CC BY
80
ГЕНЕЗИС МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
Третьякова Е.С.
2.2. ГЕНЕЗИС МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА С УЧАСТИЕМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА В XIX ВЕКЕ
Третьякова Екатерина Сергеевна, канд. юрид. наук, доцент. Должность: доцент. Место работы: Научноисследовательский университет «Высшая школа экономики». Филиал: Пермский филиал. Подразделение: кафедра гражданского и предпринимательского права. Email: [email protected]
Аннотация
Задача: В настоящее время возрос интерес к исследованию исторических аспектов, связанных с формированием различных институтов права. Наименее исследованными остаются вопросы развития международного права в целом и его отдельных отраслей. В настоящей статье проведен историкоправовой анализ процесса юридического оформления становления системы международных отношений в уголовно-правовой сфере, в том числе при непосредственном участии российского государства.
Модель: В исследовании проведен историко-
правовой анализ процесса становления международного уголовного права в девятнадцатом веке с участием российского государства, основывающийся на первоисточниках (международно-правовых документах (договорах), заключенных Россией с различными государствами в указанный период времени) и научных трудах посвященных изучению соответствующих вопросов.
Выводы: Проведен историко-правовой анализ, выявлены тенденции, связанные с процессом формирования и юридического оформления международного уголовного права, определены этапы и основные направления данного процесса, охарактеризовано правовое закрепление соответствующих положений на уровне международных договоров, заключенных различными, преимущественно европейскими государствами, с Россией.
Рамки исследования/возможность последующего использования результатов научной работы: исследование ограничено временными рамками и одной отраслью международного права, что может быть расширено с точки зрения хронологических рамок и сфер взаимодействия.
Социальные последствия: В систематизированном виде, со ссылками на первоисточники, изложен процесс становления юридического оформления межгосударственных отношений в сфере уголовного права в указанный период времени, что вносит лепту в изучение истории международного права в целом, в том числе соответствующих политических и правовых процессов.
Оригинальность/ценность - работа может быть использована для изучения истории государства и права, международного права и ряда других наук.
Ключевые слова: XIX век, международное уголовное право, выдача преступников, правовая помощь по уголовным делам.
THE GENESIS OF INTERNATIONAL CRIMINAL LAW WITH
THE PARTICIPATION OF THE RUSSIAN STATE IN THE XIX CENTURY
Tretyakova Ekaterina Sergeevna, PhD a t law, associate professor. Position: associate professor. Place of employment: Higher school of economics. Branch: Perm branch. Department: civil and business law chair. E-mail: [email protected]
Annotation
Problem: Currently it is growing an interest in the study of the historical aspects related to the formation of various institutions of law. The least explored are the issues of international law as a whole and its individual sectors. This article throws light upon the historical and legal analysis of the legal registration of the formation of international relations in the criminal justice field, including the direct participation of the Russian state.
Model: In the study it is made a historical and legal analysis of the process of formation of international criminal law in the nineteenth century, with the participation of the Russian state, based on primary sources ( international legal documents (contracts ) concluded with Russia in various states in specified period of time ), and scientific works devoted to the study of relevant issues.
Conclusions: It is carried out a historical and legal analysis, the trends related to the process of formation and legalization of international criminal law are identified, the steps and the main directions of the process, describing the legal consolidation of the relevant provisions at the level of international treaties concluded by various, mainly European countries, with Russia, are characterized.
Scope of the study / the possibility of subsequent use of the results of the scientific work - the study is limited with timeframe and one branch of international law that can be expanded in terms of the chronological framework and areas of cooperation.
Social consequences: In a systematic manner, with reference to the source, the work covers the process of becoming legal registration of interstate relations in the sphere of criminal law in the given period of time, which makes contribution to the study of the history of international law in general, including the relevant political and legal processes.
Originality / value: the work can be used to study the history of state and law, international law, and a range other sciences.
Keywords: XIX century, international criminal law, extradition, legal assistance in criminal matters.
К концу XVIII - началу XIX вв. можно говорить, что международное право достигло весьма хорошего уровня своего развития. Государства, в том числе Российская империя, активно включились в процесс формирования норм международного права и стало возможным констатировать оформление соответствующих отраслей, которые в настоящее время образуют систему международного права.
Развитие и оформление международного уголовного права началось исторически в более поздний период относительно международного частного права. В качестве причины этому можно отметить тот факт, что юридически значимые действия в сфере международного частного права изначально совершались без вмешательства государства, что невозможно в сфере уголовного и, соответственно, уголовного и уголовнопроцессуального права, которые представляется нецелесообразным дифференцировать.
Именно к XIX веку государства осознали необходимость взаимодействия в рамках обеспечения правопо-
33
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
рядка, как на собственных территориях, так и в международных масштабах.
Вместе с тем, отдельные акты сотрудничества государств по вопросам уголовного и уголовнопроцессуального права имели место во времена, предшествующие рассматриваемому нами периоду, например, Столбовский договор, заключенный Россией со Швейцарией 27 февраля 1617 г. [5, № 19]. В начале XVIII в., наряду с заключением договоров стали возникать единичные случаи просьб к зарубежным государствам в оказании помощи в производстве по делам о нарушении законов, что в последствии послужило необходимой базой для дальнейшего развития рассматриваемой сферы [4, № 511].
Несмотря на то, что международное право обозначенного периода характеризуется как «право европейских государств», анализируя географию взаимодействия, можно сделать вывод, что первые договоры российского государства, содержащие нормы, регламентировавшие взаимодействие государств в области уголовного права были заключены с восточными государствами, например, 21 января 1732 года между Россией и Персией был заключен трактат «О восстановлении между обеими державами дружественных сношений» [6, № 5935]. Данный факт обосновывается
весьма напряженными отношениями с восточными странами, постоянно возникающими конфликтами и соответственно перемириями. Вместе с тем, наиболее полную и разработанную форму положения уголовного и уголовно-процессуального права (формировавшиеся консолидировано) приняли в трактатах, заключенных с западноевропейскими государствами. Все договоры, заключенные в рассматриваемый период с западными государствами имеют схожее содержание с учетом их постепенного развития и совершенствования во времени, что характеризует динамику и позволяет определить соответствующие тенденции генезиса исследуемой отрасли международного права.
В качестве основных направлений в рассматриваемой сфере, можно определить следующие: обеспечение провопорядка и безопасности на своей территории, противодействие вмешательству иностранцев во внутренние дела страны пребывания, распространение на собственных подданных, совершивших преступления за границей; правовая помощь в рамках уголовного процесса и судопроизводства.
Несомненно, что каждому государству принадлежит право подчинять собственных граждан действию своих уголовных законов даже за пределами принадлежащей ему территории. Этим же законам подчиняются и иностранцы во время их пребывания в соответствующей стране, за исключением лиц, обладающих правом экстерриториальности. В вопросах уголовной юрисдикции к подданным иностранных держав в Российской империи применялись нормы уголовного и уголовно-процессуального права России.
В первую очередь вопросы уголовной юрисдикции России в отношении иностранцев были регламентированы Уложением о наказаниях уголовных и исправительных, Уставом уголовного судопроизводства и некоторыми другими законами.
Но многие положения обозначенной сферы содержались в международных соглашениях, положивших основу формирования международного уголовного права. В области уголовного процесса и судопроизводства принимались различные нормы, обеспечивающие возможность применения наказания к лицам, совершившим преступления на территории своей
страны и пытающимся скрыться за границей. Так, ст. XVN договора «О взаимной дружбе и торговле» 1787 г. между Россией и Португалией определяла: «Не давать на кораблях никакого убежища дезертирам или другим беглецам, производящим запрещенный торг, или злодеям, а еще менее терпеть, чтобы приняты были на корабли вещи или товары им принадлежащие, или ими похищенные, или признанные заповедными», а ст. XIX обязывала правительство дружественной страны, в пределах территории которой находится судно другого соответствующего государства, в случае возмущений, возникших на корабле, оказать помощь в усмирении мятежа [8, № 16594].
Особо оговаривалось и сотрудничество по вопросам противодействия вмешательству иностранцев во внутренние дела страны пребывания. Так, ст. III мирного договора между Россией и Францией, заключенном в Париже 26 сентября (8 октября) 1801 г. гласила: «Обе договаривающиеся стороны... взаимно обещают не допускать, чтобы кто-либо из их подданных позволил себе поддерживать какие-либо прямые или косвенные сношения с внутренними врагами существующего управления в обоих государствах, распространять начала, противные их государственному устройству, возбуждать в них смуты, и в силу сего соглашения всякий подданный одной из обеих держав, который находясь во владениях другой, посягнул бы на ее безопасность, будет немедленно удален из сказанной страны и выслан за границу, не имея ни в коем случае права требовать покровительства своего правительства» [7, № 15536].
Определенные проблемы в межгосударственном общении в сфере уголовного права возникали и по вопросам подсудности преступлений. И хотя это относилось, прежде всего, к вопросам национального уголовного судопроизводства, но имело отношение и к предмету международного уголовного права, поскольку подсудностью преступлений судам того или иного государства определяется право наказания и, следовательно, пространство действия уголовного закона конкретной страны.
В вопросах уголовного судопроизводства в отношении иностранных подданных в России было закреплено положение, согласно которому иностранцы за преступления, совершенные за границей, привлекались к уголовной ответственности в России судебным органом по месту задержания или последнего места жительства, аналогично тому, как привлекались к уголовной ответственности и русские подданные. В соответствии с Уставом уголовного судопроизводства «обвиняемый в преступном деянии, совершенном за границею, судится в России тем судом, в ведомстве коего он задержан или имел жительство в последнее время» [25]. Но если у России имелся соответствующий договор о правовой помощи с иностранным государством относительно выдачи взаимных подданных, иностранец мог быть выдан запрашивающему государству, кроме уже совершивших преступление и на территории Российского государства.
На уровне международно-правового взаимодействия, принимались нормы, регламентирующие производство процесса рассмотрения уголовных дел и подсудности таковых. Наиболее полно решение данного вопроса отражено в конвенции, заключенной 5 (17) января 1821 года в Торнео между Россией и Швецией «О размене недвижимых имуществ частных людей, находящихся по обеим сторонам границы и об определении, какому судебному месту подлежат уголовные
34
ГЕНЕЗИС МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
Третьякова Е.С.
дела между обоюдными пограничными жителями». Ст. VIII данной конвенции указывает, что за всякое преступление более или менее важное, совершенное подданными одной из двух держав во владении другой, виновный, в случае если он схвачен в пределах последней, должен быть судим и наказан судом и по законам страны, где было совершено преступление». Если же после совершения преступления виновный бежит в свое отечество, то для решения дел по таким вопросам также была предусмотрена процедура, которая, в свою очередь, зависела от степени тяжести совершенного деяния. Так, если лицо совершало убийство, поджег, разбой или воровство, то судопроизводство должно было осуществляться не в суде страны, к которой принадлежит обвиняемый, но в ближайшем к месту совершения преступления по законам страны местонахождения [12, № 28513].
Выдача преступников была наиболее урегулированным процессом в международном правовом взаимодействии государств в рассматриваемый период времени.
До XIX века существовала практика заключения договоров относительно выдачи правонарушителей, но в основном имеющиеся конвенции регламентировали выдачу «перебежчиков и бунтовщиков», которая определялось преследованием по политическим мотивам, договоры о выдаче лиц, совершивших общеуголовные преступления были исключением из общего правила, в связи с этим, выдача в настоящем понимании данного понятия использовалась чрезвычайно редко.
Данная тенденция имела место и в начале XIX в., когда заключались международные договоры, непосредственно направленные на оказание взаимной помощи в выдаче преступников, в первую очередь так называемых беглых. 27 марта (8 апреля) 1812 г. была принята Декларация между Россией и Швецией «О взаимной выдаче матросов, перебегающих с кораблей обоюдных держав» [9, № 25055].
Конвенция, заключенная в Берлине между Россией и Пруссией 13 (25) февраля 1804 г. «О взаимной выдаче беглых» содержала аналогичные статьи, но более подробно регламентировала процесс выдачи беглых, одновременно указывая, что беглые не могут подвергаться преследованию со стороны «требующего их выдачи государя, в областях другого государя, ни насильственным образом, ни по собственной власти, ни скрытно». При нарушении этого правила, преследователи подлежали задержанию и наказанию Д10, № 21151]. Эти положения защищали права подданных от незаконного преследования в пределах своего государства. Дальнейшую разработку данные вопросы получили и в следующей Российско-Прусской конвенции «О выдаче беглых» от 13 (25) мая 1816 г. Д11, №26266].
При анализе формирования института экстрадиции наибольший интерес представляет вторая половина
в., поскольку именно в этот период государства, на основе всеобщего осознания необходимости согласованной борьбы с общеуголовной преступностью, начинают заключать большое количество конвенций о взаимной выдаче преступников.
Для анализа конвенций относительно выдачи выберем несколько базовых критериев.
Прежде всего, целесообразно охарактеризовать круг субъектов, подлежащих выдаче. По общему правилу, сложившемуся при заключении рассматриваемого блока конвенций, выдача иностранцев государству, в котором совершено преступное деяние, при условии
наличия заключенного договора, должна была осуществляться вне зависимости от того, является требуемое для выдачи лицо подданным этого государства или нет. Так, например, от. 1 Российско-
Бельгийской конвенции «О взаимной выдаче преступников», заключенной 23 августа (4 сентября) 1872 г. возлагает на правительства соответствующих государств обязанность «взаимно, в случаях и с соблюдением правил, определенных в нижеследующих статьях, выдавать, за исключением своих собственных подданных, всех лиц, привлеченных к следствию,
переданных суду или осужденных в качестве главных виновников или соучастников, судебными установлениями той из двух стран, где противозаконное действие было совершено» Д1, № 81]. Аналогичные положения имеются в большинстве и других конвенций. Относительно других случаев, в конвенциях содержатся различные положения.
Так, например, согласно конвенции с Италией от 1 (13) мая 1871 г. «Когда подданный одного из договаривающихся государств, совершив в третьем государстве преступление, удалится во владение другого договаривающегося государства, выдача его может последовать в том случае, если он по законам сего последнего государства не подлежит суду его судебных мест, и притом тогда только, когда он не требуется к выдаче правительством той страны, где им совершено противозаконное действие, или когда он не был там судим или не понес наказания, к которому был приговорен. Те же правила должны соблюдаться в отношении иностранца, учинившего противозаконные действия против лица, принадлежащего одному из договаривающихся государств» Д1, № 80]. Таким образом, согласно этой статье, требующему выдачи государству, с которым заключен соответствующий договор, лицо, совершившее преступление в третьем государстве и являющееся подданным запрашивающей страны могло быть выдано, если его выдача не требовалась государством, на территории которого совершено преступное деяние и данное лицо не подлежало ответственности по законам выдающего государства. Иностранные же подданные, в случае совершения на территории третьего государства преступления против подданного одной из договаривающихся стран, также выдавались по установленному правилу.
В другой группе конвенций (например, с Баварией -от. 5, с Гессеном - от. 5, с Швейцарией - от. 5, с Данией - от. 4), закреплялось иное положение, согласно которому, если выдачи какого-либо лица требуют в одно и то же время одна из договаривающихся держав и другое государство, с которым также существует обязательство выдачи, основанное на конвенции, в таком случае должна последовать выдача тому государству, от которого требование, с подлежащими доказательствами, получено первое. Но если требуемое лицо является подданным или гражданином одного из требующих выдачи государств, то оно должно быть предпочтительно выдано последнему государству. Из этого следовало, что если требуемое лицо не является подданным одного из государств, требующих выдачи, то выдано оно будет первому по времени приславшему соответствующие документы.
Монако, например, согласно от. 6, заключенной 24 августа (5 сентября) 1883 года с этим государством Россией конвенции, выдавало всех иностранцев, совершивших преступное деяние, а «в случае предъявления двумя или несколькими государствами требования о выдаче одного и того же лица за разные пре-
35
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
ступные деяния правительство, от которого выдача требуется, постановляет о выдаче его одному из предъявивших требование государств, приняв при этом в основание важность преступного деяния, за которое это лицо привлечено к ответственности, или удобства, представляющиеся для дальнейшей передачи его другому государству, с целью последующего преследования его по всем обвинениям» [1, № 84].
Согласно ст. 2 п. 1 конвенции с Нидерландами и ст. 4 п. 1 конвенции с Португалией лица, совершившие преступные деяния на территории третьего государства, будут выданы одной из договаривающихся держав только в случае, если правительство, на территории страны которого совершено преступление не заявит требование о выдаче.
В конвенции, заключенной с Бельгией (ст. 1) была предусмотрена возможность выдачи всех лиц, кроме собственных подданных, совершивших преступление на территории одной из договаривающихся стран. Но в последствии в дополнительной декларации в ст. 2 закреплено положение: «Когда преступление или проступок, по поводу которого предъявлено требование о выдаче, совершены вне территории стороны, предъявляющей требование, то оно может быть удовлетворено, если только законы страны, к которой требование обращено, допускают в этом случае, преследование тех же самых деяний, при учинении их вне ее территории» [1, № 81]. А в конвенциях, заключенных с Англией (ст. 2) и с Соединенными Штатами Северной Америки (ст. 2), допускалась выдача только лиц, совершивших преступные деяния на территории одной из договаривающихся стран.
Как видно из изложенного при заключении международных договоров о выдаче преступников устанавливалось правило, согласно которому (за небольшими исключениями), лицо, совершившее деяние, если оно не является собственным подданным выдающего государства, могло быть выдано не только стране, на территории которой было совершено преступление, но и державе, подданным которой он является. Собственные же подданные, по общему правилу, сформировавшемуся к тому времени в международной практике выдаче не подлежали.
Вместе с тем, ряд государств не разделяли правила о невыдаче собственных подданных. Так, Соединенные Штаты Америки и Англия не придерживались этого в связи с господствовавшей в англо-американской правовой доктрине и судебной практике точки зрения, согласно которой решительное значение принадлежит не национальности лица, совершившего преступное деяние, а месту совершения преступления. Поэтому в конвенциях, заключенных Россией с Англией 12 (24) ноября 1886 г., с США 16 (28) марта 1887 г., равно как конвенции с Австрией 3 (15) октября 1874 г., с Испанией 12 (24) августа 1888 г. содержатся положения, что «договаривающиеся стороны не обязаны в силу постановлений настоящей конвенции выдавать друг другу своих собственных подданных или граждан» [22, № 92]. Этим не устанавливалась обязанность выдачи собственных граждан, но допускается такая возможность, т.к. категорического запрета договоры не содержат.
В рамках изучения вопроса о выдаче преступников необходимо также обозначить и круг преступлений, за совершение которых могла последовать выдача. Постепенное расширение и изменение списка таких деяний шло параллельно процессу развития института экстрадиции в международном праве. Так, в первых
конвенциях, которые были заключены между государствами, выдаче подлежали лица, совершившие тяжкие или политические преступления, а в последующих конвенциях политические преступления практически исчезли из списка, вместе с тем расширялся круг так называемых «общих преступлений» (общеуголовные), которые могли повлечь за собой экстрадицию.
Отметим, что конкретный список преступлений, относящихся ко всем случаям выдачи определить не представляется возможным, поскольку каждая отдельно взятая конвенция содержала свой список преступных деяний, за совершение которых лицо может быть подвергнуто процедуре экстрадиции. Причем в процессе развития международных отношений по данному вопросу перечень преступлений постоянно подвергался изменениям, а их количество с течением времени неуклонно увеличивалось. Так, в списке преступлений в конвенции, заключенной с Данией в 1866
г. содержится 9 деяний; с Баварией в 1869 г. - 10; с Италией в 1871 г. - 13; с Бельгией в 1872 г. - 18; с Нидерландами в 1893 г. - 26.
Во второй половине XIX века происходит оформление процесса выдачи преступников, положения о котором содержались исключительно в международных договорах, в отличие от условий выдачи, которые, как уже было указано, частично регламентировались национальным законодательством. С юридической точки зрения порядок производства выдачи включает в себя три этапа: 1) предъявление требования о выдаче; 2) рассмотрение требования о выдаче; 3) осуществление акта выдачи.
Предварительный арест мог производиться согласно закрепленным положениям и до передачи всех документов, необходимых для этого, поскольку в ряде случаев это было действием необходимым для обеспечения возможности дальнейшей передачи преступника, иначе лицо, подлежащее экстрадиции, могло скрыться. Случаи немедленного задержания виновного были предусмотрены во многих заключенных Российским государством международных договорах. Так, ст. 10 Конвенции «О взаимной выдаче преступников», заключенной с Австрией 3 (15) октября 1874 г. предусматривала, что «Требование о предварительном задержании обвиняемого или осужденного за одно из преступных деяний...подлежит удовлетворению не только по получении означенных документов, но и на основании одного лишь заявления, доставленного по почте или по телеграфу» [21, № 107]. Аналогичные нормы закреплены и в ст. 10 конвенции с Испанией, ст. 6 конвенции с Бельгией, ст. 7 конвенции с Люксембургом. Несколько иное положение о предварительном аресте содержится в договоре с Нидерландами от 23 октября (4 ноября) 1893 года, ст. 9 которого указывает, что «В ожидании предъявления дипломатическим путем требования о выдаче, предварительное арестование лица. может быть потребовано: со стороны России - всяким судебным следователем и должностным лицом, на которое возложены обязанности судебного следователя; со стороны Нидерландов - всяким должностным лицом судебного ведомства или судебным следователем» [23, № 70].
В конвенции с Баварией и Великим Герцогством Гессенским от 3 (15) ноября 1869 г. в ст. 8 содержится положение, согласно которому «оба договаривающихся правительства могут до предъявления постановления об аресте требовать немедленного и предварительного арестования иностранца .Это предварительное
36
ГЕНЕЗИС МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА Третьякова Е.С.
арестование, впрочем, отнюдь не обязательное» [1, № 79].
Вообще, предварительный арест лиц, требуемых к выдаче в рассматриваемый период, был общим правилом и предусматривался большинством заключенных международных договоров по рассматриваемому вопросу. Сроки же предварительного ареста были различны и устанавливались в соответствующих конвенциях.
Необходимо также отметить, что большинство конвенций содержали положения о возвращении государству, предъявляющему требование о выдаче, предметов, находящихся у преступника. К таким предметам могли относиться как вещественные доказательства, необходимые для установления истины по делу, так и незаконно присвоенные материальные ценности. Так, ст. 11 конвенции между Россией и Италией 1871 года предусматривала, что «вещи краденные или отобранные у осужденного или подсудимого, инструменты и орудия, им употребленные для совершения преступления или проступка, равно как и всякие другие предметы, служащие уликами, выдаются одновременно с выдачей арестованного лица, и притом даже в том случае, когда выдача виновного по последовании на нее согласия не могла состояться по причине его смерти или побега. К числу выдаваемых вещей принадлежат также все такого же рода вещи, подсудимым спрятанные или отданные на хранение в стране, куда он бежал и впоследствии там найденные» [14, № 49600].
Непосредственное предъявление требования о выдаче, согласно правилу, встречающемуся во всех рассмотренных конвенциях о выдаче, должно было передаваться исключительно дипломатическим путем, в отличие от других требований о производстве тех или иных следственных действий. Так, в конвенции, заключенной с Великобританией 16 (28) марта 1887 года ст. 8 содержит положение, устанавливающее, что требование о выдаче должно передаваться «через посредство дипломатических агентов обеих высоких договаривающихся сторон» [17, № 4077], а ст. 6 конвенции с Соединенными Штатами Северной Америки добавляет, что в случае отсутствия означенного агента, требования могут быть предъявлены старшим консульским агентом [22, № 92]. Таким образом, межгосударственные сношения по делам о выдаче осуществлялись дипломатическим путем, но в ряде случаев, прежде всего, когда было необходимо немедленное задержание бежавшего лица, предусматривалась возможность непосредственных сношений между судебными учреждениями соответствующих государств.
Аналогично с рассмотрением требований о других видах правовой помощи по уголовным делам, для того, чтобы последовала выдача недостаточно предъявления требования. Наряду с требованием к нему, согласно установленным положениям, должны были прилагаться некоторые сопроводительные документы. Так, ст. 8 конвенции с Великобританией и ст. 6 конвенции с Соединенными Штатами Северной Америки устанавливали требования предъявления «исходящего от надлежащей власти государства, требующего выдачи, постановления о заключении под стражу, а также таких доказательств, которые по законам той страны, в которой обвиняемый был найден, оправдывали бы его личное задержание, если бы наказуемое деяние было совершено им в той стране. Если требование о выдаче касается преступника уже осужденного,
то оно должно быть сопровождаемо предъявлением обвинительного приговора...».
К этому общему правилу о необходимости передачи постановления о заключении под стражу или равносильного судебного документа, либо обвинительного приговора в некоторых конвенциях сделаны дополнения. Так, например, ст. 9 конвенции с Австрией, ст. 9 конвенции с Испанией, ст. 9 конвенции с Италией, а также ст. 4 конвенции с Бельгией содержали положение, согласно которому «к этим документам должны быть прилагаемы, по возможности, описание примет лица требуемого и копия или указание закона, которым предусмотрено преступное деяние» [20, № 95]. Согласно ст. 5 конвенции с Данией необходимо было «указание...состояния обвиняемого подданным или временно пребывающим иностранцем во время предполагаемого совершения действия, в котором то лицо обвиняется» [19, № 1].
Таким образом, для того, чтобы государство, к которому предъявляется требование о выдаче преступника рассмотрело возможность осуществления таковой, необходима была передача дипломатическим путем требования с соответствующими сопроводительными документами.
Если страна-ответчик в отношении выдачи принимала положительное решение, то ей оставалось только принять меры непосредственно для передачи преступника. По общему правилу, в рассматриваемый период времени, эти меры принимались административной властью. Большинство заключенных Россией с иностранными государствами конвенций содержало лишь положение, что издержки на содержание и пересылку подсудимых, обвиненных или осужденных лиц через владения промежуточных государств, падают на счет требующего государства.
Другая группа договоров, в их числе Конвенция о взаимной выдаче преступников, заключенная между Россией и Нидерландами от 23 октября (4 ноября) 1893 г., устанавливала правило, что «Оба договаривающихся правительства взаимно отказываются от всякого требования о возмещении расходов на содержание и пересылку и иных издержек, могущих возникнуть в пределах территории данного государства вследствие выдачи, а также от возмещения расходов, употребленных для исполнения судебных поручений на пересылку и возвращение преступников для очных ставок и на доставку и отсылку доказательств и документов» [18, № 10142]. Третья группа конвенций регламентировала порядок, согласно которому расходы на арест, содержание и пересылку обвиняемого падали на каждую из договаривающихся Держав в пределах территории каждой из них; расходы же на содержание и пересылку через владения чужих Держав возлагались на государство, требующее выдачи. К данной группе конвенций можно отнести соглашение с Данией от 2 (14) октября 1866 года [19, № 1].
Таковы основные положения относительно выдачи преступников как одной из форм взаимодействия между государствами в области уголовного и уголовнопроцессуального права. Как видно из вышеизложенного по данному предмету было заключено большое количество договоров, что можно объяснить несомненной важностью вопроса, многие процессуальные действия регламентировались именно данным блоком конвенций. Процесс активного оформления института экстрадиции на уровне международного уголовного права не мог не отразиться на состоянии и содержании внутреннего законодательства, 15 декабря 1911 г.
37
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
был принят закон «О выдаче преступников по требованиям иностранных государств», который привел в соответствие с требованиями международного права национальное законодательством с одной стороны, с другой - стал юридической основой для дальнейшего оформления взаимодействий с иностранными государствами по обозначенному кругу вопросов.
Помимо выдачи преступников, которая в рассматриваемый период была достаточно полно регламентирована на международном уровне, в межгосударственных соглашениях имелись, хотя и немногочисленные, но постановления о других видах взаимной судебной помощи (хотя правовая помощь по уголовным делам преимущественно предусматривалась именно в договорах о выдаче).
Начиная с 70-х гг. XIX в. Россия, наряду с конвенциями о выдаче преступников, стала заключать специальные соглашения о взаимодействии в правовой сфере. К таким договорам можно отнести следующие акты, заключенные Россией: декларация с Швецией от 20 мая (1 июня) 1870 г. о возмещении издержек свидетелям, вызванным по уголовным делам в пограничные судебные места [14, № 49600], декларация с Италией от 28 августа 1874 г. о передаче судебных повесток и объявлений [15, № 53840], конвенция с Германией от 23 января (4 февраля) 1879 г., дополнительный акт этой конвенции 17 (29) августа 1883 г. о непосредственных сношениях между судебными учреждениями Варшавского судебного округа и пограничных провинций королевства Пруссии [16, № 1745] и другие международно-правовые акты.
Что касается специальных конвенций, то они не были достаточно полными и затрагивали только отдельные стороны рассматриваемого вопроса. Сюда можно отнести, во-первых, вопросные грамоты и судебные поручения. Вопросные грамоты по своей сути являлись актами, при помощи которых правительство одного государства обращалось к другому с просьбой предоставить ответы на поставленные вопросы. По общему правилу такие грамоты передавались дипломатическим путем. Дипломатическая передача судебных поручений осуществлялась следующим образом: заинтересованная судебная власть установленным путем пересылала судебное поручение в министерство юстиции, которое, в свою очередь, направляло его в министерство иностранных дел, откуда поручение через дипломатического агента, пребывающего в соответствующем государстве, передавалось министерству иностранных дел страны, судебному органу которой адресовано данное послание. Министерство иностранных дел направляло поручение в министерство юстиции, которое согласно установленной в той или иной стране процедуре передавало его судебным властям. Ответ на судебное поручение отправлялся аналогичным образом [2, с. 70]. Отступления допускались лишь в отдельных случаях, на основаниях заключенных международных соглашений. Но непосредственные сношения, допущенные в рассматриваемых конвенциях, не были обязательными и в случае, если по особым соображениям установленный договором порядок признавался неудобным. В таком случае судебными органами мог использоваться дипломатический путь передачи судебных поручений. Причем непосредственные сношения между судами двух государств на основании конвенций, могли осуществляться только обозначенными в соответствующих конвенциях судебными органами. Наряду с передачей повесток и судебных поручений государст-
ва брали на себя обязанность правовой помощи в производстве следственных действий по уголовному делу. Одним из наиболее важных вопросов, разрешаемых при помощи судебных поручений, было получение свидетельских показаний лица, находящегося за границей, или обеспечение его личной явки в суд для дачи этих показаний.
Положения относительно обеспечения явки свидетелей, их допросов, очных ставок, передачи вещественных доказательств и осуществление помощи в производстве других следственных действий содержались в различных конвенциях, заключенных в рассматриваемый период Российской империей с иностранными государствами, в том числе относительно выдачи преступников. Например, конвенции, заключенные Россией с Данией в 1866 г. (от. 8-9), с Голландией в 1867 г. (от. 10-12), с Гессеном в 1869г. (от. 1113), с Швейцарией в 1873 г. (от. 13-15), с Австро-Венгрией в 1874г. (от. 11, 13-15), с Нидерландами 1880 г. (от. 13-16).
Денежные издержки в связи с осуществлением тех или иных действий, согласно договорам, по общему правилу брало на себя государство, требующее исполнения данных действий. Почти во всех конвенциях закреплено, что свидетели, которые переезжают границу по требованию суда, не должны быть задержаны или притесняемы ни за какое деяние, предшествовавшее их вызову. А от. 14 русско-бельгийской конвенции добавляет к этому правилу, что такие свидетели не могут быть арестованы за раскрытое на следствии соучастие в судимом преступлении.
Решение же вопроса относительно обязанности лица, вызванного в суд, явиться или это его право полностью зависело от положений, предусмотренных соответствующей конвенцией, но в любом случае во всех соглашениях проводилось общее начало, что возмещение издержек свидетелю ложится на государство, которое вызвало свидетеля. По какому принципу осуществлялось исчисление расходов, регламентировалось в основном в договорах о выдаче преступников.
Что касается формы документов и языка, на котором должны быть составлены судебные поручения, направляемые в иностранные суды, то в некоторых случаях, в международных договорах закреплялось положение, согласно которому данные документы должны составляться на языке того судебного места, от которого исходит требование, в других - при отправлении поручения требовалось сопроводить его французским переводом.
Еще одним вопросом, к которому необходимо обратиться, рассматривая взаимодействие государств в уголовно-правовой сфере, является возможность исполнения на территории Российской империи приговоров иностранных судов. В этом вопросе, как и в вопросе о решениях иностранных судов по гражданским делам, по мнению профессора Ф.Ф. Мартенса, можно провести различие между исполнением приговора иностранного уголовного суда и признанием такого приговора [3, с. 429].
Как и в вопросе, относительно приговоров гражданских иностранных судов, по общему правилу в России решения иностранных уголовных судов не подлежали исполнению. Это объясняется, прежде всего, тем, что уголовный приговор является применением уголовных законов определенной страны, вынесшей соответствующее решение и, следовательно, не может распространяться на территорию другого государства. Но
38
ГЕНЕЗИС МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
Третьякова Е.С.
признания юридических последствий приговоров иностранных судов нельзя отрицать. В случае вынесенного приговора и наказания за преступление, совершенное за границей против частного лица, виновный не мог быть наказан вторично. Но если преступление было направлено против государственного порядка России, несмотря на приговор иностранного суда и наказание, которое было назначено по данному приговору в соответствии с проектом русского уложения, в таком случае, без пересмотра дела назначалось поселение в Сибирь.
Кроме того, рассматривая генезис институтов международного уголовного права, стоит отметить, что именно в исследуемый период времени государства начали определят круга международных преступлений. Первыми из которых стали пиратство и работорговля [24].
Таким образом, процесс развития сотрудничества государств в уголовно-правовой сфере можно определить в следующем порядке: во-первых, изначально любое государство было заинтересовано в обеспечении правопорядка на своей территории и наказании лиц, нарушивших установленные законодателем запреты, вследствие чего, первой ступенью в формировании международного сотрудничества в уголовноправовой сфере явилось определение уголовно-карательных функций в пределах своей территории. В дальнейшем государство распространило свою уголовную юрисдикцию на собственных подданных, совершивших преступления за границей. И уже после этого возник вопрос относительно взаимного содействия государств в охране юридического порядка. Базовые начала вышеобозначенному процессу были заложены во второй половине XVIII в., но непосредственное развитие и юридическое оформление процесс взаимодействия получил лишь в XIX веке, когда на международном уровне сформировалось мнение, «что государства взаимно заинтересованы в сохранении юридического порядка и на этом основании должны преследовать преступников общими силами [3, с. 350].
Наиболее проработанным в рамках международного уголовного права в обозначенный промежуток времени стал институт экстрадиции, который прошел развитие от разовых соглашений преследования, преимущественно политических преступников, до выработки хорошо проработанных и относительно универсальных механизмов преследования уголовных преступников на межгосударственной уровне. Именно развитие международного права в вопросах выдачи преступников, в первую очередь, способствовало созданию системы обеспечения международного правопорядка и созданию основ современного международного уголовного права.
Список литературы:
1. Александренко В.Н. Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами (1774-1906). Варшава, 1906.
2. Ивановский И.А. Взаимное содействие государств в производстве следствий по делам уголовным. Одесса, 1889.
3. Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1883.
4. Петр I, император. Письма и бумаги императора Петра Великого. М., 1975. Т 12.
5. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. I. СПб., 1830.
6. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. VIII. СПб., 1830.
7. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. XXI. СПб., 1830.
8. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. XXII. СПб., 1830.
9. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. XXXII. СПб., 1830.
10. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. XXVIII. СПб., 1830.
11. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. XXXIII. СПб., 1830.
12. Полное собрание законов Российской империи: Первое собрание. Т. XXXVII. СПб., 1830.
13. Полное собрание законов Российской империи: Второе собрание. Т. XLV. СПб., 1874.
14. Полное собрание законов Российской империи: Второе собрание. Т. XLVI. СПб., 1874.
15. Полное собрание законов Российской империи: Второе собрание. Т. XLIX. СПб., 1876.
16. Полное собрание законов Российской империи: Третье собрание. T.III. СПб., 1886.
17. Полное собрание законов Российской империи: Третье собрание. T.VI. СПб., 1888.
18. Полное собрание законов Российской империи: Третье собрание. Т. XIII. СПб., 1890.
19. Собрание узаконений. 1867.
20. Собрание узаконений. 1872.
21. Собрание узаконений. 1875.
22. Собрание узаконений. 1893.
23. Собрание узаконений. 1894.
24. Третьякова Е.С. Международно-правовое сотрудничество России в борьбе с работорговлей (исторический аспект)// Черные дыры в российском законодательстве. 2013. №6.
25. Устав уголовного судопроизводства // СЗ. Изд. 1892 г. т. XVI. Ч. I . Ст. 214.
Рецензия
на статью «Генезис международного уголовного права с участием российского государства в XIX веке» кандидата юридических наук, доцента, доцента кафедры гражданского и предпринимательского права Пермского филиала ФГАОУ ВПО «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» Е.С. Третьяковой
В статье Е.С. Третьякова проводит историкоправовой анализ формирования и юридического закрепления международно-правового сотрудничества государств по вопросам уголовно-правовой сферы в дореволюционный период, преимущественно XIX век. Автором изучен исторический аспект становления соответствующей отрасли международного права, т.к. зачастую проблемы современности невозможно разрешить вне исторического контекста.
Необходимо подчеркнуть, что предпринята серьезная попытка исследования международно-правового оформления вопросов, возникающих в сфере межгосударственного сотрудничества в связи с привлечением конкретных лиц уголовной ответственности. Проведен качественный анализ тенденций, основных этапов и направлений процесса формирования международного уголовного права в указанный период времени, при этом, упоминаются предпосылки и предыдущий этап развития правового регулирования обозначенной сферы.
Важным аспектом работы является определение роли и места России в процессе юридического
39
6'2014
Пробелы в российском законодательстве
оформления международного уголовного права. Автор делает справедливый вывод о том, что Россия активно сотрудничала с иностранными государствами в указанный период времени и принимала непосредственное участие в формировании международного уголовного права.
Работа интересна как по конструкции, так и по содержанию. Структура соответствует названию, является стройной и логичной. Работа удачно сочетает в себе рассмотрение вопросов теоретических, исторических и правовых, при этом автор формулирует ряд выводов и теоретических суждений, несомненно, заслуживающих внимания.
Выполненная работа является достаточно интересным, самостоятельным исследовательским трудом, при создании которого автором использовался значительный объем первоисточников (международноправовых соглашений, заключенных российским государством) и научной литературы. Достоинством является самостоятельный анализ норм дореволюционного международного права.
Представляется, что рецензируемая статья будет полезной для специалистов в сфере истории государства и права, международного права, а также уголовного права.
В связи с этим, статья Е.С. Третьяковой «Генезис международного уголовного права с участием российского государства в XIX веке» может быть рекомендована для публикации в ведущих рецензируемых научных журналах.
Профессор кафедры теории государства и права Уральского государственного юридического университета, Доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации С.В. Кодан
40
