CC BY
0
14.Sealing with stamp seal impressions: radiating griffins; banquet scene. URL: https: / / www.metmuseum. org/art/collection/search/323535
15.Tawfiq Ibrahim. An Umayyad lead seal of Qinnasrin with a hexagram. When is it a "Seal of Solomon" & when a "Star of David"? // Manquso. 15 Enero. 2022. pp.11-14.
УДК 124.5 EDN AOIPTS
И.А. Черников
ИНДУСТРИЯ «СОЗДАНИЯ РЕАЛЬНОСТИ» В СОВРЕМЕННОЙ ЦИФРОВОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье анализируются социально-культурные аспекты влияния цифровой индустрии на мировоззрение. Проводится критический анализ формирования мировоззрения человека в современном обществе с помощью новейших технических средств, форм электронной коммуникации, сетевого обмена. Виртуальная реальность рассматривается комплексно: как «средство производства» и как возникающие в культуре отношения между субъектами в связи с пользованием данными «средствами». Отмечается ключевая роль такого влияния в городской жизни и преобладающей в ней «экономики воображения», связанной с реализацией медийной и символической продукции. Сделан вывод о том, что виртуальная сетевая среда генерирует целостную реальность человека и общества как самый настоящий актуальный миф. Виртуальная реальность на уровне ценностей и смыслов успешно конкурирует с реальностью эмпирической, создавая иллюзию достоверности путем совершенствования технологий доступности, возможности присутствия и комбинирования основных жизненных оппозиций, недостижимой в эмпирическом мире.
Ключевые слова: культурные индустрии, массовая культура, ценность, смысл, медиа, виртуальная реальность, рынок, миф, мировоззрение, опыт
Для цитирования: Черников И.А. Индустрия « создания реальности» в современной цифровой культуре // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2024. № 4. С.22-30. EDN AOIPTS.
Ivan A. Chernikov «REALITY» INDUSTRY IN CONTEMPORARY DIGITAL CULTURE
The article analyzes the socio-cultural aspects of the influence of the digital industry on the worldview. A critical analysis of the formation of a person's worldview in modern society is carried out using the latest technical means, forms of electronic communication, and network exchange. Virtual reality is considered comprehensively: as a "means of production" and as cultural relations between subjects arising in connection with the use of these "means". The key role of such influence in urban life and the prevailing "imagination economy" associated with the sale of media and symbolic products is noted. It is concluded that the virtual network environment generates a holistic reality of a person and society as a real topical myth. Virtual reality at the level of values and meanings successfully competes with empirical reality, creating the illusion of authenticity by improving accessibility technologies, the possibility of presence and combining basic life oppositions that are unattainable in the empirical world.
Keywords: cultural industries, mass culture, value, meaning, media, virtual reality, market, myth, worldview, experience
For citation: Chernikov I.A. The Industry of "Creating Reality" in Modern Digital Culture / / Bulletin of Kazan State University of Culture and Arts. 2024. № 4. С.22-30. EDN AOIPTS.
Введение
Мощнейшим фактором формирования мировоззрения представителя современного общества является функционирование культурных индустрий, прямо опирающихся на новейшие разработки в области обмена информацией, цифровые платформы накопления и трансляции «данных», виртуальное сетевое пространство общения. Отражая объективные процессы научно-технологического прогресса цивилизации, эти индустрии активно преобразуют жизненную среду рядового индивида. В его повседневном опыте, на работе, в семейной жизни и простом общении, в учебе и творчестве, и даже в политических и
религиозных воззрениях, ценностях и практиках они создают особую реальность. В прошлом фронтальные изменения картины мира или ценностного горизонта в большей степени затрагивали преимущественно элитные слои общества (духовенство, придворное общество, узкий круг ученых). Сегодня действие культурных индустрий охватывает практически все сообщество и все сферы деятельности. Цифровые технологии производят уже не только «вещи» или способы их добычи, присвоения. Их главный продукт - это сам индивид, его мышление и психология, чувствительность и эмоции, взращённые многогранным и разноуровневым опытом переживания
«множества миров», открываемых простым касанием поверхности модного гаджета. Если эпоха модерна стала временем окончательного освоения физического жизненного пространства человечества, его обустройства в том или ином направлении (включая инфраструктуру и рост городов), то наше время возвещает о том, что дальнейшее «расширение» [7, с. 266] человека происходит уже за счет самого способа восприятия реальности. Электронные технологии видения мира вооружают практически каждого индивида сегодня инструментом открытия множества реальностей, равноценность которых становится актуальной и очевидной в первую очередь на уровне повседневного опыта.
Материалы и методы
Материал анализа - это не только собственно феномен Интернета, но и в целом все те инновационные формы и практики общения, производства, управления, торговли и обмена, которые не просто используют информационные технологии, но сами актуализируются и обретают свой символический и рыночный вес (капитализируются) во многом благодаря именно цифровым платформам и техническим возможностям виртуального продуцирования.
Автором используется метод философско-культурологического анализа цифровых «моделей» мира как фактора формирования взглядов человека, его ценностно-смыслового выбора, коммуникативной стратегии, восприятия традиционных идеалов и норм культуры.
Литературный обзор
Влияние цифровых индустрий на мировоззрение как исследовательская тема и проблема философского и гуманитарного знания тесно связана с осмыслением специфики современного городского типа социальности (публичности), в котором влияние законов рынка проявляется наиболее сильно и ярко. И, что очень важно, сами инновационные технологии оказываются максимально востребованными этим городским типом социальности. Такой ракурс видения присутствует в трудах авторов, изучавших тенденции индустриализации и коммерциализации культуры, развития информационного «постэкономического» общества, массовой культуры и ее медийной составляющей, Сети и иных компьютерных технологий, «интеллектуальных систем» как компонента переиздаваемой в модном урбанизированном формате жизненной среды. Это работы таких ученых, как З.
Бауман, Ж. Бодрийяр, У. Бек, Ж. Липовецки, С. Жижек, Дж. Ланир, Ч. Лэндри, Р. Сеннет, М. Маклюэн, Б. Мьеж, Д. Хезмондалш, Дж. О'Коннор, Д. Тросби, Н. Срничек, Д. Слейтер, Дж. Хокинс. При этом главное противоречие, выделяемое практически всеми исследователями, - между открывающимся в виртуальном пространстве простором свободы, творчества, индивидуального самовыражения и его же репрессивным захватом производством смыслов и поведенческих паттернов. С одной стороны, сетевая среда и БшагЬ-пространство сокращает дистанцию между элитарной и массовой культурой, резко снижая уровень требований к образованности и самостоятельности в области формирования жизненных установок, ценностей и критического мышления. С другой стороны, ни сама технологическая платформа нового культурного «творчества», ни ее экономическая (рыночная) подоплёка не гарантируют пользователю, что опыт виртуального самоутверждения убережет его от диффузии границ собственной идентичности.
Цифровое «производство» выдает не какие-то отдельные товары или знаки/символы, которые лишь дополняют жизненный опыт человека или общества в целом, облегчая, сокращая и делая более приятным путь удовлетворения потребностей [10; 11]. Реальность, производимая цифровыми инду-стриями, создает множество иллюзий и мифов индивидуального и коллективного сознания. В основном они вращаются вокруг искушения обладать более «истинным» форматом бытия: жизнь по ту сторону сенсорного экрана воспринимается как желанная цель, в которой можно все и достижимо все. По эту же сторону реальность воспринимается не только как скучная буднично-серая, но и как не заслуживающая со стороны человека какого-либо подлинно творческого лично-заинтересованного отношения.
Таким образом, анализ литературы позволяет сосредоточиться на осмыслении двух основных вопросов: а) каким образом индустрия цифровой реальности приводит к усилению потребительско-пользовательского вектора мировоззрения индивида, благодаря которому реализуется его включение в потоки рыночного обмена и определенных социальных структур, институтов, тиражируемых идеалов; б) каковы ключевые характеристики цифровой «реальности» как опыта пользователя, в силу которых присутствие в Сети уже
само по себе наделено в его восприятии богатством смыслов и является ценным.
Обсуждение
Реальная виртуальность: социально-культурные аспекты. Создаваемая на основе цифровых технологий особая «реальность» самым активным и непосредственным образом влияет на мировоззрение современника. В этом влиянии можно выделить ряд уровней и важных социально-культурных граней.
Стремительно ворвавшиеся в последние десятилетия ХХ века в жизнь человечества новейшие информационные технологии, появление и активное развитие мировой сети Интернет, уже в наши дни не просто кардинально изменили качество жизни, ее материальное оснащение и предметное многообразие. Из области «средств производства» цифровой сегмент давно шагнул во все сферы личной и общественной деятельности, включая целеполагание и ценности. Рядовой современник переживает реальность собственного существования и мира, в котором он непосредственно присутствует, не столько в привычных для сознания и чувственности формах, физических структурах и гранях, сколько в активно продуцируемых участниками информационного обмена образах, текстах, символах. Пространство виртуального взаимодействия все более и более обретает черты «гиперреальности» (термин Ж. Бодрийяра), превосходящей по своему статусу и содержанию реальность, существующую до и вне цифровых форм, в том числе ее тактильный уровень. Даже элементарное физическое касание, взгляд, голос теперь обрели совершенно уникальные значения: технические возможности цифровой реальности позволяют телу взаимодействовать с ней, минуя вообще всякую мыслительную активность.
В отличие от технологических рывков прошлого «цифровые технологии» не просто помогают индивиду приручать и возделывать реальность, в которой он уже изначально пребывает. Они создают совершенно новый уровень опыта человека и культуры вообще (нового не только по отношению к природному естеству, но и по отношению к выработанным веками культурным формам, коллективным представлениям и т.д.). На этом уровне технологический прогресс все более быстрыми темпами переходит от стадии «инструмента» («операционной системы») познания, общения, удовлетворения каких-то витальных или социальных потребностей к стадии генерации реальности. И эта реаль-
ность, как показывает практика последних десятилетий, обладает колоссальными преимуществами внутри той мировоззренческой картины, которая регулирует жизнь гедонистически настроенного представителя массовой культуры. Наделяя своего пользователя чувством причастности ко всему модному и инновационному, данная реальность в его восприятии выигрышно конкурирует с «до-цифровыми» уровнями, не требуя от реципиента каких-то особенных духовно-душевных или мускульных усилий, глубоких переживаний или экстатических порывов.
Синтезируемая «цифрой» реальность максимально открыта и доступна. Для ее освоения не имеет значения национальность или вероисповедание, географическая локация или возраст. Однако имеет значение уровень материального достатка гражданина, дабы он мог купить смартфон, ноутбук или какой-то иной инструмент «дополненной» реальности (например, 3D-очки или «шлем»), которые позволят беспрепятственно путешествовать по миру виртуальных континентов или погружаться в омут анонимных любовных сессий. Данное обстоятельство имеет вполне определённое значение: доступ к цифровой реальности выдвигает индивиду одно безоговорочное требование - включенность в пространство торгуемых и рекламируемых образов самой жизни, опыта. Весь секрет современного рынка в том и заключается, что простое использование «высоких технологий» уже предполагает ценностную коррекцию мировоззрения человека. - Рынок, капитал не может полагаться лишь на одно доверие [3, с. 220-263].
Не случайно цифровая реальность становится предметом пристального интереса со стороны агентов глобального влияния, которые формируют актуальную экономическую и политическую повестку дня и делают «заказы» на тираж определенных жизненных смыслов. Главная причина заключается в том, что мир, создаваемый с помощью новейших технологий, существует не «рядом» с миром физическим, «вещным», привычным и известным издревле; предел его влияния - само мировоззрение, опыт сознания и мировосприятия, а также самооценки человека. А потому он на сегодняшний день оказывается наиболее эффективным способом манипуляции людьми.
Попытаемся понять, как это происходит.
Прежде всего, необходимо отметить, что культурным индустриям, получившим мощный импульс развития в связи с внедрением
цифровых платформ и «умных систем», отводится ключевая роль в формировании нового типа производства. Его основа не какие-то материальные ресурсы и даже не энергия машин, техники в классическом смысле (на который указывали, например, Л. Мамфорд или М. Хайдеггер), а ловкое новаторское комбинирование той или иной «информацией», «данными».
Важно то, что медийные практики, реклама, цифровой арт-дизайн жизненной среды, технически недоступный в прежние времена, сегодня рассматриваются как ключевое условие развития городской культуры. Современный мегаполис, как некий рыночно и политически культивируемый проект высоко обустроенной цивилизации, уже давно ушел от традиционных способов архитектурного моделирования и градообразования (даже в их модернистском прочтении).
Фактическое поглощение мировоззрения определенными структурами создаваемой информационно-знаковой среды - цена, которую приходится платить горожанину за комфорт и «высокое качество жизни». Характерно звучит важнейшее требование, которое сегодня предъявляет заказчик тем, кто формирует городскую среду, «строит» и «проектирует»: следует максимально устранять свойственную традиционной культуре «планировочную» дистанцию между местами постоянного проживания и работы, досуга, рекреации, учебы и самого перемещения. Рост комфорта рассматривается по основанию устранения границ между индивидом и самим городом (аналогично в отношении времени -его традиционное ранжирование теряет устойчивость). Причем, границы пространственно-временные или даже физические, растворяясь в потоке виртуальных или цифровых образов и знаков, влекут за собой в небытие и соответствующие мировоззренческие установки людей, лишают их актуального праксиологического содержания.
На наш взгляд, подобное размывание границ вряд ли можно рассматривать как однозначное достижение и «благо» современного общества. Очень часто происходит фактическая подмена понятий и реалий: устранение явной грани между работой (трудом) и свободным временем интерпретируется как обретение индивидом возможности заниматься творческой самореализацией. Но на деле, как общеизвестно, подобная диффузия оборачивается еще большей не-свободой. Пользователь высокотехнологичных услуг и сетей вы-
страивает иерархию собственной картины реальности в полном соответствии с теми знаками и кодами, которые ему преподносит та самая Сеть.
Наиболее рельефно эта тенденция сращения цифровой реальности и мировоззрения проявляется в молодежной среде: «правильная» жизненная обстановка и «продвинутое» пользование/потребление прочно ассоциируются с цифровыми «дивайсами» во всем их многообразии. «Хитрость мирового разума» глобального рынка заключается в том, что «удобство» и «доступность» среды растут прямо пропорционально включенности способов пользования - технологий и самого БшагЬ-пространства - в идентичность пользователя. В виртуальном пространстве активно используются приемы формирования доверия к себе. Создается такая ситуация, в которой искусственная (выращенная на цифровой платформе) среда превращается в Реальность, за пределами которой пользователю становится не только не комфортно, но и порой психологически, эмоционально опасно (иногда в прямом смысле слова, если мы вспомним трагические последствия увлечённости аниме и манга в среде японской молодежи). Эта Реальность как инициируемая производителями медийной и цифровой продукции модель жизни обретает черты самого настоящего Мифа. Причастность к ней брен-дируется и рекламируется в качестве маркера (индикатора) не только «прогрессивной» и стильной повседневности или личной успешности, образованности, компетентности, но и в качестве единственно приемлемого (практически доступного и реализуемого) способа креативной самореализации. На этом и строится современная идеология урбанизма и мультикультурализма.
Активно формируется повестка преобразования самой повседневной реальности в направлении снятия ее противопоставления сферам познавательной или творческой деятельности, производственных или обменных процессов. Тем самым индивид уже не может отключиться от цифровой платформы реальности и спрятаться от нее, от работы, учебы или общения в свой приватный «маленький» мир. Ценность уже этого мира, его, так сказать, сюжетная канва, прочно связывается с пользованием (потреблением) соответствующей «продукции» (для современного подростка отсутствие модного смартфона является самой настоящей личной драмой, а для его родителей проблемой воспитания). Тем
самым подкрепляется иллюзия самоутверждения: виртуальная среда преподносится как нечто, что способно снабдить человека иммунитетом к собственной «приземленно-сти» и «обывательщине».
Технологический прогресс способствует тому, что достижение авторства в том или ином деле, производстве и даже просто обмене информацией вовсе не требует от индивида духовного или интеллектуального подвижничества. Мировая Сеть любой цифровой «продукт» способна превратить в товар, прорекламировать его в качестве нового стильного бренда. Дж. Хокинс вполне справедливо говорил об «экономике воображения», в которой сами идеи, образы, тексты способны капитализироваться [9, с. 144]. Такая экономика опирается на гигантский рынок сбыта, какому мог бы позавидовать любой магнат эпохи «пара и электричества» -масштабную Интернет-аудиторию. «По состоянию на апрель 2024 года в мире насчитывалось 5,44 миллиарда пользователей Интернета, что составляло 67,1 процента населения планеты. Из этого общего числа 5,07 миллиарда, или 62,6 процента населения земного шара, были пользователями социальных сетей» [6].
Не следует забывать и о том, что в цифровой реальности почти полностью утрачена свойственная книжной классической культуре ценностная и онтологическая градация копии и оригинала. «К электронным медиа неприменим ни один из критериев, отличающих письменную и печатную литературу» [12, с. 30]. Копий чисто технически потенциально может быть бесконечное множество. Работа с копиями весьма благоприятно воспринимается в странах развивающегося мира, а также в целом отвечает логике решения многих объективных экономических трудностей современности, связанных с перенесением производства в те регионы, которые в силу наличия огромной рабочей силы способны обеспечивать потребности растущего населения планеты копиями модных товаров. Культурная оценка копии существенно повысилась в связи с объективной невозможностью насытить растущие рынки оригинальной продукцией (оригинальность редуцирована к знаку).
Все эти факторы в сумме приводят к тому, что медийно-электронная индустрия синтезирует реальность, максимально приближенную к чувствованию и мировосприятию «маленького» рядового индивида. Эта реальность прорастает буквально во всех сферах жизне-
деятельности, во всех социальных, культурных, политических практиках нашего времени. В будущем этот процесс будет только нарастать и углубляться. Приобщаясь к достижениям технического прогресса, во многом облегчающим повседневное существование и сокращающим путь к желанным идеалам, реальность по ту сторону экрана или монитора сама становится источником самоопределения пользователя, ценностного наполнения его мировоззрения.
Между Online и Offline: Реальность как Миф. Анализ ключевых социокультурных аспектов влияния новейших информационных технологий на мировоззрение индивида позволяет говорить о том, что электронное «расширение» человека (его тела, психики, эмоций и мыслей) происходит в определенной реальности, охватывающей источники формирования мировоззрения пользователя. Реальность виртуального (включая всю продукцию, сгенерированную на цифровых площадках) в последние годы все более обретает черты главного «контролера» массового сознания. Что, в свою очередь, приносит определенную выгоду (значительную по объему добавленную стоимость) агентам глобального рынка и заинтересованным социально-политическим субъектам.
Таким образом, можно констатировать, что реальность, продуцируемая цифровыми технологиями, не просто воздействует на различные уровни регуляции сознания и мировоззрения пользователя. Цифровое «производство» оказывается, в конечном счете, становлением мифа как реальности человека и культуры со всеми характерными для него чертами.
Виртуальная реальность есть миф. Под мифом в данном случае понимается зародившаяся еще в архаике форма культуры, которая исторически, в течение длительного времени, могла принимать разнообразные конкретные виды и предметные выражения (например, в искусстве или политической идеологии), но в основе своей есть символизированная структура коллективной деятельности (опыта), задающая ценности и нормы жизни каждого члена общества.
Однако если рассматривать миф как более фундаментальную и глубинную реальность в соответствии со сложившимися в неклассической западной и русской философии разработками (их перечень по причине ограниченного объема статьи опускаем), как форму связи человека и мира, человека и общества, в
которой когнитивная (художественно-образная, символическая) составляющая лишь один из уровней, то становится очевидно, что миф в современной культуре это далеко не только исторически ценный рассказ. Цифровая индустрия «реальности» способствует тому, что именно мифологический уровень опыта становится доминирующим в регуляции жизни людей.
Именно миф всегда образовывал исходную «матрицу» синтеза индивидуального мировоззрения на уровне повседневного восприятия существующих идеалов, ценностей, социального и политического порядка, наконец, устройства мира в целом. Важно зафиксировать следующее: миф никогда не выступал только источником знания о мире. Другой его не менее сущностной чертой было средоточие практик и форм отношения индивида к знанию, самому миру, другим людям.
Миф важен не как вымысел о мире, а как выраженная в том или ином слове или образе целостность этого мира. Целостность достижима только при условии включения в мир и, следовательно, в процесс его выражения, самого человека. Используя терминологию Р. Барта, посвятившего данной тематике целый ряд работ [1, с. 418], можно сказать так, что миф раскавычивает мир опыта. Сказка не отделяется от были. Быль и есть то, что сказывается. - Эта связка и составляет глубинную почву повседневного мироощущения и представления обычного человека, синтетического сплава рефлексивного и ценностного, единичного и коллективного, чувственного и мыслительного. В этом качестве миф никогда не покидал пределы человеческого общежития и в наше время, как теперь становится очевидно, возвращается на авансцену в виде той самой «реальной виртуальности».
Для более точной характеристики мифа сошлемся на позицию Э. Кассирера. Она симптоматична для представлений о сущности мифомышления, сложившихся в ХХ веке. «В противоположность ...функциональному пространству чистой математики пространство мифа предстает как совершенно структурное пространство. Здесь целое возникает, "становится" не из элементов, из которых оно вырастает генетически, по определенному правилу, напротив, здесь существует чисто статическое отношение нахождения, присутствия. Сколько бы мы ни продолжали процесс деления, в каждой из частей мы снова обнаружим форму, структуру целого. ...Весь мир пространства, а с ним и космос вообще, ока-
зывается построенным по определенной модели, предстающей перед нами то в увеличенном, то в уменьшенном виде, но в любом масштабе остающейся той же самой. Любая связь в мифологическом пространстве основана, в конечном счете, на этом изначальном тождестве: она восходит не к однотипности воздействия, не к динамическому закону, а к первоначальному совпадению сущности» [5, с. 104]. В данной характеристике для нас важны два момента: во-первых, в структуре мира, представленного мифически, все элементы равны, они просто со-присутствуют, и, во-вторых, любой сегмент такого мира выражает его целое.
Два этих пункта помогают еще раз зафиксировать причину особой «живучести» мифа в истории культуры: в повседневном опыте любого индивида значимы отношения элементов опыта (вещей, предметов, процессов, мыслей или чувств) друг к другу. Именно эти отношения первичны и образуют определенный порядок жизни. Потому в повседневности никогда и никакой философский тезис или религиозный канон, научная теорема или политическая доктрина не смогут возобладать над целым - над самим потоком опыта. Этот поток и есть миф.
Исходя из предложенной характеристики, можно выделить ряд отличительных особенностей реальности, генерируемой цифровыми технологиями, которые полагают ее в качестве самого настоящего мифа современности.
1. В бурлящем потоке сложной жизни со множеством неразрешимых противоречий и многочисленными имитативными формами самой социальности именно виртуальный мир, сетевое пространство, становится для пользователя воплощением Реальности - искомой подлинной, «истинной», «правдивой», прорывающейся сквозь пелену фальшивой рутины и стандартизированных практик общения, работы и т. д. Об этой устремленности современника к подлинной Реальности писал С. Жижек [4]. Виртуальное стало в массовом восприятии подобным «Реальному».
2. Медийная среда, Сеть, информационные потоки, особенно в урбанизированном жизненном пространстве, сегодня превратились в один колоссальный «гипертекст», огромную ветвящуюся структуру, любой фрагмент которой представляет собой ссылку (гиперссылку) на другие элементы структуры. Прорывая поверхности экранов и смартфонов, виртуальное поглощает вещный мир человеческой жизни. Реальный эмпирический опыт
и сам мир, данный тактильно в пространстве-времени, оказываются лишь структурно разбросанными осколками этого гипертекста. Порядок слов и вещей закладывается в любой точке подключения пользователя к Сети. -Своеобразная магия виртуальности.
3. Мир, как он предстает в виртуальном опыте, в своих жизненных координатах (циклах) обратим: абсолютно каждый пользователь в любой момент времени и в любой пространственной локации может сгенерировать новую реальность, «новый мир». И таких миров потенциально может быть бесконечное множество. Все они равноценны и мир до-цифровой не более ценен, чем миры «возможные». Пользование цифровой реальностью предполагает выход за пределы обычной человеческой чувствительности, а также представлений о самой жизни как противоположности смерти. Рождение или смерть есть опыт, который при желании можно просто «кликнуть». Виртуальное достраивает тело и душу индивида.
4. Виртуальная реальность вся целиком дается в ситуации присутствия, подключения. Ее содержание, «сюжетное» наполнение не требует от пользователя какого-то дополнительного усилия (познания, нравственного страдания, веры). Открытие же новых уровней или слоев происходит также в результате простого включения или подключения. В качестве такой «подлинной» реальности виртуальное не инсценирует мир и самого наблюдателя - живого человека, а просто сказывается о нем, именует или означает его. Как писал Р. Барт, «Людей интересует в мифе не истинность, а применимость» [2, с. 307].
Эти основные черты цифрового «мира» наделяют его функциями мифа. Особенно если учесть, что иллюзии виртуальной свободы манят пользователя помимо прочего возможностью разгульного насыщения и удовлетворения самых потаенных инстинктов (в том числе эротического и танатального), легкого преодоления актуальных в повседневной жизни, социальности и политике проблем. «Виртуальный миф становится доминирующей коллективной формой, новым социокультурным кодом функционирования интерсубъективного сознания в сетевом обществе» [8, с. 171].
При этом следует подчеркнуть, что сетевая среда становится тем опытом мифического переживания себя и мира, в котором индивид получает ценностные установки мировоззрения и его мирообъяснительные матрицы.
Критерий их оценки не ведает различия истинного и ложного, хорошего и плохого. Реально то, что есть, а есть то, что дано в опыте присутствия в Сети; - грань между Online и Offline стремительно тает, виртуальный гипертекст поглощает мир по эту сторону сенсорной поверхности, перенаправляя мировоззрение и энергию чувств, мыслей в сторону все более успешного освоения «реальности» подлинной.
Это стирание границ Online и Offline, как подчеркивает Д. Слейтер, рассматривается многими участниками современного рынка как выгодное обретение общества, позволяющее преодолевать барьеры в коммуникации, торговле, поиске новых источником капитализации, при этом именно оно способствует мифологизации сетевого пространства [13].
Опасность заключается в том, что реальный живой человек, пользователь электронной версии мира, и активно ведомый на уровне своего мировосприятия агентами информационных потоков и кодов, транслируемых в виртуальной среде, фактически вынужден пребывать в положении очень хрупкого баланса Online и Offline. Малейшее нарушение баланса чревато не только потерей имиджа или стильного образа жизни, но и психологического здоровья, внутреннего эмоционального стержня.
Заключение
В текущих социально-экономических, политических и культурных реалиях нашего времени мощная и динамично развивающаяся «цифровая» индустрия генерирует особое измерение жизни практически каждого человека и общества в целом, связанное с пользованием достижений технического прогресса, которое само по себе «помогает» индивиду строить свой «жизненный мир», удовлетворять потребности разного уровня и свойства, вообще быть в актуальном коммуникативном и производственном пространстве, «слышать» других и выстраивать собственную индивидуальную платформу идентичности.
Влияние цифровых технологий на мировоззрение пользователя постоянно возрастает и приводит фактически к генерации уникальной «Реальности», которая и является главным фактором изменения ценностно-смысловых установок человека, его мотивации, поведения, работы, общения, семейной жизни и пр. Главный «продукт» цифровой индустрии - это не сама по себе «виртуальная» сетевая среда, играющая большую роль в
дизайне городской жизни и получении прибыли игроками на рынке услуг. Сам человек, его актуальный опыт - та Реальность, которая и образует с помощью «цифры» синтетический сплав мира по обе стороны сенсорной поверхности брендированного гаджета.
Виртуальная реальность сегодня эффективно конкурирует с эмпирическим миром. В социально-экономическом отношении создает иллюзии «креативного» замещения отчужденного труда и позволяет достигать мультипликационного результата (минимальное инвестирование и максимальная добавленная стоимость). В культурном и экзистенциальном отношении виртуальная сетевая среда -
это самый настоящий глобальный миф современности. Миф, отвечающий на запрос «маленького» индивида в реальности «подлинной» и абсолютно доступной именно ему, не обладающему рафинированным интеллектуальным вкусом или подвижнической энергией элитарного творчества. В качестве мифа «цифровая» реальность организует сам опыт пользователя и координирует его ценностные предпочтения. Виртуальный миф очень убедителен в качестве не только сюжета «игрового» нарратива или способа утоления любознательной страсти, но и как ситуация присутствия «я» там, куда можно дотянуться простым касанием соответствующего «дивайса».
Литература
1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика / Пер. с фр., сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косико-ва. Москва: Прогресс, 1989. 616 с.
2. Барт Р. Мифологии / Пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. Москва: Академический Проект, 2008. 351 с.
3. Бёгельсдейк Ш., Маееланд Р. Культура в экономической науке: история, методологические рассуждения и области практического применения в современности. Москва; Санкт-Петербург: Изд-во «Международные отношения», 2016. 464 с.
4. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального / Пер. с англ. Артема Смирного. Москва: Фонд «Прагматика культуры», 2002. 160 с.
5. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 2. Мифологическое мышление. Москва; Санкт-Петербург: Университетская книга, 2001. 280 с.
6. Количество пользователей Интернета и социальных сетей по всему миру по состоянию на апрель 2024 года. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.statista.com/statistics/617136/digital-population-worldwide/ (дата обращения: 07.07.2024).
7. Маклюэн Г. М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. Москва; Жуковский: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2003. 464 с.
8. Саяпин В. О. Мифы социальной виртуальности и их влияние на общественное сознание виртуальных общин / / Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2016. № 5. С. 170-177.
9. Хокинс Дж. Креативная экономика: Как превратить идеи в деньги / Пер. с англ. И. Щербаковой. Москва: Классика - XXI век, 2011. 253 с.
10. Черников И.А. Экономика впечатлений в динамике современной культуры // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2020. № 4 (96). С. 59-68. DOI: 10.24411/19970803-2020-10406
11. Черников И.А. Экономика впечатлений в обществе потребления // Культура и образование. 2021. № 4(43). С. 78-85. DOI 10.24412/2310-1679-2021-443-78-85.
12. Энценсбергер Х. М. Индустрия сознания. Элементы теории медиа. - Москва: Ад Маргинем Пресс, 2016. 96 с.
13. Slater D. Social relationships and identity online and offline // Lievrouw, Leah and Livingstone, Sonia, (eds.) Handbook of New Media: Social Shaping and Consequences of Icts. Sage Publications, London, UK, 2002. Pp. 533-546.
References
1. Bart R. Izbrannye raboty: Semiotika: Poetika / Per. s fr., sost., obshch. red. i vstup. st. G. K. Kosikova. Moskva: Progress, 1989. 616 s.
2. Bart R. Mifologii / Per. s fr., vstup. st. i komment. S. Zenkina. Moskva: Akademicheskij Proekt, 2008. 351 s.
3. Byogel'sdejk Sh., Maeeland R. Kul'tura v ekonomicheskoj nauke: istoriya, metodologicheskie rassuzhdeniya i oblasti prakticheskogo primeneniya v sovremennosti. Moskva; Sankt-Peterburg: Izd-vo «Mezhdunarodnye otnosheniya», 2016. 464 s.
4. Zhizhek S. Dobro pozhalovat' v pustynyu Real'nogo / Per. s angl. Artema Smirnogo. Moskva: Fond «Prag-matika kul'tury», 2002. 160 s.
5. Kassirer E. Filosofiya simvolicheskih form. Tom 2. Mifologicheskoe myshlenie. Moskva; Sankt-Peterburg: Universitetskaya kniga, 2001. 280 s.
6. Kolichestvo pol'zovatelej Interneta i social'nyh setej po vsemu miru po sostoyaniyu na aprel' 2024 goda. [Elektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: https://www.statista.com/statistics/617136/digital-population-worldwide/ (data obrashcheniya: 07.07.2024).
7. Maklyuen G. M. Ponimanie Media: Vneshnie rasshireniya cheloveka. Moskva; Zhukovskij: «KANON-press-C», «Kuchkovo pole», 2003. 464 s.
8. Sayapin V. O. Miffy social'noj virtual'nosti i ih vliyanie na obshchestvennoe soznanie virtual'nyh obshchin // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. 2016. № 5. S. 170-177.
9. Hokins Dzh. Kreativnaya ekonomika: Kak prevratit' idei v den'gi / Per. s angl. I. Shcherbakovoj. Moskva: Klassika - XXI vek, 2011. 253 s.
10. Chernikov I.A. Ekonomika vpechatlenij v dinamike sovremennoj kul'tury // Vestnik Moskovskogo gosu-darstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv. 2020. № 4 (96). S. 59-68. DOI: 10.24411/1997-0803-2020-10406
11. Chernikov I.A. Ekonomika vpechatlenij v obshchestve potrebleniya // Kul'tura i obrazovanie. 2021. № 4(43). S. 78-85. DOI 10.24412/2310-1679-2021-443-78-85.
12. Encensberger H. M. Industriya soznaniya. Elementy teorii media. - Moskva: Ad Marginem Press, 2016. 96 s.
13. Slater D. Social relationships and identity online and offline // Lievrouw, Leah and Livingstone, Sonia, (eds.) Handbook of New Media: Social Shaping and Consequences of Icts. Sage Publications, London, UK, 2002. Pp. 533-546.
УДК 130.2 EDN HPJCLT
О. Ю. Романов
ТРАНСФОРМАЦИЯ ВИЗУАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ В ЭПОХУ ИСКУССТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА: НОВАЯ ПАРАДИГМА ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ
В статье рассматривается влияние искусственного интеллекта на трансформацию фотографической практики и визуальной культуры в целом. Анализируются технологические аспекты интеграции ИИ в фотографию, включая автоматизацию процессов съемки и постобработки. Особое внимание уделяется влиянию ИИ на художественную фотографию, в том числе появлению новых форм визуального выражения. Исследуются этические и социокультурные аспекты применения ИИ в фотографии, включая вопросы авторства, конфиденциальности и потенциальной дискриминации. Предлагается концептуальная модель долгосрочного влияния ИИ на визуальную культуру, охватывающая аспекты гибридизации творчества, трансформации визуального языка и переосмысления реальности. Статья вносит вклад в понимание современных трансформационных процессов на стыке технологий и культуры.
Ключевые слова: искусственный интеллект, фотография, визуальная культура, технологические инновации, цифровое искусство, этика ИИ, культурологический анализ, творческий процесс, эстетика алгоритмов, гибридизация искусства
Для цитирования: Романов О. Ю. Трансформация визуальной культуры в эпоху искусственного интеллекта: новая парадигма фотографической практики // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2024. № 4. С.30-36. EDN HPJCLT.
Oleg Y. Romanov THE TRANSFORMATION OF VISUAL CULTURE IN THE ERA OF ARTIFICIAL INTELLIGENCE: A NEW PARADIGM OF PHOTOGRAPHIC PRACTICE
The article examines the impact of artificial intelligence on the transformation of photographic practice and visual culture as a whole. It analyzes the technological aspects of AI integration into photography, including the automation of shooting and post-processing. Special attention is given to the influence of AI on artistic photography, including the emergence of new forms of visual expression. The ethical and sociocultural aspects of AI application in photography are explored, including issues of authorship, privacy, and potential discrimination. A conceptual model of the long-term impact of AI on visual culture is proposed, encompassing aspects of creativity hybridization, transformation of visual language, and reimagining of reality. The article contributes to the understanding of contemporary transformational processes at the intersection of technology and culture.
Key words: artificial intelligence, photography, visual culture, technological innovations, digital art, AI ethics, cultural analysis, creative process, algorithmic aesthetics, art hybridization
For citation: Romanov O. Y. The transformation of visual culture in the era of artificial intelligence: a new paradigm of photographic practice / / Bulletin of Kazan State University of Culture and Arts. 2024. № 4. С.30-36. EDN HPJCLT.
Введение (далее - ИИ) становится катализатором фун-
В эпоху стремительного развития цифро- даментальных изменений в различных сфе-вых технологий искусственный интеллект рах человеческой деятельности. Особое место
