быть предложен
1 В этом российские экономисты-гетеродоксы очень схожи со своими западными коллегами, которые, как отмечалось выше, не прочь воспользоваться легкостью преподавания неоклассической экономической теории.
будущим экономистам. Абстрактные экономические теории, накопленные экономической профессией, должны излагаться исключительно в курсе истории экономических учений, который строится не как чистая история идей, а как история сообществ экономистов, деятельность которых находилась под сильным влиянием их социального и политического окружения1. Естественным продолжением курса философии науки является курс методологии и методики экономических исследований, в рамках которого особое внимание должно уделяться таким качественным методам исследования, как включенное наблюдение и интервью, а также методике теоретизирования, основанной на анализе текстов (Grounded Theory). В этом же курсе излагаются основы применения статистических методов, которым в дальнейшем может быть посвящен отдельный курс. Продолжением курсов по национальным экономикам, прежде всего российской, будет курс «Современные проблемы российской экономики», после которого может последовать курс «Мировая экономика и ее проблемы». Читаемый в настоящее время курс «Институциональная экономика» должен полностью изменить свое содержание и по существу стать курсом экономической философии, которая может развиваться, отталкиваясь от идей исходного институционализма, осовремененных путем опоры на таких современных мыслителей, как Юрген Хабермас. Далее экономическое образование детализируется в отраслевых его блоках, среди которых важнейшим является финансовый.
По моему мнению, в экономическое образование необходимо внести следующие изменения институционального характера:
1. Поменять образ науки вообще и экономической науки в частности в обучении молодежи, начиная со средней школы. Отказаться от аристотелевского образа науки в пользу новой конструктивистской модели.
2. Поменять правила рекрутирования в профессию, нацелив их на образ ученого экспериментатора-исследователя, а не математика/философа. В связи с этим роль математики на разных этапах отбора, в том числе на вступительных экзаменах, должна быть уменьшена, а роль экспериментальных наук увеличена.
3. Разделить в университетах экономические кафедры, нацеленные на экономическую науку с ее экспериментальным характером, и кафедры экономической философии, связанные с социально-политико-экономическими проектами.
4. Чтобы экономическая наука выполняла свою социальную роль науки, а не только философии, необходимо настроить экономическое образование не на обучение теориям, в настоящее время в большинстве своем чисто схоластическим, а на познание социально-политико-экономических реалий. Конструктивистская методология и связанные с ней методы исследования должны быть в центре процесса обучения.
5. Лекции должны играть только вводно-ориентационную роль, а основная масса аудиторных занятий проходить в виде семинаров. На семинарах студентам предлагается не пересказывать услышанное на лекциях и прочитанное в книгах, а либо выступать в дебатах по тому или иному вопросу, либо участвовать в разборе конкретных ситуаций (case studies). Последние в бакалавриате должны носить в основном чисто учебный характер, а в магистратуре учебно-исследовательский, при котором преподаватель вовлекает студентов в процесс своих собственных исследований.
6. Важным направлением образования, получаемого на экономических факультетах университетов, должно стать доведение до студентов знаний относительно институциональной структуры экономики и экономического права в прошлом и настоящем, в России и за рубежом. Экономическая история должна изучаться прежде всего как институциональная эволюция, а история экономической мысли, с одной стороны - как сопровождающая эту эволюцию, а с другой - как институциональная история самой экономической науки.
1 Такой курс можно было бы назвать «Конструктивистская история экономической мысли».
7. Необходимо изменить институциональные и дискурсивные практики относительно академической свободы. Преподаватель-исследователь должен ориентироваться не только на свое научное сообщество, но, и в первую очередь, на нужды общества, в котором он живет. Ученый-исследователь должен быть социально ангажированным, а не социально безразличным. Выбор направлений исследования должен определяться не тем, что делает большинство, а напрямую быть связанным с необходимостью решения жгучих проблем общества. Результаты исследований должны оцениваться по вкладу, который они вносят в решение этих проблем1.
Источники
1. Блауг М. Методология экономической науки, или Как экономисты объясняют : пер. с англ. / науч. ред. и вступ. ст. В. С. Автономова. М. : НП «Журнал „Вопросы экономики"», 2004.
2. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М. : АНХ при Правительстве РФ, 1994.
3. Бузгалин А., Колганов А. Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего. М. : Яуза ; Эксмо, 2009.
4. Гуревич П. С. Философия для экономистов. М. : МПСУ, 2012.
5. Ефимов В. М. Дискурсивный анализ в экономике: пересмотр методологии и истории экономической науки. Ч. I. Иная методология экономической науки // Экономическая социология. 2011. Т. 12. № 3.
6. Ефимов В. М. Дискурсивный анализ в экономике: пересмотр методологии и истории экономической науки. Ч. II. Иная история и современность // Вопросы регулирования экономики. 2011. Т. 2. № 3.
7. Ефимов В. М. Как капитализм, университет и математика сформировали магистральное направление экономической дисциплины // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения РАН. 2014. Т. 14. Вып. 2.
8. Ефимов В. М. Какая экономическая наука нужна России? // Капитал страны : фе-дер. интернет-издание. Режим доступа: http://www.kapital-rus.ru/index.php/articles/arti-cle/216084.
9. Ефимов В. М. От машин удовольствия к моральным сообществам (Размышления над новой книгой Джеффри Ходжсона) // Журнал институциональных исследований. 2013. Т. 5. № 2.
10. Ефимов В. М. Предмет и метод интерпретативной институциональной экономики // Вопросы экономики. 2007. № 8.
11. Ефимов В. М. Русская аграрная институциональная система (историко-конс-труктивистский анализ) // Вопросы регулирования экономики. 2010. Т. 1. № 3.
12. Камке В. А. Философия для экономистов. М. : Омега-Л, 2008.
13. Камке В. А. Философия экономической науки. М. : ИНФРА-М, 2007.
14. Катасонов В. Капитализм. История и идеология «денежной цивилизации». М. : Ин-т русской цивилизации, 2013.
15. Коммонс Дж. Институциональная экономика // Terra Economicus. 2012. Т. 10. № 3.
16. Конструктивистский подход в эпистемологии и науках о человеке / отв. ред. В. А. Лекторский. М. : Канон+, 2009.
1 Преподавание экономической теории и других дисциплин твердого ядра экономического образования нуждается в реформировании. Редакционная коллегия журнала, публикуя посвященную этой проблеме статью В. М. Ефимова «Исходный институционализм и экономическое образование», обратилась к ряду профессоров из других вузов с просьбой высказать мнение о размышлениях В. М. Ефимова. Некоторые из отзывов будут опубликованы в ближайших номерах журнала «Известия Уральского государственного экономического университета».
17. Критический марксизм. Поколение next. Новый взгляд на отчуждение, глобализацию и Россию / под ред. Г. Ш. Аитовой, А. В. Бузгалина, Л. А. Булавки-Бузгалиной. М. : Ленанд, 2014.
18. Латур Б. Когда вещи дают отпор: возможный вклад «исследований науки» в общественные науки // Социология вещей / отв. ред. В. С. Вахштайн. М. : Территория будущего, 2006.
19. Майдачевский Д. Я. Меняющееся пространство экономической историографии: от «расширенной библиографии» к дисциплинарной истории. Иркутск : Изд-во БГУЭП, 2012.
20. Майровски Ф. Философские основания институционалистской экономики (Часть 1) // Terra Economicus. 2013. Т. 11. № 2.
21. Майровски Ф. Философские основания институционалистской экономики (Часть 2) // Terra Economicus. 2013. Т. 11. № 3.
22. Олейников А. Политическая экономия национального хозяйства. М. : Ин-т русской цивилизации, 2010.
23. Платонов О. Экономика русской цивилизации. М. : Ин-т русской цивилизации, 2008.
24. Полищук Л. И. Реформа экономического образования в России - потребности, ресурсы, мотивация // Вопросы экономики. 2002. № 7.
25. Рязанов В. Т. Хозяйственный строй России: на пути к другой экономике. СПб. : Изд. дом С.-Петерб. ун-та, 2009.
26. Философия экономики : антология / под ред. Д. Хаусмана. М. : Ин-т Гайдара, 2012.
27. Хайлбронер Р. Л. Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи. М. : КоЛибри, 2008.
28. Юлина Н. С. Философская мысль в США, XX век. М. : Канон+, 2010.
29. Amadae S. M. Rationalizing Capitalist Democracy. The Cold War Origins of Rational Choice Liberalism. Chicago : The University of Chicago Press, 2003.
30. Blaug M. Why I am not a Constructivist. Confessions of an Unrepentant Popperian // New Directions in Economic Methodology / ed. by R. E. Backhouse. L. : Routledge, 1994.
31. Bush P. D. The Methodology of Institutional Economics: A Pragmatic Instrumentalist Perspective // Institutional Economics: Theory, Method, Policy / ed. by M. R. Tool. Boston ; Dordrecht ; L. : Kluwer Academic Publishers, 1993.
32. Davis Ph. J., Hersh R. The Mathematical Experience. Boston : Birkhauser, 1981.
33. Dewey J. Theory of Valuation // International Encyclopaedia of Unified Science. Vol. 2. No. 4. Chicago : University of Chicago Press, 1939.
34. Hands D. W. Reflection without Rules. Economic Methodology and Contemporary Science Theory. Cambridge : Cambridge University Press, 2001.
35. Lee F. A History of Heterodox Economics: Challenging the Mainstream in the Twentieth Century. L. ; N. Y. : Routledge, 2009.
36. Piaget J. Psychologie et épistémologie. P. : Editions Denoél, 1970.
37. Suspitsyna T. Adaptation of Western Economics by Russian Universities. Intercultural Travel of an Academic Field. N. Y. : Routledge, 2005.
38. Taylor H. The Teaching of Undergraduate Economics // The American Economic Review. 1950. Vol. 40. No. 5. P. 2: Supplement.
39. Weintraub E. R. How Economics Became a Mathematical Science. Durham ; L. : Duke University Press, 2002.
40. Weintraub E. R. Making Economic Knowledge: Reflections on Golinski's Constructivist History of Science // Journal of the History of Economic Thought. 2001. Vol. 23. No. 2.
41. Weintraub E. R. Stabilizing Dynamics: Constructing Economic Knowledge. N. Y. : Cambridge University Press, 1991.
