CC BY
59
В. В. Федоров РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ
В ЭПОХУ ПУТИНА
На протяжении почти пяти лет в российской политической коммуникации наблюдается очень интересный процесс, во многом схожий с тем, что происходило в мировой политике после крушения СССР: образование однополярного мира. После относительно плюралистической коммуникативной ситуации 1998—1999 гг. в неимоверно короткие сроки воздвигся один полюс политической коммуникации, совпадающий с фигурой президента Путина. С каждым последующим годом все остальные политические фигуры становились все менее авторитетными, их голоса — менее слышными, а образы — менее различимыми. В то же время "президентский
полюс" постепенно подминал под себя все большее коммуникативное пространство, занимая наряду с расширяющейся собственной и новые для себя коммуникативные ниши, лишившиеся своих прежних "хозяев". Этот процесс развертывался параллельно тем политическим реформам, с одной стороны, и кадровым переменам в органах власти, с другой, которые привели к видимой централизации политической власти и вытеснению с ключевых позиций во власти представителей предыдущей, "ельцинской" генерации политической элиты.
ФЕДОРОВ Валерий Валерьевич — генеральный директор ВЦИОМ
Сегодня президент является не только главным ньюсмейкером, но и главной "точкой отсчета" для всех акторов российского политического коммуникационного пространства. Если речь не идет об узко специализированных вопросах, если коммуникация идет по поводу проблем страны в целом, то высказывается, с одной стороны, президент, а с другой — прочие участники дискурса — по поводу инициатив, действий, слов президента.
Эта ситуация несколько напоминает американскую, где президент и администрация также выступают с инициативами, а представители оппозиции комментируют эти инициативы, — иногда доброжелательно, чаще критически. Существенное отличие состоит в том, что в коммуникативном пространстве существуют и активно презентируются и альтернативные президентскому проекты. Это связано с давней традицией американской двухпартий-ности, где президент представляет только одну из партий, а другая находится на время его мандата в оппозиции, интенсивно готовясь вернуться к власти на ближайших выборах; оппозиция, таким образом, после проигрыша на выборах не исчезает в одночасье, а напротив, деятельно участвует в политической коммуникации, выдвигая и отстаивая собственные рецепты решения проблем страны. При этом обе партии имеют и (довольно широко понимаемые) идеологические платформы, представляя разные — одни правоконсервативный (республиканцы), а другие леволиберальный (демократы) — концептуальные полюсы политической дискуссии.
В России, где 1990-е годы были отмечены довольно напряженной борьбой нескольких политико-идеологических проектов, вот уже несколько лет ощущается идеологиче-
ский вакуум, ставший результатом стремительного "саморазоружения" представителей оппозиционных партий перед президентом и его политической позицией. Такое са-моразоружение оказалось возможным не только благодаря активному перехвату президентской стороной наиболее популярных лозунгов всех конкурирующих партий, их объединению в некий синтетический "право-левый" курс, сочетающий и государственный патриотизм (в 90-е годы "приватизированный" национап-патриотической оппозицией), и социальный патернализм (идея-фикс левой оппозиции), и экономический либерализм (главное содержание требований оппозиции либеральной).
Главной причиной столь быстрого обрушения альтернативных политико-идеологических проектов, на наш взгляд, стало их внутреннее выхолащивание и вытеснение на обочину общественно-политической жизни еще до Путина, в эпоху "позднего Ельцина". Именно очевидная неспособность в критических обстоятельствах решить ключевые проблемы страны, продемонстрированная носителями этих проектов, расчистила дорогу Путину и обрекла оппозицию на политическое прозябание.
Что же произошло с теми проектами, которые формировали пространство политического дискурса в 1990-е? Либеральный проект, про который и так нельзя сказать, что он когда-либо имел действительно широкую поддержку, постепенно оказался маргинализирован и стал ассоциироваться с интересами относительно узких групп населения. В мае 2004 г. ВЦИОМ в общенациональном исследовании задавал вопрос о том, чьи интересы, по мнению респондента, защищает та или иная партия. Что касается Со-
юза правых сил, то ответы были такие: крупный бизнес (35%), государственные чиновники, бюрократия (12%), региональные элиты (10%). Еще 30% затруднились ответить. Не будем давать оценки справедливости этих суждений, отметим лишь, что значительное большинство людей, способных так или иначе идентифицировать СПС, считают, что носитель либерального проекта, да и сам либеральный проект, никакого отношения собственно к народу не имеет.
В сходном направлении развивается история и коммунистического проекта. Благодаря накопленному советской властью символическому капиталу, его коллективный носитель — КПРФ — все еще ассоциируется в глазах населения с интересами таких групп, как рабочие и крестьяне (25%), незащищенные слои населения (18%). Вместе с тем, конкретные политические персоналии — носители коммунистического проекта — уже не пользуются доверием. Так, по данным сентябрьского (2004 г.) опроса ВЦИОМ Зюганову доверяют всего порядка 6,5% респондентов (с учетом ошибки выборки в 3,4%!).
Опросы ВЦИОМ показывают, что на протяжении вот уже нескольких лет только два политика
заметны для россиян в политической коммуникации. Это — Путин и Жириновский, их "компанию" не смогли разделить даже участники парламентских и президентских выборов 2003—2004 годов. Причем последний является в какой-то степени "антипутиным": не противореча содержательно основным суждениям президента, он придает им собственным имиджем оппозиционную форму, которая притягивает к нему симпатии настроенного антисистемно электората. Круг замкнулся: Путину остается дискутировать только с противоположной формой, но не с содержанием.
Проекты 1990-х годов не исчезли как таковые. Они просто оказались на обочине общественного сознания и заняли соответствующие позиции в информационном пространстве. Но верно ли говорить, что концепты эпохи Ельцина принудительно покинули сферу политических коммуникаций? Обратимся к данным контент-анапиза СМИ, проведенного специалистами ВЦИОМ с помощью "Медиапогии" — инструмента статистической обработки и анализа российских масс-медиа. Был проанализирован индекс упоминаемости Путина в соотношении с такими яркими политическими персонажами, как Жириновский, Зюганов, Чубайс.
Таблица 1
Информационный рейтинг российских политиков (2003—2004 гг.)
Выступления каких политиков II 2003 VII 2003 X 2003 I 2004 IV 2004 VII 2004 IX 2004 IX 2004 за последнее время запомнились Вам более всего?
В. Путин 30 35 30 37 35 31 47 35
В. Жириновский 17 16 22 35 21 20 27 21
С. Шойгу 3 3 7 7 3 3 2 4
И. Хакамада 2 1 3 5 6 5 0 3
Г. Зюганов 24 5 8 5 3 3 2 3
Б. Грызлов 1 4 11 4 2 2 2 3
С. Глазьев 1 2 3 7 5 1 1 2
Н. Харитонов - - 0 2 3 1 0 1
Г. Явлинский 2 1 6 3 2 3 1 1
Нет таких 22 19 11 8 16 20 10 20
Источник: ВЦИОМ, 2003—2004 гг.
Разумеется, в информационном пространстве доминирует Путин — главный "поставщик новостей" в стране. На его долю в марте 2003 г. приходилось 79% сообщений. В мае 2004 г. его доля возросла до 91%. Однако говорить о том, что Зюганова, Чубайса и Жириновского СМИ замалчивают, невозможно. В абсолютном исчислении количество упоминаний о каждом из них за прошедший год выросло в разы. Тенденция развивается: например, количество упоминаний информационных агентств о Чубайсе в сентябре по сравнению с маем 2004 г. возросло в полтора раза, Зюганова — в три раза. Доля же Путина в сентябре 2004 г. даже несколько сократилась — с 91% до 89%, несмотря на известные события в Беслане, которые
по идее должны были только укрепить статус президента как главного ньюсмейкера.
Распространена точка зрения, что медиа-пространство контролируется властями и выступает не более чем инструментом создания благоприятного фона для инициатив президента. На самом деле СМИ реагируют на события именно так, как и должны, т. е. на позитив — соответственно, и на негатив критикой. В частности, в сентябре 2004 г. количество негативных по тону публикаций о Путине явно преобладало по сравнению, скажем, с мартом 2003 г.
Как видим, несмотря на произошедшее серьезное усиление позиций государства в системе масс-медиа, они не перестают транслировать оппозиционные точки зре-
Рисунок 1
Путин в СМИ, март 2003. Позитивные и негативные публикации
— —
1 ■ ■ ПІ
ИЗВЕСТИЯ КОММЕРСАНТЪ РТР # Вести РУССКИЙ ФОКУС ЭХО МОСКВЫ# ЭКСПЕРТ МОСКОВСКИЕ КОММЕРСАНТЪ ВЕДОМОСТИ
□ ПУТИН Владимир Владимирович ■ ПУТИН Владимир Владимирович [характер упоминаний - позитшьм] [характер упоминаш - негативный]
Рисунок 2
Путин в СМИ, сентябрь 2004. Позитивные и негативные публикации
=1
СНІ
ИНОСМИ # В Полит.Ру # ИНОПРЕССА.РУ
России Новости
количество сообщений
□ ПУТИН Владимир Владимирович [характер упоминаний - позитивный]
СОВЕТСКАЯ КОММЕРСАНТЪ МП/ш.сот, # В РОССИЯ России
МОСКОВСКИЕ
НОВОСТИ
ЗАВТРА ЭХО МОСКВЫ # Эхо
объекты
□ ПУТИН Владимир Владимирович [характер упоминаний - негативный]
Таблица 2
Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность...?, %
Путина — президента России Правительства России в целом Государственной думы России Совета Федерации Губернатора вашей области Главы администрации, мэра Политических партий Правоохранительных органов Средств массовой информации Российской армии Профсоюзов Судебной системы
Источник: опрос ВЦИОМ, октябрь 2004 г.
ния, демонстрируют внимание к позициям, отличным от официальной. Вопрос в том, насколько интересны и глубоки эти позиции, и насколько склонны доверять им россияне — потребители информационного продукта?
В отличие от СМИ, продолжающих генерировать плюралистическое понимание российской политической реальности, другой базовый институт демократической политической системы — выборы — не стали инструментом конкуренции элит за голоса избирателей с помощью альтернативных проектов и выродились в политтехнологи, и ничего больше. Выборы также быстро перестали выполнять функцию ротации и вертикальной мобильности "политического класса". Особенно это показательно для губернаторских выборов, где встала проблема третьих-четвертых сроков полномочий и фактически дело шло к "демократической" несменяемости губернаторов при сохранении формально института выборности глав субъектов РФ. Единственным обстоятельством, которое могло повлиять на эту ситуацию, это изменчивые предпочтения осуществляющих региональную экспансию финансовопромышленных групп и не всегда удачные попытки Кремля повлиять
Одобряю_________Не одобряю Затрудняюсь ответить
69 22 9
33 50 17
23 63 14
27 38 35
46 41 13
38 50 12
19 58 23
28 60 12
51 36 13
42 42 16
25 46 29
30 46 24
на эту ситуацию продвижением своих собственных креатур.
Кризис демократических институтов, в частности, выборов и представительных органов власти (а Госдума в 1990-е — это яркая иллюстрация недееспособности представительной ветви) логично привел к тому, что единственным легитимным в глазах большинства институтом оставались выборы президента. Об этом говорили как явка избирателей, так и устойчивый высокий уровень доверия президенту, который никак нельзя объяснить только персональными симпатиями.
Все перечисленные причины способствовали становлению современного российского политикокоммуникационного пространства, когда президент фактически монополизировал право на политический дискурс, на диалог с обществом. Выразительной метафорой этого диалога (в данном случае монолога) явилась практика общения напрямую с народом посредством телевизионных коммуникаций.
Сегодня мы имеем единственный легитимный в глазах населения институт — президентскую власть — и самое важное политическое действие — выборы президента. И это объясняет, почему
нет по сути никакого политического дискурса, кроме президентского. Населению непонятно, зачем разговаривать с теми, кто не президент, что они могут? И есть ли вообще кто-нибудь кроме президента?
Президент сегодня воплощает проект, который пользуется наибольшим спросом в обществе, и это одно из объяснений его доминирования в информационном пространстве. Его основные концепты всем известны: сильная государственность, экономическая свобода, порядок. Однако среди сторонников Путина по ряду вопросов нет единства. Есть избиратели Путина, есть убежденные "путинисты", которые поддерживают все инициативы президента, но первые и вторые не одно и то же. Обратимся к данным сентябрьского (2004 г.) опроса ВЦИОМ. Мы видим, что сторонники Путина, те, кто голосовал за него на последних президентских выборах, существенно расходятся в оценках событий в стране, деятельности президента и некоторых других государственных институтов, в отношении к инициативам Путина. Так, 44% тех, кто голосовал за Путина, не одобряют деятельность правительства. И в другом разрезе: 60% тех избирателей, кто не одобряет деятельность правительства — голосовали за Путина. 57% избирателей действующего президента не одобряют деятельность правоохранительных органов, 64% — российскую армию. А ведь вопросы безопасности — это конек президента. Наконец, 35% избирателей Путина уверены, что он должен радикально сменить свой политический курс.
Сегодня, по сути, Путин воплощает в себе национальный проект, национальный консенсус по базовым вопросам. Но внутри этого проекта есть значительный потенциал дискурса, есть запрос на него. Однако дискурс этот реализовать пока практически некому — кроме самого Путина! Более или менее удачную попытку такого рода совершили только блок "Родина" и его лидеры, Сергей Глазьев и Дмитрий Рогозин. Они выступили на поле Путина (возьмем, хотя бы, название их блока) и выдвинули тезисы, которые власть обходит по ряду причин, но которые интересны населению. Политический результат превзошел даже ожидания авторов этого проекта.
Итак, границы политического дискурса в "путинской" России очерчены. Они достаточно широки, в них есть место не для одного Путина, но и для пары-тройки крупных политических течений. Дело за дискурсантами! Перспективы политической коммуникации в эпоху Путина и в последующие годы зависят от того, кому и как удастся выступить не в пику Путину, а на его поле, в рамках "путинского консенсуса".
Valery Fedorov in "Political Communication under President Putin" studies the Russian political communications during Putin's second term in power. The particularity of the situation is the monopolization of the political communication space by a single actor - the President. The author speaks about the collapse of alternative ideological projects (Communist and liberal), which existed during the Yeltsin era. He maintains that any alternative to Putin can be made by a politician or group of politicians capable of "transforming" the major elements of his doctrine — statehood, Russian patriotism and economic liberalism.
