CC BY
141УДК 930.26:947.021
ИМПЕРИЯ ФРАНКОВ И БАЛТИЙСКИЕ СЛАВЯНЕ В ЭПОХУ КАРОЛИНГОВ
А. Пауль
Российско-немецкий исторический семинар (Росток, Германия)
В статье анализируются отношения Франкской империи и балтийских славян (ободритов и вильцев) в VIII - IX вв. Наряду с письменными источниками рассматривается посвящённая вопросу историография конца XX века, а также современные данные археологии. Данные автора позволяют подтвердить, что в эпоху ранних Каролингов происходит заимствование и усвоение балтийскими славянами многих элементов материальной культуры франкских элит и технологий, связанных с военным и керамическим ремеслом.
Ключевые слова: ободриты, вильцы, Франкская империя, эпоха Каролингов.
FRANKISH EMPIRE AND THE BALTIC SLAVS IN THE CAROLINGIAN ERA
A. Paul
Russian-German History Workshop (Rostock, Germany)
The article focuses on the relations between the Polabian Slavs (the Obodrites and the Wilzians) and the Frankish Empire in the VIII - IX centuries. Having reviewed the written sources, analyzed historiography of the late XX century and the modern archaeological materials, the author comes to the conclusion that the Polabian Slavs borrowed the material culture of the Frankish aristocrats and military and ceramic technology of the Frankish Empire in the early Carolingian Times.
Keywords: the Obodrites, the Wilzians, the Frankish Empire, Carolingian Times.
Вопрос отношений балтийских славян с Франкской империей и сменившим ее Восточным
королевством уже не раз попадал в поле зрения исследователей. Действительно, упоминания
контактов, союзов и войн с ободритами и вильцами занимают значительную долю в письменных источниках эпохи Каролингов. Также и данные археологии указывают на немалое культурное влияние Франкской империи на северозападные славянские племена в IX в.
Появление в последние десятилетия нового, в первую очередь -археологического материала,
позволяет сделать к уже имеющимся на настоящий момент наработкам немецких исследователей некоторые добавления.
I. Контакты полабских племен с франками по данным письменных источников. Начало контактов балтийских славян и франков восходят к эпохе Меровингов. Нуждаясь в союзниках во время завоевания Саксонии, франкские
правители уже с первой половины VIII в. начали привлекать для этой цели проживавшие по другую сторону Эльбы племена. В хронике продолжателей Фредегара
упоминается, что во время восстания саксов 747-748 гг. Пипин обратился к королям вендов и с их помощью устранил мятеж [см.: 7, р. 168-193]. Судя по географическому положению и участию фризов, речь должна была идти о соседствовавших с Саксонией с востока и севера вильцах или ободритах. По нескольким косвенным указаниям в источниках можно заключить, что контакты с этими племенами были заключены Каролингами еще на ранней стадии возвышения их династии. Так, в 789 г. осажденный Карлом Великим вильцский король Драговит заявил, что получил свою власть некогда от principe Carolo [2, р. 789]. Эйнхард утверждал, что ободриты были подчинены франками в некий не названный период правления Карла Великого в ходе войны [8, р. 15]. Так как отношения ободритов и франков хорошо известны после 789 г., это подчинение могло прийтись только на более раннее время.
С конца VIII в. отношения с вильцами и ободритами стали одним из главных аспектов франкской политики на севере. С этих пор и на протяжении всей первой трети IX в. упоминания обоих племен во франкских хрониках становятся практически ежегодными.
Исследователями в этот период выделяется не менее 15 личных встреч ободритских и вильцских князей с франкскими правителями в разных частях империи [5, р. 76]. При этом отношения с вильцами и
ободритами носили разный характер. Правители вильцев признавали верховную власть франкских королей по крайней мере с конца VIII в. Ободриты же при жизни Карла Великого в части франкских источников называются терминами союзники-федераты (foederati) и коалиционеры (societati гесер^) [3, р. 789, 798], то есть представляются
V» V V п
независимой дружественной силой. В другой части говорится об их вассальной зависимости от Карла [1, р. 795]. Неизменным остаются положительные высказывания о них франкских источников: в Лоршских анналах они названы «нашими славянами» (Slavi nostri, дш dicuntur А^^О и даже указывается, что несмотря на их язычество на их стороне был христианский Бог [1, р. 798; 8, р. 15]. Вильцы при этом характеризуются как «всегда враждебные франкам» [3, р. 789]. В действительности, в
рассматриваемый период, ободриты были явными «фаворитами» франков. Именно их франки неизменно поддерживали в их войнах с другими славянскими племенами вильцев, линонов и смельдингов, а также саксов и данов. Очевидно, полное и окончательное признание ободритами вассальной зависимости от франков произошло намного позже вильцев и было тесно связано с личностью ободритского князя Дражко. В 804 г., кроме королевского титула, Карл Великий сделал ему грандиозный подарок, передав ему в управление Нордальбингию [2, р. 804], населенную тремя саксонскими племенами и фризами, область на юго-западе Ютландии. Прирост
территории королевства Дражко от этого приобретения должен был составить не менее трети или даже половину. Кроме того, ободриты получали выход к Северному морю и контроль над частью важных саксонско-фризско-датских торговых путей.
В целом, до смерти Карла Великого отношения франков с ободритами были куда более тесными и дружественными, чем с вильцами. Кроме упомянутого выше частого пребывания ободритских посольств в королевских
резиденциях франков, можно отметить и широкое взаимодействие в военном плане. Из источников известно, что франкские полководцы помогали Дражко в командовании войсками. В распоряжение самого Дражко по мере надобности Карл предоставлял саксонские войска. Известен и обратный пример взаимодействия, когда ободритские войска были предоставлены под командование франкского легата для похода в Ютландию [3, p. 798, 809, 815]. Во времена Людвига Благочестивого эти отношения начинают приходить в упадок. В 817 и 821 гг. происходят две неудачные попытки восстания ободритских правителей в союзе с данами. К середине IX в. наблюдается уже переход к стадии прямого военного (отражения экспансии франков) и религиозного (сопротивление
попыткам христианизации)
противостояния. Одновременно с этим происходит еще большее сближение балтийских славян с северными германцами в рамках языческой антифранкской коалиции.
II. Археология. На наличие франкского импорта и заимствований тех или иных элементов материальной культуры балтийскими славянами нередко указывалось немецкими археологами.
Большинство из таких замечаний, впрочем, выдвигалось лишь в контекстах единичных находок в славянских землях на юге Балтики. Первые шаги по их систематизации и осмыслению феномена в целом начали проявляться лишь с конца 1970-х гг. и значительно оживились в 1990-х гг. На настоящий момент уже едва ли имеет смысл привлекать старые статьи Херрманна, Жака и Ваховского о франкских элементах в западнославянской культуре, так как имеется критический анализ их Братером. Вместе с тем до сих пор представляет интерес работа Габриеля о «придворной» культуре вагрской знати, касающаяся и других южнобалтийских регионов. Ценные дополнения к ней были сделаны Мессалем. Последним крупным трудом на данную тему на настоящий момент стала монография Гердса об изучении могильника в Гросс Штремкендорфе [5, 9, 10, 11, 12, 14, 15].
В своей статье Братер разделял «чужеземные товары» эпохи Каролингов, найденные в землях балтийских славян, на несколько основных категорий:
1. Завезенные из Франкской империи вещи: а) оружие: франкские мечи и шпоры с петлей и клепанным шипом (Ösensporen/
Schlaufensporen); б) «украшения», под которыми понимаются как украшение англо-каролингскими орнаментами различных предметов
(в основном деталей ремней, всаднического обмундирования, ножен мечей), так и непосредственно носимые на одежде украшения, произведенные в западной части Каролингской империи (Франция и Западная Германия); в) предметы быта, такие как керамика (Татингская, Бадорфская, круглые саксонские горшки, керамика с примесью ракушек), стеклянная посуда и изделия из базальтовой лавы (ручные мельницы) [5, р. 54-61, 69-72].
2. Вещи, формы которых возникли у славян под влиянием франкских прототипов и технологий: а) керамика (фельдбергская, «изящная ольденбургская керамика»); б) шпоры с крючком (Hackensporen); в) архитектура (старигардского
большого дома, крепостей). В силу ограниченности объема статьи в рамках ее нет возможности для подробного описания всех находок из перечисленных выше категорий. Все эти вещи, кроме 2(3), известны как с территорий вильцев, так и ободритов. Информацию об отдельных находках вместе с картами распространения и комментариями по датировкам можно получить из указанных выше ссылок. В случае развития форм фельдбергской керамики и шпор с крючком речь идет о культурном влиянии еще эпохи Меровингов. Можно признать справедливыми выводы
исследователя о наблюдаемом перенятии славянскими элитами «придворной» культуры франкской знати (13). Действительно, все категории находок, кроме разве что базальтной лавы, были связаны с военным делом, роскошью и культурой элит. Нередко посещавшие
резиденции франкских королей и императоров вильцские и
ободритские князья, их
сопровождение и послы могли получать некоторые из этих дорогостоящих и редких на севере вещей в процессе обмена дарами, сопровождавшего подобные встречи. Привозимые на родину они могли служить символом статуса их владельца и становиться
прототипами для местных подражаний. Кроме того, пример с посольством Готтфрида к Карлу Великому показывает, что в качестве послов могли выступать и купцы [3, p. 809]. Кроме археологических, имеются и письменные источники об импорте франкского оружия на юг Балтики. В 805 г. Диденхоффским капитулярием был введен запрет на продажу мечей и доспехов в торговых городах по всей границе империи со славянами. Три перечисленных в нем места (Бардовик, Шезла, Магдебург) находились на границе с ободритами и вильцами, из чего можно заключить, что до начала IX в. импорт оружия в их земли должен был процветать. Едва ли запрет 805 г. мог распространяться, кроме других славян, и на ободритов. Вплоть до 815 г. франки активно использовали их войска для войн с саксами, данами и вильцами. Потому ограничение военного потенциала ободритов противоречило бы всей тогдашней политике Каролингской империи на севере.
Вполне подтверждая письменные источники, археологические находки также показывают наибольшее влияние франкской культуры на ободритов в конце VIII - первой
половине IX века. Так,
крепость Старигард/Ольденбург в горизонте 2а (приблизительно между 775 и 830 гг.) начинает переживать свой первый расцвет. Площадь крепости увеличивается практически вдвое, что говорит как о ее возросшем значении, так и об увеличении населения
(предположительно - знатного) в ее пределах. Уже в конце VIII в. внутри появляется выдающееся своими размерами строение,
интерпретированное Габриелем как первый двор вагрийского князя. Строение не находит аналогов на юге Балтики того времени, но показывает большое сходство с королевской резиденцией Карла Великого в Падеборне того же времени. Непосредственно внутри или рядом с княжеским двором были найдены осколки стеклянных бокалов, произведенных во Франкской империи. Картину находок дополняют найденные в крепости и датируемые тем же временем многочисленные предметы с англокаролингской орнаментикой: детали ремней и конской упряжи, накладки и ремешки для ножен мечей, а также франкские петельчатые шпоры [9, p. 155-157, 182-193, 197], которые присутствуют здесь вместе с местными, уже славянскими имитациями.
Показательно присутствие в Старгарде импортной
западноевропейской керамики из Франкской империи исключительно в горизонте 2 (775-885 гг.). Речь
идет об осколках саксонских круглых горшков и фризско-франкских кувшинов Татингского типа. Исключительно в том же горизонте 2
встречается и особенный тип керамической посуды, названной Габриелем «изысканной
ольденбургской керамикой». Этот тип возник в Старигарде на основе местной фельдбергской керамики под влиянием орнаментировки франкских татингских кувшинов (16). «Изящная ольденбургская керамика» изготавливалась лишь недолгий период в IX в., однако не исчезла бесследно. По мнению Мессаля, исследовавшего вильцскую крепость рядом с поселением Глинке, в восточной части земли Мекленбург-Передняя Померания, используя ольденбургскую керамику в качестве примера, в IX в. местные гончары развили традиционную
фельдбергскую керамику до новой, еще более роскошной формы, названной им типом Глинке [12, p. 84-95]. Подобно «ольденбургской изящной», тип Глинке изготавливался лишь в этой единственной крепости, являясь наглядным примером заимствования элитной культуры по требованию и для нужд местной славянской знати.
Наработки Братера можно дополнить крайне интересным материалом, найденным рядом с деревней Гросс Штремкендорф в Висмарской бухте, в районе расселения «восточных ободритов» или «ободритов в узком смысле». Основанное в первой половине VIII в., это древнеславянское поселение было типичным приморским эмпорием своего времени. В это время на южном побережье Балтики возникла целая цепь подобных торговых поселений (Росток-Дирков, Ральсвик на Рюгене, Менцлин на Пене, Волин), обеспечивавших
торговлю местных жителей по морю со странами Скандинавии, Прибалтики, северной Руси и Восточной Европы. Обычными ремеслами здесь были обработка цветного металла, кузнечное и ювелирное дело, обработка стекла и производство бусин, обработка янтаря, кости и рога, включая производство гребней. В настоящее время ни у кого из немецких археологов уже нет сомнений в том, что речь идет об историческом Рерике, разрушение которого описывается во Франкских анналах в 808 г. Среди находок в Гросс Штремкендорфе бросается в глаза наиболее высокий процент присутствия западноевропейской керамики среди всех остальных эмпориев балтийских славян. В общем 5,6% от общего числа находок составляет найденная здесь керамика типов Татинг, Бадорф, Маен, Вальберберг, саксонские и фризские типы (в том числе с примесью раковин и амфоры), а также меровингская черная керамика [6, tab. I]. При этом половина этой импортной западноевропейской керамики была произведена в «центральном» для франкской империи Рейнском регионе. Другая половина приходится на типично фризские типы (саксонские типы представлены всего 0,1%). Для сравнения, в Старигарде импортная западноевропейская керамика в тот же период представлена менее, чем 1%; а доля скандинавской керамики в Гросс Штремкендорфе составляет лишь 2,2%. Такое распределение говорит о том, что торговля по «западному торговому пути» (из Рейских областей, через Фризию),
представляла приоритетное
направление для местных купцов.
Исследовавший найденный в Гросс Штремкендорфе значительный
материал стеклянных вещей Пехе пришел к выводу, что для местного производства бусин здесь
использовались импортированные из центров изготовления стеклянной посуды заготовки. При несомненном западном происхождении
подавляющего большинства
стеклянных изделий предполагается, что в Гросс Штремкендорф, как и в Скандинавию, они могли поступать по тому же «западному торговому пути» через Фризию из Рейнского региона или южной Англии [13, р. 204-205]. По всей видимости, к ранней Каролингской эпохе может восходить и усвоение славянами таких элементов культуры франкской империи, как погребальный обряд знати. Внимание привлекает открытое в могильнике Гросс Штремкендорфа камерное
захоронение, являющееся наиболее ранним из известных на южной Балтике. Камерные захоронения были широко распространены в Европе уже в первой половине 1-го тысячелетия н.э. Однако в Скандинавии и на Британских островах традиция этого обряда прерывается в эпоху Великого переселения народов. В центральной Европе он сохраняется по линии Альп и Дуная - древней границе Римского и «варварского» мира.
Очевидно, этот обряд должен был являться элементом еще языческой культуры «варварских» племен на раннем этапе их романизации и христианизации. В южной части Германии, аллеманских и баварских
землях он был известен до VII в., после чего начинает «отступать» на север. В VII—VIII вв. камерные захоронения широко
распространяются в Саксонии, и появление этого обряда здесь определенно можно связать с франкским влиянием. К концу VIII в. использование погребальных камер сохраняется в основном в самых северных областях Саксонии, в Нордальбингии, округе Гамбурга, Вигмодии и прилегающей части Фризии. Последние северосаксонские захоронения датируются началом IX в. Потому вполне обоснована аргументация Гердса о том, что в Гросс Штремкендорф этот погребальный обряд должен был попасть из северной Саксонии или Фризии [10, p. 88]. Нельзя
оставлять в стороне и то обстоятельство, что в последние годы существования Рерика ободритам принадлежала населенная саксами Нордальбингия (804—808/809 гг.). С точки зрения франкско-славянских
связей эта находка также может оказаться крайне интересной. Камерные захоронения были широко известны на юге Балтики и ранее. Принадлежность их местным славянам не вызывает сомнения [4, p. 139-140]. Однако до сих пор археологам не удавалось ответить на вопрос, откуда эта традиция здесь появилась. Точнее, вопрос состоял в том, откуда произошло ее заимствование, так как
аргументировать независимое ее развитие, ввиду идентичности саксонским и скандинавским камерам представляется непосильной задачей. Известные ранее южнобалтийские камерные захоронения были датированы X—XII вв.
Таким образом, датируемая концом VIII — началом IX века находка из Рерика оказывается своеобразным «связующим звеном» между прекратившейся к началу IX в. в северной Саксонии традицией и более поздними славянскими камерными захоронениями (рисунок).
Рисунок. Камерные захоронения VIII и IX вв. в северной Германии южной Скандинавии (Gerds 2015: 87)
Археология Гросс Штремкендорфа позволяет проследить также и путь проникновения камерных
захоронений в Данию, где прежде предполагалось их достаточно спорное заимствование из Швеции. Однако в Швеции лишь редкие камерные захоронения относятся к IX в., в основном принадлежа к Х в. В Дании же они впервые появляются в Хедебю во второй четверти IX в. в виде камерного лодочного захоронения и получают более широкое распространение в середине IX в. Учитывая, что в Рерике такой обряд практиковался незадолго до переселения его жителей в 808 г. в Хедебю, картина представляется достаточно наглядной. По всей видимости, в конце VIII — начале IX в. этот обряд из северной Саксонии или Фризии проник сначала в ободритские земли и отсюда —
возможно даже посредством исторически известного переселения жителей Рерика — попадает в Хедебю (первая половина IX века), из которого распространяется далее по всей Дании и даже Швеции (конец IX—X в.). Описанный выше пример наглядно показывает ранний этап становления надэтнической циркумбалтийской культуры. Среди населения балтийских эмпориев смешивались подкрепленные новыми культурными импульсами из Франкской империи старые славянские, скандинавские и саксонские «языческие» традиции. Этот начавшийся не позднее второй половины VIII в. процесс еще более усилился со второй трети IX в. после образования антифранкской
«языческой коалиции» балтийских славян и скандинавов.
Список литературы
1. Annales Laureshamenses // Fragmentum annalium Chesnii. Monumenta Germaniae Historica. SS. - Hannover: Impensis Bibliopolii Avlici Hahniani, 1826.
2. Annales Mettenses priores // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores Rerum Germanicarum in usum scholarum. - Hannover & Leipzig, 1905.
3. Annales Regni Francorum // Monumenta Germaniae Historia. SSG in us. schol. - Hannover, 1895.
4. Biermann F. Bootsgrab-Brandgrab-Kammergrab. Die slawischen Gräberfelder von Usedom im Kontext der früh- und hochmittelalterlichen Bestattungssitten in Mecklenburg und Pommern. -Leidorf, 2009.
5. Brather S. Merowinger- und karolingerzeitliches «Fremdgut» bei den Nordwestslawen. Gebrauchsgut und Elitenkultur im südwestlichen Ostseeraum // Prähistorische Zeitschrift, Band 71, Walter de Gruyter. - Berlin-New York, 1996.
6. Brorsson Т. The pottery from the early medieval trading site and cemetery at Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg. Wiesbaden, 2010.
7. Continuationes chronicarum quae dicuntur Fredegarii // Monumenta Germaniae Historica. SRM. V. II. - Hannover, 1888. P. 168-193. См.:
8. Einhardi Vita Karoli Magni // Monumenta Germaniae Historica, Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum separatim editi 25. Hahn, sechste Aufl. - Hannover, 1911.
9. Gabriel I. Hofkultur, Heerwesen, Burghandwerk, Hauswirtschaft // Müller-Wille M. (Hrgs.) Strarigard/Oldenburg. Ein slawischer Herrschersitz des früheren Mittelalters in Ostholstein. -Wachholtz Verlag Neumünster, 1991.
10. Gerds M. Das Gräberfeld des frühmittelalterlichen Seehandelsplatzes von Groß Strömkendorf, Lkr.Nordwestmecklenburg, Reichert Verlag Wiesbaden, 2015.
11. Herrmann J. Der Beitrag der Archäologie zur Geschichte der Beziehungen zwischen fränkischen Reich und nordwestslawischen Stämmen // Prace i mat. muz., Ser. arch. 25, Lodz.
12. Messal S. Glienke: eine slawische Burg des 9 und 10. Jahrhunderts im östlichen Mecklenburg, Reichert Verlag Wiesbaden, 2015.
13. Pöche A. Perlen, Trichtergläser, Tesserae. Spuren des Glashandels und Glashandwerks auf dem frühgeschichtlichen Handelsplatz von Gross Strömkendorf. Schwerin, 2005.
14. Wachowski K. Kultura karolinska a Slowianszczyczna zachodnia // Studia arch. 23, Wroclaw 1992.
15. Zak J. Frankijskie elementy kulturowe w kulturze protopolskiej (V/VI-IX w.) // Pomorania ant., 1979.
The list of references
1. Annales Laureshamenses // Fragmentum annalium Chesnii. Monumenta Germaniae Historica. SS. - Hannover: Impensis Bibliopolii Avlici Hahniani, 1826.
2. Annales Mettenses priores // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores Rerum Germanicarum in usum scholarum. - Hannover & Leipzig, 1905.
3. Annales Regni Francorum // Monumenta Germaniae Historia. SSG in us. schol. - Hannover, 1895.
4. Biermann F. Bootsgrab-Brandgrab-Kammergrab. Die slawischen Gräberfelder von Usedom im Kontext der früh- und hochmittelalterlichen Bestattungssitten in Mecklenburg und Pommern. - Leidorf, 2009.
5. Brather S. Merowinger- und karolingerzeitliches «Fremdgut» bei den Nordwestslawen. Gebrauchsgut und Elitenkultur im südwestlichen Ostseeraum // Prähistorische Zeitschrift, Band 71, Walter de Gruyter. Berlin-New York, 1996.
6. Brorsson T. The pottery from the early medieval trading site and cemetery at Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg. Wiesbaden, 2010.
7. Continuationes chronicarum quae dicuntur Fredegarii // Monumenta Germaniae Historica. SRM. V. II. - Hannover, 1888. P. 168-193. Sm.:
8. Einhardi Vita Karoli Magni // Monumenta Germaniae Historica, Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum separatim editi 25. Hahn, sechste Aufl. - Hannover, 1911.
9. Gabriel I. Hofkultur, Heerwesen, Burghandwerk, Hauswirtschaft // Müller-Wille M. (Hrgs.) Strarigard/Oldenburg. Ein slawischer Herrschersitz des früheren Mittelalters in Ostholstein. -Wachholtz Verlag Neumünster, 1991.
10. Gerds M. Das Gräberfeld des frühmittelalterlichen Seehandelsplatzes von Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg, Reichert Verlag Wiesbaden, 2015.
11. Herrmann J. Der Beitrag der Archäologie zur Geschichte der Beziehungen zwischen fränkischen Reich und nordwestslawischen Stämmen // Prace i mat. muz., Ser. arch. 25, Lodz.
12. Messal S. Glienke: eine slawische Burg des 9 und 10. Jahrhunderts im östlichen Mecklenburg, Reichert Verlag Wiesbaden, 2015.
13. Pöche A. Perlen, Trichtergläser, Tesserae. Spuren des Glashandels und Glashandwerks auf dem frühgeschichtlichen Handelsplatz von Gross Strömkendorf. Schwerin, 2005.
14. Wachowski K. Kultura karolinska a Slowianszczyczna zachodnia // Studia arch. 23, Wroclaw 1992.
15. Zak J. Frankijskie elementy kulturowe w kulturze protopolskiej (V/VI-IX w.) // Pomorania ant., 1979.
G.I. Egorova
