Институт банкротства и управление государственной собственностью Текст научной статьи по специальности «Право»

Гамзатов М.М.

Институт банкротства и управление государственной собственностью

Внесение в Государственную Думу РФ в 2000 г. поправок в закон «О несостоятельности (банкротстве)», предоставило право внешнему управляющему принимать решение о дополнительной эмиссии акций. Если собрание при реализации процедуры банкротства еще может рассматриваться, как преемник функций традиционных органов управления, то с предоставлением такого права арбитражному управляющему ситуация может еще больше ухудшиться.

В целом институт банкротства на протяжении 1990-х использовался, как способ либо перераспределения (захвата, удержания, приватизации) собственности, либо политического и экономического давления на предприятия со стороны государства. Наблюдается парадоксальная ситуация: предприятия, которые имеют запас прочности, вовлекаются в процедуры банкротства (существует благоприятная возможность для захвата контроля над ними конкурентами), а безнадежные предприятия избегают этой процедуры (не находится желающих захватить эти предприятия, а шанс получить долги в ходе процедуры банкротства невелик).

Вот почему следует, с одной стороны, обеспечить защиту прав кредиторов в процессе банкротства предприятия, а с другой - оградить предприятие - должника от упрощенных схем недобросовестного перехвата контроля над ним (частью его активов) посредством процедур банкротства.

Фактически возбуждение процедуры банкротства стало низкозатратной альтернативой враждебному поглощению (при наличии потенциального сговора арбитражного управляющего с кредиторами, арбитражными судьями и чиновниками ФСФО) посредством скупки акций на вторичном рынке. В этом смысле интересно предположение о том, что существует прямая связь между вступлением в силу в 1998 г. закона «О несостоятельности (банкротстве)» и низким уровнем сопротивления российского фондового рынка 1998- 2000 гг. Существенно при этом то, что закон «Об акционерных обществах» содержит множество легальных возможностей для эффективного «отражения агрессора» в рамках корпоративного права, тогда как действующая процедура банкротства (при должной организации) почти беспроигрышна для «агрессора».

Вот почему в интересах защиты предприятий от недобросовестного перехвата контроля над ними (части их активов) посредством процедур банкротства необходимо расширять практику отказа судебных инстанций от использования процедур банкротства в качестве рядового средства погашения долга. Такие действия следует рассматривать, как злоупотребление правом в соответствии со статьей 10 Гражданского кодекса РФ. Для инициирования процедуры банкротства кредиторы должны представлять достаточные доказательства, подтверждающие невозможность возврата долга другими способами.

В январе 2001 г. нормы закона «О несостоятельности (банкротстве)», касающиеся права на участие должника в судебном процессе, стали предметом рассмотрения Конституционного суда РФ. В рамках действующего законодательства конституционные принципы права на защиту, состязательности и равноправия сторон (прежде всего должника) не реализованы. В новый закон о банкротстве целесообразно включить нормы, предусматривающие возможность обжалования решения суда о банкротстве и бесконтрольных в настоящее время действий арбитражного управляющего а также обеспечить равенство позиций всех кредиторов независимо от первенства обращения в суд (введение принципа коллегиальности рассмотрения исков о банкротстве с участием всех заинтересованных сторон). Существует немало примеров неоправданной дестабилизации системы управления АО в рамках корпоративного законодательства. Одной их новаций 2000 г. явилось применение статьи 49 закона «Об акционерных обществах», позволяющей акционеру (в том числе владельцу одной акции) обжаловать в суде решение общего собрания, нанесшие ему потенциальный ущерб. Чаще всего это делается для запрета проведения следующего собрания акционеров (где должны быть приняты важные для АО решения или произойти смена руководства) на основании нелегитимности созывающего собрание совета директоров. Очевидно что такой конфликт инициируется не формальным истцом, владеющим одной акцией, а конкурентами или одной из реальных сторон внутрикорпоративного конфликта. При этом владелец одной или нескольких акций, формально имеющий право подать иск, вряд ли может объективно понести реальный ущерб.

Есть не мало примеров и дестабилизирующих действий государства. При этом не отмечено какой - либо полиции правительства в отношении конкретных корпоративных конфликтов. Напротив наблюдается его пассивность даже в случаях, когда метод захвата носил явно противозаконный (силовой) характер. Общие декларации о защите прав собственности, недопущении криминального передела собственности и диктатуре закона явно нуждаются в серьезном прикладном обеспечении.

Общая стратегия на ближайшие годы состоит в том, что в отношении всех российских предприятий, имеющих долю государства или полостью государственных, будут приняты конкретный решения: преобразование в казенное или в АО со стопроцентным участием государства, приватизация, передача в собственность субъекта РФ (по взаимозачету или безвозмездно). Для этого необходима масштабная инвентаризация, что в широком смысле предполагает не только инвентаризацию имущества, но и мониторинг действий менеджмента.

По данным Минимущества, к сентябрю 1999 г. в реестр было включено около 10% юридических лиц, к лету 2000 г. (после определенного давления) - 83%, или 52000, в том числе 11200 ГУП, 32700 федеральных учреждений, 3500 АО с долей государства или использующие федеральное имущество, 4500 юридических лиц организационноправовых форм. Включение в реестр со всей очевидностью стимулирует рост доходов федерального бюджета. В 69 субъектах РФ существует 1232 юридических лица, которые в регионе заявлены как федеральные, но при этом не числятся за соответствующими федеральными ведомствами. Некоторые механизмы по ограничению невнесения части имущества в реестр предусматриваются, однако это не решает ключевую проблему - вывод активов через долгосрочные финансовые вложения (согласие Минимущества для внесения денежных средств при учреждении дочерних компаний не требуется).

Еще одна проблема - попытки осуществить мониторинг деятельности директоров и, по сути, принудить ГУП к переводу в части прибыли в бюджет. Такой мониторинг даже при разработке ведомствами «экономических и финансовых нормативов» предполагает наличие не только объективных критериев оценки результатов деятельности предприятий и системы санкций, но и внешние среды, не располагающей к коррупции и сговору. Расторжение контракта (как и решение аттестационной комиссии) в качестве санкции за невыполнение ведомственных нормативов легко может быть оспорено в суде (не только в силу неизбежной условности любых нормативов, но и с учетом доминирования КзоТ). Перевод части прибыли в бюджет предусмотрен законодательством (ст. 295 ГК РФ), однако такие случаи за всю историю ГУП носят единичный характер.

Реальный массовый мониторинг может осуществляться в рамках регуляторных и независимых аудиторских проверок, однако для этого, несмотря на тенденцию к демпинговым ценам на рынке аудиторских услуг, необходимы значительные средства (бюджетные или ГУП, то есть опосредованно государственные). При этом рынок аудиторских услуг в России, по оценкам участников, из-за острейшей конкуренции ориентирован на клиента (на предприятия, но не на государство в нашем случае).

Наиболее радикальным решением по-прежнему является ликвидация института ГУП (с сохранением в госсобственности не более 1000-2000 предприятий с учетом управленческих возможностей государства). Проблема состоит в том, что, по данным Минимущества, активы 90% остающихся государственных предприятий и учреждений (в основном мелких, включая ГУП) относятся к неликвидным. В этой связи возникает проблема разработки инструментария приватизации (помимо простого преобразования в АО), который позволил бы избавить государство от такого бремени при одновременном стимулировании минимального спроса со стороны частных лиц и мелкого бизнеса. Существенно также и то, что в 1998 - 2000 г.г. Минимуществом выявлено 5 млн. кв. м неиспользуемых производственных площадей, складов, административных площадей и незавершенных объектов. Очевидная тенденция к укреплению федеральной вертикали власти нашла свое проявление и в сфере отношений собственности. В частности, предполагается масштабный пересмотр соглашений с регионами, в которых территориальным органам власти передано право на управление федеральным имуществом, где падают доходы от использования (аренды и др.) госсобственности (не менее 25% субъектов РФ в 2001 г.).

Таким образом, пока речь идет об административной реформе, формальные цели которой - увеличение бюджетных доходов и разработка четких критериев разграничения федеральной и региональной (муниципальной) собственности. Необходимо, видимо, и законодательное решение данной проблемы. Значительный объем накопившихся и нерешенных проблем требует принятия нового закона о приватизации и закона об управлении государственной собственностью.

Эфендиева А.В.

Место и роль диагностики организации в процессе управления устойчивым развитием

Переход к рыночным условиям хозяйствования порождает объективную необходимость отслеживания предприятиями изменений внешней обстановки, основных направлений и силы ее воздействия на внутреннюю среду организации.

В связи с чем возрастает роль диагностического анализа, предполагающего всестороннее отслеживание системы функционирования и развития организации, а также поиск имеющихся и прогнозирование возможных сбоев в работе предприятия.

Диагностика - установление и изучение признаков, характеризующих состояние организмов, машин, систем, для предсказания возможных отклонений и предотвращения нарушений нормального режима их работы, деятельности (1).

Понятие диагностики, на наш взгляд должно включать в себя следующие характеристики:

- комплектность изучения экономического состояния предприятия, включая исследования внешних и внутренних факторов;

- способность распознать признаки, присущие различным экономическим состояниям предприятия от надежного до кризисного;