CC BY
37
УДК 820
ЖАТКИН Дмитрий Николаевич, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русского и иностранных языков Пензенской государственной технологической академии, академик Международной академии наук педагогического образования,член Союза писателей России, член Союза журналистов России. Автор 260 научных публикаций, в т.ч. 4 монографий и 10 учебнометодических пособий
БОБЫЛЕВА Светлана Вячеславовна, доцент кафедры русского и иностранных языков Пензенской государственной технологической академии. Автор 30 научных публикаций
И.И. КОЗЛОВ КАК ПЕРЕВОДЧИК ТОМАСА КЭМПБЕЛЛА
Русско-английские литературные связи, романтизм, переводоведение, традиция, художественная деталь, межкультурная коммуникация
Русская романтическая поэзия первой трети XIX века в своем развитии в существенной мере опиралась на творческие достижения известных западноевропейских поэтов. Вольные подражания, переводы стихотворений Дж.-Г Байрона, Р Бернса, Т. Мура, В. Скотта, Т. Кэмпбелла и оригинальные произведения поэтов - современников В.А. Жуковского - рассматривались литературной критикой эпохи романтизма как «явления одного порядка»1. По наблюдению И.В. Киреевского, высказанному в «Обозрении русской словесности за 1829 год», опубликован-
ном в альманахе «Денница» на 1830 год, «новейшие всегда останутся новейшими во всех удачных подражаниях древним», поскольку «нет ни одного истинно изящного перевода древних классиков, где бы не легли следы такого состояния души, которого не знали наши праотцы по уму»2.
Характерную оригинальность мировосприятия поэта-переводчика можно усмотреть в стихотворении И.И. Козлова «Сон ратника» (1828), являющемся по сути вариацией на тему стихотворения шотландского поэта Томаса Кэмп-
белла «Сон солдата» («The Soldier’s Dream»). Только в середине XX века Ю.Д. Левиным была установлена и научно обоснована преемственность произведения ИИ. Козлова по отношению к сочинению шотландского предшественника, что само по себе свидетельствует о существенности расхождений между оригиналом и его переложением. Различны как избранные поэтами размеры, так и количество стихов: если у Т. Кэмпбелла произведение включает 24 стиха, то у И. Козлова - 36; вместо четырехстопного анапеста шотландского оригинала русский поэт использовал вольный ямб. Употребление И.И. Козловым старорусского слова «ратник» вместо традиционного «солдат» в названии стихотворения свидетельствует о русификации текста. Стихотворение «насыщено конкретными реалиями российской истории», которые «к Англии не имеют никакого отношения»3 . В нем отображены события первого периода русско-турецкой войны 1828-1829 годов, а именно, осада турецкой крепости Варна русскими войсками с июля по сентябрь 1828 года, результатом которой стало взятие крепости. Подтверждение этому можно найти в начале стихотворения, где И.И. Козловым упомянут характерный символ ислама - луна (полумесяц): «Подкопы взорваны - и башни вековые / С их дерзкою луной погибель облегла»4. Далее, уже во второй строфе («И в поле тишина меж русскими полками...») достаточно явно говорилось и об исходе сражения, и о той силе духа, что обеспечила единственно возможный результат -победу русских войск над турецкими.
Ставшее первоосновой для И.И. Козлова стихотворение Томаса Кэмпбелла «The Soldier’s Dream» - одно из трех наиболее известных лирических произведений шотландского поэта, написанных во время путешествия по Германии в 1800 году. Скрываясь в шотландском монастыре в Регенсбурге, захваченном французскими войсками, поэт стал невольным свидетелем происходивших сражений.
В структурном плане сопоставляемые стихотворения шотландского и русского поэтов достаточно схожи. И Т. Кэмпбелл, и И.И. Козлов описывали в первой части своих стихотво-
рений ночное время, период затишья и отдыха от дневных баталий, после чего, уже во второй части, представляли сновидения главного героя.
Картина ночного затишья прорисована Томасом Кэмпбеллом отчетливо и выразительно, причем особое внимание уделено художественным деталям, помогающим углубленному восприятию всего происходящего. Поэт стремился представить приближенно к действительности значимый результат исторических событий -множество раненых, убитых и сильно уставших воинов, «упавших на землю потрясенную». Этот результат отчетливо свидетельствовал о тяжести и напряженности недавних сражений. «Горны, пропевшие отбой» и «костер, охраняющий тела убитых от волков» - элементы описания, ставшие фоном характерной военной обстановки ночью после битвы, - как известно, с наступлением темноты боевые действия не велись: «Our bugles sang truce; for the night-cloud had lowered, / And the sentinel stars set their watch in the sky; / And thousands had sunk on the ground overpowered, / The weary to sleep, and the wounded to die. / When reposing that night on my pallet of straw, / By the wolf-scaring faggot that guarded the slain...»5 («Наши горны пропели отбой, поскольку ночь опустилась как туча. И сторожевые звезды установили свой дозор на небе. И тысячи упали на землю потрясенную, утомленные - спать, а раненые - умирать. Отдыхая той ночью на соломенном тюфяке, у отпугивающего волков костра, охраняющего тела убитых...»). - «Подкопы взорваны - и башни вековые / С их дерзкою луной погибель облегла; / Пресекла в ужасе удары боевые / Осенней ночи мгла. / И в поле тишина меж русскими полками; / У ружей сомкнутых ды-милися костры, / Во тьме бросая блеск багровыми струями / На белые шатры»6.
Как видим, И.И. Козлов отходит от описания реальной военной картины. Предметом сосредоточения его внимания становится образ, общая атмосфера трагичности, обреченности, утомленности и спокойствия одновременно. Багровые струи костра и белые шатры, красное и белое, кровь и смерть на фоне черной ночной мглы отражают весь ужас происхо-
дящего, оказывают эмоциональное воздействие на читателя. Вместе с тем мужественное спокойствие русских солдат передает их уверенность в победе, пробуждает надежду на лучшее.
Полон надежд и воспоминаний о мирной, спокойной и счастливой жизни и сон ратника. Ему видится родное село, сельская церковь, река Клязьма, слышится лай сторожевых собак: «Поспешно я иду знакомою дорогой / В родимое село / Мне церковь сельская видна с горы высокой / И Клязьмы светлый ток в тени ракит густых; / И слышу песнь жнецов, и в стаде лай далекой / Собак сторожевых»7. В описании сна шотландского солдата, естественно, отсутствуют реалии русской жизни - сельская церковь, размеренно текущая Клязьма. Вместо лая собак герой Т. Кэмпбелла слышит «блеяние горных козлов на вершине» («I heard my own mountain-goats bleating aloft»), а «родное село», «хижина» русского ратника представлены у него существенно более возвышенно: «дом предков, которые приветствовали мое возвращение» («the home of my fathers, that welcomed my back»). Следует, однако, отметить, что этими словами, собственно, и ограничивается приветствие семьи шотландского солдата, в то время как в русском тексте оно дано достаточно развернуто, трогательно, с намерением показать всю радость встречи: «И дряхлый мой отец, тотчас узнав солдата, / Вскочил без костыля. / В слезах моя жена мне кинулась на шею, / Мила, как в день венца, и сердцу и очам; / Малютки резвые бегут ко мне за нею; / Сосед пришел к друзьям»8.
По случаю встречи в стихотворении Т. Кэмпбелла все собравшиеся «подняли бокал вина» («Then pledged we the wine-cup»); какое-либо упоминание об этом в стихотворении И.И. Козлова отсутствует. Именно в момент произнесения тоста, а не при встрече, как в русском произведении, получают подтверждение взаимные нежные чувства шотландского солдата и членов его семьи: «...fondly I swore / From my home and my weeping friends never to part: / My little ones kissed me a thousand times o’er, / And my wife sobbed aloud in her fullness of heart
/ “Stay, stay with us - rest, thou art weary and worn”»9 («С любовью поклялся я никогда не расставаться с моей семьей и тоскующими друзьями. Мои дети расцеловали меня тысячу раз, а жена разрыдалась от полноты чувств. “Останься, останься с нами, отдохни, уставший и изможденный артиллерист”»). Несколько по-иному, более сдержанно, без особых видимых проявлений любви, звучит клятва русского солдата: «”Клянусь, - я говорил, склонен на то родными, - / Теперь я к вам пришел на долгое житье!” / И дети обвили цветами полевыми / И штык мой и ружье»10.
Если лирический герой Т. Кэмпбелла естественно пробуждался на рассвете: «But sorrow returned with the dawning of morn, / And the voice in my dreaming ear melted away»11 («Но печаль вернулась с утренней зарей, и этот голос в моих дремлющих ушах исчез»), то ратник И.И. Козлова был разбужен выстрелом пушки. Риторический вопрос в финале, отсутствующий у Т. Кэмпбелла, но предельно значимый для И.И. Козлова, наводит на мысль о вероятной гибели главного героя: «...но пушка вестовая / Сон тихий прервала, и в сечу мне лететь! / И к Варне понеслась дружина удалая... / Иль там мне умереть?»12.
Следует отметить еще одно расхождение между оригиналом и переводом - у Томаса Кэмпбелла солдат видел сон три раза за одну ночь: «And thrice ere the morning I dreamt it again»13 («И трижды до утра я видел его снова»), у И.И. Козлова о данном обстоятельстве ничего не сказано.
В переводе И.И. Козлова много несоответствий со стихотворением шотландского поэта, в чем можно усматривать стремление русского интерпретатора приблизить свое произведение к родной действительности, получить больший эмоциональный отклик у отечественного читателя, вызвать патриотические чувства. Сам выбор И.И. Козловым для перевода именно этого стихотворения Томаса Кэмпбелла был во многом не случаен, психологически оправдан состоянием истосковавшейся по мирной жизни души солдата, столь созвучным состоянию души самого поэта, терзаемой познанием
собственной физической немощи, ставшей непреодолимой преградой на пути к счастью. В данной ситуации отчетливо проявилась вера
И.И. Козлова в «спасительную силу воспоминаний»14 , способных укрепить дух в условиях суровых жизненных испытаний.
Примечания
1 Левин Ю.Д. О русском романтическом переводе в эпоху романтизма // Ранние романтические веяния. Из истории международных связей русской литературы. Л., 1972. С. 246.
2 КиреевскийИ.В. Полн. собр. соч.: в 2 т. / под ред. А.И. Кошелева. М., 1861. Т. 1. С. 36.
3 Лебедев Ю.В. Небесным пением своим он усыпил земные муки: О творчестве Ивана Ивановича Козлова // Литература в школе. 1998. N° 1. С. 15.
4 Козлов И.И. Полн. собр. стихотворений. Л., 1960. С. 160.
5 English Poetry II: From Collins to Fitzgerald. Harvard, 2005. Р. 452. В скобках здесь и далее дается подстрочный перевод стихотворения Т. Кэмпбелла, сделанный авторами статьи.
6 Козлов И.И. Указ. соч. С. 160.
7 Там же. С. 161.
8 Там же.
9 English Poetry II... Р. 452.
10 Козлов И.И. Указ. соч. С. 161
11 English Poetry II... Р. 452.
12 Козлов И.И. Указ. соч. С. 161.
13 English Poetry II... Р. 452.
14 Лебедев Ю.В. Указ. соч. С. 15.
Zhatkin Dmitry, Bobylyova Svetlana
I.I. KOZLOV AS THOMAS CAMPBELL’S TRANSLATOR
The article considers the peculiarities of motives’ and characters’ creative interpretation of the Scottish poet Thomas Campbell’s poem «The Soldier’s Dream» in the famous poem by I.I. Kozlov «The Warrior’s Dream» (1828). The work in translation has plenty contradictions with the Scottish original caused by the Russian poet and translator’s striving for russification of the selected material, its adjustment to the Russian reality.
Рецензент - ГалимоваЕ.Ш., доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
