CC BY
19
ПАМЯТЬ КУЛЬТУРЫ Cultural Memory
Я.В. Юркина
«ГЕРОЙ» И «ВРАГ» В РЕЦЕНЗИЯХ СОВЕТСКОГО НЕМЕЦКОГО ПИСАТЕЛЯ АНДРЕАСА ЗАКСА НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ НАЧИНАЮЩИХ АВТОРОВ (1960-е годы)*
Ya.V. Yurkina
"Hero" and "Enemy" in the Soviet-German Writer Andreas Saks' Reviews of the Historical Works of Aspiring Authors
(1960s)
Реконструкция литературно-общественной позиции российского немецкого писателя Андреаса Закса (Andreas Saks, 1903 - 1983), исследование его литературной деятельности в историко-культурном контексте советской эпохи представляются наиболее интересными и перспективными на стыке «персональной истории», важнейшей составляющей которой является «анализ индивидуального сознания и индивидуальной деятельности»1, и «интеллектуальной истории». Точнее, в русле «биографического подхода в интеллектуальной истории»2.
Знающий педагог и талантливый писатель, Андреас Закс, с одной стороны, внес большой вклад в развитие культуры Республики Немцев Поволжья как работник системы школьного образования, сотрудник периодической печати и заведующий литературной частью Немецкого государственного драматического театра в Энгельсе3. С другой стороны, он много сделал для создания и становления Союза советских писателей республики в 1930-е гг., а также для укрепления и развития только что созданной Астраханской областной писательской организации в 1960-е гг.4
* Автор выражает сердечную благодарность Елизавете Моисеевне Ериной, бывшему директору Государственного исторического архива немцев Поволжья в городе Энгельсе, и Елене Николаевне Плаховой, главному хранителю Энгельсского краеведческого музея, за предоставленные уникальные материалы и сведения. 74
И хотя знатоки истории и литературы российских немцев не считают его писателем «первой величины» среди родившихся и живших в России (СССР) немецких писателей, ими признаются его большие заслуги в развитии немецкой литературы и культуры в России5. Не менее значимы его заслуги и как воспитателя начинающих литераторов, как опытного рецензента их первых произведений в астраханский период его литературной деятельности (1964 - 1971 гг.)6.
Литературная деятельность писателя является одним из видов культурной деятельности: к ней относятся создание и распространение произведений художественной литературы. Словосочетание «литературная деятельность» не является научным понятием в литературоведении, оно используется литературоведами как обычное выражение из их профессиональной лексики. Литературная деятельность может рассматриваться как совокупность нескольких моментов, которые обычно включаются литературоведами в научные понятия «литературный процесс» и «литературный быт».
Из понятия «литературный процесс» нами позаимствовано и включено в литературную деятельность следующее: создание писателем литературного произведения, участие писателя в редакционной подготовке своего произведения к изданию, критика литературных произведений других писателей7. Из понятия «литературный быт» нами позаимствовано и включено в литературную деятельность следующее: пребывание в писательской организации и участие в ее работе, общение и взаимоотношения с другими членами писательской организации, преодоление цензурных препятствий при подготовке своих произведений к изданию, усилия по материальному обеспечению своей творческой работы8.
Таким образом, критика литературных произведений как профессиональных писателей, так и начинающих авторов в форме рецензирования внутри писательской организации являлась одним из направлений литературной деятельности Андреаса Закса как члена Союза писателей СССР, стоящего на «писательском учете» в Астраханской областной писательской организации и активно работающего в ней. «Внутренние» рецензии (литературовед М.В. Урнов назвал их также «рецензиями внутреннего пользования»9) предназначались не для публикации в газетах и журналах, а для вынесения писательской организацией коллективного решения, рекомендовать рукопись к изданию или не рекомендовать10.
Историки, работающие в русле «биографического подхода в интеллектуальной истории», предпочитают изучать источники личного происхождения, «персональные тексты» - «продукты творческой деятельности индивида», в которых, по определению Л.П. Репиной, запечатлены «его эмоционально-психический и интеллектуальный мир, его самосознание и индивидуальный жизненный опыт»11. По ее оценке, «понимание неразрывности связи между жизнью и твор-
чеством личности, между фактами психологической и интеллектуальной биографии является краеугольным камнем биографического подхода в современной интеллектуальной истории»12.
«Внутренние» рецензии - такие же литературные произведения Андреаса Закса, как и его пьесы, стихи, рассказы, шванки и романы. По выражению известного языковедаВ.В. Виноградова, произведения писателя являются «застывшими памятниками творческой работы погасшего индивидуального языкового сознания»13. С другой стороны, к «внутренним» рецензиям Андреаса Закса, написанным в жанре литературной критики, вполне применимо и данное В.В. Виноградовым определение «письменная монологическая речь», виды которой зависят «от профессионально-служебных расслоений и форм общественных взаимодействий», причем в разнообразных ее видах по-разному сочетаются «элементы словесной игры, свободного словесного построения» и элементы нормы, формальные моменты, «пределы "делопроизводства"»14.
Согласно определению В.В. Виноградова, писатели в силу своего таланта наделены способностью «индивидуального отбора и творческого преображения языковых средств своего времени»15. Кроме того, в одной из своих работ он использовал понятие «языковое творчество писателя», считая, что оно - «в себе замкнутый микрокосм»16. Наконец, по его замечанию, «индивидуальное языковое сознание» писателя отражает и «языковое сознание» той социальной группы, к которой принадлежал писатель, и «эпоху жизни» этой социальной группы17.
«Внутренние» рецензии Андреаса Закса содержат много «словесной игры» и мало «делопроизводства», то есть формальной фразеологии и формальных моментов, характерных для рецензий, писавшихся в процессе оценки рукописей, которые поступали в редакции журналов и издательств18. Яркая особенность «внутренних» рецензий Андреаса Закса состоит в том, что по стилю они целиком или большими фрагментами представляют собой «беседу в письменной форме» профессионального писателя с начинающим автором. Эта особенность вызвана тем, что в писательских организациях за рецензированием рукописи обычно следовала личная встреча рецензента с ее автором, во время которой профессиональный писатель должен был подробно разъяснить начинающему литератору недостатки рукописи и дать конкретные советы по ее доработке. Такие беседы принято было называть «литературным консультированием» или «творческим собеседованием»19.
А некоторые фрагменты «внутренних» рецензий Андреаса Закса по стилю представляют собой личные письма автору рукописи.
Следовательно, «внутренние» рецензии профессионального писателя Андреаса Закса на произведения начинающих литераторов вполне могут быть отнесены к «субъективным» источникам, к «персональным текстам». Они являются плодами творческой рабо-
ты писателя, в текстах которых «застыла» его культурно-языковая личность. И этот уникальный текстовой материал может быть исследован лингвокультурологическими методами с целью раскрытия самосознания и интеллектуального мира его творческой личности в неразрывной взаимосвязи с исторической эпохой, в которую он жил, и с его литературной деятельностью, которая протекала в писательской среде.
Вместе с тем его «внутренние» рецензии вобрали в себя и отразили, согласно теоретическим положениям немецкого социолога К. Маннгейма, «интеллектуальные веяния и течения», характерные для «специфической социальной группы»20, к которой принадлежал Андреас Закс. Эта группа - члены Союза писателей СССР. Входя в состав творческой интеллигенции, члены Союза писателей СССР являлись в советскую эпоху «специфической социальной группой», которая была приближена к партийно-государственной власти и получила от нее немалые социальные привилегии за свою особо важную роль в «коммунистическом воспитании» советских людей21.
Во «внутренних» рецензиях на исторические произведения начинающих авторов Андреас Закс выразил свою литературно-общественную позицию советского писателя, члена Коммунистической партии Советского Союза и члена Союза писателей СССР, свои взгляды на культурную деятельность советского писателя и его роль в советском обществе, на то, каким должно быть историческое литературное произведение, написанное советским писателем для советских читателей, свои чувства, возникшие при чтении этих произведений исторической прозы и поэзии, свое понимание их достоинств и недостатков, а также свой собственный опыт писателя и опыт воспитателя молодых авторов22. С другой стороны, в этих его взглядах, чувствах, понимании и опыте отразились «интеллектуальные веяния и течения» советской писательской среды второй половины 1960-х гг., когда порожденная «управляемой» десталинизацией «оттепель» после снятия Н.С. Хрущева со всех партийных и государственных постов, в первые годы власти Л.И. Брежнева, еще «продолжалась по инерции»23.
«Внутренние» рецензии Андреаса Закса, написанные на произведения начинающих литераторов в астраханский период его жизни, никогда и нигде не публиковались. В настоящее время они хранятся в Государственном архиве Астраханской области.
Из сохранившихся 20 рецензий Андреаса Закса, написанных им в период с 1965 по 1971 гг., восемь рецензий написаны на исторические повести, пьесу, поэму и художественные (по мнению их авторов) воспоминания. Общий объем этих рецензий составляет 34 машинописных страницы. Сами рукописи, как это было принято в писательских организациях, были возвращены авторам, и в настоящее время судить об их исторических и литературных достоинствах и недостатках можно только на основании использованных Андре-
асом Заксом цитат и его критических оценок, которые содержатся в текстах рецензий.
В текстах четырех из восьми рецензий на исторические произведения разных жанров, в этой «словесной игре», непосредственно присутствуют два противостоящих друг другу «парных» лингво-культурных концепта - «герой» и «враг».
Анализируемый в статье концепт «герой» не несет в себе литературоведческого содержания («герой литературного произведения», «художественный образ»), хотя в текстах рецензий он часто взаимосвязан, переплетается с этими двумя литературоведческими понятиями. Это - герой революции, герой Гражданской войны, герой борьбы с врагами Советского государства. Соответственно, концепт «враг» своим содержанием охватывает разнообразных внутренних и внешних врагов Советского государства в первые годы его существования.
* * *
Первая же рукопись, которую Андреас Закс получил на рецензирование в Астраханской областной писательской организации в конце марта или начале апреля 1965 г., представляла собой историческое произведение: это была поэма Михаила Журавлева «Солдат революции» объемом в 72 машинописных страницы. Работу над текстом своей пятистраничной рецензии он закончил 13 апреля24.
С первых же слов рецензии раскрывается понимание Андреасом Заксом «злободневности» исторической поэмы: «Выбранная автором тема - героика гражданской войны [Здесь и далее в рецензиях слово «Гражданская» написано со строчной буквы, как было принято писать в те времена. —Я.Ю.] - всегда актуальна и злободневна. На положительных героях гражданской войны воспитывалась и сейчас воспитывается советская молодежь. То, что автор локализует место действия, не снижает значения произведения, а, наоборот, придает ему больше реальности»25.
Итак, в его понимании, тема поэмы - «героика гражданской войны» - «всегда актуальна и злободневна» прежде всего потому, что «положительные герои» служат примерами, образцом в деле «коммунистического воспитания» советской молодежи. И такие образцы за счет «большей реальности» являются более убедительными для молодежи, проживающей в тех же местах, где жили и боролись за Советскую власть эти «положительные герои».
Далее Андреас Закс перечислил «ведущих героев» поэмы, поставив на первое место С.М. Кирова, который в 1919 г. возглавлял Астраханский военно-революционный комитет и руководил обороной Астрахани от войск генерала А.И. Деникина. И только после Кирова он назвал вымышленных представителей астраханского «революционного люда». Причем из них он особо отметил Абдулу:
«по национальности татарин, чем также подчеркивается национальный состав революционного люда города Астрахани и его окрестности»26.
«Локализацию места действия» и присутствие среди «ведущих героев поэмы» представителей «трудового народа» Астраханского края Андреас Закс посчитал достоинством, «положительным явлением» поэмы, усиливающим ее «злободневность». Это объясняется важным моментом: до 50-летнего юбилея Советской власти оставалось два с половиной года, и Астраханская областная писательская организация поставила перед собой задачу подготовить и рекомендовать к изданию произведения, «посвященные событиям Гражданской войны, борьбе советского народа за коммунизм», «показывающие борьбу народа за Советы и коммунизм». Это касалось историко-революционных произведений не только членов Союза писателей СССР, но и написанных начинающими астраханскими авторами на местном, астраханском, материале27.
Однако, несмотря на «актуальность и злободневность», на присутствие среди «ведущих героев» Кирова, героя Гражданской войны, а также представителей астраханского «революционного люда», «трудового народа», Андреас Закс, завершая рецензию, категорически заключил: «В настоящем виде поэму "Солдат революции" печатать нельзя. Она требует тщательной доработки»28.
Среди литературных недостатков он отметил, аргументировав свои оценки цитатами, «ухабистый и трудно читаемый» ритм, а также «насилие» над русским языком ради рифмы: «Хотя русский язык и отличается своей гибкостью и эластичностью, но насиловать его ради рифмы все-таки не следовало бы»29.
Вместе с тем Андреас Закс указал на главный «большой минус такого объемистого литературного произведения», «снижающий его историческую правду»: «ведущие герои», реальный герой Гражданской войны Киров и вымышленные представители «революционного люда» - «схематичны и не запоминаются». «Если уж ведущие герои ходульны, - далее развивается эта мысль в рецензии, - то о враге и говорить нечего. Нет ни одного яркого образа врага, что также снижает художественную ценность произведения. А мы знаем, что бойцам и командирам гражданской войны было очень трудно сражаться с сильным и коварным, хорошо вооруженным классовым врагом»30.
В этих строчках рецензии выражена убежденность Андреаса Закса в том, что герой и враг в историческом литературном произведении должны изображаться как живые люди, они должны представлять собой полноценные, полнокровные художественные образы, а не выглядеть как схематичные «носители ярлыков» с противоположными знаками - положительным и отрицательным.
Так в тексте рецензии четко выстроена бинарная оппозиция «герой - враг». Она раскрывает восприятие, понимание Андреасом
Заксом взаимосвязи содержания этих двух «парных» концептов: если враг изображается слабым, глупым и трусливым, то тем самым обесценивается победа большевиков в 1917 г. и победа Красной армии в Гражданской войне.
* * *
В конце октября или начале ноября того же 1965 г. Андреас Закс получил на рецензирование «Отрывки из воспоминаний» И.И. Ях-тина, представляющие собой семь страниц, написанных от руки. Работу над текстом своей двухстраничной рецензии он закончил 11 ноября31.
В первом же абзаце перечисляются литературные и исторические недостатки рукописи для обоснования категорически отрицательного заключения: «Рукопись написана малограмотным человеком, содержит много орфографических и стилистических ошибок и с большим трудом читается. Но это не основной недостаток рукописи. Само содержание "воспоминания" не представляет собой никакого литературного или общественного интереса. Автор вкратце пересказывает биографию крепостного человека, участника "Турецкой войны". Никаких конкретных данных нет, т.е. в какие годы это было, при каком царе он служил в лейб-гвардии, в какой деревне он вырос, кто был этот помещик, его фамилия и т.д. Без этих данных "воспоминание" теряет свое значение и как краеведческий материал. А рекомендовать рукопись для печати нельзя»32.
Из этого фрагмента текста рецензии явствует, что Андреас Закс не считал историческим произведением такие воспоминания, в которых отсутствуют описания конкретных исторических событий, не называются их даты и места, нет характеристики реальных людей прошлого, не воссоздается историческая эпоха. С другой стороны, он не считал достойным публикации воспоминания, историческое содержание которых не имеет «общественного интереса», то есть, в его понимании, не имеет значимости и ценности для исторической науки и краеведения, а также для «воспитания советской молодежи».
Андреас Закс вполне мог закончить рецензию первым абзацем, но он с большим одобрением, явственно ощутимой теплотой отнесся к желанию автора воспоминаний - «человека преклонного возраста», живущего в «доме инвалидов», - «чем-нибудь быть полезным обществу». И высоко оценил это желание: «Похвальная и благородная идея».
Судя по дальнейшему тексту рецензии, Андреасу Заксу было ясно, что автор-инвалид не сможет приехать в писательскую организацию на «творческое собеседование», а рецензия тому будет отправлена по почте. И он, считая важным помочь автору, уважительно называя того по имени-отчеству, дает совет, как именно тот
может быть «полезен обществу»:
«Ивану Ивановичу можно посоветовать записывать такие воспоминания из прошлого своей жизни, которые имеют хотя бы известное значение для музея или архива.
Через два года мы празднуем 50-летний юбилей существования Советского государства. Может быть, Иван Иванович в 1917-1919 годы проживал в наших краях, т.е. в сегодняшней Астраханской области, и встречался с известными людьми - революционерами? Может быть, ему известны отдельные события из борьбы за Советскую власть? Такие воспоминания были бы сегодня гораздо интереснее, чем о крепостном крестьянине»33.
Этот совет Андреаса Закса раскрывает его убежденность в том, что воспоминания автора к «50-летнему юбилею существования Советского государства», если бы они были написаны о революционных событиях именно в Астраханском крае, об известных астраханских революционерах, непременно вызвали бы интерес астраханских читателей. И тогда воспоминания приобрели бы «юбилейную» злободневность, то есть вызвали бы «общественный интерес» и их можно было бы использовать для «воспитания советской молодежи».
Самый интересный и важный момент в этой рецензии состоит в том, что текст семистраничной рукописи, вероятно, навел Андреаса Закса на такую мысль: автор ее, бывший лейб-гвардеец, в годы революции и Гражданской войны, возможно, служил у белых. И эта его мысль так выразилась в тексте: «Если автор даже находился в то время на стороне врагов Советской власти, никто его сегодня за это не взыщет [Так в тексте. —Я.Ю.], а воспоминания имели бы известную ценность»34.
Так Андреас Закс раскрыл свою убежденность в том, что «враги Советской власти» времен революции и Гражданской войны заслуживают великодушного отношения и прощения со стороны Советского государства. И исходил он, очевидно, не только из того, что после тех событий прошло уже почти полвека, но и из того, что после смерти Сталина новое руководство КПСС осудило массовые сталинские репрессии против «врагов народа». Более того, политические заключенные получили свободу и многие были реабилитированы, а печально знаменитая 58-я статья («контрреволюционная деятельность») была изъята из нового Уголовного кодекса РСФСР, который начал действовать с 1961 г.
Возможно, Андреас Закс предположил, что автор воспоминаний стал, как и он сам, жертвой сталинских репрессий: был арестован как «враг народа», осужден и многие годы содержался в лагере, откуда был освобожден после смерти Сталина. А возможно даже, он допускал и другое: в стране есть люди преклонного возраста, которые пережили сталинские репрессии потому, что им удалось скрыть свое участие в борьбе против большевиков, в боях против Красной
армии в 1917-1920 гг. Так или иначе, но текст рецензии раскрывает его твердое убеждение в следующем: воспоминания «врагов Советской власти», в которых показываются превосходство большевиков и их победа в Гражданской войне с точки зрения побежденного врага, и могут, и должны быть опубликованы и использованы в «краеведении» и «воспитании советской молодежи».
Завершая рецензию, Андреас Закс обращается прямо к автору, будто пишет не рецензию, а личное письмо:
«Писать можно на своем родном наречии, как вы привыкли разговаривать с людьми, - это будет даже лучше, чем неграмотное повествование на литературном языке.
Напишите нам несколько строк о себе, Иван Иванович! Какого вы года рождения, какое у вас образование, какая у вас профессия и где вы проживали и чем занимались в годы 1917-1919. Может быть,
мы сможем вам тогда что-нибудь посоветовать»35.
* * *
В июне 1968 г. Андреас Закс получил на рецензирование пьесу Б. Альберта «У моря Каспийского», самим автором названную «драматическими сценами в 9 картинах». Обычная немецкая аккуратность по какой-то причине изменила Андреасу Заксу, и он не указал в начале рецензии объем рукописи (судя по ссылкам к цитатам, в ней было более 60 страниц). Работу над текстом своей пятистраничной рецензии он закончил 28 июня36. До ввода частей Советской армии и армий других стран Варшавского договора в Чехословакию с целью подавления «Пражской весны» оставалось меньше двух месяцев. Вскоре после этого брежневское руководство покончит и с «оттепелью» внутри страны, настанут брежневские «трескучие морозы».
В пьесе описываются события 1919 г. - защита Астрахани Красной армией от войск генерала Деникина и от английских интервентов. Помимо вымышленных действующих лиц автор ввел в свое «драматическое произведение» реальных исторических деятелей. Прежде всего - Кирова. Уже первая страница рецензии содержит и конкретное указание на то, что именно делает пьесу «У моря Каспийского» историческим литературным произведением, и оценку ее исторической достоверности:
«Кроме С.М. Кирова в пьесу введены такие видные деятели партии, Красной Армии и Советского государства, как В.И. Ленин, М.В. Фрунзе, В.В. Куйбышев, К.А. Мехоношин, Ф.Ф. Раскольников, Ф.Ф. Рытвинский [А. Закс ошибочно посчитал этого вымышленного персонажа пьесы реальным историческим лицом. —Я.Ю.] и другие. Некоторые сцены написаны на историческом материале и о фактических событиях. Большинство действий происходит в Астрахани и ее окрестностях.
С одной стороны, это обстоятельство увеличивает значимость
пьесы, а с другой - выдвигает перед автором большую ответственность, помятуя о том, как дороги каждому советскому человеку эти люди, как [Так в тексте. - Я.Ю.] Киров, Фрунзе, Куйбышев, не говоря уже о В.И. Ленине.
Но поскольку указанные исторические личности вошли в пьесу, зритель вправе требовать, чтобы они говорили и действовали как живые люди. Зритель должен верить им. Но, к сожалению, автору это не удалось»37.
Именно «схематичность действующих лиц» Андреас Закс посчитал главным недостатком пьесы, задуманной и написанной автором как историческое литературное произведение: «Читаешь произведение, диалоги людей, их действие и почему-то не убеждаешься в том, что в жизни могло так быть. Не спасает и то, что автор, для большей убедительности, в диалогах С.М. Кирова часто делает сноски с указанием источника, откуда взяты эти изречения Кирова»38.
Так в тексте рецензии раскрывается, во-первых, понимание Ан-дреасом Заксом главного, что делает пьесу исторически недостоверной: схематизм, нежизненность героев революции и Гражданской войны. А во-вторых, его понимание взаимосвязи между исторической недостоверностью и художественной слабостью литературного произведения: одно неизбежно влечет за собой другое.
Текст рецензии содержит изложение нескольких сцен в качестве примеров «неправдоподобности», то есть исторической недостоверности.
Первая же картина - рабочий кабинет Ленина в Кремле, встреча Ленина с Фрунзе - являет собой, по оценке Андреаса Закса, «плакатную иллюстрацию»: Ленин и Фрунзе обмениваются любезностями, справляются насчет здоровья, Ленин призывает Фрунзе беречь «самое главное» - сердце, «даже прикладывает руку к сердцу Фрунзе». Замечание Андреаса Закса, опытного драматурга и театрального работника, раскрывает его представление о том, как образованный и начитанный советский зритель воспримет эту сцену:
«Все мы знаем из описаний жизни Ленина о его человеческом и товарищеском отношении к своим соратникам. Но Ильич делал это незаметно, не докучал людям своими заботами и не заставлял их краснеть. В данной сценке читатель (зритель) должен краснеть за Ильича».
На взгляд Андреаса Закса, читателю (зрителю) придется краснеть не только за Ленина, но и за Фрунзе: «А в словах Фрунзе, обращенных к Владимиру Ильичу, слышится столько льстивости, граничащей с подхалимством, что уже не веришь автору, что такой умный и интеллигентный человек, как М.В. Фрунзе, мог такое сказать Ленину в глаза». А Ленин, который в жизни «всегда так резко реагировал на подобные вещи», в пьесе принимает лесть Фрунзе «как должное»39.
По заключению Андреаса Закса, 1-я картина - эта «неудачная
сценка» - «к действию пьесы ничего существенного не добавляет». «Если личность Ленина здесь введена, чтобы придать пьесе больше "весу", то цель не достигнута. Пьеса в таком виде, как в ней Ленин показан, наоборот, много теряет»40.
«Неправдоподобным» посчитал Андреас Закс и разговор между Кировым и Куйбышевым, который во 2-й картине происходит в кабинете Кирова. Приведенный им фрагмент пьесы подтверждает его оценку: разговор свелся к их «декларациям друг перед другом об их преданности Советской власти», в чем, по его убеждению, ни Куйбышев, ни Киров «не нуждались»41.
«Неубедительной», по мнению Андреаса Закса, была и 3-я картина, где действие происходит «в салоне крейсера "Третий Интернационал"».
Излишне доверившись автору в «историческом материале» пьесы, Андреас Закс не заметил главной недостоверности 3-й картины: в составе Астраханско-Каспийской военной флотилии, защищавшей Астрахань, не было крейсеров, как не было и какого-то другого корабля с названием «Третий Интернационал».
Суть произошедшего в «салоне крейсера» Андреас Закс определил фразой Цезаря: «Киров пришел, увидел, победил». Текст рецензии содержит указание на очевидное для Андреаса Закса упрощение автором пьесы ситуации на кораблях военной флотилии, защищавшей Астрахань, ради героизации Кирова: «Если на крейсере были такие революционные силы среди матросов, как об этом раньше шла речь, то почему они сами не расправились с контрреволюционерами? И только стоило Кирову сказать пару слов, они тут же стали разоружать анархистов и эсеров, которые не оказали никакого сопротивления. А надо полагать, что не так просто это было»42.
«Примерно так же просто», на взгляд Андреаса Закса, «происходит разагитирование целого батальона белых солдат» вымышленной героиней пьесы, разведчицей Красной армии, в 4-й картине43.
Эти два фрагмента текста рецензии, следующие один за другим, раскрывают понимание Андреасом Заксом крайней сложности борьбы сил революции с силами контрреволюции во время Гражданской войны. А также понимание того, что ожесточенное сопротивление противников большевиков не подавлялось благодаря только «паре слов» большевистских руководителей, а части белых войск не переходили на сторону красных благодаря только агитации проникшего на их позиции одного разведчика Красной армии. И понимание, наконец, того, что всякое упрощение событий политической и вооруженной борьбы в литературных произведениях о Гражданской войне приводит к исторической недостоверности личностей и действий, с одной стороны, героев революции и Гражданской войны, а с другой - врагов молодого Советского государства.
«Громкие трескучие фразы» (о героической смерти ради победы над врагом), которые употребляет вымышленный командир полка
Красной армии Терешин в разговоре с Кировым, Андреас Закс называет «никчемными». И замечает: «Истинно храбрые люди никогда так не бахвалятся своей храбростью»44.
Наконец, текст рецензии содержит аргументированное обоснование недостоверности сцены с участием начальника штаба 11-й армии, оборонявшей Астрахань:
«Начальник штаба армии Рытвинский, за обеденным столом, напоминает своим товарищам (дело происходит в крестьянской избе, тут же находятся хозяйка дома и телефонист) о боевом приказе: ".. .в 4 утра огневая обработка переднего края, в 4-45 огонь переносится в глубину и в это же время ваш полк (полк Терешина) подымается в атаку".
Это же ведь не тема для праздного разговора за столом, а боевой приказ. Такие приказы и время начала наступления обычно держатся в секрете и только за час или два до начала боя сообщаются низовым командирам. Неужели бывший царский генерал, окончивший военную академию, не знает таких простых истин? Ведь он не с целью провокации оглашает часы начала атаки противника, приказ уже издан. По-видимому, это произошло по воле автора»45.
Хотя Андреас Закс и относительно вымышленного персонажа Рытвинского излишне доверился автору, посчитав его реальным историческим лицом, его ирония совершенно уместна и оправданна: реальный начальник штаба 11-й армии А.Ф. Кадошников действительно был царским генералом.
Андреасу Заксу не довелось участвовать в военных действиях ни во время Гражданской войны, ни во время Великой Отечественной войны (в одной из рецензий 1966 г. он назвал ее «второй Отечественной войной»46). Однако в 1925-1927 гг. он проходил службу в Красной армии, благодаря чему хорошо знал все стороны военной жизни, все армейские порядки, установленные различными уставами. Это хорошее знание проявилось, например, в тексте его шванка «Телефон», написанном в 1933 г.47 Проявилось оно и во «внутренней» рецензии на пьесу «У моря Каспийского».
Тем не менее, несмотря на серьезные недостатки пьесы как исторического литературного произведения, Андреас Закс не закончил свою рецензию категоричным заключением о невозможности рекомендовать ее к постановке в Астраханском государственном драматическом театре имени С.М. Кирова. Он принял во внимание, что пьеса «вызывает определенный интерес, особенно у жителей города Астрахани», а также то, как редко пишутся историко-революционные произведения астраханскими авторами на местном, астраханском, материале. Поэтому он написал, что «автор должен со всей тщательностью еще раз просмотреть всю пьесу, работать над речью действующих лиц и над некоторыми сценами». Вдобавок он посоветовал автору «прочитать пьесу в узком кругу старожилов г. Астрахани», которые участвовали в защите города, не раз видели и слышали
Кирова и «других исторических лиц, участвующих в этой пьесе», поскольку старожилы «могли бы автору кое-что ценного подсказать или поправить»48.
В целом текст этой рецензии раскрывает убежденность Андреаса Закса, основанную на его представлениях образованного, интеллигентного человека о событиях революции и Гражданской войны, в том, что враги молодого Советского государства были сильны, и победа над ними досталась дорогой ценой. С другой стороны, текст рецензии раскрывает его позицию писателя: всякое упрощение борьбы с врагами, замалчивание трудностей этой борьбы и потерь, понесенных силами революции, лишает историческое литературное произведение исторической достоверности и по этой причине оно
не будет интересно советским читателям и зрителям.
* * *
В конце сентября или начале октября 1968 г. Андреас Закс получил на рецензирование рукопись «Тайное сражение», которую составили две «повести о чекистах»: «Куда ведут следы» объемом 103 машинописных страницы и «Когда падают маски» объемом 209 машинописных страниц. Написали их два соавтора - Г. Калинин и М. Гайсинович. Работу над текстом своей четырехстраничной рецензии он закончил 19 октября49.
Завершает рецензию характерное для Андреаса Закса заключение - четкое, ясное, не допускающее различных толкований: «Рукопись "Тайное сражение" заслуживает того, чтобы ее издать книгой. Произведение достигает своей цели в смысле патриотического и антирелигиозного воспитания граждан, особенно нашей советской молодежи»50.
Прежде всего, Андреас Закс высоко оценил творческий замысел соавторов, тему и историческое содержание повестей: «обе повести тесно связаны между собой», в их основе «лежат действительные события, произошедшие в Астрахани в 1919 году», в обеих повестях, помимо вымышленных лиц, действуют одни и те же «исторические личности», в них рассказывается о разоблачении двух «крупных агентов» деникинской разведки, «повести читаются с большим интересом и неослабеваемым напряжением»51.
«Авторам удалось в художественной форме передать напряженное и трудное положение города Астрахани, что было характерно и для всей страны. В повестях рассказывается, в каких трудных условиях приходилось работать чекистам и сотрудникам особого отдела XI армии в борьбе с белогвардейскими агентами, спекулянтами и другой контрреволюционной сворой, в том числе и верхушкой духовенства.
Шла гражданская война. Астрахани угрожала деникинская армия. В самом городе готовился мятеж белогвардейскими силами»52.
Можно предположить, что этот фрагмент текста рецензии отразил характерную для «оттепели» тенденцию в советском искусстве - героизацию чекистов времен Гражданской войны. Эта тенденция являлась, по сути, «обелением», «реабилитацией» органов государственной безопасности, восстановлением их авторитета как «карающего меча» Советского государства после разоблачения культа личности и осуждения сталинских репрессий. И судя по этому фрагменту, Андреас Закс считал героизацию чекистов времен Гражданской войны, которая происходила в советском искусстве и в исторической художественной литературе в 1960-е гг., правильной и необходимой. В том числе для «воспитания советской молодежи».
Остается, однако, открытым вопрос, насколько искренне он выразил свое положительное мнение, свое личное одобрительное отношение к этой героизации ради «реабилитации» органов государственной безопасности в глазах советских людей, особенно тех, кто, как он сам, как все советские немцы, пострадал от сталинских массовых репрессий. При чтении рукописи ему, конечно, стало очевидно, что соавторы использовали документы из архива Управления КГБ по Астраханской области: как недостаток повестей он отметил «местами слабый, неуклюжий язык, принимающий порою протокольный стиль»53. То есть как писатель он сразу понял, что соавторы не смогли преобразовать делопроизводственный язык документов, составленных чекистами в 1919 г., в разговорный язык живых людей. И поэтому он, конечно, не мог не предположить, что соавторы имели какое-то отношение к органам государственной безопасности. Возможно даже, ему прямо сказали об этом, когда передавали рукопись на рецензирование.
Далее, из текста рецензии явствует, что, сочтя «основным достоинством» повестей «детективную сюжетную линию», Андреас Закс другое «основное достоинство» увидел в широте и ясности изображенной соавторами исторической «картины» времен Гражданской войны: «Читатель получает ясную картину о положении в стране, о чрезвычайно больших трудностях снабжения городского населения продуктами питания, о настроении разных классовых прослоек в городе, о антинародных действиях духовенства»54.
Эти фрагменты рецензии значительно расширяют и уточняют понимание Андреасом Заксом исторической достоверности литературного произведения на историческую тему: помимо правдоподобного описания реальных исторических лиц и их деятельности в качестве «исторического фона» должна быть представлена широкая, в масштабах не только конкретной местности, но и всей страны, панорама прошлого, написанная ясно, чтобы она была совершенно понятна читателю.
Наконец, текст рецензии содержит оценку созданных соавторами образов «белогвардейских агентов» как врагов Советского государства. И в этом случае Андреас Закс оценивает врагов с точки зре-
ния «правдоподобности», исторической достоверности: «Как был задержан и разоблачен белый офицер-разведчик Аркадий Лапшин, описано убедительно. Но у читателя возникает вопрос: а как проник Аркадий Лапшин в город, поскольку въезд и выезд из города так строго контролировался? В другой повести появление белого разведчика Громова-Засекина описано правдоподобно»55.
В этом и других фрагментах текста рецензии на рукопись «Тайное сражение» особенно ярко и глубоко раскрывается содержание концепта «враг».
Помимо общего определения в виде словосочетания «контрреволюционная свора», характерного для большевистской пропаганды времен Гражданской войны, текст рецензии содержит названия и краткие характеристики конкретных типов врагов, изображенных соавторами в двух повестях: «белогвардейские агенты», «спекулянты», «верхушка духовенства». Несмотря на краткость, эти характеристики ясно раскрывают понимание Андреасом Заксом главного признака врага - того, что дает основание считать конкретное лицо или «классовую прослойку» врагом Советского государства: «антинародные действия». То есть не мысли, не чувства, не то, что большевики называли «чуждым классовым происхождением» (из семьи дворянина, чиновника, помещика, священника, профессора, фабриканта и т.д.), а именно конкретные действия, направленные против «трудового народа» и его интересов. Скажем, «спекулянты» своими махинациями с товарами и повышением цен на «черном рынке» обостряли продовольственный кризис.
Такое содержательное наполнение концепта «враг» раскрывает хорошее знание Андреасом Заксом обстановки Гражданской войны, когда после объявления большевиками красного террора людей расстреливали не за конкретные действия, а только за то, что они были дворянами, чиновниками, священниками, офицерами, интеллигентами, предпринимателями и т.д. Еще больше, на трагическом опыте собственной жизни, он знал о сталинском терроре, когда расстреливались и заключались в лагеря люди, которые никаких «антинародных действий» не совершили, но были «разоблачены» как «враги народа».
Одобрение Андреасом Заксом того, что в одной из повестей «описано правдоподобно», как один из двух «белых офицеров-разведчиков» проник в Астрахань, все въезды в которую охранялись красными войсками, явно содержит в себе и его одобрение другой стороны этой правдоподобности: враг показан человеком умным, опытным и мужественным, готовым принести себя в жертву ради успеха антибольшевистского восстания, которое готовилось в Астрахани. То есть, по его мнению, данный конкретный враг показан в повести таким, какими в действительности были сознательные враги Советской власти.
Что же касается второго «белого офицера-разведчика», из другой
повести, то, по мысли Аидреаса Закса, неправдоподобность состоит не в том, что описание его проникновения в Астрахань не соответствует исторической действительности, а в полном отсутствии этого описания.
При этом, что особенно обращает на себя внимание, в отношении этих двух «крупных» деникинских агентов в тексте рецензии присутствуют словосочетания «белый офицер-разведчик» и «белый разведчик», которые не несут в себе такой сильной отрицательной коннотации, как словосочетание «белогвардейский агент».
Прежде чем завершить рецензию четкой рекомендацией издать рукопись «Тайное сражение» книгой, Андреас Закс отметил: «Перечисленные языковые, стилистические и другие огрехи, а также некоторые композиционные неувязки в рукописи легко исправимы»56.
Однако, несмотря на рекомендацию Андреаса Закса и на его уверенность в «легкой исправимости» выявленных им «огрехов» и «неувязок», книга по каким-то причинам так и не увидела свет.
* * *
Судя по текстам четырех «внутренних» рецензий, написанных в 1965-1968 гг., Андреас Закс глубоко интересовался исторической прозой и художественными воспоминаниями. Главная причина этого глубокого интереса состояла, вероятно, в том, что он сам задумал написать большое произведение о событиях, происходивших в Республике Немцев Поволжья во время Гражданской войны, а затем в 1920-е - 1930-е гг. Не исключено, что его творческий замысел охватывал и последующие события - принудительное выселение в1941 г. немецких жителей республики в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, жизнь российских немцев в лагерных условиях «трудармии» вплоть до окончания Великой Отечественной войны или даже до смерти Сталина. Несомненно, в этом он видел свой долг советского немецкого писателя.
Можно предположить, что этот творческий замысел зародился у него еще в Сибири. Но возможность начать работу над столь большим историческим произведением, то есть, как выражались писатели, «сесть за письменный стол», у него появилась только после ухода на пенсию в 1963 г. И тем более - после переезда в Астрахань, откуда до Саратовской области, на территории которой располагалась Республика Немцев Поволжья, пассажирский поезд шел около половины суток.
Можно предположить и то, что в 1964-1965 гг. он еще не принял окончательного решения, будет это исторический роман с вымышленными героями, но основанный на реальных событиях, или автобиографический роман, в котором исторические факты необходимо будет перепроверить и уточнить по архивным документам.
Перейти от вынашивания творческого замысла к работе над ру-
кописью Андреаса Закса, несомненно, поощряли осуждение КПСС культа личности Сталина и другие меры по десталинизации, в том числе те, которые касались советских немцев. А также и то, что в обстановке наступившей «оттепели» многие советские писатели, пострадавшие от сталинских репрессий и прошедшие лагеря ГУЛАГа, писали и стремились напечатать произведения о сталинских временах и трагедии массовых репрессий. Значительную долю среди этих произведений занимали автобиографическая проза и художественные воспоминания.
После публикации в ноябре 1962 г. в журнале «Новый мир» (№ 11), с одобрения самого Хрущева, повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича» в редакции журналов и издательств, а также в ЦК КПСС «хлынул поток» романов, повестей, рассказов и поэм «на лагерную тему»57.
Андреас Закс, несомненно, читал и «Один день Ивана Денисовича», и другие опубликованные произведения, в которых так или иначе говорилось о сталинских репрессиях, поскольку Астраханская областная писательская организация выписывала все литературно-художественные журналы, выпускавшиеся в то время в СССР. Он очень серьезно готовился к работе над собственным историческим произведением. И осенью 1966 г. он сделал важный шаг в этой подготовке.
14 ноября бюро Астраханской областной писательской организации рассмотрело его заявление «с просьбой об оказании ему помощи в связи с выездом в г. Энгельс (горархив) для сбора материала». Бюро постановило: «Оказать помощь т. Закс A.A. в сумме 70 рублей (по ст. «расходы на творческий период»)»58.
Так Андреас Закс добился того, что было невозможно для поволжских немцев, «снятых с учета спецпоселения», но фактически принудительно оставленных жить и работать в Сибири, Казахстане и Средней Азии, - официальной командировки в бывшую столицу ликвидированной Республики Немцев Поволжья. Он получил в писательской организации командировочное удостоверение и «командировочные» - деньги на проезд, проживание и питание, сумма которых превышала среднюю месячную заработную плату в СССР.
Сведений о том, как прошла творческая командировка Андреаса Закса в Энгельс, пока обнаружить не удалось. Известно лишь то, что никаких документов по истории Республики Немцев Поволжья в Энгельсском городском архиве он не получил и получить не мог: они были засекречены, для немцев архив был закрыт. Причем закрыт настолько, что даже архивные справки о трудовом стаже поволжским немцам не выдавались.
Все же можно предположить, что одним из результатов поездки в Энгельс, когда выяснилось, что документы недоступны, стало его решение писать не автобиографическое произведение, а именно исторический роман о событиях, происходивших в Республике
Немцев Поволжья во время и после Гражданской войны. И активную работу над ним он начал именно в Астрахани в 1966 г. То есть тексты исследованных нами рецензий писались «параллельно» главам романа.
Спустя три года после поездки в Энгельс, в январских номерах центральной советской немецкой газеты "Neues Leben" за 1970 г., были опубликованы первые главы романа "Im Wirbelsturm (Roman
aus dem Leben der Wolgadeutschen Bauern)"59.
* * *
Таким образом, «внутренние» рецензии Андреаса Закса, написанные в 1960-е гг. на исторические литературные произведения начинающих астраханских авторов, являются одним из источников для исследования самосознания и интеллектуального мира его творческой личности.
В текстах этих рецензий присутствует бинарная оппозиция «герой - враг». Содержание каждого из этих двух «парных» концептов и взаимосвязь между ними раскрывают восприятие, понимание Ан-дреасом Заксом очевидной для него закономерности в историческом литературном произведении: принижение побежденных врагов Советского государства оборачивается принижением самих победителей, героев революции и Гражданской войны, а также принижением их подвигов и значимости их победы.
В понимании Андреаса Закса, враги молодого Советского государства были сильными, образованными, опытными, хорошо вооруженными, полными решимости свергнуть Советскую власть. А потому тем ценнее и значимее победа, которую одержала над ними Красная армия и народ, возглавляемый большевиками.
Содержание концепта «враг» раскрывает убежденность Андреаса Закса еще и в том, что враги Советской власти времен Гражданской войны, по прошествии полувека после тех событий, заслуживают прощения со стороны Советского государства, а их воспоминания о революции и Гражданской войне, если они написаны достоверно и литературным языком, необходимо публиковать, чтобы использовать в исторической науке, краеведении и идеологической работе КПСС.
В содержании концепта «враг» отразилось как восприятие Ан-дреасом Заксом десталинизации политической жизни в СССР, так и влияние перемен, которые происходили в советском искусстве в условиях «оттепели» в духовной жизни страны. Иными словами, оно отразило «интеллектуальные веяния и течения», присущие в то время советской творческой интеллигенции. Так, в 1960-е гг. на советские экраны вышли фильмы, в которых разнообразные враги молодого Советского государства, реальные и вымышленные, показывались как живые люди, с человеческими достоинствами и недо-
статками - «Заговор послов» (1965 г), «26 бакинских комиссаров» (1965 г), «Операция "Трест"» (1967 г), «Служили два товарища» (1968 г), «Адъютант его превосходительства» (1969 г).
Концепты «герой» и «враг» в текстах рецензий обычно ассоциируются с концептами «правдоподобность» и «достоверность». Эта ассоциация раскрывает понимание Андреасом Заксом другой взаимосвязи между героями и врагами в историческом литературном произведении: принижение и обесчеловечивание врагов ведет к исторической недостоверности, а следствием этого становится историческая недостоверность и схематизм героев, по сути - их дегероизация. Кроме того, нарочитая героизация также ведет к исторической недостоверности и схематизму героев.
Взаимосвязь между концептами «герой» и «враг» в текстах рецензий ассоциируется с другой взаимосвязью - между «художественной ценностью» исторического литературного произведения и его «исторической правдой». Эта ассоциация выражает понимание Андреасом Заксом того, что чисто художественные слабости влекут за собой историческую недостоверность.
Содержащиеся в тексте одной из рецензий суждения Андреаса Закса о Ленине явно отражают официальную позицию КПСС времен хрущевской «управляемой» десталинизации, когда партийная пропаганда противопоставляла Ленина и Сталина. Человечность Ленина («самый человечный человек», как назвал его поэт Владимир Маяковский), его скромность, его товарищеское и бережное отношение к соратникам, его неприятие восхвалений в свой адрес противопоставлялись бесчеловечности Сталина и его культу личности, грубому нарушению Сталиным «ленинских норм партийной жизни», что привело к массовым репрессиям. С другой стороны, из суждений Андреаса Закса о Ленине очевидно, что он считал долгом советских писателей создавать в своих произведениях именно такой, соответствующий партийной пропаганде времен десталинизации, образ первого руководителя Советского государства.
Текст другой рецензии отразил характерную для «оттепели» тенденцию в советском искусстве - героизацию чекистов времен Гражданской войны. В советском кинематографе это нашло выражение, например, в фильме «Сотрудник ЧК», выпущенном на экраны страны в 1964 г. Эта тенденция являлась, по сути, «реабилитацией» органов государственной безопасности, восстановлением их авторитета как «карающего меча» Советского государства после осуждения хрущевским руководством КПСС сталинских репрессий.
Требования, которые Андреас Закс в 1960-е гг. предъявлял как рецензент к начинающим астраханским авторам и их историческим литературным произведениям, он наверняка предъявлял и к самому себе во время работы над романом "Im Wirbelsturm (Roman aus dem Leben der Wolgadeutschen Bauern)".
Примечания Notes
1 РепинаЛ.П. Историческая наука на рубеже XX - XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. Москва, 2011.С.291.
2 Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX - XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. Москва, 2011. С. 295, 303; Базанов М.А. Интеллектуальная биография: контуры нового жанра в российской и украинской историографии // Диалог со временем. 2016. № 55. С. 221-234.
3 Ерина Е.М. Очерки истории культуры Немецкой автономии на Волге. Саратов, 1995. С. 41-60.
4 Карпенко С.В., Юркина Я.В. Возвращение писателя Андреаса Закса к общественной и культурной деятельности: Судьба репрессированного поволжского немца в документах Астраханской писательской организации (1964 - 1966 гг.) // История и архивы. 2019. № 4. С. 122-142.
5 Wormsbecher Н. Mit dem Volk durch alle Härten gegangen (Notizen über die sowjetdeutsche Literatur) // Heimatliche Weiten: Sowjetdeutsche Prosa, Poesie und Publizistik. 1989. № 1. S. 191, 194, 195, 199, 203, 217, 218, 221, 223, 228; Белъгер Г. Российские немецкие писатели. Алматы, 1996. С. 5557; Герман A.A. Большевистская власть и Немецкая автономия на Волге (1918 - 1941). Саратов, 2004. С. 281-308.
6 Юркина Я.В. Российский немецкий писатель Андреас Закс как рецензент // Новый филологический вестник. 2019. № 4 (51). С. 319-333; Юркина Я.В. Концепты «писатель» и «читатель» в рецензиях российского немецкого писателя Андреаса Закса на произведения начинающих авторов // Культура и образование. 2020. № 3 (38). С. 87-94.
7 Литературный энциклопедический словарь. Москва, 1987. С. 195— 197; Литературная энциклопедия терминов и понятий. Москва, 2003. С. 467-471.
8 Литературный энциклопедический словарь. Москва, 1987. С. 194— 195; Литературная энциклопедия терминов и понятий. Москва, 2003. С. 466.
9 Урнов М.В. Рецензирование в издательстве // О редактировании книги: Сборник статей. Москва, 1959. С. 102.
10 Юркина Я.В. Российский немецкий писатель Андреас Закс как рецензент // Новый филологический вестник. 2019. № 4 (51). С. 322-323, 325-326.
11 Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX - XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. Москва, 2011. С. 294, 301.
12 Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX - XXI вв.: социальные теории и историографическая практика. Москва, 2011. С. 295.
13 Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. Москва, 1980. С. 3.
14 Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. Москва, 1980. С. 46.
15 Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. Москва, 1980. С. 3.
16 Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. Москва, 1980. С. 40.
17 Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. Москва, 1980. С. 3.
18 УрновМ.В. Рецензирование в издательстве //О редактировании книги: Сборник статей. Москва, 1959. С. 114-123; Иншакова Н.Г. Издательское рецензирование: теория и практика // Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2008. № 1. С. 7-17.
19 Юркина Я.В. Российский немецкий писатель Андреас Закс как рецензент // Новый филологический вестник. 2019. № 4 (51). С. 321-322.
20 Мангейм К. Очерки социологии знания: Проблема поколений - состязательность - экономические амбиции. Москва, 2000. С.51.
21 Антипина В.А. Повседневная жизнь советских писателей: 1930 -1950-е годы. Москва, 2005.
22 Юркина Я.В. Концепты «писатель» и «читатель» в рецензиях российского немецкого писателя Андреаса Закса на произведения начинающих авторов // Культура и образование. 2020. № 3 (38). С. 87-94.
23 Михайлов О.Н. Вещая мелодия судьбы. Москва, 2008. С. 303.
24 осударственный архив Астраханской области (ГААО). Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 12. Л. 47-51.
25 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 12. Л. 47.
26 Там же.
27 Карпенко С.В., Юркина Я.В. Возвращение писателя Андреаса Закса к общественной и культурной деятельности: Судьба репрессированного поволжского немца в документах Астраханской писательской организации (1964 - 1966 гг.) // История и архивы. 2019. № 4. С. 139.
28 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1.Д.12.Л.51.
29 Там же. Л. 50.
30 Там же. Л. 48.
31 Там же. Л. 128-129.
32 Там же. Л. 128.
33 Там же. Л. 128-129.
34 Там же. Л. 129.
35 Там же.
36 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 29. Л. 64-68.
37 Там же. Л. 64.
38 Там же.
39 Там же. Л. 65.
40 Там же. Л. 66.
41 Там же.
42 Там же.
43 Там же. Л. 67.
44 Там же.
45 Там же. Л. 67-68.
46 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 17. Л. 116.
47 Закс А. Невероятно правдивые истории: Рассказы, юморески, шван-ки. Кишинев, 1978. С. 9-11.
48 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 29. Л. 68.
49 Там же. Л. 98-101.
50 Там же. Л.101.
51 Там же. Л. 98.
52 Там же.
53 Там же. Л. 99.
54 Там же.
55 Там же. Л. 100.
56 Там же. Л.101.
57 Беляев A.A. Литература и лабиринты власти: От «оттепели» до перестройки. Москва, 2009. С. 19, 20.
58 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1.Д.4. Л. 24.
59 ГААО. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 36. Л. 36.
Автор, аннотация, ключевые слова
Юркнна Яна Викторовна - редактор журнала, Российский государственный гуманитарный университет (Москва)
ORCID ID: 0000-0002-4977-3026
Одним из направлений литературной деятельности советского немецкого писателя Андреаса Закса (1903 - 1983) было рецензирование произведений начинающих авторов и их литературное консультирование. Его неопубликованные рецензии, написанные в 1960-е гг. на исторические литературные произведения начинающих астраханских авторов, использованы как источник для исследования самосознания и интеллектуального мира его творческой личности.
В тексте рецензий обычно присутствует бинарная оппозиция «герой - враг». Содержание каждого из этих двух «парных» концептов и взаимосвязь между ними раскрывают понимание Андреасом Заксом очевидной для него закономерности в историческом литературном произведении: принижение побежденных врагов Советского государства оборачивается принижением самих победителей, героев революции и Гражданской войны, а также принижением их подвигов и значимости их победы. В его понимании, враги молодого Советского государства были сильными, образованными, опытными, хорошо вооруженными, полными решимости свергнуть Советскую власть и, значит, тем ценнее и значимее победа, которую одержала над ними Красная армия и народ, возглавляемый большевиками. Содержание концепта «враг» раскрывает убежденность писателя в том, что враги Советской власти времен Гражданской войны, по прошествии полувека после тех событий, заслуживают прощения со стороны Советского государства. По мнению автора статьи, в содержании концеп-
тов «герой» и «враг» отразилось как восприятие Андреасом Заксом десталинизации политической жизни в СССР, так и влияние перемен, которые происходили в советском искусстве в условиях «оттепели».
Союз писателей СССР, «оттепель», историческая художественная литература, рецензирование, лингвокультурный концепт, интеллектуальная биография, Астрахань, Гражданская война, С.М. Киров, Андреас Закс.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Bazanov, M.A. Intellektualnaya biografiya: kontury novogo zhanra vros-siyskoy i ukrainskoy istoriografii [Intellectual Biography: Outlines of a New Genre in Russian and Ukrainian Historiography.]. Dialog so vremenem, 2016, no. 55. pp. 221-234. (In Russian).
2. Inshakova, N.G. Izdatelskoye retsenzirovaniye: teoriya i praktika [Publishing House's Reviewing: Theory and Practice.]. VestnikMoskovskogo uni-versiteta. Seriya 10: Zhurnalistika. 2008, no. 1, pp. 7-17. (In Russian).
3. Karpenko, S.V. and Yurkina, Ya.V. Vozvrashcheniye pisatelya Andreasa Zaksa k obshchestvennoy i kulturnoy deyatelnosti: Sudba repressirovannogo povolzhskogo nemtsa v dokumentakh Astrakhanskoy pisatelskoy organizatsii (1964 - 1966 gg.) [Return of the Writer Andreas Saks to Social and Cultural Activities: The Fate of the Repressed Volga German in the Documents of the Astrakhan Writers' Organization (1964 - 1966).]. Istoriya i arkhivy, 2019, no. 4, pp. 122-142. (In Russian).
4. Yurkina, Ya.V. Kontsepty "pisatel" i "chitatel" v retsenziyakh rossiysk-ogo nemetskogo pisatelya Andreasa Zaksa na proizvedeniya nachinayushchikh avtorov [The Concepts of "Writer" and "Reader" in the Russian-German Writer Andreas Saks' Reviews of the Works of Novice Authors.]. Kultura i obra-zovaniye, 2020, no. 3 (38), pp. 87-94. (In Russian).
5. Yurkina, Ya.V. Rossiyskiy nemetskiy pisatel Andreas Zaks kak retsenzent [The Russian-German Writer Andreas Saks as Reviewer.]. Novyyfilologiches-kiy vestnik, 2019, no. 4 (51), pp. 319-333. (In Russian).
6. Wormsbecher, Hugo. Mit dem Volk durch alle Härten gegangen (Notizen über die sowjetdeutsche Literatur). Heimatliche Weiten: Sowjetdeutsche Prosa, Poesie undPublizistik, [Moscow], 1989, no. 1, pp. 186-235. (In German).
(Essays, Articles, and Papers from Books, Proceedings, and Research Collections)
7. Urnov, M.V. Retsenzirovaniye v izdatelstve [Reviewing in the Publishing House.]. О redaktirovanii knigi: Sbornikstatey [On Editing the Book: A Collection of Articles.]. Moscow, 1959, pp. 99-131. (In Russian).
(Monographs)
8. Antipina, V.A. Povsednevnaya zhizn sovetskikh pisateley: 1930 - 1950-e gody [The Everyday Life of Soviet Writers, 1930s to 1950s.]. Moscow, 2005, 408 p. (In Russian).
9. Belger, G. Rossiyskiye nemetskiye pisateli [German-Russian Writers.]. Almaty, 1996, 135 p. (In Russian).
10. Erina, E.M. Ocherki istorii kultury Nemetskoy avtonomii na Volge [Essays on the Cultural History of German Autonomy on the Volga River.]. Saratov, 1995, 112 p. (InRussian).
11. German, A.A. Bolshevistskaya vlast i Nemetskaya avtonomiya na Volge (1918 - 1941) [Bolshevik Power and German Autonomy on the Volga River (1918 - 1941).]. Saratov, 2004, 520 p. (In Russian).
12. Mannheim, K. Ocherki sotsiologii znaniya: Problema pokoleniy - sos-tyazatelnost - ekonomicheskiye ambitsii [Essays on the Sociology of Knowledge: The Problem of Generations, Competitiveness, and Economic Ambitions.]. Moscow, 2000, 162 p. (In Russian). = Mannheim, Karl. Essays on the Sociology of Knowledge / Ed. and trans, by P. Kecskemeti. London: Routledge and Kegan Paul, 1952, 327 p. (In English).
13. Repina, L.P. Istoricheskayanaukanarubezhe XX-XXI w.: sotsialnyye teorii i istoriograficheskaya praktika [Historical Science at the Turn of the 20th and 21st Centuries: Social Theories and Historiographical Practice.]. Moscow, 2011, 560 p. (InRussian).
14. Vinogradov, V.V. O yazyke khudozhestvennoy prozy: Izbrannyye trudy [On the Language ofFiction: Selected Works.]. Moscow, 1980, 460 p. (In Russian).
Author, Abstract, Key words
Yana V. Yurkina - Journal editor, Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia)
ORCID ID: 0000-0002-4977-3026
One of the directions of the literary activities of Soviet-German writer Andreas Saks (1903 - 1983) was reviewing novice authors' works and providing literary consultations for them. His unpublished reviews dating back to the 1960s of historical literary works written by novice writers of Astrakhan are used for the study of his identity and intellectual world of his creative personality.
His reviews normally feature the "hero - enemy" binary opposition. Each of the binary concept and their interrelation are treated by Andreas Saks as an obvious regularity in a historical literary work, i.e. the diminishing of the defeated enemies of the Soviet state results in the diminishing of the winners themselves, the revolutionary and Civil War heroes as well as in downgrading their heroic deeds and the significance of their victory. In his mind, the enemies of the young
Soviet state were strong, educated, experienced, well-armed, and committed to overthrow the Soviet power, thus making the victory over them by the Red Army and the people at large, led by Bolsheviks, still more valuable and significant. His treatment of the "hero" concept is combined with his conviction that the enemies of the Civil War deserve to be pardoned by the state, half a century after those events. The content of the "hero - enemy" binary opposition reflects Andreas Saks' perception ofdestalinization of the political life in the USSR as well as the effect of changes undergoing in Soviet arts during the "thaw" period.
USSR Union of Writers, Khrushchev's "thaw", historical fiction, literary reviews, linguo-cultural conception, intellectual biography, Astrakhan, Russian Civil War, Sergey M. Kirov, Andreas Saks.
