Идеология В. В. Путина: концептуализация Посланий Президента РФ Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Политический дискурс-анализ

В. С. Мартьянов

ИДЕОЛОГИЯ В. В. ПУТИНА: КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПОСЛАНИЙ ПРЕЗИДЕНТА РФ

Наша исходная гипотеза, состоявшая в том, что Послание Президента РФ имеет ряд необходимых структурных элементов, которые связывают текст Послания в единое целое — особый вид нарратива, наподобие сказки, идеологии или мифа, — не подтвердилась. Оказалось, что риторическое пространство Посланий представляет собой «лоскутное одеяло», ряд почти не связанных между собой проблемных тем и задач. Президент лишь расставляет контекстуальные смысловые акценты в наиболее актуальных «здесь и сейчас» проблемных и приоритетных областях российской политики и общества. При этом Послания скорее следуют тематике сложившейся информационной повестки дня, нежели претендует на ее формирование. Тем не менее некоторые проблемные темы являются своего рода сквозными кодами, для которых представляется возможным отследить их смысловую трансформацию на протяжении материала семи Посланий Президента РФ В. В. Путина, произнесенных им на момент написания статьи.

Любой герменевтический анализ одновременно с анализом текста-объекта является анализом сознания того, кто анализирует, так как выделение смысловых единиц анализа имеет неустранимый налет субъективности. Поэтому предложенный далее анализ текстов Посланий является не более чем авторской реконструкцией и интерпретацией идейного (интерсубъективного) пространства обращений Президента РФ к ФС РФ, которые никоим образом не претендует на финальность истины Посланий. В структуралистской терминологии нас будут интересовать только означающие, смыслы и символы Посланий президента. Нашим методом станет выделение и описание семантической динамики повторяющихся смысловых значений. Автор статьи не претендует на установление истинности/ложности этих значений относительно неких предельных абсолютов, таких как объективная политическая реальность или истина-знание. Проблема состоит и в том, что этапные речи главы государства перформативны — означаемые и означающие в ней часто сливаются, Послание — это одновременно и слово и политическое действие. Послания создают социальную реальность, конструирует важнейшие различия, цели и идеалы, устанавливают идентичности, которые непосредственно влияют на жизнь всех граждан российского общества.

© Мартьянов В. С., 2007

Сверхидея

Философ А. Лосев писал, что любой нарратив, миф, история, публичная речь как некая история развертывается из Имени или совокупности имен. При этом любой миф в своей сердцевине «есть развернутое магическое имя», ставшее историей (Лосев, 1990, с. 595). По сути, набор имен в каждом Послании Президента имеет сверхидею или месседж, остающийся в сухом историческом остатке. На наш субъективный взгляд, с точки зрения «остаточной семантической значимости» сверхидеи посланий таковы: 2000: Диктатура Закона 2001: Я против передела собственности 2002: Создавать мировые образцы 2003: Удвоение ВВП за 10 лет 2004: Базис демократии построен 2005: Свобода и справедливость 2006: Рожать и вооружаться

В редуцированном виде смысловая динамика сверхидеи Посланий представляется следующей: «Добившись соблюдения российской властью собственных законов и сохраняя статус кво распределения собственности, мы придем к стабильности, которая позволит создавать продукцию мирового уровня, что, в свою очередь, стимулирует экономическое развитие страны, которое в качестве побочного, но совершенно неизбежного следствия приведет к торжеству демократии, свободы и справедливости».

Код идеологии: справедливость как «лакмусовая бумага» Код идеологии фактически представляет собой язык описания политики как набор универсальных взаимосвязанных ценностей, идей, императивов реализуемых при обозначении Президентом РФ своих принципиальных политических позиций. Обычно в тексте Послания для обозначения идеологической позиции используются утверждения аксиоматичного плана, не нуждающиеся в доказательстве.

2000: ...в обществе уже есть достаточно высокий уровень согласия по принципиальным вопросам развития страны;

И не нужно специально искать национальную идею. Она сама уже вызревает в нашем обществе. Главное — понять, в какую Россию мы верим и какой хотим мы эту Россию видеть;

При всем обилии взглядов, мнений, разнообразии партийных платформ у нас были и есть общие ценности. Ценности, которые сплачивают и позволяют называть нас единым народом.

Итак, все утрясется и образуется само собой: национальная идея не может не возникнуть, главное ее «не спугнуть». Существуют объективные законы истории, в которые лучше не вмешиваться. Тем не менее национальная идея так и не родилась сама собой за весь период после распада СССР. Более того, все больше скептиков сомневаются в ее возможности, необходимости и полезности. Президент исходит из того, что национальная идея сможет вызреть из неких «общих ценностей». Правда, он избегает конкретизации этих «общих ценностей», подчеркивая лишь то, что они «уже есть». Видимо, о самоочевидном адресаты должны догадаться сами. С другой стороны, это свидетельству-

ет о том, что «общих ценностей» не может перечислить сам президент. Таким образом, проблема самоочевидности является проблемой «голого короля»: все делают вид, что в курсе «общих ценностей», хотя на самом деле их содержание остается «черным ящиком».

Любая модернистская идеология является ничем иным, как системой взаимосвязанных ценностей. Затруднение президента в обозначении официальной, государственной идеологии, то есть анонсированных «общих ценностей», которые как бы и «есть», но которых как бы и «нет», знаменательно. Оно указывает на отсутствие опоры современной власти на классические идеологии модерна, что является не пороком, но констатацией социального факта. Иными словами, в условиях постмодерна самоочевидное целиком контекстуально и подвижно, сущность зависит от функции, а денотат от коннотации. Динамика трансформации «общих ценностей» в постмодернистском ключе такова, что заставляет задуматься о самой их возможности в современном российском обществе, в виде устойчивых и универсальных первоначал. Отсутствие общих ценностей, тех аксиом и принципов, которые не позволяют прерывать общественную самореференцию, чревато постановкой оснований под вопрос, или иными словами, революцией. С другой стороны, искать в политическом курсе Путина классические идеологии, отражающие былую реальность трансформирующегося Модерна, возможно, бессмысленно. Это задача позавчерашнего дня. Поскольку чистые классические идеологии и утопии (либерализм, консерватизм, социализм) перестают работать в массово-потребительском обществе, отказавшемся от классовых самоопределений.

Послания Путина — это, в первую очередь, не идеологическая схоластика, но «апология здравого смысла». Отсутствие в Посланиях какой-либо идеологии — либеральной, консервативной, левой или патриотической — лишает идеологическую оппозицию серьезных «зацепок» и возможностей для принципиальной критики и идеологических дебатов. Дело в том, что из-за сознательной деидеологизации Посланий, сформулированных на уровне «здравого смысла», с тем, что проговаривает Путин (преодоление демографического коллапса, отстаивание национальных интересов, борьба с коррупцией, лидерство в мировой энергетике, инновационная экономика и т. д.), трудно не согласиться. Пожалуй, за исключением ежегодной и не дающей реального эффекта критики бюрократии сложно найти приоритеты, которые могли бы стать полноценной мишенью для недовольства различных политических лагерей. Поэтому Послания напоминают план-инструкцию, предельно приземленное «руководство к действию» вертикали власти всех уровней.

Здравый смысл предстает как ситуативный прагматизм, лишенный идеоло-гичности. Здравый смысл Послания объединяет все политические лагери на уровне своей самоочевидности, поскольку политические баталии начинаются только там, где есть разногласия в ценностных суждениях. Путин не призывает ни к мировому торжеству демократии (в отличие, например, от Буша), ни к свободе, ни к справедливости. Поэтому критиковать Послание-2006 можно

лишь в двух случаях. За то, чего там постоянно нет. Хотя должно бы быть. Например, предложения по реформе такой отрасли экономики, как сельское хозяйство, в отношении которого вообще нет внятной стратегии развития. Или за то, что Путин в седьмой раз подряд наступает на все те же «мозоли» и грабли. Нетрудно заметить, что обратной стороной стабильности и повторяемости проблем, кочующих из одного Послания в другое, является их не менее стабильная нерешаемость. Конечно, повторенье — мать ученья, но, может быть, пора и извечные грабли начинать убирать?

Например, «конек» Послания-2006 — демографическая проблема — стабильно затрагивается Путиным с первого Послания: «Нам реально грозит стать дряхлеющей нацией. Сегодня демографическая ситуация — одна из тревожных» (Послание-2000). Однако первые конкретные меры предложены лишь семь лет спустя. Иными словами, не является ли неизменность «доктрины Путина» следствием неразрешимости стоящих перед страной проблем? И не называется ли эта ситуация застоем? Также непонятно, как, например, чиновники будут искоренять в самих себе коррупционные позывы, без критики которых не обошлось еще ни одно из семи Посланий Путина. И можно ли вообще ставить задачи по принципу «борьба с борьбою борется, борьба с борьбой борьбет».

Из года в год беспроигрышная риторика «здравого смысла» совершенствуется. Так, из текстов Посланий максимально исключается пафосная и идеологическая политическая риторика. Но такое самоограничение может себе позволить только политик с рейтингом Путина, возглавляющий страну с таким профицитом бюджета и размером Стабфонда, как Россия. Отсюда «смелая» финансовая и временная оцифровка президентских инициатив по программам «доступного жилья», росту пенсий, пособий на детей и т. д. Здесь Путин отказывается от роли идеологического субъекта. Напротив, как эффективный популист он выступает в качестве зеркала, которое лишь отражает массовые ожидания, актуальный запрос общества на определенные идеологические высказывания. Таким образом, президент скорее не определяет, но пассивно следует актуальной повестке дня. Кстати, именно поэтому все значительные проекты Кремля негативны и реакционны по принципу «анти»: антифашизм, антиолигархия, антиоранжевая антиреволюция, антитерроризм, антиамериканизм, антинационализм и т. п.

В силу этой зеркальности идеологическая оппозиция Путину неэффективна. Поскольку его место в системе идеологических координат сродни плавающей точке, всегда находящейся в наиболее выгодном месте. Поэтому российский Президент и либерал, и консерватор, и патриот. И в то же время он — не первое, не второе и не третье. Путин — постмодернистский трансидеологический популист, давно преодолевший устаревшие идеологические границы, в которых и посредством которых велся политический спор «левых», «правых» и «центристов» в эпоху модерна и был адекватен ее исторической реальности. Путин работает поверх идеологических границ, обращаясь ко всем сегментам электората, не ограничивая себя рамками партий и идеологий. Возможно, такая

стратегия и является эффектной в стабильном обществе, но не в переходном. Итак, идеологически Путин в своих Посланиях — это зеркальный лабиринт отражений, в котором все время путаются его критики, стремящиеся найти неизменную идеологическую соль и суть. Но он лишь отражает то, что от него ждут, принимая любые формы как «жидкий терминатор» нового поколения. Естественно, что эти отражения не проясняют идеологической политической сущности «случайного президента» Путина. Может быть, этой сущности и нет?

... ложного конфликта между ценностями личной свободы и интересами государства.

В гегелевской традиции президент исходит из того, что сферой всеобщего политического (национального, гражданского) интереса может быть только государство, в то время как гражданское общество представляет собой перманентный конфликт частных и особенных сфер интересов (профессиональных, этнических, конфессиональных, экономических и т. п.). Соответственно при правильной иерархии интересов конфликт исчерпывается: всеобщий политический интерес, субъектом которого является государство, не может быть поставлен на один уровень с абстрактными «правами и свободами человека».

2002: Подчеркну, что российская внешняя политика и в дальнейшем будет строиться сугубо прагматично, исходя из наших возможностей и национальных интересов...

2003: Я убежден: без консолидации хотя бы вокруг базовых общенациональных ценностей и задач противостоять этим угрозам будет невозможно.

2005: ... только в свободном и справедливом обществе каждый законопослушный гражданин вправе требовать для себя надежных правовых гарантий и государственной защиты;

... соблюдение принципов справедливости прямо связано с равенством возможностей. И это, в свою очередь, должно быть обеспечено никем иным, как государством.

Вместо понятий идеологического ряда в Посланиях используются эвфемизмы идеологических терминов — комфорт, прагматизм, безопасность, стабильность, консолидация, цивилизованность (табл. 1). Вопреки заверениям Президента РФ о реформах эти понятия определенно указывают на консервацию политического статус-кво и удовлетворенность.

Табл. 1. Частота использования терминов в Посланиях Президента РФ СФ

Год Свобода Справедливость Эффективность Прозрачность Стабильность

2000 24 2 14 2 3

2001 8 6 19 5 8

2002 7 0 16 2 8

2003 7 0 10 3 5

2004 8 1 12 4 8

2005 31 17 10 0 5

2006 2 1 15 0 5

Сведение политики к администрированию и управлению приводит в семантическом поле к тому, что доминировать в идейном пространстве посланий начинают ситуативный популизм и тактический прагматизм, лишенные жесткого идеологического каркаса. Отсюда популярность идеологически нейтральных

терминов во властной риторике — оптимизации, эффективности, развития, модернизации, совершенствования и т. п.

Частота употреблений классических идеологических терминов в тексте посланий гораздо ниже, чем у идеологических эвфемизмов. Вместе с тем о запросе на реидеологизацию политики свидетельствует послание 2005 г., где идеологическая риторика впервые по частоте употребления начинает опережать терминологию бизнес-управления. Характерно, что классические идеологические антагонисты как справедливость и свобода чаще всего употребляются в послании с использованием союза «и», выступая как синонимы. То есть очевидный запрос общества на фундаментальный идеологический язык прочувствован, но не осознан. Недостаток идеологии восполняется интуитивно и через апелляцию к авторитетам. Из восьми обращений к духовным авторитетам три обращения приходятся на «идеологическое Послание» 2005 г. Президент в качестве близких по духу исторических альтер-эго упоминает авторитетных деятелей конца XIX - начала XX в.: П. Столыпина, И. Ильина, С. Витте и Л. Петражицкого. Примечательно, что в контексте Посланий президента «висельник» Столыпин упоминается в контексте «гражданских вольностей», гегельянец И. Ильин и государственник С. Витте выступают как сторонники ограничения государственного вмешательства в частные дела, а мнение юриста Л. Петражицкого призвано обосновать капиталистическую этику труда, которая (кто бы мог подумать!) состоит в том, чтобы «аккуратно» платить зарплату (!!) и помогать нуждающимся (!!!). Симптоматично, что современная российская элита подчеркивает свою символическую историческую преемственность, черпает позитивные образцы для сравнения именно во временах распада Российской империи накануне Октябрьской революции, в «последних временах». В 2006 г. президентом упомянуты сразу четверо «авторитетов»: Ф.-Д. Рузвельт, И. А. Ильин, Д. С. Лихачев, А. И. Солженицын.

За период 2000-2006 гг. прижизненного цитирования удостоился только один деятель советских времен — Александр Солженицын — с его довольно корявым «сбережением народа». Выбор цитат в Посланиях указывает на то, что постсоветская политическая элита в силу очевидных причин испытывает острый дефицит современных ей отечественных моральных авторитетов. С одной стороны, зачинщики перестройки, антикоммунисты, диссиденты и мла-долибералы идейно обанкротились. С другой — советских авторитетов постсоветская элита «капиталистических плохишей», видимо, стесняется или боится цитировать в силу их всевозрастающей актуальности по мере «капитализации» социума и общественных отношений в России.

Впервые серьезный интерес к фундаментальной политической проблематике общественной справедливости начинает пробуждаться в Посланиях Президента только в 2005 г. В Послании-2005 предпринимаются первые попытки отрефлексировать социальные трансформации общества в Новейшей российской истории. Это отвечает общему направлению изменения интересов общества, которое начало сознавать явный раскол относительно выдвигаемых раз-

личными социальными группами приоритетов государственной политики и образов желаемого социально-политического устройства страны. Выход общества из глубокого экономического кризиса и относительная стабильность и благополучие заставляют задуматься на фундаментальные, вечные политические темы о сути общественного устройства в России, о том, каким оно должно быть. Условная стабильность, описываемая критиками президента как новый застой, связанная с благоприятной экономической конъюнктурой, создает условия для нравственной и критической рефлексии современной российской политики. Собственно, искомый дискурс справедливости и призывает к подобной рефлексии. Интегральные основания справедливости советского общества дискредитированы, а легитимных в глазах большинства оснований постсоветского социально-политического устройства общества до сих пор не возникло.

Таким образом, основания постсоветского режима лишь «поверхностно легальны» и «стабильно нестабильны», так как испытываются на прочность любыми непопулярными социальными реформами. Это доказала практика «монетизации льгот». Тем не менее спонтанные варианты подходов и представлений, претендующих на роль «всеобщих» и «самоочевидных», начинают все активней апробироваться элитой в политической риторике.

Согласно цитате из текста Послания-2005, справедливость, по мнению президента, реализуется в свободном обществе законопослушных граждан. Причем непонятно, что является условием, а что следствием: законопослушность или свобода. Большинство классиков свободы определяют в качестве ее условия все же не законопослушность, а право народа на восстание против несправедливых законов. Сомнительно, что в изменяющемся российском обществе законопослушность станет основанием интегральной концепции справедливости, которая удовлетворяла бы основные слои населения. Единственной вариацией на тему справедливости является ее определение в посланиях как равенство возможностей, в противовес несправедливой «уравниловке». Во всех остальных случаях справедливость употребляется как слово, нагруженное позитивными коннотациями, без какого-либо раскрытия или уточнения содержания понятия. Контекст словоупотребления сводится к тому, что справедливость нужна везде и всем — и это само по себе хорошо. Но справедливость бывает разной. Однако проблема наполнения концепта справедливости идейным содержанием и, соответственно, вся проблематика достижения социальной справедливости как раз остается за кадром Посланий.

Тем не менее отсутствие внятных ответов не означает, что проблема социальной справедливости как обеспечения «общего блага» не волнует отечественную элиту. Хотя бы потому, что справедливость прямо связана с легитимностью властных элит, крупной собственности и стабильностью политического режима в целом. Поэтому В. Путин, заимствуя слова у великого президента США Ф.-Д. Рузвельта (видимо свои «справедливые слова» у российских элит еще/уже не родились), обещает наступать на чьи-то абстрактные «больные мозоли», то есть мозоли «тех, кто старается достичь высокого положения

или богатства, а может быть, того и другого вместе, коротким путем — за счет общего блага» (Послание-2006).

Понятие свободы в Посланиях также «опрощено» до модного и актуального слова-эвфемизма с максимальной позитивной смысловой коннотацией. Свобода в Посланиях приобретает статус базового и самоочевидного политического символа веры, употребляясь наиболее интенсивно в сравнении с другими ценностями. Вместе с тем свобода не получает в посланиях концептуального осмысления даже в качестве идеологемы, не говоря уже о категориальной ясности самого понятия. Свобода интерпретируется как главная ценность и достижение властвующей элиты, из которой выводятся все остальные блага — демократия, выборы, гражданское общество, свобода предпринимательства и т. д.

В целом употребляемые президентом идеологические понятия — свобода, справедливость, равенство и т. д. — уже не соотносятся с модернистским идеологиями и утопиями. Они превращаются из концептуальных понятий в бытовые словечки: идеологический код посланий предельно «заземлен» и конкретизирован. Есть «плохие» и «хорошие» субъекты политики (компании, предприниматели, госслужащие, элиты). «Плохие» деятели не воспринимаются как принципиальные идеологические оппоненты, с которыми президент может вести принципиальный идеологический спор. Они «плохи» лишь потому, что не знают «истины вещей», очевидной для президента, либо сознательно вставляют палки в колеса молодой российской демократии из своекорыстных, частных побуждений. «Политическое» в тексте посланий все время предстает эрзацем либо правового, либо экономического пространств. Политика оказывается либо «диктатурой закона» и подпространством права, либо регулирующей надстройкой над экономикой, либо сводится к администрированию компанией ООО «Россия».

Код тревоги: угрозы для России

В этот смысловой код нами отнесены наиболее характерные высказывания Президента РФ, связанные с описанием проблем, вызывающих наибольшие тревоги и угрозы для сегодняшней России.

2000: ... численность населения страны в среднем ежегодно уменьшается на 750 тысяч человек... уже через 15 лет россиян может стать меньше на 22 миллиона человек... седьмая часть населения страны... дряхлеющая нация;

... экономическая слабость России... толкает нас в страны третьего мира. в условиях прогрессирующего экономического отставания;

Сможем ли мы сохраниться как нация, как цивилизация... ;

. проблемы заключаются в чрезмерном вмешательстве государства в те сферы, где его не должно быть, и в отсутствии там, где оно необходимо;

Основными препятствиями экономического роста являются высокие налоги, произвол чиновников, разгул криминала... дорогостоящее и расточительное государство ... неэффективное государство... мы проигрываем в конкуренции на мировом рынке;

2002: Бедность хотя и отступила — только немножко отступила, — но продолжает мучить еще 40 миллионов наших граждан;

Серьезную угрозу стабильности и общественной безопасности в стране представляет рост экстремизма.

2003: Вокруг нас — страны с высокоразвитой экономикой. Надо прямо сказать: они оттесняют там, где могут, Россию с перспективных мировых рынков. А их видимые экономические преимущества дают повод для роста геополитических амбиций;

Политическая система развита недостаточно. Государственный аппарат малоэффективен. Большинство отраслей экономики неконкурентоспособны. При этом численность населения продолжает падать. Бедность отступает крайне медленно. Международная обстановка остается сложной. Конкуренция в мировой экономике не снижается.

К числу ... угроз мы относим международный терроризм, распространение оружия массового уничтожения, региональные, территориальные конфликты, наркоугрозу;

... четверть российских граждан по-прежнему имеет доходы ниже прожиточного минимума. Четверть населения страны!

2004: Сейчас около 30 миллионов наших граждан имеют доходы ниже прожиточного минимума... Причем большинство бедных в стране — это трудоспособные люди.

2005: ... должна прийти политика, устремленная в будущее. И для этого нам крайне необходимо эффективное государство. Однако, несмотря на многие позитивные изменения, эта действительно центральная проблема в полной мере не решена;

Глубоко убежден, что успех нашей политики во всех сферах жизни тесно связан с решением острейших демографических проблем. Мы не можем мириться с тем, что российские женщины живут почти на десять, а мужчины — на 16 лет меньше, чем в странах Западной Европы;

Еще одна общенациональная проблема — это низкая рождаемость;

... из 18 ставок единой тарифной сетки 12 — ниже прожиточного минимума...

2006: Их (США, — В. М.) военный бюджет в — абсолютных величинах — почти в 25 раз больше, чем у России. Вот это и называется в оборонной сфере «Их дом — их крепость». И молодцы. Молодцы!

Как говорится, «товарищ волк знает, кого кушать».

Наши ответы должны быть основаны на интеллектуальном превосходстве. Они будут асимметричными, менее затратными, но будут, безусловно, повышать надежность и эффективность нашей ядерной триады.

Итак, Россия вымирает, продолжительность жизни падает, количество бедных не сокращается, страну оттесняют с мирового рынка высокотехнологичной продукции. Парадокс, но, богатея, страна, тем не менее, потихоньку разваливается, становится все более социально и исторически неоднородной и «неодновременной». Внешний разрыв между Россией и ведущими экономическими акторами не сокращается, страна все более превращается в энергосырьевой придаток глобальной экономики. Отсюда логика «борьбы за место под солнцем» глобальной экономики, которая, впрочем, пока не увенчалась сколь-нибудь заметными успехами. Еще один парадокс Посланий в том, что россияне не просто бедны, но бедны, прежде всего, работающие граждане России, а также многодетные и пенсионеры, которые, казалось бы, уже заработали на достойную жизнь. Подавляющее большинство бюджетников находятся за чертой бедности. Таким образом, экономика стагнирует, так как не созданы стимулы и условия для эффективной работы: работая больше, люди все равно не видят перспективы улучшения своей жизни, что приводит к социальной депрессии и вымиранию людей трудоспособного возраста в четыре

раза чаще, чем в Европе. И здесь закономерен традиционный русский вопрос — кто виноват? И здесь оказывается, что виновато в логике Посланий помимо традиционных «козлов отпущения» в виде «международных террористов» и внутренних националистов, прежде всего, само государство, определяющее правила экономической деятельности, регулирующее тарифы, устанавливающее «плоские» налоги и размеры зарплат бюджетников по Единой тарифной сетке (ЕТС), и т. п.

Кроме того, в Посланиях прослеживается четкий разрыв, своего рода раздвоение сознания между констатируемыми проблемами страны, имеющими обычно «внутренний» характер (бедность, демографический и экономический спад), и угрозами, которые, как оказывается, не вытекают из запущенных проблем, но являются чем-то «внешним» для России (распространение ОМУ, наркоугроза, международный терроризм). Наконец, в Посланиях практически отсутствуют предложения по выработке механизмов и рецептов решения заявленных проблем. Тексты обычно ограничиваются их констатацией.

Но бывают и исключения. Например, основной внутренней угрозой в По-слании-2006 был назван демографический кризис. Низкая рождаемость, с одной стороны, вместе с критической продолжительностью жизни россиян, с другой стороны, образуют так называемый статистический «русский крест», ведущий к сокращению населения (даже с учетом притока иммигрантов) на 700 тысяч душ в год. Демография является многосоставной комплексной проблемой, на которую влияют все аспекты жизни людей, начиная с уровней доходов и здравоохранения и заканчивая условиями проживания и оценкой гражданами своих перспектив на будущее. В этой связи призыв Путина к стимуляции трудовой иммиграции, призванной смягчить демографическую проблему в Россию, является обоюдоострым решением.

Дело в том, что издержки трудовой миграции также высоки и, как показывает опыт США и Европы, «овчинка не всегда стоит выделки». За полтора десятка лет с момента распада Советского Союза Россия фактически исчерпала лимит русскоязычных иммигрантов из стран СНГ, желавших (или вынужденных) переселиться в Россию. Таким образом, ресурс эффективной иммиграции является для России исчерпанным. Поэтому рецепты фактически сводятся к банальной денежной стимуляции рождаемости: увеличения детских пособий с 700 до 1500 рублей, скидки на оплату детсадов многодетным семьям, рост пособий на приемных детей и материальная стимуляция рождения второго ребенка. В случае реализации этих мер, они, несомненно, могут дать положительный эффект, но не ранее, чем в ближайшие 5-10 лет. Впрочем, остановка отрицательного прироста населения уже станет демографической победой.

В РСФСР население стало подспудно сокращаться из-за низкой рождаемости уже в 60-е годы XX в. Лукавая советская статистика маскировала этот факт, скрывая его бумом рождаемости в кавказских и среднеазиатских республиках в масштабах СССР. Распад СССР лишь: а) придал этому процессу обвальный характер, б) открыл для массового доступа безрадостную картину

депопуляции. Наконец, все меры противодействия депопуляции сводятся к довольно примитивной и унизительной денежной стимуляции женщин к деторождению. Не предложено ни одной меры, побуждающей и мужчин иметь больше детей. И все эти стимулы власти, воспринимаемые не иначе как подачки с барского стола, не решают действительно главную задачу — дать людям надежду на будущее — то, ради чего стоит жить, меняя свою жизнь и жизнь страны в лучшую сторону. Веру в то, что дети смогут жить лучше, чем их родители. Хотя бы не хуже.

Враги России стабильны и неизменны. Извне нас традиционно держат в тонусе «международный терроризм» и «товарищ волк», метафорически олицетворяющий США. Изнутри не менее привычным козлом отпущения стали коррумпированные чиновники. С долей иронии это можно отнести и к самокритике, поскольку глава государства является главным чиновником в вертикали власти. Признавая невозможность тягаться с военным бюджетом США, который больше российского бюджета в целом, Путин уповает на некие «асимметричные ответы» на внешние угрозы, а ля Давид против Голиафа. Стратегия ответа сводится к тому, что Россия должна, не распыляя сил и средств, сделать главное — укрепить обветшавший «ядерный зонтик». И тогда ей не будет страшен «товарищ волк». Хотя наибольшая реальная угроза России исходит все же от новых амбициозных государств по ее границам. Прежде всего Китая. Поэтому слабеющая американская сверхдержава, занятая виртуальными войнами со странами-карликами, теряющая авторитет и реальное влияние, является, как это ни парадоксально, скорее мировым стабилизатором, нежели угрозой № 1 для России. Поэтому актуальнее для России все же не устаревший еще в годы «холодной войны» «стратегический баланс сил» с США, а новые угрозы все менее предсказуемого мира. Мира, в котором, в отсутствие глобального арбитра в лице США, в первой половине XXI в. столкнутся геополитические амбиции новых региональных держав.

Код успеха

В данном коде мы объединили наиболее характерные места Посланий президента, в которых указываются важнейшие достижения за отчетный период.

2001: . период «расползания» государственности позади;

Более трех с половиной тысяч нормативных актов, принятых в субъектах Федерации, не соответствовали Конституции России и федеральным законам — четыре пятых из них уже приведены в соответствие.

2003: Впервые за полвека Россия превратилась из импортера зерна в его экспортера. С 1999 года продажи наших продовольственных товаров на зарубежных рынках выросли в три раза. Сегодня Россия является крупнейшим экспортером топливно-энергетических ресурсов в мире;

Благодаря именно экономическому росту, за эти годы почти четыре миллиона человек покинули ряды безработных. Возможность трудиться и зарабатывать серьезно сократила и масштабы забастовочной активности — с почти 900 тысяч человек в 1997 году до менее чем 5 тысяч — в 2002 году.

Итак, главные успехи проводимого курса состоят, по сути, в формальных вещах — укреплении вертикали власти, централизации федеративной модели,

приведении в соответствие региональных законодательств Конституции РФ. Оптимизация государства превращается в эрзац успехов общества в целом. Как достижение описывается факт, что Россия превратилась не только в крупнейшего экспортера топливно-энергетических ресурсов в мире, но и в экспортера зерна. Видимо, экспорт — неважно чего и куда — имеет устойчивую позитивную смысловую коннотацию в российской политике, в то время как импорт — отрицательную. Симптоматично, что примеры конкретных улучшений в жизни общества и «простых россиян» остались за кадром посланий. Президент упоминает, что официальных безработных стало на четверть миллиона меньше, а забастовочная активность населения упала, правда цифры эти озвучены на момент до монетизации льгот, реформ науки и образования и прочих реформаторских «загогулин». (О том, что увеличение количества работающих автоматически не обращается в рост количества людей, преодолевших бедность, — см. Код тревоги.)

Самокритика-самооправдание Здесь мы попытались выделить собственную позицию государственной элиты, персонифицированной в лице президента, то, как власть оценивает сама себя, будь то критика, или оправдание.

2000: Надо признать: диктату теневой экономики и «серых» схем, разгулу коррупции и массовому оттоку капитала за рубеж во многом способствовало само государство;

Корни многих наших неудач — в неразвитости гражданского общества и в неумении власти говорить с ним и сотрудничать;

...буква закона и реальная жизнь подчас далеки друг от друга»;

Мы стали заложниками экономической модели, основанной на популистской политике... мы знаем, что в некоторых центральных ведомствах есть прямое совмещение хозяйственных и административных функций»;

Мы принимаем многочисленные законы, заранее зная, что они не обеспечены реальным финансированием.

2001: Законов принято даже слишком много, многие из них дублируют друг друга, но в целом ряде случаев так и не решают поставленных задач, поскольку приняты под давлением узких, групповых или ведомственных, интересов;

... число работников органов государственной власти и управления выросло с 882 тысяч в 1993 году до более чем миллиона в настоящее время;

. отток капитала превышает 20 миллиардов долларов в год. Суммарная капитализация российского фондового рынка составляет около 50 миллиардов долларов, тогда как, например, стоимость крупнейших компаний нашего ближайшего соседа — Финляндии — в пять раз больше;

... очень многих устраивает нынешняя точка равновесия, а скорее, бездействие, когда одни приспособились к получению финансовых доходов, а другие — политических дивидендов от сложившейся ситуации. Этот консенсус многие путают со стабильностью, однако такая стабильность никому не нужна, это путь консервации порочной традиции, основанной на «проедании» национальных ресурсов, путь к экономической и социальной стагнации;

... объективный анализ собственных недоработок мне казался много полезнее, чем успокоительные речи...

2002: Сегодня колоссальные возможности страны блокируются громоздким, неповоротливым, неэффективным государственным аппаратом.

2003: Суммарный годовой объем социальных обязательств государства составляет сегодня 6,5 триллиона рублей... Мало того, под популистскими лозунгами и обманывая граждан страны невыполнимые обещания наращиваются... Власть не может, не должна, не имеет права обманывать граждан своей собственной страны. Уж если мы с вами людям что-то и пообещали, то нужно обязательно выполнять. Или лучше не обещать тогда, не делать этого.

2006: Вы знаете, что в среднем число жителей нашей страны становится меньше ежегодно на 700 тысяч человек. Мы неоднократно поднимали эту тему, но по большому счету—мало что сделали.

Разумеется, мы и впредь будем стремиться к тому, чтобы поднять престиж государственной службы...

После заключительной цитаты создается впечатление, что россияне даже не хотят идти на государственную службу. Однако статистика говорит обратное. По данным Росстата РФ, в 2005 г. количество российских чиновников достигло рекордной величины, прибывая с 2001 г. в среднем на 10% в год. На конец 2005 г. количество чиновников выросло до 1,46 млн человек. То есть один чиновник на 100 россиян. В сравнении с 1993 г. рост числа чиновников — почти в два раза1, хотя само население России уменьшилось. А реальные зарплаты чиновников, не говоря о привилегиях, существенно выше средних по стране. Поэтому непонятно, среди кого власть будет поднимать «престиж государственной службы»? Может быть, среди «мальчиков-мажоров» и детей олигархов? Следует особо отметить, что наибольшие увеличения произошли именно в исполнительной власти: «Число чиновников в органах законодательной власти выросло в 2005 г. лишь на 2%, в органах судебной власти и прокуратуры — на 3,8%. Зато центральный аппарат исполнительной власти вырос за год на 20,4%, на региональном уровне этот рост еще больше — плюс 127 тыс. человек (на 29,3%)» (http://www.rg.ru/2006/04/13/chinovnika.html). Фактически административная реформа, которая в России идет перманентно, провалилась. Вместо повышения эффективности работы чиновников и их сокращений происходит постоянный рост управляющих аппаратов всех уровней и видов власти от муниципалитета до администрации Президента РФ2.

Итак, безличное МЫ — госаппарат, чиновничество, бюрократия, государство в целом — от лица Президента РФ: а) признаем, что продолжаем расти, становясь еще более громоздкими и неповоротливыми; б) блокируем возможности развития гражданского общества (с которым к тому же не умеем вести

1 Еще в Послании-2001 Президент РФ указывает, что количество чиновников выросло с 882 тысяч в 1993 г. до более 1 млн в 2001 г.

2 Для сравнения рассмотрим, как российские бюрократы легко реформируют не-чиновничьи структуры. Например, согласно проекту реформы академической науки к 2008 г. численность научных сотрудников в РАН сократится до 45 тыс. человек. Темп сокращения в 2006-2008 гг. — 7% в год. Таким образом, в 2008 г. Россия достигнет соотношения, при котором на тридцать (!) чиновников приходится лишь один ученый. Фактически ежегодный прирост числа российских чиновников в 3 раза выше (!), чем общее число ученых в РАН. Более того, количество ученых и само российское население в целом ежегодно сокращается, в то время как количество чиновников растет опережающими темпами. Очевидно, что кризис системы сдер-жек и противовесов превратил «почкование» чиновников в неподконтрольный обществу процесс, принявший характер цепной реакции.

диалог), иначе оно само поставит нас в нежелательные и неудобные рамки; в) являемся тормозом в развитии российской экономики и бременем для налогоплательщиков; г) способствовали криминальной экономике и в итоге стали ее заложниками; д) приняли много ненужных, бесполезных, дублирующих друг друга и неработающих законов; е) лоббируем и работаем только на собственные групповые интересы; ж) больше не будем ничего обещать, а ранее обещанные социальные гарантии предлагаем подвергнуть честной критике и считать результатом популизма наших предшественников; з) полагаем, что честный отказ от социальной политики является нравственно более оправданным, чем попытки ее проводить далее, так как честнее отказаться от обязательств перед народом, чем пытаться их выполнять; и) путаем удобное и прибыльное для себя бездействие, проедание национальных ресурсов со стабильностью; к) проявляем в своей работе чуткость к нуждам не своего работодателя (народа), а к проблемам истеблишмента (олигархов, политиков, бизнесменов), испытывая при этом профессиональную болезнь — комплекс материальной неполноценности; л) поэтому мы к множеству своих привилегий постоянно добавляем новые, что лечит наши комплексы и поднимает престиж государственной службы в наших собственных глазах; м) российских чиновников (госслужащих) не надо обобщать, как в развитых странах с неэффективными бюджетниками (врачи, учителя, ученые), которые, видимо в силу некоего недоразумения, тоже нанимаются обществом (государством) для «общего блага».

«Объективный анализ собственных недоработок» кончается в посланиях отсутствием каких-либо выводов или логичных предложений по их устранению. Видимо, «объективность» и «честность» критики собственных пороков субъектом власти призваны полностью их оправдать в глазах общества. А публичное раскаяние за ошибки само по себе превращается во что-то типа индульгенции на право совершать их вновь.

Интересна в Посланиях временная динамика такой красноречивой оппозиции, как «Я-Мы». Количество употребления Путиным местоимения «Я» снизилось с 18 в 2000 г. до 8 в 2006 г. (табл. 2) Количество же субъектов по имени «Мы» выросло в Посланиях за тот же период времени с 31 до 55. Можно наблюдать, как из года в год самостоятельное и отдельное «Я» Президента все более отождествляется с широким «Мы» российской власти в целом.

Табл. 2. Частота вариантов самообозначения Президента РФ в Посланиях СФ

местоимение 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006

«Я» 18 10 10 10 5 2 8

«Мы» 31 34 25 42 32 33 55

Президент фактически перестает дистанцироваться от системы государственной власти. Из независимой инстанции власти в обществе он превращается в неотделимую главу государственного аппарата. Соответственно персонификация Президентом РФ самого себя как отдельного субъекта, который

может противостоять «Мы» власти и способен производить какие-то фундаментальные перемены во власти и обществе, становится все менее обнадеживающей. Президент становится квинтэссенцией и камертоном политического режима, системы государственной власти в целом.

Временной код: прошлое-настоящее-будущее

Чрезвычайно важным представляется то, как нынешняя российская элита оценивает прошлое, выбирая исторические образцы для подражания, как позиционирует себя в настоящем относительно «современности», какое будущее готовит для страны — все это объединено нами во временной код Посланий.

2000: Сегодня, когда мы идем вперед, важнее не вспоминать прошлое, а смотреть в будущее.

2001: Прошедшее десятилетие для России было бурным, можно сказать без всякого преувеличения - революционным;

Я хочу сказать определенно: мы не боимся и не должны бояться перемен. Но любые перемены — политические и административные — должны быть оправданы обстоятельствами... Но пора твердо сказать: этот цикл (перемен) закончен, не будет ни революций, ни контрреволюций.

2002: И мы не должны дожидаться, пока достигнутая стабильность превратится в административный застой.

2003: Весь наш исторический опыт свидетельствует: такая страна, как Россия, может жить и развиваться в существующих границах, только если она является сильной державой;

Сильная и ответственная власть, основанная на консолидации общества, необходима для сохранения страны. Без сильной власти невозможен и прорыв в будущее.

2005: Прежде всего следует признать, что крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века... Эпидемия распада к тому же перекинулась на саму Россию;

Безусловно и то, что цивилизаторская миссия российской нации на евразийском континенте должна быть продолжена. Она состоит в том, чтобы демократические ценности, помноженные на национальные интересы, обогащали и укрепляли нашу историческую общность.

Отношение политика ко времени определено сущностью «политического»: политик не консервирует настоящее (в нормах закона) как юрист и не интерпретирует прошлое как историк. Истинный политик создает то, чего еще нет, — будущее. В текстах Посланий присутствует очень много настоящего, но практически нет прошлого и образа будущего России. Будущее интерпретируется в текстах посланий лишь как длящееся до бесконечности настоящее, постепенно освобождаемое от присущих ему сегодня недостатков. Будущее — лишь немного улучшенное настоящее, сдобренное прошлыми достижениями, тем, что накоплено европейской историей. Главная задача сводится к ремонту и ретушированию настоящего — которое продлится вечно, так как основано на всеобщих и финальных социально-политических ценностях. Но является ли всемирное торжество либеральной демократии действительным концом истории? Даже американских политолог Ф. Фукуяма, писавший о «конце истории» пятнадцать лет назад, сегодня признает, что поспешил с выводами (Фукуяма, http://old.russ.ru/joumal/ist_sovr/98-03-18/fukuya.htm).

Послания по своей тональности консервативны: изменяться (реформироваться) России необходимо только в связи со сложившимися обстоятельства-

ми, а не для достижения безусловных по отношению к обстоятельствам целей. Иными словами, в Посланиях приветствуются только реактивные изменения, обусловленные обстоятельствами, в то время как необходимость прогрессивных перемен, детерминированных целями, в посланиях просто отсутствует. Будущее властвующей российской элите не нужно, ее полностью устраивает настоящее. Следовательно, итоги реформ и приватизации пересмотру не подлежат, а стабильность приобретает статус главной политической ценности. Будущее в Посланиях существует лишь ближайшее, описываемое через сиюминутные цели. Послания президента больше ориентированы на текущую информационную повестку, нежели на стратегическое планирование на 5-10 лет вперед. Например, исполнение большинства поручений, которые Президент РФ дает по ходу Посланий Правительству РФ, рассчитаны на ближайшие недели, максимум год.

В Посланиях символически свертывается и история. Например, весь советский период в Посланиях вычеркнут путем символической отмены праздника Великой Октябрьской революции (7 ноября) и «десоветизации» Великой Отечественной войны1. Советский период сводится к крушению СССР (геополитическая катастрофа), а досоветский период не упоминается вовсе. Как отмечает политолог С. Бел-ковский, «для страны — правопреемника фиктивной РСФСР (а не реальной исто-

1 Очевидно, что любое государство, любой народ обретает единство через главные события своей истории. В период СССР общность советского народа конструировалась вокруг двух ключевых событий, имевших судьбоносное значение для российской нации: Великая Октябрьская революция и Великая Отечественная война. Сейчас Октябрьской революции отказано в качестве одного из главных объединяющих символов нации. Но, отвергая что-то, необходимо предлагать что-то взамен. Этого не произошло. Оказалось, что история досоветского периода не содержит событий, которые могли бы восполнить символический вакуум отвергнутой в качестве официального праздника Революции. В результате новой постсоветской российской элите не остается ничего иного, как сводить символическое объединение российской нации до одного единственного события из богатейшей российской истории — Великой Отечественной войны (ВОВ). «Мертвый хватает живого». В последнее время можно четко проследить, что ВОВ начинает занимать в историографии современной России то же значение, что и рождение Христа в христианской хронологии. Стоит отметить, что, только «отпустив» прошлое, можно действительно опереться на него, сделав материалом для лепки настоящего. Ложная опора на прошлое заключается в утопической попытке его реанимации в качестве настоящего. Нищета значимых политических символов настоящего и будущего приводит к опоре на прошлое. В результате интенсивность обращения к данной теме и частотность ее упоминания возрастает до немыслимых размеров. Все, что так или иначе связано с ВОВ, приобретает черты сакральности. Власти больше не за что зацепиться в истории. Но ВОВ не развивается как событие. Его тиражирование и круглогодичная эксплуатация лишь выхолащивают это событие, превращают в си-мулякр. Это мертвая точка, которая не производит революционных изменений, не трансформируя в своем особом свете историю до и после. Наоборот, ВОВ стягивает, свертывает всю историю России в одну точку, которая существует сама по себе, вне контекста. Это легко объяснимо в том, что сегодня неприемлем тот советский контекст, в котором происходило событие. Диагноз — кризис национальной идентичности. Сможет ли власть легитимировать себя как преемника всей российской истории, представить ее как континуум. Проблема в том, что российская история остается фундаментально расколотой — отсюда популярность криптоистории, альтернативной истории, исторических фэнтези и т. п.

рической Российской Империи)... Правящая элита РФ живет как бы вне истории: они исповедуют не только принцип "после нас — хоть потоп", но и веру в то, что до их прихода к власти все, чем жили страна и ее народ, не имеет значения» (http://www.apn.ru/?chapter_name=advert&data_id=649&do=view_single).

Таким образом, временной код закольцован в Посланиях на «вечное настоящее», которая помимо воли элит превращается в «тиранию настоящего времени» (терминология П. Вирильо). «Прекрасное далеко» описывается в посланиях только как длящееся до бесконечности настоящее. Соответственно политические и социальные утопии начинают черпаться не во времени, а в пространстве. Апелляция к параллельно существующему «цивилизованному миру» используется в качестве субститута собственного будущего, которое уже существует рядом, «здесь и сейчас» как «постсовременность». Однако российская элита не замахивается на прорыв в постсовременность, она лишь хотела бы олицетворять спокойную и понятную для нее современность, обогащенную историческим «европейским опытом» и «лучшими образцами», который расцениваются как нечто, безусловно, положительное. При этом в Посланиях Президента интерпретация современности в целом представлена весьма смутно и неуловимо. Президент самоустраняется от перманентной и глобальной борьбы альтернативных версий за образ «современности», являющийся одним из наиболее идеологизированных понятий в социальных науках.

Характерно также, что репрезентативным (нормативным) историческим периодом для нынешней элиты в текстах Посланий выступает предреволюционная ситуация скрытого полураспада Российской империи в результате увеличивающегося отставания страны от передовых государств Европы накануне Первой мировой войны. В качестве духовных авторитетов В. В. Путин упоминал исключительно деятелей той эпохи, того времени, с которой хотела бы ретроспективно отождествиться нынешняя власть, минуя «советский период». Стоит отметить, что упомянутые в Посланиях исторические деятели в свое время проиграли борьбу за современность. И будущее России было определено их противниками.

Код цели

Код цели предполагает наличие в Посланиях Президента системной политической телеологии, целей, которые необходимо достичь в первую очередь. Поэтому они обуславливают избранный политический курс в целом. Речь идет об «идеальном российском обществе», к которому Россия приблизится в результате реализации целей, приоритетов и задач актуальной государственной политики. При этом через код цели дополнительно раскрывается образ желаемого будущего России.

2000: Их (людей) благополучие и достойная жизнь — главная задача власти. Любой!;

России нужна экономическая система, которая конкурентоспособна, эффективна, социально справедлива, которая обеспечивает стабильное политическое развитие;

России необходимы партии, которые пользуются массовой поддержкой и устойчивым авторитетом;

...обеспечить защиту прав собственности... обеспечение равенства условий конкуренции... освобождение предпринимателей от административного гнета... снижение налогового бремени... Сегодня мы прежде всего ставим задачу наведения порядка в органах власти...

2001: Первая задача — это определение конкретных, четких полномочий центра и субъектов Федерации в рамках их совместной компетенции... порядок в системе территориальных структур федеральных органов исполнительной власти... наведение порядка в межбюджетных отношениях.

2002: Наши цели неизменны: демократическое развитие России, становление цивилизованного рынка и правового государства. И самое главное — повышение уровня жизни нашего народа;

...главная цель реформы (ЖКХ) — это улучшение качества услуг при одновременном снижении затрат на их предоставление;

Убежден: развитие российской экономики возможно лишь при ориентации на жесткие требования мирового рынка, на завоевание в нем своих собственных новых ниш.

2003: За десятилетие мы должны как минимум удвоить валовой внутренний продукт страны. Удвоение ВВП — это системная и, конечно же, масштабная задача;

в числе важнейших наших задач... считаю следующие: увеличение валового внутреннего продукта в два раза; преодоление бедности; модернизацию Вооруженных Сил.

2004: Наши цели абсолютно ясны. Это — высокий уровень жизни в стране, жизни — безопасной, свободной и комфортной. Это — зрелая демократия и развитое гражданское общество;

Считаю, что создание в России свободного общества свободных людей — это самая главная наша задача;

Для раскрытия ... потенциала мы должны общими усилиями создать безопасные условия жизни, снизить уровень преступности в стране, необходимо улучшить состояние здоровья российской нации, остановить рост наркомании, избавиться от детской беспризорности. Мы должны снизить уровень смертности, увеличить продолжительность жизни людей, преодолеть демографический спад.;

. действительно надежную основу для долговременного решения социальных проблем, в том числе и борьбы с бедностью, может дать только экономический рост... И мы вполне способны за десять лет увеличить наш экономический потенциал в два раза... Более того, при сохранении таких темпов мы смогли бы удвоить ВВП на душу населения не за десять лет, а уже к 2010 г. Члены Правительства тоже аплодируют, значит, они с этим согласны.

2005: Считаю необходимым в течение трех лет добиться повышения доходов бюджетников в реальном выражении не менее чем в 1,5 раза. То есть в ближайшие годы зарплаты бюджетников должны расти как минимум в полтора раза быстрее, чем цены на потребительские товары;

Следующая по значимости крупная задача в сфере государственного строительства — это укрепление Федерации. При этом главный результат, которого мы добиваемся, - это построение эффективного государства в существующих границах.

2006: Современной России нужен беспрепятственный выход со всей своей продукцией на международные рынки. Для нас это — вопрос более рационального участия в международном разделении труда, вопрос получения полноценных выгод от интеграции в мировую экономику. Именно с этой целью мы продолжаем вести переговоры о присоединении к Всемирной торговой организации. И ведем их только на условиях, которые полностью учитывают экономические интересы России.

Хочу . подчеркнуть: средства, выделяемые на реализацию национальных проектов, составляют всего пять-семь процентов от объема государственного финансирования этих отраслей.

В глаза бросается, что любые реформы (под ними понимаются изменения, инициируемые политической элитой) рассматриваются в тексте Посланий как самоцель и самоценность. «Реформы» за постсоветский период превратились в российской политике в безусловное высшее благо — «summum bonum», а их отсутствие автоматически начинает ассоциироваться с застоем и имеет негативные смысловые коннотации. Стоит убрать слово «реформа» из постсоветского политического лексикона — и код цели станет проблемой. «Цель ничто, реформа все» — таков релятивный код целеполагания в текстах посланий, маскирующий отсутствие безусловных целей и дефицит базовых смыслов в актуальной политической повестке дня.

Призыв и просто апелляция к трансцендентным утопическим горизонтам будущего и возможного в текстах Посланий принципиально отсутствует. Президент призывает к «реалистичной социальной политика», суть которой в том, что «политика всеобщего государственного патернализма сегодня экономически невозможна и политически нецелесообразна». «Реализм» выражается в том, что текущая политика в текстах посланий максимально «приземляется» (профанизируется) и количественно «оцифровывается», отождествляется с администрированием и управлением. Цели и задачи, заявленные в посланиях, также предельно «земные»: комфорт, благополучие, достаток, благосостояние, рост доходов и т. п. При этом амбициозные и широко разрекламированные «национальные проекты» финансируются в объеме меньшем (5-7%), чем съедает индекс инфляции в соответствующих областях «проектирования». По сути, эти суммы находятся в пределах статистической погрешности, которые не оказывают влияния на финальный результат. Такова реальная цена «креативных спецпроектов» кремлевской элиты.

Основной целью государственной политики становится «оптимизация» сложившегося статус кво, когда все наличные политические конфликты выводятся за пределы «политического», трактуясь как абстрактные «конфликты бюджетов», «народа и нерадивой бюрократии», «чиновника и предпринимателя», а не реальных социальных групп. Содержание целей и задач Посланий во многом определяется их адресатом, которым является политико-экономическая элита как единственный реальный политический субъект. Хотя «от населения многое зависит», его главная добродетель — это законопослушание, что характерно для подданнического, а не для гражданского типа участия в политике.

Из этого вытекает основная проблема целеполагания посланий: интересы крупного бизнеса и чиновничества — это еще не национальный интерес, не сводимый ни к частным интересам «административной ренты» номенклатуры, ни к сокращению издержек крупного производства за счет «снижения налогового бремени» и жизненных интересов «людей труда», наемных работников. Более того, агрегированный национальный интерес (93% россиян — наемные работники) обычно противоречит интересам крупного бизнеса (вывод спорных активов за границу, укрывательство доходов в оффшорах, «серые зарплаты», плоская шкала налогов и т. п.).

Таким образом, Послания президента, ориентируясь на интерес элиты, теряют из вида перспективу национального интереса. Например, в Посланиях недвусмысленно подчеркивается, что интересы и цели наемных рабочих в отличие от интересов предпринимателей не являются политическими, но лишь частными интересами. Поэтому их вообще следует вывести за пределы «политического». В тексте Посланий Президент РФ призывает к деполитизации профсоюзов: «В новых условиях профсоюзы не должны "тянуть" на себя государственные функции в социальной сфере. Не надо этого делать. Гражданам России нужны не очередные посредники в распределении социальных благ, а профессиональный контроль за справедливостью трудовых контрактов и соблюдением их условий» (2000 г.). С другой стороны, на фоне деполитизации профсоюзов президент призывает к усилению роли политических партий, выражающих интересы политических и экономических элит, к превращению партий в основной институт политической системы.

Это порождает ряд серьезных социальных проблем, остающихся за кадром посланий. Решение конфликта «капитал-труд», «предприниматель-наемный работник» изначально является политическим вопросом, который марксисты вообще помещают в центр современной политики. Почему, например, профсоюзы должны уйти из политики, а «Союз промышленников и предпринимателей» там де-факто остается? Что делать профсоюзам и наемным работникам, если трудовые контракты несправедливы и кабальны, а права наемных работников «корректируются» крупных бизнесом еще на уровне лоббирования Трудового кодекса РФ? Какой «профессиональный контроль» и «за кем» могут осуществлять работники бюджетных организаций, если 12 из 18 тарифов государственной бюджетной ЕТС ниже официального прожиточного минимума?

Таким образом, деполитизация национального интереса ведет к мелкотемью технических и банально самоочевидных задач по принципу «мы за все хорошее, против всего плохого»: удвоить ВВП, наладить «конструктивные» отношения элит различного уровня, снизить уровень преступности, смертности, наркомании, беспризорности, бедности и т. д., увеличив, соответственно, рождаемость, безопасность, здоровье, продолжительность жизни, уровень потребления, свободы и справедливости. Вместе с тем, политическая элита спинным мозгом чувствует свою зыбкость и институциональную непрочность. Но программа развития России, отвечающая на вопрос «как это сделать», в Посланиях отсутствует. Идеалы посланий сводятся к нормам, которые черпаются в стандартах и образе жизни так называемых «развитых стран». Отсюда конкретность, приземленный прагматизм, имперская и охранительная риторика, играющая на руку лишь номенклатуре, но не обществу в целом. Это свидетельствует о том, что элите действительно особо нечего сказать народу в условиях ее глубокого удовлетворения статус-кво. Но это самоуспокоение и бездействие — прагматизм на глиняных ногах. Поскольку статус-кво России в качестве сырьевого придатка глобальной экономики возможно и является ее нормальной ролью в глазах «цивилизованных стран», контролирующих эту

экономику, но не может быть таковой для России. И изменить это статус-кво может только дискурс перемен, предполагающий преодоление господствующего статус-кво.

Риторические импровизации Президента РФ

Озвучивая Послания, Президент Рф иногда отступает от написанного заранее текста-болванки, и его яркая вербальная импровизация входит в окончательный текст документа. Иначе трудно объяснить наличие следующих риторических «перлов», оживляющих скучные и скрупулезно выверенные на двусмысленность тексты Посланий.

2000: В России наступает период, когда власть обретает моральное право требовать соблюдения установленных государством норм;

То есть высшая государственная власть в лице президента констатирует, что до 2000 г. тоже нарушала собственные законы, а потому не имела морального права требовать их соблюдения от всех остальных?

Власть (персонифицированная в лице Президента РФ. — Прим. авт.) действительно отвечает за все. Но очень многое зависит и от самих российских граждан.

Особенно когда российские граждане теряют традиционное долготерпение.

2001: Российским гражданам не должно быть запрещено то, что разрешено гражданам других стран на их родине.

Граждане неких «других стран» почему-то выступают как нормативный критерий для оценки российских граждан. Относится ли этот пассаж в речи президента к таким правам «граждан других стран», как, например, многоженство, однополые браки, право граждан США напрямую оспаривать в суде положения любого закона?

Сейчас многие люди ограничены в своих возможностях легально зарабатывать на жизнь и потому вынуждены прибегать ко всяким ухищрениям, обходя не работающие на практике ограничения в трудовом и административном законодательстве.

То есть несовершенство трудового и административного законодательства РФ оправдывает преступления? Интересно, знают ли об этом российские суды и сами обвиняемые?

2003: ...российский народ — талантливый, инициативный и предприимчивый... он умеет работать и достоин лучшей жизни... он способен ее добиться, конечно, если ему в этом не мешать. Хотя бы не мешать. Лучше, если мы будем помогать.

Реализм является сильной чертой Президента РФ Владимира Путина.

2006: Считаю, что в школах надо не только учить, но и воспитывать.

Школьное образование любых уважающих себя наций всегда имеет дополнительную идеологическую функцию — воспитания гражданина. Ценности советского общества, как к ним не относиться теперь, были просты и ясны. Вопрос в том, какие интегрирующие ценности может принести в школы постсоветская элита, которая с трудом формулирует неубедительные ценности для взрослых? Образ жизни и мысли российской политэкономической элиты таков, что молодые граждане не чувствуют себя чем то обязанными в отношении нынешнего российского государства, истории и общества. Чтобы убедиться в этом, достаточно почитать школьные сочинения.

На самом деле единственным эффективным педагогическим приемом со стороны элит является не ханжеская проповедь абстрактных ценностей, а собственный пример. Так почему бы элите не начать воспитание с себя? Поскольку, как писал в свое время Карл Маркс, «воспитатель сам должен быть воспитан». Иначе воспитание оборачивается профанацией. Общество испытывает дефицит в тех, на кого можно равняться. Так, в 2006 г. «68% опрошенных россиян не смогли назвать среди современной российской культурной, политической и общественной элиты ни одного человека, на которого хотелось бы походить и кого они могли бы назвать «совестью нации» (Петухов, 2006, с. 156). Более 1% голосов получили такие моральные авторитеты, как Владимир Путин (9%), Александр Солженицын (4%), патриарх Алексий II и министр МЧС Сергей Шойгу (по 3%), «икона» правозащитного движения Андрей Сахаров (2%).

«Универсальный рецепт» Президента

Гармонизировать, оптимизировать, модернизировать, адаптировать, упростить, вывести на самоокупаемость, стабилизировать и «нормализовать», сократить ненужные (избыточные) функции, сделать «прозрачным» и эффективным, мобильным и компактным, конкурентоспособным и гибким — таков универсальный алгоритм реформ, предлагаемый в текстах Посланий для всех институтов российского общества — армии, здравоохранения, сферы ЖКХ, науки, образования, экономики, госаппарата и т. д. Нетрудно заметить, что здесь сложные социальные феномены и процессы предстают как аналоги технических устройств, которые необходимо наладить так, чтобы они работали сами по себе, никому не мешая и не беспокоя, но в то же время обеспечивая власти и обществу невидимый сервис и комфорт. Политик здесь подобен аварийной службе, которая вмешивается в политический механизм, когда последний ломается. Как только механизм работает автономно, политик самоустраняется.

Кроме того, в «Универсальном рецепте» явно просматривается «биологи-зация социального». Развитие общества и его институтов представляется в виде адаптации к периодическим неблагоприятным изменениям во внешней среде. Между тем в биологии механизм адаптация предполагает, как правило, функциональное упрощение организма, его примитивизацию и регресс. В Посланиях России предлагается перенимать «универсальные» ценности и институты, опробованные историческим опытом других стран, так как «мы не изобретаем никаких новшеств, а стремимся использовать все то, что было накоплено европейской цивилизацией и мировой историей» (2005), или адаптироваться к ВТО, благодаря чему «мы будем сами создавать ... лучшие образцы» (2002) и т. п. Иными словами, эффективные идеи и «универсальные рецепты» черпаются в Посланиях где угодно, только не в аутентичной российской истории или настоящем.

Заключение

В трансформирующемся российском обществе едва ли не основным источником «объяснительных схем» и социальных смыслов (за пределами при-

вычных структур повседневности) являются политические речи, произносимые политиками в пространстве масс-медиа. При этом логика смысла рационализирующих политику модернистских идеологий уступает место модели политического мифа. Политическая риторика в переходном обществе является одним из главных средств при создании новых идентичностей и смыслов. Соответственно послания Президента РФ являются существенным элементом конструирования новой социальной реальности, порождая новые смыслы, а следовательно, и онтологические изменения в социуме.

Итак, по нашему мнению:

1. Послания Президента РФ не содержат системного идеологического кода. В свое время привычные идеологии отражали социально-политическую реальность Модерна, индустриального общества, стратифицированного на реальные социальные классы. Сегодня же в глобальном масштабе происходит не что иное, как «индивидуализация общества» (в терминологии З. Баумана). В потребительском обществе на смену группам интересов приходят группы населения. Идеологии и социальные группы фрагментируются. Соответственно растет эффективность риторики, связанной с технологиями фрагментации общества, вместо его классической идеологической интеграции с позиций того или иного «классового интереса», претендующего на общезначимость. Президент в посланиях оперирует более низким и «как бы» самоочевидным уровнем «здравого смысла». Из-за идеологической выхолощенности тексты посланий неизбежно превращаются в своего рода апологию «здравого смысла». При этом многие самоочевидности посланий вовсе не «очевидны», а, наоборот, субъективны и контекстуальны.

Деидеологизированная риторика Посланий оказалась весьма слабым средством к достижению главных целей посланий: а) объяснения фундаментальных целей существования российского общества — «для чего живем», «как жить будем»; б) для обеспечения легитимации нынешней элиты через общенациональные цели и ценности, внешние и внутренние угрозы существованию российской нации. Таким образом, вся идеологическая архитектура посланий сводится к ситуативному прагматизму, выраженному в эконометрических референциях: удвоение ВВП, повышение зарплат, снижение инфляции и т. п.

2. Первоначально мы предполагали, что Послания должны являться не столько «отчетом о проделанной работе», сколько призывом к новым целям, задачам и свершениям. В действительности оказалось, что в Посланиях отсутствует политическое «утопическое» как таковое, а все цели имеют жесткую привязку к статус-кво. Послания иллюстрируют отсутствие идеологической проективности мышления, столь характерной для Модерна. Существующая в обществе ностальгия по модернистскому «времени идеологий» на массовом уровне компенсируется «вне постмодернистской политики» — жанром фантастики, альтернативной и криптоисторией (см. подробнее: Фишман, 2002).

3. Соответственно эрзацем модернистской идеологии во времена актуального «состояния постмодерна» в Посланиях Президента РФ становится техно-169

ПОЛИТЭКС. 2007. Том 3. № 1

логический популизм. В его основе лежит превращение абсолютных когда-то идеологических ценностей в технологическое средство. Популизм нацелен на конкретный результат, а не доказательство «всесильных и единственно верных» идеологических истин.

4. Итак, политическая риторика Посланий не имеет целостных идеологических императивов. Этот факт иллюстрирует вся деятельность «партии власти». В Посланиях доминирует тактический прагматизм, лишенный жесткого идеологического каркаса. Отсюда популярность идеологически нейтральных, «технических» терминов оптимизации, эффективности, толерантности и т. п. Послания демонстрируют желание властвующей элиты встать над идеологической схваткой, а не выиграть ее. Это признак слабости, так как стремление угодить всем «сегментам электората» (социальным, этническим, конфессиональным, возрастным) оборачивается невозможностью выйти на уровень национального (гражданского) интереса всех жителей России.

5. Риторика Посланий в условиях трансформации российского политического режима фактически превратилась в заполнитель объясняющих и легитимирующих власть смысловых «лакун», которые возникают из радикального расхождения институционального дизайна и официального дискурса элит, с одной стороны, и реальной политической практики — с другой. Испытывая трудности с объяснением фундаментальных политических смыслов, риторика Посланий невольно начинает «проговаривать больше, чем говорит», поскольку «уже» или «еще» нет тех общепризнанных, интегральных идей и институтов, которые задают собственную логику вещей в политике «стабильных обществ», независимую от актуальных колебаний «генеральной линии».

6. Тексты Посланий подтверждают гипотезу, что любому, в том числе постсоветскому политическому режиму России как неизбежная «травма рождения» присуща абсолютизация своего первоначального институционального и идеологического дизайна. Этот дизайн, ориентированный на статус-кво, удовлетворяет элиту, но не общество в целом. Соответственно политическая риторика посланий становится своего рода «виртуальным конструктором» для укрепления и стабилизации новых политических идентичностей в системе статус-кво. Однако элита не спешит предложить новый общественный договор, легитимные основания которого так и не были выработаны в постсоветский период. Паллиативом нового общественного договора стал консенсус властных элит. Однако существуют сомнения в том, что во времена перемен и кризисов этот паллиатив способен выдержать проверку на прочность и легитимность.

7. Однако при положительных смысловых коннотациях понятия «реформа», сами реальные изменения в обществе или даже возможность таковых трактуются в Посланиях как нечто отрицательное: реформы нужны лишь для того, чтобы укрепить контроль элит над настоящим. Поэтому единственным субъектом «реформ» выступает правящая элита. Принципиальные общественные трансформации с участием большинства населения и маргинальных контрэлит угрожают политической автономии элиты. Реальные изменения

предполагают пробуждение политической субъектности масс, которая в условиях демократического процесса непредсказуема, а потому опасна для властвующей элиты. Тексты Посланий скорее искусно симулируют, нежели подтверждают желательность перемен и стремление президента к серьезным общественным реформам.

8. Тексты обращений президента указывают и на то, что элиты до сих пор не создали новых интегральных символов нации. Такие символы, как свобода, демократия, рынок, конкуренция, оказались слишком абстрактны для массового адресата, чтобы стать одной из легитимирующих опор проводимого политического курса. В то же время активное вытеснение старых символов превращается в неуклюжий отказ от российской истории советского периода, сохраняющий ее расколотость. В результате политическая элита оказывается в отчасти созданном своими же усилиями смысловом вакууме — символическом и историческом.

9. Вакуум смыслов усугубляет нестабильность фундамента политического режима современной России. Этот режим все еще находится в стадии постсоветской трансформации от СССР к России, в свою очередь накладывающейся на глобальный транзит страны к постиндустриальному, «информационному обществу». «Нестабильная стабильность» России обязана сегодня своей устойчивостью скорее переменчивым внешним факторам, неустойчивой точкой равновесия, чем найденным властными элитами «рецептом стабильности». На самом деле в Посланиях не предложена даже попытка такого рецепта. Поэтому «инерционная» стабильность может быть в ближайшем будущем взорвана рядом накопленных в обществе внутренних конфликтов, которые порождены резкой поляризацией населения по разным основаниям (идеологическим, экономическим, поколенческим и т. д.), а также отсутствием в нынешней России интегрального дискурса социальной справедливости, разделяемой большинством населения. При этом проблема социальной справедливости вовсе не сводима, как это делается в Посланиях, ни к уровню жизни, ни к проблемам комфорта и материального благополучия, имея во многом субъективный, нравственный стержень, который мало соотносим с «планом сущего» политики.

10. Акцентуация в текстах Посланий социальной ответственности власти и бизнеса в рамках теории психоанализа указывает на подспудное ощущение виновности элиты перед обществом, готовность к переходу от дискурса самоутверждения с помощью либеральной риторики к дискурсу самооправдания. Для последнего характерно понимание того, что простого соблюдения юридических законов недостаточно для установления социальной справедливости, которая «шире» и «над» нормой закона и которая является самим его условием. Дискурс самооправдания в Посланиях связан с четким пониманием того, что позитивное право в современной России весьма сильно оторвалось от ес-тественноправовых представлений общества в целом. Речь идет о несоответствии норм права и политики естественноправовым, историческим концепциям справедливости, характерным для российского общества. Отсюда возникает

проблема авторитета и дееспособности права как такового: неуважение к праву, как со стороны общества, так и со стороны элит, если право не опирается на политическую силу. Более того, оказалось, что советские законы (в общем и целом) гораздо полнее соответствовали естественному праву, как оно понимается в российской истории и культуре, чем российские законы, часто списанные с западных матриц и выражающие узкогрупповые интересы.

11. В Посланиях Президента ни слова не говорится о внутренней политической оппозиции, влияние которой повсеместно стремится к нулю. Путин даже не считает важным реагировать на критику, альтернативные точки зрения внутренних политических оппонентов в Послании. Отсюда ощущение, что оппозиции в стране на самом деле нет, а страна вновь демонстрирует единство партии и беспартийных. В этой связи становится бессмысленной идеологическая полемика власти с утратившей влияние оппозицией по аналогии Моськи и слона. И утрата влияния оказывается более значимой причиной, чем ставшая вследствие этого неактуальной идейная окраска этой оппозиции, будь она левой или правой. Парадоксально, но единственным влиятельным идеологическим субъектом в России остается именно Путин. Президент в зависимости от актуальной повестки легко воспроизводит на «злобу дня» в рамках всеядного идеологического прагматизма и консервативную, и либеральную, и патерналистскую, и патриотическую риторику. Произвольно заимствуя ее у оппозиции и тем самым побивая «безгласную» и «безответную» оппозицию на ее же поле.

12. Таким образом, политический стиль Посланий семантически «сглаживает», но отнюдь не выявляет, а тем более не «снимает» реальные социальные противоречия. Конфликты «заговариваются» либо просто «умалчиваются». В результате социальные болезни становятся неизлечимыми. В силу этого риторика Посланий, как ни парадоксально, симптоматична для «последних времен», когда политическая элита не в состоянии разрешить накапливающиеся в обществе конфликты и противоречия, а новый политический субъект еще не вышел на сцену истории. Послания демонстрируют ситуацию постоянного откладывания стратегического выбора, сделать который России все равно рано или поздно придется. Проблема в том, что существует точка невозврата, после которой судьба России перестанет зависеть от ситуационного популизма и прагматизма, требуя решений «по существу», связанных с выработкой и реализацией новых оснований социальной справедливости в интересах всего общества. Старые основания, цементировавшие советское общество, уже не сработают. Однако нового дискурса социальной справедливости (даже честной попытки выработки такового) в послания так и не было предложено. Тем не менее обнадеживающим фактом при анализе посланий стало то, что несправедливость устройства современного российского общества, чреватая социальными потрясениями, начинает все сильней тревожить и общество в целом, и властвующую элиту. Из 27 упоминаний справедливости и ее смысловых производных 17 выпадают на Послание-2005. Поэтому осознание важности создания нового дискурса справедливости в фундаменте российского об-

172-

ПОЛИТЭКС. 2007. Том 3. № 1

щества может стать первым шагом на пути попыток создания и апробации интегральной концепции справедливости, выражающей не элитарный, но общенациональный политический интерес.

Но дело в том, что создание отсутствующего ныне интегрального дискурса справедливости может являться лишь частью принципиально нового политического проекта или общественного договора, основания которого не были предложены элитой обществу в постсоветский период.

Очевидно, что стимулом к подобной рефлексии и коррекции политического курса Кремля сегодня может быть только:

а) реальная оппозиция, причем неважно какого идейного цвета;

б) социально-экономический кризис;

в) масштабный природный катаклизм. В настоящее время эти условия невыполнимы.

Проблема в том, что: а) как никогда стабильно за весь постсоветский период экономическое положение России, благодаря конъюнктуре мировых цен на энергоресурсы; б) распределение крупной собственности завершено, крупные «переделы» остались в прошлом, политические и экономические элиты, власть и собственность едины как монолит. Это «гасит» во властной элите стимулы и желание что-то менять к лучшему, поскольку для элиты лучше быть уже не может. В результате стране грозит участь остаться на периферии глобальной миросистемы.

Отсюда закономерный призыв Путина «к получению полноценных выгод» для России от интеграции в мировую экономику и вступлению в ВТО без дополнительных обременяющих условий. Чтобы улучшить позиции России в ми-росистеме, Путин предлагает даже создание единой энергосистемы с Европой. Но Россия при таком варианте все равно остается периферийным энергетическим придатком. Поэтому в ближайшей перспективе «новое политбюро» в Кремле, контролирующее в отличие от старого советского не только всю полноту власти, но и крупную собственность, застраховано от необходимости совершения каких-либо принципиальных перемен. И не важно, кто конкретно из членов нынешнего политбюро станет «Путиным-2» в 2008 г. Кремль «продолжает продолжать».

Но каков запас прочности этого политического статус-кво, основанного на неустойчивой и невыгодной большинству населения России ее роли сырьевой

периферии капиталистической миросистемы?

* * *

Интересный нюанс. В стенограмме Послания-2006, размещенной на официальном сайте Президента РФ, впервые указаны те места, в которых речь президента сопровождалась аплодисментами. В ходе часовой речи аудитория в Мраморном зале Кремля 46 раз аплодировал Путину. Это на 11 раз меньше, чем в процессе произнесения аналогичного ежегодного Послания Буша, произнесенного американским президентом в январе. Интересно, каков счет будет

через год, когда нынешние президенты России и США — Владимир Путин и Джордж Буш — произнесут свои финальные Послания?

Литература

Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Из ранних произведений. М., 1990.

Петухов В. В. Должное и сущее в моральном сознании россиян // Человек. 2006. № 3.

Фишман Л. Г. Фантастика и гражданское общество. Екатеринбург: УрО РАН, 2002.

Фукуяма Ф. Жизнь после истории // http://old.russ.ru/journal/ist_sovr/98-03-18/fukuya.htm

http://www.apn.ru/?chapter_nalTle=advert&dataJd=649&do=view_single

http://www. rg.ru/2006/04Z13/chinovnika.html