CC BY
100
УДК 81'42: 82 Лермонтов. 08
Н. В. Головинова
ХАРАКТЕР СРАВНЕНИЙ В ИНДИВИДУАЛЬНО-АВТОРСКОЙ КАРТИНЕ МИРА М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
(ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ)1
Дан обзор существующих подходов к рассмотрению сравнений как в лингвистике в целом, так и их бытованию в языке художественной литературы. Обогащение художественного впечатления осуществляется путем отражения чувственно-наглядной формы реального мира в нашем сознании через сравнения, рассмотрение которых в гендерном аспекте позволяет раскрыть в гендерных концептах ряд дополнительных признаков за счет сближения с разными предметами (свойствами, явлениями и т. д.).
Ключевые слова: анализ художественного текста, идиостиль, сравнение, портрет, гендерные признаки.
Цель настоящей статьи - описать сравнения в произведениях М. Ю. Лермонтова в гендерном аспекте. Изучение сравнений в данном аспекте актуально в плане углубления теоретико-методологической базы современной лингвопоэтики, центральными идеями которой становятся концепция текста как первичной данности гуманитарно-философского мышления и идея языка как конститутивного свойства человека. Актуальность выбранного нами аспекта исследования видится и в том, что сравнения в лермонтовских текстах до сих пор последовательно не исследовались.
В статье анализу подверглись как поэтические, так и прозаические произведения М. Ю. Лермонтова (сплошная выборка материала проводилась по Собранию сочинений в четырех томах / М. Ю. Лермонтов // Л.: Наука Ленинградское отд., 1980; в тексте статьи при иллюстрации положений указываются том и номер страницы).
Активное теоретическое осмысление сравнений в отечественной лингвистике началось в 60-е гг. ХХ в. Именно в это время сформировались различные аспекты описания данного образного средства: структурно-семантический (Н. А. Широкова,
A. И. Федоров, Л. А. Лебедева, В. М. Огольцев,
М. И. Судоплатова, Н. А. Луценко, Н. М. Девятова и др.), функциональный (З. И. Антонова, Е. А. Земская, О. В. Постникова и др.), лингвокультурологический (И. В. Кузнецова, Ю. А. Сорокин, З. В. Гришаева, В. А. Маслова), психолингвистический (Е. С. Самойленко), лексикографический
(В. М. Огольцев, Л. А. Лебедева, О. И. Блинова,
B. М. Мокиенко, Т. Г. Никитина).
В последнее время вопрос о лингвистической природе сравнений привлекает к себе все более пристальное внимание в аспекте изучения характера отражения мира действительности. Сравнения рассматриваются исследователями на материале разных языков, творчества различных поэтов и писателей с разных позиций языковой картины мира в компаративных единицах, что позволяет ученым
1 Статья выполнена при поддержке РФФИ №11-06-90729-моб_ст
проводить сопоставительный анализ сравнений как элементов разных идиостилей (см. работы Е. А. Некрасовой, М. П. Плющ-Высокопоясной,
Н. И. Копыловой, Е. А. Цыб, М. Л. Красиной,
С. В. Сыпченко и др).
Учитывая общую модель организации сравнения, а также акцентируя внимание на тех или иных функциональных компонентах компаратива, учеными были предложены разные классификации сравнений.
Так, Б. В. Томашевский выделяет сравнения «по принципу разной степени развитости того или иного элемента сравнения:
- предмет и образ сравнения кратки, лаконичны;
- предмет представляется в виде развитого положения, а образ дается кратко;
- предмет только указан, а образ сравнения очень развитый» [2, с. 62].
Е. А. Некрасова рассматривает сравнения «по принципу, в основу которого положен характер восприятия сравнений адресатом» [3, с. 37]. Исходя из этого, она выделяет два их типа:
- сравнения общеязыковые, их признак и образ заранее известны;
- сравнения, в основу которых положены неожиданные сопоставления.
Разноаспектные подходы к сравнению позволяют максимально полно представить особенности данного языкового явления. Почти все исследователи подчеркивают, что одним из важнейших признаков удачного сравнения является элемент неожиданности, новизны, оригинальности. Только тогда сравнения придают произведению стилистическое разнообразие, в образной форме выражают сущность предмета, придают экспрессивность и выразительность речи.
Традиционно сравнение понимается как синтаксически членимая языковая единица, обладающая образностью, сравнительной семантикой, состоящая из субъекта (явления или предмета, подвергающегося образному сопоставлению), объекта
(наименования явления или предмета, с которым сравнивается элемент окружающей действительности), основания сопоставления (общих признаков, принадлежащих субъекту и объекту) и оформленная при помощи специфических формальных средств выражения сравнительного значения (В. М. Огольцев, Л. А. Лебедева, О. И. Блинова).
Наблюдения за языком произведений Лермонтова позволяют отметить, что слово у поэта как бы одновременно углубляет и расширяет свое значение, тяготеет к метафоричности. Не случайно характерные для раннего Лермонтова развернутые сравнения превращаются в иносказательные лирические сюжеты («Листок», «Утес», «На севере диком...»). Компаративная форма лирической композиции встречается у него не менее часто. В этом случае стихотворение распадается на две части, из которых одна является основной, а другая служит лишь для ее разъяснения, заключая в себе материал для сравнения и аналогий. В зависимости от положения основной части (она может занимать первое или второе место в стихотворении) обыкновенно различают прямое и обратное сравнения. Для Лермонтова характерна композиция, основанная на обратном сравнении. В этом случае представший первоначально перед поэтом образ (взятый из жизни, природы, истории, легенды) не имеет самостоятельного значения: он служит лишь возбудителем другого образа, который и воплощает основной замысел автора, обычно раскрывая какое-либо сложное переживание. В данном способе построения художественного текста ясно сказалось постоянное стремление Лермонтова соотнести явления внешнего мира с собою, событиями личного, интимного характера, со своими основными идеями, настроениями и внутренним миром (особенно в первый период творчества), хотя содержанием последнего всегда являлись впечатления реальной действительности. Так, в стихотворении «Нищий» (1830) вначале дается бытовая картинка (нищему положили в руку камень вместо хлеба), а потом в обращении к любимой девушке указывается на аналогичное отношение ее к автору: «Так я молил твоей любви / С слезами горькими, с тоскою; / Так чувства лучшие мои / Обмануты навек тобою!» (Т. 1, с. 142). Бытовой факт в этом стихотворении превращается в интимно-лирический, и образ нищего становится как бы символом самого поэта, обманутого в своих лучших чувствах.
То же самое представляют по своей сущности стихотворения, начинающиеся с описания какого-либо явления природы. В стихотворении «Романс» (1832) в первой части - картина природы (удар грома раздвоил скалу на два утеса), а во второй -лирическое обращение поэта: «Так мы с тобой разлучены злословием людским» (Т. 1, с. 342). По той
же схеме построены стихотворения «Челнок» (1830), «Еврейская мелодия» (1830) и «Волны и люди» (1830-1831), причем в последнем из них аналогия между людьми и волнами проводится в двух моментах (в двух строфах соответственно).
Другой вид компаративной композиции, основанный на прямом сравнении, имеет иное значение: основной образ сразу занимает передний план и в дальнейшем только разъясняется или уточняется посредством другого, второстепенного образа. Эта форма лирического построения проходит через все творчество Лермонтова. Материал для сопоставления берется чаще всего из природы: скала, утес на берегу моря, две волны, незабудка на скале, поток, созревший до времени плод и др. Поэт, выясняя отношения между людьми или раскрывая свои переживания, обращается, как правило, к природе, чтобы с помощью ее образов конкретизировать данное явление жизни или психики человека (преимущественно своей собственной).
Нужно заметить, что в юношеской лирике эта конкретизация носит очень условный характер, и привлекаемые для сравнения образы преследуют лишь одну цель: дать эффектную декорацию для главного образа и тем самым повысить его эмоциональный тон. Позднее, вступив на путь реализма, Лермонтов в значительно большей мере начинает интересоваться действительностью, объективным миром, и его образы природы становятся все более простыми, точными и подлинно конкретными. Лирическая наполненность стихотворения сочетается теперь с установкой на правдивое изображение реального мира.
Данный тип компаративной композиции имеет вариации в зависимости от величины второй части (сравнительно с первой), характера внешней связи (наличие или отсутствие союза), количества образов, привлеченных для сравнения, и т. п. Чаще всего сравнение по величине значительно меньше главной части и представляет собой разъясняющий элемент в конце произведения. Так, в стихотворении «Время сердцу быть в покое» (1832) поэт развивает тему об отношениях между собой и любимой женщиной и в заключение привлекает образ двух утесов, разъединенных грозой, в целях большей ясности и конкретности.
Гораздо реже встречаются случаи, когда обе части произведения более или менее равномерны, что представляет собой подлинный вид данной композиции. Лучшим образцом этого рода может служить стихотворение «Графине Растопчиной», построенное на строгом соответствии обеих частей: в первых 12 строках поэт в обращении к женщине-другу характеризует себя и ее, а во вторых 12 - рисует в качестве аналогии картину двух волн, дружно несущихся «в пустыне моря голубой».
В структуре предложения сравнительные метафорические конструкции или выполняют функцию необходимого информативного восполнения, являясь обязательными распространителями предложения - «Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста» (Т. 4, с. 211), или имеют усилительное значение, т. е. указывают на степень проявления эксплицитно выраженного предикативного признака - «Он был, казалось, лет шести, / Как серна гор, пуглив и дик / И слаб и гибок, как тростник» (Т. 2, с. 406). При употреблении метафорической сравнительной конструкции в поле зрения присутствуют, как правило, несколько предикативных характеристик, по которым проходит сопоставление: как кошка - тихо, незаметно; как серна - черты дикого животного; как тростник - хрупкого растения.
Обратимся к семантическому анализу сравнений, где субъектом сравнения являются лирический герой и героиня, с целью определения в первую очередь комплекса объектов, с которыми они сравниваются. Тематическая группа «ЧЕЛОВЕК» оказалась ярко представлена сравнениями. В качестве элемента сравнения выступили слова, обозначающие человека (мужчину, женщину) по его (ее) родственным связям, возрасту, постоянным физическим и моральным качествам и временному физическому или духовному состоянию, по социальному положению, профессии и национальной принадлежности.
Анализ языкового материала позволяет выделить в зависимости от объекта сравнения семь основных групп:
1. Сравнение с животным миром (женские и мужские образы сравниваются с различными животными, насекомыми и птицами). Как один из видов оценочной номинации зоометафоры, возникшие за счет традиционно сложившихся в русской культуре ассоциаций, приобретают при переносе на человека оценочные семы, наделяя его психическими и физическими свойствами: «Резва, как лань степная» (Т. 2, с. 112); «Она, как кошка, вцепилась в мою одежду» (Т. 4, с. 200); «И вслед за ним, как лань кавказских гор, / Из комнаты пустилася бедняжка» (Т. 3, с. 315); «Я сам, как зверь, / был чужд людей / И полз, и прятался, как змей» (Т. 3, с. 412); «Я был чужой / Для них навек, как зверь степной» (Т. 2, с. 416); «Он следил за нею, как хищный зверь» (Т. 4, с. 191); «Кидаюся, как разъяренный зверь» (Т. 3, с. 69); «Нарядна, как бабочка летом» (Т. 1, с. 321); «Ей нравиться долго нельзя: / Как цепь, ей несносна привычка, / Она ускользнет, как змея, / Порхнет и умчится, как птичка» (Т. 1, с. 321); «Пуглива, как дикая серна» (Т. 4, с. 211); «Она то ластится, как змей, /То жжет и плещет, будто пламень, / То давит мысль мою, как камень я / Надежд погибших и страстей / Несокрушимый мавзолей!» (Т. 3, с. 387). Особенность
заключается в том, что признак в этих сравнениях не всегда указывается, его вытесняет образ - четкий, конкретный, выразительный.
Излюбленное сравнение М. Ю. Лермонтова касается области орнитологии: сравнение женщины с птицами подчеркивает самые лучшие свойства -легкость, плавность походки, нежность взгляда и голоса: «На святой Руси, нашей матушке, / Не найти, не сыскать такой красавицы: / Ходит плавно -будто лебедушка; / Смотрит славно - как голубушка; / Молвит слово - соловей поет...» (Т. 1, с. 328); «Он проснулся - девушка порхнула прочь, как птичка» (Т. 1, с.641); «Невинна, как голубь» (Т. 4, с. 213); «Она, как утка, ныряла» (Т. 4, с. 214).
2. Сравнение с растительным миром: «Как луч зари, как розы Леля, / Прекрасен цвет ее ланит» (Т. 1, с. 312); «Но ты меня понять могла; / Страдальца ты не осмеяла, / Ты с беспокойного чела / Морщины ранние сгоняла: / Так над гробницею стоит / Береза юная, склоняя / С участьем ветки на гранит, / Когда ревет гроза ночная!» (Т. 3, с. 86); «Она росла, как ландыш за стеклом / Или скорей как бледный цвет подснежный» (Т. 2, с. 430); «Испанец молодой, с осанкой гордой, / Как тополь стройный, с черными глазами, / С такими же черными кудрями» (Т. 3, с. 60); «Она, как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!» (Т. 4, с. 285); «Но лучше царских всех даров / Был божий дар - младая дочь; / Об ней он думал день и ночь, / В его глазах она росла / Свежа, невинна, весела, / Цветок грядущего святой, / Былого памятник живой! / Так средь развалин иногда / Растет береза; молода, / Мила над плитами гробов / Игрою шепчущих листов, / И та холодная стена / Ее красою оживлена!» (Т. 2, с. 247); «Она была прекрасна в этот миг, / Прекрасна вольной дикой простотою, Как южный плод румяный золотой, / Обрызганный душистою росой» (Т. 2, с. 218). Вегетативный код, содержащий эстетические признаки, позволяет «увидеть» новые смыслы: девушка и природа соотнесены в своей естественности. В лирике М. Ю. Лермонтова подобные сравнения частотны, но необходимо отметить единичные случаи их присутствия в прозаических текстах.
3. Сравнение с драгоценными камнями: «Ее, как лучший свой алмаз, / Он скрыл от молодецких глаз» (Т. 2, с. 249); «Из побелевших мутных глаз, / Собой лишь светлы, как алмаз» (Т. 2, с. 250); «Мои глаза блистали, как алмазы» (Т. 3, с. 51). Образные сравнения, построенные на сравнении с драгоценными камнями, используют такие признаки драгоценных камней, как «материальная и эстетическая ценность, прозрачность и блеск».
4. Сравнение с природными стихиями и явлениями: «Кто знает: женская душа, / Как океан,
неисследима!» (Т. 2, с. 46); «Горят щеки ее румяные, / Как заря на небе божием» (Т. 2, с. 339); «Свежа, как южная весна» (Т. 2, с. 81); «Как ночь Украйны, / В мерцании звезд незакатных, / Исполнены тайны/ Слова ее уст ароматных, / Прозрачны и сини, / Как небо тех стран, ее глазки; / Как ветер пустыни, / И нежат и жгут ее ласки. / И зреющей сливы / Румянец на щечках пушистых, / И солнца отливы / Играют в кудрях золотистых» (Т. 1, с. 286); «Как ветер пустыни, / И нежат и жгут ее ласки» (Т. 1, с. 128); «И старик во блеске власти / Встал, могучий, как гроза, / И оделись влагой страсти / Темно-синие глаза» (Т. 1, с. 417). Частотен метафорический перенос: «Заря алая подымается; / Разметала кудри золотистые, / Умывается снегами рассыпчатыми, / Как красавица, глядя в зеркальце» (Т. 2, с. 342).
5. Сравнение с небесными светилами: «И
образ твой меж них, как месяц в час ночной / Между бродячими блистает облаками» (Т. 1,
с. 323); «Как солнце вешнее, она блистала / И радостной и гордой красотой» (Т. 1, с. 61); «Как солнце зимнее прекрасно, / Когда, бродя меж серых туч, / На белые снега напрасно / Оно кидает слабый луч!... / Так точно, дева молодая, / Твой образ предо мной блестит» (Т. 1, с. 297); «Как небеса, твой взор блистает / Эмалью голубой» (Т. 1, с. 125).
6. Сравнение с музыкальным инструментом: «Она походила на орган, который не играет ни начало, ни конец прекрасной песни» (Т. 4, с. 24).
7. Сравнение с существами инфернального мира: «В той башне высокой и тесной / Царица Тамара жила: / Прекрасна, как ангел небесный, / Как демон, коварна и зла» (Т. 1, с. 482); «Моя душа - твой вечный храм; / Как божество, твой образ там» (Т. 1, с. 234); «Как дух отчаянья и зла, / Мою ты душу обняла» (Т. 1, с. 234).
Благодаря сравнениям вырисовывается образ девушки, в котором подчеркиваются следующие черты:
- чиста: «Чиста как некий сон младенческих ночей / Или как песня матери моей»(Т. 1, с. 134);
- горда: «Леда. как пустынный цвет горда» (Т. 2, с. 81);
- резва: «Как птица вольности, резва» (Т. 2, с. 81);
- жива: «Как песня юности жива» (Т. 2, с. 81);
- одинока: «Она одна и день, и ночь. / Так колос на поле пустом / Забыт неопытным жнецом, / Стоит под бурей одинок, / И буря гнет мой колосок!» (Т. 2, с. 87);
- свежа: «Свежа, как южная весна» (Т. 2, с. 81); «Она была свежа, как розы Леля» (Т. 1, с. 306);
- стройна: «Стройна под ношею своей, / Как тополь, царь ее полей!» (Т. 2, с. 415);
- мила: «Как вспоминание детей» (Т. 2, с. 81); «Мила, как цвет душистый рая» (Т. 2, с. 112); «Как херувим, она была / Обворожительно мила» (Т. 2, с. 81); «Мила, как стройный херувим» (Т. 2, с. 99); «Она была затейливо мила, / Как польская затейливая панна» (Т. 2, с. 280);
- прекрасна: «Прекрасна Леда, как звезда на небе утреннем» (Т. 2, с. 81); «Она была прекрасна, как мечта (мечтанье) / Ребенка под светилом южных стран» (Т. 1, с. 301);
- легка и беззаботна: «Как в Талисмане стих небрежный, / Как над пучиною мятежной / Свободный парус челнока, / Ты беззаботна и легка» (Т. 1, с. 238);
- божественна: «Моя душа - твой вечный храм; / Как божество, твой образ там» (Т. 1, с. 234); «В наш круг ты брошена судьбой, / Как божество страны чужой» (Т. 2, с. 81); «Вдруг головка вышла из окна, / Незавита, и в чепчике простом - / Но как божественна была она» (Т. 1, с. 134);
- холодна: «Я знаю, ты любовь мою не презираешь, / Но холодно ее молениям внимаешь; / Так мраморный кумир на берегу морском / Стоит, - у ног его волна кипит, клокочет, / А он, бесчувственным исполнен божеством, / Не внемлет, хоть ее отталкивать не хочет» (Т. 1, с. 323);
- таинственна: «Таинственна, как смерть сама. / Улыбка странная застыла» (Т. 2, с. 342);
- неэмоциональна: «И были все ее черты / Исполнены той красоты, / Как мрамор, чуждой выраженья. / Лишенной чувства и ума» (Т. 2, с. 399).
Образ лирического героя через сравнения подается значительно реже, тем не менее следует отметить следующие черты:
- одинок: «Везде с обманутой душою / Бродил один, как сирота» (Т. 2, с. 37); «Ты презрел все; между людей / Стоишь, как дуб в стране пустынной» (Т. 1, с. 242); «Мой дух погас и состарился... / Но я теперь как нищий сир, / Брожу один, как отчужденный!» (Т. 1, с. 34); «Остался я один - / Как замка мрачного пустого / Ничтожный властелин» (Т. 1, с. 307); «Живу - как неба властелин - / В прекрасном мире - но один» (Т. 1, с. 218); «И я стою теперь один, / Как голый пень среди долин» (Т. 2, с. 234); «Я одинок над пропастью стою, / Где все мое подавлено судьбою; / Так куст растет над бездною морскою / И лист, грозой оборванный, плывет / По произволу странствующих вод» (Т. 1, с. 286);
- никому не нужен, гоним: «Нет, я не Байрон, я другой, / Еще неведомый избранник, / Как он гонимый миром странник, / Но только с русскою душой» (Т. 1, с. 321); «Как в ночь звезды падучей пламень, / Не нужен в мире я» (Т. 1, с. 307);
- зол: «Как демон мой, я зла избранник, / Как демон, с гордою душой, / Я меж людей беспечный странник, / Для мира и небес чужой» (Т. 1, с. 222);
- угрюм, безмолвен: «Маёшка, друг великодушный, / Засел поодаль на диван, / Угрюм, безмолвен, как султан» (Т. 2, с. 331); «Угрюм, как ночи мрак безлунный» (Т. 2, с. 443);
- обладает стойкостью: «Так точно и я под ударом судьбы, / Как утес, неподвижен стою» (Т. 1, с. 27).
У М. Ю. Лермонтова встречаются портретные сравнения, описывающие через внешность внутренний мир человека. Например, «Таит молодое чело / По воле - и радость и горе. / В глазах - как на небе светло, / В душе ее темно, как в море!» (Т. 1, с. 321).
В лирических сравнениях образы, возникающие у автора, тоже одинокие и гордые, неприкосновенные, отдаленные от мира, такие как, например луна: «Вот луна явилась, будто шар златой.
/ Она была тиха, ясна, / Как сердце Леды в этот час» (Т. 2, с. 85).
Любовные переживания воспринимаются как простые, естественные для человека чувства. Эти сравнения близки к народным, фольклорным, и поэтому в качестве образа возникают приземленные, обыденные предметы: «Любовь не красит жизнь мою. / Она, как чумное пятно / На сердце жжет, хотя темно» (Т. 1, с. 218).
Любовь изображается в глобальных масштабах, так как сила ее неизмерима и необъятна, но обязательно связана с изменой и обманом: «О любви пою - / Она была моей мечтою. / И бывши все мне на земле, / Как все земное, обманула» (Т. 1, с. 233); «Хотя давно изменила мне радость, / Как любовь, как улыбка людей, / И померкнуло прежде, чем младость / Светило надежды моей» (Т. 1, с. 283).
Как видно из примеров, сравнения, характеризующие внутреннее состояние героев, в лирике главным образом направлены на осмысление любовных чувств и переживаний. В прозе подобных сравнений значительно меньше.
Много сравнений у Лермонтова, предметом которых является лицо и его цвет: «На щеки страшно и взглянуть: / Бледны, как утра первый свет. / Она увяла в цвете лет!» (Т. 2, с. 86); «Жидовка, как мраморный идол бледна» (Т. 1, с. 353); «И краса молодая, как саван бледна» (Т. 1, с. 185); «Она, как мраморный кумир, была бледна» (Т. 2, с. 226).
При описании внешности безусловное большинство занимают сравнения, описывающие глаза: «Глаза - два солнца южных стран» (Т. 1, с. 23); «Как день твои блистают очи / При встрече радостных очей» (Т. 1, с. 316); «Очи голубые, как лазурь» (Т. 1, с. 199); «Я не знал, / Что очи, полные слезами, / Равны красою с небесами» (Т. 1, с. 215);
«Вверху одна / Горит звезда; / Мой взор она / Манит всегда. Таков же был / Тот нежный взор. Как та звезда, / Он был далек» (Т. 1, с. 241); «Спокоен твой лазурный взор, / Как вспоминание об нем; / Как дальний отзыв дальних гор» (Т. 1, с. 181); «Прозрачны и сини, / Как небо тех стран, ее глазки» (Т. 1, с. 286).
Также в эту группу входят сравнения, предметом которых являются брови, нос, зубы, усы, лоб, улыбка: «И улыбается она, / Веселья детского полна. / Но луч луны, по влаге зыбкой / Слегка играющий порой, / Едва сравнится с той улыбкой, / Как жизнь, как молодость, живой» (Т. 2, с. 377);
и, конечно, волосы: «Цвет твоих кудрей / Не уступает цвету ночи» (Т. 1, с. 316); «Власы на нем, как смоль черны» (Т. 1, с. 23).
В «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» М. Ю. Лермонтов использует традиционные фольклорные образы для описания девушки: «Горят щеки ее румяные, / Как заря на небе божием; / Косы русые, золотистые /... Алена Дмитриевна / Задрожала вся, моя голубушка, / Затряслась, как листочек осиновый» (Т. 2, с. 339). Здесь и сами сравнения, и контекст - стилизация под русский народный фольклор, как правило, за счет уменьшительно-ласкательных суффиксов.
В других сравнениях, напротив, интересен именно признак своей необычной трактовкой. Например сравнение «Я принужден, как некий тать, / Из дому отчего бежать» (Т. 1, с.46) указывает на такую черту, как осторожность движений, шагов, действий. Оно не столько описывает абстрактное свойство личности, сколько изображает определенную зрительную картину осторожного движения.
Сравнение «Когда глазами голубыми / Ты водишь медленно кругом, / Я молча следую за ними, / Как раб с мечтами неземными / За неземным своим вождем» (Т. 1, с. 57) подчеркивает беспрекословное подчинение и смирение.
Сравнение с бесом - «А уж ловок-то, ловок-то был, как бес!» (Т. 4, с. 201) - позволяет приписать герою такие характеристики, как сообразительность и хитрость.
Сравнение с матросом основано на сходстве образа жизни: «Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль» (Т. 4, с. 229). Через многочисленные глаголы («сжилась», «скучает», «томится») передается тоска по
родному образу жизни, без которого радости мирские не ощутимы.
Сравнение с пнем усиливает уничижительное отношение: «Судьба моя плачевна, / Я здесь стою, как пень. / И что сказать не знаю» (Т. 1, с. 410) и «Он любит мрак уединенья, / Он больше незнаком с слезой, / Пред ним исчезли упоенья / Мечты бесплодной и пустой. / Он чувств лишен: так пень лесной, / Постигнут молнией, догорает, / Погас - и скрылся жизни сок, / Он мертвых ветвей не питает, - / На нем печать оставил рок» (Т. 1, с. 49). Последний пример демонстрирует развитой и самостоятельный характер присоединительных сравнений, здесь образ приобретает некоторую самоценность, хотя приведен только для того, чтобы пояснить и разъяснить сам предмет. В «опрокинутых» сравнениях появляется как бы ключ к пониманию всего образа, и он словно одухотворяется этим присоединением.
Интересно гендерное сопоставление «Как мальчик кудрявый, резва» (Т. 1, с. 281) на основе активных физических действий.
Проведенный анализ наводит на мысль, что активность сравнения как средство образной конкретизации позволяет рассматривать его как «базу» для толкования не только замысла автора, но и как основу для формирования индивидуально-авторской картины мира.
Анализ функционирования сравнений в качестве средства, обеспечивающего интерпретационные возможности в лексической структуре художественного текста, позволил выделить следующие особенности компаративных единиц в гендерном аспекте изучения индивидуально-авторской картины мира М. Ю. Лермонтова:
1. Отличаясь особой стилевой экспрессивностью и эмоционально окрашенной лексикой, сравнения, дающие портретные характеристики героя или героини, описывают их с разных сторон с опорой на гендерные стереотипы. При этом взгляд ав-тора-мужчины на женскую красоту репрезентируется с помощью гендерно маркированных единиц, как правило, с легким оттенком чувственности. К тому же физическая красота дополняется признанием высоких нравственных качеств.
2. Сравнения, определяющие черты характера лирических героев, описывают также их мироощущение и восприятие жизни. Чаще объектами в этих
случаях выступают образы животных, причем признак в них, как правило, не указывается, его вытесняет конкретный, четкий образ.
3. В лирике сравнения направлены прежде всего на описание внутреннего мира, чувств и переживаний лирического героя, а в прозаическом тексте они чаще характеризуют других героев, выражая порой отрицательное отношение к ним.
4. Опора на характер объектного компонента сравнительной конструкции позволила сформировать «систему» актуализируемых признаков, укладывающихся в семь ядерных тематических групп.
В целом представленная классификация показала, что сравнения в творчестве М. Ю. Лермонтова неожиданны, разнообразны по образам, неоднозначны и очень эмоциональны. Они построены на стремлении достичь максимального внешнего сходства с натурой. Это и достигается сопоставлением образа женщины то с голубкой, то с лилией, то с зарей, а образа мужчины - с дубом, пнем, утесом, что придает их портретам наглядность, максимальную образность и, самое главное, достоверность, сходство с оригиналом. Благодаря этому в текстах возникает художественное отображение объекта, портрет делает изображаемое лицо вообразимым зрительно, представимым.
Для лермонтовской картины мира характерны примеры сравнений-штампов, активно используемых в языке художественной литературы, проявляющие тенденцию к функционально-стилистической универсализации: как серна (универсальный смысл: грациозный, чуткий, трепетный - обычно о женщине; индивидуальный смысл у Лермонтова: пуглива). Образ, выражаемый устойчивым сравнением, как результат длительного общенародного отбора национален, логически и эстетически безукоризнен. Автор, используя штамп, не претендует на индивидуально-творческий способ отражения особенности описываемого, а пользуется сравнением как обычной языковой единицей.
Анализ эмпирического материала подтверждает существующую гипотезу о ценности сравнения как акта художественного познания: сближение разных предметов (свойств, явлений и т. д.) помогает раскрыть в объекте сравнения, кроме основного, ряд дополнительных признаков, а это, естественно, обогащает художественное впечатление.
Список литературы
1. Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: в 4 т. Л.: Наука. Ленинградское отд., 1980.
2. Томашевский Б. В. Стилистика и стихосложение. Курс лекций. Л.: Гос. учеб.-пед. изд-во Министерства просвещения РСФСР. Ленинградское отд., 1959. 528 с.
3. Некрасова Е. А., Бакина М. А. Языковые процессы в современной русской поэзии. М.: Наука, 1982. 311 с.
Головинова Н. В., соискатель.
Кемеровский государственный университет.
Ул. Красная, 6, Кемерово, Россия, 650043.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 11.01.2011.
N. V. Golovinova
THE NATURE OF COMPARISON IN INDIVIDUAL-AUTHOR’S WORLD PICTURE BY M. LERMONTOV (GENDER ASPECT)
The article gives the review of the existing approaches to examining comparisons both in linguistics as a whole and in the language of fiction. Enrichment of artistic impression realizes by reflection sensitive- visual form of real world in a human mind through comparison, with consider in gender aspect. This way helps discover number of additional signs in gender concepts by rapprochement with different things (characteristics, phenomena, etc.).
Key words: analysis of literary text, individual style, comparison, image, gender markers.
Kemerovo State University.
Ul. Krasnaya, 6, Kemerovo, Russia, 650043.
E-mail: [email protected]
