CC BY
21
Е.В. Свиридкина
ГЕНЕЗИС СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ И ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА (1990-2001 ГОДЫ)
В данной статье проводится политологическая экспертиза и компартивистский анализ процесса становления социал-демократических партий в России как на ранних стадиях их формирования, так и в связи с институционализацией новой политической системы после 1993 года. Выбранные временные рамки исследования (1990-2001 гг.) включают в себя, по крайней мере, два своеобразных феномена российской социал-демократии: «романтическую» увлеченность левой идеей интеллектуалов-лидеров и прагматизм партийного строительства, ориентированный на массовость электората.
Ключевые слова: социал-демократическая идеология, доктрина, политическая деятельность, съезд партии, гражданское общество, социал-демократическое движение, политическое аутсайдерство.
Ответить на вопрос о том, как воплощается социал-демократическая идеология в политической действительности России, можно лишь путем обобщения эмпирического материала политической трансформации основных социал-демократических сил и сравнительного анализа идеологических доктрин данных партийных образований. Достижение заявленной цели базируется на активном привлечении и целенаправленном использовании различных источников. Их можно разделить на две основные группы с учетом критерия происхождения источника.
Первая группа - документы и материалы политических партий и общественных движений.
Вторая группа - статьи лидеров, идеологов партий.
Первая группа источников является основной и подразделяется на две подгруппы: 1) программы и уставы социал-демократических партийных образований; 2) протоколы и стенографические отчеты партийных съездов и конференций [1].
Что касается второй подгруппы, то в работе используется лишь два вида источников: а) резолюции; б) решения и предложения местных организаций [2].
В чем состоит специфика использования первоисточников?
Данные документы являются незаменимыми при анализе самоидентичности основных социал-демократических партий, т.е. способствуют раскрытию вопроса о том, насколько в программах партий отражены классические ценности демократического социализма и в каком направлении произошла их трансформация. Это позволяет определить место партий в спектре других российских политических сил.
Данные документы имеют огромное значение в изучении взаимопроникновения элементов демократизма и централизма в партийном строительстве, соотношения центра и инициативы с мест.
Анализ именно этой группы источников позволяет исследовать процесс разработки социал-демократическими партиями своей политической стратегии и тактической линии, а значит, определить тип политического поведения партии.
Это особенно важно для анализа проблемы реализации социал-демократических ценностей на практике, т.е. в ходе политической деятельности партии.
Вторая группа источников (статьи лидеров, идеологов партий - Б. Орлова, О. Румянцева, Л. Вартазаровой, Р. Медведева, В. Липицкого и др.) является основной в исследовании степени готовности руководства партии к идейным компромиссам и формированию диалоговых
основ взаимоотношений, уровня терпимости в собственной партийной среде или, наоборот, конфронтационности [3, т. 2; 4; 5].
Также данные источники свидетельствуют об отсутствии или наличии личностного фактора в идейном и организационном партогенезе.
Кроме того, в теоретическом плане следует учесть, что негативные последствия либерально-демократического реформирования России актуализировали ценности демократического социализма: свободу, равенство, социальную справедливость, солидарность. Утрата социальной субстанции бытия российским обществом ставит нас перед необходимостью рассмотрения иного политического сценария. Тем более что при анализе трансформаций политических режимов в постсоветских обществах общепризнанные модели демократизации оказываются явно недостаточными. Претендующие на универсальность концептуальные схемы Р. Даля, А. Лейпхарта, Й. Шумпетера можно использовать при изучении демократии как таковой, однако применение их теоретических построений при исследовании общества в процессе трансформаций (как в случае с Россией) вызывает большие трудности внесением элемента неопределенности. Для обозначения постсоветской политики рождаются категории типа «гибридный режим», «авторитарная демократия» и др. [6; 7; 8, с. 61-82]. Акцентирование в российских условиях внимания на двух центральных проблемах демократизации - политической конкуренции и становлении формальных институтов - не может отразить политическую ситуацию в России, где неформальные институты часто преобладают над формальными, а конкуренция нередко сменяется политической консолидацией. Фактом остается лишь то, что Россия и другие постсоветские общества находятся по другую сторону общепринятых «переходов к демократии».
В ситуации кризиса транзитологии, бессильной объяснить причины неудачных или успешных демократизаций обществ, с нашей точки зрения, политические преобразования в России конца XX - начала XXI века следует рассматривать не как демократизацию или модернизацию, а как трансформацию российской государственности. Политическую трансформацию - как процесс с открытым финалом. Произошли формальные изменения в политической системе России, которые способствовали и трансформации государственности, хотя и со знаком минус (государственность сильно ослаблена).
Качественные изменения в области власти, управления, отношений с народом, имеющим социал-демократическую направленность, должны привести не столько к демократизации (идея демократии дискредитирована), сколько к справедливости и солидарности, новым доверительным отношениям с властью. Это возможно, если перемены будут заключать в себе вариант «нового социализма», демократического, но с российской спецификой.
Важно заметить, что идеализация опыта западной социал-демократии является проблемой, разрешить которую нельзя однозначно. Можно восхищаться результатами, к которым пришли социал-демократические партии Германии, Швеции и других европейских государств, но надо помнить о произошедшей политической трансформации западной социал-демократии и о том, что исторически оправдана лишь та политика, которая учитывает условия конкретной страны.
Становление современной отечественной социал-демократии в качестве конкретных политических партий или более широких общественных движений можно рассматривать как сложный, чреватый многочисленными кризисными состояниями процесс. В России существует около десятка социал-демократических партий, одни появляются, другие исчезают. Все эти общественно-партийные образования принимают программы, меняют уставы, смыкаются, разъединяются, проводят съезды, аппелируют друг к другу. И судя по всему, в России пока не существует устойчивого социал-демократического образования, способного участвовать в принятии ключевых политических решений. Понятия «социал-демократия» и «власть» в политике России не тождественны.
В чем причина такой многочисленности социал-демократических объединений и при этом отсутствия авторитетной для народа, имеющей свой электорат, партии социал-демократической ориентации?
Обратимся к анализу организационных оснований становления современной российской социал-демократии, в рамках которого можно институировать три основных этапа: «романтический», прагматический, консолидационный. Критериальными признаками выделения этапов являются партийные доктрины, программные концепции и стратегические целевые ориентации в их аксиологическом измерении.
Первый этап - «романтический» (1990-1995 гг.).
В этот период возникают социал-демократические партии, в деятельности которых преобладает увлеченность идеей демократического социализма, партия создавалась ради партии. Среди них - Социал-демократическая партия России (СДПР), Социалистическая партия трудящихся (СПТ), Партия труда (ПТ), Российский социал-демократический центр (РСДЦ).
Второй этап - прагматический (1995 - июнь 1996 г.) - назван таким образом в связи с тем, что созданные в это время Российская партия социальной демократии (РПСД), Русская социалистическая партия (РСП), Социалистическая партия России (СПР), Социалистическая народная партия России (СНПР) ориентировались преимущественно на участие и победу в парламентских и президентских выборах. В условиях отсутствия времени и желания в основе разработки программных документов лежал прагматизм.
Третий этап (1996-2001 гг.) характеризуется консолидационной тенденцией. Начало объединительным процессам в социал-демократическом движении проложил Союз общественных объединений «Российское движение за новый социализм» (РДНС), а продолжила Российская объединенная социал-демократическая партия (РОСДП).
У всех социал-демократических партий, возникающих до 1996 г., наблюдается одна четкая тенденция - от возникновения и возможного лидерства к утрате всякой значимости в спектре российской многопартийности. Партии второй волны возникли тогда, когда очевидными на парламентских выборах 1993 г. стали слабость и инертность социал-демократических объединений первой волны. Но новые партии исчерпали свой идейный потенциал за еще более короткий срок, что показали парламентские и президентские выборы 1995-1996 гг.
В качестве модельного варианта проанализируем основные этапы становления одной из первых социал-демократических партий современной России - СДПР. Партия была создана в январе 1990 г. по инициативе делегатов Учредительного съезда Социал-демократической ассоциации (СДА) [9, с. 103].
Численность на время создания партии составляла 5 тысяч 600 человек. На Учредительном съезде СДПР (4 мая 1990 г.) были приняты Декларация принципов, Устав и Манифест об учреждении. Сопредседателями партии стали П. Кудюкин, А. Оболенский, О. Румянцев (личность последнего особенно интересна, т.к. с Олегом Румянцевым связан последующий раскол в СДПР).
После IV съезда (май 1992 г.) СДПР начинает слабеть организационно и численно. Тенденция уменьшения численности наблюдалась еще после III съезда (апрель-май 1991 г.): в партии насчитывалось уже 4 100 человек. Это значительно меньше чем предполагалось СДПР. Но основная причина потери прежней стабильности заключалась в зародившемся еще раньше глубоком расколе в партии. Именно к 1992 г. из существующих в партии течений оформились два крыла: «лейбористское» (левое) и «либеральное» (правое). Также возникла группа сторонников О. Румянцева. Дело в том, что на IV съезде в СДПР был введен пост председателя партии, который занял Борис Орлов, а Олег Румянцев и еще два человека стали его заместителями. Трения появились сразу после IV съезда партии между О. Румянцевым и Б. Орловым. Как можно объяснить столь резкое осложнение ситуации внутри СДПР, которое
выразилось в создании нескольких внутрипартийных группировок? Выделим три основные причины, повлиявшие на оформление раскола в партии:
1. К 1992 г. с СДПР полностью слилась СДА (когда создавалась СДПР, то не все социал-демократические объединения, составляющие СДА, вошли в новую партию - СДПР). Теперь объединение произошло, это означало приток новых людей в партию, а с ними пришел и дух разногласия. Столкнулись противоречивые взгляды и мнения по вопросам о внешнем облике СДПР, политическом поведении партии, отношений с руководящими органами.
2. Нельзя исключать существующие политические разногласия между Б. Орловым и О. Румянцевым по вопросам национально-государственного устройства России (Б. Орлов - сторонник, а О. Румянцев - противник конфедерации) и южнокурильской проблеме (Б. Орлов -за возврат островов, а О. Румянцев - за российско-японский кондоминимум) и противоречия личного характера. В ходе обсуждения этих и других вопросов возник конфликт, и в сентябре 1992 г. О. Румянцев был исключен из числа заместителей председателя партии и правления СДПР. Часть членов партии встала на его сторону.
3. Начиная с Учредительного съезда СДПР, когда О. Румянцев был избран одним из сопредседателей, он стал стремиться, по свидетельству А.М. Оболенского, к превращению партии в свою собственность. Как исследователи, мы не можем доверять субъективному мнению А. М. Оболенского, хотя он также являлся сопредседателем СДПР и непосредственно наблюдал за политической деятельностью О. Румянцева. Тем не менее факт ориентации на лидерство в СДПР и попытки укрепления им организационно-партийной структуры действительно имели место. Это происходило в противовес принятому на II съезде принципу партийного строительства «демократического федерализма», который предполагал, что территориальные организации не обязаны подчинятся вышестоящим органам, а члены СДПР не должны выполнять те решения, за которые они не голосовали [10, с. 63]. Но в данном случае возникает опасность того, что партия не будет представлять собой единую политическую силу, ослабление связей между территориальными организациями и центром приведет к ликвидации партии как единой целостной политической организации. Такой исход предвидел и О. Румянцев, но предотвратить не смог.
На V съезде СДПР (лето 1993 г.) группа О. Румянцева вышла из партии и основала Российский социал-демократический центр (РСДЦ), численность которого на время создания составляла всего около 500 человек.
Таким образом, в организационном плане СДПР присуща раздробленность на фракционные группировки. В различные периоды в партии насчитывалось от двух до пяти фракций; проводились параллельные и не признававшие друг друга съезды (например, два шестых съезда состоялись в октябре и декабре 1994 г.). В 1992-1993 гг. СДПР пережила организационный раскол, связанный с выходом из партии группы О. Румянцева. С 1996 г. СДПР вообще прекратила свое существование, восстановившись только через два года. Главными причинами раздробленности, организационной слабости партии можно считать, с одной стороны, внутрипартийную борьбу за лидерство, а с другой - отсутствие способных организаторов, которые смогли бы объединить в единое целое всю партию, а не привлекать на свою сторону лишь некоторых ее членов. Ошибки не были учтены руководством партии [3, т. 1, с. 34-37].
К 1999 г. СДПР оказалась расколота на три основные группировки - сторонников бывшего председателя партии А.Г. Голова (был избран после Б. Орлова), последователей фракции «Объединенные социал-демократы» в лице П. Кудюкина, А. Оболенского и Н. Пустоветова, а также на группировку председателя партии С. Белозерцева. Общая численность составляла уже не более 3,5 тысяч человек. В настоящий момент СДПР представляет собой малочисленную группу интеллектуалов, политически мало значимую.
Феномен политического аутсайдерства СДПР останется не до конца объяснимым без анализа эволюции партии.
IV съезд СДПР проходил в Москве и Люберцах в июне 1992 г. Службе избирательных кампаний СДПР удалось в ходе съезда опросить 65 делегатов (из 120) из 44 территориальных организаций СДПР (из 105 существовавших в то время), в которых состояло 1 984 члена партии из 3,5 тысяч членов СДПР. Опрошенные делегаты представляли собой в основном городских гуманитариев среднего возраста. Видимо, поэтому СДПР с момента ее образования называли партией «городских гуманитариев».
Д.А. Левчик приводит также цифры участия делегатов в демократическом движении, заключая, что наиболее многочисленная партия была в период распространения идей демократического популизма в нашей стране (1989-1990 гг.) [11, с. 58].
Удивляет то, что на съезде присутствовали делегаты с полугодовым стажем участия в демократическом движении. Все это объясняет слабость партии, ее популистский генезис (т.е. то, что становление СДПР происходило благодаря популистским лозунгам). В плане ознакомления с политическим опытом опрашиваемых оказалось, что многие из них подвергались репрессиям со стороны режимов СССР-СНГ. Характер репрессий таков: увольнение с работы, исключение из общественных организаций, вызов в КГБ, привод в милицию, вынужденный уход с работы, понижение в должности, постановка под наблюдение, попытка физической расправы, ограничение публикаций и т.д.
Приведенные цифры показывают, что активную часть СДПР составляли отнюдь не диссиденты. В основном это советские граждане, поверившие в перестройку и проявившие политическую активность по месту работы. Именно там они и пострадали от «командноадминистративной системы» в лице администрации собственного предприятия. Но нужно отметить, что очень невелико число «политических» наказаний, среди делегатов отсутствуют лица, отбывавшие наказание за свои политические взгляды в тюрьмах, лагерях. Это свидетельствует о том, что активисты СДПР реально вряд ли могут стать (даже если потребует обстановка) реальными оппозиционерами по причине отсутствия опыта [3, т. 2, с. 49-54].
Ситуация в СДПР лишь еще раз подтверждает одно из главных изменений, произошедших в социал-демократическом движении к концу XX в.: в деятельности партий прагматизм возобладал над идейной увлеченностью. К чему это приведет, покажет дальнейшее развитие, т. к. в такой трансформации есть свои положительные и отрицательные моменты.
При оценке отношения организаций СДПР к местной администрации выяснилось, что партия занимает «полуоппозиционную» позицию. В одной республике (Чувашия) местные социал-демократы поддерживали органы исполнительной власти, в другой (Якутия) - не поддерживали, в третьей (Карелия) - проводили так называемую «адресную политику», т.е. действовали в зависимости от конкретных поступков отдельных представителей администрации.
СДПР поддерживала администрацию двух областей, восьми городов, четырех районов. В одиннадцати областях, пятнадцати городах, двух районах СДПР находилась в оппозиции местной администрации. В семи областях, восьми городах, четырех районах местные организации проводили «адресную политику». Что касается депутатского корпуса социал-демократов, то он был слаб и разрознен. Из сорока четырех обследованных территориальных организаций СДПР 2/3 либо не вели никакой работы в депутатском корпусе и органах исполнительной власти, либо результаты этой деятельности были невелики [12, с. 37-40].
Таким образом, если еще и учесть, что на время работы IV съезда СДПР в российском парламенте было всего три депутата-социал-демократа (О. Румянцев, Л. Волков, А. Уткин), то остается констатировать печальный факт: СДПР теряла свой политический имидж на местном уровне, исчезала как серьезная политическая сила.
Все эти данные свидетельствуют не только о том, что партия в целом не способна проводить оппозиционную или проправительственную политику, но и о том, что она почти не владеет инструментарием политической работы.
Наконец, что касается сотрудничества социал-демократов со структурами гражданского общества, то работу в этом направлении руководство партии могло бы использовать для борьбы за представительство СДПР на низовом уровне власти. Сотрудничество СДПР с профсоюзами и забастовочными комитетами давало хорошие шансы для развития левого крыла социал-демократии. Достоинством партии являлось определенное присутствие ее членов в самоуправленческом движении (комитеты самоуправления), тем более если учесть, что ни оппоненты, ни союзники социал-демократов не занимались внедрением своих членов в эту структуру. Существовала в партии и база для формирования христианско-социалистической фракции - наличие прихожан-социал-демократов.
К сожалению, руководители партии (Б. С. Орлов и О.Г. Румянцев) в то время не были заинтересованы в развитии контактов между структурами гражданского общества и партией. Лидеров СДПР занимали в основном проблемы идеологического и личностного характера. Поэтому даже малочисленное присутствие социал-демократов в структурах гражданского общества к началу 1993 г. было сведено на нет.
В целом анализ данного модельного варианта позволяет сделать вывод о том, что социал-демократическое движение в России находится в зачаточном состоянии, раздробленно, не имеет массовой социальной базы.
Феномен политического аутсайдерства социал-демократических партий вполне объясним с политологических позиций: ничто так не ослабляет политическую партию, как замедление или остановка партийного строительства, потеря численности, разрушение организационной структуры. Существование мелких фракций внутри партии отдаляет приход данной организации к государственной власти и даже делает его невозможным, т.к. в данном случае политическая партия перестает быть организованной группой единомышленников, представляющих интересы части народа [13, с. 245].
Данные выводы характеризуют ситуацию, сложившуюся в социал-демократическом движении на первом этапе его становления (СДПР, СДЦ, СПТ, ПТ), когда главными проблемами, тормозящими такой процесс, были вопросы организационного порядка, связанные с партийным строительством. Существовала также и проблема организационной консолидации из-за преувеличения своих возможностей партиями, выступающими инициаторами объединения всех левых в России.
С 1995 г. (2-й этап) проблемы организационного плана также существуют, но уходят на второй план в силу особенностей возникновения партий второй волны. Главным фактором непопулярности данных партий становится прагматизм их лидеров, связанный с предвыборной кампанией.
О перспективах партий социал-демократической ориентации, сформированных в 19951996 гг. (РСПД, СПР, СНПР, РСП), говорить пока не приходится в силу:
1) особенностей возникновения;
2) отсутствия политических целей создания (пропрезидентская ориентация или прагматические цели);
3) наличия у некоторых лидеров (Брынцалов, Попов, Яковлев) таких качеств, как амбициозность, противоречивость, неискренность, плутовство, прагматизм.
Начавшийся процесс консолидации российских социал-демократических партий (3-й этап) пока не является фактором их организационного усиления и снижения уровня фрагментации.
Прагматизм, личные амбиции лидеров преобладают над идейной увлеченностью, а это осложняет процесс партийного строительства и использования процедуры выборов для проведения в жизнь социал-демократических целей.
Из вышесказанного следует, что генезис российской социал-демократии идет не по правилам, его нельзя заключить в жесткие рамки политической теории, а значит, нужно ссылаться на известную «уникальность» России.
Организационный коллапс российской социал-демократии, продолжающийся на протяжении десяти лет, требует более глубокого определения причин слабости российских партий социал-демократической ориентации. Для этого необходимо остановиться на идейных и политических поисках, которые ведутся партиями социал-демократической направленности применительно к политической ситуации в России.
Литература
1. Программа СПТ // Левая газета. 1994. 8 апреля.
2. Резолюция III съезда СДС «О взаимодействии с Союзом труда». 1996. 27 апреля.
3. Орлов Б. На перекрестках судьбы // Избранное: В 2 т. М., 2000.
4. Медведев Р. Россия сегодня. Социалистический левый центр // Свободная мысль. 1994. № 2/3.
5. Липецкий В. Центризм в многопартийной среде // Политолог: взгляды на современность. М., 1995.
6. Гельман В. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция М., 1999.
7. Мельвиль А. Демократические транзиты: теоретико-методологические и прикладные аспекты. М., 1999.
8. Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России // Политические исследования. 1997. № 1.
9. Политические партии, движения и блоки современной России: Справочник / Под ред. Р.А. Медведева. Н. Новгород: Лета, 1993.
10. Россия: партии, выборы, власть. М., 1996.
11. Левчик Д.А. Политические аутсайдеры // Кентавр. 1995. № 6.
12. Романов Б. С. Социал-демократия и власть // Свободная мысль-XXI. 2000. № 3.
13. Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993.
