CC BY-NC-ND
234
В.Ф. Блохин
«ГУБЕРНСКИЕ ВЕДОМОСТИ» КАК ЗЕРКАЛО РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ (XIX - начало XX в.)
В статье рассматриваются проблемы истории создания «Губернских ведомостей», анализируется степень их влияния на происходившие в стране процессы. Созданные самим правительством, эти средства печати в советской исторической науке вплоть до 1990-х годов не находили объективной оценки. Статья содержит анализ различных, в том числе и современных, подходов к этим изданиям. Автор на конкретных примерах доказывает, что «Губернские ведомости» в своих и лучших, и худших образцах послужили прототипом новых форм частной провинциальной печати XIX в.
Ключевые слова: «Губернские ведомости», официальная пресса, история повседневности, просветительство, цензура.
«Мертворожденные детища губернских правлений» -это определение «Губернских ведомостей», данное писателем и публицистом «Современника» В.А. Слепцовым, стало хрестоматийным. Десятки раз воспроизводилось оно в исследованиях по отечественной истории и журналистике, прочно вошло в энциклопедические статьи1.
Рождались «Губернские ведомости» в недрах николаевского Министерства внутренних дел. В соответствии с высочайше утвержденным «Положением» об их издании от 27 октября 1830 г. они начали выходить в России с января 1831 г. Из указа Правительствующего сената от 9 декабря 1831 г. следует, что император «повелеть изволил» начать печатать в виде эксперимента «Ведомости» только в шести губерниях: Астраханской, Казанской, Киевской, Нижегородской, Слободско-Украинской и Ярославской, указав, что если опыт окажется удачным, его следует постепенно распространять и в других губерниях.
© Блохин В.Ф., 2009
Постепенность в деле создания правительственных органов печати объясняется не только определенными опасениями идеологического свойства, но и элементарной невозможностью быстрого налаживания такого сложного дела с технической точки зрения. Николай I распорядился печатать «Ведомости» по возможности на лучшей бумаге и хорошим шрифтом, но в большинстве губерний типографии отличались «недостаточным их состоянием» и требовалось срочное вмешательство Государственного казначейства. Министерство внутренних дел предложило губернаторам «обратить особое внимание на типографию, при губернском правлении состоящую, и принять все зависящие меры, дабы с наступлением того срока не встретилось никакой остановки к их печатанию»2.
С 3 июня 1837 г. издание «Губернских ведомостей» стало обязательным при каждом губернском правлении, и с 1 января 1838 г. они уже выходили в 42 губерниях России. Надзор за их деятельностью превратился в неотъемлемую часть работы полицейских правлений на всей территории страны. С 1830 по 1905 г. в «Полное собрание законов Российской империи» вошло более тридцати законов, регулирующих издание местных официальных органов печати3. С момента зарождения «Губернских ведомостей» предусматривалось наличие в них двух отделов: 1) общего, статьи которого содержали общегосударственные распоряжения, и 2) местного, со сведениями о положении дел в губернии. Вторая часть (до 19 мая 1845 г. называлась «Прибавления к губернским ведомостям») в свою очередь делилась на две - официальную и неофициальную, которые раздельно печатались с особой нумерацией страниц и раздельно рассылались. Вместе они печатались лишь в виде исключения.
Так с 1838 г. за провинцией, по словам историка-публициста Б.Б. Глинского, будущего редактора «Исторического вестника», «официально было признано право иметь свою собственную печать»4.
Со второй половины 1850-х годов в столичных журналах появились первые обзоры «Губернских ведомостей», главным образом посвященные их историческим и статистическим отделам5. Журналист и экономист А.Н. Егунов, являвшийся автором нескольких подобных публикаций, высказывал твердое убеждение в том, что программа неофициальной части «Губернских ведомостей» чрезвычайно широка и позволяет им делать постоянные вклады в «сокровищницу науки»6. Автор обзоров, профессионально занимавшийся проблемами статистики и экономики, отмечал, что статистические материалы, помещавшиеся в «Губернских ведомостях», зачастую являлись единственно достоверной информацией
из различных отдаленных мест. Сведения же, полученные официальным путем, очень часто подвергались намеренному искажению или утаиванию местной администрацией для того, чтобы не выставлять себя в неприглядном свете.
Однако в других газетно-журнальных обзорах этого периода «Губернские ведомости» критиковались за «спорадическое» помещение в них материалов исторического, этнографического, статистического содержания. Отмечалось, что большая часть «Ведомостей» наполняется или перепечатками из разных изданий, или вообще не имеет так называемой «неофициальной» части. Вместо нее помещались лишь сведения о приехавших и отъехавших7. В виде положительного исключения назывались «детища» владимирского, пермского, вятского, костромского, олонецкого и астраханского губернских правлений. Уже в это время прозвучал вывод, сохранявший актуальность на протяжении всего периода существования этого вида казенной печати: занимательность, интерес и вообще успех «Губернских ведомостей» чаще всего зависел от одного энергичного и бескорыстно преданного своему делу человека - их редактора. Причина бесцветности большей части губернской прессы, по мнению ее современников, заключалась «в недостатке денежных средств, которые бы могли привлечь к участию в труде дельных и умных сотрудников»8. Действительно, авторы статей только в виде очень редкого исключения получали за них в качестве гонорара не оттиски опубликованных материалов, а денежное вознаграждение.
Вскоре выявились и другие недостатки казенной провинциальной печати. Интерес автора библиографического обзора литературы по «отечествоведению» за 1859-1868 гг. вызвали публикации архангельских, бессарабских, олонецких, пермских, таврических, терских, харьковских и ярославских «Губернских ведомостей». В то же время в обзоре содержался вывод о том, что подобные издания других губерний следовало бы передать в аренду частным лицам «с предоставлением им, на первое время, известных льгот и вспоможений»9. Относительно небольшой список «Ведомостей», отличавшихся обилием интересной исторической и статистической информации в течение всего десятилетнего периода, свидетельствовал о нестабильности такого рода изданий, об их зависимости от различного рода обстоятельств объективного и субъективного характера. Подводя итог первым опубликованным обзорам губернской печати, следует отдать должное их авторам, стремившимся более или менее объективно оценить положительные и отрицательные черты этих специфических печатных органов.
Иное впечатление оставляет статья Слепцова в некрасовском журнале «Современник».
В ноябре 1865 г. на заседании Совета Главного управления по делам печати обсуждалось «отношение» Петербургского цензурного комитета от 5 ноября 1865 г. о литературном и политическом направлении этого журнала. Наряду со статьей «Записки современника» рассматривались еще три «предосудительные» публикации, появившиеся в сентябре 1865 г. Среди них был и обзор Слепцова «Русская литература. Губернская пресса». Итогом обсуждения стало первое предостережение, выданное министром внутренних дел «Современнику». В официальном уведомлении на этот счет статья Слепцова не упоминалась, но ее содержание послужило одним из поводов к суровым правительственным мерам.
В статье «Современника» о положении печати в провинции революционно-демократический взгляд на местную прессу того времени отличался неприкрытой суровостью. Автор с иронией отмечал, что при внимательном изучении губернской литературы в ней проявляется «неоцененное качество»: «Качество это свойственно всем провинциальным газетам вообще и состоит в том, что они всегда очень верно воспроизводят ту среду, которая питает и греет их; можно сказать даже, что они и не могут дурно воспроизводить ее, если бы даже хотели»10. Он обвинял губернские газеты в том, что они «высказывают постоянное желание изображать вещи совершенно не в том виде, в каком они есть», что «нитки, которыми сшиваются произведения губернских публицистов, до такой степени всем знакомы, что даже человек, никогда не служивший в провинции, сразу может заметить, что это нитки из губернского правления». Намек на казенное происхождение «Губернских ведомостей» переходил в вывод о том, что «потому-то этих произведений никто не читает»11.
Взгляд на губернскую официальную прессу, содержавшийся в статье «Современника», позднее разделили историки отечественной печати. «Почему так часто вспоминает Слепцов именно эту газету?» («Олонецкие губернские ведомости». - В. Б.) - задается вопросом автор комментариев к статье в многотомном издании Академии наук СССР «Литературное наследство», и сам находит ответ: «Потому что в ней наглядней всего раскрывался лицемерный характер правительственной политики, правительственного законодательства»12. И еще: «Слепцов дает ясно понять, что не русское общество, не народ, а начальники губерний фактически получили право на эту "гласность" и воспользовались ею для публикации в "независимой" прессе своих распоряжений, указов, для "оглашения своих предначертаний"»13.
С момента активизации внимания советских исследователей к проблемам провинциальной прессы изучение ее осуществлялось в соответствии с принципами так называемого ленинского учения о классовом характере печати, вытекающего из ленинской же периодизации освободительного движения в России. Утверждалось, что становление и распространение русской провинциальной периодики неразрывно связаны с разночинским, или буржуазно-демократическим, этапом освободительной борьбы, который являлся подготовительным для перехода к этапу пролетарскому. Приоритетными были исследования тех органов печати, которые придерживались революционно-демократических взглядов, поскольку именно эти издания рассматривались как предтеча «печати пролетарской» (термин, обязанный своим происхождением В.И. Ленину).
Очевидно, что в общую концепцию развития газетной периодики совершенно не вписывались казенные «Губернские ведомости». Поэтому не выглядит преувеличенным утверждение М.П. Мохна-чевой о том, что целые поколения исследователей тиражировали вывод авторитетных ученых Н.М. Лисовского и С.А. Венгерова об отстраненности «Губернских ведомостей» от общественно-политической борьбы14. Причем если авторы историко-библиогра-фического пособия начала XX в.15 отдавали должное высокой информативности неофициальной части этих изданий, то их продолжатели зачастую не обращали внимание на это обстоятельство.
Неофициальная часть «Губернских ведомостей» не рассматривалась в качестве естественного предшественника частной периодики и изучалась обособленно исключительно в качестве исторического источника по изучению российской провинции16. Более того, на основе фактов отклонения со стороны местной администрации просьб об издании частных органов печати утверждалось, что «Ведомости» стали «своего рода преградой на пути периферийных частных газет как более сильные конкуренты, поддерживаемые правительством»17.
Идеологические установки исключали в советских исследованиях пореформенной России признание эволюционного пути развития, замалчивались попытки со стороны самих революционеров-демократов «примирения» с действительностью, а в качестве приоритетных сохранялись их взгляды, связанные только с радикальными и революционными мерами. По мнению советских исследователей истории провинциальной периодической печати, внимание революционеров-демократов к ней было обусловлено исключительно «поиском средств, расширяющих сферу идеологического воздействия на все слои русского общества»18.
Совершенно очевидно, что обнаружить такие средства в «Губернских ведомостях» не удавалось. Поэтому вслед за «прогрессивными публицистами» советских исследователей интересовали в этих «официально-монархических» изданиях главным образом те публикации, которые «рассказывали о бунтах и волнениях», об угнетении крестьян.
Однако такого рода материалы если и присутствовали в «Губернских ведомостях», то в весьма ограниченном количестве. В итоге «самое большее, чего удостаивались эти издания в научных исследованиях - констатации их существования и, как правило, негативной оценки»19. Например: «До конца дней своих эти издания так и остались сухими казенными листками»20. Или более осторожно: «Однако в материалах губернских ведомостей при критическом их переосмыслении можно извлечь много сведений о положении народных масс, первых проблесках народного протеста, факты политического и социально-экономического значения»21.
Между тем документы канцелярии губернатора, губернского правления, статистического комитета, губернского по крестьянским делам присутствия, казенной палаты, журналы дум и земских собраний, протоколы и отчеты разных общественных организаций, которыми главным образом насыщались неофициальные разделы «Ведомостей», традиционно вызывают наибольший интерес у исследователей, работающих с фондами местных архивов. Это понятно: фонды губернских присутственных мест в силу разных обстоятельств дошли до современных историков далеко не в полном объеме, и пробел этот вполне могут восполнить материалы, сохранившиеся на страницах «мертворожденных детищ губернских правлений».
Утверждая, что «Губернские ведомости» «сохранили на своих страницах ценнейшие материалы, сообщенные местными собирателями и бытописателями, тем более ценные, что частью имели уникальный характер»22, отмечая многогранность этого исторического источника, историки и журналисты в обязательном порядке ссылались на его недостатки идейного свойства: «Являясь официальным органом власти, они освещали события весьма односторонне, с позиций господствующего класса, часто тенденциозно замалчивая одно и выпячивая другое»23. «Губернские ведомости» оценивались без учета рамок, установленных в отношении их издательской программы. Не учитывалось и то обстоятельство, что при жесткой заданности и однообразии структуры этого органа печати, «усыпляющей» внимание исследователя, система запретов для многих губернских изданий превращалась в стимул к поиску новых форм подачи материала. За видимым однообразием таились ростки провинциальной общественно-политической печати.
Таким образом, в изучении губернской прессы довольно четко обозначились два взаимоисключающих подхода: одни исследователи не всегда исходили из того, что «Ведомости» являлись официальным органом губернской власти, для других же, руководствующихся предуготовленными политическими антипатиями, наоборот, это обстоятельство выступало в качестве оценочно-определяющего. Однако и первые, и вторые признавали то, что на страницах «Губернских ведомостей» находили отражение правительственная политика, уровень развития в конкретной губернии промышленности и сельского хозяйства, общественной и культурной жизни. Наконец, отмечалось, что эти издания являлись важнейшим источником для изучения истории того или иного края24.
Новый подход к изучению «Губернских ведомостей» как в исторической науке, так и в истории журналистики зародился в конце 1960-х годов, но в полной мере он утвердился в середине 1990-х годов25. Они со всеми своими достоинствами и недостатками стали восприниматься тем, чем являлись на определенном этапе: практически единственным информационным источником для по крайней мере двух поколений провинциальных жителей России, приучающим население к регулярному знакомству с местными новостями. Так, на огромной территории Сибири появившиеся только в 1857 г. «Ведомости» в Тобольске, Томске, Красноярске и Иркутске были первыми и единственными органами печати, имевшими, естественно, огромное общественное значение26. Хотя первый номер «Тобольских губернских ведомостей» содержал лишь одну самостоятельную статью - рецепт изготовления чернил. А «Томские губернские ведомости» на протяжении всего 1857 г. в своей неофициальной части не опубликовали ни одного самостоятельного литературного материала27. Зато в «Иркутских губернских ведомостях» с момента выхода их первого номера неофициальная часть «чуть ли не в два раза превосходила по объему официальную, и начиналась она не с традиционной суховатой передовой статьи, а с бойкого и живого фельетона»28.
Редакторы неофициальной части учились тому, чтобы находить новости там, где по прежним представлениям их не было: не каждый день в тихом захолустном городке происходило что-то особенное. Если в 1840-1850-е годы в этой части в основном помещались различного рода «любопытные материалы», то в пореформенный период тематика значительно расширилась. В «Губернских ведомостях» печатались материалы о повседневной жизни как страны в целом, так и конкретной губернии. Причем их подъем и упадок был связан с политической ситуацией в империи. «Оживлять "Губернские ведомости!"» - этот призыв начиная с середины
1850-х годов раздавался чуть ли не по всей России. Его можно было услышать «кое-где изредка» и в начале 1890-х годов, но теперь в нем не было «той живости» и произносился он «большею частью полуиронически»29.
Министерство внутренних дел, осуществлявшее общее руководство губернскими официальными газетами, преследовало как назревшие цели информирования населения, так и задачи более отдаленной перспективы: приучения «к гласности в стране молчания и немоты» (по образному высказыванию А.И. Герцена)30. Иными словами, стремилось обеспечить путем популяризации поддержку со стороны провинциальных подданных правительственных решений, сообщая факты, «оправдывающие действия правительства по той или другой отрасли управления»31, а также оказывать воздействие властей на население конкретного края в просветитель-ско-религиозном духе, «знакомя его с лучшими порядками в жизни, рассказывая ему обо всем, чем можно содействовать к улучшению его быта, хозяйства и благосостояния»32.
Помимо исторических, этнографических и статистических сведений редакции проявляли устойчивый интерес к проблемам просвещения (в том числе сельской школе и женскому образованию), к деятельности библиотек и развитию библиотечного дела в провинции, социальному призрению, медицинским и агрономическим сведениям, что было особенно важно в условиях ограниченного количества квалифицированных специалистов. Просветительский характер этих изданий предопределил сотрудничество в них местных ученых, писателей, публицистов, зачастую придерживавшихся различных политических взглядов.
Губернскому органу печати не только требовались свои талантливые авторы, которые могли бы успешно в духе времени обновлять содержание газеты в условиях жестких требований власти, но в не меньшей степени он нуждался и в своем собственном читателе. Как это ни парадоксально, но и сама читающая публика, «смиряющаяся так похвально перед столичной гласностью», пока никак не могла и не хотела принимать «свою местную гласность»33. Те, кто выбирал «Ведомости» для своего чтения (например, купцы, крестьяне, народные библиотеки-читальни, различные общества и собрания), вовсе не рассчитывал обнаружить в них статьи обличительного характера и критического настроя, для чего как раз и существовала, по мнению многих, печать столичная. То, что уже воспринималось как вполне естественное в московских и петербургских газетах и журналах, настораживало в местных изданиях.
В губернскую администрацию летели письма с требованием запретить такого рода публикации. Причем главным аргументом
выступало то, что тот или иной местный «писака» не должен «сметь рассуждать» на подобные темы. Газета «Губернские ведомости» для провинциальной публики - «представительница особого услужливого рода литературы, который обязан петь панегирики своим милым согражданам»34, - с грустью констатировал автор статьи в «Воронежских ведомостях». Вторили ему «Рязанские губернские ведомости»: «Независимо от программы местные предубеждения каждый раз поднимают бурю против всякого личного, самостоятельного мнения редакции»35.
Проблема, наиболее остро вставшая позднее перед частной провинциальной печатью, уже в 1860-х годах коснулась и «Губернских ведомостей»: наказания за критику в адрес местных чиновников. На основании обвинений в «оскорблении общества» и отдельных лиц, в несоответствии «тону официальной газеты» цензором по своему усмотрению осуществлялась правка подготовленных материалов, разбирался набор неодобренных статей. Результатом являлось оскудение печатных материалов и уменьшение количества подписчиков. «И не знаешь... как сделать так, чтобы никого не обидеть, никого не раздражить, чтобы все оставались тобою довольны и не считали тебя личным врагом своим», - делился своими трудностями редактор неофициальной части губернской газеты36.
Цензурный карандаш местного чиновника трудился не только над жизненно-современными статьями, но и над материалами, казалось бы, весьма нейтральными. Например, этнографическими. Так, во времена печально знаменитого «Комитета 2-го апреля 1848 г.» три специальных чиновника регулярно подавали сведения о содержании губернской прессы, и преследованиям подвергались публикации фольклорных записей обрядов, народных песен, пословиц и поговорок, загадок. Выводы комитета сводились к тому, что едва ли следует допускать без разбора, и тем более в «Губернских ведомостях», всего, что сохранилось в изустном предании, в особенности же если этим «нарушаются добрые нравы и может быть дан повод к легкомысленному или превратному суждению о предметах священных»37. После закрытия комитета в 1855 г. цензурный надзор за подобного рода материалами был значительно смягчен, однако основанные на местном материале публикации о различных «суевериях и предрассудках», о расколе, давно допускаемые в столичной печати, по-прежнему преследовались местной цензурой. Причина была банальной: «А ну как скажут: как же вы за этим не смотрите, не уничтожаете этого? В других местностях этого нет, а у вас есть!..»38
В 1870-1880-е годы стала очевидной бесперспективность дальнейшего существования в прежнем виде «Губернских ведомостей».
К концу 1870-х годов в различных губерниях и областях их выходило 7639. Положение этих органов печати существенно изменилось: частные издания превратились в большинстве мест в сильных конкурентов. Все громче и чаще говорилось о том, что «Губернские ведомости» и типографии должны перейти в частные руки на арендных условиях, а редактирование их неофициальной части следует передать из канцелярий губернаторов в губернские статистические комитеты (что уже в некоторых местах осуществлялось), которые, в свою очередь, сделать независимыми от этих канцелярий.
Большинство «Губернских ведомостей» просуществовало до 1917 г., чаще всего влача жалкое существование. Однако несомненным является то, что они как в лучших, так и в худших своих образцах послужили прототипом новых форм губернской периодики. Говоря словами самих «Губернских ведомостей», «нужно слишком предвзято и недобросовестно рассуждать, чтобы не видеть в целой обширной группе русских губернских ведомостей честных, посильно работающих на пользу общества органов печати, чтобы не признавать самый принцип учреждения этих органов чрезвычайно желательным и симпатичным; выделять, изгонять губернские ведомости из общей семьи русской печати - просто бесчестно»40.
Примечания
1 См., напр.: Большая советская энциклопедия. Т. 13. М., 1952. С. 167.
2 Пятидесятилетие «Воронежских губернских ведомостей»: Исторический очерк с биографиями редакторов и сотрудников. Воронеж, 1888. С. 16.
3 Дейч Г.М. Губернские ведомости как исторический источник // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1978. Т. IX. С. 251.
4 Глинский Б.Б. Русская периодическая печать в провинции // Исторический вестник. 1898. Январь. С. 302.
5 См.: Русский вестник. 1856. Т. I. С. 222; Русский вестник. 1856. Т. II. С. 51-132; Русский вестник. 1856. Т. III. С. 129; Отечественные записки. 1856. Октябрь. С. 137-148; Отечественные записки. 1856. Ноябрь. С. 25-38; Отечественные записки. 1857. Ноябрь. С. 25-44.
6 Отечественные записки. 1857. Ноябрь. С. 44. Там же.
8 Межов В.И. Краткий систематический и библиографический обзор литературы русского отечествоведения за 1859-1868 гг. СПб., 1870. С. 13.
9 Там же. С. 14.
10 Современное обозрение. Русская литература. Губернская пресса // Современник. 1865. Сентябрь. С. 42.
11 Там же.
7
12 Василий Слепцов: Неизвестные страницы // Литературное наследство. М., 1963. Т. 71. С. 349.
13 Там же.
14 Мохначева М.П. «История или извествование»? (Губернские ведомости в контексте источниковедения историографии 30-70-х гг. XIX в.) // Журналистика и историческая наука. Кн. 2. Журналистика и историографическая традиция в России 30-70-х гг. XIX в. М., 1999. С. 15.
15 См.: Лисовский Н.М. Периодическая печать в России 1703-1903: Статистико-библиографический обзор русских периодических изданий с диаграммами // Сборник статей по истории и статистике русской периодической печати, 1703-1903. СПб., 1903; Венгеров С.А. Ежедневная печать конца дореформенной эпохи // Там же.
16 См., напр.: Улащик Н.Н. Минские губернские ведомости как исторический источник // Проблемы источниковедения. Т. 7. М., 1959; Бурмистрова Л.П. Губернские ведомости как исторический источник эпохи падения крепостного права (по материалам Поволжья и Урала). Дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1868; Иванов А.Н. «Ярославские губернские ведомости» // В помощь краеведческой работе библиотек. Ярославль, 1971. С. 19-21; Кустов В.А. Газета «Пермские губернские ведомости», 1838-1917: Краеведческий очерк // Язык и ономастика Прикамья. Пермь, 1973; Чмыхало Б.А. К истории становления печати Енисейской губернии // Из истории литературы Сибири. Вып. 1. Красноярск, 1976. С. 45-49; Дейч Г.М. Указ. соч. С. 236-253; Воронина Ф.Н. Первая губернская газета (из истории нижегородской печати) // Записки краеведов. Горький, 1981. С. 74-81; Александрова Н.Н. Становление первой государственной газеты в Сибири («Тобольские губернские ведомости» в 1857-1861 гг.) // Вестник МГУ. Сер. 10. Журналистика. 1998. № 1. С. 102-112; № 2. С. 103-112.
17 Станько А.И. Русские газеты первой половины XIX века. Ростов-н/Д, 1969. С. 25.
18 См.: Ковалева М.М. Русская провинциальная печать в оценке журнала революционной демократии «Современник» // Становление и развитие местной печати России. Воронеж, 1985. С. 29.
19 См.: Витухновская М.А. Из истории российской провинциальной печати. (Олонецкие губернские ведомости в конце XIX в.) // Экономические и социально-политические проблемы отечественной истории. М.; СПб., 1992. С. 103.
20 Есин Б.И. Краткий очерк развития газетного дела в России XVIII-XIX вв. М., 1967. С. 47.
21 Чекурин Л.В. Отражение общественного движения на страницах «Рязанских губернских ведомостей» // Общественное движение в центральных губерниях России во второй половине XIX - начале XX в. Рязань, 1984. С. 88.
22 Азадовский М.К. История русской фольклористики. М., 1963. Т. II. С. 215.
23 Дейч Г.М. Указ. соч. С. 236.
24 Там же.
25 Станько А.И. Указ. соч.; Булацев Х.С. Пионеры провинциальной печати: (Первые шаги демократической прессы российской провинции второй половины XIX в.). Л., 1981; Бурмистрова Л.П. Провинциальная газета в эпоху русских просветителей: Губернские ведомости Поволжья и Урала 1840-1850 гг. Казань, 1985; Вахрушев А.А. Становление и развитие печати Вятской губернии (XIX -начало XX века). Ижевск, 1994; Мохначева М.П. Указ. соч. С. 12-89; Ахмадул-лин Е.В. Правительственная печать России (конец XIX в. - февраль 1917 г.). Ростов-н/Д, 2000; Лучинский Ю.В. «Провинциальные братья»: кубанская модель губернских ведомостей // Журналистика: историко-литературный контекст. Вып. 2. Краснодар, 2003. С. 9-21; Мандрика Ю.Л. Неофициальная часть «Тобольских губернских ведомостей»: Поиск жанра // Коммуникация в современном мире. Воронеж, 2004. С. 40-45; Лепилкина О.И. Губернские ведомости как тип издания XIX века // Вестник Ставропольского государственного университета. Вып. 41. Ставрополь, 2005. С. 175-183.
26 См. подробнее: Александрова Н.Н. Указ. соч. С. 103.
27 См.: Головачев П. Прошлое и настоящее сибирской печати // Восточное обозрение. 1903. № 17. 21 января.
28 Любимов Л.С. История сибирской печати. Иркутск, 1982. С. 39.
29 Короленко В.Г. Из истории областной печати // Сборник в память Александра Серафимовича Гациского. Нижний Новгород, 1897. С. 10.
30 См.: Герцен А.И. Былое и думы // Герцен А.И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1975. С. 296. А.И. Герцен сам сотрудничал в «Вятских губернских ведомостях» и фактически редактировал неофициальную часть «Владимирских губернских ведомостей» после переезда во Владимир.
31 Василев И.И. Пензенские губернские ведомости: Первое пятидесятилетие, 1839-1887. Отдел неофициальный. Пенза, 1889. С. XVIII.
32 Скрипицын В.А. Саратовские губернские ведомости: Часть неофициальная, 1838-1894. Саратов, 1895. С. 18.
33 См.: Воронежские губернские ведомости. 1862. № 10.
34 Воронежские губернские ведомости. 1862. № 20.
35 Рязанские губернские ведомости. 1862. № 46.
36 Воронежские губернские ведомости. 1862. № 10.
37 Цит. по: Блюм А.В. Фольклорно-этнографические материалы «Губернских ведомостей» в оценке царской цензуры (по документам «Комитета 2-го апреля 1848 г.») // Советская этнография. 1971. Январь-февраль. С. 112.
38 Пятидесятилетие «Воронежских губернских ведомостей». С. 177.
39 Мохначева М.П. Указ. соч. С. 30.
40 Новое слово. 1896. № 12. С. 162.
