CC BY
52
2011 Экономика №2(14)
УДК 334.722.8 + 334.723.6 + 330.341.2
М.В. Чиков
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ИННОВАЦИИ В ОТНОШЕНИЯХ РОССИЙСКОЙ КОРПОРАТИВНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Доказывается преимущественно деструктивный характер институциональных инноваций в отношениях российской корпоративной собственности. Данные институциональные инновации осуществлялись лишь крупными акционерами и политической элитой и были связаны прежде всего с перераспределением экономических возможностей в доступе к ресурсам и изъятии ренты. Определены основные направления реализации институциональных инноваций, обеспечивающих повышение эффективности корпоративной собственности в российской экономике.
Ключевые слова: институциональные инновации, институциональная матрица, корпоративная собственность.
Деструктивная направленность институционального развития отношений корпоративной собственности в России была предопределена статусными противоречиями в институциональной матрице плановой экономической системы, а именно: отношениями «власти - собственности», иерархическими и сложносубординированными неформальными отношениями власти в рамках политической, правовой и судебной систем, потестарным характером правового регулирования и существенными различиями в системе ценностей советской номенклатуры и других экономических субъектов.
Недооценка этих базовых противоречий, отсутствие комплексного понимания механизма институциональных изменений, а также неоднородный состав реформаторов (включающих в себя наиболее активную часть советской номенклатуры), обусловили скоротечный характер внешнего заимствования формальных норм англо-американской модели корпоративной собственности, нелегитимность и бессистемность их внедрения, а также многочисленные просчеты в регулировании отношений корпоративной собственности (противоречивость нормативно-правового регулирования отношений корпоративной собственности, отсутствие мер по формированию побудительных стимулов субъектов корпоративной собственности к эффективному поведению и пр.).
В сложившейся в России инсайдерской высококонцентрированной модели корпоративной собственности сформировались статусные противоречия, наиболее значимыми среди которых стали:
- несоответствие формально закрепленных статусов большей части собственников реальным возможностям своих прав (их неполнота и ограниченные возможности реализации);
- совмещение статусных функций акционера и менеджера в одном лице, с одной стороны, вследствие невозможности реализации интересов акционера без монополизации в своих руках исполнительских функций, с другой - в силу высоких трансакционных издержек для самого менеджера по защите
статуса собственника человеческого капитала и крена в сторону реализации им своей частной выгоды, поскольку менеджер без права реального голоса -марионетка в руках акционеров;
- противоречие между наемными работниками, менеджментом и акционерами, проявляющееся в отношении к квалифицированным работникам как к элементу издержек, а не как к определяющему субъекту производственного процесса;
- несоответствие корпоративного законодательства реальной практике экономических отношений;
- противоречия между государством и частными собственниками (политизация управленческих решений, нелегитимная деятельность государства по отстранению частных собственников от процесса присвоения принадлежащего им капитала и др.).
Статусные противоречия обусловили формирование патологий в механизме институциональных инноваций. В отличие от стран с развитой рыночной экономикой, в России единственными субъектами институциональных инноваций на уровне отношений корпоративной собственности стали крупные частные собственники и политическая элита. Другие субъекты корпоративной собственности (работники предприятий, мелкие акционеры, институциональные инвесторы и пр.) были вытеснены из этого процесса, что обусловило их индифферентное отношение к любым институциональным изменениям. Это наглядно иллюстрирует их отношение к внедрению стандартов «good corporate governance» (таблица).
Баланс интересов и мотивация субъектов корпоративной собственности на примере их отношения к внедрению стандартов «good corporate governance»
Субъект корпоративной собственности Отношение; мотивация
1-й этап (до 2000 г.) 2-й этап (с 2000 г.)
Доминирующие собственники Отрицательное Стандарты рассматриваются как искусственные нововведения, приводящие к рискам потери корпоративного контроля и росту затрат, не принося никакой пользы Положительное Стандарты рассматриваются как искусственные нововведения, но теперь они выступают как инструмент привлечения ресурсов для расширения бизнеса, снижения стоимости этих ресурсов, предпродажной подготовки при выходе из бизнеса
Миноритарии Индифферентное Стандарты рассматриваются как формальные нововведения, неспособные защитить интересы
Высший наёмный менеджмент Отрицательное Стандарты не влияют на финансовый результат компании, принося лишь дополнительные затраты, снижение управляемости и усложнение отношений с собственниками Нейтральное Риски от введения стандартов уравновешиваются выгодами от привлечения дешевых финансовых ресурсов и продажи бизнеса
Работники корпорации Индифферентное. Стандарты напрямую не затрагивают и не учитывают их интересы
Источник: Составлено автором на основе [1, 2].
Таким образом, в условиях отсутствия эффективных механизмов согласования интересов и закрытого характера воспроизводственных процессов единственными субъектами институциональных инноваций в системе отношений корпоративной собственности становятся субъекты власти. Оппортунизм хозяйствующих субъектов, рентоориентированное поведение субъектов власти, использование неформальных, коррупционных и силовых схем в реализации своих интересов и т. д. предопределили генерацию ими соответствующих перераспределительных институциональных инноваций, которые создавали им дополнительные возможности в изъятии ренты, оказывая при этом деструктивное влияние на эволюцию всей системы отношений корпоративной собственности.
Данный механизм институциональных инноваций был единым для частной и государственной корпоративной собственности, однако его реализация имела свои особенности. На этапе институционального строительства отношений корпоративной собственности (середина 90-х - начало 2000-х гг.) основными субъектами институциональных инноваций стали акционеры-менеджеры и крупные собственники. Их рентоориентированное поведение обусловило соответствующую систему интересов и побудительных стимулов, направленных на значительное усиление инсайдерского корпоративного контроля над корпорацией и поиска соответствующих институциональных форм.
Наиболее значительными институциональными инновациями на уровне отношений собственности и организационно-управленческом уровне являются: механизм залоговых аукционов; сложные непрозрачные системы корпоративного контроля через аффилированные фирмы и офшорные компании; формирование крупных интегрированных бизнес-групп (обычно финансовопромышленных) с непрозрачным механизмом принятия решений; сращивание корпоративных и правительственных структур в форме сетевых взаимодействий на основе системы персонифицированных и неформальных связей («системы участия», «личной унии» и коррупционных механизмов) и др. В результате институциональной селекции одни формы использовались постоянно, другие - нет.
Считаем, что из указанных институциональных инноваций только интегрированные бизнес-группы можно рассматривать как относительно конструктивную форму, поскольку ее адаптационные возможности позволяли многим предприятиям лучше приспосабливаться к нестабильной внешней среде. Среди предприятий, входящих в бизнес-группы в 1999-2002 гг., по сравнению с независимыми предприятиями сумма инвестиций была выше в два раза, а доля осуществляющих разного рода структурные преобразования -выше почти в 1,5 раза [3]. Однако эта и другие институциональные инновации, способствуя прежде всего изъятию ренты субъектами власти (по разным оценкам, объем вывоза капитала из страны в 90-е гг. составил от 100 до 250 млрд долл.), привели к тому, что для всей системы отношений корпоративной собственности общий экономический результат состоял в низкой производительности труда, низком уровне заработной платы наемных работников, обновлении основных фондов лишь на 3% предприятий, доля органи-
заций, осуществляющих технологические инновации в 90-е гг., не превышала 5-6% [4. С. 10] и пр.
Институциональным результатом стало формирование неэффективной системы отношений собственности и хозяйствования, характеризующихся нелегитимным статусом собственников, воспроизводством рентоориентированного поведения субъектов собственности, спекулятивной направленностью российских финансовых институтов и пр. Важным результатом стало также формирование институциональных патологий в отношениях власти и бизнеса: на основе активного использования коррупционных механизмов они становились друг для друга источниками важнейших ресурсов и ограничений как на федеральном, так и региональном (местном) уровне, вследствие чего корпоративные структуры не только успешно противостояли любым регулирующим воздействиям государства, но и подчиняли его своим интересам.
На втором этапе эволюции корпоративной собственности (начало 2000-х -по настоящее время) наряду с крупными частными собственниками высокую институциональную активность стала проявлять политическая элита. Под влиянием относительно благоприятных внутренних и внешних конъюнктурных факторов и изменения роли государства в экономике сформировалась относительно прозрачная и стабильная структура инсайдерской высококонцентрированной корпоративной собственности, в рамках которой, однако, воспроизводились основные статусные противоречия.
Наиболее значимыми институциональными инновациями в отношениях частной корпоративной собственности стали: постепенное разделение функций собственности и управления; вхождение в советы директоров бывших или действующих госчиновников; институт независимых директоров; формальные нормы «good corporate governance»; лоббирование частных интересов при помощи бизнес-ассоциаций; формирование новых и реструктуризация старых корпоративных структур, фокусирующихся на некоторой товарной группе, либо технологической цепочке, и др.
Полагаем, что только институт независимых директоров и нормы «good corporate governance» в долгосрочной перспективе имеют конструктивный потенциал, поскольку в их конституирующих основах содержатся механизмы, позволяющие разрешать статусные противоречия, обеспечивать легитимизацию осуществляемых управленческих решений и получаемых доходов, прозрачность корпоративного управления и т.д. Однако вынужденный характер внедрения этих норм (в связи с выходом на внешние финансовые рынки и пр.) и рентоориентированное поведение субъектов власти обусловили их деструктивный характер. Изъятие ренты доминирующими собственниками осуществлялось в основном через манипулирование отчетностью, повышающей уровень капитализации и механизм дивидендных выплат, не соответствующих финансовому положению и долгосрочным интересам компании.
Так, доля чистой прибыли, направляемая на дивиденды 100 крупнейшими российскими компаниями, в 2000-2004 гг. составляла 10-15%, а в 20052006 гг. - 20-25% [5. С. 140]. В то же время темпы промышленного производства не соответствовали росту заработной платы работников. Доля инновационной продукции в общем объеме отгруженных товаров, выполненных
работ и услуг в 2007 г. составила всего 5,5% [6. С. 10]. Разработку и внедрение технологических инноваций в 2009 г. осуществляли только 7,7% промышленных предприятий России. Инвестиции в НИОКР в большинстве отраслей составляют не более 3-5% выручки (по данным за 2010 г.) [7. С. 383], а по производительности труда российские корпорации вчетверо уступают американским, почти втрое - восточноевропейским и в 1,6 раза - корпорациям Китая [7].
Особенностью данного этапа являются также значительные институциональные инновации в отношениях государственной корпоративной собственности: создание новой организационной формы - «госкорпорация», комбинированное применение административных и рыночных методов установления государственного корпоративного контроля (через давление налоговых служб, Счетной палаты РФ, прокуратуры), формирование института независимых директоров и профессиональных поверенных в корпорациях с госуча-стием. Полагаем, что наиболее негативное влияние на систему отношений корпоративной собственности оказало создание госкорпораций.
Имея особую правовую форму и формально не будучи акционерными обществами, госкорпорации фактически выступают в качестве субъектов отношений государственной корпоративной собственности: владея акциями акционерных обществ и участвуя в уставном капитале ФГУПов, они являются собственниками с уникальным статусом и правомочиями. Госкорпорации формируют новый уровень отношений, выходящий за рамки правового статуса акционерного общества, что позволяет государству превышать свои статусные возможности как собственника. Для госкорпораций характерно: отсутствие реального публичного контроля за их деятельностью, возможность менеджмента манипулировать имуществом и денежными потоками госкорпораций и избирательно влиять на правоприменительную практику через ресурсы «полицейских» ведомств - налоговой, антимонопольной службы, прокуратуры и др. В результате углубляются противоречия между субъектами корпоративной собственности, на общество возлагаются чрезмерные агентские издержки по контролю над госкорпорациями и т. д.
Важно подчеркнуть, что на протяжении двух этапов эволюции корпоративной собственности институциональные инновации на социокультурном уровне, образующиеся, как правило, стихийно и имеющие значительно более длительный период своего закрепления, формировались в русле следующих тенденций: потестарной правовой культуры, низкой культуры контракта, низкой исполнительской дисциплины, низкого уровня доверия и пр.
Таким образом, институциональные инновации в отношениях частной и государственной корпоративной собственности обеспечили получение субъектами власти значительных экономических результатов, обусловленных также конъюнктурными факторами и экстенсивным характером хозяйственной деятельности. Однако институциональный результат этих инноваций состоял в постоянном воспроизводстве старых и формировании новых институциональных патологий: системной неравноправности между субъектами корпоративной собственности, ограничивающей возможности реализации прав собственности; ориентации значительной части российских финансовых институтов на реализацию преимущественно спекулятивных целей; иерархи-
ческий и рентоориентированный тип взаимодействия между государством и бизнесом и т. д.
Отсутствие системной политики государства по преодолению институциональных патологий привело к формированию институциональной ловушки в отношениях корпоративной собственности, когда частные интересы политической и экономической элиты, субординируя внутренние отношения собственности и отношения хозяйствования, приводят к воспроизводству закрытой и рентоориентированной системы отношений корпоративной собственности. В рамках такой системы отношений генерируемые институциональные инновации реализуют интересы только субъектов власти, приводя к деформации институциональной среды, постоянному воспроизводству деструктивных стимулов и искажению информационных сигналов как внутри самих корпоративных структур, так и тех, которые поступают на внешние рынки.
Для изменения деструктивной направленности в развитии института российской корпоративной собственности необходимо создать условия, расширяющие число субъектов корпоративной собственности, которые участвую-ют в институциональном строительстве, создать между ними конкурентные условия в процессе формирования институциональных инноваций и обеспечить демократизацию институциональных коммуникаций. Считаем, что для решения этих задач необходимо:
1) законодательно закрепить нормы, стимулирующие участие работников в управлении корпорацией (в форме предоставления им значительной производственной автономии, представительства в руководящих структурах, предоставления им права голоса при принятии ключевых решений и пр.) и в распределении результатов ее хозяйственной деятельности, что создаст необходимые условия для их эффективной самоорганизации и возможности вырабатывать конструктивные внутрифирменные правила;
2) предоставить возможность университетам и научным институтам, получающим средства из государственного бюджета, выступать в качестве полноправного и легитимного субъекта корпоративной собственности. Для решения данной задачи имеются соответствующие институциональные основания: институт акционерных соглашений, научно-образовательный комплекс и пр.;
3) унифицировать систему финансовой отчетности корпоративных структур (в том числе госкорпораций) и законодательно ужесточить требования к раскрытию информации (раскрытие сведений о сделках с участием руководства и крупных акционеров компании, раскрытие информации эмитентами в режиме реального времени, раскрытие потенциальных случаев конфликта интересов применительно к работе аналитиков, создание совета по надзору за аудитом и бухгалтерским учетом в публичных компаниях и пр.). Эти меры позволят сгладить влияние внутренних и внешних информационных барьеров, связанных с закрытой системой институциональных коммуникаций в отношениях корпоративной собственности;
4) стимулировать создание внутренних и внешних регулирующих механизмов, уменьшающих социальное неравенство субъектов корпоративной собственности;
5) отказаться от персонифицированного и неформального характера связей между государством и крупными частными корпорациями в пользу институтов, формирующих более демократичные механизмы согласования интересов между всеми субъектами корпоративной собственности (Общественная палата, РСПП, Счетная палата и т.д.);
6) принять законодательные меры, снимающие статусные противоречия в институтах, субординирующих процесс саморегулирования в системе отношений корпоративной собственности (институт третейского суда и другие институты альтернативного разрешения споров).
Реализация указанных мер, на наш взгляд, позволит преодолеть существующую институциональную ловушку в отношениях корпоративной собственности и сформировать условия для конструктивного институционального развития.
Литература
1. Vernikov Andrei Corporate governance institutions in Russia: import and mutation. MPRA Paper. P. 5.
2. Паппэ Я.Ш., ГалухинаЯ.С. Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг. М.: Изд. дом «ГУ-ВШЭ», 2009. 422 с.
3. Авдашева С.Б. Бизнес-группы как форма реструктуризации предприятий: движение вперед или шаг назад? // Российский журнал менеджмента. 2005. № 3(1). С. 3-26.
4. Индикаторы инновационной деятельности: 2009: Статистический сборник. М.: ГУ-ВШЭ, 2009. 488 с.
5. Ружанская Л., Лукьянов С. Особенности дивидендной политики российских компаний и интересы инвесторов // Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 132-146.
6. Российская экономика в 2010 году. Тенденции и перспективы. (Вып. 32). М.: Институт Гайдара, 2011. 591 с.
7. ГришанковД., Кабалинский Д. Наноэффект мегабизнеса // Эксперт. 2008. № 39(628).
