CC BY
113
Финансовый рынок
Удк 339.7
глобализационная трансформация финансовой экономики: реалии и перспективы
В. С. ЛУКЬЯНОВ, кандидат экономических наук, доцент, докторант Национальной академии управления
(Украина)
Статья посвящена реалиям и перспективам развития такого цивилизационного феномена, как финансовая экономика. Рассматриваются базовые императивы глобализационных трансформаций финансовых рынков, выступающих ключевыми драйверами утверждения финансовой экономики.
Ключевые слова: финансовая глобализация, финансовая экономика, финансиализация, финансовые рынки, финансовые инструменты.
Актуальность и целесообразность разработки темы. При анализе существующих теоретических обобщений относительно цивилизационного развития финансовой сферы явно недостаточно ограничиваться национальными приоритетами. Весьма важно и актуально изучать явления и процессы, вытекающие и обусловленные глобализационными тенденциями и процессами. Тем не менее есть все основания утверждать, что глобализационная трансформация финансовой экономики при всей своей значимости является в контексте нынешних реалий и перспектив дремлющей проблемой. О ней мало пишут современные исследователи. И это при той очевидности, что в процессе экономической глобализации однозначно лидирует финансовая сфера, оказывающая все возрастающее влияние на мировое развитие.
Общеизвестно, что за каждым цивилизационным феноменом обязательно покоится «финансовая тайна». Если раньше финансовая компонента безапелляционно обслуживала физическую (себестоимостную) экономику, то сейчас утверждается финансовая эко-
номика, которая превращается в самодостаточную силу и во все большей мере диктует свои правила поведения. По меткому замечанию британского профессора Найла Фергюсона (Гарвардский университет, США), «... планета Земля начала выглядеть карликом на фоне планеты «Финансы», к тому же последняя куда быстрее вращается вокруг своей оси» [13, 17]. Но одновременно ощущается недопонимание сути этого важнейшего феномена современности, его истоков, движущих сил, содержания, форм проявления и трансформационных влияний. Этим прежде всего объясняется интерес к данной теме.
Финансиализация как базовый императив финансовой экономики. Финансовая экономика -закономерный продукт глобализации, обусловливающей стремительное развитие финансовых рынков и накопление громадных финансовых ресурсов, практически спровоцировав при этом отрыв последних от материального производства. «Современная экономика, - отмечают ее современные исследователи, -это прежде всего финансовая рыночная экономика» [3, 19]. Утверждение и развитие последней имеет своим императивом финансиализацию (financialization). Этот термин был впервые официально использован в 2009 г. в докладе ЮНКТАД (Trade and Commodity Report), где был обозначен специальный раздел - The Financialization of Commodity Report.
Отсутствие необходимой состязательности экономических воззрений, связанное с осмыслением экономической сути, причин и следствий финанси-ализации и в этом контексте - развития финансовой
экономики, следует рассматривать как временный негативный тренд, поскольку обозначение нового глобального процесса термином «финансиализация» имеет под собой веские основания. В странах, успешно освоивших пятый и осваивающих шестой технологические уровни развития, физическая экономика (в основе которой - «эпоха фабричных труб» и превалирующее во всем материальное производство) все более напоминает роль «подсобного работника».
Глобальный тренд в форме информационной (сетевой) эпохи или постматериального общества [9, 12], а также интенсификации межграничных финансовых потоков и тотальной финансиализации экономических отношений перманентно распространяют путем трансформационных взаимодействий и влияний практически на все стороны модернизационного процесса [13]. Информационные технологии, став основой пятого технологического уклада, проторили дорогу в так называемую постиндустриальную эпоху, признаками которой являются, с одной стороны, интенсивно развивающаяся интернетизация, обусловившая исчезновение такого препятствия, как «экономическое расстояние» между странами и материками (отныне мировое пространство способно проявляться в режиме реального времени)1, с другой стороны - вытекающая отсюда глобальная финансиализация [16].
Финансиализация, по мнению автора, предстает в виде агрегированного понятия, обозначающего, с одной стороны, процесс финансовой глобализации, а с другой - результат воздействия данного процесса на национальные экономики. Как глобальное явление финансиализация объединяет национальные рынки капиталов в единое инвестиционное пространство, когда финансовые накопления отдельных стран ищут прибыльного размещения по всему миру, а национальные капиталоемкие проекты финансируются за счет привлечения зарубежных капиталов. Иначе говоря, конкуренция за финансовые ресурсы становится глобальной. Но при этом денежные потоки и финансовые ресурсы не стремятся в «протокольном порядке» сопровождать реальную экономику, неизбежным следствием чего является наращивание объемов виртуального капитала за счет возрастающего разрыва между реальным капиталом и его рыночной оценкой.
1 Закономерной реакцией на такие цивилизационные достижения стало создание специальной группы под председательством
Дж. Стиглица, в состав которой вошли еще четыре нобелевские лауреата. Их задача - предложить новые показатели экономической производительности и общественного прогресса.
В связи с этим некорректным является утверждение, будто современный финансовый капитал не оторвался от своей основы - реальной экономики [11, 14]. Автономизация финансовых ресурсов и их отрыв от так называемой «себестоимостной экономики» подпитывается активным позиционированием и распространением широкого спектра финансовых инструментов и услуг. В то же время «...финансовые инструменты и услуги дематериализованы, они держатся на сугубо психологических категориях: ожидания предпочтения, неопределенности» [11, 14]. Данная очевидность также является одной из важных особенностей глобальной финансиализации.
Таким образом, имеются все основания утверждать, что финансиализация представляет собой цивилизационный феномен, продуманное использование которого способствует:
- повышению конкурентоспособности денежного, финансово-кредитного, фондового рынков, а также рынков финансовых услуг;
- должному восприятию международных требований и стандартов и благодаря этому - уменьшению уязвимости национальных финансовых рынков по отношению к внешним факторам и воздействиям;
- имплементации новых финансовых инструментов и продуктов, эффективно применяющихся в рыночно развитых зарубежных экономиках;
- снижению барьеров на пути привлечения свободных на мировом рынке финансовых ресурсов и др. последствиям.
Фиктивно-виртуальный характер финансовой экономики. Основу финансовой экономики составляют ценные бумаги и финансовые инструменты, участвующие в биржевых торгах. Последние заведомо получают завышенную оценку, ибо в противном случае нет смысла выходить на биржевой рынок или торговые площадки. В результате рыночной игры они обречены создавать иллюзию, будто представляют собой реальный капитал, хотя на самом деле - это процесс, в котором все зависит от того, кто кого переиграет, и моральные принципы здесь стоят далеко не на первом месте.
Фиктивность бытия, с одной стороны, и спекулятивные возможности, с другой, имеют своим неизбежным результатом такое паразитарное явление, как фиктивно-спекулятивный капитал. Важно подчеркнуть, что именно движение фиктивного капитала является основой функционирования спекулятивного капитала. Их природная взаимообуслов-
ленность и органическая взаимосвязь фактически образует финансово-спекулятивный рынок.
Термин «фиктивный капитал» введен в научный оборот К. Марксом и обозначает набор ценных бумаг, которые в процессе биржевых операций значительно превосходят (при удачном стечении обстоятельств) свое материальное подтверждение, т. е. стоимость реального капитала. Виртуальный капитал - это своего рода «вуаль», скрывающая материальную пустоту фиктивного капитала. Всецело базируясь на ценных бумагах, т. е. на так называемых «титулах собственности», он представляет, на самом деле, «искусственно удлиненную тень» несуществующего капитала2.
Именно фиктивно-виртуальная разновидность финансового капитала спровоцировала наднациональные денежные мегапотоки, которые прорывают узаконенные дамбы государственных границ и диктуют свою стратегию развития национальных и мирового финансовых рынков.
Финансовые рынки как концентрированное выражение финансовой экономики. Одним из базовых движителей финансиализации являются финансовые рынки, а также их инфраструктурные сегменты. Современная финансовая экономика представляет собой совокупность разнообразных финансовых рынков, особое место среди которых занимают:
- денежно-кредитный и валютный рынки;
- рынки финансовых услуг;
- рынок базовых ценных бумаг (т. е. акций и облигаций);
- рынок фиктивно-спекулятивного капитала, ядро которого составляют деривативы и производные от них финансовых инструменты.
Современные экономические стратегии активно (прежде всего через экспансию финансовых рынков) демонстрируют признаки утверждения финансовой экономики как цивилизационного феномена. Таким образом, финансовая экономика - предельное по масштабам и концентрации воплощение современных финансовых рынков и адекватной этим последним инновационной инфраструктуры.
Финансовые инновации, предстающие в форме разнообразных и не известных доселе производных инструментов, являющиеся продуктом «финансовой алхимии», порождают так называемый синергети-ческий эффект, подпитывающий количественную пирамиду финансовой экономики. В настоящее время мировой ВВП, основу которого составляет
2 К. Маркс был убежден, что ценные бумаги становятся номинальными представителями несуществующего капитала.
вновь созданная стоимость, превышает 70 трлн долл. Одновременно в финансовой сфере имеет место беспрецедентная мультипликация ценных бумаг, дерива-тивов и производных финансовых инструментов. Их стоимостная оценка на порядок превышает мировой ВВП, так как рынок деривативов и внебиржевых производных финансовых инструментов уже достиг 800 трлн долл. [11, 14]. Данный стоимостной «Монблан» пополняет рынок долговых ценных бумаг, который достиг 80 трлн долл. [8]3. Таким образом, развитая рыночная экономика демонстрирует чрезмерный уровень финансиализации: ныне на 90 % - это торговля ценными бумагами и их производными, а реальная экономика представлена 10 % [11, 13].
Можно согласиться, что исследования в области финансов привлекают в последнее время скорее «финансовых инженеров», нежели ученых, занимающихся проблемами осуществления финансовой политики. Именно «успехи» финансовой инженерии приводят к избыточной финансиализации экономики, развитию спекулятивного финансового рынка. Это неизбежно порождает возникновение «...финансовых пузырей и кризисных явлений в национальной и глобальной финансовых системах» [1]. Первый системный кризис эпохи глобализации в ее нынешнем непомерно финан-сиализированном варианте оказал весьма негативное влияние на современные финансовые рынки.
Однако глобальное регулирование финансовой экономики (в особенности рынков финансово-спекулятивного капитала), как правило, базируется на принципах, не имеющих должного юридического обеспечения. Следование им обусловлено лишь добровольным желанием участников финансовых рынков.
Ситуация нестабильности на мировых финансовых рынках имеет свои причины, наиболее серьезной из которых является засилье фиктивно-спекулятивных капиталов в самих разноообразных видах и формах. Поэтому требуется серьезная научная и юридическая проработка волатильности финансовых активов, стоимость которых в силу разных причин колеблется и привлекает внимание международных спекулянтов.
При отсутствии нормативно-правовых ограничений международные финансовые потоки подвержены внезапным остановкам (необязательно в силу внутренних причин в конкретной национальной экономике). То есть они стабильно демонстрируют проциклическую природу. Внезапные прекращения или изменения направления движения финансового
3 Некоторые авторы оценивают мировой рынок деривативов просто астрономической цифрой - 1 500 трлн долл.
капитала вызывают схлопывание спекулятивных «пузырей» с крайне тяжелыми последствиями для точек (экономик) их заземления.
Рыночная инфраструктура финансовой экономики. Рыночная инфраструктура финансовой экономики многолика и разноообразна. Базис финансовой экономики составляют финанасовые рынки, абсорбирующие в себе многообразный набор институциональных единиц. Последние - это юридические лица, правоспособные брать на себя обязательства, владеть и распоряжаться активами и пасивами, контролировать движение финансовых ресурсов и т. д. Во многом благодаря этому финансовая экономика и финансовые рынки являются независимым сегментом глобальной трансформации, способным развиваться по своим законам.
В то же время сама инфраструктура финансовой экономики стимулирует и усиливает олиго-полистический характер мирового финансового рынка. В глобальном финансовом пространстве действуют сверхмощные транснациональные корпорации, консорциумные банковские объединения, хедж-фонды, международные фондовые биржи и брокерские компании, офшорные финансовые центры, региональные валютные союзы и другие современные финансовые конгломераты.
Следует признать, что при отсутствии необходимого регулирования иностранные финансовые потоки вполне могут провоцировать и генерировать макроэкономические диспропорции. Поэтому с учетом уроков недавнего глобального кризиса международные организации - Совет финансовой стабильности, Базельский комитет по банковскому надзору, Европейский комитет по банковскому надзору, Институт международных финансов подготовили рекомендации по проведению стресс-тестирования возможных финансовых рисков. Также в рамках Европейского союза Европейский центральный банк, наконец, возглавил единую европейскую систему банковского надзора и контроля.
Финансовую экономику наполняют торговые площадки, депозитарные и клиринговые центры, через которые осуществляется колоссальный массив соглашений, договоров по поводу многих сотен разновидностей, типов и модификаций ценных бумаг, производных от них (деривативов) и других финансовых инноваций с множеством признаков, критериев и характеристик [15, 19].
Существующая при этом разнодинамика развития финансовых рынков в глобальном измере-
нии во многом обусловливает явление декаплинга (decoupling), т. е. всевозможных нарушений и рисков в траекториях функционирования финансовой экономики. Именно поэтому чрезмерный рост финансовой экономики стал одним из самых серьезных рисков современного экономического развития. Не случайно многие экономические кризисы в последние 30 лет начинались с финансовых потрясений, прежде всего -банковских дефолтов, кризисов суверенного внутреннего или внешнего долга и т. п. В этом контексте важно заметить, что ровно 30 лет назад (1983 г.) был введен в научный оборот термин «глобализация».
Интенсификация глобализационных процессов в финансовой сфере обусловила потребность в организации регулирования практики применения новых финансовых инструментов. Поскольку масштабность и разноликость финансовых рынков, их инфраструктуры и базовых продуктов фактически безмерна, то этим объясняется отсутствие до сих пор правил и норм, подкрепленных действенной юрисдикцией.
Более или менее эффективно эта проблема решается в рамках Европейского союза, особенно в рамках еврозоны. Вопреки всем имеющимся сложностям в ЕС, преувеличением является утверждение, что данное уникальное европейское сообщество больше не воспринимается ни как «зонтик», ни как «навигатор», поскольку не защищает своих членов от ударов глобального кризиса [2]. С чем можно согласиться безоговорочно, так это с тем, что в условиях взаимозависимости невозможность быстрого решения проблем, провоцирующих макроэкономические риски, равнозначна большим финансовым и экономическим потерям4.
В то же время страны - члены ЕС пошли (хотя и с большим трудом) на создание так называемого «Бюджетного пакта». С чем их можно только поздравить. Ведь каждое отдельное государство проявляет себя при осуществлении суверенной бюджетной политики в качестве распределительной системы с административными перекосами и разноликим субъективизмом. Правда, упомянутый бюджетный пакт хотя и предлагает понятные критерии оценки эффективности межбюджетной политики, однако низка вероятность того, что политика финансовой поддержки в национальных рамках будет полностью исключать ручной селективный режим бюджетирования.
4 Подтверждением, что такие ситуации имеют место быть, является факт, когда Совет ЕС разослал предупреждение 17 из 25 стран - членов союза о возможных санкциях за невыполнение требований либерализовать условия доступа на национальные рынки газа и электроэнергии.
Финансовые инновации в системе финансовой экономики. Финансовая экономика, являясь полисистемной категорией, вмещает в себя конгломерат, дискретное множество фиктивно-спекулятивного капитала, в частности - деривативы и производные от них (и не только) финансовые инструменты. Несмотря на словарную расшифровку термина «дериватив» как «производный, вторичный», важно признать, что не отвечает действительности привязка всех без исключения производных финансовых инструментов к этому понятию. Так, один из начинающих исследователей отрицает в принципе понятие «производный финансовый инструмент». По его мнению, всякий производный инструмент полностью эквивалентен понятию «дериватив» [15]. Конечно, производными от деривативов являются варранты, опционы, свопы (валютные, фондовые, дефолтные5), форвардные контракты, фьючерсные контракты и др.
В то же время на рынке по экспоненте нарастает применение финансовых продуктов, напрямую не связанных («неродственных») с деривативами. Множество финансовых инструментов являются особыми финансовыми инновациями. Нет ни малейших оснований считать производными от дери-вативов следующие финансовые инструменты:
- депозитарные расписки;
- ковененты;
- коллатеризированные долговые обязательства;
- трейдинги;
- секьюритизацию;
- другие продукты современного финансового инжиниринга.
Необходимо также признать, что львиная доля деривативов и финансовых инструментов, как правило, продается вне биржи. Не подчиняясь каким бы то ни было стандартам, они не оставляют возможности для оперативного урегулирования накапливающихся финансовых диспропорций.
Активное использование деривативов и финансовых инструментов привело к маскировке системных финансовых рисков.
Таким образом, кроме того, что в рыночно развитых странах все более доминирует не физическая, а финансовая экономика, последняя через экспансию финансовых рынков неизбежно провоцирует с нежелательной периодичностью «финансовое цунами», т. е. системные макроэкономические кризисы.
5 Обязательства по дефолтным свопам накануне глобального
финансового кризиса в четыре раза превышали ВВП США.
Вопреки данной очевидности, признанной большинством ученых, которые профессионально исследовали причины глобального кризиса 2008-2009 гг., отдельные авторы утверждают, что «.причина глобального кризиса - не чрезмерная экспансия финансовых рынков, а отсутствие экономического инструментария, позволяющего дать хоть какую-то объективную оценку и увязать асимметрию объемов роста и ценовых флуктуаций товарных и финансовых рынков» [12].
Необходимо отметить, что благодаря секьюрити-зации во всемирный финансовый оборот по нарастающей вовлекаются нефинансовые активы - товары, запасы, полезные ископаемые и др. Секьюритизация на своем пике отвечала за одну пятую часть всех рыночных сделок с различными активами. Такая новомодная финансовая инновация на поверку оказалась чрезвычайно уязвимым финансовым инструментом. Иначе и быть не могло, поскольку секьюритизация - это разновидность маскировки спекулятивных рисков. По мнению А. Гринспена, при отсутствии глобальной секьюритизации убытки во время финансово-экономического кризиса были бы значительно меньше [6].
Секьюритизация как финансовая инновация последних лет предопределяет негативные воздействия в сфере банковской деятельности. Она размывает одну из важнейших основ банковского дела - за счет продуманной селекции отбирать наиболее надежных заемщиков, смягчая возможные финансовые риски. Кроме того, секьюритизация означает эмиссию банками ценных бумаг под выданные ссуды, позволяя перекладывать риски на держателей этих бумаг и выдавать за счет выручки от их продажи новые ссуды. Таким образом, банки получают дополнительные денежные средства для осуществления спекулятивных операций.
Поэтому навряд ли можно согласиться с чрезмерно оптимистическим прогнозом некоторых исследователей, которые предполагают, что в ближайшие 20-30 лет сложится новая мирохозяйственная система, в которой «торговля воздухом» будет вынужденно ограничена, и что таким образом возможен ренессанс политики деиндустриализации, т. е. возврата к реальному производству [7].
Отмеченные очевидности являются одним из наиболее серьезных макроэкономических рисков. Глобальный кризис 2008-2009 гг. - убедительное этому подтверждение. Н. Фергюсон подчеркивает: «Финансовый кризис убедительно опроверг тех, кто считал возможным развести в разные стороны про-
цесс создания рискованных активов и управление финансовой отчетностью банков и таким образом достичь оптимального распределения рисков по финансовой системе. На деле все произошло почти с точностью до наоборот - риск накапливался в самом сердце финансовой системы» [17]. Перманентное возрастание виртуального капитала, происходящее когерентно с количественным ростом разнообразия финансовых инструментов, можно считать определяющим императивом финансовой экономики.
Финансовая глобализация формирует новую парадигму развития мировой экономики. Мировое экономическое развитие все больше определяется и управляется крупными финансовыми центрами6, что обусловливает растущее влияние негосударственных акторов [2]. И в этом отличительная особенность современной геоэкономической конфигурации. Процессы назревших глобали-зационных трансформаций активизируют поиск путей и механизмов новой парадигмы развития мировой экономики. Этим объясняется тот факт, что на саммите G 20 в Мексике (в г. Лос-Кабосе 18-19 июня 2012 г.) были инициированы и поддержаны предложения об усилении регулятивного влияния Совета финансовой стабильности.
В общемировом масштабе предпринимаются меры по урегулированию финансовой сферы. В частности, делаются лишь первые шаги по упорядочению эмиссии деривативов и применению перманентно нарастающего массива финансовых инструментов. В настоящее время регуляторами мирового рынка внебиржевых деривативов выступают две организации:
1) Международная организация свопов и деривативов (ISDA)7;
2) Банк международных расчетов (BIS).
Осуществляя мониторинг и обобщая соответствующую информацию, они прослеживают происходящие процессы и разрабатывают рекомендации по унификации контрактов и условий сделок на своп-рынке и рынке производных финансовых инструментов и таким образом способствуют хеджированию рисков.
6 Глобальная конфигурация финансовой архитектуры отмечена появлением 10 мощных финансовых центров мира, половина из которых размещена в Азии.
7 ISDA включает более 800 финансовых институтов из 55 стран на 6 континентах. BIS является одним из самих крупных аналитических институтов, отслеживающих эмиссионную деятельность на рынках ценных бумаг, ситуации при осуществлении валютных операций, сделки с производными финансовыми инструментами на биржах и внебиржевом рынке.
Организации ISDA и BIS, объединяя лишь самих крупных игроков биржевого рынка и в определенном смысле осуществляя контролирующие функции, в то же время оставляют без внимания остальных игроков на внебиржевом рынке деривативов и производных финансовых инструментов. Поэтому чрезмерно оптимистичным является утверждение о том, что международная ассоциация свопов и деривативов становится главным регулятором данного рынка [19]. Ведь и в настоящее время каждая сделка при использовании такого внебиржевого финансового инструмента, как «своп», является нестандартизированной и своего рода уникальной, зависящей не от юридических регуляторов, а от конъюнктуры рынка и согласования интересов участников. Такие очевидности - не исключение, а типичные проявления финансовой экономики [18].
Однако есть основания полагать, что возникающие в последние годы международные имплемен-тационные образования являются, с одной стороны, наиболее адекватным выражением финансовой глобализации, а с другой - необходимой предпосылкой удержания в регулируемом тонусе весь обширный комплекс динамично развивающихся международных финансово-экономических отношений.
Таким образом, финансовая глобализация несет в себе очевидные риски десуверенизации национальных экономик. Более того, интенсивно нарастающая все-планетарная глобальность8 нередко делает транспарен-тными теневые межстрановые зависимости, активно ограничивая (или отбрасывая совсем) государственные суверенитеты. Понятно, что подобные тенденции пролонгируются на финансовые отношения и потоки, вступающие в противоречие с официальными доктринами национальных государственных образований.
Конкурирующие финансовые модели мирового цивилизационного жизнеустройства все более отрицают «униформенные» проекты (в которых напрочь отсутствует канон и опыт равноправных отношений), насаждаемые в последние десятилетия Вашингтонским консенсусом9.
8 В последнее время все чаще (хотя и в тонких дипломатических формах) ставится под сомнение международно признанный принцип неотъемлемого (монопольного) суверенитета государств над природными, остродефицитными ресурсами.
9 Речь идет о главных международных финансовых центрах -МВФ и Всемирном банке, а также ведущих аналитических центрах США. Однако серия финансовых кризисов, начавшаяся в Азии (1997 г.), в Аргентине (2001-2002 гг.), а также перманентность кризисного состояния экономик в постсоветских государствах дают все основания для предельно критической оценки роли Вашингтонского консенсуса.
Следует признать, что уставными обязательствами по отношению к МВФ связаны почти все страны мира. Но в последнее время роль постоянно действующего регулятора мировой экономики пробует перетянуть на себя «Группа 20»10. И в этом есть безусловный резон. Нобелевский лауреат Д. Стиглиц, в свое время входивший в руководящие органы МВФ, со знаним дела утверждает: «Многие из предложений, которые отстаивает МВФ, например плоская шкала налогообложения, преждевременная либерализация рынка капитала, обусловившая спонтанный приток и отток спекулятивних денег, не оставляют камня на камне от экономики» [16].
Справедливость данного утверждения особенно ощутима на примере украинской экономики, которая, покорно следуя требованиям МВФ, до сих пор не достигла уровня развития производительных сил 1990-х гг.11. В мире имеется немало стран, показывающих статистический рост без экономического развития или стабильно стагнирующих. Зарубежные аналитики даже ввели в оборот рейтинговое понятие - «не состоявшиеся государства». По критериями экономической недееспособности и политической нестабильности сейчас к этой категории относятся уже 35 государств [5].
Выводы. Истинно научная позиция относительно глобальной трансформации финансовой экономики не должна быть жестко ортодоксальной. Она обязана оставаться открытой для пересмотра привычных представлений. Однако концептуальные подходы относительно анализа базисных основ финансовой экономики и перспектив их цивилизационной эволюции все еще весьма далеки от современных вызовов и их полисистемных обозначений.
Финансовая экономика в запутанной графике цивилизационных ретроспектив и глобальных перспектив пока еще не демонстрирует парадигм развития, которые бы открывали равные возможности для развития и расцвета реальной (физической) экономики [10]. Напротив, глобальная трансформация обусловливает ситуацию, при которой так называемая материальная (себестоимостная) экономика все в большей мере
10 Об этом свидетельствуют практически все финальные декларации саммитов G-20.
11 Отметим, что Украина в конце 1990-х гг. смотрелась в мировом измерении достаточно успешно. Имея население 0,1 % от мирового уровня, она призводила 2 % мирового ВВП и обладала 6,5 % мирового научного потенциала. Однако из-за так называемых рыночных реформ принципально важные достижения были утеряны, а базовые макроэкономические показатели заметно упали.
выполняет функции и роль «подсобного работника». А между тем оценки ресурсных возможностей улучшения социально-экономической парадигмы бытия большинства жителей планеты при сохранении существующих трендов развития финансовой экономики становятся все более эфемерными [4]. Таким образом, крайне важна оптимизация нынешних реалий и перспектив развития глобальной экономической системы.
Список литературы
1. Алексеев П. В. Актуальные вопросы формирования международного финансового центра в России // Финансы и кредит. 2012. № 40.
2. Арбатова Н. Кризис и Европейский союз: политические аспекты // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 11.
3. Бюкенен Дж., МасгрейвР. Общественные финансы и общественный выбор: два противоположные видения государства: пер. с англ. Киев: Академия. 2004.
4. Брутенц К. Великая геополитическая революция // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 10.
5. Воронов К. Глобальный кризис: подрыв системы международной безопасности // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 8.
6. Гринспен А. Эпоха потрясений: проблемы и перспективы мировой финансовой системы: пер. с англ. М.: Альпина Бизнес Букс. 2009.
7. ЕрмолаеваМ. Г. Глобальные товарные рынки, глобальные денежные и капитальные потоки: основные тенденции и перспективы // Финансы и кредит. 2012. № 33.
8. Зуев В. Наднациональный механизм в теории интеграции // Мировая экономика и международные отношения. 2011. № 4.
9. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. М.: ГУ ВШЭ. 2000.
10. Колодко Гж. Мир в движении: пер. с польск. М.: Магистр. 2009.
11. Красавина Л. Н. Тенденции развития международных валютных отношений в условиях глобализации мировой экономики //Деньги и кредит. 2011. № 11.
12. ЛогиновЕ.Л., ЛогиноваЕ.В. Деривативы в российской экономике: стратегические тренды управления асимметричностью распределенных рынков // Финансы и кредит. 2012. № 30.
13. Мартьянов В. Глобальный модерн: от мироэкономи-ки к мирополитике // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 6.
14. МиловидовВ. Философия финансового рынка // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 8.
15. Раевский Д.Ю. Раскрытие понятия «дериватив» в отечественной практике // Финансы и кредит. 2012. № 39.
16. Стиглиц Дж. Ю. Экономика государственного сектора: пер с англ. М.: Изд. МГУ. 1997.
17. Фергюсон Найл. Восхождение денег М.: Астрель.
2010.
18.ХаллД. К. Опционы, фьючерсы и другие производные финансовые инструменты: пер. с англ. М.: Вильямс. 2008.
19. Щеголева Н. Г., Хабаров В. И. Обзор международного своп-рынка // Финансы и кредит. 2012. № 41.
