CC BY
4В. и. смирнов
Гуманизм и образование
В статье рассматривается проблема соотношения гуманизма и образования от момента введения данного понятия Цицероном до нашего времени. При этом прослеживается семантика изменений его истолкования. Особенно подчеркивается непосредственная связь понимания гуманизма с понятием сущности человека. Образование (воспитание и обучение) в таком случае выступает как способ раскрытия и развития (формирования) сущностных сил (способностей) человека с учетом индивидуальных особенностей личности. В работе дается критика идеологического истолкования гуманизма. Ключевые слова: воспитание; гуманизм; образование; обучение; пайдейя; человечность; филантропия.
V. I. Smirnov
Humanism and Education
The article examines the problem of the relationship of humanism and education from the moment of the introduction of this concept by Cicero to our time. In this case semantics of changes in its interpretation is outlined. The direct relationship of understanding humanism with the concept of the essence of the man is especially emphasized. Education (upbringing and training) in that case acts as the method of disclosure and development (formation) of the essential forces (abilities) of the man taking into account the specific features of personality. In the work the criticism of the ideological interpretation of humanism is given. Key words: upbringing; humanism; education; training; paydeia; humaneness; philanthropy.
Обратиться к данной теме меня побудила полемика, возникшая после опубликования Мартином Хайдеггером работы «Письмо
о гуманизме»1. Хайдеггер, действительно, в этом письме заходит достаточно далеко, используя термин человечность. Сам он непродолжительное время принадлежал национал-социалистической партии. Данное напоминание - не «мелкий укус». Просто это можно рассмотреть в контексте совестливости, а для Хайдег-гера - обернутый в метафизику расчет с совестью. Иначе говоря, не является ли доктрина национал-социалистов о превосходстве обоснованием, именно у них, истинного проявления человечности в человеке, поскольку так называемое экзистирование есть ее полное проявление.
Один из самых грозных критиков письма Хайдеггера Петер Слотердайк назвал свою работу «Правила для человеческого зоопарка. Ответ на письмо Хайдеггера о гуманизме» [23]2. Этот человеческий зоопарк всегда меня смущал. В частности, я не очень понимал выражение «гуманитарная помощь». Получается, что доставка попавшим в катаклизм людям продовольствия, одежды, палаток, медикаментов и проч. - это и есть гуманизм (или его проявление). Но ведь налицо исключительно помощь телесности (так же можно обеспечить и животных, оказавшихся в катастрофической ситуации). Или наоборот. Так, когда мы слышим сигнал SOS (спасите наши души), то возникает естественный вопрос: а что делать с телами? Может, просто пойти в храм и молиться за спасение душ утопающих?
На самом деле не все так просто. Тем более что моя задача иная - увязать понятия гуманизма и образования. Однако обойти вопрос сущности человека нам не удастся. Ибо без этого сам термин «гуманизм» повисает и становится содержательно пустым. Во избежание последнего необходимо проследить историю его возникновения и изменения семантики в процессе употребления.
Считается, что понятие humanitas ввел Цицерон3. Еще в 85 г. до Р. Х., когда ему шел двадцать второй год, он получил в наставники стоика Диодота, обучавшего его искусству диалектики и риторики, - человека разносторонней образованности, который потом до самой своей смерти жил в доме своего ученика. Этим знакомство с греческой философией не закончилось. Цицерон предпринял по-
ездку в Грецию. В Афинах он прослушал лекции Антиоха (платоник), затем отправился на Родос, где слушал Посидония, тогдашнего главу Стои. По его работам (особенно по основному труду «Тускуланские беседы») можно непредвзято оценить - он все-таки слишком поверхностно усвоил греческую философию.
Подавляющее большинство авторов считает, что корни европейского гуманизма в его изначальном и узком понимании связаны с древнегреческой лт5в|'а, с особым способом формирования и образования человека, присущим античности. В. Йегер в своем фундаментальном исследовании пишет, что «решающее во всей пайдейе - это деятельность, которая при образовании духа еще важнее, чем в состязании телесных сил» [9, с. 11]. Известная с V в. до Р. Х. лш5е1а включала в Афинах гимнастическое и мусическое воспитание (воспитание тела и души). Воспитание души заключалось в обучении грамматике (чтению, письму, счету), пению, пляске, игре на музыкальных инструментах, поэзии, риторике, математике и др. А завершалось воспитание души изучением философии как науки о добродетели.
Целью древнегреческого воспитания эпохи классики выступало формирование «совершенного» человека, достойного гражданина полиса. Изначально пайдейя была нацелена на воспитание аристократов, но впоследствии приобрела более широкий характер, хотя и не распространялась на рабов. Так, например, сократик Ксенофонт в книге о персидском царе Кире перечисляет характерные для Древней Греции условия формирования «совершенного» человека: происхождение, природные способности, воспитание (Ксенофонт. Киропедия, II. 6). Но софист Протагор в знаменитом изречении: «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют», -выразил суть антропоцентризма и безрелигиозности. Платон же, имея в виду Протагора, писал в «Законах»: «Пусть у нас мерой всех вещей будет главным образом бог, гораздо более, чем какой-либо человек, вопреки утверждению некоторых. Поэтому, кто хочет стать любезным богу, непременно должен, насколько возможно, ему уподобиться» [15, с. 190].
Образовательным идеалом для греков была любовь к человечности (philanthropia). Основной интенцией филантропии являлось самопревосходение (arete), т. е. максимальное развитие тела и души. Филантропия связана со свободой и демократией. В текстах того времени Афины описываются как «филантропические и демократичные». Филантропические люди достаточно способны к самоуправлению.
В Древней Греции agape, philanthropia, eleos и philoxenia являлись обязательными социальными добродетелями, проявляемыми в благотворительных делах в пользу нуждающихся. А Бог в греческой литературе (в частности у Эсхила, Платона, Плутарха) называется philanthropos, eleemon, euergetes-philanthropos (Человеколюбец, Милостивый, Благодетель человеку) не только по отношению к грекам, но и к любому человеку (в греческой мифологии это Прометей). Такие эпитеты позже широко использовались для молитвенного призывания Бога в песнопениях Православной Церкви. Мы ведь и сегодня выражаемся так: мы любим Бога, потому что Он любит нас.
Вернемся к Цицерону. В его текстах можно обнаружить употребление слова humanitas в значениях «воспитание», «образование», «достоинство», «человеческое благородство» и др. Он видел главную задачу и цель образования в раскрытии природного достоинства человека, в воспитании благородного человека культуры, полагая, что образованность, знание философии и владение словом (риторика) являются необходимыми качествами знатного человека.
Однако уже во 2-й пол. II в. римский писатель Авл Геллий указывал на новое значение humanitas, которое становилось главным в его время. Ему суждено было стать определяющим в истории Европы. Он писал: «...humanitas в республике - paideia, humanitas в империи - philanthropia» (перевод мой. - В. С.) [22, гл. XVII, 1-3]. Добавим сюда, что в период империи чаще использовали термин не «филантропия» (все-таки это хоть и период эллинизма в культуре, но все-таки - гречество), а virtus - действие, сила, власть (virtue - сила, добродетель). Это слово напрямую связано с именем римской богини победы Виктории. Подобно ей, человечное в че-
ловеке - это, прежде всего, ориентированное на достижение для произведения чего-то позитивного; это - совершенство (в значении силы), предрасположенность совершенного к совершенному, дающая возможность достичь действительного блага. Философски добродетель, рассматриваемая как сила, тем самым противопоставляется сущности. В этическом смысле добродетель является странствием к интеллектуальному и моральному совершенству. Такой подход только по видимости близок Сократовому. На самом деле является его противоположностью. Воинская доблесть, обеспечившая власть, считается высшей добродетелью. Именно это, видимо, имел в виду Слотердайк, критикуя Хайдеггера.
Как отмечает Т. Моммзен [14, с. 255], в период Империи общее образование по своему духу и содержанию еще более приблизилось к эллинскому. Из числа общеобразовательных предметов военное искусство и сельское хозяйство теперь были исключены. Круг школьного обучения заключал в себе так называемые «семь свободных искусств»: грамматику, логику (или диалектику), риторику, геометрию, арифметику, астрономию и музыку, к ним присоединялись еще медицина и архитектура. Греческая литература лежала по-прежнему в основе общего образования и изучалась более серьезно и с более учеными приемами, чем прежде. Почти обязательным считалось получить образование в Афинах или на Родосе (так и поступил Цицерон. - В. С.). Александрия, центр строгой науки, посещалась реже. Разглагольствования афинских мудрецов или родосских риторов передавали римской молодежи по преимуществу вредные элементы эллинизма, и сами современники замечали, что эллинская культура в Италии за последние десятилетия скорее понизилась, чем развилась. Нация, разоренная, истощенная нравственно, перенесшая столько ужасных кризисов, не усваивала уже великих произведений эллинского духа, а воспринимала эллинскую культуру внешним образом, и часто именно нездоровые ее плоды.
И все же лучше всего обратиться к учению апологетов, и в частности Лактанция (ок. 250-324) [12]. В основе этической концепции Лактанция лежит мысль о том, что все люди произошли
от одного прародителя. И это в основе своей содержит важный гуманистический принцип - равенство всех людей по своему истинному происхождению, равенство перед Богом. Поэтому взаимные обязательства друг перед другом должны основываться на человеколюбии [12, УЫ0.1-2,4Д9]. Бог - родитель человеческой души [12, У1.9Л], и если один Бог вдохнул во всех людей жизнь, все люди объединены этой душой, все связаны братскими узами [12, УЫ0.5].
Необходимость пребывания человека в обществе - также часть божественного замысла, и значит, люди должны мирно сосуществовать, думать друг о друге [12, VI.10.10]. Такое поведение соответствует человеческой природе и является естественным [12, VI.10.1-3]. Только помогая другим, человек может сам рассчитывать на помощь окружающих. Проявляя милосердие, он может быть уверен, что в случае его собственной гибели его родных не оставят в беде, он со спокойной душой сможет принять смерть, если так сложатся обстоятельства [12, VI.12.17-23].
Лактанций заслужил впоследствии от гуманистов эпохи Ренессанса почетное звание «христианского Цицерона». Хотя он и почитал Цицерона, все-таки радикально отличался от последнего. Только из того, что здесь приведено, видно, как Лактанций понимает человечность. Он впервые заявляет единство телесности (происхождение по роду), разумности (по сознанию) и социальности. С его точки зрения, все это часть божественного замысла. Его идея - все мы едины в Боге не по вере, а по существу - выделяет человека среди других существ на земле и ставит человечество в состояние взаимоответственности. Что, собственно, и является основой человеколюбия.
К сожалению, Лактанций не оставил нам образовательной программы. Идеи же, заложенные Цицероном, укоренялись в Средневековье. Приведем пример. Боэций (ок. 480-524) скорей всего не вполне являлся христианином, но был продолжателем идей Цицерона и оказывал значительное влияние на средневековую философию. В трактате «Наставления к музыке» он пишет: «Тот является музыкантом, кто приобщился к музыкальной науке, руководствуясь точными сужде-
ниями разума, посредством умозаключений, а не через исполнение» [5, I, 34]. В этом трактате Боэций выделяет три типа людей, имеющих отношение к музыке: те, кто играют на инструментах; те, кто слагают песни и стихи; те, кто судят об исполнении на инструментах и о песнях. Люди, играющие на инструментах, например, кифареды, органисты и им подобные, доказывающие свое искусство непосредственным исполнением музыки, не имеют о ней реального знания, поскольку труд их лишь ремесло, отделенное от всякого умозрения, составляющего сущность музыки. Поэты, относящиеся ко второму типу, стоят несколько выше первых, так как, по-видимому, наделены природной склонностью к сочинению песен, но лишены способности к суждению о них. И только третьи, обладающие опытом умозрения и могущие судить о ритмах и кантиленах, ладах и песнях, основываясь на оценках разума, суть действительно музыканты.
В эпоху Ренессанса гуманизм выступает как распространение определенного круга гуманитарных знаний и означает светскую науку и образованность в противовес ученому богословию. Для обозначения гуманистической образованности в эту эпоху был введен термин «studia humaшtatis» (гуманитарные науки), который означает «тщательное изучение всего, что составляет целостность человеческого духа».
В центре философствования представителей итальянского Возрождения было Слово, культ прекрасного и чисто классической речи. Слово отождествлялось с «добродетелью» и «знанием». Отсюда идея воспитания души. Через «studia humanitatis» проходило изучение произведений античных авторов. В этом состояла идея актуализации возможностей, заложенных природой в индивиде. Гуманисты полагали, что «humaшtas» для латинских авторов (например, Цицерона) означало именно то, что древние греки выражали термином «пайдейя», то есть воспитание и образование человека. Кроме того, для гуманистов эпохи Возрождения этот термин означал полноту и неделимость природы человека.
Колюччо Салютати (1331-1406), который впервые употребил термин studia humanitatis, дал широкое обоснование комплекса гуманитарных дисциплин, включив в них грамматику, филологию
и поэзию, риторику, диалектику и педагогику, но главное место отводил этике, тесно связанной с историей и политикой. Особый смысл он придавал понятию humanitas (человечность, духовная культура), трактуя его как цель новой образованности, в которой должны сочетаться высокий уровень знания, основанного на овладении классическим наследием, и разносторонний практический опыт, развитое самосознание личности и ее активная созидательная деятельность. Задачу воспитания и образования он видел в самосовершенствовании человека, призванного, по его убеждению, сражаться с земным злом «за справедливость, истину и честь».
Он подчеркивает, что, в отличие от естественных наук, «studia humaшtatis» направлены на познание не внешнего мира, а человеческого бытия, и в этом их большая практическая ценность. Они основаны на опыте языческих и христианской культур и призваны формировать нового человека, обладающего высоким качеством -humanitas (человечность). Это качество Салютати понимает как способность к добродетельным поступкам, опыту и образованию. Humanitas - не только прекрасное свойство души, но также практический опыт и ученость. Добродетель и знания приобретают истинный смысл в жизненной практике человека. Поскольку humanitas не дана человеку от рождения, усвоение этого свойства становится итогом упорного труда.
Новая система образования, значительно отличавшаяся от средневековой традиции школьного и университетского преподавания, сделала первые и весьма успешные шаги уже в конце XIV - начале XV в. Теоретическое обоснование гуманистической педагогики шло рука об руку с ее практическим претворением. Одним из первых обстоятельных трудов по вопросам воспитания и образования был трактат «О благородных нравах и свободных науках» (1402) гуманиста Пьетро Паоло Верджерио, ученика Салю-тати. Трактат неоднократно переиздавался и приобрел известность в городской среде, в частности во Флоренции, где немалое распространение в начале века получил и другой трактат - «Наставление в семейных делах» Джованни Доминичи, доминиканского монаха (а позже епископа и кардинала). Выдвинутые в обоих сочинениях
программы обучения и принципы воспитания имели точки соприкосновения: они утверждали как конечную цель образования нравственное совершенство человека. В то же время они столь существенно различались, что стали своеобразными символами двух подходов к культуре - гуманистического и церковного.
Верджерио отстаивал нравственно-социальные задачи, считая, что надо обучать благородным искусствам и свободным наукам. К последним он относил не только традиционные artes liberales, семь свободных искусств, особенно выделяя значение риторики, но и «гражданские науки» - историю и моральную философию. Цель образования он видел в приобретении разносторонних знаний, формирующих свободный ум и высокую нравственность, помогающих в жизненных делах. Его идеал - гармонически развитый человек, сочетающий богатство знаний, добродетели и физическую крепость. В методах воспитания, по Верджерио, важны авторитет родителей и учителя, интерес самого ученика к занятиям, а не принуждение и наказание.
Иную педагогическую задачу ставил в своем трактате Доми-ничи. Обеспокоенный слишком светской и «безнравственной», на его взгляд, обстановкой в городских школах Флоренции (мнение, отражавшее также и позицию церковных властей), Доминичи призывал сделать упор на домашнее воспитание и образование, целенаправленно придавая им религиозный характер. Он считал, что не интересом к земным благам и наслаждениям надо «вооружать детей», а учить их становиться «жителями вечного царства», ибо за следование соблазнам земного мира их приговорят к «вечному огню». По его мнению, важно взращивать терпение и покорность, отвращать от всякого рода удовольствий, не гнушаясь при этом самыми суровыми методами воспитания.
Если в семьях кое-где и следовали наставлениям Доминичи, то в городских и частных школах со временем становилось заметным влияние гуманистических программ образования. В преподавание вводились история, поэзия, мифология, наряду с латинским начали изучать и греческий язык, а круг чтения из античных авторов значительно расширился.
Педагогическая тема стала одной из важнейших в гуманистической литературе первой половины XV в., ей посвящены трактаты Леонардо Бруни «О научных и литературных занятиях» и Маффео Веджо «О воспитании юношей». В последней работе имелись специальные разделы о воспитании и образовании, написанные на вульгате. Получили также большой общественный резонанс сочинения Леона Баттиста Альберти «О семье» и Маттео Пальмиери «Гражданская жизнь».
При разнообразии оттенков в рекомендациях все эти авторы были единодушны в главном - светской ориентации всей системы образования и воспитания, нацеленной на формирование свободного и всесторонне развитого человека, широко эрудированного, высоконравственного и граждански активного. Гуманисты подчеркивали роль примера - прежде всего учителя, отстаивали добровольность и сознательный выбор в овладении знаниями, похвалу, а не наказание как средство воспитания. Все они говорили об уважении к религии, но не призывали к отказу от земных радостей и отречению от мира. Это касалось и женского образования.
Гуманитарное образование становится приоритетным. Первым в этом направлении является Петрарка. Как отмечает Э. Гарен, «Петрарка всегда выступал ярым противником официальной философии Падуи, Болоньи, Парижа, погруженной в физические и логические проблемы, раздуваемые поздним номинализмом. Его резкое осуждение естествознания, медицины, аверроистской науки означало призыв к гуманитарным наукам» [8, с. 45]. Как это ни удивительно, именно медики стали чуть ли не главными символическими фигурами «для битья», кто в ущерб познанию души изучает лишь человеческий организм.
Мы только что отметили сознательный выбор в овладении знаниями. Это важный момент. Кроме специфических черт, характеризующих именно человека, его сущностной характеристики, указанных Лактанцием, выделяется свобода воли, с которой связаны креативность и творчество. Впервые в рамках религиозного сознания эта проблема была поднята в полемике Августина (354-430) и Пелагия (ок. 360 - после 431). Не случайно проблема
возникла после Лактанция. Особо отметим, что в 411 г. Пелагий приезжал на поклон к Августину. Как отмечают историки, ясно было, что он выяснял из прямого источника отношение к своей точке зрения относительно понимания свободы воли.
Суть спора состоит в следующем. Августин придумал такую молитву: du quod jubes et jube quod vis («дай, что повелеваешь, и повелевай, что хочешь»). Эта формулировка возмутила Пелагия и его учеников. Пелагий полагал, что она может иметь истинный смысл лишь в том случае, если мы признаем, что воля Божья имеет предметом абсолютное добро по существу, а не по произволу, и что в силу этого она требует от нас не слепого подчинения ей, а разумного согласия с нею и вытекающего оттуда содействия. Надо иметь в виду, что позицию Пелагия к этому времени уже осудили церковные власти. После спора с Августином он официально был осужден как еретик.
Августин в раннем трактате «О свободе воли» ("De libero arbitrio") близок пелагианским утверждениям. Он писал, что человеческая воля способна и наслаждаться чем-либо, и воздерживаться от чего-либо настолько, насколько она сама это определяет [3, гл. I, 12, (26)]; что заслуга человека зависит от его воли [3, гл. I, 14, (30)]. Человек может праведно жить, если захочет, т. к. является творением Божиим и причастником Его благости [3, гл. II, 1, (2)]. Что человек может совершать то, что хочет, а воля находится в его власти [3, гл. II, 3, (7)].
В последующем, несмотря на общую установку «Негоже смертным обсуждать дела Божии», Августин в «Энхиридионе» уделяет место учению о вечной судьбе человечества и предопределении. По его мнению, избранные святые люди должны будут восполнить воинство ангелов, которое в результате раскола и отступления части ангелов от Бога уменьшилось в количестве [2, с. 825-826]. Идея ком-патибилизма выражена Августином в «Энхиридионе» посредством показания превосходства воли Божией даже над волей человека, поступающего против Его воли. О таких людях сказано, что Бог все равно использовал их злую волю для воплощения своей благой воли: «Дивным и неизреченным образом помимо Его воли не может
происходить даже то, что совершается против Его воли. Потому что этого не случилось бы, если бы Он не допустил: и допускает не против желания, но по желанию; будучи благим, Он не допустил бы, чтобы совершилось зло, если бы не мог, как всемогущий, и из зла сделать добро» [2, с. 867-868]. В другом трактате он даже подчеркивает: «Итак, даром получили избранные то, что получили: не предшествовало у них ничего такого, что они дали бы прежде, и им бы воздалось: за ничто спас Он их» [1, с. 13].
По его концепции соотношения благодати и предопределения, человек не может спастись собственными силами. Благодать даруется ему не за заслуги (которых ничтожно мало): человек избирается для спасения по непостижимой Божьей воле. Согласно Августину, зла в субстанциональном смысле нет. Всякое бытие есть благо, так как всё от Бога. Зло представляет собой лишь отсутствие добра, отход, отступление от него, оно есть своего рода дефект, некая ошибка, промах. Зло представляет собой нарушение порядка ценностей, предпочтение низших ценностей высшим, отход от Бога как морального абсолюта. Оно выступает как свойство человеческой воли, ее стремление к низшему, которое в отличие от позитивного, «производящего» стремления Августин называет разрушительным, «уничтожающим» стремлением. Причина морального зла заключается, следовательно, в свободной воле человека, а выражается оно в том, что человек нарушил добродетельный порядок благ, перепутал высшие и низшие, абсолютные и относительные ценности и решил эмансипироваться от Бога.
Августин разделяет понятия свободы и свободной воли. Свобода для человека - это благодать. В человеке она проявляется как вера. Она дается при крещении. Дарителем является Бог. Свобода воли относится к личности верующего. Она, как и свобода, неотъемлема от человека. Почему? - философ не объясняет. Человек может употреблять свободу воли по своему усмотрению. Но только в том случае, если он представляет себе весь набор возможных поступков, который перед ним стоит, т. е., чем больше знаний у человека, тем он свободней. Поэтому такое взаимодействие благодати Божией и свободной деятельности человека
решается следующим образом: благодать не отрицает свободу, а, наоборот, увеличивает ее. Правильней будет, если он станет следовать заповедям Божьим. Однако подчеркнем, что смысл учения его о предопределении (компатибилизм) состоит в так называемом предусмотрении - спасутся лишь те, кто еще до рождения намечен к особому назначению. Фактически Августин попустил свободную волю без присмотра.
На этом-то и сыграл Пелагий4. Он усилил положение о свободной воле. По его мнению, Адам, как всякий человек, должен был умереть независимо от того, согрешил он или нет. Грех Адама остается его делом и не распространяется на последующий человеческий род. Дети рождаются невинными, как и Адам до своего неповиновения. Как греховность мира нельзя связывать с грехом Адама, так и его спасение нельзя выводить из спасения Христа. Человек может быть безгрешным, выполнять заповеди Бога, следовать примеру Христа - зависит только от него самого. Пелагий и его сторонники считали, что Бог справедлив, справедлив необходимо, он не может быть иным, и потому нормы справедливости, различия добра и зла существенным образом ведут к блаженству. И в этом смысле судьба человека находится в его собственных руках.
Два пути равноценны в свободе выбора. «И вообще не было бы никакой добродетели у того, кто пребывает в добре, если бы он не имел возможности перейти на сторону зла. Ибо волей своей Бог даровал своему разумному творению добровольный выбор и свободную волю» (3). Пелагий вводит понятие природы человека. Природа у всех людей одинаковая. «Благо природное присуще, таким образом, вообще всем, оно может открыться и обнаружиться также и у язычников, которые вовсе не чтут Бога... Если верно, что мы можем творить также и зло, - это благо» (3). Человек сам спасается, как сам и грешит. Спасение происходит лишь действительным исполнением через постоянную внутреннюю работу над своим нравственным совершенствованием.
После этого необходимо вернуться ко времени Возрождения, а именно к Реформации. Проблема свободы воли стала предметом изысканий в полемике Эразма Роттердамского - представителя
северного гуманизма, и Мартина Лютера - вождя реформации. Лютер, пройдя свой период неудержимой критики религиозного догматизма, навязывал своим последователям еще более жесткий догматизм, отказывая человеку в какой бы то ни было заслуге перед Богом. Известен знаменитый афоризм Лютера: воля человеческая -как осел, кто оседлает ее, тот на ней и поедет.
Эразм единственный, пожалуй, во всей Европе нашел в себе мужество воспротивиться такому пониманию вести Христовой и защитить права человеческой свободы. В 1524 г., поняв, в чем суть духовного протеста Лютера, он выходит на арену горячих богословских споров, вооруженный сочинением «О свободе воли» ("De libero arbitrio"), которое было с нетерпением прочитано всей просвещенной Европой. Лютер отвечает громоздким сочинением «О рабстве воли» ("De servo arbitrio"), полным обвинений. В 1526 г. Эразм пишет защитительное сочинение «Гипераспистес», в котором отводит от себя обвинения в скептицизме и отсутствии религиозного духа.
Следует сразу оговориться, что оба мыслителя входили в орден августинистов. Оба были монахами: Эразм - белым, Лютер -черным (правда, потом оставил монашество). Если в целом оценивать их позиции, то Эразм по взглядам ближе к позиции раннего Августина (она кратко изложена выше), а Лютер - позднего5.
В 1528 г. Эразм, для своего времени лучший знаток античной литературы и языка, издает трактат под названием «Цицерони-анец», нацеленный против тех, кто в своем преклонении перед античностью, и в частности перед нормами классической, цицероновской латыни, терял всякое чувство меры. Христианские авторы находятся для Эразма на совершенно иной ценностной ступени. Detentius est divum cum divis componere - божественное подобает сравнивать с божественным, говорит Эразм. Поэтому античные авторы теряют при сопоставлении с лучшими христианскими мыслителями.
Теория предопределения получила у Лютера иное понимание. Для него она не является основанием для фаталистических выводов: «...Теперь, когда Бог, изъяв мое спасение из моей воли, взял его
на Себя и пообещал меня спасти независимо от моего попечения об этом или моего старания по своей благодати и милосердию, я спокоен и уверен, потому что Он верный и не обманет меня. ... Мы уверены и твердо знаем, что мы нравимся Богу не из-за того, что заслужили этого своим делом, а по благоволению Его милосердия, обещанного нам. Если мы сделаем мало или же плохо, то Он не взыщет с нас, а по-отечески простит и направит» [13]. Такие рассуждения могут привести к фатализму. Но Лютеру удалось этого избежать.
По Лютеру, есть три вида света: свет природы, благодати и славы. Свет природы не дает ответа, почему Бог справедлив, когда доброго губит, а злого прощает. На это отвечает свет благодати. Но он не отвечает, как Бог проклинает того, кто не способен ни на что доброе. Первые два света приписывают Богу несправедливость, но свет славы отвечает, что Бог справедлив, просто Его справедливость для нас непостижима, и мы должны просто в это поверить.
А. Столяров, посвятивший монографию понятию свободы воли, на этот счет пишет следующее: «Императив Лютера формулируется иначе: хотя я знаю, что мое спасение от меня не зависит, жить я должен так, как если бы оно от меня зависело» [18, с. 203]. Зачем ему так жить, Лютер не объясняет рационально. Просто так повелел Бог. А задавать вопросы человек не имеет права6. Добавим от себя: хорошая позиция самообмана, однако так легче жить.
Но вот наступает эпоха Просвещения. Знание провозглашается силой (Ф. Бэкон). Впервые разрабатываются приемы (правила) манипуляции сознанием (Р. Декарт «Правила для руководства ума», «Рассуждение о методе»). Формируется школа идеологов (А.-Л.-К. Дестю де Трасси, Э.-Б. Кондильяк, П.-Ж.-Ж. Кабанис и даже ранний Наполеон). Именно в это время «изм» прибавляется к humanitas7. Идеологи возвращаются к Цицерону (его особенно ценил Вольтер).
Почему Цицерон? Это можно объяснить тем, что для философии того времени, которую мы называем «просветительской», во-первых, типично не столько углубление, сколько расширение, распространение и систематизация знаний; во-вторых, для нее
характерна борьба с так называемыми суевериями и предрассудками, соединенная с доходящим до атеизма свободомыслием; в-третьих, ей свойствен своеобразный универсализм и «эклектизм» - свободное заимствование из всех источников всего того, что служит «общечеловеческим идеалам». Далее, «философия Просвещения» - это критическая философия, не признающая никаких непререкаемых авторитетов, кроме самой истины (рационально обоснованного знания), враждебная догматизму и сектантству. Как это ни кажется странным, данная философия критически относилась к современному ей обществу, к его системе ценностей и особенно к морали, но не к самой себе. Следовательно, ее истина преднаходима, постулативна, установлена как образец и закон. Наконец, это в самом высоком смысле «популярная философия» (а она именно такой и являлась), рассчитанная не столько на философов-профессионалов, сколько вообще на так называемую образованную публику. Отсюда ее неприятие всякого рода «схоластики» (от слова «схолия» - доказательство). Она пользуется доступным языком и часто выражается в художественной форме. Исследователи уже давно провели параллели между стилями философствования: Лукреций - Гольбах, Варрон - Дидро, Цицерон - Вольтер.
Их клиент (да, именно клиент) - это человек, потенциально способный к манипуляции, - человек из массы, всезнающий незнайка (или наоборот - незнающий всезнайка). Он не берется ниоткуда. Его надо сформировать. Не случайно в это время зарождаются дидактические проекты, появляются первые теоретики от педагогики. Педагогика, еще не достаточно определившись с целями, быстро набирает обороты. Обучение строится на принципах ознакомления. Важно подобрать - с чем знакомить и в какой степени глубины. И вот пациент-ребенок с лозунгом «хочу все знать» формируется в социальный «средний класс». Правда, его принуждают к этому «хочу»8.
Но уже Я. А. Коменский в «Великой дидактике» (1657) разработал важнейшие вопросы дидактики: содержание образования, дидактические принципы и правила наглядности, последователь-
ности, природосообразности и др., организацию классно-урочной системы. Он предложил новую систему учебной работы, соответствующую возрастным и психологическим особенностям детей. В основном разработанные им 12 принципов образования и воспитания имеют место и сегодня.
Однако, что особенно хочется подчеркнуть, в Просвещении фактически отсутствует проблематика (и ее разработка) сущности человека. Не ясно, почему, например, нужно человеку преподавать математику или литературу, а обезьяне - нет. Ведь в дарвинизме и марксизме9 (оба - варианты просвещенческой философии) утверждается, что человек произошел от обезьяны.
При определении сущности человека можно двигаться двумя путями. Первый состоит в том, чтобы показать, в чем заключается отличие человека от всех остальных существ на земле. В таком случае мы перечисляем признаки, которые могут и не характеризовать сущность как сущность. Во втором случае мы определяем самое характерное качество, которое свойственно только человеку. Его-то можно бы отнести к сущности. Целый ряд авторов полагает, что понятие личности (или индивидуальности) лучше всего характеризует сущность человека.
Тем не менее, углубляясь в сущность, можно выявить фундаментальные признаки, из которых она складывается. В свое время я уже указывал на эти признаки [см.: 16; 7], к ним относятся натуральный план, социальный план и план самосознания. Из целостного единства их и складывается сущность.
Натуральный план включает в себя совокупность задатков, морфофизиологического хабитуса (строение тела), полово-возрастной структуры, психофизиологической динамики, психических состояний и процессов. Иначе говоря, в это образование входит все, что человек имеет от природы (онтогенеза), и которое постоянно изменяется благодаря социализации, действию самосознания и других факторов среды (филогенез).
Социальный план включает в себя совокупность социальных ролей в их возможности и действительности. Данные роли структурированы как на макроурововне (статусы), так и микроуровне
(все возможные роли). И те, и другие проявляются по двум линиям: онтогенетическая - роли в их общем виде и филогенетическая -применение их в конкретной ситуации.
План самосознания. Его иногда (особенно психологи или близкие к ним философы-феноменологи) называют деятельност-ным планом10. Здесь важно подчеркнуть не просто «знание» или «сознание», а именно - самосознание. Благодаря отмеченному обстоятельству удается показать целостность, где указанные планы входят в единый «образ Я».
Из авторов в прошлом лишь один Лактанций оказался близок к истине. Однако и он не указал на главное - благодаря чему все это выступает в единстве. Конечно же, это свобода, и в частности свобода воли. Не случайно данная тема стала предметом серьезной полемики. Ведь существует (живет, деятельностно проявляет себя для себя и других) эта целостность благодаря наличествующей у человека свободе - как способу нахождения, выбора и осуществления; как способу целеформирования, целеполагания и целереализации.
Теперь можно подойти поближе к нашей теме. У слова «образовывать» сразу высвечивается двоякое значение. Во-первых, оно значит «выставлять образец и устанавливать предписания», а во-вторых - «развивать уже имеющиеся задатки». Для первого применяется понятие «обучение», для второго - «воспитание». Оба элемента, безусловно, между собой связаны. В первом случае знание не отстоит от познающего субъекта в качестве вненаходимости. Он сам непосредственно затронут тем, что познает. Во втором случае процесс совершенствования задатков не является самовозрастающим. К нему не применяется культивирование способностей. В обоих случаях средствами достижения цели выступает упражнение и прилежание, которые требуется превратить в привычку.
Более того, оба элемента - воспитание и обучение должны начинаться еще до момента их применения, т. е. до появления предмета применения. В языковом выражении - это ситуация предшествования отглагольной формы самому глаголу. Например, зачатия еще нет, а зачатый уже существует. Кто же этот причастный событию причастия зачинающийся предмет. Конечно же, это новый
человечек - гарант непрерывного восстановления и сохранения человеческого рода.
Древние это хорошо понимали. Так, в Древней Греции придумали науку каллипедию, согласно которой начинали заниматься культивированием физической силы, красоты и ума, чтобы родить красивого ребенка. Применялся посвятительский ритуал (очищение), имеющий целью приуготовление родителей к зачатию (поведение, питание и проч.). В сохранившихся источниках уделено особое внимание тому, какая обстановка должна окружать семейную пару, желающую завести ребенка. Нечто подобное мы находим в Ведах. Там говорится, что склад ума будущего ребенка и его наклонности во многом зависят от состояния ума и психики его родителей (что чувствуют и как настроены отец и мать в момент зачатия). А перед зачатием ребенка родители обязательно проходили специальный ведический обряд очищения, что гармонизировало ум и психику мужа и жены. Сохранились источники и в древнем Китае о планировании ребенка и подготовке родителей.
Все это говорит о том, что приемы воспитания уже вступают в действие еще раньше, чем произойдет зачатие. Конечно же, это есть информационное формирование родительских гаметы и зиготы в нужном направлении. В натальный период также происходит воспитание11. В постнатальный период и при дальнейшем взрослении обучение и воспитание привязываются к этапам жизненного пути человека.
Все знания (также и науки) делятся на три большие группы: естественнонаучные (естествознание), общественные (социально-гуманитарные) и технические; по компетенции - общие и специальные. Уровни овладения ими - теоретический и практический (в науке - эмпирический) методы. В принципе, чтобы добиться всестороннего развития личности, необходимо получить знания всех трех групп в равной степени, хотя бы на уровне общего образования. Но известно, что после промышленной революции, а в культуре с наступлением эпохи Просвещения, произошел крен в сторону рационализма и техницизма. Не случайно один из последователей Р. Декарта Ж.-О. де Ламетри написал трактат «Человек-машина» (1747).
Обратим внимание на то, что автор был профессиональным врачом. Если в Древнем Риме бог появлялся из машины (театральная реминисценция), то теперь сам человек в умах просвещенцев становится машиноподобным12.
Теперь перейдем к нашему времени. В «Законе об образовании» есть одно место, где прямо говорится о гуманизме. Это статья 3.3. Дословно в ней сказано так: «Гуманистический характер образования, приоритет жизни и здоровья человека, прав и свобод личности, свободного развития личности, воспитание взаимоуважения, трудолюбия, гражданственности, патриотизма, ответственности, правовой культуры, бережного отношения к природе и окружающей среде, рационального природопользования». Из этого перечня не следует идеи, что гуманистический характер образования что-то включает в себя или ставит перед собой какие-либо цели. Да и сам он не определен. Хотя следует отметить, что над законом об образовании работали люди, называющие себя гуманистами, т. е. они являются членами Российского гуманистического общества.
Современные российские гуманисты входят в Международную ассоциацию гуманистов. Они подчеркивают, что являются сторонниками англо-американского варианта светского (секулярного) научно-исследовательского, образовательного и просветительского движения13. Работают активно. Имеют свой информационный орган - журнал «Здравый смысл». Выступают против догматизма. Поддерживают творчество. Правда, это скорей декларации, т. к. в президиуме Общества состоят крупные ученые, которые одновременно входят в комитет по борьбе с лженаукой. Комитет базируется в Академии наук. Укажем некоторые имена: В. Л. Гинсбург (нобелевский лауреат), Г. И. Абелев, В. А. Кувакин и очень многие. Странная метаморфоза - гуманисты становятся инквизиторами.
Идеология современных гуманистов, ориентирующаяся на рационализм и технократизм, неизбежно будет игнорировать исследование сущности человека, поскольку под человечностью мы понимаем ее проявление. Установка на то, что совершенствование техники создаст большее благополучие и власть, порождает новую угрозу - зависимости от машины. Иллюзия технического превос-
ходства в рамках глобализации сформировала идею «золотого миллиарда». По мнению гуманистов, человечество будет поделено на людей и недолюдей (новое, запущенное в политический оборот понятие) - мировая элита и обслуживающий персонал. Будем надеяться, что это иллюзия. На то она и иллюзия, чтобы не состояться.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Первая публикация: Heidegger М. Platons Lehre von der Wahrheit. Mit einem Brief fiber den Humanismus. Bern. 1947, S. 53-119. В дальнейшем будем ссылаться на русское издание [19]. Письмо это писалось французскому философу Жану Бофре, который сразу после выхода брошюры Ж.-Л. Сартра «Экзистенциализм это гуманизм» (Sartre J.-P. L'existentialisme est un humanisme. P., 1946) обратился к Хайдеггеру о перспективах обновления смысла понятия гуманизма.
2 Выше я сознательно неточно перевел, т. к. выражение «человеческого парка» по-русски не вполне хорошо звучит. Надо отметить, что Слотердайк в критике Хайдеггера проводит прямую аналогию с животными. Добавим сюда, что сам Хайдеггер понимает человека так: «Человек есть animal rationale. Он как природное существо принадлежит к области природы, а как существо разумное - к царству разума, т. е. к царству воли и тем самым свободы» [см.: 20, с. 58].
3 Г. Буасье, автор монографии «Цицерон и его друзья», считал Цицерона родоначальником новой, специфически римской философии с ее ориентацией на практичность и рациональность, полагая, что народы Запада только через ее посредство смогли потом воспринять греческую философию [см.: 6, с. 315-316].
4 Здесь и далее изложение точки зрения Пелагия дано по единственному сохранившемуся его сочинению «Письмо к Деметриаде» [см. русский перевод: 21, с. 297]. Далее в тексте цитируется оригинал, с указанием в круглых скобках номера страницы.
5 Крайний случай такого подхода сформулирован Кальвином: «Мы говорим, что относительно избранных этот план основан на Его милости вне всякой связи с заслугами людей. Напротив, врата жизни закрыты для тех, кого Бог желает предать проклятию. И мы говорим, что это происходит по Его суждению, тайному и непостижимому, однако праведному и справедливому» [10, с. 386].
6 Отметим по ходу дела, что современные американские идеологи, больше всех говорящие о гуманизме и демократии (навязывающие всем
и вся, даже подчас силой, свое их видение), знают, что их страна как цивилизация и государственность строилась на основе протестантизма.
7 Хайдеггер признает факт идеологизирования humanitas, но почему-то называет это партией.
8 В Англии и сегодня в школах сохранилось физическое наказание. Причем с согласия (и даже часто по просьбе) родителей. Правда, уже не повсеместно.
9 Истины ради отметим, что Маркс в работе «Тезисы о Фейербахе» определяет сущность человека как совокупность всех его общественных отношений (и только?!).
10 Латинское слово agitare восходит к словам cum и agito - совместно действовать. В русском языке лучше это положение выразить как: сознание - совокупность знаний, совместное ведение.
11 Такие исследования и сейчас ведутся. См., например, изданную нами книгу: [4].
12 «Следствием утверждения гуманизма как транснационального феномена и мировоззренческой универсалии стало упрочение статуса ученого и различных наук, распространение образованности и идей самосовершенствования человека. Наука и техника как наиважнейшие плоды гуманизма содействовали поистине преображению человеческой жизни на нашей планете...» [11, с. 11]. Так пишет в своей монографии человек, являющийся не только членом Российского гуманистического общества, но и проведший целенаправленную работу по изучению современного гуманизма.
13 Это сознательная ориентация российских гуманистов - сознательный выбор в условиях глобализации [см.: 17].
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Августин Аврелий. О предопределении святых. Первая книга к Просперу и Иларию / Пер. И. Мамсурова. М., 2000.
2. Августин Блаженный. Об истинной религии. Теологический трактат. Мн., 1999.
3. Августин Блаженный. О свободной воле // Русский православный приход Покрова Пресвятой Богородицы в Граце [Сайт]. [URL]: http:// prihod.rugraz.net/assets/pdf/Avgustin_Avrelij -O_svobode_voli.pdf (дата обращения 14.07.2014).
4. Бертин А. Воспитание в утробе матери. Л., 1991.
5. Боэций. Наставления к музыке / Пер. В. Зубова // Музыкальная эстетика западноевропейского Средневековья и Возрождения. Хресто-
матия. М., 1966 // frater Oleg [Персональный сайт]. [URL]: http://www. frateroleg.name/library/boetius.htm (дата обращения 24.09.2014).
6. Буасье Г. Цицерон и его друзья. М., 1914.
7. Волжский Вл. [Смирнов В. И.] Основания синтетической теории человека. СПб., 1997.
8. Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения. М., 1986.
9. Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. Т. 1. М. : Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2000.
10. Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. Т. 2. Кн. III. М., 1998.
11. Кудишина А. Гуманизм - феномен современной культуры. М.,
2005.
12. Лактанций. Божественные установления / Пер., вступ. ст. и прим. В. М. Тюленева. (Серия «Библиотека христианской мысли. Источники»). СПб., 2007.
13. ЛютерМ. О рабстве воли // [Электронный ресурс]. [URL]: http:// ulcstets.narod.ru/Book_Luter/Rabstvo_voli.htm (дата обращения 24.09.2014).
14. Моммзен Т. История Рима. СПб., 1997.
15. Платон. Сочинения : в 3 т. Т. 3. Ч. 2. М., 1972.
16. Смирнов В. И. Жизненный путь человека: социальные и моральные проблемы. Л., 1989.
17. Современный гуманизм : Документы и исследования / Сост. В. А. Кувакин. М., 2000.
18. Столяров А. Свобода воли как проблема европейского морального сознания. М., 1999.
19. ХайдеггерМ. Письмо о гуманизме //ХайдеггерМ. Время и бытие : Статьи и выступления / Пер. с нем. М., 1993. С. 192-220.
20. Хайдеггер М. Положение об основании. М., 1999.
21. Эразм Роттердамский. Философские сочинения. М., 1987.
22. Aulus Gellius. Noctes Atticae. XIII 16 / Ed. P. K. Marshall. Oxf., 1968. 2 vol.
23. SloterdijkP. Regeln für den Menschenpark. Ein Antwortschreiben zu Heideggers Brief über den Humanismus. Frankfurt am Main : Suhrkamp, 1999.
