CC BY
2
Вестник Томского государственного университета. 2024. № 501. С. 37-51 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2024. 501. рр. 37-51
Научная статья
УДК 811.18
doi: 10.17223/15617793/501/5
Говоры исторической албанской диаспоры: опыт количественного исследования
Мария Сергеевна Морозова1, Александр Юрьевич Русаков2
12 Институт лингвистических исследований Российской академии наук, Санкт-Петербург, Россия
1 [email protected] 2 ayurusakov@gmail. com
Аннотация. С использованием параметра языковой сложности и методов диалектометрии изучаются и сопоставляются албанские говоры основного ареала и исторической диаспоры. Материал исследования извлечен из Диалектологического атласа албанского языка и диалектных описаний. Выявляются внутренние и контакт-нообусловленные особенности развития говоров диаспоры в отрыве от «материнских» диалектных зон, а также верифицируются некоторые из существующих представлений об истории основного албаноязычного ареала. Ключевые слова: албанский язык, диалект, говор, историческая диаспора, языковая сложность, диалектометрия, инновации
Для цитирования: Морозова М.С., Русаков А.Ю. Говоры исторической албанской диаспоры: опыт количественного исследования // Вестник Томского государственного университета. 2024. № 501. С. 37-51. doi: 10.17223/15617793/501/5
Original article
doi: 10.17223/15617793/501/5
Dialectal varieties of the old Albanian diaspora: An attempt of a quantitative study
Maria S. Morozova1, Alexander Yu. Rusakov2
12 Institute for Linguistic Studies of the Russian Academy of Sciences, Saint Petersburg, Russian Federation
1 [email protected] 2 ayurusakov@gmail. com
Abstract. In this study, we consider the dialectal varieties of the Albanian historical diaspora, represented in the Dialectological Atlas of the Albanian Language (DAAL) and in various dialect descriptions. The data sample includes 16 diaspora locations, which emerged after a series of Albanian migrations of the 14th-18th centuries, and 131 locations in the main area with their idioms. The study of varieties of the historical diaspora in comparison with the main area aims at identifying the internal and contact-related traits of their development in isolation from their source areas, as well as verifying some ideas about the history of the Albanian language and its dialects. In the first part of the study, the linguistic complexity of all varieties is measured using 28 binary phonetic and grammatical features from DAAL. As the study showed, the diaspora varieties are characterized by a low complexity and a significant number of simplifying innovations. The Tosk (Southern Albanian) diaspora varieties almost do not differ in this respect from the Tosk of the main area. Most probably a significant part of their simplifying innovations was acquired by them before the beginning of migrations. The only Gheg (Northern Albanian) diaspora variety, the Arbnesh of Zadar, which is subject to an intensive contact with Croatian, demonstrates a strong simplification compared to the highly complex Gheg varieties of its source area in the south-east of Montenegro. Such differences can be explained by different types of contact situations: dominant bilingualism and a tendency to language decay in the case of Arbnesh and relatively balanced and stable bilingualism in its source area. In the second part of the study, we use the dialectometric method to determine and compare the levels of linguistic closeness of the studied idioms based on a list of 150 phonetic and grammatical features from DAAL. Their values are characterized as archaisms or innovations. Using R, the degree of linguistic closeness between varieties is determined by two types of distances, calculated on the basis of all values and only innovations. The results are visualized using hierarchical clustering (complete linkage, or the farthest neighbour method). The clustering based on all values shows that the diaspora varieties, as a rule, do not cluster immediately with the dialect subgroup of their source area, but with some higher unit in the Albanian dialectal classification. Apparently, a significant number of specific (mainly contact) innovations "blur" the connections of the diasporic varieties with their source areas, though the basic dialect relationships are preserved. The clustering made by innovations gives similar results, but also emphasizes the closeness between the diaspora varieties of Greece and Southern Italy, which is historically confirmed in data on the history of Albanian migrations from Greece to Italy.
Keywords: Albanian, dialect, dialectal variety, historical diaspora, linguistic complexity, dialectometry, innovations
For citation: Morozova, M.S. & Rusakov, A.Yu. (2024) Dialectal varieties of the old Albanian diaspora: An attempt of a quantitative study. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 501. рр. 37-51. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/501/5
© Морозова М.С., Русаков А.Ю., 2024
1. Введение
К числу говоров албанской исторической диаспоры (далее - говоры албанской диаспоры, говоры исторической диаспоры, говоры диаспоры) в албанской диалектологии принято относить идиомы, которые возникли за пределами основного албаноязычного ареала1 в результате миграций Х^-ХУШ вв. [2, 3]. Эти идиомы характеризуются сохранением архаичных черт, иногда полностью утраченных говорами основного ареала, и значительным числом инноваций внутреннего и контактного происхождения2.
Самым ранним по времени формирования является говор арбрешей, или арванитов, в центральной и южной Греции. Первые арванитские поселения возникли в XIV-XV вв. на юге Греции (Аттика, Беотия, остров Эвбея, полуостров Пелопоннес), а позднее, в ХУШ в., выходцы из этих сел расселились также на греческих островах Гидра, Спеце и Порос. Османское завоевание Балканского полуострова в XV в. вызвало интенсивную миграцию албанцев за пределы западно-балканского ареала в последующие столетия. В ходе нескольких волн миграции на запад, через Средиземное море, происходивших с середины XV по середину ХУШ в., переселенцами из юго-западной Албании и Греции были основаны десятки сел в южной Италии (провинции Базили-ката, Молизе, Апулия, Калабрия) и на острове Сицилия. Из-за изначальной диалектной и временной неоднородности, а также территориальной разбросанности поселений идиомы арбрешей Италии различаются между собой; особенно сильные различия заметны между говорами арбрешей Калабрии и Сицилии [2. С. 377]. В период с конца XV по начало XIX в. сравнительно многочисленные группы выходцев из юго-западной Македонии и из юго-восточной Албании, среди которых были и албанцы, переселялись в центральную и восточную Болгарию и с течением времени ассимилировались. В настоящее время единственным албаноязычным селом в Болгарии остается село Мандрица, основанное, предположительно, во второй половине XУIП в. албанцами из районов Корчи и Виткукя на юго-востоке Албании [2. С. 373; 4. С. 108]. В начале XIX в. албанцы, проживавшие, как принято считать, в селе Девня близ города Варна в Северо-Восточной Болгарии, вместе с болгарами и гагаузами перешли на территорию Российской империи, в Южную Бессарабию (Буджак), и основали село Каракурт (с 1944 по 2016 г. - Жовтневое). После Крымской войны 1853-1856 гг. часть албанцев Каракурта переселилась в Приазовье, где возникли еще три села: Георгиевка, Девнинское и Гаммовка [5]. В селах Буджака и Приазовья до настоящего времени сохраняется албаноязычное население (о различиях в языковой ситуации см., например, [6]).
Вышеперечисленные идиомы представляют собой говоры южного, или тоскского3, диалекта албанского языка. Единственным гегским, т.е. северноалбанским по происхождению идиомом является говор арбнешей Задара - потомков выходцев из сел Шестан и Бриско в южной Черногории, переселившихся в Далмацию в XVШ в. Имеются сведения о нескольких волнах миграции, первая из которых датируется 1726 г. [7. С. 6].
Настоящая статья продолжает серию работ, посвященных изучению диалектов албанского языка с применением количественных методов. Проводимые нами исследования имеют целью уточнение существующих представлений об албанских диалектных субареалах и их контактной истории. В этой статье мы предпринимаем попытку, используя различные количественные методы и методики, сопоставить албанские говоры основного ареала и говоры исторической диаспоры и выявить основные внутренние и контактнообусловлен-ные особенности развития последних в отрыве от «материнских» диалектных зон. Как представляется, изучение говоров диаспоры с помощью квантитативных методов может помочь и в уточнении некоторых вопросов, связанных с историей говоров основного алба-ноязычного ареала.
Главным источником материала по говорам основного ареала и части говоров диаспоры является первый том Диалектологического атласа албанского языка (алб. Atlasi dialektologjik i gjuhës shqipe, далее - ДААЯ) [8]. В томе содержатся 134 фонетико-фонологические и 226 грамматических карт, данные для которых были собраны албанскими диалектологами в 1970-1980-е гг. Сетка пунктов ДААЯ включает 131 пункт в основном ал-баноязычном ареале (89 пунктов в Албании и в Северной Греции, 25 в Косово и Южной Сербии, 11 в Северной Македонии, 6 в Черногории) и 11 пунктов за его пределами, репрезентирующих говоры арбрешей Италии (8 пунктов), арванитов Греции (2 пункта) и арбнешей Задара (1 пункт).
В ходе сбора материала для исследования мы не учитывали диаспорический пункт № 18 в Греции, поскольку на большинстве карт ДААЯ в нем отсутствуют данные. Для заполнения менее многочисленных лакун по остальным пунктам диаспоры, представленным в ДААЯ, были использованы диалектные описания и коллекции диалектных текстов: говор арбнешей Задара [7, 9], говор ар-ванитов Греции [10], говор Пьяна-дельи-Албанези [11]. Кроме того, диалектные описания и тексты послужили источником материала по говору албанцев села Манд-рица [12-14] и говорам сел Каракурт, Георгиевка и Девнинское в Буджаке и Приазовье [15-18], ввиду отсутствия этих пунктов в ДААЯ.
В результате список рассматриваемых в статье пунктов включает 131 пункт в основном албаноязыч-ном ареале и 16 пунктов в исторической диаспоре4. Диалектный материал анализируется с точки зрения двух основных подходов, которые были разработаны и опробованы нами при изучении говоров основного ал-баноязычного ареала и южнославянских диалектов (см., например, [19, 20]).
Во-первых, изучаются процессы, которые приводят к увеличению и (или) уменьшению языковой сложности (англ. linguistic complexity) говоров диаспоры, и устанавливается взаимосвязь уровня сложности с экстралингвистическими факторами. Признаки, которыми в нашей работе описывается языковая сложность албанских диалектов, представлены ниже в разделе 2.1. В разделе 2.2 излагаются результаты исследования, в котором сложность рассматривается не только как статичная характеристика современных диалектов,
но и как следствие упрощающих и усложняющих изменений, имевших место в разные периоды, и сохранения «унаследованной» сложности, присущей условному общеалбанскому состоянию5.
Во-вторых, методами диалектометрии определяется степень лингвистической близости говоров диаспоры и «материнского» ареала по ряду фонетических и грамматических признаков, значения которых могут представлять собой архаизмы либо инновации. Количественная методика и результаты анализа представлены в разделе 3. Раздел 4 содержит основные выводы и попытку синтеза результатов, полученных с применением вышеописанных подходов.
2. Языковая сложность говоров диаспоры в сопоставлении с говорами основного албаноязычного ареала
2.1. Сложность и признаки для ее описания.
Усложняющие и упрощающие инновации
Одним из направлений лингвистических исследований в последние десятилетия является изучение языковой сложности и сопоставление языков по этому параметру (см. обзоры исследований в [22, 23]). Определение критериев для измерения сложности и выбор методики количественного анализа представляют методологическую проблему, к решению которой в имеющейся литературе существуют различные подходы. В нашем понимании языковой сложности мы следуем подходу, который использует в своих работах типолог Дж. Николс. Она определяет «грамматическую сложность» (англ. grammatical complexity) языка как «сложность строго лингвистических уровней, таких как фонология, морфосинтак-сис, лексика и т.д., а также их компонентов», учитывая: число элементов в каждой из подсистем; число парадигматических вариантов каждого элемента или набора элементов (аллофоны, алломорфы, словоизменительные типы); число синтагматических отношений зависимости (согласовательных классов, валентностей глагола); ограничения на сочетание элементов, аллоформ и отношений зависимости [24. С. 111-112].
Для целей нашего исследования мы ограничиваемся бинарными признаками перечисленных типов. Как и в [24], языковая сложность рассчитывается как простая сумма значений 1 (наличие явления) и 0 (отсутствие явления), которые могут приниматься этими признаками.
Для того чтобы проследить динамику языковой сложности в диахронии, нам представляется целесообразным различать «унаследованную» сложность, которую современные албанские диалекты сохраняют от условного общеалбанского состояния, которое мы соотносим с периодом до первичного диалектного разделения албаноязычного ареала (конец I тыс. лет. н. э.), и сложность, возникающую в процессе исторического развития диалектов под влиянием внутренних и внешних факторов. Ср. аналогичное противопоставление «сохранения языковой сложности» и «усложнения» (англ. preservation of existing complexity, complexifica-tion) в [25].
Любое изменение относительно исходного общеалбанского состояния, наблюдаемое в современных диалектах, рассматривается нами как инновация. Для явлений, которые сохранились в одних диалектах и были утрачены в других, значение 1 каждого из признаков соответствует сохранению «унаследованной» сложности, а значение 0 - упрощающей инновации. Для тех явлений, которые, наоборот, не существовали в албанском языке до первичного диалектного разделения и развились в некоторых современных диалектах, значение 1 соответствует усложняющей инновации.
Для измерения языковой сложности албанских диалектов мы используем в данном исследовании 28 фонетических и морфологических признаков из числа представленных в ДААЯ. Эти признаки перечислены в табл. 1. Число признаков ограничено, так как диалектные черты, как показал анализ данным ДААЯ, нечасто сводятся к бинарным противопоставлениям. Кроме того, часть признаков, на которых базируется противопоставление гегского и тоск-ского диалектов6, не были отобраны для исследования, поскольку их трудно интерпретировать с точки зрения сложности или простоты.
Таблица 1
Признаки для измерения языковой сложности албанских диалектов
№ Признак Тип инновации
1 Противопоставление долгих и кратких гласных 1 > 0
2 Противопоставление носовых и неносовых гласных 1 > 0
3 Наличие ударного /э/ 0 > 1
4 Наличие фонемы /ж/ 0 > 1
5 Наличие фонемы /0/ 0 > 1
6 Наличие фонемы /у/ 1 > 0
7 Наличие дифтонгов Ле/, /уе/ 1 > 0
8 Дифтонгизация г под ударением 0 > 1
9 Дифтонгизация и под ударением 0 > 1
10 Наличие фонемы /Ы 1 > 0
11 Противопоставление /г/ - /г/ 1 > 0
12 Наличие фонемы /0/ 1 > 0
13 Противопоставление палатальных смычных /с/, /;/ и аффрикат /ф/ 1 > 0
14 Наличие фонемы /р/ 1 > 0
15 Наличие фонемы /д/ 0 > 1
№ Признак Тип инновации
16 Наличие ABL.SG.DEF (mish lope-t) 1 > 0
17 Наличие локатива (ne mal-t) 1 > 0
18 Различие по роду в окончаниях отпричастных прилагательных (i la:m — e lam-e) 0 > 1
19 Наличие склонения на -u сущ. м. р. (mik-u) 1 > 0
20 Противопоставление по роду у числительного 'три' 1 > 0
21 Наличие рефлексивно-посессивного местоимения i vet 'свой' NA
22 Наличие сложных указательных местоимений (qeky, njiky и т.д.) 0 > 1
23 Противопоставление индикатива и конъюнктива во 2-м л. ед. ч. 1 > 0
24 Противопоставление индикатива и конъюнктива в 3-м л. ед. ч. 1 > 0
25 Наличие сверхсложных форм 1 > 0
26 Две формы активного перфекта NA
27 Две формы будущего времени (do te shkoj, kam me shkue) 0 > 1
28 Наличие отглагольных прилагательных на -shem 0 > 1
Признаки 21 и 26, на наш взгляд, не могут быть интерпретированы однозначно с точки зрения изложенного выше подхода, и им соответствует помета NA (неприменимо) в столбце «Тип инновации» в табл. 1. Для остальных 26 признаков одно из двух значений представляет собой инновацию относительно исходного состояния, в соответствии с вышеописанным подходом. В 16 признаках наличие явления, или значение 1, в одних идиомах представляет собой сохранение «унаследованной» сложности, тогда как его отсутствие, или значение 0, в других рассматривается как упрощающая инновация (1 > 0). Например, подавляющее большинство говоров албанского языка сохраняет противопоставление фонем /г/ - /г/, возникшее в албанской консонантной системе в период до первичного диалектного разделения (признак 11 имеет в этом случае значение 1)7. Однако некоторые тоскские и среднегегские говоры, а также говоры диаспоры (Задар, Мандрица) утратили его, возможно, вследствие исторических или актуальных контактов [8. C. 90]. Утрата фонемы /г/ и соответствующего фонемного противопоставления в этих идиомах представляет собой упрощающую инновацию, которой соответствует значение 0 в признаке 11.
В 10 признаках наличие явления (значение 1) интерпретируется как усложняющая инновация (0 > 1). Так, для некоторых среднегегских и северногегских говоров характерно развитие дополнительных долгих гласных фонем /ж/, /0/ из сочетаний ae, oe (признаки 4 и 5): thae > [9ж:] (в части северногегских говоров Черногории, севера Албании и Косова и в среднегегских говорах Албании), the [9e] (в остальных говорах и в литературном языке) 'ты сказал(а)'; voesë > [v0:s] (в северо-западных гегских и в некоторых среднегегских говорах Албании), vesë [ves], [vesa] (в остальных говорах и в литературном языке) 'роса' [8. С. 84-85; 27. С. 562]. Это развитие является сравнительно поздней инновацией, характерной для отдельных частей гег-ского ареала (значение 1 у признаков 4 и 5), в то время как отсутствие указанных фонем, или сохранение исходного общеалбанского состояния, рассматривается как отсутствие инновации (значение 0).
Для исходного общеалбанского состояния характерно наличие всех признаков, отражающих «унаследованную» сложность, и отсутствие усложняющих и упрощающих инноваций; соответственно, его сложность составляет 16. Современные албанские говоры
могут оказаться сложнее или проще этого состояния благодаря наличию тех или иных инноваций. При этом усложнение относительно исходного состояния не обязательно означает отсутстви! упрощающих инноваций и, наоборот, при общем упрощении в идиоме могут наблюдаться и некоторые усложняющие инновации. На картах раздела 2.2 оттенками цвета (от светлых к темным) представлены как суммарные значения языковой сложности, так и число инноваций обоих типов, а также уровень сохранения «унаследованной» сложности (от меньшего к большему) в исследуемых говорах диаспоры и основного албано-язычного ареала8.
2.2. Языковая сложность и ее динамика в говорах албанской диаспоры
2.2.1. Суммарные значения
Минимальный уровень языковой сложности, представленный на рис. 1, составляет 9, максимальный - 23 (из 28 возможных). В основном албано-язычном ареале отчетливо видно различие между более сложными северноалбанскими, или гегскими, говорами и относительно простыми южноалбанскими, или тоскскими. Сложность в гегских пунктах варьирует от 16 до 23 (за исключением двух пунктов с значениями 13 и 14 в районе Дибры, на границе Северной Македонии и Албании), в то время как сложность говоров тоскской диалектной области находится в диапазоне от 9 до 14. Таким образом, уровень сложности тоскских говоров ниже, а большинства гегских говоров - выше сложности исходного общеалбанского состояния.
Языковая сложность говоров албанской исторической диаспоры варьирует от 9 до 13.
Для тоскских говоров диаспоры эти значения в целом не отличаются от уровня сложности говоров их «материнских» ареалов. Обращает на себя внимание единственный гегский островной идиом - говор арб-нешей Задара с уровнем сложности 13, демонстрирующий сильное упрощение на фоне близких ему говоров северо-западного гегского ареала, которые являются наиболее усложненными из всех гегских (сложность от 18 до 23).
Рис. 1. Языковая сложность говоров основного ареала и исторической диаспоры
2.2.2. Упрощающие инновации
Число упрощающих инноваций, показанное на рис. 2, варьирует от 1 до 9 (из 17 возможных) в основном ареале и от 5 до 8 - в исторической диаспоре. Максимальное число упрощающих инноваций (8) отмечено в говоре албанцев Мандрицы, а также в говоре арбнешей За-дара (очевидно, этим частично объясняется низкий уровень его сложности, отмеченный в 2.2.1).
В ряду факторов, которыми может быть обусловлено упрощение (англ. simplification) идиомов в мультилинг-вальных языковых сообществах, чаще всего упоминаются такие социолингвистические факторы, как интенсивный языковой контакт и большое число поздних билингвов в языковом сообществе, нестабильность сообщества (миграции) и низкая плотность социальных связей внутри него [25. С. 101]. Все перечисленные характеристики, очевидно, в той или иной степени релевантны для диаспорических языковых сообществ, существующих в отрыве от основного ареала распространения языка; с этой точки зрения кажется неудивительным, что все албанские говоры диаспоры демонстрируют сравнительно большое число упрощающих инноваций.
В ряду факторов, которыми может быть обусловлено упрощение (англ. simplification) идиомов в мультилинг-вальных языковых сообществах, чаще всего упоминаются такие социолингвистические факторы, как: интен-
сивный языковой контакт и большое число поздних билингвов в языковом сообществе, нестабильность сообщества (миграции) и низкая плотность социальных связей внутри него [25. С. 101]. Все перечисленные характеристики, очевидно, в той или иной степени релевантны для диаспорических языковых сообществ, существующих в отрыве от основного ареала распространения языка; с этой точки зрения кажется неудивительным, что все албанские говоры диаспоры демонстрируют сравнительно большое число упрощающих инноваций.
Ярким примером такого развития в нашем случае является гегский говор арбнешей Задара, в котором отмечен ряд упрощающих инноваций, не характерных для (большинства говоров) его «материнского» ареала. В частности, утрачены назальные гласные, фонемы /9/ и /И/, противопоставление /г / - /г/ и так называемые сверхсложные формы глагола. Учитывая, что северозападные гегские говоры в Черногории, сохраняющие высокий уровень сложности, также находятся в ситуации продолжительного контакта, можно предположить, что условия этого контакта были и остаются иными, нежели в албаноязычном сообществе Задара.
Билингвальную ситуацию на юге Черногории в прошлом и настоящем можно охарактеризовать как относительно равновесную (не приводящую к утрате ни одного из взаимодействующих языков) [30].
Для этой ситуации характерно взаимное двуязычие значительной части албанского и славянского населения региона, ранний (детский) билингвизм в отдельных микросообществах (смешанные села и кварталы), поздний (взрослый) билингвизм части говорящих вследствие смешанных браков (усвоение второго языка после замужества) и иных контактов с иноязычными соседями. Большинство билингвов при этом демонстрируют высокий уровень владения обоими языками, как правило при лингвистической доминации первого, или родного языка (случаи смены доминации с возрастом отмечены в [31]). С социолингвистической точки зрения немаловажно, что при безусловной доминации государственного черногорского языка в системе образования и администрации Республики Черногория, албанский является значимым языком межэтнического общения в районах, где албанцы составляют большинство или значительное по численности меньшинство.
В сообществе арбнешей Задара роль албанского говора очевидным образом сводится к употреблению в качестве «домашнего» языка; в межэтнической коммуникации (с монолингвальным хорватскоязычным населением Задара) он не используется. По-видимому, с лингвистической точки зрения албанский говор также не является доминирующим для значительной части членов сообщества; более того, он не всегда является первым по времени усвоения языком и сегодня практически не передается детям и внукам [32] - как в большинстве языковых сообществ, которые характеризуются утратой этнического языка.
Рис. 2. Упрощающие инновации
Говоря о диаспорических тоскских говорах, следует учитывать, что к моменту начала миграций тоскские говоры основного ареала уже приобрели общетоскские упрощающие инновации. Среди признаков, выбранных нами для изучения сложности, таковыми являются утрата противопоставления гласных по назальности и формы определенного аблатива ед. числа. Кроме этого, в числе инноваций, отмеченных в большинстве тоск-ских говоров диаспоры, есть явления, характерные для отдельных субареалов тоскской диалектной области. Например, утрата противопоставления гласных по долготе и различия по роду у числительного «три», локатива, сверхсложных форм [8. С. 86, 263, 271, 372-373]. Можно предположить, что упрощенный характер говоров тоскской диалектной области или, по крайней мере, тенденция к упрощению могли быть «унаследованы» соответствующими говорами диаспоры. Фокус внимания в этом случае смещается с ситуации в диаспоре в целом на реконструкцию ситуации в тоскских говорах основного ареала в период до и во время миграций (о возможном контактном влиянии на развитие северно-тоскских говоров см., например, [33]).
К упрощающим инновациям, которые в некоторой степени отличают тоскские говоры диаспоры от большинства тоскских говоров основного ареала, можно отнести утрату противопоставления индикатива и конъюнктива во 2-м л. ед. ч. в говоре Мандрицы и монофтонгизацию дифтонгов в идиомах Буджака и Приазовья. Явление монофтонгизации общеалбанских иа, уе, ге > и, у, г широко представлено в гегском ареале и полностью отсутствует в тоскском [8. С. 168-177].
Роль языкового контакта в возникновении этой черты в Буджаке и Приазовье неочевидна - возможно, перед нами особенность внутреннего развития говора, которая продолжает более обширную албанскую тенденцию, не реализованную в «материнском» северо-восточном тоскском ареале [34]. Инновация говора Мандрицы представляет собой упрощение явно контактного характера, которое наблюдается также в двух среднегегских пунктах основного ареала (область Ди-бра на границе Албании и Северной Македонии) [8. С. 329-338], идиомы которых находились и продолжают находиться в интенсивном контакте со славянскими языками. С одной стороны, условия, которые привели к возникновению этой и, может быть, некоторых других упрощающих инноваций в говоре Мандрицы, сходны с ситуацией в Задаре. С другой стороны, отличие, которое нуждается в дальнейшем осмыслении и подробном изучении, заключается в том, что албанцы
Мандрицы до недавнего времени доминировали в количественном и, соответственно, языковом отношении в этноязыковом сообществе этого села и, кроме того, могли поддерживать связи с другими албаноязычными поселениями Южной Фракии (ныне - приграничные районы Турции; на рубеже Х1Х-ХХ вв. весь регион был частью вилайета Эдирне в составе Османской империи) [14. С. 4-5].
2.2.3. Усложняющие инновации
Усложняющие инновации, которые в албанских диалектах по большей части имеют внутренний (не контактный) характер, полностью отсутствуют в ряде албанских пунктов основного ареала (белый цвет на карте на рис. 3). Максимальное количество таких инноваций - 7 из 10 возможных. Говоры албанской исторической диаспоры демонстрируют очень малое число усложняющих инноваций, от 1 до 3 (из 10 возможных).
Рис. 3. Усложняющие инновации
Как видно, тоскские говоры как в основном ареале, так и в диаспоре практически не имеют усложняющих инноваций. Как и в разделе 2.2.2, ситуацию в говорах диаспоры (отсутствие инноваций, характерных для ге-гского ареала), по-видимому, следует рассматривать отчасти как продолжение ситуации в тоскской части основного албаноязычного ареала.
В гегской диалектной области выделяются два эпицентра инновационного усложнения - группа северозападных гегских говоров близ Скадарского озера и
среднегегские говоры Албании. Говор арбнешей За-дара отличается от первой группы (т.е. своего «материнского» ареала) меньшим числом усложняющих инноваций: в нем отсутствует фонема /ж/ и противопоставление по роду в окончаниях отпричастных прилагательных 11а:т 'вымытый' - е 1ат-е 'вымытая'. В первом случае говор Задара не развил, возможно, одну из поздних гегских инноваций, отсутствующую также в среднегегской части основного ареала, а во втором мы, очевидно, имеем дело с утратой относительно старой
инновации, характерной для большинства северногег-ских говоров основного ареала [8. С. 85, 264].
2.2.4. «Унаследованная» сложность
Как было указано в разделе 2.1, отсутствие упрощающей инновации в том или ином пункте соответствует сохранению «унаследованной» сложности. Согласно рис. 4, в говорах основного ареала это значение составляет от 7 до 15 (из 16 возможных).
Примечательно, что некоторые современные албанские говоры почти не утратили черт, характерных для общеалбанского состояния. Это касается, в первую очередь, северо-западных гегских говоров, которые (см. рис. 3), приобрели и значительное число усложняющих инноваций (как следствие, эти говоры являются одними из самых сложных, см. рис. 1). В целом уровень сохранения «унаследованной» сложности для основного албаноязычного ареала достаточно высок.
Рис. 4. «Унаследованная» сложность
В говорах албанской исторической диаспоры уровень сохранения «унаследованной» сложности составляет от 9 до 11. При этом в говорах тоскского происхождения эти значения коррелируют с числом упрощающих инноваций, а в гегском говоре Задара, как было отмечено в 2.2.3, низкий уровень сложности определяется не только утратой ряда унаследованных черт, но и утратой или отсутствием развития как общегегских инноваций, так и локальных инноваций северно-западных гегских говоров.
3. Лингвистическая близость говоров диаспоры и «материнских» ареалов: диалектометрическое исследование
3.1. Методика и ход исследования
Диалектометрическое исследование, направленное на установление степени близости изучаемых говоров
диаспоры между собой и с говорами «материнских» ареалов, было выполнено на базе 150 фонетико-фоно-логических и грамматических признаков, сформулированных с опорой на признаки ДААЯ. Значения признаков вносились в таблицу Excel и были охарактеризованы как архаизмы (old) или инновации (new). См. образец заполнения в табл. 2. История некоторых признаков неясна (они могут быть локальными инновациями либо архаичными общеалбанскими чертами, которые сохранились только в части говоров - ср. напр. рефлексивно-посессивное местоимение i/e vet, которое наличествует в гегской и отсутствует в тоскской части основного диалектного ареала), и в таких случаях мы использовали помету NA.
Количественный анализ полученных данных включал два этапа:
(1) вычисление расстояний между парами говоров с учетом (а) всех значений признаков, (б) только инноваций;
(2) визуализация расстояний. В работе использованы пакеты ggplot2 [35], dplyr [36] и dendextend [37].
Методика количественного анализа с применением R для подсчета расстояний между говорами была разработана М.А. Овсянниковой [38]. При вычислении первого типа расстояний (по всем значениям признаков) значение близости для каждой пары говоров рассчитывалось по формуле, в которой число совпадений в значениях признаков делится на общее число сопоставляемых признаков: близость = Nсовпадений / (Nсовпадений + Расстояние между
говорами в этом случае равно 1 минус значение близости. При вычислении второго типа расстояний, основанных только на инновативных значениях признаков, сравнивались только такие значения признаков, которые представляют инновацию хотя бы в одном из говоров пары. Иными словами, не учитывались совпадения в архаизмах, как в первой строке табл. 2.
Таблица 2
Разметка архаизмов и инноваций и подсчет совпадений по инновациям
Признак Пункт 1 Пункт 2 Совпадения
Знач. Статус Знач. Статус
Наличие долгих гласных есть old есть old -
Рефлекс группы ngj si new ns old X
Основа мн. ч. nip 'внук' nip new nip new ■
1PL глагола them 'сказать' thojm new thona new X
Наличие при-лаг. на -shem нет old есть new X
Методом визуализации полученных расстояний стала иерархическая кластеризация. Для анализа была выбрана агломеративная кластеризация, при которой построение кластеров идет от мелких к крупным и делается по принципу «схожести» объектов [39. C. 309]. На первом уровне кластеризации оказываются наиболее близкие говоры, а более высокие уровни позволяют судить о степени сходства (близости) между идиомами, отстоящими друг от друга дальше.
То, какие объекты считаются «ближайшими» при иерархической кластеризации, определяется разными методами кластерного анализа. Метод одиночной связи (single linkage) или метод ближайшего соседа, при котором в ходе объединения кластеров в один больший кластер попадают такие пары, которые демонстрируют наименьшее расстояние между своими наиболее близкими членами. Метод полной связи (complete linkage) или метод дальнего соседа, при котором в ходе объединения кластеров в один больший кластер попадают такие пары, которые демонстрируют наименьшее расстояние между их наиболее далекими членами. Метод средней или межгрупповой связи (average linkage), который в целом работает так же, как и вышеописанные два метода, но берется среднее значение. Наконец, центроидный метод (centroid), при котором находятся и соединяются центры кластеров
[39. C. 310-311]. В данной статье мы используем только результаты кластеризации по методу дальнего соседа, дающему для нашего материала результаты, которые хорошо согласуются с общими представлениями о членении албанского диалектного ландшафта.
3.2. Результаты исследования 3.2.1. Кластеризация по всем значениям9
Результаты кластеризации по всем значениям признаков (как инновациям, так и архаизмам) отражены на рис. 5. Группы говоров показаны разными цветами подписей, соответствующих номерам пунктов в базе данных исследования. На самом высоком уровне кластеризация показывает четкое разбиение всех албанских говоров на два больших кластера, гегский и тоск-ский, которое соответствует основному диалектному членению албанского языка.
Гегский кластер делится на северную (северо-западные и северо-восточные гегские говоры) и южную части (среднегегские, южногегские и «переходные» говоры). Это деление соответствует представлениям о членении гегского ареала, высказываемым большинством албанских диалектологов, напр. в [3; 40] - в отличие от подхода А.В. Десницкой, согласно которому на верхнем уровне классификации гегских говоров выделяются три основные группы: северногегская, сред-негегская и южногегская. Говор арбнешей Задара (северо-западный гегский) объединяется со всеми север-ногегскими говорами, однако не кластеризуется сразу с говорами «материнского» ареала, а присоединяется позже к кластеру, объединяющему северо-западные и северо-восточные гегские говоры.
Тоскский кластер включает два сравнительно крупных кластера: в один входят (наиболее близкие в генетическом отношении) южнотоскские говоры, а во второй - севернотоскские и часть примыкающих к ним южнотоскских. Арбрешские говоры Италии присоединяются к ним на более высоком уровне кластеризации; хотя генетически они должны быть скорее южнотоскскими (миграция предков арбрешей происходила в основном из приморских районов на юго-западе Албании и из Греции [2. C. 376]), они кластеризуются не с южнотоскскими говорами, а с тоск-скими говорами основного ареала в целом. Остальные тоскские говоры составляют кластер со всеми тоскскими, включая арбрешей, на следующем уровне. При этом Каракурт (Буджак) стоит ближе к Девнинскому (Приазовье), нежели Георгиевка (Приазовье). Несмотря на то что села Приазовья по отношению к Каракурту представляют собой филиацию, развивавшуюся в отрыве от исходного языкового сообщества на протяжении последних полутора столетий, некоторые яркие различия проходят не по линии Буджак - Приазовье, а скорее между Каракуртом и Девнинским с одной стороны и Георгиевкой и Гаммовкой с другой (см., например, [16]). Отличия между идиомами приазовских сел могут быть сравнительно поздними и связанными с изменением этноязыкового состава (приток
русскоязычного и украиноязычного населения в этих селах в XX в., начиная с 1930-х гг. [41. С. 281-284], мог
быть более сильным в Георгиевке и Гаммовке, чем в Девнинском) и, как следствие, языковой ситуации.
со о
о
OJ
о
о о
ГРУППЫ ГОВОРОВ
северо-восточные гегсше северо-западные гегские среднегегские южногегские
севернотоскские южнотоскские переходные говоры диаспоры
Рис. 5. Кластеризация албанских говоров основного ареала и диаспоры: все признаки
3.2.2. Кластеризация по инновациям
Кластеризация по значениям признаков, интерпретируемым как инновации, показывает результаты, не противоречащие в целом изложенному в разделе 3.2.1, но дающие определенную дополнительную информацию по сравнению с наблюдениями над динамикой языковой сложности (раздел 2).
Как видно на рис. 6, говор арбнешей Задара снова объединяется со всеми северногегскими говорами, несмотря на значительные отличия от «материнского» северо-западного и в целом от северногег-ского ареала в плане сохранения характерных для этих ареалов усложняющих инноваций и общего уровня «унаследованной» сложности.
С одной стороны, в эпоху, когда предки носителей задарского говора мигрировали из основного се-веро(западно)гегского ареала, различия между северо-западными и северо-восточными гегскими говорами, вероятно, были менее значительными, чем в настоящее время. С другой стороны, такое положение может объясняться и специфическими - преимущественно упрощающими - инновациями диаспори-ческого говора. Можно предположить, что близость отдельных гегских групп определяется, скорее, их общими инновациями.
Говор албанцев Мандрицы и говоры сел Буджака и Приазовья объединяются со всеми тоскскими говорами. Группировка говоров внутри этого небольшого кластера в целом такая же, как и на графике «по всем признакам». Такое удаление данной группы диаспоры
от говоров «материнского» ареала может объясняться их особенно сильными контактными инновациями.
Идиомы арванитов Греции и арбрешей Италии вместе объединяются со всеми тоскскими на более низком уровне. Объединение арванитских и арбрешских говоров может частично объясняться тем, что часть албанцев мигрировала в Италию из Греции (см. выше). Кроме этого, говоры арванитов и арбрешей могут объединяться специфическими инновациями, возникшими уже после отрыва от «материнского» ареала. При этом «северно-итальянские» говоры арбрешей группируются отдельно, что может определяться меньшим вторичным притоком мигрантов из Греции в эти области Южной Италии.
Заключение
Как показало проведенное исследование, говоры диаспоры демонстрируют низкий уровень сложности и значительное число упрощающих инноваций, что неудивительно: языковые контакты (а для говоров диаспор они априори являются более интенсивными, чем для их «материнских» ареалов) традиционно связывают с упрощением [25]. Вместе с тем траектория развития диаспорических пунктов в этом отношении различна. Единственный гегский пункт диаспоры в нашей выборке (говор арбнешей Задара) генетически принадлежит к консервативным и сильно усложненным северо-западным гегским говорам. Вместе с тем, он характеризуется большим числом упрощающих инноваций (несомненно возникших в контакте), а также потерей или недоразвитием некоторых северногегских
усложняющих инноваций. Интересно, что другие северо-западные гегские говоры, находящиеся в состоянии контакта (говоры основного ареала на территории Черногории) не демонстрируют подобного упрощающего развития.
Это позволяет прийти к существенным выводам относительно влияния типов контактной ситуации на лингвистические результаты контакта. Напротив, тоскские диас-порические говоры по уровню сложности сильно не отличаются от тоскских говоров основного ареала.
ГРУППЫ ГОВОРОВ
северо-восточные гегские севернотоскские северо-западные гегские южнотоскские среднегегские переходные
южногегские говоры диаспоры
Рис. 6. Кластеризация албанских говоров основного ареала и диаспоры: инновации
Основные упрощающие инновации этих говоров (из используемого нами набора из 28 признаков) имеют об-щетоскский характер, что связано - по крайней мере, отчасти - с процессами междиалектного контакта на территории Южной Албании либо характеризуют соответствующие субареалы тоскской диалектной области. Поэтому к моменту начала миграций для этих говоров, очевидно, уже была характерна сравнительно высокая степень упрощения. Любопытно, однако, что некоторые из них (говоры сел Мандрица, Каракурт, Георгиевка и Девнин-ское) развили все же некоторые собственные упрощающие инновации, сближающие их к тому же с гегским, а не с тоскским ареалом.
Сопоставимые (в контактологическом плане) выводы получены на материале южнославянских диалектов, не учитывающем говоры диаспоры [20]. Так, для славянских идиомов на юге Черногории - как и для соседних с ними албанских - характерен высокий уровень языковой сложности, который складывается из сохранения унаследованной сложности и развития (контактнообусловлен-ных) усложняющих инноваций. По-видимому, в обоих случаях мы имеем дело с лингвистическими следствиями относительно равновесного двуязычия, описанного в [30]. Некоторые южнославянские идиомы, напротив, характеризуются низким уровнем языковой сложности, большим числом упрощающих инноваций и почти полным отсутствием усложняющих. Таковы, например, тор-лакские говоры, для которых сильное упрощение и отсутствие усложнения связывается с процессами межъязыкового и междиалектного смешения, в том числе контактом
менее балканизированных говоров с более балканизиро-ванными («вторичная балканизация») [20. С. 142]. Учет диаспорических южнославянских диалектов (например, молизского славянского и бургенландского хорватского) в подобном исследовании, вероятно, позволил бы обнаружить явления и тенденции изменения языковой сложности, сходные с теми, что демонстрируют говоры албанской исторической диаспоры.
Диалектометрическое исследование, базирующееся на большом количестве фонетических и грамматических признаков, показывает, что значительное количество специфических (в основном контактных) инноваций «замутняют» связи говоров диаспоры с «материнскими» ареалами.
Это замутнение довольно последовательно выражается в том, что говоры диаспоры кластеризуются не непосредственно с говорами своего «материнского» ареала, а с более высоким классификационным таксоном. Количество старых («генетических» или определяемых междиалектными контактами) схождений уменьшается и заменяется новыми инновациями, не свойственными говорам основного ареала. Тем не менее, основные диалектные связи сохраняются. Так говор Задара в целом демонстрирует близость с северногегскими, а остальные говоры - с родственными им тоскскими диалектами. Сравнение близости по всем признакам и только по значениям, которые представляют собой инновации, также может дать определенную диалектологически значимую информацию. Так, кластеризация по инновациям подчеркивает особую близость албанских диаспорических говоров Греции и Южной Италии, что
находит историческое подтверждение в данных об истории миграций албанцев из Греции в Южную Италию.
Дальнейшее количественное исследование говоров основного албаноязычного ареала и исторической диаспоры требует привлечения материала из пунктов, не охваченных в настоящей работе (например, большего количества пунктов в Южной Италии и на Сицилии, между которыми могут быть существенные различия), а также сравнительного анализа результатов, которые дают разные методы кластеризации и иные
методы количественного исследования расстояний между диалектами.
Как представляется, примененный нами диалекто-метрический подход, учитывающий близость идиомов не только по всем признакам, релевантным для диалектного членения, но и отдельно по инновациям, отражающим сходства и различия в развитии групп идиомов, может быть полезен для изучения островных и миграционных говоров и вне албанского (и шире - балканского) ареалов.
Примечания
1 Под основным албаноязычным ареалом в албанской диалектологии понимается территория на западе Балканского полуострова, на которой современные говоры албанского языка образуют сравнительно непрерывный континуум (Албания, Северо-Западная Греция, Косово, Южная и Юго-Восточная Сербия, западная часть Северной Македонии, юг и восток Черногории). С диалектологической точки зрения, говоры пограничных с Албанией районов «составляют продолжение соответственно северной (гегской) и южной (тоскской) диалектных зон на территории самой Албании» [1. С. 95].
2 По мнению А.В. Десницкой, существенное отличие более ранних и более поздних миграций албанцев за пределы основного ареала заключается в том, что в первом случае появлялись албаноязычные села со своими территориальными говорами, создававшиеся «крестьянами, которые и на новых местах <...> включались в местные системы феодальных отношений», а во втором поток миграции направлялся в основном в большие города, где албанцы «вливались в общую массу населения» и формирования особых говоров не происходило [2. С. 14]. Именно поселения первого типа, условно называемые здесь «албанской исторической диаспорой», представляют интерес в диалектологическом отношении и являются объектом рассмотрения в настоящем исследовании.
3 В диалектологии албанского языка основополагающим является деление албанского языкового ареала на две большие диалектные области, гегскую на севере и тоскскую на юге. Граница между областями проходит по реке Шкумбин в Центральной Албании; к югу от Шкумбина располагается зона переходных говоров. Гегская и тоскские области далее членятся на несколько диалектных зон. В диалектной классификации, предложенной А.В. Десницкой, на которую мы опираемся в настоящей работе, внутри гегского диалекта выделяются северозападные, северо-восточные, среднегегские и южногегские говоры, а внутри тоскского - севернотоскские и южнотоскские [2].
4 Как справедливо замечает рецензент статьи, материал по большинству этих пунктов датирован 1970-1980 гг. Вследствие этого мы не можем утверждать, что наши данные отражают современное состояние говоров основного ареала и диаспоры: за последние 50 лет в исследуемых идиомах могли произойти изменения, повлиявшие в том числе на характер реализации диалектных признаков, использованных в нашем исследовании. В диалектометрической части эта «погрешность», на наш взгляд, компенсируется большим числом признаков. Что касается исследования языковой сложности албанских диалектов, необходимо признать, что изменения в значениях двух или трех из 28 выбранных признаков могут существенным образом повлиять на количественные результаты. Однако заметим, что эта часть работы направлена в первую очередь на изучение процессов, приводящих к увеличению и (или) уменьшению языковой сложности албанских говоров, и установление взаимосвязи между уровнем сложности и экстралингвистическими факторами, в числе которых важная роль принадлежит языковому контакту. Этим обусловлена актуальность настоящего исследования для решения некоторых задач, стоящих перед современной албанистикой и лингвистической контактологией. В отсутствии более полных и при этом хронологически однородных источников диалектного материала, чем Диалектологический атлас албанского языка [8], мы приняли решение использовать имеющиеся данные и проследить динамику языковой сложности изучаемых говоров по крайней мере до обозначенного выше периода; современные диалектные описания, которые могут отражать речь последующих поколений носителей, создавая таким образом хронологическую неоднородность материала, сознательно не использовались на данном этапе работы.
5 См. также сопоставление по параметру языковой сложности говоров основного албаноязычного ареала с южнославянскими идиомами на базе двух несовпадающих списков, включающих по 27 признаков, в [21].
6 Самыми существенными являются фонетические изоглоссы: 1) ротацизм, т.е. изменение общеалбанского интервокального -n- > -r- в тоск-ском; 2) наличие в тоскском гласного неопределенного тембра /э/ в ударной позиции, в которой этот гласный восходит к носовому a, реже -к носовому е; 3) соответствие гегскому начальному vo- тоскского va- в нескольких исконных словах и латинских и древнегреческих заимствованиях [26. С. 138].
7 Фонемы /г/ и /г/ - рефлексы праиндоевр. *r, которые развились в протоалбанский период, датируемый I тысячелетием н. э. (эпоха интенсивных контактов с Римом и начала контактов со славянами) [27. C. 567].
8 Карты созданы с помощью пакетов prettymapr [28] и rosm [29].
9 Говоры диаспоры отмечены на рисунках следующим образом: говор арбнешей Задара (Хорватия) - D001; говоры арбрешей Италии - D003, D005, D010, D011, D012, D014, D015, D016; говор арванитов Греции - D017, D019, D020; говор албанцев Мандрицы - D021; говоры Буджака и Приазовья - D022 (Каракурт), D023 (Георгиевка), D024 (Девнинское).
Список источников
1. Жугра А.В. Типы маргинальных говоров албанского языка // Проблемы ареальных контактов и социолингвистики. Л. : Наука, 1978. С. 95-
100.
2. Десницкая А.В. Албанский язык и его диалекты. Л. : Наука, 1968.
3. Gjinari J., Shkurtaj Gj. Dialektologjia. Tiranë : ShBLU, 2000.
4. Shuteriqi Dh. Fshati shqiptar i Bullgarisë, Mandrica. Studim dhe tekste // Studime Filologjike. 1965. .№ 1. F. 103-141.
5. Морозова М.С., Новик А.А. Краткая история образования албанских сел Украины: факты и мифы // Новик А. А., Бучатская Ю.В., Ермолин
Д.С., Дугушина А.С., Морозова М.С. «Приазовский отряд». Язык и культура албанцев Украины / отв. ред. А. А. Новик, ред. М.С. Морозова, Д.С. Ермолин. СПб. : МАЭ РАН, 2016. Ч. I, т. 1. С. 219-276.
6. Морозова М.С. Албанский говор села Жовтневого в условиях языкового контакта: по материалам экспедиций 2011-2013 годов // Acta
Linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН. 2016. Т. XII, ч. 3. С. 147-168.
7. Krstic K. Rjecnik govora zadarskih arbanasa. Zadar: Mjesna zajednica Arbanasi, 1987.
8. Gjinari J., Beci В., Shkurtaj Gj., Gosturani Xh. Atlasi dialektologjik i gjuhës shqipe. Vëll. 1. Tiranë; Napoli: Akademia e Shkencave e Shqipërisë,
Instituti i Gjuhësisë dhe i Letërsisë; Università degli studi di Napoli L'Orientale, 2007.
9. Ajeti I. Istorijski razvitak gegijskog govora arbanasa kod Zadra. Sarajevo : Naucno drustvo NR Bosne i Hercegovine, 1961.
10. Sasse H.-J. Arvanitika: die albanischen Sprachreste in Griechenland. Teil 1. Wiesbaden : Otto Harrassowitz, 1991.
11. Çabej E. Italoalbanische Studien: Wiener Dissertation Aus Dem Jahr 1933 / Hrsg. von H. Eichner, J. Matzinger. Wiesbaden : Harrassowitz, 2017.
12. Domi M., Shuteriqi Dh. Një vështrim mbi të folmen shqipe të Mandricës // Studime Filologjike. 1965. № 2. F. 103-119.
13. Shuteriqi Dh. Fjalorth i të folmes shqipe të fshatit Mandricë // Studime Filologjike. 1965. № 2. F. 154-170.
14. Sokolova B. Die albanische Mundart von Mandritsa. Wiesbaden : Harrassowitz, 1983.
15. Voronina I., Domosileckaja M., Sharapova L. E folmja e shqiptarëve të Ukrainës / Përkthyes M. Vejzaj. Shkup : Shkupi, 1996.
16. Морозова М.С. Говор албанцев Украины: грамматический очерк // Новик А. А., Бучатская Ю.В., Ермолин Д.С., Дугушина А.С., Морозова М.С. «Приазовский отряд». Язык и культура албанцев Украины / отв. ред. А.А. Новик, ред. М.С. Морозова, Д.С. Ермолин. СПб. : МАЭ РАН, 2016. Ч. I, т. 2. С. 421-506.
17. Морозова М.С. Тексты на албанском говоре // Новик А.А., Бучатская Ю.В., Ермолин Д.С., Дугушина А.С., Морозова М.С. «Приазовский отряд». Язык и культура албанцев Украины / отв. ред. А.А. Новик, ред. М.С. Морозова, Д.С. Ермолин. СПб. : МАЭ РАН, 2016. Ч. I, т. 2. С. 513-538.
18. Котова Н.В. Язык албанцев Украины в середине ХХ века. Тексты и словарь. Комментарии / отв. ред. И.А. Седакова; науч. ред. А. В. Жугра, М.С. Морозова. М. : ЯСК, 2017.
19. Morozova M., Rusakov А., Ovsjannikova М. Studime të dialekteve të gjuhës shqipe: metoda dhe prurje të reja // Sinani Sh., Xhufi P. (red.). Akte të Kuvendit ndërkombëtar të studimeve albanologjike. Vëll. II. Tiranë : Kristalina-KH, 2022. F. 247-266.
20. Morozova М., Escher А., Rusakov А. Linguistic complexity of South Slavic dialects: A new perspective on old data // Linguistics Vanguard. 2023. Vol. 9, № s1. P. 133-154.
21. Морозова М.С., Русаков А.Ю. О сравнительном изучении языковой сложности албанских и южнославянских диалектов // L Международная научная филологическая конференция имени Людмилы Алексеевны Вербицкой. Избранные доклады / под ред. В.П. Казакова. СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2023. С. 192-206.
22. Бердичевский А. Языковая сложность (language complexity) // Вопросы языкознания. 2012. № 5. С. 101-124.
23. Miestamo M. Linguistic diversity and complexity // Lingue e linguaggio. 2017. № 16 (2). P. 227-253.
24. Nichols J. Linguistic complexity: a comprehensive definition and survey. Sampson G., Gil D., Trudgill P. (eds.). Language complexity as an evolving variable. Oxford : Oxford University Press, 2009. P. 110-125.
25. Trudgill P. Sociolinguistic typology: Social determinants of linguistic complexity. Oxford : Oxford University Press, 2011.
26. Русаков А.Ю. Некоторые изоглоссы на албанской диалектной карте (к вопросу о возникновении и распространении балканизмов албанского языка) // Исследования по типологии славянских, балтийских и балканских языков (преимущественно в свете языковых контактов) / отв. ред. Вяч.Вс. Иванов. СПб. : Алетейя, 2013. С. 113-174.
27. Rusakov A.Y. Albanian // Kapovic M. (ed.). The Indo-European Languages. Second edition. London; New York : Routledge, 2017. P. 552-608.
28. Dunnington D. prettymapr: Scale Bar, North Arrow, and Pretty Margins in R. Version 0.2.2. 2017. URL: https://github.com/paleolimbot/prettymapr (дата обращения: 08.01.2024).
29. Dunnington D. rosm: Plot Raster Map Tiles from Open Street Map and Other Sources. Version 0.2.5. 2019. URL: https://github.com/paleolimbot/rosm (дата обращения: 08.01.2024).
30. Морозова М.С., Русаков А.Ю. Албанско-черногорское пограничье: в поисках «сбалансированного языкового контакта» // СловЪне. 2018. № 2. С. 258-302.
31. Morozova M.S., Rusakov A.Y. Societal multilingualism à la balkanique: the Montenegrin Velja Gorana and beyond // International Journal of Bilingualism. 2021. Vol. 25, is. 4. P. 999-1018.
32. Bilic Mestric К., Simicic L. Language Orientations and the Sustainability of Arbanasi Language in Croatia - A Case of Linguistic Injustice // Open Linguistics. 2017. № 3. P. 145-156.
33. Десницкая А.В. Эволюция диалектной системы в условиях этнического смешения (Из истории славяно-албанских языковых контактов) // Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев. Методология и историография / редкол.: В.В. Иванов, В.Д. Королюк (отв. ред.), Г.Г. Литаврин, Е.П. Наумов, Н.И. Толстой. М. : Наука, 1976. С. 186-197.
34. Морозова М.С. Тенденции развития дифтонгов ua / ue, ye, ie в албанских говорах: от центра к периферии // Индоевропейское языкознание и классическая филология - XVII (чтения памяти И.М. Тронского) : материалы Междунар. конфер., проходившей 24-26 июня 2013 г. / отв. ред. Н.Н. Казанский. СПб. : Наука, 2013. С. 584-595.
35. Wickham H., Chang W., Henry L., Pedersen Th.L., Takahashi K., Wilke C., Woo K., Yutani H., Dunnington D. (2020) ggplot2: Create Elegant Data Visualisations Using the Grammar of Graphics. Version 3.3.2. URL: https://ggplot2.tidyverse.org (дата обращения: 08.01.2024).
36. Wickham H., François R., Henry L., Müller K. (2020) dplyr: A Grammar of Data Manipulation. Version 1.0.6. URL: https://dplyr.tidyverse.org (дата обращения: 08.01.2024).
37. Galili T. dendextend: Extending 'dendrogram' Functionality in R. Version 1.16.0. 2022. URL: http://talgalili.github.io/dendextend/ (дата обращения: 08.01.2024).
38. Морозова М.С., Овсянникова М.А., Русаков А.Ю. Количественное исследование близости албанских диалектов: архаизмы и инновации. Доклад на XLIX Международной филологической научной конференции СПбГУ, посвященной памяти Людмилы Алексеевны Вербицкой (1936-2019). Санкт-Петербург, СПбГУ, 19-21 ноября 2020 г. URL: https://conference-spbu.ru/conference/42/ (дата обращения: 01.12.2023).
39. Levshina N. How to do Linguistics with R: Data exploration and statistical analysis. Amsterdam; Philadelphia : John Benjamins Publishing Company, 2015.
40. Gjinari J. Dialektet e gjuhës shqipe. Tiranë : Akademia e Shkencave e RPS të Shqipërisë, Instituti i Gjuhësisë dhe i Letërsisë, 1989.
41. Новик А.А., Бучатская Ю.В. Идентичность албанцев Приазовья: самоназвание, самоотнесение и компоненты коллективной исторической памяти в историческом, лингвистическом и экстралингвистическом контекстах // Новик А.А., Бучатская Ю.В., Ермолин Д.С., Дугу-шина А.С., Морозова М.С. «Приазовский отряд». Язык и культура албанцев Украины / отв. ред. А.А. Новик, ред. М.С. Морозова, Д.С. Ермолин. СПб. : МАЭ РАН, 2016. Ч. I, т. 1. С. 277-356.
References
1. Zhugra, A.V. (1978) Tipy marginal 'nykh govorov albanskogo yazyka [Types of marginal varieties of Albanian]. In: Problemy areal 'nykh kontaktov i sotsiolingvistiki [Problems of areal contacts and sociolinguistics]. Leningrad: Nauka. pp. 95-100.
2. Desnitskaya, A.V. (1968) Albanskiy yazyk i ego dialekty [Albanian and its dialects]. Leningrad: Nauka.
3. Gjinari, J. & Shkurtaj, Gj. (2000) Dialektologjia [Dialectology]. Tiranë: ShBLU.
4. Shuteriqi, Dh. (1965) Fshati shqiptar i Bullgarisë, Mandrica. Studim dhe tekste [The Albanian village of Manditsa in Bulgaria. Study and texts].
Studime Filologjike. 1. pp. 103-141.
5. Morozova, M.S. & Novik, A.A. (2016) Kratkaya istoriya obrazovaniya albanskikh syol Ukrainy: fakty i mify [A short history of Albanian villages in Ukraine: Facts and myths]. In: Novik, A.A. (ed.). "Priazovskiy otryad": Yazyk i kultura albantsev Ukrainy ["Priazovskiy otryad": Language and culture of Albanians in Ukraine]. Part 1. Vol. 1. Saint Petersburg: MAE RAS. pp. 219-276.
6. Morozova, M.S. (2016) Albanskiy govor sela Zhovtnevogo v usloviyakh yazykovogo kontakta: po materialam ekspeditsiy 2011-2013 godov [Albanian dialect of Zhovtnevoye in contact: a view of data from expeditions of 2011-2013]. Acta Linguistica Petropolitana. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovaniy RAN. XII (3). pp. 147-168.
7. Krstic, K. (1987) Rjecnikgovora zadarskih arbanasa [Dictionary of the Zadar Arbanasi variety]. Zadar: Mjesna zajednica Arbanasi.
8. Gjinari, J., Beci, B., Shkurtaj, Gj. & Gosturani, Xh. (2007) Atlasi dialektologjik i gjuhës shqipe [Dialectological atlas of the Albanian language]. Vol. 1. Tiranë; Napoli: Akademia e Shkencave e Shqipërisë, Instituti i Gjuhësisë dhe i Letërsisë; Università degli studi di Napoli L'Orientale.
9. Ajeti, I. (1961) Istorijski razvitak gegijskog govora arbanasa kod Zadra [The historixcal development of the Gheg variety of Arbanasi in Zadar]. Sarajevo: Naucno drustvo NR Bosne i Hercegovine.
10. Sasse, H.-J. (1991) Arvanitika: die albanischen Sprachreste in Griechenland. Teil 1. Wiesbaden: Otto Harrassowitz.
11. Çabej, E. (2017) Italoalbanische Studien: Wiener Dissertation Aus Dem Jahr 1933. Hrsg. von H. Eichner & J. Matzinger. Wiesbaden: Harrassowitz.
12. Domi, M. & Shuteriqi, Dh. (1965) Një vështrim mbi të folmen shqipe të Mandricës [A glance at the Albanian variety of Mandritsa]. Studime Filologjike. 2. pp. 103-119.
13. Shuteriqi, Dh. (1965) Fjalorth i të folmes shqipe të fshatit Mandricë [Vocabulary of the Albanian variety of the village Mandritsa]. Studime Filologjike. 2. pp. 154-170.
14. Sokolova, B. (1983) Die albanische Mundart von Mandritsa. Wiesbaden: Harrassowitz.
15. Voronina, I., Domosileckaja, M. & Sharapova, L. (1996) Efolmja e shqiptarëve të Ukrainës [The variete of the Albanians of Ukraine]. Skopje: Shkupi.
16. Morozova, M.S. (2016) Govor albantsev Ukrainy: grammaticheskiy ocherk [The Albanian language in Ukraine: a grammar review]. In: Novik, A.A. (ed.) "Priazovskiy otryad": Yazyk i kultura albantsev Ukrainy ["Priazovskiy otryad": Language and culture of Albanians in Ukraine]. Part 1. Vol. 2. Saint Petersburg: MAE RAS. pp. 421-506.
17. Morozova, M.S. (2016) Teksty na albanskom govore [Dialectal texts in Albanian]. In: Novik, A.A. (ed.) "Priazovskiy otryad": Yazyk i kultura albantsev Ukrainy ["Priazovskiy otryad": Language and culture of Albanians in Ukraine]. Part 1. Vol. 2. Saint Petersburg: MAE RAS. pp. 513538.
18. Kotova, N.V. (2017) Yazyk albantsev Ukrainy v seredine XX veka. Teksty i slovar'. Kommentarii [Language of Albanians in Ukraine in the middle of the 20th century. Texts and vocabulary. Commentary]. Moscow: JaSK.
19. Morozova, M., Rusakov, A. & Ovsjannikova, M. (2022) Studime të dialekteve të gjuhës shqipe: metoda dhe prurje të reja [Studies of Albanian dialects: New methods and approaches]. In: Sinani, Sh. & Xhufi, P. (eds) Akte të Kuvendit ndërkombëtar të studimeve albanologjike [Acts of the International Congress of Albanological Studies]. Vol. II. Tirana: Kristalina-KH. pp. 247-266.
20. Morozova, M., Escher, A. & Rusakov, A. (2023) Linguistic complexity of South Slavic dialects: A new perspective on old data. Linguistics Vanguard. 9 (s1). pp. 133-154. doi: 10.1515/ lingvan-2021-0116
21. Morozova, M.S. & Rusakov, A.Yu. (2023) [On comparative study of linguistic complexity of Albanian and South Slavic dialects]. In: Kazakov, V.P. (ed.) 50-ya Mezhdunarodnaya nauchnaya filologicheskaya konferentsiya imeni Lyudmily Alekseevny Verbitskoy. Izbrannye doklady [50th International Philological Conference, in honor of Lyudmila Alekseevna Verbitskaya. Selected papers]. Saint Petersburg: SPbU. pp. 192-206. (In Russian). doi: 10.21638/11701/9785288063183.14
22. Berdichevskiy, A. (2012) Yazykovaya slozhnost' (language complexity). Issues in Linguistics. 5. pp. 101-124.
23. Miestamo, M. (2017) Linguistic diversity and complexity. Lingue e linguaggio. 16(2). pp. 227-253.
24. Nichols, J. (2009) Linguistic complexity: a comprehensive definition and survey. In: Sampson, G., Gil, D. & Trudgill, P. (eds) Language complexity as an evolving variable. Oxford: Oxford University Press. pp. 110-125.
25. Trudgill, P. (2011) Sociolinguistic typology: Social determinants of linguistic complexity. Oxford: Oxford University Press.
26. Rusakov, A.Yu. (2013) Nekotorye izoglossy na albanskoy dialektnoy karte (k voprosu o vozniknovenii i rasprostranenii balkanizmov albanskogo yazyka) [Some isoglosses on the Albanian dialect map (towards the issue of development and expansion of Balkanisms in Albanian)]. In: Ivanov, V.V. (ed.) Issledovaniyapo tipologii slavianskikh, baltiiskikh i balkanskikhyazykov (preimuschestvenno v sveteyazykovykh kontaktov) [Studies on typology of Slavic, Baltic, and Balkan languages (mainly in the light of language contacts)]. Saint Petersburg: Aleteyya. pp. 113-174.
27. Rusakov, A.Yu. (2017) Albanian. In: Kapovic, M. (ed.). The Indo-European Languages. Second edition. London; New York: Routledge. pp. 552608.
28. Dunnington, D. (2017) prettymapr: Scale Bar, North Arrow, and Pretty Margins in R. Version 0.2.2. [Online] Available from: https://github.com/paleolimbot/prettymapr (Accessed: 08.01.2024).
29. Dunnington, D. (2019) rosm: Plot Raster Map Tiles from Open Street Map and Other Sources. Version 0.2.5. [Online] Available from: https://github.com/paleolimbot/rosm (Accessed: 08.01.2024).
30. Morozova, M.S. & Rusakov A.Y. (2018) Montenegrin-Albanian Linguistic Border: In Search of "Balanced Language Contact". Slovène. 7 (2). pp. 258-302. (In Russian). doi: 10.31168/2305-6754.2018.7.2.10
31. Morozova, M.S. & Rusakov, A.Yu. (2021) Societal multilingualism à la balkanique: the Montenegrin Velja Gorana and beyond. International Journal of Bilingualism. 25 (4). pp. 999-1018. doi: 10.1177/13670069211023152
32. Bilic Mestric, K. & Simicic, L. (2017) Language Orientations and the Sustainability of Arbanasi Language in Croatia — A Case of Linguistic Injustice. Open Linguistics. 3. pp. 145-156.
33. Desnitskaya, A.V. (1976) Evolyutsiya dialektnoy sistemy v usloviyakh etnicheskogo smesheniya (Iz istorii slavyano-albanskikh yazykovyh kontaktov) [Evolution of the dialect system in conditions of ethnic mixing (From the history of Slavic-Albanian language contacts)]. In: Ivanov, V.V., Korolyuk, V.D., Litavrin, G.G., Naumov, E.P. & Tolstoj, N.I. (eds) Voprosy etnogeneza i etnicheskoy istorii slavyan i vostochnykh romantsev. Metodologiya i istoriografiya [Issues of ethnogenesis and ethnic history of the Slavs and Eastern Romanians. Methodology and historiography]. Moscow: Nauka. pp. 186-197.
34. Morozova, M.S. (2013) [On the development of diphthongs ua / ue, ye, ie in Albanian dialects: centre versus periphery]. Indoevropeyskoe yazykoznanie i klassicheskaya filologiya-XVII (chteniya pamyati I.M. Tronskogo) [Indo-European linguistics and classical philology-XVII (Joseph M. Tronsky memorial conference)]. Proceedings of the International Conference, St. Petersburg, 23-25 June, 2014. Saint Petersburg: Nauka. pp. 584-595. (In Russian).
35. Wickham, H. et al. (2020) ggplot2: Create Elegant Data Visualisations Using the Grammar of Graphics. Version 3.3.2. [Online] Available from: https://ggplot2.tidyverse.org (Accessed: 08.01.2024).
36. Wickham, H., François, R., Henry, L. & Müller, K. (2021) dplyr: A Grammar of Data Manipulation. Version 1.0.6. [Online] Available from: https://dplyr.tidyverse.org (Accessed: 08.01.2024).
37. Galili, T. (2022) dendextend: Extending 'dendrogram' Functionality in R. Version 1.16.0. [Online] Available from: http://talgalili.github.io/dendextend/ (Accessed: 08.01.2024).
38. Morozova, M.S., Ovsjannikova, M.A. & Rusakov, A.Yu. (2020) Kolichestvennoe issledovanie blizosti albanskikh dialektov: arkhaizmy i innovatsii [A quantitative study of Albanian dialects: Archaisms and innovations]. A paper presented at the International Philological Conference of SPbU, in honor of Lyudmila Alekseevna Verbitskaya (1936-2019)]. Saint Petersburg State University, November 19-21, 2020. [Online] Available from: https://conference-spbu.ru/conference/42/ (Accessed: 01.12.2023).
39. Levshina, N. (2015) How to do Linguistics with R: Data exploration and statistical analysis. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company.
40. Gjinari, J. (1989) Dialektet e gjuhes shqipe [Dialects of the Albanian language]. Tirane: Akademia e Shkencave e RPS te Shqiperise, Instituti i Gjuhesise dhe i Letersise.
41. Novik, A.A. & Buchatskaya Y.V. (2016) Identichnost' albantsev Priazov'ya: samonazvanie, samootnesenie i komponenty kollektivnoy istoricheskoy pamyati v istoricheskom, lingvisticheskom i ekstralingvisticheskom kontekstakh [The identity of Albanians in Ukraine: Self-appellation, self-ascription and components of collective historical memory in historic, linguistic and extra-linguistic contexts]. In: Novik, A. A. (ed.) "Priazovskiy otryad": Yazyki kultura albantsev Ukrainy ["Priazovskiy otryad": Language and culture of Albanians in Ukraine]. Part 1. Vol. 1. Saint Petersburg: MAE RAS. pp. 277-356.
Информация об авторах:
Морозова М.С. - канд. филол. наук, старший научный сотрудник отдела сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований Института лингвистических исследований Российской академии наук (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: [email protected]
Русаков А.Ю. - д-р филол. наук, ведущий научный сотрудник отдела сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований Института лингвистических исследований Российской академии наук (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
M.S. Morozova, Cand. Sci. (Philology), senior research fellow, Institute for Linguistic Studies of the Russian Academy of Sciences (Saint Petersburg, Russian Federation). E-mail: [email protected]
A.Yu. Rusakov, Dr. Sci. (Philology), leading research fellow, Institute for Linguistic Studies of the Russian Academy of Sciences (Saint Petersburg, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 07.12.2023; одобрена после рецензирования 19.02.2024; принята к публикации 30.04.2024.
The article was submitted 07.12.2023; approved after reviewing 19.02.2024; accepted for publication 30.04.2024.
