CC BY
57Полина ЗЕТИ
Кандидат политических наук, младший научный сотрудник отдела политологии и конфликтологии Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра Российской академии наук (Ростов-на-Дону, Российская Федерация).
Елена ЖИРУХИНА
Соискатель, стажер-исследователь лаборатории проблем Северного Кавказа Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра
Российской академии наук (Ростов-на-Дону, Российская Федерация).
ИНФОРМАЦИОННОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ЭКСТРЕМИЗМУ КАК ФАКТОР СНИЖЕНИЯ НАПРЯЖЕННОСТИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Резюме
Южнороссийские регионы уже не первое десятилетие сталкиваются с регулярными проявлениями экстремизма и терроризма, что
мешает развитию экономики региона и интеграционным процессам. Необходимость снизить экстремально высокий уровень конфликтного потенциала ре-
гиона, отчасти проявляющегося в деятельности диверсионно-террористи-ческих групп, заставляет переосмыслить государственную стратегию противодействия экстремизму и терроризму. Силовой подход, заключающийся в физическом уничтожении и уголовном преследовании, дополняется активной работой с гражданским обществом и в особенности с представителями группы риска и уже участвующими в деятельности экстремистских сообществ лицами.
Основой нового комплексного подхода постепенно становятся превентивные программы по работе с населением и программы по адаптации как один из факторов общего снижения напряженности. Такое снижение может
быть достигнуто благодаря постепенному отказу от агрессивной идеологии со стороны как государства, так и экстремистских групп. Одним из ключевых механизмов противодействия экстремизму должна стать грамотная информационная политика, направленная на снижение напряженности и конфликтности в обществе и пропаганду позитивного образа современного молодого человека. Из-за длительности процесса изменения ценностного поля общества такие превентивные инициативы способны принести реальные результаты лишь спустя какое-то время, однако их воздействие затрагивает более глубокие уровни сознания, а значит, может стать основой для стабильного развития.
В в е д е н и е
В последние десятилетия Юг России является регионом повышенной напряженности, на его территории можно встретить самые разные виды конфликтов — от межэтнических до сецессионных. Однако наибольшую опасность представляет деятельность ди-версионно-террористических групп, ведущих длительную войну с государством. Безусловно, Россия не входит в число мировых лидеров по уровню террористической активности внутри государства, таких как Афганистан (3 346 терактов в 2010 г.), Ирак (2 687 терактов) и Пакистан (1 332 теракта)1. Тем не менее в республиках Северного Кавказа постоянно сохраняется значительная угроза жизни и здоровью населения и национальной безопасности в целом, так как теракты осуществляются и далеко за пределами границ Северо-Кавказского федерального округа (СКФО). В 2010 году было совершено 974 ди-версионно-террористических акта2. Это позволяет отнести регион к экстремально опасным территориям в соответствии с международным индексом безопасности3. Хотя в прошедшем 2011 году на Северном Кавказе насильственных акций было меньше — около 700, террористическое бандподполье остается активным и угрожает не только развитию региона, но и самому существованию местного населения. Не секрет, что северокавказские диверсионно-террористические группы покрывают значительную часть своих расходов за счет криминальной активности, то есть во многом перешли на самофинансирование, и воспроизводят свой состав из числа местных жителей, особенно молодежи. Поэтому важным направлением для исследований, по нашему мнению, является возможность снизить популярность экстремистской идеологии и связанный с ней приток местных жителей в бандподполье благодаря использованию широкого потенциала информационных технологий.
1 См.: База данных Национального антитеррористического центра Государственного департамента США (The Worldwide Incident Tracking System — WITS).
2 См.: База насильственных инцидентов, разработанная в рамках проекта ГИС «Терроризм на Юге России».
3 См.: MAPLECROFT [http://maplecroft.com/about/news/terrorism_index_2011.html].
Понимание «экстремизма»
В первую очередь необходимо определить, что представляет собой экстремизм. В международной практике не существует общепринятого понятия «экстремизм», его содержание всякий раз зависит от социально-политических условий и конкретизируется в соответствии с ними. В России содержание понятия «экстремизм» определено законодательно: любые действия, направленные на препятствие к функционированию существующего государственного строя (включая все государственные структуры), на разжигание всех видов розни, дискриминацию, пропаганду нацизма, терроризма и т.д.4 Экстремизм в первую очередь — это угроза для российской государственности и ее ценностей в конституционно закрепленном виде. Экстремистская деятельность является уголовным преступлением и преследуется в соответствии с Уголовным кодексом РФ. Стоит также отметить, что в международной практике все чаще употребляют понятие «насильственный экстремизм», под которым понимается крайняя форма экстремизма, использование терроризма для достижения целей. В данной работе мы будем использовать вместо этого понятие «терроризм», более традиционное для российского правового пространства. В «Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» отражен подход, наиболее близкий к российскому. Данное явление определено как деяние, направленное на насильственный захват власти, насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них5.
В европейских международных правовых документах экстремизм также понимается как угроза для государственного строя, однако акцент делается на стабильность и безопасность общественного развития. В резолюции 1344 (2003) Совета Европы экстремизмом признается форма политической активности, идеологической основой и политическими практиками которой являются отрицание толерантности, распространение идей ограниченной социальной включенности, ксенофобии, антисемитизма и ультранационализма и которая открыто либо посредством непрямых действий отвергает принципы парламентской демократии6. Уточнение данного понятия происходит посредством выявления конкретных угроз для стабильного общественного развития в рамках демократических режимов.
■ Во-первых, это угрозы от попытки оправдания экстремистской деятельности путем специфической трактовки религиозных догм, влекущей за собой усиление религиозного фанатизма и фундаментализма, а также изоляцию целых религиозных групп как результат активности их представителей, подрывающих универсальную ценность религии.
■ Во-вторых, это угроза деформации демократического конституционного порядка и включенных в него свобод, другими словами, — опасность использования экстремистской идеологии политическими партиями и объединениями для увеличения популярности среди избирателей.
Главную опасность экстремизма современные государства видят в отрицании базовых ценностей и правил взаимодействия между структурными элементами существую-
4 См.: Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (с изменениями от 27 июля 2006 г., 10 мая, 24 июля 2007 г., 29 апреля 2008 г.), ст. 1.
5 См.: Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Шанхай, 15 июня 2001 г. Ст. 1.
6 См.: Resolution 1344 (2003) «Threat Posed to Democracy by Extremist Parties and Movements in Europe» [http://assembly.coe.int/main.asp?Link=/documents/adoptedtext/ta03/eres1344.htm].
щей системы политической власти, вне зависимости от обстоятельств, вынудивших социальную группу прибегнуть к радикальным мерам.
Экстремизм демонстрирует симптомы опасного отклонения от нормального социального развития, используя насилие или прибегая к агрессии по отношению к определенным группам населения. Наиболее активно экстремизм может проявляться в ситуации недоверия к государственной власти или неэффективности практик управления, а также при распространенной убежденности в безнаказанности, что очень характерно для Северного Кавказа. В связи с этим очень важно культивировать позитивные социальные и культурные ценности на всех уровнях жизни общества.
Специфика экстремизма и терроризма на Северном Кавказе
Непосредственно на Северном Кавказе ситуация является наиболее напряженной в Дагестане, Чечне, Кабардино-Балкарии и Ингушетии. Новым возможным очагом напряженности выступает также Карачаево-Черкесия, которая была одним из центров распространения салафизма в начале 1990-х годов. В целом для республик Северного Кавказа характерны небольшие, но многочисленные насильственные акции: боестолк-новения, подрывы, обстрелы, направленные в первую очередь против представителей государства — сотрудников силовых ведомств и работников административных структур. Боевики осуществляют атаки на ведомственные здания, личные автомобили и частные домовладения. Всего в 2010—2011 годах погибли 453 силовика и 53 представителя власти7. Мирное население также несет значительные потери — более 350 убитых, однако мирные граждане чаще оказываются «сопутствующими потерями» в рамках охоты на представителей государства.
В Дагестане продолжается рост напряжености. Количество насильственных акций в 2011 году (без учета контртеррористических операций) превысило уровень аналогичных показателей 2010 года (369 и 399 соответственно)8. В два раза увеличилось число боестолкновений, превысив аналогичные показатели в Чечне, для которой в последние годы боестолкновения были характерным явлением. Однако группы боевиков, с которыми сталкиваются сотрудники правоохранительных органов при проведении оперативно-разыскных мероприятий, на территории Дагестана не так многочисленны и включают от 2 до 10 человек. За 2010 год было зафиксировано только два случая крупных боестолкновений, в одном из них численность боевиков превышала 40 человек. В рамках борьбы с бандподпольем в 2011—2012 годах все чаще используется военная авиация, особенно в горных районах с ограниченной возможностью доступа; введены также в практику совместные операции по ликвидации боевиков в приграничных районах силами правопорядка двух республик. Это позволяет блокировать группы террористов в определенном районе и препятствовать их переходу через межреспубликанскую границу. Одной из наиболее масштабных операций, проведенных совместными усилиями правоохранительных структур Чечни и Дагестана, стала ликвидация 20 боевиков на границе Ножай-Юртовского района Чечни и Казбековского района Дагестана (13—17 февраля 2012 г.).
Применение взрывных устройств в Дагестане в 2—3 раза превосходит количество подрывов в других республиках Северного Кавказа. Хотя в 2011 году террористы чаще стали использовать огнестрельное и холодное оружие, нежели взрывные устройства. Это
7 См.: ГИС «Терроризм на Юге России».
8 См.: Там же.
связано с необходимостью специальной квалификации для работы со взрывчатыми ве-ществми и большей распространенностью огнестрельного оружия в республике. К тому же ввиду усиления мер безопасности осуществляется более пристальный контроль транспортных средств и подозрительных личностей, которому боевики активно сопротивляются с использованием огнестрельного оружия. В целом уровень атак остается экстремально высоким по сравнению с другими республиками. Среди духовенства в Дагестане под прицелом оказываются имамы мечетей, выступающие против распространения радикальных течений ислама, и преподаватели теологии, тогда как в КБР нападения совершаются на представителей всех религиозных конфессий. Также можно отметить увеличение числа жертв среди таких групп населения, как предприниматели (в особенности владельцы продуктовых магазинов, баров, отелей), народные целители, практикующие нетрадиционную медицину, гадалки. Нападения на них, по официальным заявлениям экстремистов, связаны с их «греховной» деятельностью. Однако нельзя исключать в качестве причины преступных действий корыстные мотивы (способ самофинансирования). Так, подрывы при нападениях на торговые центры, продуктовые магазины, бары, как правило, осуществляются так, чтобы не наносить большого ущерба зданию и продукции (взрывы у входа). Очевидно, что цель таких акций — устрашение и шантаж. А участившиеся случаи убийств охотников и лесников свидетельствуют о распространенности боевиков и их баз в лесистой местности республики.
Для Чечни в целом в 2011 году характерно общее снижение напряженности. Однако количество крупных боестолкновений остается значительным. Они, как правило, происходят в результате оперативно-розыскных мероприятий либо при проверке информации о нахождении бандгрупп, полученной от местных жителей или задержанных ранее боевиков. Однако осуществляются и спланированные операции, например, нападение на с. Цен-торой (Курчалоевский район Чеченской республики). Там в группе боевиков насчитывалось 30 человек, из которых 12 были ликвидированы. Потери правоохранительных органов составили убитыми 6 сотрудников полиции, ранеными 18. Были ранены 7 местных жителей.
Ситуация в КБР на протяжении последних двух лет остается напряженной с незначительным уменьшением масштабов террористической активности в 2011 году. Практически в три раза уменьшилось количество подрывов (90 в 2010 г. и 24 в 2011-м)9. При этом взрывные устройства используют в большинстве случаев для точечных нападений на сотрудников силовых структур и представителей власти (заложение ВУ под днище личного автомобиля, подрыв частного домовладения). Частым явлением стали самоподрывы боевиков ввиду незнания мер безопасности и правил обращения со взрывчатыми веществами (изготовление и хранение СВУ в домовладениях).
Единственной республикой Северного Кавказа, продемонстрировавшей резкое снижение напряженности за последний год (202 случая в 2010 г. и 108 в 2011-м)10, является Ингушетия — во многом благодаря усилению мер обеспечения безопасности. Одним из знаковых событий стала операция 28 марта 2011 года по уничтожению лагеря боевиков, в котором проводилась подготовка террористов-смертников. В ходе воздушной и наземной операций было ликвидировано 17 боевиков.
В целом Северному Кавказу более свойственен религиозный экстремизм, отчетливо выражающийся во внутриконфессиональном конфликте между салафизмом и суфизмом, и экстремизм политический. Впрочем, их объединяет одна цель — подрыв общественного устройства. Только религиозные экстремисты стремятся изменить ценностное поле и правила взаимодействия внутри общества, а политические экстремисты ведут борьбу с государственной властью, добиваясь выхода северокавказских республик из состава Фе-
9 См.: Там же.
10 См.: Там же.
дерации. Олицетворением северокавказского терроризма можно назвать международно признанную в качестве террористической организацию «Имарат Кавказ», которая действует на территории России. В официальных заявлениях ее лидер поддерживает протестное движение в России против правящей партии и существующего режима. К примеру, в преддверии президентских выборов он настоятельно рекомендовал не посещать избирательные участки. И, несмотря на повышенные меры безопасности, экстремистам удалось обстрелять избирательный участок в с. Октябрьское, Дагестан (4 марта 2012 г.). Непосредственной целью атак снова объявлены все представители государства, тогда как жертв среди населения, проявляющего свое неодобрение к правящему режиму, боевым группам следует всячески избегать11. Но вряд ли эти обещания защитят граждан от очередного масштабного теракта по типу взрыва в аэропорту Домодедово (январь 2011 г., 37 погибло, 173 ранено) или двойного теракта в Махачкале (сентябрь 2011 г., 61 ранен).
Местное население устало от постоянного пребывания в состоянии войны, в связи с чем растут протестные настроения и неприятие напряженной ситуации. Подтверждением могут служить многотысячные митинги против распространения терроризма и экстремизма в Ингушетии (Малгобек, Карабулак, Орджоникидзевская, октябрь 2010 г.). Тем не менее наблюдается постоянный приток местного населения в незаконные вооруженные группы экстремистов. К тому же Северный Кавказ привлекает радикально настроенные элементы из соседних государств, особенно из стран Центральной Азии. В 2011 году в Дагестане были ликвидированы два боевика — гражданина Казахстана и восемь задержано. Является ли этот приток проявлением протестных настроений против специфики осуществления государственной власти на Северном Кавказе или это способ зарабатывания денег в криминальных группах, использующих идеологию джихада для легитимации шантажа и вымогательств? Мы можем лишь предположить, что авторитет властных структур в республиках действительно невысок. Ввиду острейшей необходимости решить проблемы безопасности реакция правительства бывает весьма жесткой и часто приводит к неправомерным действиям силовых структур. Поэтому одной из сопутствующих проблем Северного Кавказа являются похищения людей, связанные с незаконными задержаниями членов бандгрупп. Процесс ареста и дознания не соответствует правилам: родственникам арестованного не сообщается причина ареста, место содержания, а в правоохранительных органах часто отрицается сам факт ареста. Как правило, подозреваемых похищает из их собственного дома или с места работы группа лиц в масках и на машинах без номеров, свидетелями таких «арестов» являются родственники, соседи и коллеги. Среди республик количеством похищений выделяется Чечня, особенно ее центральные районы. По данным правозащитных организаций, более 2 000 человек были похищены в последние годы. Около 1 500 исчезновений произошло на территории Чечни. Похищения происходят и в Ингушетии, и в Дагестане. Явление приняло настолько широкие масштабы, что жители готовы выходить на улицы, вступать в столкновения с полицией и открыто заявлять о неэффективности расследования дел об исчезновениях их родственников и знакомых. В конце марта 2011 года в Назрани прошел несанкционированный стихийный митинг против исчезновения жителя села Плиево. Митингующие перекрыли движение на одной из центральных улиц и вступили в противостояние с полицией (арестовано 10 чел.)12. В ноябре того же года митинг под лозунгом «Мусульмане против пыток и беспредела правоохранительных органов»13 прошел в Махачкале. Три тысячи чело-
11 См.: Умаров приказал боевикам больше не убивать мирных граждан [http://www.newsland.ru/news/ detail/id/881900/].
12 См.: Евкуров раскритиковал несанкционированный митинг в Назрани: пропавший человек — не повод выступать [http://newsru.com/russia/24mar2011/evkurov.html].
13 Массовые акции против похищения верующих в Дагестане набирают обороты [http://kavkaz.ge/ 2011/11/25/massovye-akcii-protiv-poxishheniya-veruyushhix-v-dagestane-nabirayut-oboroty/].
век, собравшихся на центральной площади, требовали уважения прав человека со стороны правоохранительных структур и активизации расследований по фактам исчезновения членов их семей. Таким образом, общество динамично реагирует на развитие ситуации и на методы для ее разрешения, используемые правомочными структурами.
Возможности информационного противодействия экстремизму
Глобальное распространение экстремизма и терроризма как его радикального проявления постоянно провоцирует ответную реакцию государств и гражданского общества. Жесткая политика правительств в отношении людей, вовлеченных на разных уровнях в незаконную деятельность подобного рода, становится рекламой для экстремистов и вызывает углубление проблемы. К тому же экстремизм становится популярным среди молодежи, привыкшей к насилию. Доля молодых людей в возрасте до 25 лет среди участников деятельности бандподполья составляет около 30%, и еще 50% представителей не старше 35 лет14. На сознание молодежи воздействуют, распространяя экстремистские материалы в сети Интернет и оказывая идеологическую поддержку заинтересовавшимся индивидам. Поэтому важнейшей задачей государства является контроль проявлений экстремизма и распространения его идеологии. Хотя традиционным способом противодействия экстремизму является силовой метод (непосредственная ликвидация, уголовное преследование), в условиях информационного общества этого уже недостаточно. На место одного ликвидированного террориста приходят другие, привлеченные из числа «симпатизирующих». Поэтому необходимым дополнением к силовому методу становятся превентивные программы по работе с гражданским обществом и по адаптации. Цель таких программ — реинтегриро-вать представителей группы риска и находящихся под арестом людей в общество, помогая им переосмыслить экстремистскую идеологию, отказаться от нее, предоставив некоторые социальные гарантии, позволяющие им снова стать частью общества и осуществлять индивидуальное развитие в рамках закона. Основой нового комплексного подхода должно стать использование информационных технологий и обеспечение информационной безопасности с целью противодействия экстремизму.
С позиции приоритета информационной безопасности необходимо обозначить информационную политику как систему целенаправленных коммуникативно-информационных действий по обеспечению информационно-психологической безопасности граждан и страны15. Открытость современного общества, представляющего собой проницаемую информационную систему, в которой циркулируют различные информационные потоки, вызывает необходимость «интегрирующего вектора» социального развития в виде национального интереса страны. Информационная политика государства в этом случае призвана воздействовать на сознание и психику людей, их поведение и деятельность с помощью информационных ресурсов и значимых для общества смыслов в интересах государства и гражданского общества. В данных условиях существенно возрастает роль средств массовой информации как основного субъекта информационного воздействия. Таким образом выстраивается цепь: государство — средства массовой информации — коллективное сознание, где взаимодействие приобретает сложный характер мас-
14 См.: Матишов Г.Г., Пащенко И.В. Терроризм как главная угроза национальной безопасности на Юге России. В кн.: Приоритетные направления стратегии национальной безопасности Российской Федерации. Ростов-на-Дону: СКАГС, 2011. С. 24—32.
15 См.: Попов В.Д. Информациология и информационная политика. М., 2001. С. 62.
совых коммуникаций, а информационные процессы в обществе ориентируются на выражение и защиту прав личности, интересы общества и политику государства16. Важный комплекс проблем связан с обеспечением информационно-психологической безопасности и соблюдением национальных интересов государства в информационной сфере как стратегической целью информационной политики органов государственной власти на региональном и федеральном уровнях17.
В рамках общей стратегии противодействия экстремизму на Северном Кавказе с 2010 года стали реализовывать проекты, основанные на некоторых принципах восстановительного правосудия: работа по реабилитации правонарушителя путем его реинтеграции в общество — психологическая поддержка, обеспечение доступа к образованию и профессиональной деятельности. В качестве первых инициатив были организованы комиссии по адаптации бывших экстремистов к мирной жизни. Подобные комиссии действуют в Дагестане и Ингушетии.
Первой республикой, начавшей осуществлять данный проект, стал Дагестан, где в 2010 году создана Комиссия при Президенте РД по оказанию содействия в адаптации к мирной жизни лицам, решившим прекратить террористическую и экстремистскую деятельность на территории Республики Дагестан (Указ Президента Республики Дагестан от 2 ноября 2010 г.). Комиссия должна стать посредником между государством и членами незаконных экстремистских групп, пользующимся доверием со стороны населения и правомочным гарантировать безопасность; как правило, ее роль состоит в содействии смягчению меры пресечения за участие в деятельности НВФ на территории Дагестана; ходатайствах о возможности получить религиозное образование (пройти обучение основам ислама в медресе) лицам, задержанным по подозрению в пособничестве терроризму; содействии родственникам боевиков в их стремлении вернуться домой и освободиться от преследования со стороны правоохранительных органов; ходатайствах перед руководством ФСИН об отмене решения об этапировании осужденных за участие в НВФ лиц для отбывания срока за пределы Дагестана. Однако решения Комиссии не имеют юридической силы, а носят лишь рекомендательный характер. Для успеха ее деятельности необходимо разработать и внедрить механизм предоставления амнистии лицам, непосредственно не принимавшим участие в террористических акциях. Поэтому следующим шагом в институционализации работы Комиссии должно стать законодательное закрепление полномочий комиссий такого рода, с тем чтобы их рекомендации правоохранительным органам имели определенную административную и юридическую силу. Именно поэтому депутаты Народного собрания Дагестана приняли решение внести в Госдуму РФ проект об амнистии для бывших экстремистов. Проект во многом основан на тексте постановления Государственной Думы от 22 сентября 2006 года № 3498-4 «Об амнистии лиц, совершивших преступления в период проведения контртеррористических операций на территориях субъектов РФ, находящихся в пределах Южного федерального округа»18 с дополнением ст. 132 УКРФ19 к списку не подлежащих амнистии. По мнению президента Дагестанской гильдии юристов адвоката Расула Кадиева20, проект не отражает региональную специфику Дагестана и должен быть значительно доработан.
16 См.: Попов В.Д. Указ соч. С. 65.
17 См.: Проблемы устойчивого развития региона: информационная безопасность полиэтничного социума (на материалах Юга России) / Под ред. В.М. Юрченко. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2011. С. 215—216.
18 См.: Постановление Государственной Думы от 22 сентября 2006 года № 3498-4 ГД «Об объявлении амнистии в отношении лиц, совершивших преступления в период проведения контртеррористических операций на территориях субъектов Российской Федерации, находящихся в пределах Южного федерального округа» [http://www.rg.ru/printable/2006/09/23/amnistia-dok.html].
19 См.: Статья 132. Насильственные действия сексуального характера [http://www.consultant.ru/popular/ ukrf/10_26.html#p1767].
20 См.: Расул Кадиев: «Кадыровская» амнистия не спасет Дагестан [Ыф/Аш—c1adwdmv.xn—p1ai/ newsA469137.html].
Особое внимание также необходимо уделять постреабилитационному периоду с целью профилактики рецидива, так как всегда остается возможность возвращения индивида к преступной деятельности. Логичным шагом в деятельности Комиссии может стать создание некой структуры, которая поддерживала бы контакт с бывшими экстремистами и после их официальной реинтеграции в общество.
Дагестанский опыт в сентябре 2011 года переняли в Ингушетии, где теперь тоже официально действует Комиссия по адаптации членов незаконных вооруженных формирований. В компетенцию Комиссии входят оказание юридической, психологической, медицинской помощи лицам, решившим прекратить террористическую и экстремистскую деятельность, а также содействие в жилищном и бытовом устройстве им самим и членам их семей вплоть до переезда на постоянное место жительства за пределы республики. Комиссия действует по следующей схеме: фиксируется обращение бывшего участника НВФ лично или его родственников (необходимо личное присутствие боевика на заседании Комиссии, на котором будут рассмотрены все обстоятельства дела). Явка с повинной и оказание помощи следствию является смягчающим обстоятельством и способствует снисхождению при вынесении приговора, в особых случаях — вплоть до прекращения уголовного преследования. В случае, если вина боевика доказана в судебном порядке, Комиссия будет ходатайствовать об отбывании срока наказания на территории СКФО и ЮФО. Кроме того, родственникам боевика раз в год будет предоставляться материальная помощь для его посещения вне зависимости от места заключения. Деятельность Комиссии будет носить комплексный характер, включая рассмотрение заявлений граждан о фактах нарушения прав человека и возмещение имущественного ущерба, причиненного в ходе контртеррористической операции. За 2010—2011 годы благодаря деятельности комиссий к мирной жизни вернулись как минимум 74 бывших боевика.
Возможности комиссий сегодня оцениваются невысоко, и в первую очередь это связано с кризисом доверия к органам государственной власти. Однако работа подобных комиссий должна стать неотъемлемой частью процесса восстановления баланса в обществе и снижения напряженности в регионе. При этом необходимо включать в процесс развития этих инициатив формирование позитивного восприятия результатов деятельности, с тем чтобы привлечь к этому процессу как можно больше лиц, желающих вернуться к мирной жизни. Этого можно достичь с помощью постоянного информационного освещения, что сделает работу комиссий и пределы их компетенции максимально транс-парентными и понятными, а также путем привлечения в команду большего числа правозащитников и авторитетных лиц.
3 а к л ю ч е н и е
Каждая республика решает проблемы безопасности, учитывая собственную специфику. Так, Дагестан планирует обеспечивать безопасность посредством повышения компетенции и квалификации работников силовых структур, продолжения программы по адаптации решивших отказаться от террористической деятельности боевиков, налаживания религиозного диалога. В республике также наращивается военное присутствие и формируются сводные оперативные группы, специальной задачей которых является противодействие вооруженным экстремистам. В то же время в Чечне осуществляется усиленный контроль сети Интернет для противодействия распространению экстремистских идей и осуществления запрета радикальных течений в исламе на территории республики. В сферу обязанностей местных администраций входит также поддержка молодых людей и их семей для своевременного предотвращения пополнения экстремистских группировок новыми членами. Эти меры должны дополнить деятельность силовых структур. Правоохранительные органы республики намерены усилить работу по уничтожению остат-
ков незаконных вооруженных формирований и активизировать превентивные меры по выявлению их участников и пособников. Чечня стала первой республикой, в которой в структуре МВД были сформированы подразделения, состоящие из этнических чеченцев и отвечающие за безопасность правительства республики и проведение контртеррористических операций.
Однако необходимо предпринимать усилия по противодействию экстремизму с помощью информационных технологий. Один из ключевых механизмов противодействия экстремистской идеологии — грамотная информационная политика, направленная на снижение напряженности и конфликтности в обществе и пропаганду позитивного образа современного молодого человека. Важная роль в данном процессе отводится активизации работы с национальными центрами и группами, религиозными организациями, формальными и неформальными политически активными объединениями, использованию всех возможных информационных механизмов противодействия угрозе распространения среди молодежи экстремистских идей и учений, связанных как с религиозным фактором, так и с этническим.
Безусловно, в отличие от силового метода противодействия экстремизму, превентивные инициативы и контроль информационного поля способны принести результаты лишь спустя определенное время: изменение ценностей и восприятия происходит постепенно. Но культура мира и неприятие насилия могут сформироваться лишь в таком обществе, где стремятся прежде всего именно к подобному, несиловому решению проблемы. Важнейшим фактором в данном процессе является взаимодействие государства и организаций гражданского общества.
