CC BY
100
Е.А. ГНАТКО
права хозяйственного ведения или оперативного управления в случае, если новый собственник жилого помещения или юридическое лицо, которому передано служебное жилое помещение, является стороной трудового договора с работником-нанимателем.
В отличие от договора социального найма права нанимателей при найме служебного жилья не обременяют жилое помещение. Их праву пользоваться жилым помещением противостоит обязанность конкретного работодателя обеспечить реализацию данного права. Законодатель, пытаясь сбалансировать общие и частные интересы, соблюдая конституционные нормы, гарантирующие защиту права собственности, сохранение найма поставил в зависимость от лица, которое при переходе права собственности занимает место наймо-дателя5. Ранее действовавший ЖК РСФСР не гарантировал таких прав нанимателю.
Договор найма служебного жилого помещения заключается на период трудовых отношений, прохождения службы либо нахождения на государственной или выборной должности. Соответственно, прекращение трудовых отношений, оставление государственной или выборной должности, а также увольнение со службы являются основанием прекращения договора найма служебного жилого помещения.
Примечания
1 СЗ РФ. 2005. № 1, ч. 1. Ст. 14.
2 Кудашкин A.B. О служебной площади «служивых людей» // Право в Вооруженных силах. 2005. № 4.
3 СЗ РФ. 2006. № 6. Ст. 697.
4 Ведомости С-Д РСФСР и ВС РСФСР. 1991. № 28.
5 Гурбанова Э.В. Особенности обеспечения военнослужащих служебными жилыми помещениями // Военно-юридический журнал. 2006. № 6.
Е.А. ГНАТКО
преподаватель
ГЕНЕЗИС ПОНЯТИЯ ОБЩЕЙ И СПЕЦИАЛЬНОЙ ПРАВОСПОСОБНОСТИ РОССИЙСКИХ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ
В настоящее время гражданское законодательство наделяет российские юридические лица общей и специальной правоспособностью. Вопрос о том, какой правоспособностью обладали указанные субъекты права изначально и каковы перспективы дальнейшего развития общей и специальной правоспособности, предполагается раскрыть в данной статье.
Необходимо отметить, что в России понятие правоспособности юридического лица, как и понятие юридического лица, не было закреплено законодательно до начала XX в. Данное обстоятельство связано с тем, что первые источники российского права можно охарактеризовать как своды частного права; включенные в него нормы и принципы обычного права несовместимы с абстрактным понятием «юридическое лицо», поскольку «для обычая все субъекты равны, и все они могут быть только физическими лицами»1.
Однако анализ положений «Русской правды», Уложения 1649 г., Свода законов Российской Империи 1832 г. позволяет сделать вывод о наличии в гражданских правоотношениях субъектов, отличных от физических лиц: общин, монастырей, организаций частного
капитала и др. Об ограниченном объеме их правоспособности можно судить на основании сохранившихся источников и имеющихся работ по истории государства и права России.
Монастыри, к примеру, обладали очень широким спектром гражданских прав, в том числе на приобретение земли в собственность, торговлю, выдачу денежных сумм под проценты. Однако государственная власть стремилась к ограничению их правоспособности. Так, Собор 1584 г. запретил богатым монастырям и архиереям приобретать вотчины: «Было постановлено: архиереям и монастырям вотчин у служилых людей не покупать, в заклад и по душе не брать и никакими способами своих владений не увеличивать; вотчины, купленные или взятые в заклад у служилых людей архиереями или монастырями до этого приговора, отобрать на государя, который за них заплатит или нет — его воля»2.
В первой четверти XVIII в. получила развитие частная промышленность, которую государство поощряло путем предоставления кредитов, налоговых льгот и подбора рабочей силы. Вместе с тем находившиеся в пользовании частных лиц промышленные предприятия
© ЕА. Гнатко, 2006
ГРАЖДАНСКОЕ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО
считались собственностью государства, распоряжение ими осуществлялось органами государства3.
На специальную правоспособность юридических лиц указано в п. 9 Городового положения от 16 июня 1870 г., согласно которому городское общественное управление в постановлениях и распоряжениях своих не может выходить из круга указанных ему дел. «Всякое постановление его, в противность сего состоявшееся, недействительно»4.
Г.Ф. Шершеневич отмечал: «Обращаясь к русскому праву, мы встречаем, при всей незначительности законодательного материала, указания на принцип специальности. Так, относительно акционерного товарищества высказано, что "компания, которой правила единожды утверждены правительством, не может простирать действий своих долее предназначенных ей пределов" (т. X, ч. 1, ст. 2153)»5.
Гражданский кодекс 1922 г. не содержал прямых норм, посвященных правоспособности юридических лиц, однако косвенно указывал на принцип специальности данных субъектов в ст. 18: «Существование юридического лица может быть прекращено соответствующими органами государственной власти, если оно уклоняется от предусмотренной в уставе или договоре цели или если его органы (общее собрание, правление) в своей деятельности уклоняются в сторону, противную интересам государства»6.
«В социалистическом обществе организации наделялись возможностью иметь только те гражданские права и нести только те гражданские обязанности, которые соответствовали их месту в системе народного хозяйства и роли в реализации планового развития общества»7. Так, Гражданский кодекс 1964 г. в ст. 26 предусматривал, что юридические лица наделены гражданской правоспособностью в соответствии с установленными целями их деятельности.
В связи с переходом России к строительству капиталистических экономических отношений принцип планового ведения хозяйства отпал, необходимой целью создания большинства организаций стало извлечение дохода и его распределение между учредителями организации, в связи с чем в российском законодательстве впервые появилось понятие общей правоспособности. Так, вышло Положение об акционерных обществах, утвержденное постановлением Совета Министров РСФСР от 25 декабря 1990 г., в п. 6 ст. 1 содержавшее
новеллу советского российского законодательства: «...общество вправе совершать
все действия, предусмотренные законом. Деятельность общества не ограничивается деятельностью, оговоренной в уставе. Сделки, выходящие за пределы уставной деятельности, но не противоречащие действующему законодательству, признаются действительными».
Принятие первой части Гражданского кодекса Российской Федерации завершило процесс реформирования института правоспособности организаций. ГК РФ 1994 г. провозгласил общую правоспособность коммерческих организаций (кроме унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом) и специальную для иных видов юридических лиц.
Признание общей правоспособности за указанными видами лиц при переходе от социалистической системы хозяйствования к капиталистической вполне закономерно с учетом основных начал гражданского законодательства, как-то: равенство участников регулируемых гражданским законодательством отношений, неприкосновенность собственности, свобода договоров, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав. Кроме того, указанная ситуация возникает на фоне концентрации производства и капитала, совершенствования и усложнения структуры корпоративных образований, и в настоящее время при появлении признаков монополистического капитализма в российской экономике общая правоспособность юридических лиц все более закрепляется и легализуется в правоприменительной практике.
Примером тому может служить отсутствие в гражданском обороте юридических лиц с правоспособностью, ограниченной учредителями путем прямого указания в учредительных документах (ни в литературе, ни в судебной практике нам не встречалось упоминаний об указанных лицах).
Кроме того, в подтверждение данной идеи можно привести следующее: некоммерческие организации, т.е. потребительские кооперативы, общественные и религиозные организации, фонды, автономные некоммерческие организации и т.п., могут осуществлять предпринимательскую деятельность, но пока с оговоркой «лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и
Известия ИГЭА. 2006. № 6
Н.Г. ФЕТИСОВА
соответствующую этим целям». Однако критерии достижения и соответствия осуществляемой предпринимательской деятельности целям создания организации законодательством не выработаны, о чем свидетельствует немногочисленная правоприменительная практика. Так, в постановлении ФАС ПО от 18 октября 2005 г. по делу № А57-10823/04-19 по иску администрации объединенного МО Воскресенского района Саратовской области к ЗАО «Виталмар Агро-Саратов» о признании недействительным договора купли-продажи подсолнечника суд указал, что договор купли-продажи подсолнечника не свидетельствует о необходимости заключения указанного договора ради достижения целей, для которых создана администрация Воскресенского района, сослался на ст. 50 ГК РФ, разд. 2 Положения об администрации объединенного МО Воскресенского района и признал сделку ничтожной на основании ст. 168 ГК РФ8. Как видно, критерий соответствия/несоответствия судом не найден, однако вывод сделан: договор купли-продажи подсолнечника не соответствует целям создания администрации района.
Представляется, если некоммерческие организации вправе осуществлять предпринимательскую деятельность, даже соответствующую целям их создания, то теряется грань между коммерческими и некоммерческими организациями, критерий которой состоит в возможности/невозможности осуществления предпринимательской деятельности, в связи с чем возможно предположение о распространении общей правоспособности на другие организационно-правовые формы юридических лиц.
На основании сказанного можно сделать следующие выводы. Специальной правоспособностью российские юридические лица наделялись издревле, общая правоспособность у юридических лиц впервые появилась в период вступления экономики страны в капиталистический монополизм. Причем на настоящем этапе развития России общая правоспособность будет развиваться и распространяться на другие организационно-правовые формы юридических лиц. (Аналогичная тенденция отмечается Д.М. Генкиным: «Принцип неограниченной
правоспособности юридического лица — продукт развитого капиталистического оборота, вполне соответствующего стремлению монополий подчинить своему влиянию самые разнообразные области народного хозяйства и обеспечить возможность переброски капиталов из одной области хозяйства в другую»9.)
Примечания
1 Исаев И.А. История государства и права России. М., 1993. С. 17.
2 Ключевский В.О. Курс русской истории: в 9 т. Т. 2. С. 269. О том же: Соловьев С.М. История России с древнейших времен: в 15 кн. М., 1963. Кн. 4 (т. 7-8). С. 297.
3 Исаев И.А. Указ. соч. С. 119.
4 Хрестоматия по истории государства и права СССР: Дооктябрьский период / под ред. Ю.П. Титова, О.И. Чистякова. М., 1990. С. 417.
5 Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 123.
6 СУ РСФСР. 1922. № 71. Ст. 904.
7 Кашковский О.П. Правоспособность организаций в сфере выбора видов деятельности // Юрист. 2001. № 10. С. 34.
8 СПС «Консультант плюс».
9 Гражданское и торговое право капиталистических стран / под ред. Д.М. Генкина. М., 1949. С. 81.
Н.Г. ФЕТИСОВА
старший преподаватель филиала Российского государтсвенного
гуманитарного университета, г. Улан-Удэ
НАСЛЕДОВАНИЕ БАНКОВСКИХ ВКЛАДОВ
Особого рассмотрения заслуживают порядок составления и форма завещательных распоряжений по поводу денежных вкладов в банках.
Порядок составления завещательных распоряжений по ранее действовавшему законодательству — Гражданскому кодексу РСФСР 1964 г. — был весьма своеобразен. В соответствии со ст. 561 кодекса любой гражданин был вправе сделать специальное распоряже-
ние по поводу судьбы вклада, хранящегося в Сберегательном или Государственном банке1. Такое распоряжение могло быть оформлено как в нотариальной конторе, так и непосредственно в банке. При наличии специального распоряжения о судьбе вклада он не входил в состав общего наследственного имущества, а наследовался по особым правилам, которые устанавливались специальными нормативными актами. Основные правила сводились к
© Н.Г. Фетисова, 2006
