CC BY
30
ISSN 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ июль-август 4 (30) 2009 г.
<
_Теория культуры_
Исследования молодых ученых
Е. В. Черкунова
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. В. НАБОКОВА КАК ПРЕДМЕТ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА
Статья посвящена рассмотрению роли изучения проблем философии языка в художественных произведениях В. В. Набокова. Изучение творчества писателя в свете философии языка является сегодня особенно актуальным, на что указывает многие исследователи. Через анализ язык игр, природы и сущности слова и буквенных знаков, исследование проблемы идеального языка, языковой картины мира писателя расширяются границы самой философии языка, позволяя открыть в ней новые грани и ракурсы видения предмета. Ключевые слова: теория культуры, философия языка, В. В. Набоков, сущность слова, авторская языковая картина мира.
The article is devoted to the role of philosophical problems of language investigation in V. V. Nabokov's works of art. Many researchers note that observation of Nabokov's works in the field of philosophy of language is especially actual today. Through the analysis of language games, nature and essence of words and letters, investigation of the problem of ideal language and writer's language picture of the world, the borders of philosophy get wider, which let new facets and ways of subject vision open. Keywords: theory of culture, philosophical problems of language, Nabokov's works, language games, nature and essence of words and letters, writer's language picture of the world.
Сегодня многие исследователи указывают на особую актуальность философского переосмысления творчества В. В. Набокова в свете современных проблем взаимоотношения сознания и подсознания, существования различных уровней реальности, восприятия мира как текста, произведения искусства, которое постоянно творится на наших глазах. В произведениях Набокова, ориентированных на лингвопоэтичес-кое и философско-игровое восприятие мира, именно через язык происходит построение и осмысление мира, причем сам язык выступает как самостоятельная, многомерная реальность, как символическое пространство, через которое не только раскрывается глубинный авторский замысел, но также эксплицируются эстетические, философские, художественные свойства текста.
В связи с этим изучение творчества писателя в свете философии языка является особенно актуальным, на что, в частности, указывают многие современные исследователи (А. Долинин, Л. Н. Рягузова, В. Е. Александров, Б. Джонсон, П. Мейер, С. Паркер). Так, Л. Н. Рягузова замечает, что сегодня ощущается недостаток «в исследованиях творчества Набокова в современной системе понятий — культурологии, метапоэтики и философии языка» (7).
Специфика творчества Набокова обусловила наличие разнообразных подходов к его изучению: идеи писателя соотносят с положениями структурной поэтики, с явлением неомифологизма, с идеями аналитической философии. Одним из самых глубоких и целостных подходов к изучению творчества писателя является, на наш взгляд, рассмотрение его произведений с точки зрения философии языка художественного текста, так как именно это направление позволяет раскрыть глубины реальности набоковских текстов, ибо пространство писателя - это пространство языка, которое определяет все основные смыслы его произведений: «Литература -
не область общих идей, а область определенных слов и картин», - утверждал сам Набоков (11).
Анализ философии языка Набокова имеет большое значение для ряда дисциплин, открывая в них новые горизонты и ракурсы видения своего предмета, и в первую очередь для самой философии языка (анализ языковых игр, природы и сущности слова и буквенных знаков, проблема идеального, совершенного языка, представление языковой картины мира).
Остановимся на этой проблеме подробнее. Для философии языка большое ценностное значение имеет анализ языковых игр в творчестве Набокова, так как в его произведениях игровой потенциал языка раскрывается максимально полно и ярко, что особенно актуально для философского и конкретно-научного познания XX века, в котором, как указывает исследователь В. Е. Кемеров, «периферийное некогда ... понятие игры становится важнейшим...современным инструментом, средством понимания фундаментальных отношений между людьми» (1). Игровые модели используются сегодня в самых разнообразных дисциплинах - таких, как культурология (Й. Хейзинга), социология (Дж. Морено), философия языка (Л. Витгенштейн), философия науки и др.
В целом, обобщая определения игры, мы приходим к выводу о том, что в ней, как писал Й. Хейзинга, выражается сущность человека, чувство окрыленного удовольствия, свободы, счастья, ритма, гармонии, не достижимых в обыденной жизни (9).
Той же точки зрения придерживаются и многие писатели, раскрывая в своих произведениях игровой потенциал языка. Набоков ввел игровой принцип не только на уровень языка, но и в структуру своих текстов. Для этого писателя само искусство - это божественная игра, и ему приходилось, как и его персонажу Годунову-Чердын-цеву, «делать большие усилия как для того, чтобы не утратить руководства игрой, так и для того, чтобы не выйти из состояния игралища» (4).
Языковые игры для Набокова — это «новый словесный вид» (по его собственному определению), который заключает в себе иное языковое строительство, основанное на игровой практике и позволяющее обнаружить скрытые потенции слова, а через него выйти к новой внетекстовой реальности, услышать полифонизм миров и ощутить философскую глубину языковых знаков, которые существуют у Набокова в «спиральной кутерьме пространства» («Бледный огонь»).
Что касается проблемы идеального языка, то в философии никогда не существовало однозначных решений, и этот вопрос всегда оставался актуальным. Если говорить о художественном творчестве, то здесь очень сложно представить концепцию идеального языка в силу специфики самого предмета. Максимальная правдивость, искренность в передаче мыслей и ощущений, полнота и точность изображения - вот что обычно требуется от художественного слова. Концепция идеального языка проходит через все творчество Набокова, присутствуя как в его романах, так и в его критических статьях. Главный герой романа «Приглашение на казнь» Цинциннат ищет пути к совершенному языку, с помощью которого он мог бы максимально точно и правдиво передать свое учение, свой взгляд на мир, но для этого необходимо сделать так, чтобы «слово обыкновенное оживало, чтобы оно заимствовало у своего соседа блеск, жар, тень.» (6).
В своих критических работах Набоков указывает на то, что одной из главнейших черт совершенного языка художественного творчества является его способность точно и правдиво передавать авторский замысел. Как М. Хайдеггер определил целью высказывания «соответствие» (Ent-sprechen) языку, то есть сущности, так и Набоков в своих произведениях ищет через язык пути открытия истинной реальности, максимального соответствия между знаком и означаемым, что выразилось в утверждении им ценности «точного слова» (le mot juste): «.какой бы термин или троп я ни использовал, - говорил он в одном из интервью, - цель моя состоит не в блеске остроумия или гротескной загадочности, но в том, чтобы выразить свои чувства и мысли с мак-
¡ББМ 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ июль-август 4 (30) 2009 г.
симальной правдивостью» (12). Таким образом, представление об идеальном языке складывается у Набокова через такие основные понятия, как «чистота», «точность», «соответствие истине», «правдивость». Все эти качества поэтического языка направлены на раскрытие подлинного бытия, обнаружение смысла вещей и явлений, тем более, что художественный язык, как указывал М. Хайдеггер, является более совершенным и более подходящим, чем научный, для выражения сути бытия.
Тот идеально выверенный логикой язык, к которому стремились позитивисты, по словам Хайдеггера, мог привести только к «забвению бытия», отчуждению от подлинной сущности языка, к полной формализации, что так характерно для современной цивилизации (8). Нужно заметить, что в набоковском творчестве поиски идеального языка осложнены темой трагичности существования, а именно невыразимости реального мира на существующих языках, в готовых словах («Отчаяние», «Приглашение на казнь»).
Таким образом, творчество Набокова - это постоянное самосовершенствование, поиск путей к идеальному языку, который бы отражал не только самые глубинные «семантические грани» (Ю. М. Лотман), но содержал бы в себе «бездну смысла» («Дар») и способов выражения разнообразных значений, связанных как с областью рационального (земного, материального), так и иррационального (метафизического, потустороннего) бытия.
Если говорить об отношении Набокова к слову, то нужно заметить, что постоянная рефлексия писателя над своим языковым творчеством приводит к пониманию слова в его произведениях не просто как основной единицы, «способной нести смысловую нагрузку и поэтическую образность» (Н. Е. Сулименко), но как особой сущности, обладающей духовным, философским, эстетическим, сакральным измерением. Слово у Набокова онтологично, оно живет и играет, обладает цветом, запахом и вкусом, оно составляет само существо мира писателя: «Мне нравится, - писал Набоков, - когда слово есть то единственное, что составляет истинную ценность шедевра. Мы опознаем друг друга благодаря языку знаков и через знаки языка» (5). Такая авторская позиция близка и созвучна философским концепциям языка и слова М. Хайдеггера, А. Ф. Лосева, А. А. Потебни, П. А. Флоренского, которые представляли слово в виде целостного мирообраза, сочетающего в единстве реальность и миф, рациональное и иррациональное, материальное и духовное.
Но не только слова, а сами буквы наполняются у Набокова сакральным смыслом, осуществляя связь между мирами, раскрывая глубинную философию автора. Многие современные исследователи, например Присцилла Мейер, Бартон Джонсон, говорят о символике и философии букв у Набокова, о том, что писатель часто использовал буквы как попытку вырваться из «тюрьмы языка», приблизиться к «мистической идеальной речи, в которой слова не только означают, но и подражают» (10). П. Мейер прямо указывает на то, что «алфавит - это альфа и омега материала, привлекаемого Набоковым для того, чтобы охватить бесконечность вселенной.» (2).
Как известно, для Набокова идеальный перевод - это перевод из земной жизни в вечность, из одного пространства-времени в другое, и этот самый переход осуществляется им в первую очередь через знаки языка.
И, наконец, третий важный момент в изучении философии языка Набокова - это, как мы указывали выше, представление в его произведениях своеобразной языковой картины мира, которая у писателя предстает как потенциальная возможность литературы.
Вообще, как указывает Л. А. Микешина, понятие «картина мира» в последнее время стало весьма актуальным для методологии гуманитарных наук как понятие, несущее значительную философско-мировоззренческую нагрузку. Осмысление данного феномена в рамках «наук о духе» было предпринято такими философами, как М. Хайдеггер, В. Дильтей, С. С. Аверинцев, М. Вебер и др. Был разработан также образ языковой картины мира (О. А. Корнилов), которая, по сути, является
больше самого отражаемого мира, так как «достраивает» его с помощью мифических и субъективно-оценочных категорий (3). Определение языка как «картины реальности», обозначающей не только реально существующее, но и воображаемое, было дано Л. Витгенштейном в «Логико-философском трактате», в котором звучит лейтмотив изоморфизма устройства мира и устройства языка. Слово «картина» выбрано не случайно, так как картина обладает свойством изоморфизма по отношению к тому, что она изображает, и, помимо этого, само понятие «картина» (в отличие от понятий «модель», «онтологическая схема», «интегральный образ») является метафорическим, образным, чувственно-наглядным, что соответствует самой природе языка (Л. А. Микешина).
Также язык можно назвать «художественной эпистемой» реальности (Л. Г. Бергер), так как это пространство образов, символов, метафор, которое существует не только как один из художественных аналогов картины мира (наряду с искусством, музыкой, архитектурой), но и как рефлексия над этим миром, как осознание бесконечности и глубины бытия, неисчерпаемости творческого потенциала человека.
Картина мира каждого писателя - это результат художественного процесса, рефлексии, и она включает в себя художественную реальность, текст, а также особое видение, обзор. Главнейшей составляющей данной картины является язык, отражающий специфический для каждого автора способ концептуализации мира. Набоков создает уникальнейшую языковую картину в своих произведениях, по которой не только можно судить о специфике художественного мира автора, но также познать сам феномен языка как самостоятельной и совершенной субстанции, как того явления, через которое открываются новые уровни реальности, осуществляется процесс смыслотворчества, эксплицируются разнообразные смыслы бытия, раскрывается сложная символическая природа языковых знаков и образований.
Таким образом, выделенные аспекты в изучении философии языка Набокова, позволяют сделать вывод о том, что именно в художественном тексте язык может в полной мере раскрыть свой игровой, сакральный, философский, художественный потенциал. Это в первую очередь связано с особым представлением писателем языка как самостоятельной, уникальной вселенной, как пространства неисчерпаемых смыслов и образов, через которое открываются иные грани реальности и сущность бытия. В связи с этим изучение творчества Набокова в рамках философии языка является чрезвычайно важной и актуальной задачей, так как позволяет расширить горизонты данной дисциплины и обогатить ее новым содержанием.
Примечания
1. Кемеров В. Е. Игра / В. Е. Кемеров // Современный философский словарь. - М.: АкадемПроект, 2004.
2. МейерП. Найдите, что спрятал матрос: «Бледный огонь» Владимира Набокова / П. Мейер. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 312 с.
3. Микешина Л. А. Философия науки: учебное пособие / Л. А. Микешина. - М.: Издательский дом Международного университета в Москве, 2006. - 440 с.
4. Набоков В. В. Дар: роман / В. В. Набоков. - М., 1990.
5. Набоков В. В.(1899-1999): К 100-летию со дня рождения // Звезда. - 1999. - № 4.
6. Набоков В. В. Собрание сочинений: в 4 т. / В. В. Набоков - М.: Правда, 1990. - Т. 4.
7. Рягузова Л. Н. Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе В. В. Набокова / Л. Н. Рягузова. - Краснодар, 2000.
8. Хайдеггер М. Путь к языку / М. Хайдеггер // Время и бытие. Статьи и выступления. - М., 1993.
9. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня / Й. Хейзинга. - М., 1992. - 464 с.
10. Barton D. J. Worlds in Regression: Some Novels of Vladimir Nabokov / D.J. Barton. -Ardis: Ann Arbor, 1985.
11. Nabokov V. Die Kunst des Lesens / V. Nabokov // Апресян Ю. Д. Избранные труды. -М., 1995. - Т. 2.
12. Nabokov V. V. Strong Opinions / V. V. Nabokov. - New-York: Mc Graw-Hill, 1973.
