CC BY
27Закон и право. 2024. № 11. С. 226-232. Law and legislation. 2024;(1 1):226-232.
Научная статья УДК 343
https://doi.org/10.24412/2073-3313-2024-11-226-232 EDN: https://elibrary.ru/ZTTOTF
NIION: 1997-0063-11/24-583 MOSURED: 77/27-001-2024-11-783
Информационно-психологическая и когнитивная безопасность в содержании объекта уголовно-правовой охраны
Нодар Шотаевич Козаев1, Дмитрий Алексеевич Рясов2
1 2 Ставропольский филиал Краснодарского университета МВД России, Ставрополь, Россия
Аннотация. Статья посвящена исследованию концептуальных подходов к определению объекта преступления в уголовно-правовой науке. Целью исследования является анализ различных точек зрения на природу объекта уголовно-правовой охраны и выявление наиболее обоснованных позиций. В работе рассматриваются исторические этапы развития этих концепций начиная с классических трудов конца XIX века и заканчивая современными дискуссиями. Результаты исследования показывают, что понятие объекта преступления остается предметом активных научных дискуссий.
Современная криминологическая мысль акцентирует внимание на необходимости пересмотра традиционных взглядов в свете новых вызовов, связанных с информационно-психологической и когнитивной безопасностью. Авторы приходят к выводу, что объект преступления должен рассматриваться в контексте общественных отношений, регулируемых соответствующим законодательством.
Ключевые слова: объект преступления, уголовно-правовая охрана, информационно-психологическая безопасность, когнитивная безопасность, преступления в сети Интернет.
Для цитирования: Козаев Н.Ш., Рясов Д.А. Информационно-психологическая и когнитивная безопасность в содержании объекта уголовно-правовой охраны // Закон и право. 2024. № 11. С. 226—232. https://doi.org/10.24412/2073-3313-2024-11-226-232 EDN: https://elibrary.ru/ZTTOTF
Original article
Information, psychological and cognitive security in the content of the object of criminal law protection
Nodar Sh. Kozaev1, Dmitry A. Ryasov2
1 2 Stavropol Branch of Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Stavropol, Russia
Abstract. The article is devoted to the study of conceptual approaches to the definition of the object of crime in criminal law science. The purpose of the study is to analyze various points of view on the nature of the object of criminal law protection and identify the most reasonable positions. The paper examines the historical stages of the development of these concepts, starting with the classical works of the late 19th century and ending with modern discussions. The results of the study show that the concept of the object of crime remains the subject of active scientific discussions.
Modern criminological thought focuses on the need to revise traditional views in the light of new challenges related to information, psychological and cognitive security. The authors conclude that the object of the crime should be considered in the context of public relations regulated by the relevant legislation.
Keywords: object of crime, criminal law protection, information and psychological security, cognitive security, crimes on the Internet.
For citation: Kozaev N.Sh., Ryasov D.A. Information, psychological and cognitive security in the content of the object of criminal law protection // Law and legislation. 2024;( 11) :226—232. (In Russ.). https://doi.org/ 10.24412/2073-3313-2024-11-226-232 EDN: https://elibrary.ru/ZTTOTF
© Козаев Н.Ш., Рясов Д.А. М., 2024.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
Говременные политические процессы характеризуются значительным влиянием '^^.«''информационно-коммуникационных технологий, которые играют ключевую роль в формировании общественного мнения и воздействии на сознание людей. В условиях глобальной информатизации и цифровизации традиционные угрозы информационной безопасности дополняются новыми вызовами, связанными с когнитивными технологиями. Когнитивная война как новая форма информационного противоборства направлена на изменение мышления и поведения целевых групп посредством манипулирования информацией и публичных дискурсов.
Актуальность темы обусловлена необходимостью осознания сущности и масштабов этих угроз, а также разработки эффективных механизмов защиты когнитивной безопасности личности, общества и государства. Вопросы обеспечения когнитивной и информационно-психологической безопасности требуют комплексного подхода, включающего анализ правовых, технологических и социокультурных аспектов.
Уголовно-правовая охрана является одной из ключевых функций государства, направленной на защиту жизненно важных интересов личности, общества и государства. Определение объекта преступления играет важную роль в формировании эффективной системы уголовной ответственности, поскольку именно от понимания природы объекта зависит точность квалификации преступлений и эффективность борьбы с ними.
В последние годы в свете новых вызовов, связанных с развитием информационно-коммуникационных технологий и изменением характера угроз, вопросы когнитивной и информационно-психологической безопасности приобретают все большее значение.
В уголовно-правовой литературе выделяется несколько базовых концепций, касающихся определения природы объекта преступления. Эти подходы развивались в контексте различных исторических этапов эволюции уголовно-правовой науки.
Объект уголовно-правовой охраны в уголовно-правовой доктрине рассматривается как категория, отражающая направленность общественно опасного деяния. Существует множество мнений относительно сути объекта преступления, и каждая из них претендует на наибольшую обоснованность.
Уголовно-правовая доктрина представлена различными авторским взглядами на роль защищаемого уголовным законом объекта, что обус-
ловлено разными методологическими подходами. Одни авторы, определяя содержание объекта уголовно-правовой охраны, обосновывали связь юридических дозволений с личными, материальными и духовными благами, утверждая, что вещи и информация получают уголовно-правовое значение только в контексте реализации юридических прав [14, с. 96]. В данной концепции уголовно-правовой охраны центральным элементом является человек с естественными и приобретенными правами.
Другие же обосновывали границы объекта на основе содержания уголовного закона.
Так, В.С. Прохоров подчеркивает, что нарушение правопорядка есть нарушение общественных отношений, и ущерб от него не только общественно опасен, но и уголовно противоправен [12, с. 55]. Однако юридические границы охраняемого объекта не могут зависеть исключительно от уголовного закона из-за его функциональной специфики. Уголовные нормы направлены на сохранение уже упорядоченных отношений.
А.Г. Блинов и М.М. Лапунин подчеркивают необходимость выявления параметров для определения, какой правовой отраслью следует охранять соответствующие объекты [2]. Охраняемые уголовным законом интересы личности, общества и государства имеют четкие параметры как элементы отношений, регулируемых соответствующими отраслями права.
На фоне демократических ценностей ученые-криминалисты переосмыслили уголовно -правовые учения советского периода, акцентируя внимание на объекте уголовно-правовой охраны. Критикуя идеологизированный подход советских ученых, отметили, что теория объекта преступления как общественного отношения «не срабатывает», особенно в случаях преступлений против личности [15]. Современные специалисты утверждают, что объектом преступления следует признать блага и интересы, охраняемые уголовным законом, что, по мнению авторов, позволяет точнее определять направленность преступного посягательства [15].
По мнению В.К. Глистина, концепция объекта преступления как автономного элемента общественных отношений затрудняет выделение объективных критериев для квалификации деяний [5, с. 26].
Г.П. Новоселов предлагает необычную интерпретацию, где объектом преступления является тот, против кого оно направлено. Это могут быть как отдельные лица, так и группы, чьи ма-
ЬДМ & ЬБ^БЬДТЮМ • 11-2024
териальные или нематериальные ценности находятся под правовой защитой и подвергаются преступным действиям, в результате которых им наносится ущерб или создается угроза его нанесения [10].
По мнению Г. П. Новоселова, преступление вредит или угрожает не абстрактным благам или правовым нормам, а конкретным людям, и поэтому объектом следует считать именно их. Автор рассматривает в качестве объекта не только людей, но и их материальные и нематериальные ценности, фактически отождествляя объект с потерпевшим [10]. Однако эта позиция вызывает сомнения, так как она усложняет различение таких преступлений, как бандитизм и его схожие формы. Материальные предметы и сами люди не могут быть объектом преступления, поскольку это смешение понятий искажает их значение и роль.
Общественная опасность характеризует угрозу материальному порядку, складывающемуся из социальных связей. Деяние, признанное опасным для общества, всегда затрагивает отношения между людьми.
В последнее время в специальной литературе все чаще возникает вопрос о сформировавшихся угрозах информационно-психологической и когнитивной безопасности, актуальность которой значительно увеличилась в условиях наступления новой, четвертой промышленной революции в индустриальной истории человечества [6].
Современные политические процессы насыщены различными формами военного противостояния, среди которых особое место занимает информационная война. Благодаря глобальным коммуникациям она получила повсеместное и всепроникающее распространение. Цифровые медиа и сетевые технологии превратились в мощнейшие инструменты, оказывающие когнитивное и политическое воздействие на сознание и поведение людей во всех уголках мира. Параллельно с прогрессом информационно-коммуникационных технологий западные аналитические центры, по поручению военных ведомств и частных корпораций, активно запускают проекты в области социальных и когнитивных технологий, которые находят применение в военных целях.
Информационные войны (information warfare — IW) постепенно переходят в новый этап — когнитивную войну. Особенность этой стадии заключается в широком распространении Интернета поколения WEB 3.0 (Интернет вещей, индустрия 4.0) и когнитивных технологий в социальной практике и повседневной жизни [8].
Те, кто контролирует эти технологии и каналы, обретает значительное и разностороннее влияние на мировые процессы.
Термин «когнитивная война» в западной практике обозначает изменение мышления и действий целевых групп через информационные средства, включая манипуляцию публичным дискурсом и дезинформацию. В отечественной литературе он используется реже и в более широком смысле, например, как «война знаний и смыслов».
Субъектами когнитивной войны являются государства, негосударственные структуры и другие группы, использующие когнитивные технологии для достижения своих целей. Объектами воздействия становятся социальные структуры и сознание, включая ценностно-смысловые установки, язык коммуникации и традиции.
Когнитивное давление усиливается с развитием Интернета и мобильных технологий, влияя на мышление, эмоции и поведение людей. Среднестатистический россиянин находится в среде, насыщенной агрессивным информационным воздействием, что влияет на его сознание и опосредует его коллективное поведение.
Инструментами когнитивных войн являются средства информационного воздействия, включая политическую и религиозную пропаганду, СМИ, литературу и интернет-сервисы, а также институциональная деятельность, например, политическое лоббирование и финансирование деструктивных инициатив. Важным аспектом являются «подрывные технологии», которые быстро вытесняют конкурентов на рынке, что приводит к изменению роли социальных институтов, таких, как образование и наука. Эти институты становятся коммерческими поставщиками услуг, вынужденными конкурировать с корпорациями. Автоматизация и цифровизация разрушают традиционные формы медиа и образования, которые теряют свои привычные функции и превращаются в бизнес по продаже образовательных услуг.
Информационные операции до 2000-х годов использовались государствами для решения политических и экономических задач. Субъект когнитивной войны стремится подчинить противника, навязывая свои идеологии и ценности. Это приводит к хаотизации духовной сферы и внедрению деструктивных моделей поведения.
Признаки поражения могут включать массовую эмиграцию, спад численности населения, утрату смыслов и деградацию социальных институтов. Другие признаки — утрата социальной
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
идентичности, распад социальных связей и неспособность к коллективным усилиям.
Обеспечение информационно-психологической и когнитивной безопасности основывается на ясном понимании сущности глобального информационного пространства. Это пространство продолжает развиваться в процессе информационно-технологического прогресса, являющегося важной составляющей четвертой промышленной революции. Оно становится платформой для множества информационно-психологических и когнитивных процессов, угроз и операций.
Информационное общество, по сути, напоминает ноосферу — концепцию, предложенную В.И. Вернадским [4]. Это сфера разума, которая использует информацию из окружающего мира для управления различными процессами в информационном сообществе. Сегодня эта сфера разума, ранее воспринимавшаяся как чисто теоретическая конструкция, обрела четкие организационные структуры в форме глобального информационного поля.
Под руководством академика А. И. Савина была разработана концепция поддержания стратегического равновесия и сдерживания ядерной агрессии с использованием глобальных информационно-управляющих систем [цит. по: 11]. Также была создана современная оборонная концепция стратегического равновесия. Однако, как отмечал сам А.И. Савин, переход к глобальному типу мышления представляет значительную сложность для человека, привыкшего к конкретному мышлению, но в современных условиях этого уже недостаточно [цит. по: 11].
Стоит подчеркнуть, что вопрос когнитивной безопасности только начинает привлекать внимание как самостоятельная область изучения и принятия действенных мер. До недавнего времени эта тема часто воспринималась исключительно как необходимость предотвращения так называемых когнитивных войн.
Например, С.И. Репко описывает когнитивную войну как «скрытые действия Запада против населения других стран, задействовав информационные и наркотические методы с целью затруднить понимание информации, замаскировать данные о геополитике, исторических процессах и текущей ситуации, скрыть действующих лиц и их цели, исказить факты и подтолкнуть к ошибочным выводам». Данный автор предлагает достаточно простое решение для обеспечения когнитивной безопасности: «Чтобы правильно понимать историю России и текущую ситуацию,
необходимо прекратить тиражировать мифы когнитивной войны» [13].
В Доктрине информационной безопасности России, которая формирует официальные позиции по защите национальных интересов в информационной сфере, указано, что «информационные технологии приобрели международный характер и стали частью всех аспектов жизни личности, общества и государства» [1]. Государство обязано реализовать ключевые национальные интересы в информационной сфере, такие, как охрана конституционных прав и свобод граждан в области получения и использования информации, поддержка демократических институтов и взаимодействие между государством и гражданским обществом. Также важна защита культурных, исторических и духовных ценностей многонационального народа России, обеспечение функционирования информационной инфраструктуры, особенно критической, и развитие электронных технологий
Кроме того, государство должно обеспечивать защиту детей от негативного влияния информационной продукции, что включает охрану их психического и психологического здоровья, а также формирование позитивного мировосприятия.
В этом контексте следует обратить внимание на обеспокоенность представителей высшего законодательного органа государства культивированием разрушительных субкультур и идеологий среди молодежи. В Государственной Думе началась работа над законопроектом, который предполагает запрет на «пропаганду деструктивных идеологий, включая квадроберство».
Депутат Я.В. Лантратова отметила, что в России возникли целые сообщества, сосредоточенные на квадроберстве, и это явление далеко не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. По мнению депутата, ответственность должны нести не дети и их родители, а те, кто «навязывает информацию», провоцирующую интерес к квадроберству [3].
Субкультура квадробинга преимущественно распространена в подростковой и молодежной среде, представители которой выбирают себе «тотемное» животное для подражания. Они углубленно изучают его повадки, подбирают соответствующие костюмы и маски, а также воспроизводят звуки, характерные для этого животного. На первый взгляд такое увлечение кажется безобидным. Однако проблема кроется в том, что иногда это хобби перерастает в девиантные формы поведения. Некоторые квадроберы начина-
ЬДМ & ЬЕ^БЬДТЮМ • 11-2024
ют вести себя агрессивно, запугивать окружающих людей, а в отдельных случаях даже нападать на животных.
Подобное увлечение несет в себе угрозу когнитивной безопасности для общества и, несомненно, негативно отражается на социализации молодых людей.
В рамках реализации государственной политики в области информационной безопасности России важным элементом является уголовно-правовой механизм, который предусматривает нормы о преступлениях против здоровья населения и общественной нравственности, а также семьи и несовершеннолетних.
Институт семьи сталкивается с разрушительным воздействием цифровых технологий, так как межличностная коммуникация теперь происходит через гаджеты и мессенджеры. Родители теряют авторитет и становятся менее значимыми для своих детей, которые усваивают вес-тернизованный контент [9] из Интернета.
Л. Харрисон и С. Хантингтон подчеркивают, что вестернизация культурной практики ведет к эрозии норм и ценностей, что размывает национальный суверенитет [16]. Цифровые технологии трансформируют «социальную ткань», способствуя отчуждению поколений, нарушению преемственности культурного опыта и деградации биологического достоинства человека.
Рассматривая биологическое достоинство человека, И.Ю. Крылатова определяет его как комплекс биологических, морфологических и когнитивных характеристик [7]. Эти качества учитывают анатомические, интеллектуальные и иные особенности индивида, которые получают положительную оценку с человеческой точки зрения. Они помогают человеку выделяться и определять свою уникальность среди всех живых существ, ориентируясь на специфический стандарт качества жизни, свойственный исключительно человеку как биологическому виду.
С развитием цифровой трансформации и внедрением передовых технологий в области биологии и медицины, а также слиянием биологических, информационных, нано- и когнитивных технологий возросли риски несанкционированного вмешательства в биологическую и социальную природу человека, включая преступные цели. Это вызывает обеспокоенность по следующим причинам:
1) современные инновации могут быть использованы для нарушения прав, свобод и имущества граждан, а также для нанесения вреда их здоровью и жизни;
2) реальные темпы внедрения научных достижений в этой области значительно опережают развитие соответствующей нормативно-правовой базы. Это создает необходимость в защите биологической и социальной сущности человека;
3) для эффективного противодействия этим общественно опасным явлениям требуются инновационные методы защиты интересов личности.
В заключение рассмотренных вопросов считаем необходимым отметить следующее
Анализируя социально-психологическую и когнитивную безопасность в контексте объекта уголовно-правовой охраны, мы исходим из того, что она представляет собой совокупность общественных отношений, регулирующих безопасные условия жизни и является составляющей общественной безопасности. Государство заинтересовано в сохранении и развитии общественной безопасности, формируя систему ее обеспечения посредством мер политического, правового и экономического характера.
Обеспечение социально-психологической и когнитивной безопасности носит нормативный характер, что позволяет обществу реализовать потребность в установлении правил, охватывающих все сферы жизни и обеспечивающих организованность отношений. Нормативность включает правовые, технологические и организационные нормы, а также специальные правила безопасности.
Отношения, обеспечивающие охрану социально-психологической и когнитивной безопасности, состоят из субъектов, предмета и социальной связи между ними, отражающих их видовую специфику.
Безопасность в самом широком смысле стала неотъемлемой частью всех аспектов человеческой деятельности — от обеспечения безопасности на рабочем месте до защиты космического пространства, от информационно-психологической безопасности до разработки систем социальной и национальной защиты.
Список источников
1. Об утверждении доктрины информационной безопасности Российской Федерации: Указ Президента РФ от 05.12.2016 № 646 // СЗ РФ. 2016. № 50. Ст. 7074.
2. Блинов А.Г., Лапунин М.М. Пределы вмешательства уголовного права в сферу исследо-
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
вания генома человека // Вестник Пермского унта. Сер.: Юрид. науки. 2020. № 50. С. 804-830.
3. В Госдуме предложили ввести ответственность для родителей детей-квадроберов / / URL: https://ria.ru/20241003/kvadrobery-19760 65953.html?ysclid=m2ohh6hy25833755031 (Дата обращения: 16.10.2024)
4. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука, 1991. 271 с.
5. Глистин В.К. Проблема уголовно-право-вой охраны общественных отношений (объект и квалификация преступлений). Л.: Изд-во ЛГУ, 1979.
6. Краснянская Т.М., Тылец В.Г. Классификация угроз информационно-психологической безопасности личности и основные подходы к их преодолению // Вестник Дагестанского гос. унта. Сер. 2: Гуманитарные науки. 2015. № 4. С. 210-215.
7. Крылатова И.Ю. Значение конституционной категории достоинства личности в биоэтике и медицине / / Актуальные проблемы рос. права. 2022. № 10 (143). С. 46-53.
8. Миронова Н.Г. О проблеме обеспечения когнитивной безопасности // Экономика и управление: научно-практический журнал. 2021. № 1 (157). С. 119-125.
9. Награлъян A.A. Модернизация и вестерни-зация: взаимосвязи и соотношение // Социально-гуманитарные знания. 2011. № 11 // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/modernizatsiya-i-vesternizatsiya-vzaimosvyazi-i-sootnoshenie (Дата обращения: 24.10.2024)
10. Новоселов Г.П., Федосеева Л.Ю. Объект уголовно-правовой охраны и объект преступления: соотношение и уголовно-правовое значение // Рос. право: образование, практика, наука. 2019. № 4 (112). С. 60-68.
11. Полегаев В.И., Алферов В.В. О неядерном сдерживании, его роли и месте в системе стратегического сдерживания // Военная мысль. 2015. № 7. С. 3-10.
12. Прохоров В. С. Преступление и ответственность. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1984.
13. Репко С.И. Реальная геополитика. М.: Академия геополитики, 2024. 403 с.
14. Спасович В.Д. Учебник уголовного права. СПб.; Тип. И. Огризко, 1863. Т. 1.
15. Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов / А.В. Наумов [и др.]; отв. ред.: А.В. Наумов, А.Г. Кибальник. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2024. 448 с.
16. Харрисон Л., Хантингтон С. Значение культуры: как культурные ценности формируют
человеческий прогресс. N.Y.: BasicBooks, 2000 // URL: http://kyiv-heritage-guide.com/sites/default/ А^/ХАНТИНГТОН-4%20-%20Культура%20и-меет% 20значение%202000(2002)^ (Дата обращения: 16.10.2024)
References
1. On the approval of the information Security Doctrine of the Russian Federation: Decree of the President of the Russian Federation dated December 5, 2016 № 646 // Collection of legislation of the Russian Federation. 2016. № 50. Art. 7074.
2. Blinov A.G., Lapunin M.M. The limits of the intervention of criminal law in the field of human genome research // Bulletin of the Perm University. Ser.: Legal sciences. 2020. № 50. Pp. 804-830.
3. The State Duma proposed to introduce responsibility for parents of quadrober children / / URL: https://ria.ru/20241003/kvadrobery-197606 5953.html?ysclid=m2ohh6hy25833755031 (Accessed: 16.10.2024)
4. Vernadsky V.I. Scientific thought as a planetary phenomenon. Moscow: Nauka, 1991. 271 p.
5. Glistin V.K. The problem of criminal law protection of public relations (object and qualification of crimes). L.: Publishing House of LSU, 1979.
6. Krasnianskaya T.M., Tylets V.G. Classification of threats to information and psychological security of the individual and basic approaches to overcoming them / / Bulletin of Dagestan State University. Ser. 2: Humanities. 2015. № 4. Pp. 210-215.
7. Krylatova I.Yu. The significance of the constitutional category of personal dignity in bioethics and medicine // Actual problems of Russian law. 2022. № 10 (143). Pp. 46-53.
8. Mironova N.G. On the problem of ensuring cognitive security // Economics and Management: a scientific and practical journal. 2021. № 1 (157). Pp. 119-125.
9. Nagralyan A.A. Modernization and Westernization: interrelations and correlation // Socio-humanitarian knowledge. 2011. № 11 // URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/modernizatsiya-i-vester-nizatsiya-vzaimosvyazi-i-sootnoshenie (Accessed: 24.10.2024)
10. Novoselov G.P., Fedoseeva L.Yu. The object of criminal law protection and the object of crime: correlation and criminal law significance // Russian law: education, practice, science. 2019. № 4 (112). Pp. 60-68.
11. Polegaev V.I., Alferov V.V. On non-nuclear deterrence, its role and place in the system of
LAW & LEGISLATION • 11-2024
strategic deterrence // Military thought. 2015. № 7. Pp. 3-10.
12. Prokhorov V.S. Crime and responsibility. L.: Leningrad Publishing House. Unita, 1984.
13. Repko S.I. Real geopolitics. M.: Academy of Geopolitics, 2024. 403 p.
14. Spasovich V.D. Textbook of criminal law. St. Petersburg.; Type. I. Ogrizko, 1863. Vol. 1.
15. Criminal law. General part: Textbook for universities / A.V. Naumov [et al.]; responsible edi-
tors A.V. Naumov, A.G. Kibalnik. 6th ed., reprint and additional. M.: Yurayt Publishing House, 2024. 448 p.
16. Harrison L., Huntington S. Culture Matters: How Values Shape Human Progress. N.Y.: Basic Books, 2000 // URL: http://kyiv-heritage-guide.com/sites/default/files/XAHTHHrTOH-4%20-%20Ky^fcTypa%20HMeeT%203HaHeHHe% 202000(2002).pdf (Accessed: 16.10.2024)
Информация об авторах
Козаев Н.Ш. — доктор юридических наук, доцент, заместитель начальника по учебной и научной работе
Рясов Д. А. — кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права и криминологии
Вклад авторов: авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Статья поступила в редакцию 05.09.2024; одобрена после рецензирования 08.10.2024; принята к публикации 14.10.2024.
Information about the authors
Kozaev N.Sh. — doctor of law, associate professor, deputy head for academic and scientific work Ryasov D.A. — candidate of law, associate professor, professor of the department of criminal law and criminology
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
The article was submitted 05.09.2024; approved after reviewing 08.1 0.2024; accepted for publication 14.10.2024.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
