CC BY
47
Список литературы:
1. Burns Lynette Sheridan. Zurnalistika: Praktická pfirucka pro novináre / z anglického originalu / Sheridan Burns Lynette. - Praha: Portal, 2004. - 192 s.
2. Hvizd'ala Karel. Moc a nemoc médií: Rozhovory, esseje a clanky / Karel Hvizd'ala. - 2000-2003. - Praha: Dokorán, 2003 - 268 s.
3. Rub-Mohl Stephan, Bakicová Hana. Zurnalistika: Komplexni prnvodce praktickou zurnalistikou / Stephan Rub-Mohl, Hana Bakicová.- Praha: Grada Publishing, 2005. - 292 s.
4. Аги У, Кэмерон Г., Олт Ф. и др. Самое главное о PR: учебное пособие / У Аги, Г. Кэмерон, Ф. Олт. - СПб.: Питер, 2004. - 560 с.
5. Дубин Б. Масс-медиа и коммуникативный мир жителей России: пластическая хирургия социальной реальности // Вестник обществ мнения. - 2006. - № 3 (83).
6. Жилавская И.В. Интерактивная (журналистская) модель медиаобра-зования / И.В. Жилавская // Медиаскоп. - 2008. - № 8.
7. Корконосенко С.Г. Теория журналистики: Моделирование и применение / С.Г. Корконосенко. - М.: Логос, 2010 - 248 с.
8. Корочинский А.П. Актуальные вопросы развития журналистской науки в постсоветском пространстве // Сборник трудов III международной научно-практической конференции «Журналистика и медиаобразование-2008» - Белгород, 2008. - С. 13-21.
9. Маркетинг из «уст в уста»: вирусный, «сарафанный», и маркетинг разговоров / Под. Ред. Джастина Керби и Пола Мерседена. - М.: Вершина, 2007. - 448 с.
10. Свитич Л.Г., Ширяева A.A. Журналистское образование: взгляд социолога / Под. ред. Я.Н. Засурского. Факультет журналистики МГУ - М.: Икар, 1997 - 240 с.
11. Фатеева И.А. Журналистское образование в России: теория, история, современная практика: дисс. ... докт. филолог. наук / И.А. Фатеева. -Екатеринбург, 2008.
12. Фёдоров A.B. Медиаобразование: вчера и сегодня / A.B. Федоров. - М.: Изда-вл МОО ВПП ЮНЕСКО «Информация для всех», 2009.
ИГРОВЫЕ ИНТЕНЦИИ МЕДИА: К ВОПРОСУ О СТАТУСЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ
© Казакевич О.С.*
Сибирский федеральный университет, г. Красноярск
В статье рассматривается смысл игровых практик, предлагаемых современным медиапространством, в аспекте их развлекательных харак-
* Преподаватель кафедры Журналистики, соискатель.
теристик. Дается определение понятию «медиаигра». Автором ставится вопрос о тождественности понятий развлечения и игры в проекции на медиапрактики и вопрос об онтологическом статусе развлечений в медиа. Сделан вывод о тотальности развлечения в медиа и о «серьезности» медиаигры исключительно как метамедиаигры, позволяющей изживать страх перед бытием через репрезентацию мира как мира-полного-развлечений.
Исследование игрового начала в медиа предполагает культурологическое, психологическое, философское, этическое измерение. Такой многоаспектный феномен, как игра, делает любое пространство, где его можно обнаружить, полем для междисциплинарного анализа, неслучайно философы относят игру к одному из основных феноменов человеческого бытия. В настоящей работе для обобщения игровых интенций медиа мы будем использовать понятие «медиаигра». Необходимо заметить, что на сегодняшний день это понятие не имеет однозначного общепринятого определения, и в обыденном дискурсе под медиаигрой понимаются: а) собственно игровые проекты, существующие в масс-медиа (как правило, речь идет об электронных играх на флеш-платформах, предполагающих онлайн-участие); б) ма-нипулятивные потенциалы медиа (под медиаигрой понимается существование медиа как манипуляторов общественного сознания - например, в аспекте информационных войн). В нашем понимании, еще раз, под медиаигрой подразумевается совокупность игровых интенций, реализуемых медиа, будь то на уровне жанра, содержания или подтекстов.
Амбивалентность же понятия собственно игры не позволяет дать исчерпывающего определения этого феномена, однако мы будем придерживаться следующего объяснения: игра - это «разновидность физической и интеллектуальной деятельности, лишенная прямой практической целесообразности и предоставляющая индивиду возможность самореализации, выходящей за рамки его актуальных социальных ролей» [7, с. 292].
Игровая деятельность все более управляет нашими отношениями к вещам, к людям, к культуре, досугу, труду и политике, подчеркивает Ж. Бодрийяр. В целом исследователи, наблюдая за современными социокультурными процессами, отмечают существование игры в качестве тотальной культурной формы, анализируют игру как базовую культурную интенцию постмодернистского мышления второй половины XX века. Современное же медиапространство как одна из сфер реализации постмодернистских практик насыщено игровыми элементами в высшей степени (хотя еще Г.М. Маклюэн, теоретик так называемого Большого Модерна, включил игру в список средств массовой коммуникации, каждое из которых обеспечивает индивиду «расширение» его непосредственной внутренней жизни). Здесь встает вопрос, во-первых, о тождественности понятий развлечения и игры в проекции на медиапрактики, и, во-вторых, об онтологическом статусе развлечений в медиа.
Итак, игра подразумевает развлечение - развлечение как некоторое несерьезное занятие, как времяпрепровождение, доставляющее удовольствие. Еще Й. Хейзинга, говоря о том, что игра не исключает серьезности [9, с. 172], тем самым подчеркивал скорее исключительность этого момента - то есть, согласно ему, игра как раз фундирована в не серьезности (при этом нужно понимать, что игра как феномен не исчерпывается чистым развлечением, она шире). По Луману, именно сфере массовых коммуникаций более или менее полностью передана сегодня сфера развлечений [5, с. 83100], поэтому сущность социокультурных функций современных развлечений невозможно понять в отрыве от средств массовой коммуникации. Однако и сами СМК «срослись» с развлечениями и тем самым как бы легитимируют свою общественную и культурную ценность, апеллируя к категории «развлечение».
Наблюдения за процессами, происходящими в современном медиа-пространстве, приводят к неизбежному выводу о тотальности развлечения, что исследователями в большинстве случаев маркируется как нечто негативное. Даже без особых натяжек можно утверждать, что «развлекательность», например, на телевидении сегодня есть та единственная среда, в которую погружены все жанры. Существование телевизионного потока в форме «синкреза», который есть «нерасчлененный поток спонтанности, клипового зрелища на экране, состоящего из многих элементов разнообразной природы и воспринимаемого по законам ассоциативного и бессознательного, в меньшей степени сознательного расчета» [6, с. 114] обуславливает нарушение представления о мире как об области серьезного. К жизни теперь нельзя относиться «всерьез» - таков основной «месседж» ме-диадискурса. В контексте постмодерна эта универсальность, собственно, и есть невозможность изолировать игру, выделив «серьезное» измерение. В некотором смысле здесь проявляется излишняя «откровенность медиа» (по Б. Гройсу): если «медиум есть послание» (Маклюен), то «все знаки на медиальной поверхности «являются» одновременно откровенными знаками субмедиального и передают его послания - нет таких знаков, которые скрывают, заслоняют, сбивают с толку, вводят в заблуждение или делают субмедиальное пространство недоступным» [3]. А значит, в частности, медиаигра есть чистый репрезентант игры в реальности, и в последней, собственно, кроме игры ничего нет. Это, однако, отдельная тема для исследования.
В современной медиареальности уже не осталось сфер человеческой жизни, не подвергшихся процедуре «развлекализации»: начиная от частной и даже интимной жизни, налаживать которую приходят на телепередачи типа «Давай поженимся» и «Знакомство с родителями», заканчивая трансцендентным - сферой духовных поисков, поисков Бога, которая предстает в форматах типа «Космо-магия» и ему подобных. То есть любой аспект бытия, на который накладывается матрица развлекательности при
попадании в масс-медиа, может восприниматься отныне исключительно сквозь развлекательный код; при этом очевидно выпадение онтологических, метафизических и, наконец, этических измерений.
Собственно, опасность слишком интенсивной представленности игровых/развлекательных стратегий привлечения и удержания внимания аудитории и заключается в склонности обеих становиться «по ту строну морали». На имморалистскую природу игр и развлечений указывали разные философы, на практике ярче всего это показал маркиз де Сад, замечает А. Захаров. Развлечение находится «по ту сторону» человеческой морали, на стороне «принципа удовольствия», поэтому оно может выполнять по отношению к индивиду и обществу не только конструктивную, но и деструктивную роль [4, с. 107].
Необходимо сделать оговорку, что, как правило, практиками того же телевидения не рефлексируется проблема развлекательности. Развлекательное телевидение рассматривается как телевидение, отказывающееся от решения социально-политических, экономических, идеологических и прочих задач и воспринимается неким довеском к остальному телевещанию. Тем не менее у исследователей медиа есть понимание того, что любой развлекательный проект несёт в себе колоссальную смысловую нагрузку. Ток-шоу и юмористические передачи при кажущейся легкомысленности учат моделям приемлемого и неприемлемого социального поведения, тому, что одобряется обществом и тому, что обществом осуждается [1].
Игровое, развлекательное, кроме всего прочего, вносит и свой вклад в производство реальности. Развлечение делает возможным самолокализацию в изображенном (посредством масс-медиа) мире. И тогда уже возникает второй вопрос - приводит ли этот маневр к удовлетворенности собой и миром [5, с. 99]. Реальность, опосредованная медиа, предстает в качестве «ненастоящей», «фальшивой», наполненной игровым и сценическим действом. Считается, что публика способна прослеживать различение действительной и инсценированной реальности и потому «легко соглашается не только с кричащим примитивизмом окружающего мира, но и с изображением самых ужасных или самых немыслимых вещей» [8, с. 351]. Психология предлагает свои объяснения востребованности медиааудиторией зрелищ, находящихся на грани этического (к примеру, так называемый феномен пассивного удовольствия - когда зритель, включая телевизор, на уровне подсознания автоматически настраивается на получение удовольствия и, соответственно, получает его независимо от транслируемой картинки). С этим, очевидно, связана концепция пуэрилизма Й. Хейзинги, под которую он подводит потребность в банальных развлечениях, жажду грубых сенсаций, тягу к массовым зрелищам в принципе. Одно из возможных объяснений неизбежной востребованности развлекательных форматов в медиа можно найти в понимании игры как карнавала (по М. Бах-
тину) и анализе тех игровых возможностей, которые он дает - например, свободы от существующих социальных ролей и возможность выхода в зону недоступных ранее версий социального статуса. Если раньше в культуре эти потенции реализовывались непосредственно через карнавалы и другие массовые действа, то в настоящий момент в медиакультуре (Н. Кириллова) все услуги по трансформации (равно как и по конструированию) статусов предлагают именно медиа.
Тотальность развлечения в медиа - следствие (и одновременно результат, как это ни парадоксально) тотальности развлечения в ХХ-ХХ1 вв. Бодрийяр указывает на устаревание представления о том, что развлечение есть только отдых после работы. Развлечение - не отдых, а беспредельный соблазн и вызов современной цивилизации; более того, наслаждение «принудительно и утверждается не как право или удовольствие, а как долг гражданина» [2, с. 109]. Об интенсивности наслаждения пишет и Ж.Ф. Ли-отар, когда указывает на производство таким медиа, как кинематограф, настоящих, то есть бесполезных видимостей как результатов беспорядочных пульсаций. Так вот главный эффект этих видимостей как раз и состоит в интенсивности наслаждения.
В целом можно констатировать, что взаимосвязь игры и развлечения находится в парадигме концепций современности, оперирующих концептами «общества спектакля» (Ги Дебор) и визуализации и шоутизации культуры. Эскалация игровых практик, а следовательно, и развлекательности, в медиадискурсе имеет философские основания, лежащие в философии постмодерна, и проявляется на всех уровнях медиапространства. Игровой модус освоения мира в медиа позволяет сделать мир более безопасным, а вырабатываемая в результате «несерьезность» вытесняет страх перед собственным Я, перед одиночеством, перед бытием, наконец. И только в этом смысле, пожалуй, и можно говорить о серьезности медиаиг-ры, и только в этом смысле, только на этом уровне - уровне метаигры -медиаигра не подразумевает развлечения: через медиаигру мир предстает как мир-полный-развлечений и изживается экзистенциальный ужас перед бытием, а сама игра обретает онтологический статус.
Список литературы:
1. Акинфеев С.Н. Развлекательная составляющая современного российского телевидения [Электронный ресурс] / С.Н. Акинфеев // Медиа-скоп. - 2008. - Вып. 2. - Режим доступа: www.mediascope.ru/node/230.
2. Бодрийяр Ж. Общество потребления / Ж. Бодрийяр. - М.: Культурная революция; Республика, 2006.
3. Гройс Б. Медиум становится посланием [Электронный ресурс] / Б. Гройс // Неприкосновенный запас. - 2003. - № 6. - Режим доступа: www.magazines.russ.rU/nz/2003/6/gr13.html.
4. Захаров A.B. Развлечение sub specia социологии / A.B. Захаров // Социологические исследования. - М.: Институт социологии РАН, 2008. -№ 1. - С. 106-114.
5. Луман Н. Реальность массмедиа / Н. Луман. - М.: Праксис, 2005. -256 с.
6. Мясникова М.А. Жанровая структура телевидения в свете проблемы его восприятия / М. А. Мясникова // Известия Уральского государственного университета. - 2008. - № 60. - С. 112-117.
7. Постмодернизм. Энциклопедия | Сост. и науч. ред. A.A. Грицанов, М.А. Можейко. - Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. - 1040 с.
8. Фортунатов А.Н. Перформативный характер современной коммуникации / А.Н. Фортунатов // Социология. Психология. Философия. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - 2009. - № 1. -С. 350-354.
9. Хейзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры / Й. Хей-зинга. - М.: Прогресс-Традиция, 1997. - 416 с.
