Гостомысл Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(47).021

ГОСТОМЫСЛ

I С.Н. Азбелёв] Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН Россия 199034, г. Санкт-Петербург, наб. Макарова, 4 e-mail: mail@histformat.com Researcher ID: C-5151-2018 https://orcid.org/0000-0001-9063-6544 SPIN-код: 1390-8096

Авторское резюме

В статье проводится комплексный анализ источников о славянском правителе середины IX в. Гостомысле. Сопоставляются: (1) Краткие упоминания о Гостомысле в ряде летописей XIV -XVI вв., где он обычно назван старейшиной или посадником; (2) Сведнения известной по выпискам В.Н. Татищева Иоакимовской летописи, которая сообщает, что инициатором приглашения Рюрика был княживший до него у будущих новгородцев Гостомысл, а сам Рюрик был сыном его средней дочери, выданной за иноземного правителя; (3) Данные франкских источников, сообщающих об ободритском «короле» Gostomuizli/Gestimulus/Gostomuizli (так франки передавали славянское имя «Гостомысл»). Всестороннее рассмотрение исторических источников позволило сделать следующие выводы. После неудачи крупного восстания прибалтийских славян против Каролингской империи, происходившего в 838-839 гг. ободриты, велеты и руяне под главенством князя Гостомысла, вероятно, активизировали контакты со славянами, переселившимися ранее в северо -западные земли Восточной Европы. Нараставшая угроза интенсификации каролингского натиска усилила миграцию западнях славян на восток. В связи с вторжением войск Людовика Немецкого в 844 г., временный успех которого таил угрозу новых агрессий, происходит, очевидно, перемещение центра власти велетского объединения славян на восток, в результате которого Гостомысл оказывается у берегов Ильменя.

Ключевые слова: Гостомысл, варяги, Рюрик, Новгород, балтийские славяне, летописи, франки, остров Рюген.

GOSTOMYSL

Sergey Azbelev

Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the RAS 4 The Makarov's Embankment, St. Petersburg, 199304, Russia e-mail: mail@histformat.com

Abstract

The article provides a comprehensive comparative analysis of sources about Gostomysl, the 9th-century Slavic ruler: (1) Brief references to Gostomysl in a number of chronicles of the 14th-16th centuries, where he was usually called an elder or a posadnik; (2) Information from the now -lost Ioachim Chronicle, cited by the 18th century historian Vasily N. Tatishchev, on Gostomysl, a supreme ruler of the Ilmen Slavs (future Novgorodians) who facilitated the reign of his grandchild Rurik, a son of his middle daughter Umila married to a foreign prince; (3) Data from Frankish sources on the Obodrites' rex Gostomuizli or Gestimulus,

Gostomuizli (Franks' transliteration of the Slavic name Gostomysl). A comprehensive analysis of the historical sources resulted in the following conclusions. After the failure of a major uprising of the Baltic Slavs against the Carolingian Empire (AD 838-839), the tribes of Obodrites, Veleti and Rani under the rule of King Gostomysl probably intensified their contacts with the Slavs who had earlier moved northwest of Eastern Europe. The growing threat of the Carolingian onslaught pushed the migration of the Slavic tribes to the east. Due to the invasion of the Ludwig Germ an's troops in AD 844, whose temporary success implied a threat of new aggression, the center of power of the Veletian association of Slavs evidently moved to the east, and Gostomysl came to be a ruler on the banks of Ilmen.

Keywords: Gostomysl, Varangians, Rurik, Novgorod, Baltic Slavs, chronicles, Franks, R ugen Island.

* * *

Краткие упоминания о Гостомысле есть в ряде летописей XIV-XVI вв., где он обычно назван старейшиной или посадником (см. об этом: Фомин 2005: 424). В этих летописях нет речи о предшествовавших Рюрику князьях иной династии, что естественно для памятников средневековой историографии, редактированных во времена правления Рюриковичей. Исключение составляет Иоакимовская летопись, основной текст которой сохранился до того времени, когда правила уже династия Романовых и ослабли побудительные мотивы именно Рюрика считать первым князем Русской земли. Обязанные устной традиции сведения Иоакимовской летописи (далее - ИЛ. См. о ней: Азбелев 2003: 6-27. См. также: Гагин 2006: 119-130) при соотнесении их содержания с иноязычными материалами Средних веков и с записями фольклористов Нового времени помогают пролить свет на вопрос о происхождении Гостомысла. Эта летопись сообщает подробно, что инициатором приглашения князя Рюрика был княживший до него у будущих новгородцев Гостомысл. А.А. Шахматов, не раз обращавшийся к преданию о Гостомысле, отмечал: «...память о Гостомысле держалась в Новгороде долго. Ср. новгородских бояр Гостомысловых (из их рода святая Иулиания Тверская)» (Шахматов 1908: 517).

Только в ИЛ говорится о долго правившей славянской династии, последним представителем которой как раз и был Гостомысл. Четыре сына его погибли бездетными при жизни отца, когда его возраст уже не давал надежд на продолжение рода по мужской линии. Но оставались дочери: они были замужем и имели сыновей. Сын старшей дочери, как здесь сказано, был «негож», поэтому Гостомысл, в соответствии с явившимся ему сновидением, решил завещать княжение сыну средней дочери, выданной за иноземного правителя. Старейшины, исполняя его волю, пригласили на княжение Рюрика.

Привожу полностью этот любопытный текст, как он был изложен Татищевым: «Гостомысл имел четыре сына и три дсчере. Сынове его ово на войнах избиени, ово в дому изомроша, и не остася ни единому им сына, а дсчери выданы быша суседним князем в жены. И бысть Гостомыслу и людем о сем печаль тяжка, иде Гостомысд в Колмогард вопросити боги о наследии, и, возшед на высокая, принесе жертвы многи и весчуны угобьзи. Весчуны же отвесчаша ему, яко боги обесчают дати ему наследие от ложесн его. Но Гостомысл не ят сему веры, зане стар бе и жены его не

раждаху, посла паки в Зимеголы к весчунам вопросити, и ти реша, яко имать наследовати от своих ему. Он же ни сему веры не ят, пребываше в печали. Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дсчери его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий, от плод же его насысчахуся людие всея земли. Востав же от сна, призва весчуны. да изложат ему сон сей. Они же реша: "От сынов ея имать наследити ему, и земля угобзится княжением его", и вси радовахуся о сем, еже не имать наследити сын большия дсчере, зане негож бе. Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли от славян, руси, чуди, веси, мери, кривич и дрягович, яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя. И приидоша, по смерти Гостомысла Рюрик со двема браты и роды ею» (Татищев 1962: 110. «Угобьзити» -насытить; «угобьзитися» - процвести, возвеличиться: Срезневский 1903: 1134).

Перед нами литературно обработанная запись устного предания. Фактическая его основа осложнена традиционным «бродячим» мотивом в рассказе о сне Гостомысла: параллели есть в фольклоре ряда народов. Уже Татищев указывал на сходный эпизод у Геродота; зафиксирован подобный мотив и в фольклоре скандинавском. Но ни дань фольклорной традиции в устной основе этого текста, ни принципиально возможные и местами довольно ощутимые плоды «олитературивания» в его письменной передаче не заслоняют важности центрального содержания: Рюрик - внук Гостомысла, рожденный его дочерью в замужестве за одним из «князей» в землях «варягов», для Гостомысла - «соседних».

Существенно, что Гостомысл известен и западноевропейским хроникам IX в.: он фигурирует там как король государства ободритов. Тождество уникального имени и хронологическое тождество не ускользнули от внимания историков. Уже А.Л. Шлёцер сопоставил летописные сведения о Гостомысле с наличием такого имени «в древнейшей Макленбургской истории», но не предал этому серьезного значения (Шлецер 1809: 303). Позднее другой русский академик Ф.И. Круг допускал, что население Северной Руси могло «обратиться к упоминаемому в 844 году Гостомыслу, царю ободритов, который без сомнения мог подать совет ильменским славянам призвать себе князя из соседних областей». Но летописные известия о Гостомысле Круг расценивал как «ни на чем не основанные предания» (Krug 1848: 127. См. также газетную прижизненную публикацию: Круг 1836: 422).

С большим доверием отнесся к таким данным спустя несколько десятилетий И.Е. Забелин. Напомнив, что Гостомысл, согласно текстам «латинских сказаний», -это живший в IX в. «старейший князь» ободритов, Забелин заключал, что если «в какой-либо русской древней хартии поминалось о нем как о личности, действительно существовавшей во времена призвания варягов, то это обстоятельство может давать намек, что Новгородскою волостью в то время владели именно ободриты, с их старейшиною Гостомыслом» - тем более, что «в Новгородской летописи первым посадником именуется тоже Гостомысл» (Забелин 1879: 86). Работу Ф.И. Круга автор не упоминает, но можно полагать, что у Забелина - косвенный ответ на ее скептицизм.

В то время речь шла только об упоминаниях Гостомысла в летописных текстах XIV-XVI в. Новгородскую ИЛ И.Е. Забелин, видимо, не принимал здесь во внимание вследствие неясности тогда ее происхождения. Имея в виду теперь и ее, можно заключить, что нет препятствий для отождествления короля ободритов Гостомысла и относимого этой летописью к тому же времени князя Гостомысла, санкционировавшего приглашение Рюрика.

В источниках нет сведений, с какого года его дед становится королем ободритов. Предшественник Гостомысла Чедраг в анналах упоминается последний раз под 826 г. Аргументировалось мнение, что после кончины Чедрага у ободритов произошла смена династии (см.: Friedmann 1986: 71-72). Но известий об их правителях, к сожалению, нет вплоть до 844 г., когда о короле ободритов Гостомысле говорится в связи с походом немецкого войска в земли славян. Эти известия каролингских хроник требуют сравнительного рассмотрения.

«Hludowicus rex Germanorum populos Sclavorum et terras adgressus, quosdam in deditionem cepit, qosdam interfecit, omnes pene illarum partium regulos sibi aut vi aut gratia subegit» (Fontes ad Historiam 1958: 64); «Eodem tempore Ludewicus rex per / rexit in Winithos cum exercitu. Ibique unus ex regibus eorum interiit, Gestimus nomine, reliqui vero fidem prebentes veniebant ad eum. Quam illo absente statim mentientes» (Fontes ad Historiam 1958: 346).

«Hludowicus Obodritos defectionem molientes bello predomuit occiso rege eorum Gostomuizli terramque illorum et populum sibi divinitus subiugatum per duces ordinavit» (Fontes ad Historiam 1960: 32).

Фульдские анналы, соответствующая часть которых писалась современником события, были в тот период официозной хроникой руководившего вторжением короля Людовика Немецкого. Здесь говорится о победе его над ободритами и подчинении князей после убиения их короля Гостомысла. В трудах историков довольно обычны основанные именно на этом известии упоминания, что Людовик умертвил короля ободритов (см. например: Giesebrecht 1843: 120; Wachowski 1950: 109; Dralle 1981: 43; Fritze 1982: 112; Friedmann 1986: 73-74; Havlik 1987: 155). Однако другие хронисты подобного не сообщают.

Бертинские анналы, соответствующая часть которых принадлежит тоже современнику, но независимому от Людовика, дают об этой войне, пожалуй, наиболее содержательное известие, в котором среди ее жертв Гостомысл вообще не назван. Третья современная событиям хроника - Ксантенские анналы -сохранилась в тексте, который после 870 г. был обработан сторонником Людовика Немецкого: но здесь лишь глухо упомянуто, что король Гостомысл погиб или исчез (interiit). Об его убиении однозначно написал только фульдский анналист (сокращенные и неточные повторы в хрониках X-XI в.: MGH 1839: 46-47. О них см. ниже). Но доверять этому нет достаточных оснований.

Продолживший изучение истории западных славян, начатое у нас известными трудами А.Ф. Гильфердинга, и внимательно сопоставлявший хроники

А.И. Павиньский отмечал, что «фульдский анналист, находившийся в личных отношениях с королем», существенно исказил результат следующей войны Людовика Немецкого с ободритами, которых возглавил князь Добромысл: сообщая о ней коротко, анналист представил ее как победу Людовика над Добромыслом. Между тем независимая от этого короля хроника Гинкмара (соответствующая часть Бертинских анналов) подробно повествует, в сущности, о поражении войск Людовика, единственным успехом которого оказалось добывание заложников. В данной связи А.И. Павиньский писал: «Это служит новым указанием на то, как неверно записывались события анналистами, находившимися в зависимости от королевского двора» (ранее, по сходному поводу, исследователь заметил, что «осторожно следует относиться к известиям, сообщаемым придворною анналистикою о победах над славянами») (Павинский 1871: 32, 56). Уже тот факт, что через сравнительно короткое время после первой войны с ободритами Людовику потребовалась вторая, победы ему не принесшая, свидетельствует, что и результаты первой войны были преувеличены писавшим фульдскую хронику духовником этого короля Рудольфом. Даже Ксантенские анналы сообщали под тем же 844 г., что сразу после ухода войск Людовика славянские князья отпали от его власти.

Сведения русских летописей позволяют оспорить основанное на односторонней информации мнение, что Гостомысл был убит в 844 г. Если бы действительно во время интервенции Людовика Немецкого он находился на берегах Лабы и если бы, только убив славянского короля, Людовик сумел добиться подчинения местных князей, то весьма осведомленный труаский епископ Пруденций, писавший тогда хронику, дошедшую в составе Бертинских анналов, не умолчал бы о столь существенном факте, ибо он уделил специальное внимание этим событиям 844 г.

По всей видимости, Людовик воспользовался отсутствием Гостомысла, которое и позволило хотя бы ненадолго привести к покорности славянских князей. Так как среди них Гостомысла не оказалось, это открывало возможность признать его погибшим. В то время возраст Гостомысла вряд ли позволял ему лично участвовать в боях. Если его внук от средней дочери Рюрик родился в начале IX в. то в 844 г. Гостомыслу было немало лет. К тому же он был, очевидно, поглощен делами своих владений у славян приильменских, как позволяет заключить ИЛ.

Дату кончины Гостомысла она не сообщает. Но под 862 г. в анналах упомянуто о главенстве у ободритов Добромысла, следовательно, Гостомысл скончался ранее. В «Повести временных лет» 862-м годом датировано приглашение Рюрика, которому предшествовало изгнание «варягов» и внутренние раздоры. Это заставляет отнести смерть Гостомысла к самому началу 860-х годов или концу 850-х. Если же принимать разделяемую многими историками поправку хронологии «Повести» на шесть лет, которую обосновал в свое время В.Г. Васильевский (Васильевский 1894: 258-259), то следует считать, что Гостомысл скончался около

середины 850-х годов.

фульдская хроника писалась Рудольфом до 863 г. Узнав, что Гостомысла действительно уже нет в живых, тенденциозный хронист не смущаясь мог трактовать смерть вражеского короля как впечатляющий успех своего повелителя во время малорезультативного на самом деле похода против славян в 844 г. В действительности смерть Гостомысла наступила от естественных причин и не в Западной Прибалтике, а на новгородской земле. Об этом свидетельствуют данные ряда русских источников - фольклорных и летописных.

Существует во многих списках созданная уже в XVII веке так называемая «История еже о начале Русския земли», которая совместила использование письменной и фольклорной традиций. Об этом памятнике разговор должен быть отдельный, а о Гостомысле там говорится в основном то же, что и в НИЛ, но значительно короче. Однако есть важное дополнение к ее известиям. После изложения завещания Гостомысла здесь сказано: «И егда сей умре, тогда всем градом проводиша до гроба честно, до места нарицаемого Волотово и погребоша его» (Попов 1869: 447). Аналогичное известие находится в летописце новгородского Николо-Дворищенского собора. Нынешнее местонахождение этой рукописи неизвестно, но ее цитировал, в частности, архимандрит Макарий в своем капитальном труде о древностях Новгорода. И сам Макарий, и ряд его предшественников пересказывали народное предание, относящееся к могиле Гостомысла: это одна из сопок вблизи церкви села Волотова - «холм, насыпанный над могилою князя славянского Гостомысла будто бы пригоршнями новгородцев, чтивших память своего любимого старейшины, по совету коего призван Рюрик на княжение» (Макарий 1860: 568).

Еще в 1821 г. известный этнограф и фольклорист А. Чарноцкий предпринимал поиск предполагаемой могилы Гостомысла, раскопав ближайшую к церкви сопку, имевшую сравнительно небольшие размеры. В насыпи Чарноцкий нашел костные останки, принадлежавшие животным, и древесные угли. По заключению архимандрита Макария, «все это осталось, вероятно, после совершаемых некогда над могилою тризн» (Чарноцкий 1839: 172-173; Макарий1860: 568. Примеч. 355). Повторно сопка была разрыта в 1878 г. под наблюдением Н.Г. Богословского при посещении Новгорода великими князьями. В ней «ничего найдено не было» (Ласковский 1913: 287).

Волотово поле, на котором, согласно пересказывавшимся авторами XIX в. народным преданиям, «славяне-язычники погребали своих князей, старейшин и богатырей» (Толстой 1862: 258), вероятно, заслуживает серьезного внимания современных археологов. Захоронение Гостомысла может выделяться среди других своим инвентарем. Найти его - задача, конечно, далеко не простая, но, думается, не безнадежная.

Общественный статус Гостомысла у прибалтийских славян был настолько значителен, что побуждал даже враждебного хрониста называть его королем (гех).

Прибытие этого лица в пределы будущей Новгородской земли естественно связывать с усилением немецкого натиска на земли славян, в частности - на государство ободритов. Переселялся оттуда на берега Ильменя, очевидно, далеко не один Гостомысл. Причины же такой миграции не уменьшались, а возрастали. Начавшись, вероятно, еще при Карле Великом, она подсказывала путь и Гостомыслу. Биография этого деятеля, хотя и доступная гипотетическому выяснению лишь фрагментарно, может служить иллюстрацией того, какова могла быть вообще этническая предыстория значительной части населения Новгородской земли.

О том, что она имела, весьма давние связи с западными, прибалтийскими славянами, неопровержимо свидетельствуют данные археологии, языкознания и этнографии, обобщенные недавно В.Л. Яниным. Он писал: «Комплекс археологических свидетельств (особенности керамики, домостроительства, оборонительных сооружений), топонимики и ономастики, ориентации денежно-весовой системы Северо-запада в сочетании с... лингвистическими наблюдениями указывают на то, что исходные импульсы передвижения славянских племен на наш угро-финский север находились на территории славянской южной Балтики. Отсюда предки будущих новгородцев и псковичей были потеснены немцами» (Янин 2000: 923).

Интересные дополнительные данные для характеристики этого процесса может дать дальнейшее обращение к фольклористике в сопоставлении со свидетельствами не только западноевропейских, но и арабских источников. Сорок пять лет назад петербургский историк В.Б. Вилинбахов в польском славистическом журнале суммировал свои наблюдения и разыскания относительно соотнесенности ряда мотивов и персонажей русского фольклора - главным образом былин - с балтийскими славянами (Вилинбахов 1965: 155-191). Более обстоятельному рассмотрению отдельных составляющих темы были вскоре посвящены небольшие его статьи, напечатанные в России (Вилинбахов, Энговатов 1965: 99-108; Вилинбахов 1971: 226-229; 1972: 213-217 и др.). Но должного внимания тогда эти разрозненные работы не привлекли, а скоропостижная смерть автора в 1982 г. помешала ему совокупно представить свой материал в компактном, но достаточно развернутом изложении. Ему принадлежал и ряд полезных работ, затрагивавших тему исторических связей между восточными и балтийскими славянами в историографическом аспекте (Вилинбахов 1962: 254-277; 1963: 333-347; 1980: 79-84 и др.).

Особый интерес представляют произведенные Вилинбаховым сопоставления образов русского фольклора, отобразивших народные представления об «острове Буяне», с реалиями западнославянского острова Руяна, на котором находился религиозный центр прибалтийских славян-язычников вплоть до их насильственной христианизации во второй половине ХП в. Согласно выводу Вилинбахова, «вся атрибуция острова Буяна (священный характер, священный дуб,

змеи, янтарь, священные птицы, старцы и старицы) полностью соответствуют описаниям Арконского святилища на острове Руяне» (Вилинбахов 1968: 184). Сравнение некоторых оригинальных пассажей в текстах народных заговоров восточных славян с атрибутами главного божества славян балтийских - Святовита, в частности, с сохранившимися описаниями его идола, находившегося в Арконе, позволило автору заключить, что эти тексты передают в трансформированном виде древние молитвы, обращенные к Святовиту (Вилинбахов 1973: 190-198).

В обеих работах В.Б. Вилинбахов использовал преимущественно записи севернорусских заговоров. Отображение представлений о священном острове можно обнаружить и в других жанрах - главным образом в былинах, записанных в пределах владений Великого Новгорода. «Остров Буян» предстает здесь как средоточие сверхъестественных сил, в частности, как место пребывания символизирующих эти силы мифических животных. Былины, повествующие о вражеском нашествии, имеют нередко в качестве преамбулы так называемый «запев о турах», глубокая архаичность которого у исследователей не вызывала сомнений: два тура, переплыв море, оказываются на «острове Буяне», где их встречает мать - турица; они ей рассказывают об увиденном, она истолковывает его как предзнаменование грядущих бедствий (Архангельские былины 1: 311-312; Архангельские былины 2: 60-61, 236-238, 299-300; Архангельские былины 3: 53-54, 7677, 163, 378-379; Беломорские былины 2002: 339-340).

В записях былины о Даниле Ловчанине богатырю, которого хотят погубить, дают поручение отправиться на «остров Буян», дабы поймать или убить диковинного зверя, одолеть которого богатырю удается обычно только при содействии чудесных сил (Печорские Былины 1904: 163-168; Архангельские былины 2: 60-61, 178-182, 245-248, 264-266, 412-414; Беломорские былины 2002: 203-204). На Балтийском острове, по представлениям севернорусских сказителей былин, находился как бы международный центр былинных богатырей.

Былиновед-диалектолог Г.Ф. Нефедов писал: «Интересны мои встречи с былинниками. Один из них рассказывал мне предания и давал объяснения содержания былин... О Добрыне говорит: "Добрыня раньше был необразованный: образование получил на Балтийском острову, куда съезжались богатыри всех государств. Он был напрактикован там на 12 языках и знал разговор птичий"» (Нефедов 1939: 258-259).

Гельмольд, рассказывая о современных ему событиях 1168 г., когда король Дании при поддержке поморян и ободритов, высадившись на острове, подчинил «землю руян», писал, что их князь Яромир «с охотой принял крещение» и «привлек этот дикий и со звериной яростью свирепствующий народ к обращению в новую религию отчасти ревностной проповедью, отчасти же угрозами, будучи от природы жестоким» (Гельмольд 1963: 235-236). Свирепый нрав жителей Руяна, отмечавшийся не только Гельмольдом, в древнерусском языке имел обозначение «буий» и производные от него (Словарь 1975: 348-351, 361), что, вероятно, привело к

соответствующему прозванию самого места обитания этих буйных людей - по близкому созвучию.

Нахождение же там главного языческого святилища балтийских славян в течение ряда столетий - как раз в то время, когда нарастали побудительные мотивы переселений балтийских славян на восток, - очевидно, и закрепило в восточнославянском фольклоре образ «острова Буяна» как средоточия сверхъестественных сил. Но Руян отобразился и в западном фольклоре, вдохновленном устремлениями католической церкви.

По словам Гельмольда, «старое предание вспоминает, что Людовик, сын Карла, пожаловал некогда землю руян св. Виту в Корвейе, потому что сам был основателем этого монастыря. Вышедшие оттуда проповедники, как рассказывают, обратили народ руян, или ран, в веру и заложили там храм в честь мученика св. Вита, которого почитает эта земля. После того же как раны, они же руяны, с изменением обстоятельств, отклонились от света истины, среди них возникло заблуждение, худшее, чем раньше, ибо св. Вита, которого мы признаем слугой Божьим, раны начали почитать как бога, поставили в честь его громадного идола и служили творению больше, чем Творцу. И с тех пор это заблуждение у ран настолько утвердилось, что Святовит, бог земли руянской, занял первое место среди всех божеств славянских... и все другие славянские земли посылали сюда ежегодно приношения, почитая его богом богов» (Гельмольд 1963: 236-237).

В правление Людовика Благочестивого, сына Карла Великого действительно был основан Ново-Корбейский монастырь, посвященный св. Виту, куда были перенесены мощи его из древнего Корбейского монастыря, существовавшего еще в VII в. на ручье Корбэ близ Амьена. Аббаты его и основали новый монастырь на берегу Везера в 816 г.

О достоверности предания одно время велся спор, ее признавали некоторые видные славянские ученые (см. об этом: Нидерле 1956: 283). Но производить имя Святовит от святого Вита мешает то обстоятельство, что вторая часть этого имени присутствует и в именах других богов балтийских славян - Ругевит и Поревит (см.: Niderle 1919: 149). Можно полагать, что существовала несколько иная зависимость (см. ниже). Предание же бытовало как оправдание претензий монастыря на владение островом Руяном. Они отразились в ряде документов начиная с 1070 г., когда аббат Корбейского монастыря в описи его владений назвал остров Рюген. Подтверждения этих претензий есть и в документах XI и XII вв., в частности, датированном 1149 годом письме аббата, желающего вновь получить местность Ruiana, подаренную монастырю императором Лотарем, а папа Урбан IV в 1154 г. подтвердил права монастыря на владение островом Рюген. Но с 1168 г, руянские князья стали вассалами Дании. В XIV в., после прекращения рода славянских князей, встал вопрос, дому достанется остров. В 1326 г. аббат монастыря представил для заверки грамоту, которая открывала возможность считать поморских князей,

получивших Рюген, ленниками Корбейского монастыря. Этот любопытный документ возвращает нас к середине IX в.

Дарственная грамота, датированная 844 г., сообщает, что император Лотарь даровал Ново-Корбейокому монастырю на реке Везер, в котором покоятся мощи св. Вита и предстоятелем которого состоит аббат Варниус, весь остров Рюген со всеми поселениями и жителями, ибо при заступничестве св. Вита император победил славянского князя Гостомысла и завоевал его землю. Документальная копия грамоты, совершенная в 1326 г. и находящаяся в архиве Мюнстера, была опубликована с подробными комментариями в 1843 г.

Дословно здесь говорится, что монастырю передается «достояние от возобновления войны, вражеских набегов и полного разгрома их короля по имени Гестимул и других вождей его многочисленных племен» (Kodex Pomeraniae diplomaticus 1843: 12. Без комментариев: Pommersches Urkundebuch 1868: 2). Об убиении этого короля в тексте речи нет, победа же над его войском и вождями подчиненных ему племен приписывается не Людовику Немецкому, королю восточных франков, а Лотарю, возглавлявшему тогда империю (номинально еще существовавшую, но разделенную на три части в 843 г., причем центральная часть, принадлежавшая непосредственно Лотарю, включала территорию, где находился Корбейский монастырь).

Лотаря называли победителем славян в 844 г. и хроники Херсфельдской традиции (повторявшие основное содержание современных событию фульдских анналов, но без упоминания ободритов. Эти анналы Вайсенбургские, Кведлинбургские, Хильдесхаймские, Альтайхские, Ламперта. См.: MGH 1839: 46-47; MGH 1868: 784). Их использовала хроника самого Корбейского монастыря, где почерком ХП в. в более ранний текст вписано соответствующее известие, причем, в отличие от этих хроник, побежденные славяне названы руянами, а Гостомысл фигурирует, соответственно, как король руян (MGH 1839: 3).

Немецкие исследователи признали грамоту подложной и составление ее связали с упомянутыми выше обстоятельствами XIV в. Но сам факт дарения Рюгена императором Лотарем Корбейскому монастырю сомнению не подвергали в связи с наличием гораздо более ранних свидетельств, достаточно определенно это подтверждающих (см. комментарии: Kodex Pomeraniae diplomaticus 1843: 13-15. Здесь документированы ссылками на источники упомянутые мной выше сведения относительно истории монастыря). В связи с событиями 844 г. высказывалось мнение, что может быть, с Гостомыслом «воевали не раз или Лотарь участвовал в походе» (который, согласно хроникам IX в. организовал Людовик Немецкий), с чем и было связано дарение, а лишь задним числом его как бы удостоверила грамота, изготовленная много позже (Fabricius 1841: 9. В советское время запальчиво оспаривал подобное мнение Г. Ловмяньский, исходивший из убеждения, «что так далеко каролингская экспансия не распространялась»: Ловмяньский 2003: 153-154).

Однако в хрониках IX в. нет сведений о других войнах Каролингов с Гостомыслом, как и об участии Лотаря в войне 844 г. Но Лотарь был официальным главой Каролингской империи и мог, конечно, опираясь на известия о военном успехе своего младшего брата, пожаловать монастырю права на часть территории побежденных. Пожалование Руяна именно монастырю св. Вита, конечно, подсказывалось тем, что на Руяне находилось святилище главного божества балтийских славян Святовита. Церковная традиция - замещать почитание языческих божеств почитанием христианских святых, имена которых оказывались созвучны (что практиковалось и на Руси), вполне могла инициировать направление корбейских проповедников на этот остров, где проповедь их, вероятно, оказалась результативной среди славян, вообще восприимчивых к христианству, как это показывает успех миссии Кирилла и Мефодия в Центральной Европе. Но когда для прибалтийских славян стало вполне очевидно, что их обращение в христианство используется как действенное средство в процессе германизации и ведет к полной утрате ими независимости, верх одержали языческие жрецы, от почитания св. Вита руяне вернулись к Святовиту, изгнав христианских священников и даже начав в жертву ему приносить христиан. Толчком для такого поворота могло послужить жестокое подавление Каролингами восстания соседних с руянами лютичей и ободритов в 838-839 гг.

Естественно, что ситуация, сложившаяся в результате войны 844 г., подсказала «дарение» монастырю острова, который предстояло христианизировать - теперь уже принудительно - в ходе дальнейшего наступления империи на славян.

Составители подложной грамоты, вероятно, использовали другую версию предания, пересказанного Гельмольдом: они опирались на убеждение, что Гостомысл владел и островом Рюген. Это задним числом сообщили только анналы самого Корбейского монастыря, где есть упомянутое выше краткое известие. Считать его лишь плодом тенденциозного вымысла мешает достаточно ощутимая соотносимость с версией, отраженной у Гельмольда: если при Людовике Благочестивом корбейские монахи обратили руян в христианство, то ему или его сыну Лотарю естественно было бы закрепить остров за монастырем. Но оказалось, что для этого потребовалась победа над королем Гостомыслом, хотя Руян не входил в территорию ободритов, война с которыми фульдской хроникой IX в. была зафиксирована.

Но Бертинские и Ксантенские анналы, говоря о войне 844 г., называют не ободритов, а вообще славян. То обстоятельство, что Гостомысл фигурирует в фульдской хронике IX в. именно как король (гех), которому подчинены славянские «корольки» (reguli), давно обращало на себя внимание исследователей, отмечавших, что предшествующих и последующих правителей ободритов хронисты называли князьями, а не королями (см. например: Bulin 1958: 38 -39; Fritze 1860: 157). Естественнее всего объяснить эту особенность тем, что к середине IX в.

сложился более широкий союз племен, возглавлявшийся Гостомыслом (ср.: Friedmann 1986: 74). Центр этого союза мог находиться именно на Руяне. Гельмольд, писавший, правда, позднее, особенно выделял племя руян: «Они занимают первое место среди всех славянских народов, имеют короля и знаменитейший храм. Именно поэтому, благодаря особому почитанию этого храма, они пользуются наибольшим уважением и, на многих налагая дань, сами никакой дани не платят, будучи неприступны из-за трудностей своего месторасположения. Народы, которые они подчинили себе оружием, принуждаются ими к уплате дани их храму» (Гельмольд 1963: 100). Выделял руян как сильнейшее из славянских племен и писавший за сто лет до Гельмольда Адам Бременский.

В IX в. Руян еще успешно противостоял Каролингам, хотя война 844 г. своим результатом побуждала активизировать перемещение балтийских славян на восток. Можно полагать, что как раз в это время король руян и ободритов Гостомысл стал инициатором усиления упомянутого процесса. Новгородская ИЛ позволяет именно в таком смысле истолковывать ее лапидарный текст.

Эта летопись упоминает «Великий град» как столицу, которая была захвачена пришельцами «варягами». Столицей ободритов был Велиград, название которого и латинские тексты передают как Магнополис, т.е. именно Великий город. Этот город, известный также под названием Рерик, был разрушен во время нападения датского правителя Годфреда в 808 г., о чем сообщают хроники, причем была опустошена земля ободритов, которые оказались вынуждены пообещать выплату дани. О возложении дани в связи с захватом «Великого града» и «протчих» говорится и в ИЛ. Согласно ее тексту, Гостомысл, посланный отцом по просьбе людей, которые «терпяху тугу велику от варяг», их «овы изби, овы изгна», и после победы над ними «град во имя старейшего сына своего Выбора при мори построи». Критики ИЛ летописи указывали на то, что город Выборг построен шведами значительно позже в бухте Финского залива. Последний переписчик ИЛ, вероятно, думал действительно о нем, транскрибируя соответственно написание своего скорописного оригинала. Но можно полагать, что там читалось не совсем так. Разрушенный Велиград находился на некотором удалении от Балтийского моря; он со временем возродился, но прежнего значения уже не имел и, хотя оставался главным городом ободритов, был известен уже под своим немецким именем Микилинбург (отсюда позднейшее название немецкой земли Мекленбург). Зато именно «при мори» - на той же реке, что и Велиград-Рерик, но при впадении ее в море, вскоре появился город Вышмор (или Весмир), впоследствии получивший немецкое название Висмар, который стал крупным центром торговли, каким был прежде Велиград (см. например: Havlik 1987: 155. Подробнее обсуждал последний вопрос А.Ф. Гильфердинг уже в первой части своего труда: Гильфердинг 1855: 72-73).

Следующая фраза ИЛ: «Учини с варяги мир, и бысть тишина по всей земли». Как раз к этому периоду относится заключение немецкого исследователя истории государства ободритов о переходе их «от союза с франками к альянсу с данами», причем «взаимодействие ободритов и данов», по его словам, «стало важным фактором политических расчетов» (Friedmann 1986: 139-142).

ИЛ, писавшаяся в начале XI в. в Новгороде, не вдавалась в систематическое рассмотрение обстоятельств, важных для ободритов, велетов и руян на полтора столетия раньше. Ее интересовали дела Приильменья, а не Прибалтики. Поэтому не вызывает удивления отсутствие в ней известий о военных действиях там в 838-839 гг., в 844 г. и позже, но симптоматично упоминание о «тишине» в связи с разговором о Гостомысле. Немецкие историки, склоняясь к тому, что в этот период у ободритов произошла смена династии, показателем этого считали резкие отличия имен Гостомысла, упомянутого под 844 г., и Добромысла - под 862 г. - от имен предшествовавших правителей. К середине IX в. относили и переход от племенного управления к политическому единству (Fritze 1860: 201-202), причем «правление Гостомысла должно было иметь достаточную силу, чтобы вовлечь всех подвластных ему князей» в борьбу против подчинения Каролингам (Friedmann 1986: 74).

Можно полагать, что могущество Гостомысла в Прибалтике основывалось на объединении под его управлением руян и ободритов при ориентации на альянс с датчанами. Но этим обеспечивалась не столько безопасность от продолжавшегося наступления Каролингов, сколько «тишина» для той части прибалтийских славян, которая переместилась на восток, будучи там защищена от Каролингов.

Соотнесенность Гостомысла в латинских источниках не только с ободритами, но и с руянами, требует обратить специальное внимание на историческую роль места обитания последних, именуемого в немецких текстах Insel Rugen, а в русском фольклоре - «остров Буян». Главенствующее положение Руяна и его правителей среди племен славянского Поморья - от Дании до земли пруссов, отмеченное средневековыми хронистами, заставляет именно там усматривать центр Руси прибалтийской.

Как известно, из трех «центров» (или «племен» или «видов») Руси (в зависимости от различия предлагавшихся переводов), о которых писали арабские авторы середины X-го века и позже, относительно двух первых мнения подавляющего большинства исследователей в основном сходятся: это Киев и Новгород. Что касается третьего, то географический разброс предлагавшихся идентификаций его на просторах Восточной Европы был весьма значителен - при одинаковой, в общем, недостаточности соотнесений с тем, что говорится у не во всем совпадающих авторов дошедших арабских свидетельств. Эти свидетельства, относящиеся к Руси и славянам, касаются не только трех «центров» -разнообразный по содержанию комплекс восточных источников довольно велик. В совокупности они были рассмотрены не так давно А.П. Новосельцевым, работа

которого сохраняет значение и ныне, спустя четыре с лишним десятилетия, хотя отдельные памятники после нее подвергались более обстоятельному обсуждению. Но аргументацию своих предшественников Новосельцев анализировал порой бегло, а нередко ограничивался упоминанием. Это относится и к вопросу о трех «центрах».

Сравнительно полный обзор предшествующих работ был помещен ранее в статье В.Б. Вилинбахова (Wilinbachow 1961: 517-530). Сам автор предположил, что все три «центра» находились на южной Балтике. Однако аргументы в пользу такой идентификации «Куявии» и «Славии» представляются слишком недостаточными, и поддержки она не получила.

По словам А.П. Новосельцева, «чешский арабист И. Хрбек опубликовал большую статью, ставящую целью доказать, что Арсанийа - не что иное, как западнославянский остров Рюген», но, «несмотря на большой исторический и лингвистический материал, использованный И. Хрбеком, его точка зрения не убеждает» (Новосельцев 1965: 418). Единственным аргументом в пользу такого заключения Новосельцева оказывается его фраза: «Т. Левицкий уже после выхода в свет статьи Хрбека считает возможным отождествлять Арсу с мордовской эрзей» (Новосельцев 1965: 418). Но вышедшая в Польше всего через три года после напечатанной в Чехословакии работы Грбека статья Левицкого просто была написана раньше, чем автор ее смог познакомиться с исследованием Грбека, которого Левицкий вообще не упомянул, говоря об истории вопроса (см.: Ь ewicki 1961: 61-124).

Не сказав ничего более конкретного об этом исследовании, Новосельцев переходит к краткому аргументированию собственной точки зрения, которое сводится к варьированию аргументов его предшественников и позволяет автору заключить, что целесообразно «присоединиться к сторонникам расположения Арсы в районе Верхней Волги и поместить третий вид русов где-то в районе Ростова - Белоозера» (Новосельцев 1965: 419). Между тем исследование И. Грбека заслуживает весьма внимательного отношения - уже только потому, что опирается на тщательный текстологический разбор всех имеющихся свидетельств (с учетом палеографических особенностей их). В приложении к своей работе автор приводит все тексты в оригинале и в переводе, а обращаясь к их рассмотрению, полностью учитывает историко-литературный фон и историю самих памятников, историю их взаимных отношений, сопоставляет внимательно варианты написаний ключевых терминов во всех имеющихся рукописях (НгЬек 1957: 628-652).

Рассмотрев в четком, компактном изложении мнения и аргументацию своих предшественников. И. Грбек продемонстрировал уязвимость их построений, констатировал, что им не удалось «прийти к одной общепризнанной точке зрения» и что «предыдущие попытки исходили не из всех фактов, содержащихся в арабском оригинале книги Аль-Истахри». Написанный около 950 г. этот текст послужил источником для почти дословно повторившего его Ибн-Хаукаля и для

анонимного автора «Худуд-аль-Алама», который, используя и другие источники, «комбинирует их с первоначальными сведениями Аль-Истахри, что, однако, скорее отрицательно, чем положительно отразилось на ясности текста» (НгЬек 1957: 628). Как показал И. Грбек, смущавшие некоторых интерпретаторов противоречивые географические указания, что «Арта» и «Артания» помещаются «между землей хазар и Великим Булгаром» и вместе с тем что за «Артой» находится безлюдная земля, до которой можно дойти до гор, где расположена стена Александра для защиты от Гога и Магога, и даже, что «Гог и Магог - племена русов», которые «относятся к тюркам» (НгЬек 1957: 634), - это индивидуальные добавления некоторых рукописей Аль-Истахри, обязанные в первом случае «ошибке при переписывании» (НгЬек 1957: 646), а во втором явившиеся «лишь результатом комбинирования и фантазирования» (НгЬек 1957: 648).

Путем скрупулезного текстологического сличения и источниковедческого анализа И. Грбек доказывает не только это. Обратившись к тексту «Худуд-аль-Алам», исследователь констатирует, что указание, будто бы все три центра трех племен руси находятся на «реке Рус», - «результат комбинаций анонимного автора» (НгЬек 1957: 632). И. Грбек допускает вначале, что из оригинальных известий этого источника можно было бы «с доверием относиться разве что к сведениям об изготовлении мечей и клинков» именно в «Артабе» (НгЬек 1957: 634). Но после сопоставлений с совокупностью аналогичного рода известий арабских предшественников у этого анонима И. Грбек отводит такое предположение, написав: «Автор "Худуд-аль-Алам" знал о производстве мечей в России, однако точное место их происхождения оставалось для него неизвестным. Поэтому он просто приписал их городу "Артабу", о котором на основании данных Аль-Истахри предполагал, что он находится в России» (Hrbek 1957: 644). Автор оставляет вне рассмотрения позднейшие обработки и компиляции, заметив, что «Аль -Идриси, Ад-Дамашки и Ибн-Ияз делают лишь несущественные дополнения, являющиеся чистой фантазией и не имеющие ценности источников» (НгЬек 1957: 635).

Анализируя построения своих предшественников, И. Грбек обращает внимание на то, что если Киев и Новгород как центры соответствующих «племен» Руси идентифицировались довольно убедительно большинством исследователей, то в качестве третьего центра предлагалось много вариантов, ни в одном из которых речь не шла о городе, выдерживающем сравнение по значимости с Киевом или Новгородом.

Этот существенный дефект преодолен автором, который так формулирует условия решения задачи: I) следует иметь в виду «всю территорию славян в первой половине 10 века;2) город (и племя) должен был иметь приблизительно такое же политическое и/или экономическое значение, как Киев и Новгород; 3) название города должно графически (и фонетически) соответствовать арабской форме "Арка (Арфа)"; 4) название племени должно соответствовать форме "артания" (или ее вариантам); 5) предметные данные арабских авторов должны соответствовать

действительному положению вещей» (Hrbek 1957: 638).

Обозрев состояние славянских политических образований на юге и западе Европы в сопоставлении со степенью их известности у арабов того времени, И. Грбек приходит к заключению, что речь должна идти именно о прибалтийских славянах - тем более, что «на южном побережье Балтийского моря, а также на островах, было найдено много арабских монет (преимущественно саманидского происхождения), относящихся к 8-10 векам» (десятки тысяч монет в сотнях отдельных находок). Это свидетельствует, что как раз прибалтийские славяне «поддерживали в 9-10 веках оживленные торговые связи с восточными частями халифата» (Hrbek 1957: 640). Отсюда - правомерность попытки искать город «Арка» и племя «артания» именно здесь, но не в Скандинавии, где пытались искать их позднее без должного учета исследований Грбека и данных археологии, о которых писал В.Л. Янин, охарактеризовав датированные находки, относящиеся к периоду до конца первой четверти IX в.: «Основная и при том сравнительно более ранняя группа западноевропейских кладов восточных монет обнаружена не на скандинавских землях, а на земле балтийских славян» (Янин 1956: 89).

Отметив, что варианты текста в рукописях позволяют читать название города, как Арка, а «произношение могло также звучать "Арко"», И. Грбек обращает внимание читателя, насколько близки «засвидетельствованные формы названия Аркона (АгЛоп, Arkon, Arcun, Arcon)» на острове Рюген (Hrbek 1957: 640).

Автор указывает, приводя свидетельства источников, что «город Аркона принадлежал к наиболее крупным и значительным торговым центрам на Балтийском море», напоминает, что именно в Арконе «находилось святилище языческого бога Святовита - культовый центр балтийских славян, в который стекались дары и пожертвования со всех славянских земель». Наивысший расцвет Арконы относится к XI-XII вв., а это позволяет полагать, что «она была достаточно знаменита и в X веке», выдерживая сравнение с Киевом и Новгородом (Hrbek 1957: 640).

Название племени, пишет И. Грбек, «мы можем прочесть как "аруяния"; славянское племя, населявшее остров Рюген (Rana, Ruiana, Ruyia, Rugia, Roja, Rugiana), имеет у анналистов различные названия: Rugiani, Ruyani, Rujani, Rojani, Ruani, Rani и т.д.». Автор отсылает к работе Милевского, который «доказал, что Ruiana, Ruiani является более древним обозначением острова и его жителей, а Rana, Rani - более поздним», и обращает внимание на то, что именно «древнейшая форма (Ruiani) весьма сходна с формой (А)руяния, засвидетельствованной у Аль-Истахри» (Hrbek 1957: 641).

И. Грбек указывал попутно на «интересную параллель с отнесением арабами жителей Рюгена к русам: Герборд и Эббон называют остров Рутения, а его жителей - рутены» и напоминал, что «оба названия всегда использовались средневековыми хронистами в качестве обозначения России и русских», а «в Магдебургских анналах за 969 год жители Рюгена именуются Rusci» (Hrbek 1957: 641). Автор исследования,

посвященного арабским свидетельствам, не углублялся в поиск подобных параллелей у авторов западноевропейских. Такой поиск осуществил впоследствии Н.С. Трухачев, а до него приводил аналогичные примеры - тоже применительно к прибалтийским славянам - AT. Кузьмин. Ранее М^. Максимович обращал внимание на известия западных источников «об участии русского князя (Princeps Russiae) Велемира, русского герцога (Dux Russiae) Радеботта и ружского князя Венцеслава (Pr. Rugiae) в Магдебургских турнирах Генриха Птицелова в 938 г.». Он замечал: «...из сего видно (по условиям турнира), что эти Russia и Rugia в первой половине X века были в пределах Римской империи; что эти русские князья были веры западной» (Максимович 1876: 322-333). См. например: Goldast 1713: 213-214. Здесь сказано, что дается перечень участников из областей Империи: Германии, Галлии и Sclavorum. Таким образом, славянские князья, охваченные процессом христианизации и участвовавшие в этих турнирах, являлись на них представителями, очевидно, Руси прибалтийской, номинально уже входившей в состав Империи.

Обратившись к рассмотрению «предметных данных» арабских текстов, И. Грбек констатирует: «Они соответствуют тому, что мы знаем из других источников об Aрконе, Рюгене и их жителях» (Hrbek 1957: 641). Географическое положение Рюгена и Aрконы «вполне соответствует сообщению о морской торговле, и торговая деятельность жителей острова» достаточно отражена в источниках. «Руяни предпринимали путешествия в различные страны, а в самой Aрконе имелся особый квартал, где жило много иностранных купцов», - пишет И. Грбек, ссылаясь на источники (Hrbek 1957: 641).

Предшественников И. Грбека особенно смущала фраза арабского текста о том, что жители «Aрты» убивают иноземцев. Даже после его работы A.H Новосельцев счел возможным присоединиться к тем, кто полагал, что это - ложное утверждение, которое «распространяли булгарские купцы» (Новосельцев 1965: 419). Между тем нет никакой нужды в столь натянутом объяснении, так как арабская информация лишь, обобщая, гиперболизирует реальные факты. Они, в свою очередь, объяснялись реакцией именно балтийских славян на жестокости насильственной христианизации в ходе военной экспансии Каролингов. Как раз на Рюгене, в Aрконе, напоминает И. Грбек, «стоял известный храм языческого бога, где ежегодно приносился в жертву один христианин, то есть иностранец» (Hrbek 1957: 642). Aвтор подчеркивает, что «источники говорят о жителях Рюгена в довольно сильных выражениях, таких, как "crudentes", "gens fortissima" и т.п.», и христианским миссионерам «было опасно для жизни отправляться к ним» (Hrbek 1957: 642). Грбек отмечает, что в непосредственном соседстве с островом Рюген обитали четыре племени велетов, которые принадлежали к наиболее диким и жестоким славянским племенам, причем «неоспоримо, что лютичи-велеты были далеко за пределами своей родины известны необычайной жестокостью и дикостью и что их отношение к чужакам было крайне недружелюбным». И. Грбек

справедливо объясняет это «длившейся столетиями враждой с немцами и христианами» (НгЬек 1957: 643). В примечаниях И. Грбек напоминает сообщения Адама Бременского и Гельмольда о жителях расположенного вблизи Руяна крупного торгового центра балтийских славян - Волина: они «были гостеприимны, однако саксы, которые туда отправлялись, должны были скрывать свое христианство, чтобы не лишиться жизни» (НгЬек 1957: 643).

Напомнив о предположении, будто бы сведения «о враждебности жителей "Арки" по отношению к чужеземцам» являлись «вымыслом с целью отпугнуть чужих купцов», И. Грбек называет его «совершенно излишним», так как «мы можем согласовать сообщение Аль-Истахри» с тем, «что мы знаем о балтийских славянских племенах из других источников, и нам не требуется прибегать к легенде для объяснения этого явления» (НгЬек 1957: 643).

Автор рассматривает перечни товаров, которые, согласно арабским источникам, вывозились из «Арки». Аль-Истахри указывает только свинец и черных соболей, Ибн-Хаукаль добавляет еще черных лис и «зайбак». Проанализировав соотношения рукописей, Грбек приходит к заключению, что «данные Ибн-Хаукаля о вывозе лис и рабов из "Арки" могут восходить к маргиналиям Аль-Истахри», и тогда «мы можем считать их достоверными» (НгЬек 1957: 644). «Как важный торговый центр на Балтийском море Аркона сосредоточивала товары из различных соседних стран», - подчеркивает И. Грбек и указывает, что меха, естественно, могли доставляться из Швеции и Восточной Европы, а свинец - из той же Швеции, Польши или Силезии и даже из прибалтийского Поморья. Он приводит данные источников относительно месторождений там свинца, о развитом экспорте мехов из названных земель как раз в то время, о котором идет речь. Что касается работорговли, то И. Грбек отсылает к информации Гельмольда, который «подчеркивает, что Rujam приобретают свое богатство за счет продажи рабов», а, кроме того, вообще «имеется много свидетельств о работорговле в балтийских странах» (Hrbek 1957: 645).

И. Грбек резюмирует, что «ни один из фактов не свидетельствует против идентификации "Арка" с Арконой, а "аруяния" с жителями Рюгена; описание, которое содержит первоисточник Аль-Истахри, вполне соответствует этническим и хозяйственным отношениям в Арконе, на Рюгене и славянском побережье Балтийского моря» (Hrbek 1957: 645). Исследовав «все сообщения, которые содержатся в старинных арабских географических трудах о третьем племени русов», автор заключает, что «единственным решением, которое отвечает всем требованиям критического рассмотрения предмета и источника, является идентификация с Арконой и Rujam (жителями острова Рюген)» (Hrbek 1957: 648).

Исследование И. Грбека, к сожалению, учитывалось слишком недостаточно даже авторами, знавшими о нем и позднее специально обращавшимися к вопросу о «трех центрах Руси»: сведения арабских географов стремились привлекать, как

бы абстрагируясь от результатов текстологических сопоставлений, позволивших Грбеку обоснованно вывести за рамки правомерного использования в качестве источника искаженные тексты позднейших версий и уникальные особенности дефектных списков, порожденные недопониманием исходного текста переписчиками. Это приводило к малооправданному наращиванию географического разброса интерпретаций и к преувеличению значимости поздних распространений основного источника, досконально изученного И. Грбеком (см. например: 1Ъи1т 1979: 99-139; Коновалова 1995: 139-148).

Между тем важность результатов его исследования особенно очевидна при сопоставлении с другими опытами идентификации этих сведений. Только Аркона и руяне имеют бесспорное ближайшее созвучие с арабскими текстами; только Аркона из всех предлагавшихся соотнесений выдерживает сравнение по значимости с Киевом и Новгородом; только руяне действительно убивали иностранцев, принося христиан в жертву своему верховному божеству в эпоху острого противостояния, имевшего место в десятом веке, когда уже велась принудительная христианизация балтийских славян немцами; соответствуют реалиям Рюгена и сведения арабских текстов о номенклатуре вывозимых товаров.

Ко второй половине предшествовавшего, девятого века восходят сведения других арабских авторов относительно «острова русов». И. Грбек к ним не обращался вследствие ограниченности своей конкретной задачи. Но соотносимость этих сведений с тем же Руяном достаточно очевидна. Соответствующие суждения не раз высказывались и подробно аргументировались с опорой на источники. Главное различие состоит в том, что до середины девятого века еще не было интенсивного натиска Каролингов на руян, и соответственно в источниках, отображавших этот период, нет данных о враждебном отношении жителей острова к иноземцам, тем более - об убиении пришельцев.

К первой половине девятого веке относятся рассмотренные выше данные, которые дают основание полагать, что Гостомысл возглавлял тогда ободритов и руян, а новгородская ИЛ указывает на то, что главенство распространилось и на племена, обитавшие в бассейне Ильменя. В свете этих данных несколько расширяется и уточняется смысл проницательного суждения, высказанного более тридцати лет ведущим современным археологом: «Новгород на заре своей истории возник не как центр только племенного союза новгородских словен, а как столица громадной разноэтничной федерации нашего Северо-Запада, состоявшей из племен западных и восточных славян и аборигенных племен финно-угорского происхождения» (Янин 1977: 220). Судя по контексту, автор имел тогда конкретно в виду под западными славянами кривичей как вероятных пришельцев из Прибалтики, поскольку с ними соотносится Людин конец, главная улица которого называлась Прусской.

Территория Новгородской земли в IX столетии, а вероятно и ранее, была в значительной степени населена выходцами из западнославянского Балтийского

Поморья. Велеты-волоты и балтийская русь, прибывавшие как минимум двумя волнами, закрепились здесь на обширных пространствах, маркируемых топонимами, которые связаны, очевидно, с самоназваниями переселенцев.

Можно полагать, что такая федерация возникла в связи с неудачей крупного восстания прибалтийских славян против Каролингской империи, происходившего в 838-839 гг. Тогда ободриты и велеты, потерпев поражение, принуждены были дать заложников. Именно после этого ободриты, велеты и руяне под главенством короля острова Руяна Гостомысла, вероятно, активизировали контакты с потомками велетов, переселившихся ранее в северо-западные земли Восточной Европы. Нараставшая после окончания распрей между сыновьями Людовика Благочестивого угроза интенсификации каролингского натиска на славян, усилила миграцию западнях славян на восток. Отпадение ободритов от подчинения Каролингской империи, на которое сетовал Фульдский анналист, естественно объяснить вступлением их князей в федерацию под патронажем набиравшего силу государства руян, возглавленного Гостомыслом. В связи с вторжением войск Людовика Немецкого в 844 г., временный успех которого таил угрозу новых агрессий, происходит, очевидно, перемещение центра федерации на восток, и Гостомысл оказывается уже не на Руяне, а у берегов Ильменя1. Здесь возникают поселения прибывших с ним славян - руси прибалтийской. Им могут быть обязаны своим происхождением многочисленные топонимы с корнем «рус» в Приильменье.

ЛИТЕРАТУРА

Азбелев 2003 - Азбелев С.Н. К изучению Иоакимовской летописи // Новгородский исторический сборник. Т. 9 (19). СПб., 2003.

Архангельские былины 1904 - Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым. Т. 1. М., 1904.

Архангельские былины 1910 - Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым. Т. 3. СПб., 1910.

Архангельские былины 1939 - Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым. Т. 2. Прага, 1939.

Беломорские былины 2002 - Беломорские былины и духовные стихи / Собрание А.В. Маркова. СПб., 2002.

Васильевский 1894 - Васильевский В.Г. Год первого нашествия русских на Константинополь // Византийский временник. Т. 1. СПб., 1894.

Вилинбахов 1962 - Вилинбахов В.Б. Балтийские славяне и Русь // Slavia occidentalis. Т. 22. Poznan,

1962.

1 Князь Добромысл, возглавлявший ободритов при вторжении к ним Людовика Немецкого в 862 г., мог быть не сыном Гостомысла, как предполагали некоторые исследователи, а его младшим братом, который оказался послан в наиболее угрожаемую из земель федерации. Сыновья Гостомысла, как мы знаем из текста ИЛ, «ово на войнах избиени, ово в дому измороша». Очень возможно, что один из этих сыновей погиб как раз в 844 г., что помогло Фульдскому анналисту, преувеличившему успех своего повелителя, даже объявить об убиении самого короля Гостомысла.

Вилинбахов 1963 - Вилинбахов В.Б. Об одном аспекте историографии варяжской проблемы // Скандинавский сборник. Вып. 7. Таллин, 1963.

Вилинбахов 1965 - Вилинбахов В.Б. Балтийские славяне в русском эпосе и фольклоре // Slavia occidentalis. Т. 25. Poznan, 1965.

Вилинбахов 1968 - Вилинбахов В.Б. Балтийско-славянский Руан в отражении русского фольклора // Русский фольклор. Т. 11. М.; Л., 1968.

Вилинбахов 1971 - Вилинбахов В.Б. Былина о Соловье Будимировиче в свете географической терминологии // Русский фольклор. Т. 12. Л., 1971.

Вилинбахов 1972 - Вилинбахов В.Б. Волх и Рюрик - патронимы преданий и легенд Новгородской земли // Русский фольклор. Т. 13. Л., 1972.

Вилинбахов 1973 - Вилинбахов В.Б. Балтийско-славянский Святовит в фольклоре восточных славян // Атеизм, религия, современность. Л., 1973.

Вилинбахов 1980 - Вилинбахов В.Б. Современная историография о проблеме «Балтийские славяне и Русь» // Советское славяноведение. 1980. № 1.

Вилинбахов, Энговатов 1965 - Вилинбахов В.Б., Энговатов Н.Б. Где была Индия русских былин? // Славянский фольклор и историческая действительность. М.; Л., 1965.

Гагин 2006 - Гагин И.А. Очередное покушение на В.Н. Татищева // Вестник Липецкого государственного педагогического университета. 2006. Серия 6. Гуманитарные науки. № 2.

Гельмольд 1963 - Гельмольд. Славянская хроника. M., 1963.

Гильфердинг 1855 - ГильфердингА.Ф. История балтийских славян. Т. 1. M., 1855.

Забелин 1879 - Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 2. М., 1879.

Коновалова 1995 - Коновалова И.Г. Рассказ о трех группах русов в сочинениях арабских авторов XII-XIV вв. // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования. 1992-1993. М., 1995.

Круг 1836 - Круг Ф.И. О новгородском Гостомысле // Санкт-Петербургские ведомости. 1836. №

97.

Ласковский 1913 -Ласковский В.П. Путеводитель по Новгороду. 2-е изд. Новгород, 1913.

Ловмяньский 2003 -Ловмяньский Г. Религия славян и ее упадок (VI-XII вв.). СПб., 2003.

Макарий 1860 - Макарий, архимандрит [Миролюбов Н.К.]. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Ч. 1. М., 1860.

Максимович 1876 - Максимович М.А. Собрание сочинений. Т. 1. Киев, 1876.

Нефедов 1939 - Нефедов Г. Севернорусские говоры как материал для истории // Ученые записки Ленинградского университета. Серия филологических наук. 1939. № 33. Вып. 2.

Нидерле 1956 - НидерлеЛ. Славянские древности. M., 1956.

Новосельцев 1965 - Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т. Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. M., 1965.

Павинский 1871 - Павинский А. Полабские славяне. СПб., 1871.

Печорские Былины 1904 - Печорские Былины / Записал Н. Ончуков. СПб., 1904.

Попов 1869 - Попов А.Н. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869.

Словарь 1975 - Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1. М., 1975.

Срезневский 1903 - Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. 3. СПб., 1903.

Татищев 1962 - Татищев В.Н. История Российская. Т. 1. М.; Л., 1962.

Толстой 1862 - Толстой М. Святыни и древности Великого Новгорода. M., 1862.

Фомин 2005 - Фомин В.В. Варяги и варяжская Русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005.

Чарноцкий 1839 - Чарноцкий А. Отрывок из путешествия Ходаковского по России // Русский исторический сборник. Т. 3. Кн. 2. M., 1839.

Шахматов 1908 - Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб.,

1908.

Шлецер 1809 - Шлецер АЛ Нестор. Ч. 1. СПб., 1809.

Янин 1956 - Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956.

Янин 1977 - Янин ВЛ. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М.,

1977.

Янин 2000 - Янин ВЛ. Археология и исследования русского Средневековья // Вестник Российской Академии наук. 2000. № 10.

Bulin 1958 - Bulin H. Pocatky statu obodrickeho // Pravnehistoricke studie. Т. 4. Praha, 1958. Dralle 1981 - Dralle L. Slaven am Havel und Spree. Berlin, 1981.

Fabricius 1841 - Fabricius C.G. Urkunden zur Geschichte des Furstenhums Rugen unter den eborenen Fursten. Bd. 1. Stralsund, 1841.

Fontes ad Historiam 1958 - Fontes ad Historiam regni Francorum aevi Karolini illustrandam. Pars secunda. Berlin, 1958.

Fontes ad Historiam 1960 - Fontes ad Historiam regni Francorum aevi Karolini illustrandam. Pars tertia. Berlin, 1960.

Friedmann 1986 - Friedmann B. Untersuchungen zur Geschichte des abodritischen Furstentums bis zum Ende des 10. Jahrhunderts. Berlin, 1986.

Fritze 1860 - Fritze W.H. Probleme der abodritische Stammes - und Reichsverfassung und ihren Entwiklung vom Stammesstaat zum Herrschaftsstaat // Siedlung und Verfassung der Slaven zwischen Elbe, Saale und Oder / Herausgegeben von H. Ludat. Giessen, 1860.

Fritze 1982 - Fritze W.H. Fruzeit zwischen Ostsee und Donau. Berlin, 1982. Giesebrecht 1843 - Giesebrecht L. Wendische Geschichten. Berlin, 1843.

Goldast 1713 - Goldast M. Collectio constitutionum imperialium. Tomus Primus. Francofurti ad Moenum, 1713.

Havlik 1987 - Havlik L.E. Slovanske statni utvary raneho stredoveku. Praha, 1987. Hrbek 1957 - Hrbek I. Der dritte Stamm der Rus nach arabischen Quellen // Archiv orientalni. Т. 25. Praha, 1957.

Kodex Pomeraniae 1843 - Kodex Pomeraniae diplomaticus oder Sammlung der die Geschichte Pommerns und Rugens betreffenden Urkunden. Bd. 1. Greifswaid, 1843.

Krug 1848 - Krug Ph. Forschungen der alteren Geschichte Russlands. Th. 1. St. Petersburg, 1848. Lewicki 1961 - Lewicki T. Znajomosc krajow i ludow Europy u pisarzy arabskich IX i X w. // Slavia antiqua. T. 8. Warszawa; Poznan, 1961.

MGH 1839 - Monumenta Germaniae historica. Scriptorum. T. 3. Hannoverae, 1839.

MGH 1868 - Monumenta Germaniae historica. T. 20. 1868.

Niderle 1919 - Niderle L. Slovanske starozitnosti. Т. 3. Praha, 1919.

Pommersches Urkundebuch 1868 - Pommersches Urkundebuch. Bd. 1. Stettin, 1868.

Thulin 1979 - Thulin A. The third Trible of the Rus // Slavia antiqua. Т. 25. Warszawa; Poznan, 1979.

Wachowski 1950 - Wachowski K. Slowanszczyzna zachodnia. Poznan, 1950.

Wilinbachow 1961 - Wilinbachow W.B. Przyczynek do zagadnienia trzech osrodkow dawnej Rusi // Materialy zachodnio-pomorskie. Т. 7. Szczecin, 1961.

REFERENCES

Arhangel'skie byliny 1904 - Arhangel'skie byliny i istoricheskie pesni, sobrannye A.D. Grigor'evym. T. 1 [The Arkhangelsk bylinas and historical songs collected by A.D. Grigoriev. Volume 1], Moscow, 1904 [in Russian].

Arhangel'skie byliny 1910 - Arhangel'skie byliny i istoricheskie pesni, sobrannye A.D. Grigor'evym. T. 3 [The Arkhangelsk bylinas and historical songs collected by A.D. Grigoriev. Volume 3], St. Petersburg, 1910 [in Russian].

Arhangel'skie byliny 1939 - Arhangel'skie byliny i istoricheskie pesni, sobrannye A.D. Grigor'evym. T. 2 [The Arkhangelsk bylinas and historical songs collected by A.D. Grigoriev. Volume 2], Praga, 1939 [in Russian].

Azbelev 2003 - Azbelev S.N. K izucheniju Ioakimovskoj letopisi [To studying of the Ioachim Chronicle], in: Novgorodskij istoricheskij sbornik. T. 9 (19) [Novgorod historical collection. Volume 9 (19)], St. Petersburg, 2003 [in Russian].

Belomorskie byliny 2002 - Belomorskie byliny i duhovnye stihi / Sobranie A.V. Markova [White Sea bylinas and spiritual verses / A.V. Markov's meeting], St. Petersburg, 2002 [in Russian].

Bulin 1958 - Bulin H. Pocatky statu obodrickeho [Beginning of the obodritsky principality], in: Pravnehistoricke studie. T. 4 [Researches on ancient history. Volume 4], Praha, 1958 [in Czech].

Charnockij 1839 - Charnockij A. Otryvok iz puteshestvija Hodakovskogo po Rossii [Fragment from Hodakovsky's travel across Russia], in: Russkij istoricheskij sbornik. T. 3. Kn. 2 [Russian historical collection. Volume 3. Book 2], Moscow, 1839 [in Russian].

Dralle 1981 - Dralle L. Slaven am Havel und Spree [Slavs on Havel and Spree], Berlin, 1981 [in German].

Fabricius 1841 - Fabricius C.G. Urkunden zur Geschichte des Furstenhums Rugen unter den eborenen Fursten. Bd. 1 [Documents to history of Ancient Rügen. Volume 1], Stralsund, 1841 [in German].

Fomin 2005 - Fomin V.V. Varjagi i varjazhskaja Rus': K itogam diskussii po varjazhskomu voprosu [Varangians and Varangian Russia: To discussion results on a Varangian question], Moscow, 2005 [in Russian].

Fontes ad Historiam 1958 - Fontes ad Historiam regni Francorum aevi Karolini illustrandam. Pars secunda [Sources on stories of the franksky period of Carlovingians. Part second], Berlin, 1958 [in Latin].

Fontes ad Historiam 1960 - Fontes ad Historiam regni Francorum aevi Karolini illustrandam. Pars tertia [Sources on stories of the franksky period of Carlovingians. Part third], Berlin, 1960 [in Latin].

Friedmann 1986 - Friedmann B. Untersuchungen zur Geschichte des abodritischen Furstentums bis zum Ende des 10. Jahrhunderts [Researches of history of the principality of Obotrites until the end of the 10th century], Berlin, 1986 [in German].

Fritze 1860 - Fritze W.H. Probleme der abodritische Stammes - und Reichsverfassung und ihren Entwiklung vom Stammesstaat zum Herrschaftsstaat [History of development of the principality of Obotrites], in: Siedlung und Verfassung der Slaven zwischen Elbe, Saale und Oder / Herausgegeben von H. Ludat [Slavs between Elba, Saale and Oder / Published H. Ludat], Giessen, 1860 [in German].

Fritze 1982 - Fritze W.H. Fruzeit zwischen Ostsee und Donau [Friezes between the Baltic Sea and Danube], Berlin, 1982 [in German].

Gagin 2006 - Gagin I.A. Ocherednoe pokushenie na V.N. Tatishheva [Next attempt at V.N. Tatishchev], in: Vestnik Lipeckogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2006. Serija 6. Gumanitarnye nauki [Bulletin of the Lipetsk state pedagogical university. 2006. Series 6. Humanities. № 2], № 2 [in Russian].

Gel'mol'd 1963 - Gel'mol'd. Slavjanskaja hronika [Slavic chronicle], Moscow, 1963 [in Russian].

Giesebrecht 1843 - Giesebrecht L. Wendische Geschichten [History of Venedi], Berlin, 1843 [in German].

Gil'ferding 1855 - Gilferding A.F. Istorija baltijskih slavjan. T. 1 [History of the Baltic Slavs. Volume 1], Moscow, 1855 [in Russian].

Goldast 1713 - Goldast M. Collectio constitutionum imperialium. Tomus Primus [Impreratorsky collection. Volume first], Francofurti ad Moenum, 1713 [in Latin].

Havlik 1987 - Havlik L.E. Slovanske statni utvary raneho stredoveku [Slavic states of the early Middle Ages], Praha, 1987 [in Czech].

Hrbek 1957 - Hrbek I. Der dritte Stamm der Rus nach arabischen Quellen [The third tribe of Russia on the Arab sources], in: Archiv orientalni. T. 25 [East researches. Volume 25], Praha, 1957 [in German].

Janin 1956 - Janin V.L. Denezhno-vesovye sistemy russkogo srednevekov'ja [Monetary and weight systems of the Russian Middle Ages], Moscow, 1956 [in Russian].

Janin 1977 - Janin V.L. Ocherki kompleksnogo istochnikovedenija: Srednevekovyj Novgorod [Sketches of a complex source study: Medieval Novgorod], Moscow, 1977 [in Russian].

Janin 2000 - Janin V.L. Arheologija i issledovanija russkogo Srednevekov'ja [Archeology and researches of the Russian Middle Ages], in: Vestnik Rossijskoj Akademii nauk [Bulletin of the Russian Academy of Sciences], 2000, № 10 [in Russian].

Kodex Pomeraniae 1843 - Kodex Pomeraniae diplomaticus oder Sammlung der die Geschichte Pommerns und Rugens betreffenden Urkunden. Bd. 1 [The collection of the documents relating to history of Pomerania and Rugen. Volume 1], Greifswaid, 1843 [in German].

Konovalova 1995 - Konovalova I.G. Rasskaz o treh gruppah rusov v sochinenijah arabskih avtorov XII-XIV vv. [The story about three groups of rus in compositions of the Arab authors of the 12-14th centuries], in: Drevnejshie gosudarstva Vostochnoj Evropy: Materialy i issledovanija. 1992-1993 [The most ancient states of Eastern Europe: Materials and researches. 1992-1993], Moscow, 1995 [in Russian].

Krug 1836 - Krug F.I. O novgorodskom Gostomysle [About the Novgorod Gostomysle], in: Sankt-Peterburgskie vedomosti [St. Petersburg sheets], 1836, № 97 [in Russian].

Krug 1848 - Krug Ph. Forschungen der alteren Geschichte Russlands. Th. 1 [Researches of ancient history of Russia. Volume 1], St. Petersburg, 1848 [in German].

Laskovskij 1913 - Laskovskij V.P. Putevoditel' po Novgorodu. 2-e izd. [Novgorod guide. 2nd edition], Novgorod, 1913 [in Russian].

Lewicki 1961 - Lewicki T. Znajomosc krajow i ludow Europy u pisarzy arabskich IX i X w. [Knowledge of the countries and people of Europe Arab writers of the 9th and 10th centuries], in: Slavia antiqua. T. 8 [Slavia antiqua. Volume 8], Warszawa; Poznan, 1961 [in Polish].

Lovmjan'skij 2003 - Lovmjan'skij G. Religija slavjan i ee upadok (VI-XII vv.) [Religion of Slavs and its decline (the 6-12th centuries)], St. Petersburg, 2003 [in Russian].

Makarij 1860 - Makarij, arhimandrit [Miroljubov N.K.]. Arheologicheskoe opisanie cerkovnyh drevnostej v Novgorode i ego okrestnostjah. Ch. 1 [The archaeological description of church antiquities in Novgorod and its vicinities. Part 1], Moscow, 1860 [in Russian].

Maksimovich 1876 - Maksimovich M.A. Sobranie sochinenij. T. 1 [Collected works. Volume 1], Kiev, 1876 [in Russian].

MGH 1839 - Monumenta Germaniae historica. Scriptorum. T. 3 [Monuments history of Germany. Volume 3], Hannoverae, 1839 [in Latin].

MGH 1868 - Monumenta Germaniae historica. T. 20 [Monuments history of Germany. Volume 20], 1868 [in Latin].

Nefedov 1939 - Nefedov G. Severnorusskie govory kak material dlja istorii [The North Russian dialects as material for history], in: Uchenye zapiski Leningradskogo universiteta. Serija filologicheskih nauk. 1939. № 33. Vyp. 2 [Scientific notes of the Leningrad university. Series of philological sciences. 1939. № 33. Release 2] [in Russian].

Niderle 1919 - Niderle L. Slovanske starozitnosti. T. 3 [Slavic antiquities. Volume 3], Praha, 1919 [in

Czech].

Niderle 1956 - Niderle L. Slavjanskie drevnosti [Slavic antiquities], Moscow, 1956 [in Russian].

Novosel'cev 1965 - Novosel'cev A.P. Vostochnye istochniki o vostochnyh slavjanah i Rusi VI-IX vv. [East sources about east Slavs and Russia the 6-9th centuries], in: Novosel'cev A.P., Pashuto V.T. Cherepnin L.V., Shusharin V.P., Shhapov Ja.N. Drevnerusskoe gosudarstvo i ego mezhdunarodnoe znachenie [Old Russian state and its international value], Moscow, 1965 [in Russian].

Pavinskij 1871 - Pavinskij A. Polabskie slavjane [Polabsky Slavs], St. Petersburg, 1871 [in Russian].

Pechorskie Byliny 1904 - Pechorskie Byliny / Zapisal N. Onchukov [The Pechora Bylinas / were Written down by N. Onchukov], St. Petersburg, 1904 [in Russian].

Pommersches Urkundebuch 1868 - Pommersches Urkundebuch. Bd. 1 [Pomor voivodeship. Volume 1], Stettin, 1868 [in German].

Popov 1869 - Popov A.N. Izbornik slavjanskih i russkih sochinenij i statej, vnesennyh v hronografy russkoj redakcii [Izbornik of the Slavic and Russian compositions and articles introduced in chronographs of the Russian edition], Moscow, 1869 [in Russian].

Shahmatov 1908 - Shahmatov A.A. Razyskanija o drevnejshih russkih letopisnyh svodah [Investigations about the most ancient Russian annalistic arches], St. Petersburg, 1908 [in Russian].

Shlecer 1809 - Shlecer A.L. Nestor. Ch. 1 [Nestor. Part 1], St. Petersburg, 1809 [in Russian].

Slovar' 1975 - Slovar' russkogo jazyka XI-XVII vv. Vyp. 1 [Dictionary of Russian of the 11-17th centuries. Release 1], Moscow, 1975 [in Russian].

Sreznevskij 1903 - Sreznevskij I.I. Materialy dlja slovarja drevnerusskogo jazyka po pis'mennym pamjatnikam. T. 3 [Materials for the dictionary of Old Russian language on written monuments. Volume 3], St. Petersburg, 1903.

Tatishhev 1962 - Tatishhev V.N. Istorija Rossijskaja. T. 1 [History Russian. Volume 1], Moscow; Leningrad, 1962 [in Russian].

Thulin 1979 - Thulin A. The third Trible of the Rus, in: Slavia antiqua, Volume 25, Warszawa; Poznan, 1979 [in English].

Tolstoj 1862 - Tolstoj M. Svjatyni i drevnosti Velikogo Novgoroda [Shrines and antiquities of Veliky Novgorod], Moscow, 1862.

Vasil'evskij 1894 - Vasil'evskij V.G. God pervogo nashestvija russkih na Konstantinopol' [Year of the first invasion of Russians to Constantinople], in: Vizantijskij vremennik. T. 1 [Byzantine vremennik. Volume 1], St. Petersburg, 1894 [in Russian].

Vilinbahov 1962 - Vilinbahov V.B. Baltijskie slavjane i Rus' [Baltic Slavs and Russia], in: Slavia occidentalis. T. 22 [Slavia occidentalis. Volume 22], Poznan, 1962 [in Russian].

Vilinbahov 1963 - Vilinbahov V.B. Ob odnom aspekte istoriografii varjazhskoj problemy [About one aspect of a historiography of a Varangian problem], in: Skandinavskij sbornik. Vyp. 7 [Scandinavian collection. Release 7], Tallin, 1963 [in Russian].

Vilinbahov 1965 - Vilinbahov V.B. Baltijskie slavjane v russkom jepose i fol'klore [The Baltic Slavs in the Russian epos and folklore], in: Slavia occidentalis. T. 25 [Slavia occidentalis. Volume 25], Poznan, 1965 [in Russian].

Vilinbahov 1968 - Vilinbahov V.B. Baltijsko-slavjanskij Ruan v otrazhenii russkogo fol'klora [Baltic-Slavic Rouen in reflection of the Russian folklore], in: Russkij fol'klor. T. 11 [Russian folklore. Volume 11], Moscow; Leningrad, 1968 [in Russian].

Vilinbahov 1971 - Vilinbahov V.B. Bylina o Solov'e Budimiroviche v svete geograficheskoj terminologii [The bylina about the Nightingale Budimirovich in the light of geographical terminology], in: Russkij fol'klor. T. 12 [Russian folklore. Volume 12], Leningrad, 1971 [in Russian].

Vilinbahov 1972 - Vilinbahov V.B. Volh i Rjurik - patronimy predanij i legend Novgorodskoj zemli [Volkh and Rurik - patronymics of legends and legends of the Novgorod earth], in: Russkij fol'klor. T. 13 [Russian folklore. Volume 13], Leningrad, 1972 [in Russian].

Vilinbahov 1973 - Vilinbahov V.B. Baltijsko-slavjanskij Svjatovit v fol'klore vostochnyh slavjan [Baltic-Slavic Svyatovit in folklore of east Slavs], in: Ateizm, religija, sovremennost' [Atheism, religion, present], Leningrad, 1973 [in Russian].

Vilinbahov 1980 - Vilinbahov V.B. Sovremennaja istoriografija o probleme «Baltijskie slavjane i Rus'» [Modern historiography about a problem «The Baltic Slavs and Russia»], in: Sovetskoe slavjanovedenie [Soviet Slavic studies], 1980, № 1 [in Russian].

Vilinbahov, Jengovatov 1965 - Vilinbahov V.B., Jengovatov N.B. Gde byla Indija russkih bylin? [Where there was India of the Russian bylinas?], in: Slavjanskij fol'klor i istoricheskaja dejstvitel'nost' [Slavic folklore and historical reality], Moscow; Leningrad, 1965 [in Russian].

Wachowski 1950 - Wachowski K. Slowanszczyzna zachodnia [Western Slavs], Poznan, 1950 [in

Polish].

Wilinbachow 1961 - Wilinbachow W.B. Przyczynek do zagadnienia trzech osrodkow dawnej Rusi [Three centers of ancient Russia], in: Materialy zachodnio-pomorskie. Т. 7 [Research of the Western Pomorze. Volume 7], Szczecin, 1961 [in Polish].

Zabelin 1879 - Zabelin I.E. Istorija russkoj zhizni s drevnejshih vremen. Ch. 2 [History of the Russian life since the most ancient times. Part 2], Moscow, 1879 [in Russian].

Азбелев Сергей Николаевич - Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, профессор кафедры отечественной истории Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. Sergey Azbelev - Doctor of Philological Sciences, Professor of Russian History

at the Yaroslav-the-Wise Novgorod State University, Senior Research Scientist at the Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the Russian Academy of Sciences. E-mail: azbelev@mail.ru