CC BY
147
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 9 (338).
Экономика. Вып. 44. С. 69-77.
О. В. Брижак
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯТРАНСФОРМАЦИЯРОССИЙСКОЙЭКОНОМИКИ: ПРОТИВОРЕЧИЯ КОРПОРАТИВНОГО СЕКТОРА
Рассматриваются социально-экономические и институциональные аспекты трансформации российской экономики. Особое внимание уделяется возникшим в связи с трансформацией экономики искажениям в сфере отношений собственности и в российском корпоративном бизнесе. Выделяются как легальные, так и внелегальные сферы экономики и формы бизнеса, типичные для деформаций в российской экономике.
Ключевые слова: Россия, корпорация, бизнес, деформации, легальная и внелегальная экономика.
Российская экономическая система, пройдя через трансформационный кризис 1990-х, восстановительный рост, новый кризис 2008-2010 гг., в настоящее время обретает относительную устойчивость. Но эта устойчивость многими экономистами рассматривается как феномен скорее застоя, чем развития.
В чем же причина такой ситуации?
На наш взгляд, среди многообразных фактов, касающихся системы экономических отношений и институтов, следует выделить те трансформации, которые произошли в господствующей сфере отечественной экономики — сфере функционирования крупных корпораций.
На протяжении последних десяти-пятнадца-ти лет здесь произошли существенные сдвиги, которые можно обозначить одновременно как трансформации и деформации. Причина такого двойного словоупотребления в том, что понятие «трансформация», в отличие от понятия «деформация», не несет негативной коннотации и потому может использоваться в более объективистском смысле, хотя, с содержательной точки зрения, господствующие трансформационные процессы носили регрессивный характер.
К числу таких регрессивных трансформаций (деформаций), на наш взгляд, можно отнести продолжающийся процесс сращивания высшей государственной бюрократии и инсайдеров крупнейших корпораций [7]. Существенно, что этот процесс затрагивает государственные корпорации, корпорации с государственным участием, собственно частные корпорации и даже некорпоративный сектор. Ниже предлагается авторская систематизация ключевых регрессивных трансформаций, характерных для корпоративного (и не только) сектора российской экономики (см. таблицу). В эту систему включены так же предлагаемые автором возможные направления коррекции этих процессов, преодоления деформаций.
Прежде чем перейти к более детальному рассмотрению выделенных параметров, заметим, что наличие названных проблем констатируется повсеместно. Практически общепризнанно, что результаты социально-экономических изменений российской экономической системы являются весьма противоречивыми и на сегодняшний день представляют собой реальные проблемы, требующие разрешения или хотя бы оптимизации. Перечень этих проблем разнообразен по сферам и структуре экономики, по специфике их формирования и развития, количественным и качественным показателям любой из рассматриваемых сфер экономики. Специфика корпоративного сектора в России, состояние крупного и малого бизнеса, параметры человеческого капитала, инвестиции и инновации, социальные проблемы, теневая экономика, бюрократическая экономика — вот далеко не полный перечень проблем, которые отдаляют социально-экономическую систему страны от целей, которые были задекларированы в начале рыночных преобразований. Эти цели постоянно воспроизводятся в программных документах и заявлениях правительства, выступлениях и обещаниях политических деятелей, транслируются и ретранслируются региональными властями. Но «качество» социально-экономической динамики и ее результаты несопоставимы с указанными целями [3].
Поиск направлений качественной институциональной трансформации российской экономики и выявление причин отдаленности результатов от целей, которые бы поставили страну в ряд высокоразвитых и цивилизованных государств, заставляет обратиться к «правилам игры», по которым осуществляется взаимодействие субъектов экономики, то есть к институтам.
Важность институтов и институциональной среды поддерживается всеми — учеными, практиками, властями. Вместе с тем «производство»
Формы и методы преодоления институциональных деформаций
Форма деформации институциональных норм Субъекты институциональных изменений Факторы институ циональной деформации Методы преодоления институциональной деформации
Адаптация содержания институциональной нормы в соответствии с интересами субъекта рынка Государственный бюрократический аппарат, фирмы, домохозяйства Политические, административные барьеры, правила «деловых сетей», адаптационная практика Закрепление нормы (эффект сопряжения), изменение сферы применения нормы, изменение содержания нормы, диверсификация видов институтов, разрабатываемых для внедрения некоторой позитивной нормы
«Заказ» формальных институтов Группы специальных интересов Возможности лоббирования Политическая конкуренция
Институциональные ловушки Фирмы, государство, бюрократия, поставщики, финансовые посредники, экспортеры, импортеры Теневая экономика, бартер, коррупция, нежелание агентов менять стереотипы поведения (культурная инерция), недостаток координации, рентоориентированное поведение Воздействие на механизмы координации поведения участников, эффект обучения, механизмы репутации и культурной инерции, амнистия, улучшение практики администрирования, подходящая макроэкономическая политика
Корректировка или искажение «приме-нительной» практики при неизменном формальном содержании институциональной нормы Бизнес, корпорации, государство, посредники, некоммерческие организации Цели производителей (злоупотребление доверием потребителей), налоговые преференции, институт банкротства, рейдерские захваты, маскирование предосудительной деятельности, неполные контракты, использование императивного ресурса Минимизация эксклюзивных привилегий и субсидий, устранение сговора между властью и бизнесом, полная и четкая спецификация прав собственности
Присвоение формальных институтов Специальные группы интересов (инсайдеры, чиновники, финансовая олигархия) Захват или замена государственных институтов регулирования (правосудия, правопорядка, исполнения и т. д.) Использование социально-рыночных механизмов перераспределения собственности и дохода, усиление позиций гражданского общества, использование инструментов самоуправления и контроля
Неимманентность функционирования институтов Организации, индивиды, группы специальных интересов Неэффективные институты, институциональные ловушки Введение подходящих санкций (строгая уголовная ответственность за коррупцию, высокий налог на бартер), увеличение трансакционных издержек действующей неэффективной нормы, уменьшение трансакционных издержек действующей эффективной нормы, снижение трансформационных издержек перехода к альтернативной норме
Институциональные инновации административных рынков Госаппарат, менеджмент корпораций и других организаций Административные барьеры и административные инициативы, связанные с государственным заказом, налогообложением, лицензированием, сертификацией и т. п. Предотвращение риска институциональных инноваций (ИИ) (апробация, селекция), локализация риска ИИ (хеджирование), диссипация и компенсация риска ИИ (объектная дискриминация, периодизация распределения риска, мониторинга, прогнозирования и стратегического планирования)
Окончание таблицы
Форма деформации институциональных норм Субъекты институциональных изменений Факторы институциональной деформации Методы преодоления институциональной деформации
Стихийная (спонтанная) приватизация государственной собственности; функционирование государственной собственности в режиме свободного доступа ресурсов Государство и обладатели правомочий управления и распоряжения Сращивание интересов государства и бюрократии Развитие институтов гражданского общества
Мимикрия Государство, частные собственники, корпорации Экономические реформы, изменение правил игры, переходная рента Реальный контроль со стороны государства, минимизация системы лоббирования и устранение двойных стандартов, стимулирование социально-рыночных мотивов действия агентов
Мутация Собственники, менеджеры, акционеры, корпорации, государственные органы власти, финансово-кредитные учреждения Заимствование институтов, объединение альтернативных институтов, различия неформальных норм и механизмов принуждения к соблюдению норм, экономические реформы Институциональное проектирование с учетом национальных особенностей, совершенствование институциональной среды
Искажение экономической ментальности и псевдорыночный тип поведения Домохозяйства Недоверие к правительству и негативное отношение к бизнесу, иждивенчество Доступ к информации, просвещение, защита прав собственности и контрактов
Институциональное недоверие Государство, бизнес Неустойчивость предлагаемых моделей развития, изменяющиеся «правила игры», пробелы в законодательстве Прозрачность информации, спецификация и защита прав собственности и контрактов
Подмена формальных институтов прав собственности неформальными институтами прав собственности Бюрократия, корпорации, финансовая олигархия Снижение потенциала государства, господство «права сильного» Лоббирование законопроектов, создание механизмов институционального контроля
Формальное следование институту или его сокрытие в социально -экономической практике Государственная бюрократия, внутрифирменная бюрократия, следование традициям Информационная асимметрия, моральные риски Становление институтов гражданского общества, формирование промежуточных институтов
Взаимовыгодный обмен институтами Государство, бюрократия, корпорации Эксклюзивные экономические привилегии и субсидии Поиск субъектов — «гарантов» носителей институтов, создание механизмов институционального контроля
Игнорирование формальных правил (уклонение от регистрации и уплаты налогов) Фирмы, домохозяйства Асимметрия информации, рыночная затратность Санкции и усиление меры ответственности
институтов, их распределение, обмен и потребление — особая проблема в российской экономике. Сформировавшаяся за два десятилетия институциональная среда такова, что назвать ее фактором целевых социально-экономических преобразований можно лишь условно. И связано это с тем, что за этот период каждый из субъектов экономики сформировал собственную институциональную среду, которая соответствует его экономическим интересам и целям. Создание «институциональных сред» под себя — это действительно фактор производства, но о чем он свидетельствует? Сумма этих сред не дает эффективной институциональной среды, обеспечивающей интересы большинства, одному из критериев цивилизованного общества.
Институциональные изменения несут в себе риски, искажающие содержание, форму и качество институтов. Проблемы, связанные с трансформацией институциональной среды в современной экономике России, рассмотрены в ряде трудов российских ученых-экономистов (Г. Б. Клейнер,
В. М. Полтерович, А. В. Бузгалин, Р. С. Дзарасов, А. Н. Олейник, Р. М. Качалов и др.).
Факторов, которые вызывают институциональные преобразования, множество, и их можно классифицировать по различным критериям. Но факторы, вызывающие регрессивную трансформацию институтов, заслуживают особого внимания по причине того, что «плохие правила» игры — это плохие игроки и, как следствие, плохая игра.
Проблема деформации институтов, на наш взгляд, двояка. И связано это и с экономическими интересами игроков — государства, фирм (организаций), домашних хозяйств,— и с неоднородностью самих институциональных субъектов: политики и бюрократия, крупный и малый бизнес, богатые и бедные домохозяйства. Именно поэтому институциональные изменения (отрицательные или положительные) следует рассматривать по субъектам в силу их неоднородности и неравнозначности.
Как известно, поставщиком формальных институтов является государство, поскольку это единственный субъект, обладающий монополией на принуждение исполнения норм и правил экономического поведения. Именно формальные институты — это общие правила игры, которые, по сути, являются общественным товаром. Эти правила должны быть универсальными и депер-сонифицированными, то есть применимыми ко
всем экономическим субъектам, и только в этом случае трансакционные издержки будут стремиться к минимуму. Например, спецификация и защита прав собственности — главная функция государства как стража порядка. Если же государство персонифицировано, то оно будет создавать правила под конкретные персоналии или группы персоналий. «Личная выгода» государства порождает формальные правила, которые изготовляются под заказ. Лоббирование интересов — это проверенный способ извлечения дохода. Заметим, что, как известно, в современном сложноорганизованном обществе каждый отдельно взятый субъект неспособен эффективно отстаивать свои интересы в одиночку. Формами, активно способствующими реализации специфических интересов, служат соответствующие заинтересованные группы, то есть организованные объединения, отстаивающие свои интересы путем воздействия на различные звенья государственного аппарата. Для реализации своих целей заинтересованные группы ищут всякого рода лазейки и средства проталкивания своих интересов.
Институт лоббизма, как инструмент взаимодействия предпринимательских и властных структур или как средство влияния различных заинтересованных групп на органы власти и управления, стал довольно распространенным явлением, немаловажным звеном между государственными органами и бизнесом. Расходы корпораций на содержание лоббистов не только окупаются, но и приносят крупные доходы. Для корпоративного лобби особое значение приобретает обеспечение финансовыми ресурсами за счет экспортно-импортных, банковско-финансовых операций, прямых бюджетных дотаций, льготных кредитов, льготных экспортно-импортных тарифов. Способами получения доходов этой группой являются получение экономической ренты путем политических процессов и извлечения дохода путем проведения в жизнь конкретных правительственных программ [1; 12].
Ясности в вопросе качества таких институтов нет. Институты создаются людьми и являются результатом целенаправленного действия, а поскольку цели разные, то и правила игры становятся разнокачественными. Необходимость снижения трансакционных издержек как раз и приводит к поиску таких социальных практик, которые деформируют формальные институты и обусловливают создание новых институтов, которые далеко не эффективны с точки зрения целей обще-
ства. Формы адаптации институтов бесчисленны, потому что реальная хозяйственная система навязывает условия, которые надо любыми способами адаптировать к своим интересам [4].
Не менее важным фактором деформации институтов является замена регулирующих функций государства на механизмы административного рынка. Вымогательства у предпринимателей, постоянные посягательства на их права собственности стали нормой российского бизнеса. Институциональные инновации административного рынка проецируются на отношения бизнеса с клиентами, государством, партнерами. «Захват» институтов государственного регулирования узкоспециализированными по интересам группами подтверждает гипотезу о том, что установление регулирующих норм и появление «регулирующих» организаций лишь увеличивает коррупционную цену вопроса и приводит к становлению особых экономик типа «экономики государственного заказа», «экономики налогообложения», «экономики субсидирования». Подтверждение этому — распространение посреднической деятельности, которая сегодня обособилась в особую сферу обслуживания — сокращение трансакционных издержек чиновников, крупного бизнеса, внелегальной экономики. Институциональное «крышевание» нашло распространение практически во всех видах деятельности: в сфере защиты собственности и контрактов, в области финансов и налогов, здравоохранении и образовании [11].
Институты потеряли свойства общественных благ и стали частными благами, имеющими, следовательно, рыночную цену. Это и многое другое объясняет деформации, сложившиеся в экономике России и характеризующие специфику российского бизнеса в целом. Здесь и далее мы будем акцентировать свое внимание не только на «правилах игры», но и на самих «игроках» и исследовать не только факторы деформации российской экономики, но и институциональные факты, то есть, как подчеркивает Г. Б. Клейнер, факты социально-экономической жизни, существующие благодаря определенным институтам [8].
Суть деформаций заключается в отклонении от нормы, то есть неадекватности букве экономических законов и социальным запросам, связанным с институтами. Последствия экономики деформаций необратимы и имеют экономические, социальные, институциональные, политические, глобальные корни. Искажения культуры, мента-
литета, сознания нации, выражающиеся в падении ценности труда, искажение целей и интересов собственников труда и капитала, широкое распространение неформальных отношений, разрушение системы социальных и трудовых гарантий, деформация отношений собственности, распределительных отношений, подрыв основ инновационного развития, несбалансированность и неравновесие макро- и микросистем, отраслевые деформации, структурные диспропорции, институциональная недостаточность или избыточность, препятствующая исправлению возникших деформаций,— все это является следствием «корректирующей» роли рынка и выбранной стратегии «реформирования» российской экономики.
Изменения, произошедшие в последние годы в нашей стране, вместо ожидаемого улучшения социально-экономического положения людей труда привели к их массовому обеднению и на этой основе к резкой поляризации интересов собственников труда и собственников капитала. В связи с изменением структуры глобальной экономики в развитых странах с рыночной экономикой обостряется проблема распределения доходов; далеко не все граждане этих стран выигрывают от глобализации, некоторые из них, напротив, серьезно проигрывают. Социально-трудовые отношения трансформируются в сторону расширения пространства эксплуатации, ее усиления, обновления и ужесточения ее форм. Все большая часть человечества (по прогнозам, до 80 %) оттесняется от участия в формировании средств и условий общественного развития, их использования для прогресса созидательной деятельности и «исключается» из общества. Особенно это касается характера преобразований в социальнотрудовой сфере и в целом исторического выбора России в пользу капиталистического строя, связанных с необходимостью «приобщения страны к цивилизованному западному миру» [2; 12].
Если мы обратимся к характеристике становления и развития российского бизнеса, в ряде случаев представленного в форме крупных корпоративных объединений, находящихся в процессе становления квазирыночных корпоративных отношений, то явно увидим их деформированный характер.
Становление современного корпоративного сектора России характеризуется специфическими условиями первоначального накопления капитала, качественными преобразованиями
и заимствованиями институтов экономической системы, возникновением диффузии институтов и возрастанием роли неформального регулирования. В результате основными чертами деформации института корпорации, как утверждает А. В. Бузгалин, является то, что «в качестве субъекта локального регулирования выступает не достигший определенного уровня развития персонифицированный капитал, а обломок бывшей государственной пирамиды (1), основой власти российских корпораций является не столько высококонцентрированный капитал, сколько доступ к тем или иным ресурсам (2), в силу такого содержания и под воздействием других методов координации, а также общей атмосферы диффузии институтов методы локального корпоративно-бюрократического регулирования также являются деформацией цивилизованного корпоративного воздействия» [4].
В процессе реформирования заимствуемые элементы частью отвергались как неадекватные и социально неприемлемые, а частью модифицировались по ходу внедрения и так встраивались в общественную жизнь, что нередко служили противоположным целям в сравнении с теми, для которых они заимствовались [14].
Процесс приватизации привел к фактической экспроприации государственной собственности держателями неформального контроля, незаинтересованными в крупномасштабном развитии российской экономики.
Концентрация прав на присвоение доходов от собственности и функций управления в руках инсайдеров определяет краткосрочное инвестиционное поведение, которое ограничивает инновационное производство, не обеспечивает долгосрочное инвестирование российским корпорациям, но дает возможность максимизировать инсайдерскую ренту. Контроль группы со специальными интересами над корпорацией опирается на монополизацию в первую очередь финансовых потоков, что крайне значимо в условиях дефицита ликвидных ресурсов.
Чрезмерное следование личным интересам узкой группы лиц, оппортунистическое поведение, сращение с бюрократическим аппаратом повышают риски и неопределенность взаимоотношений корпоративных субъектов. Экономическое поведение российских корпораций демонстрирует в практике реализации стратегий развития «провалы» внутрикорпоративных отношений, не обеспечивающие согласования интересов ос-
новных субъектов этих отношений и деформирующие их экономическую сущность. Это обстоятельство детерминирует распределение доходов, создавая определенным группам лиц преимущества в их получении и распоряжении, в то же время блокируя их для остальных участников корпоративного развития [3].
Стремление обеспечить контроль только над финансовыми потоками и экспортными операциями, необоснованное раздробление компаний (например, в случае с РАО «ЕЭС»), распродажа или сдача в аренду активов в ущерб интересам акционеров, отношение к своему пакету акций как к объекту спекуляций, использование пакета как залога под кредиты — вот далеко не полный перечень признаков доминирования рыночных институтов и частных субъектов хозяйствования.
Обращаясь к проблеме распределения дохода в корпорациях, следует заметить следующее: и указанный выше пример, и современные данные показывают, что система распределения выручки в российских корпорациях устроена таким образом, чтобы наиболее полно реализовать интересы собственников капитала. По отношению к наемному исполнительскому и управленческому персоналу собственники проводят политику полного отчуждения от прав собственности на капитал и участия в распределении прибыли, а следовательно, и от участия в принятии решений по принципиальным вопросам, касающимся корпорации.
Заинтересованность группы собственников в получении личного дохода заставляет сменить цель эффективного воспроизводства корпоративного капитала на цели удовлетворения потребностей узкой группы лиц. Таким образом, интересы крупных собственников преобладают над интересами корпорации и зачастую противоречат интересам корпоративного развития. Политика «непрозрачности» в отношении финансовой и инвестиционной стратегии компании приводит к преобладанию субъективных факторов и приоритетности в корпоративных отношениях интересов контролирующей группы, лишает дееспособности систему корпоративного менеджмента. Все финансовые потоки общества мобилизуются в финансовый центр — фонды головной компании. Реинвестирование централизованных фондов корпорации регулируется не ресурсными потребностями производственной структуры холдинга, а личными мотивами узкой группы корпоративных собственников. Прибыль
забирается полностью и теряет смысл как источник развития капитала корпорации [1].
В результате передела объектов собственности в российских корпорациях происходило и качественное изменение форм, прав и институтов собственности. Слабая и противоречивая спецификация прав собственности сопровождалась размыванием этих прав, отсутствием подлинного контроля исполнения законов, санкционированными злоупотреблениями и оппортунизмом менеджмента, перепродажей, взаимными уступками, банкротством, завуалированностью владельцев корпоративного капитала и пр. [3].
Как следствие интеграции экономического содержания и правовой формы собственности складывается ситуация, когда, с одной стороны, объект собственности обусловливает социально-экономическую силу ее субъекта и тем самым предопределяет: 1) содержание, 2) способ и 3) меру реализации интересов последнего. С другой стороны, способ взаимодействия субъектов экономических отношений по поводу того или иного объекта собственности может существенно корректировать эти три параметра. Так, например, интерес российского собственника миллиардного капитала, объектно представленного сырьевой корпорацией, обусловливает как минимум: 1) его заинтересованность в получении не просто прибыли, но и части ренты; 2) противоречивую сращенность его интересов и интересов государства, широкое использование лоббистских методов и т. п. для реализации своих интересов; 3) меру власти и дохода (в частности норму прибыли), как правило, более высокую, чем средняя. Что же касается специфического способа взаимодействия экономических субъектов в России, то его особенности (большая роль неформальных институтов, традиции патернализма и др.) также существенно скорректируют названные выше аспекты [2].
Далее, если принять классический тезис о том, что сущность отношений собственности как единства присвоения и отчуждения специфиче-ски-субъектным образом проявляется через интересы, то можно вывести ряд ранее хорошо известных, а ныне забытых положений и несколько развить их.
Основной интерес любого субъекта, на базе которого формируются все его другие интересы, имеет своим содержанием воспроизводство его жизнедеятельности. В центре такого воспроизводства — процесс присвоения и отчуждения
им материальных благ. Однако многоаспект-ность процесса социально-экономического воспроизводства обусловливает то, что отношения собственности представляют собой основной, но далеко не единственный фактор формирования экономических интересов.
Во-первых, экономические отношения образуют сложноорганизованную систему. Соответственно такой же сложной системой являются отношения собственности. Отсюда следует, что собственник обладает далеко не единственным интересом, который традиционно сводится к максимизации дохода, а сложной системой интересов. Она включает в себя интересы, обусловленные процессом присвоения (и здесь на первый план выйдет приращение объектов собственности, а не только дохода), отчуждения (в частности сложный комплекс взаимодействий собственника капитала с собственником рабочей силы, субъектов разных прав собственности в системе отношений собственности на капитал), распоряжения (специфические интересы субъектов процесса управления), экономической реализации (вот здесь уже появляется максимизация дохода). Кроме того, система отношений собственности не сводится исключительно к частнокапиталистическому присвоению. Так, в экономической сфере России существуют отношения личной зависимости, патернализма, административно-бюрократического принуждения, теневого подчинения и многое другое. Все они обусловливают сложную систему интересов их субъектов [2].
Теоретически в пределах корпорации происходит специфическое разделение власти в рамках пучка прав собственности функций владения и управления. Владельцами корпорации являются акционеры — собственники акций, а управляют этой собственностью по поручению акционеров менеджеры, наемные управляющие. Высшим органом управления корпорацией является собрание акционеров, которым решаются важнейшие производственные, финансовые и социальные вопросы. Решения принимаются большинством голосов. Каждая акция дает акционеру право на один голос. Легитимность прав собственника закреплена законом. Владение акциями дает право на осуществление контроля за деятельностью предприятия и принятие необходимых решений.
Однако для многих российских корпораций характерна узкая и ограниченная система управления корпоративным капиталом. Хотя
общие акционерные собрания и проводятся, они являются фиктивной формальностью и не подтверждают реализацию прав миноритарных собственников. Участники корпоративного процесса, организующие производственный потенциал корпоративной деятельности, выводятся за рамки корпоративного управления, утрачивают свои права собственников. Функционирование корпоративного капитала направлено на удовлетворение частных интересов в ущерб коллективным, процесс корпоратизации не отвечает основным вопросам воспроизводства капитала. В итоге общий смысл корпорации теряется, ее интересы как специфически институционального субъекта зачастую приносятся в жертву интересам узкой группы лиц [3].
Изучая не менее важную проблему трансплантации и приживаемости в России институтов, например института корпоративного управления, некоторые ученые отмечали, что коренная причина возникновения мутаций институтов корпоративного управления была заложена при разработке формальных норм, поскольку эти разработки основывались на разных и трудно совместимых моделях управления: англо-саксонской и германской. Наиболее яркими примерами мутаций, причина которых кроется в ошибках институционального проектирования при заимствовании институтов, могут служить институт совета директоров, институт корпоративной социальной ответственности, институт посреднической деятельности и пр., рассмотренные в работах А. В. Верникова [5] и Р. М. Качалова [6].
Деформация процесса институционализации корпоративных отношений и интересов в процессе экономической трансформации российской экономики ведет к тому, что корпорация и имманентно присущие ей институты, нормы и правила мутируют, теряют свою качественную определенность, ее функционирование и развитие приобретают неустойчивый характер.
Развивая эти положения, авторы, опираясь на исследования В. Полтеровича, Г. Клейнера, А. Бузгалина, А. Олейника и др., считают возможным сделать вывод о том, что есть основания говорить об автоматическом порождении институтом антиинститута, консолидирующего акторов, чьим интересам не подходит следование данной норме или совокупности норм. Результатом взаимодействия института и антиинститута часто являются институциональная мутация и мимикрия институтов.
Так, в работах зарубежных авторов Р. Нельсона и С. Уинтера обращается внимание на механизм корпоративной «генетической мутации», которая модифицирует и деформирует систему внутрикорпоративных институтов — генов [9]. Наряду с этим, как отмечает Д. Плетнев, институциональная «ДНК» корпорации может меняться в рамках самой корпорации, адаптируя ее к изменяющимся условиям внешней среды [15].
Если вести речь об адаптации содержания институциональной нормы в соответствии с интересами субъектов рыночной экономики (которыми могут быть и фирмы, и домохозяйства, и крупные корпорации, и госаппарат) как одной из форм деформации институциональной нормы в связи с воздействием политических, административных факторов, правил деловых сетей и иных адаптационных практик, то закрепление нормы (эффект сопряжения), изменение сферы применения нормы, изменение содержания нормы, диверсификация видов институтов, разрабатываемых для внедрения некоторой позитивной нормы, могут выступать мерой преодоления институциональных деформаций.
В этом и других случаях деформаций специфической российской экономики основными субъектами институциональных изменений являются: государство; бизнес; хаусхолды (домашние хозяйства); финансовые посредники; специальные группы интересов; некоммерческие организации; корпоративная номенклатура.
Среди факторов, вызывающих институциональные деформации, можно выделить адаптивные или импортируемые (в зависимости от форм деформации институциональных норм и особенностей экономики преобразований, проводимых в России) — от сложных механизмов координации ресурсов, возможностей лоббирования интересов, неэффективных институтов, господства теневой экономики, налоговых преференций и т. д. до захвата или замены государственных институтов регулирования, рейдерства, маскирования предосудительной деятельности и пр.
Объективные процессы деформации, происходящие в российской экономике, меняют формы институциональных норм, искажая их генетическую, биологическую и иную сущность. «Заказ» формальных институтов, институциональные ловушки, присвоение формальных институтов, стихийная (спонтанная) приватизация государственной собственности, функционирование государственной собственности в режиме свобод-
ного доступа ресурсов, искажение экономической ментальности и псевдорыночный тип поведения, институциональное недоверие, подмена формальных институтов прав собственности неформальными институтами прав собственности — все это проявления господства механизма деформации.
Как же остановить, минимизировать и впоследствии полностью устранить эту тенденцию в России и других странах, переживающих подобные экономические, институциональные деформации? По-видимому, проблема преодоления негативных трансформационных тенденций требует существенных коррекций как институциональной системы, так и социально-экономической политики.
Здесь мы можем рассмотреть варианты критического использования зарубежного опыта, в частности экономик, в которых широко используются начала социального рыночного хозяйства. Последние включают отнюдь не только институты социальной защиты и перераспределения доходов (хотя определенное смягчение социальной дифференциации в России должно стать важной предпосылкой преодоления других регрессивных трансформаций), но и такие институты, как партисипативное управление, социальная ответственность бизнеса, дебюрократизация государственного управления и отказ от использования механизмов теневого государственного управления [7].
Кроме того, важным аспектом преодоления регрессивных трансформаций должно стать проведение активной промышленной политики, что позволит реализовать задачи технологического и социально-гуманитарного прогресса.
Список литературы
1. Брижак, О. В. Согласование экономических интересов основных субъектов корпоративных отношений : дис. ... канд. экон. наук / О. В. Брижак. Краснодар, 2014.
2. Брижак, О. В. Субъектное бытие отношений собственности: экономические интересы (политико-экономический аспект) / О. В. Брижак // Вестн. Моск. ун-та. 2010. № 4. С. 40-46.
3. Брижак, О. В. Экономика деформаций: специфика российского бизнеса / О. В. Брижак // Философия хоз-ва. 2014. № 1.
4. Бузгалин, А. В. Результаты «реформ» в России: рынок и капитал / А. В. Бузгалин // Политэкономия провала: природа и последствия рыночных «реформ» в России ; под ред. А. И. Колганова. М. : Едиториал УРСС, 2013. С. 46-82.
5. Верников, А. В. Мутация импортных институтов (на примере корпоративного управления) / А. В. Верников // Концептуальные проблемы рыночной трансформации в России. М. : Ин-т экономики РАН, 2009.
6. Качалов, Р. М. Управление экономическим риском: теоретические основы и приложения : монография / Р. М. Качалов. М. : Нестор-История, 2012.
7. Колганов, А. И. Реиндустриализация как ностальгия? Теоретический дискурс / А. И. Колганов, А. В. Бузгалин // Социолог. исслед. 2014. № 1.
8. Клейнер, Г. Б. Эволюция институциональных систем / Г. Б. Клейнер. М. : Наука, 2004.
9. Нельсон, Р. Эволюционная теория экономических изменений / Р. Нельсон, С. Уинтер. М., 2000.
10. Норт, Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Д. Норт ; пер. с англ. А. Н. Нестеренко. М. : Фонд экон. кн. «Начала», 1997.
11. Олейник, А. Н. «Бизнес по понятиям»: об институциональной модели российского капитализма / А. Н. Олейник // Вопр. экономики. 2001. № 5. С. 4-25.
12. Олейник, А. Н. Власть и рынок. Система социально-экономического господства в России «нулевых» годов / А. Н. Олейник. М. : РОССПЭН, 2011.
13. Политэкономия провала: природа и последствия рыночных «реформ» в России / под ред. А. И. Колганова. М. : Едиториал УРСС, 2013.
14. Полтерович, В. М. Современное состояние теории экономических реформ / В. М. Полтеро-вич // Пространств. экономика. 2008. № 2. С. 6-45.
15. Плетнев, Д. А. Эволюционно-институциональный подход к исследованию природы современной корпорации: академический и прикладной аспекты / Д. А. Плетнев // Вестн. Челяб. гос. ун-та. 2011. № 32 (247). Экономика. Вып. 34.
С. 22-28.
