CC BY
63
M. А. КАЗАКОВ А. А. ЗУБКЕВИЧ
ТЕНДЕРНЫЕ АСПЕКТЫ ЛИДЕРСТВА В ПРАКТИКАХ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Ключевые слова: тендерный подход, тендерная асимметрия, тендерное равенство, государственная молодежная политика, туманитарная безопасность, инновационная направленность управления, лидерство
Key words: gender approach, gender asymmetry, gender equality, state youth policy, humanitarian security, innovative management, leadership
В статье рассматриваются тендерные проблемы лидерства в молодежной политике современной России, а также ето роль в решении задач политической социализации молодых поколений с учетом оценки социокультурных различий мужчин и женщин.
КАЗАКОВ Михаил Анатольевич, профессор кафедры прикладного политического анализа и моделирования Нижегородского государственного университета, доктор политических наук.
ЗУБКЕВИЧ Анна Александровна, аспирант кафедры прикладного политического анализа и моделирования Нижегородского государственного университета.
KAZAKOV Mikhail Anatolievich, Doctor of Political Sciences, Professor at the Department of Applied Political Analysis and Modeling, Nizhny Novgorod State University (Nizhny Novgorod, Russian Federation).
ZUBKEVICH Anna Aleksandrovna, Postgraduate at the Department of Applied Political Analysis and Modeling, Nizhny Novgorod State University (Nizhny Novgorod, Russian Federation).
© Казаков М. А., Зубкевич А. А., 2015
The paper discusses the gender issues of leadership in the modern Russian youth policy and its role in solving the problems of political socialization of younger generations taking into account the assessment of the socio-cultural differences between men and women.
На саммите в г. Нью-Йорке в сентябре 2005 г. Президент Российской Федерации В. В. Путин вместе с руководителями ведущих стран мира подтвердил взятое на себя обязательство содействовать вопросам сокращения бедности и достижению Целей развития тысячелетия к 2015 г.1 Среди них — поощрение равенства мужчин и женщин во всех сферах жизни социума посредством развития и закрепления условий действенности данного взаимодействия, что является не только проблемой времени, отражающей один из способов социальной стратификации общества, но и дискурсом, специфическим измерением системы неравенства по признаку пола.
«Пол — источник бытия; половая солидарность — основа творения», — писал Н. Бердяев2. Но если половая функция есть продукт дифференциации половой жизни, то гендер, наряду с такими социально-демографическими факторами, как национальность, возраст, группа и др., образует систему социальной иерархии, являясь одновременно и элементом публичной политической жизни. Игнорирование гендерного подхода при анализе социально-политических процессов приводит к усилению дискриминации женщин в этих сферах, росту конфликтов в профессиональной деятельности, их мифологизации, оправдывающей негативные явления во власти.
Проблема лидерства, таким образом, во всем ее комплексе, включая то, как и с каким эффектом текущая стадия развития снимает причинную зависимость между природой мужчин и женщин в их социальных ролях, — базовый вопрос при изучении гендерной асимметрии в политических практиках современной России. Ответ на него определяют как традиции, поскольку возможности быть «первым» (или «вторым») различны от среды и ситуации, так и стратегии исследования. На «входе» они фиксируют используемые подходы, «на выходе» — важные тенденции в изменении данных практик.
Следует различать и оценивать средовые и субъективные факторы, которые сами и в композиции их производных
детерминируют лидерство в сфере молодежной политики, что и является предметом статьи.
В отечественных реалиях актуальность изучения поведения политических лидеров с учетом оценки социокультурных различий мужчин и женщин имеет свою предысторию. Она связана с тендерными исследованиями, опирающимися на феминистскую идеологию, структурный подход в марксистском и функциональном вариантах, социально-конструктивистскую методологию. Более опасны для социума неофеминистские концепции. Их представители видят причины дискриминации женщин в разделении полов на биологические классы, в основе которых лежит репродуктивная функция. Мужчина, по их мнению, становится орудием власти в силу определенных культурных символов. Одновременно с этим провозглашаются полная сексуальная свобода, отказ от брака, материнства и создание альтернативных семей «матрифо-кального типа» — матерей- и отцов-одиночек, что ведет, по сути, к исчезновению нормального современного общества.
Прогресс в решении вопросов женщин есть прогресс общества, а достижение равноправия полов во всех областях его жизни является важным показателем социального развития любого государства. В современной России, где именно регионы представляют собой условия, в которых идут эти процессы, практика гендерного равенства предполагает реальную трансформацию систем жизнедеятельности на базе всеобъемлющего партнерства, соответствующего постиндустриальному обществу (не только как формы социального взаимодействия, но и как политического инструмента интеграции его субъектов).
Пока неким результатом указанной трансформации является причудливый симбиоз мужского и женского начал в авторитарно-демократических элементах политических институтов, придающих оригинальные штрихи политическому процессу России, а общей чертой — манипулирование демократическими процедурами при недостатке такого всеобъемлющего партнерства не только в государстве, но и в гражданском обществе.
В перспективе (при соответствии прежде всего правительственной программе реформирования и возможностям финансирования) гендерное равенство позволит достичь баланса интересов мужчин и женщин, сформировать единую
стратегию и тактику их действий, организовать совместный социальный контроль над реализацией в стране молодежной политики (МП), от дальновидности которой зависит жизнеспособность общества. Этот комплекс мер и механизмов, их взаимосвязь с культурой, идеологией, сегодняшним достижением мира на границах федерации и согласия (патриотизма) внутри нее, требуют самого серьезного внимания к деятельности лидеров в сфере молодежной политики.
Понимание и поддержка вносимых изменений — основной компонент антикризисной программы. Ее реализация в молодежной среде еще более критична. Позитивное отношение и включенность этой социально-возрастной группы (с влиянием биологических особенностей пола на поведение и сознание мужского и женского сегментов лидерства) означает совпадение целей с мотивами самореализации ее членов как носителей особых функций в процессе общественного воспроизводства. С этой точки зрения молодежь рассматривается как объект молодежной политики. Ее цель — компенсация воздействий неблагоприятных социальных условий, ликвидация препятствий, затрудняющих нормальную социализацию молодежи, ее полноценное вступление во взрослую жизнь в качестве реально действующего субъекта общественных отношений.
Российский дискурс по совокупности отмеченных аспектов имеет ярко выраженный когнитивный характер. Он раскрывается в сосуществовании и наложении друг на друга теоретических моделей и категорий, выросших в разных контекстах, средах, что небезобидно при употреблении и для методологии, и для практики, речевым элементом которой является сам дискурс. Поэтому корректным будет, отстранившись от марксистской парадигмы, использовать в статье наработки гендерных исследований, базирующихся на социально-конструктивистской методологии. К ним, опирающимся на полоролевой подход структурного функционализма, надо «подключить» анализ когнитивной сферы личности в политике и новых механизмов социализации молодежных лидеров.
Если применительно к молодежи рассматриваемый процесс формирует прежде всего осознание общественных ценностей, то «политическая социализация готовит к пониманию любых опасностей и угроз, которые исходят из существования в
нашей жизни и свойственной человеку борьбы за власть, желаний достичь успеха не только праведным путем»3. Такой методологический ракурс позволяет глубже проникнуть в повседневный мир взаимодействия мужского и женского, воплощенный в практиках, где лидерство (как и гендер) — системная характеристика социального порядка.
Обозначаемая характеристика воспроизводится в структурах сознания и действия обоих полов, включая исполнение творческих функций в политике, что является прерогативой политических элит и лидеров. Их отношения носят характер взаимовыгодных связей, поэтому обстоятельства, в силу которых женщина конструирует себя в качестве лидера, такого же рода, как и у мужчин. Проблема того, как в этой миссии ее воспринимают другие и что в ней в связи с этим неженского, — объект изучения гендерной социологии и политологии.
Соответственно, предметом исследования могут стать как поведение женщин-лидеров с точки зрения выбранного подхода (или их синтеза) в сферах политической ответственности, в проблемных для них зонах на стыке с другими сферами общества и мира, так и разнообразные внутренние грани феномена (структурные компоненты, отношения, механизмы и т. д.), видоизменяющиеся в ходе определенных практик.
При рассмотрении сущности лидерства в молодежной политике, учитывая особую роль государства в нашем обществе, в основу классификации последней могут быть положены два критерия. Первый — принадлежность тех или иных акторов к государству как ее основному субъекту. Второй — принадлежность участников молодежной политики к тому или иному сектору гражданского общества. Опираясь на эти критерии, молодежную политику, проводимую в России, подразделяют на государственную (ГМП) и негосударственную (НГМП), отмечается процесс интеграции гендерного подхода в их практики, включая лидерские, а также восприятие и оценку их молодежью. Остановимся на этом подробнее.
«Работающее», по нашему мнению, определение индивидуального политического лидерства как «деятельностного начала власти, реализующего себя в сфере общественных отношений посредством конкуренции за политическое пер-
венство»4, характеризует включенность женщин в эти процессы в условиях гибридной системы отбора. Она хорошо уживается с динамикой современной жизни постсоветских стран, так как в числе ее сильных сторон — уравновешенность решений, меньшая степень риска при их принятии, большая предсказуемость политики.
Но есть ли у женщин здесь должные полномочия в процессе принятия решений в масштабах партий, регионов, государства и авторитет проводить линию на обновление, модернизацию данной сферы? Фактически нет, и эта ситуация сохранится до тех пор, пока они не займут, по мнению социологов, 33 % мест в органах власти, а их действия, в отличие от действий коллег мужчин, будут оцениваться не по двойным стандартам. Это лишь дополнительная причина обращения к МП, которая в реальности может быть квалифицирована по ее субъектам и к государству, и к конкретным секторам общества, способным оказывать влияние на «мужскую» элиту.
Место молодежи и ее лидеров в МП тесно связано с основными мотивами социализации и наиболее социально значимыми формами партнерства между органами государственного и муниципального управления, подведомственными им учреждениями, осуществляющими работу с молодыми поколениями граждан. В первом случае акцент делается на актуальные им мировоззренческие проблемы, приоритеты политической идеологии, отношение к молодежи как стратегическому ресурсу общества и государства. Во втором случае основными практиками выступают:
«— реализация государственных и муниципальных заказов на выполнение молодежными общественными объединениями работ, оказание услуг по осуществлению программ для детей и молодежи;
— поддержка и развитие студенческих отрядов и других молодежных организаций воспитательной направленности;
— содействие деятельности молодежных жилищных комплексов;
— участие молодежи в волонтерских движениях;
— деятельность структур молодежного, студенческого и ученического общественного управления, в том числе развитие молодежного парламентаризма»5 и др.
В настоящее время преобладают различные молодежные образовательные форумы. Помимо общероссийских, проходящих в знаковых точках страны, таковые проводятся и в субъектах Федерации. Так, с 16 по 19 июля 2015 г. в Павловском районе Нижегородской области прошел МОФ «Сердце Поволжья», в котором приняли участие делегации сопредельных регионов. Однако сравнительно равное членство в них юношей и девушек не подтверждает широкую представленность феноменов женского лидерства даже в молодежном сообществе.
Хотя лидерство в сфере ГМП, скорее, обусловлено не столько статусом, сколько способностью влиять на других. Причем конкретный ведущий чаще выступает носителем функций общности и образцом политического поведения группы. Лишь по мере восхождения по иерархии в своей субъективной деятельности, связанной с выполнением возложенной роли, все больше опирается на организацию, формализованную систему отношений, СМИ. Личностные качества и реальные достижения на выбранном поприще служат здесь основанием для его оценки экспертами как эффективного, перспективного и наоборот.
Представленная интерпретация политического лидерства уместна, но применима к определенным формам и сферам политики, в частности молодежной как разновидности социальной политики. Она более открыта для всех субъектов общественных отношений к установлению партнерских связей между ними на базе сходного с нормативно-закрепленными интересами государства отношения к молодежи (женщинам, детям, пожилым людям). Еще со времен Февральской революции в России 1917 г. эта интерпретация входит в сферу политической ответственности женщин, совпадающей с их традиционными обязанностями.
Современная международная нестабильность, сопровождающаяся разного рода конфликтами, разрешение последствий которых внутри страны предполагает использование арсенала молодежной деятельности, демонстрирует трансформацию его параметров в сторону диверсификации субъектов и практик. По нашему мнению, она должна включать и легитимацию практик гендерного равенства, придающих феноменам женского лидерства законодательно закрепленный социально-позитивный характер. В целом это присуще ГМП
и может достигаться за счет адаптированного в системе управления потенциала социального партнерства.
С 2001 г. ведется активный поиск эффективных проектов и механизмов (как инноваций) реализации ГМП. За прошедшее десятилетие, отмеченное событиями 2011—2012 гг., уровень политического участия молодежи в общественной жизни отчетливо вырос. Но если период 2005—2010 гг. можно условно считать временем продвижения новых ценностей, ориентированных на интересы, права молодого россиянина и их адаптации, то череда кризисов разной природы обусловливает прочтение 2010—2015 гг. как периода затянувшейся неопределенности в обществе, усугубившего проблему социализированного дефицита в воспитании молодых поколений, одновременно — нахождения интегратора «волевых импульсов в области политики»6 в виде института лидерства.
г1 о о к> к>
Сегодня общей антикризисной программе действий для ее безусловного исполнения нужны усилия всех половозрастных социальных групп и их лидеров. С учетом этого в основополагающих федеральных нормативно-правовых актах, регламентирующих деятельность в сфере работы с молодежью, заложен не только субъект-объектный, но и субъект-субъектный, или партнерский, подход, предполагающий рассмотрение молодого поколения как полноценного партнера органов власти, субъектов бизнеса, гражданского общества в осуществлении такой социально значимой деятельности, как реализация и защита национальных интересов.
Однако прагматизм указанного процесса — это одно, а появление уже первого целиком виртуального поколения молодежи — это другое. Любой институт — это прежде всего специфический социальный фиксатор. Данная когорта молодых людей является «на поверку» как возможным носителем защитных функций национальных интересов России, так и источником новых конфликтов, что противоречит ему как равному партнеру. Вопросы в том, какие социализа-ционные механизмы сыграют на опережение, что обнажает нераскрытый до конца политический эффект, который может проявиться в первую очередь в электоральной практике, где женский избиратель, как известно, более устойчив по сравнению с мужским, пока остаются без ответа.
Любая демократия способна выживать, а избирательный процесс это обеспечивать в условиях «умно управляемого» социального порядка. Нынешняя организация выборов вновь несовершенна. Она удобна для управленческих структур, но не несет молодежи серьезного понимания принципов демократии и политического выбора. Задача правильного воздействия на электоральное сознание растущего поколения, отходящего от благополучия семейной, образовательной, духовной и иных сред, не может сбрасываться со счетов ни под каким предлогом, тем более в условиях институциона-лизации политической конкуренции посредством выборов.
По существу, общество с появлением самодостаточной в центре и на местах элиты, способной переизбираться («менять кресла») без выборов, получает не лучшую институциональную модель для молодежи. Это пока не подрывает несущей конструкции ее политики — синтеза общечеловеческих и общественных ценностей, но ставит соблюдение свойственного им поведения в зависимость от рефлексии индивида, выработки им системы значений, не оставляющей места альтернативным институциональным программам7.
Здесь воплощается не только механизм социализации, но и элемент гуманитарной безопасности8. Имеется в виду сам тип выпускника средней/высшей школы, включающий при планомерном формировании модель гражданского поведения и участия молодого россиянина в общественной жизни, в том числе благодаря гендерному образованию, которое у нас вопреки конъюнктурным причинам направлено на развитие рефлексии и социальной ответственности человека. На теоретическом уровне общий подход к решению гендерных проблем в России, возможно, сформулирован и состоит в политике, обеспечивающей заинтересованность граждан всех возрастов и пола активно и на равных участвовать в созидательных процессах государства и общества.
Тогда полноценное национальное лидерство становится тем звеном, усиление роли которого на всех этажах политической системы служит важным фактором сохранения социальной целостности, легитимации режима правления. Роль молодежных лидеров как особой составляющей этих процессов проявляется в собственном структурировании, самоорганизации, выработке и трансляции в молодежное сообщество определенной системы знаний и правил, со-
гласовании интересов, соответствующих конституционному порядку страны.
Переломная ситуация в стране, адаптация системы управления к меняющимся реалиям, субъективные факторы диктата мужской власти тормозят развитие гендерных процессов, но не могут отрицать их значения. Гендерные аспекты каждого из компонентов структуры политического лидерства (личностные, организационные, социокультурные, коммуникационные и др.) способны оказывать автономное, неравнозначное воздействие на осуществление им функций в зависимости от условий их реализации. В конечном счете они сплав различных характеристик и «сам результат — социальный конструкт гендера»9, работающий на уровне проблем идентичности, межличностного общения, отношений, придающий тем самым феномену лидерства специфический облик и колорит.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Женщины и развитие: реальность и перспективы (оценка осуществления конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, пекинской платформы действий и целей развития тысячелетия ООН): стенограмма семинара. Москва, 9 дек. 2005 г. М.: Вариант: Невский проспект, 2006. С. 15.
2 Бердяев Н.А. Проблемы человека // Бердяев Н.А. Полн. собр. соч. Т. 35. М., 1977. С. 400.
3 Усманов Б.Ф. Молодежь и перспективы политического процесса в России // Государство и гражд. об-во. 2012. № 2. С. 79.
4 Казаков М.А. Политическое лидерство: современные проблемы эволюции: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 1993. С. 11.
5 Ховрин А.Ю. Социальное партнерство в сфере реализации молодежной политики: автореф. дис. ... д-ра социол. наук. М., 2010. С. 33.
6 Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. С. 313.
7 См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995. С. 105.
8 См.: Казаков М.А., Левина Е.С. Гуманитарная безопасность в дискурсе теории безопасности, политологии и политической регионалистики России // РЕГИОНОЛОГИЯ ИЕаЮЫОЪОаУ. 2015. № 1. С. 5—17.
9 См.: Женщины в политике и обществе: материалы заоч. науч.-практ. конф. / под ред. И.И. Черновой. Н. Новгород: Изд-во ВВАГС, 2004. С. 8.
Поступила 26.08.2015.
M. A. Kazakov, A. A. Zubkevich. Gender Aspects of Leadership in the Practice of the Youth Policy in Modern Russia
The paper discusses the gender issues of leadership in the youth policy in modern Russia; it highlights the theoretical and practical levels of their analysis. The environmental and subjective factors are the subject of this paper; they determine leadership in the sphere of youth policy. The study is conducted using best practices for gender studies based on socio-constructivist methodology and on the gender-role approach of structural functionalism, using the analysis of the cognitive sphere of personality in politics and new mechanisms of socialization of youth leaders.
Youth policy is divided into state and non-state and is considered in the context of individual political leadership, its role in the solution of problems of political socialization of younger generations based on an assessment of the socio-cultural differences between men and women.
The paper draws conclusions about the importance of leadership whose consolidation is crucial for maintaining the integrity, constitutional order, and legitimacy of the system of government in modern Russia, as well as about the significance of the role of youth leaders as a special component of these processes.
Leadership appears to be a multifaceted phenomenon in a specific form and particular flavor in connection with the range of its constituent components, such as personal, organizational, socio-cultural, communicative, etc., and their gender perspective, exerting autonomous and disparate impact on leadership manifested at the level of identity problems and at that of interpersonal communication and relationships.
