CC BY
35
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
147
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
УДК 482-53 С.А. Никифорова
ГЛАГОЛЬНО-ИМЕННАЯ БАЗА КОМПОЗИТОВ СЛАВЯНОРУССКОГО ТЕКСТА: К ВОПРОСУ О ГЕНЕЗИСЕ СЛОЖНОГО СЛОВА1
Проанализирован генезис композитов славяно-русского текста, словообразовательной базой которых осознается глагольно-именное сочетание с субъектной или объектной именной основой.
Ключевые слова: древнерусский язык, композит, компонентный состав сложного слова.
Именное сложение - это микросинтаксис. Каждый тип сложных имен следует изучать как трансформацию какого-либо типа синтаксически свободного словосочетания.
Э. Бенвенист
Вопрос о генезисе композитных образований в славянской языковой системе был и остается одной из наиболее сложных проблем славистики. С одной стороны, очевиден факт процесса заимствования (калькирования) большого числа сложных слов из греческого языка при переводе богослужебных книг, с другой - остаются неясными процесс освоения этих единиц на славянской почве, их адаптация в семантическом и грамматическом отношении, существенные различия с соответствующими свободными сочетаниями.
Так, в структуре композита могут быть выделены основы трех типов: 1) именная+ именная - в таком случае мы говорим о соположении имен и присвоении предмету или лицу наиболее яркого признака, выраженного как субстантивной, так и адъективной основами (богосвЬтьлыи, богомУдрыи, благовЬриЕ, правовЬриЕ, богословъ, духозарьнъ, зълоумиЕ, дъждеросьнъ, законоправьдьнъ, свЬтозарьнъ и т.п.); 2) именная (субъектная) + глагольная -когда действие мыслится и вводится в композитной основе как присущее предмету или лицу (богосътворенъ); 3) именная (объектная) + глагольная -когда действию может подвергаться предмет или лицо (жизнодавьць, нище-любьць, добродЬтель, богохульникъ и т.п.)2.
Если композиты первого типа (подробно они были рассмотрены нами ранее) широко распространены в ранних славяно-русских текстах в силу их важной функциональной нагрузки - в их структуре происходит расширение
1 Исследование выполнено при поддержке РФФИ (грант 05-07-90217-в).
2 Материалом для исследования стали композиты наиболее ранних славянорусских гимнографических памятников Древней Руси: Ильиной книги Х1-Х11 вв. [2] (далее - Ил) и Путятиной минеи XI в. [3] (далее - ПМ).
понятийного объема древнерусского слова, репрезентирующего фрагменты новой для славянина картины мира, то сложные образования второго и третьего типов достаточно редки. Однако специфика их структуры отражает не только актуальные смысловые отношения элементов славянского мирови-дения, но и важнейшие закономерности славянской языковой системы.
1. Чрезвычайная редкость композитов, фиксирующих второй тип отношений, безусловно, связана с развитостью принципов экспликации предикативных отношений в структурах собственно синтаксических - в предложении: отношения субъект - действие выражаются разными типами связи имен и глагольных образований в развернутой структуре высказывания3.
Важно, что имплицированная предикативность, о которой пишет Э. Бенвенист [1], не предполагает экспликации субъекта (а лишь указание на него) в структуре композита: так, сребролукий - это тот, у которого есть серебряный лук. Таким образом, субъект фактически «скрыт» в аффиксальной части имени, которая и указывает на признаковость, а значит, и на предмет - носитель признака.
Безусловно, редкие композиты типа богосътворенъ могут быть развернуты в суждение, на первый взгляд, близкое примеру Э. Бенвениста, «тот, который сотворен Богом, которого сотворил Бог» (в данном случае именная природа слова, объектность - 'сотворен некто' - фиксируется в категориях рода, числа), однако именно последний вариант «развертки» в смысловом отношении близок предикативной структуре, которая уже сформирована на данном этапе развития языка.
Показательно, что в структуре композитов в гимнографических текстах (в частности, самых ранних славяно-русских рукописях) в качестве субъекта действия (в том числе потенциального при вариативности смыслового соотношения основ) фиксируется исключительно Бог (ср. ПМ - богоданъ, бого-даньнъ, богодарьнъ, богодъхновенъ, богозарьнъ, богонаказанъ, богосиянъ, богозванъ, богоприАтьнъ, Ил - богодвижимыи, богодъхновенъ, богодЬла-тель, богозванъ, боголюбьнъ, богописаныи, богоплетенъ, богоприАтьнъ, бо-госадьнъ, богооученыи, богоявлениЕ). Таким образом, только главный действующий субъект новой картины мира может быть «свернут» в композитном образовании как не требующий грамматической экспликации ни по временным, модальным (глагольным), ни по субъектно-объектным (именным) характеристикам стандартной предикативно полной фразы.
3 Так, «глагольно-именные конструкции образуют синтаксический центр как в историко-генетическом плане (они первичны), так и в плане функционирования. Это стилистически наиболее нейтральная часть синтаксиса, не знающая разрывов в традиции употребления. Эти конструкции наиболее полно выражают психологическое суждение, покомпонентно соответствуя его структуре" [5. С.54], при таком подходе наши безглагольные, но (здесь) соотносимые с глаголом конструкции (композиты) представляются маркированными элементами как древнерусской лексикологии, так и древнерусского синтаксиса: в отличие от свободной глагольно-именной структуры они демонстрируют понятийную спаянность элементов суждения (именного и глагольного) в процессе номинации фрагмента картины мира.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
Так, например, в рукописи ПМ находим единственный случай употребления имени богосътворено (греч. не найден): Б(о)госътворено стадо. сътворь и Единъ х(рист)ъ г(оспод)ь. твоимь повелЬниЕмь. въ мирЬ д(Ь)во б(огороди)це вьсА съхрани 35 об.; другие факты текста говорят о необходимости развернутого представления в высказывании субъекта и действия сътворити: ср., например, Б(лаже)нъ Еси б(ож)е из(раи)л(Е)въ. ...избавоу сътворивъ. всЬмъ тьмьнымъ. 72об., на камене бл(а) вЬры. цр(ь)к(ъ)ви сътворилъ Еси. ... пр(Ь)м(У)дре ап(осто)ле 107об., Милостива ми д(Ь)во. х(рист)а сътвори прЬнепорочьная 113об., свЬтъ мироу и соль вселЕнЬи. симоне с(вА)те сътворенъ Еси 43об. (конструкция пассивная, без действующего субъекта) и т.п. В высказываниях действующим субъектом выступает не Бог: вероятно, композиция как средство смыслового (и словообразовательного) сопряжения основ в отличие от свободной развернутой предикации предполагает наличие константы, лексическая и грамматическая семантика которой очевидны и не требуют дополнительной экспликации (в то время как в развернутых сочетаниях находим смысловые блоки типа «кто + какой + сотворити + что»). Интересен в этом отношении последний из данных нами примеров (пассивная конструкция с причастием): субъект «сотворивший» не выражен, однако, безусловно, мыслится - это Бог, высоко оценивший заслуги святого. Таким образом, экспликация субъекта, актуальным, наиважнейшим действием которого является акт сотворения, не является обязательной4. На наш взгляд, сходство в принципах экспликации такого рода и в композите налицо: сведение некоего суждения с выраженным субъектом в одно слово в противовес развернутой предикации представляется нам промежуточным случаем импликации субъекта в силу его константного характера.
2. В смысловой связи элементов композитов третьего типа (основы именная (объектная) + глагольная) отражается возможность соотносить в пределах слова (изначально - словосочетания) глагольную основу, саму по себе определяющую тип объектных отношений, и именную. Причем не оформленное грамматически (так естественно, здесь отсутствуют предлоги, соответствующие формы существительных5) отношение основ в рамках тако-
4 Безусловно значимым здесь представляется для нас высказывание
З.К. Тарланова о генезисе односоставного предложения в истории русского синтаксиса: «Избыточность в процессе речи преодолевалась закономерным незамещением позиции собственно субъекта, однозначное указание на который уже содержалось в предикате» [5. С. 67]: на наш взгляд, принципы синтаксического (грамматического в целом) построения древнерусской фразы могут быть перенесены в сферу лексической семантики в силу известного изоморфизма языковых единиц и синкретичного единства древнерусского текста, а значит, субъект действия, указание на который присутствует в семантике (как в лексической, так и в грамматической - в форме страдательного причастия) слова, может быть не эксплицирован.
5 Хотя случаи сохранения грамматически показательной формы первого существительного в композитных образованиях известны в истории русского языка: например, богоуоугодьникъ, богоумьрзкыи, однако они редки и исключительно при ясности объектных отношений в пределах композита: на наш взгляд, в силу очевид-
го композита отражает важнейшие закономерности раннего древнерусского синтаксиса:
во-первых, изоморфизм падежного значения, предлога и грамматической валентности глагола, когда последний признается ведущим в структуре глагольно-именного сочетания с синтаксической точки зрения, определяющим грамматические связи;
во-вторых, категориальную специфику беспредложных сочетаний, которые «предпочтительно употреблялись в контекстах обобщенной семантики; они представляли собой принадлежность грамматического фона, необходимого для того, чтобы перевести слова, их значения, а также всю конструкцию в план абстрактного, отвлеченного выражения соответствующего содержания» [5. С. 178];
в-третьих, как следствие, стилистическую приуроченность беспредложных конструкций: «беспредложные падежные формы составляют принадлежность преимущественно книжных типов речи» (Там же. 163).
Заметим, что в композитном образовании чаще всего фиксируется значение прямого объекта потенциального словосочетания: см., например, композиты в ПМ - богооубиица, жизнодавьць, нищелюбьць, добродЬтель, бого-хульникъ, доушегоубьнъ, любодЬяньнъ, миродьржьць, мИропроливаниЕ, по-бЬдоносьныи, подвигодавьць, свЬтоносьць, страстотьрпьць, христолюбьць, христоносьць, чловЬколюбьць, чудотворьць, чудодатель; в Ил - благовЬще-ниЕ, благоносьнъ, боговидьць, богоповЬдьнъ, богопричащениЕ, вьсегоуби-тельство, вьседЬтель, добротворити, доушепиты, живодавьць, живоначальнъ, живоносьныи, животворити, законодавьць, законопрЬстоупьникъ, зълодЬи, звЬздоблюстель, миродьржьць, медоточьнь, плътоносьць, празднолюбьць, свЬтодавьць, съмьртьносьнъ и т.п. На наш взгляд, такие грамматические отношения тяготеют к оформлению в особой композитной структуре в силу ясности смыслового соотношения основ и отсутствия осложненных грамматическими показателями синтаксических отношений в потенциальном словосочетании. Однако объектно-глагольные отношения в сложном слове не исчерпываются «разверткой» в сочетание с прямым объектом: в ряде образований соположение именной и глагольной основы предполагает иные грамматические отношения в потенциальном словосочетании (см., например, в ПМ - златокованъ, нерУкосЬченъ, в Ил - богоборьць, браконеискоусьна, мо-уженеискоусьна, доушетьлЬньнъ, златокованъ, колЬнокланАтисА), что в свою очередь говорит об относительной свободе построения композита, независимости его структуры от грамматики словосочетания, а значит, об иных, нежели в словосочетании, принципах его создания.
Вероятно, преимущественное положение композитов с потенциальным прямым объектом в структуре, с одной стороны, и нередкая возможность иных типов объектных отношений - с другой, характеризуют тот этап в развитии древнерусского синтаксиса, когда объектные отношения (при том, что
ности и немыслимости иного толкования соотношения основ сам факт нарушения традиционной модели и стал возможным.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
винительный беспредложный как раз широк по функциям6) и типы связи при них (в частности, функции предлогов) еще не разработаны глубоко и не закреплены в языковой системе строго, потому что «как общую тенденцию в развитии грамматических средств выражения второстепенных членов следует отметить дифференциацию значений той или иной синтаксической конструкции, что способствовало большей четкости выражения мысли. С этим связано, в частности, такое заметное явление, как увеличение синтаксической роли предлогов» [6. С. 263].
Представление А.А. Потебни о полисемантичности древнерусского словосочетания (например, винительного беспредложного) может быть расширено на примере композитов, где множественность «прочтений» увеличивается благодаря отсутствию грамматических формальных показателей. Грамматическая валентность, считываемая с композита, может быть не единичной: например, боголюбьць ^ 'любимый Богом, тот, которого любит Бог' (выделенные нами отношения второго типа с эксплицированным субъек-том)7, притом, как ни странно, именно эта многосмысленность вполне отвечает требованиям компонентной мотивированности слова-термина: в сложном слове в древнерусский период (Х1-Х1У вв.), с одной стороны, названы актуальные элементы нового знания, с другой - логические связи смысловых компонентов неопределенны (в отличие от словосочетания, где именно на этом этапе формируются устойчивые синтаксические отношения), что в полной мере позволяет автору / переводчику отразить неоднозначность, множественность связей фрагментов новой картины мира в создаваемой им терминологии. Терминологическое значение в древности существенно отличается от современного: оно отвечает задачам системы в синхронии и может быть не только синкретичным, но и аллюзивным (что характерно для гимнографических текстов).
6 Так, «А. А. Потебня объяснял такое употребление винительного падежа без предлога тем, что древнерусское сочетание слышати новость обозначало одновременно и 'слышать новость', и 'слышать про новость', но различные виды объектов еще не имели своего способа выражения» [6. С. 258]: для нас же тезис А. А. Потебни важен в аспекте общего синкретизма языкового сознания в древнерусский период, когда многосмысленность средств выражения, нерасчлененность со-значений - характерная черта языковой системы.
7 Наш тезис не беспочвенен: словарные дефиниции (при всей их условности относительно древнейших контекстов) демонстрируют это: так, боголюбивыи (то же, что боголюбьнъ) - 'любящий Бога' и 'угодный Богу' [4. С. 259], однако для авторов словаря такое толкование стало возможным при разной сочетаемости прилагательного с субстантивами - одушевленными или неодушевленными. Но лексикограмматический синкретизм древнего слова, на наш взгляд, не поддается рациональному осмыслению с точки зрения современного языкового сознания: например, в контекстах типа сии бо блговЬрьныи кнАзь всеволодъ. бЬ издЬтьска болюбивъ ЛЛ 1377 и бголюбивоЕ жи(т)е ЖВИ Х1У-ХУ или не оскорбити вашю болюбьную дшю помыслихъ ПНЧ XIV и блжныи феОдоритъ... въ болюбнЬи Его повЬсти глть ПНЧ XIV композиты независимо от сочетаемости соотносимы с лицом, любящим Бога и любимым Богом.
Таким образом, в композитах древнерусского языка фиксируются различные типы потенциальных синтаксических отношений, причем частотность того или иного типа во многом зависит не только от языка-источника, но и от уровня развития грамматики древнерусского текста, прагматической нагрузки слова. На ранних этапах развития сложения как способа словообразования чрезвычайно активным оказывается, с одной стороны, плеонастическое соположение именных основ, сопрягающее номинированные фрагменты христианской картины мира и расширяющее таким образом объемы понятий, с другой - объектное отношение глагола и имени с имплицированным субъектом для качественной характеристики этого субъекта вне временных и модальных категорий, существующих в пределах высказывания, а не слова.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Под ред. Ю.С. Степанова. Благовещенск, 1998. 360 с.
2. Ильина книга. Рукопись РГАДА, Тип. 131. Лингвистическое издание, подготовка греческого текста, комментарии, словоуказатели В.Б. Крысько. М.: Индрик, 2005. 904 с.
3. Новгородская служебная минея на май (Путятина Минея). XI век: Текст, исследования, указатели / Подг. В.А. Баранов, В.М. Марков. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2003, 788 с.
4. Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.): В 10 т. / Ин-т рус. яз.; Гл. ред. Р.И. Аванесов. М.: Рус. яз., 1988-2000. Т. 1-6.
5. Тарланов З.К. Становление типологии русского предложения в ее отношении к этнофилософии. Петрозаводск, 1999. 207 с.
6. Янович Е.И. Историческая грамматика русского языка. Минск: Университетское, 1986. 319 с.
Поступила в редакцию : 17.01.07
S.A. Nikiforova
Verbal-nominal base of composites of the Slavic-Russian text: to the question on genesis of the complex word
The genesis of the composites of the Slavic-Russian text is analysed in the article. A verbalnominal combination with subjective or objective nominal basis is considered to be the word-formation base of the composites.
Никифорова Светлана Александровна
ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск ул. Университетская, 1 (корп. 2).
Е-mail: snikif@hotmail .com
