CC BY
40
рует богатейший игровой потенциал используемого им семиотического кода, но и вскрывает его новые креативные возможности, прибегая, в частности, к лю-дической речевой стратегии во всем многообразии ее тактических сценариев.
Литература
1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1990. 541 с.
2. Витгенштейн Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI: Лингв. прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 79 - 99.
3. Галичкина Е.Н. Людический потенциал компьютерного сленга как лингвокультурного феномена / Е.Н. Галичкина // Вестн. МГОУ. Сер.: Лингвистика. 2007. № 2. С. 108 - 114.
4. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация / В.В. Дементьев. М.: Гнозис, 2006. 376 с.
5. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита / Е.Л. Доценко. М.: ЧеРо: Изд-во МГУ, 1997. 344 с.
6. Ионин Л.Г. Социология культуры / Л.Г. Ио-нин. М.: Логос, 1996. 278 с.
7. Колосова Т.Ю. Лингвистический статус шутливой лексики английского языка: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Т.Ю. Колосова. Н. Новгород, 2007. 19 с.
8. Конопкина Е.С. Минимизация слов и морфем как явление словообразования: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук / Е.С. Конопкина. Елец, 2005. 23 с.
9. Костомаров В.Г. Зачем нам «олбанский» язык? [Электронный ресурс] / В.Г. Костомаров. Режим доступа: http://www.rian.ru/society/2007 0402/62962803.html. 2007.
10.Малая О.Ю. Стратегії позитивної ввічливості у дискурсі німецькомовних Інтернет-фо-румів / О.Ю. Малая // Наукові записки Луганського національного університету. Серія «Філологічні науки»: зб. наук. працъ. Луганск: Альма-матер, 2008. Вип. 7. Т. 3. С. 66 - 79.
11.Норман Б.Ю. Игра на гранях языка / Б.Ю. Норман. М.: Флинта: Наука, 2006. 344 с.
12.Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры / В.З. Санников. М.: Яз. славянской культуры, 2002. 552 с.
13.Сопова Т.Г. Языковая игра в контексте демократизации художественной речи в последние десятилетия ХХ века: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Т.Г. Сопова. СПб., 2007. 22 с.
14.Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному / З. Фрейд. СПб. - М.: Университетская книга, 1997. 319 с.
15.Хейзинга Й. Homo Ludens: Человек играющий / Й. Хейзинга. М.: Эксмо-Пресс, 2001. 352 с.
16.Eng J.V.D. The effectiveness of the aesthetic function / J.V.D. Eng // The structure of the literary process: Studies dedicated to the memory of Felix Vodicka. Amsterdam - Philadelphia: Benjamins, 1986. P. 137 - 159.
«Homo ludens» vs «homo crepitus»: ludic speech strategy
There is suggested the notion of “language play ” through the prism of a special ludic speech strategy of the participants of the Internet discourse.
Its realizing speech tactics is nominated. The unit of analysis and taxonomy of the language play -ludeme - is defined. The functional specific of this language constructing is revealed in details.
Key words: Internet discourse, language play, ludeme, speech strategy.
P.M. СКОРНЯКОВА (Кемерово)
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМНОСТЬ КАК ПРИНЦИП ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ КАРТИНЫ МИРА
Обосновывается один из принципов лингвокулътурологического моделирования картины мира (функционалъная системностъ), позволяющего анализироватъ языковую картину мира как динамическую функционалъную систему, способную к саморазвитию и самоорганизации в процессе функционирования.
Ёё^^аайа пёТаа: лингвокулътурология, картина мира, метод моделирования, принципы моделирования, функционалъная системностъ.
В рамках лингвокультурологического подхода, который положен в основу настоящего исследования, языковые средства, репрезентирующие концепт, рассматриваются с точки зрения их роли в отображении культурного содержания в языковых единицах. Концепт, в отличие от языкового значения, дает возможность моделировать его порождение и функцию.
© Скорнякова P.M., 2009
Принципы лингвокультурологического моделирования картины мира, формулируемые и реализуемые в нашем исследовании, имеют разный методологический статус. Так, принцип функциональной системности представляет собой общенаучный теоретический принцип, обусловленный методологией исследования, который касается устройства любой функциональной системы, в том числе концепта.
В ряду достижений, наиболее значимых и по результатам, и по силе влияния на дальнейшее развитие языкознания, особая роль принадлежит идее системности лингвистического объекта - языка. Антропоцентрическое изучение языка требует развития понятия системности с опорой на специфику объектов, формирующихся в новых научных направлениях. Мы разрабатываем принцип системности с позиций одной из новых научных дисциплин - лингвокультурологии, которая в качестве основного объекта исследования рассматривает концепт.
В лингвокультурологическом моделировании картины мира методологически важно акцентировать функциональный характер системности. В этой связи основополагающим является положение о том, что только единство системно-структур -ного и функционального подходов к языку может обеспечить описание его как орудия порождения речи, иными словами, функциональный подход должен базироваться на системном и дополнять его.
Идея функциональной системности, имеющая давнюю традицию, разрабатывалась как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике. Так, согласно В. фон Гумбольдту, язык представляет собой вечно порождающий себя организм: «Язык следует рассматривать не как мертвый продукт (Erzeugtes), но как созидающий процесс (Erzeugung)» [4: 69]. Акцентируя необходимость рассмотрения языка как процесса, В. фон Гумбольдт вовсе не исключает возможности исследования языка как продукта, результата этого процесса. Он лишь подчеркивает, что именно процесс постоянного взаимодействия с духовной деятельностью и есть истинное бытие языка, его феноменальная эволюция. Язык и дух тождественны функционально, хотя основания такого функционального слияния двух разных феноменов остаются для него неясными.
Зарождение идеи функциональной системности характерно и для лингвистической концепции И.А. Бодуэна де Куртенэ. Он выдвигает тезис о коллективной индивидуальности, т. е. об индивидууме как неотъемлемой частице общества, носителе всех привычек, свойств, качеств, особенностей, характеризующих тот или иной языковой коллектив. И языковые изменения, по его мнению, возникают не в некой индивидуальной «душе», а определяются целым рядом условий, непосредственно действующих и в индивидуумах, и в процессах социального общения [2].
Представитель французской школы функциональной лингвистики А. Мартине выдвигает мнение о языке как о динамически изменяющейся системе. Изменения языка в процессе коммуникации ученый объясняет потребностями носителей языка в общении, которые являются внешними категориями по отношению к языку. К ним А. Мартине относит географические условия, традиции, антропологические особенности говорящих. Но французские функционалисты считают, что интерес для лингвистов представляют лишь внутренние причинные связи: «Лингвисты, признав зависимость языковых структур от воздействия структур социальных, могут надеяться на достижение более или менее точных результатов лишь в том случае, если они... будут довольствоваться констатацией следов внешних влияний в языке как таковом, исключив из рассмотрения внеязыковые звенья причинных связей» [8: 89].
Э. Косериу подчеркивает принципиальную динамичность системы: «Обычно, чтобы объяснить изменение, исходят из системы: систему рассматривают как данное, а изменение как проблему. Однако, строго говоря, более логично поменять систему и изменение местами. Деятельность, создающая язык, сама является системной. Никакого противоречия между “системой” и “изменением” не существует и, более того, следует говорить даже не о “системе” и “движении” как о противопоставляемых друг другу вещах, а о «системе в движении»: развитие языка - это не постоянное “изменение”, произвольное и случайное, а постоянная систематизация» [5: 174]. Э. Косериу акцентирует: системность языка порождается в процессе функ-
ционирования. Однако важно понять, какими факторами порождается эта системность. По Э. Косериу, системна речевая деятельность, которая и определяет системность языка.
Еще более определенно говорит об этом А.А. Леонтьев. Он отмечает, что «система языка выступает в реальном развитии языка как известная форма взаимодействия составляющих процесса развития - как его образующих, так и условий. Это те факторы, взятые как целое, которые обусловливают употребление в данный момент именно данного элемента, в их взаимной обусловленности» [7: 62]. Ученый называет данные факторы общественными и подчеркивает их роль в реализации заложенных в самом языке возможностей его организации и развития: «Но общественные факторы имеют свою “точку приложения” не в языке как абстрактной системе, а в совокупности конкретных речевых ситуаций, в речевой деятельности. Именно в речевой деятельности осуществляется воздействие на язык этих социальных факторов, и лишь через ее посредство они отражаются в языке как таковом» (Там же: 29).
В разработку теории функциональных систем основополагающий вклад внес и П.К. Анохин. Ученый рассматривает функциональную систему как самоорганизующуюся динамическую структуру, вся деятельность которой обеспечивает тот или иной полезный для системы результат [1]. Иными словами, он формулирует теорию саморегуляции функциональных систем, утверждая, что при необходимости элементы функциональных систем могут взаи-мозаменяться (саморегулироваться). Аналогичным образом можно охарактеризовать концепт как функциональную динамическую самоорганизующуюся систему.
В процессе жизнедеятельности носители определенного языка целенаправленно строят свою картину мира, модели интересующих их объектов, явлений или процессов, которые представляют собой фрагменты картины мира. Модель мира они используют как инструмент для ориентации в окружающей действительности. Однако в процессе разных видов деятельности индивида (физической и умствен -ной, в том числе и речевой) ее мотивы изменяются и, следовательно, модифици-
руется ее цель. А ведь именно цель речевой деятельности является главным фактором, образующим системность речи. Таким образом, в изучении концепта, представляющего то или иное культурное содержание, важно определить доминантный мотив, влияющий на структурирование концепта (на взаимодействие и иерархию его составляющих).
Одно из основных правил модельного познания заключается в требовании изо-морфности модели оригиналу, априори предполагающем неэлементарное устройство того и другого, наличие связей и отношений между компонентами. Отсюда «представление о системности реального объекта и системной организации его модели» [3: 62]. Что касается обсуждаемого объекта моделирования, то утверждение о его системности основано не только на положении о функциональной системности языка, но также связано с категоризацией и концептуализацией мира как чисто человеческих способах обработки информации [6: 5]. Категоризация и концептуализация суть формы систематизации, упорядочения мира в сознании индивида и в общественном сознании, зависящие от внутренних и внешних факторов, влияющих на деятельность, в том числе и речевую.
Картина мира в целом и ее отдельные фрагменты, вербализованные языковыми средствами, являются, таким образом, формализованной системой, единство и целостность элементов которой возникают в процессе ее функционирования. Каждый элемент этой системы в процессе функционирования приобретает, а не реализует некое присущее системе свойство, определенное функциональное значение, т. е. выполняет определенную функцию в рамках новой, образующейся смысловой целостности.
Традиционно считают, что функциональные связи, т. е. связи между элементами системы с точки зрения их функций, можно условно разделить на внутренние и внешние. Первый вид функциональных связей выделяется внутри системы и касается функций ее элементов в двух аспектах. Во-первых, функция одного из элементов системы по отношению к другому или другим элементам выявляется, например, в рамках лексико-семанти-
ческой группы с доминантой труд/Arbeit. Однако с позиций функциональной системности синонимия рассматривается как свойство, характерное лишь для определенного состояния языковых систем. В реальном функционировании слово в зависимости от мотива речевой деятельно -сти может утрачивать синонимические связи с конституентами указанной лексикосемантической группы. Так, во фразе Тоже мне работа! Она же ничего не делает! у слова «работа» реализуется скорее противоположное понятийное содержание, позволяющее ему включиться в лексико-семантическую группу лень/Faulheit. Следствием этого является не только изменение структуры названных лексико-семантических групп, но и всего лексико-семантического поля, конституентами которого они являются.
Во-вторых, становится очевидной функция отдельного элемента по отношению к системе в целом. Так, отдельно взятый тип дискурса (например, Библия, немецкие и русские сказки, интернет-форумы) представляет собой составную часть системы языковых/речевых средств, репрезентирующих концепт.
Внешние функциональные связи, т. е. связи за пределами интересующей нас системы, дают возможность установить, во-первых, отношения между разными системами, во-вторых, связи между анализируемой системой и окружающей действительностью. Примером первого вида являются внешние связи концепта, т.е. связи концепта «труд» с другими концептами, прежде всего, с концептом «лень», что оправдывает рассмотрение антонимических связей номинантов исследуемого концепта.
Связи второго вида, между системой языка и культурой, представляющие наибольший интерес с точки зрения лингвокультурологического подхода, учитывают иерархию и степень влияния различных культурологических факторов (исторических, экономических, социальных, общественно-политических) на функции элементов системы. Так, новые тенденции в сфере трудовой деятельности Германии и России приводят к возникновению неологизмов, в которых фиксируются новые отношения между выделяемыми компонентами концепта «труд». Немало новых номинаций связано, в частности, с про-
блемой безработицы. Акции протеста против сокращения рабочих мест и увольнений приводят к образованию неологизмов-эвфемизмов, ср.: schlanke Produktion, verschlanken, schlanker Staat, die Schlankheitskur. В основе указанных слов лежит прилагательное schlank (стройный, тонкий). Этими эвфемизмами, сравнительно недавно появившимися в немецком языке, называют стратегию производства, при которой сокращаются рабочие места.
Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что соотношение системы языковых средств, вербализующих концепт, задается культурологически. Это соотношение динамическое, формирующееся в процессе функционирования, задает новую структуру концепта и новую иерархию его компонентов. Примером может служить соотношение в современном немецком языке таких номинантов концепта, как die Arbeit и der Job. Лексема der Job была заимствована из американского английского языка после 1945 г. В настоящее время она получила широкое распространение, первоначально в языке молодежи, а затем и в официальной речи. Закрепляясь в немецком языке, это заимствован -ное слово постепенно начинает конкурировать с исконно немецким словом die Arbeit, что находит отражение в его вытеснении не только в употребительных сложных словах, но и в устойчивых словосочетаниях. Данную тенденцию можно объяснить только изменением структуры и содержания концепта. По мнению В.А. Пи-щальниковой, «иноязычное влияние активизируется тогда, когда стабильное реальное равновесие между системой языка и средой его бытования - концептуальной системой - очевидно нарушается» [9: 54]. В связи с тенденцией изменения отношения к труду в современном немецком обществе слово die Arbeit постепенно получает негативную оценку и, как следствие, отрицательное эмоциональное содержание, обнаруживаемое в вербальных реакциях ассоциативного эксперимента, которое начинает противоречить понятийному содержанию. Чтобы устранить эту дисгармонию, система языка начинает само-организовываться. Целью эволюции является стабилизация системы. Поэтому все более употребительным становится заимствованное слово der Job, которое харак-
теризуется нейтральностью с точки зрения оценки и эмоционального содержания.
Таким образом, принцип функциональной системности способствует выработке эффективной стратегии изучения фрагмента языковой картины мира с позиций лингвокультурологии, т. к. он позволяет анализировать языковую картину мира как динамическую функциональную систему, способную к саморазвитию и самоорганизации в процессе функционирования.
Литература
1. Анохин П.К. Избранные труды: философские аспекты теории функциональной системы / П.К. Анохин. М.: Наука, 1978. 400 с.
2. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ. М., 1963. Т. 2. 390 с.
3. Бутакова Л.О. Авторское сознание в поэзии и прозе: когнитивное моделирование: монография / Л.О. Бутакова. Барнаул, 2001. 276 с.
4. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. 397 с.
5. Косериу Э. Синхрония, анахрония и диахрония / Э. Косериу // Новое в лингвистике. М., 1963. Вып. 3. С. 162 - 184.
6. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективации в русском языке) / Е.С. Кубрякова // ИРАН СЛЯ. М., 1999. Т. 58. № 5 - 6. С. 3 - 12.
7. Леонтьев А.Н. Язык, речь, речевая деятельность / А.Н. Леонтьев. 4-е изд. М.: КомКни-га, 2007. 216 с.
8. Мартине А. Основы общей лингвистики / А. Мартине. М.: Эдиториал УРСС, 2004. 224 с.
9. Пищальникова В.А. Общее языкознание / В.А. Пищальникова. Барнаул, 2001. 240 с.
Functional system property as a principle of linguistic and cultural modeling of world mapping
One of the principles of linguistic and cultural modeling of world mapping (functional system property) is regarded. It helps to analyze the language world mapping as a functional system that is able to self-developing and self-organizing in the process of functioning.
Key words: lingvocultural studies, world mapping, modeling method, modeling principles, functional system property.
Ж.В. ТРОФИМОВА ( Омск)
СУБЪЕКТ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СОСТОЯНИЯ КАК КОМПОНЕНТ ФРЕЙМОВОЙ СТРУКТУРЫ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ОБ ЭМОЦИЯХ (по произведениям английской писательницы К. Мэнсфилд)
Исследуются свойства субъекта эмоционального состояния как компонент фреймовой структуры высказывания об эмоциях. Сопоставительный анализ эмоциональных концептов «радость», «любовь», «печаль», «горе», «гнев», «отвращение», «презрение», «страх» позволил выявить свойства субъекта эмоционального состояния в наивной языковой картине мира и соотнести результаты с исследованиями психологов.
Ёё^^аайа пёТаа: субъект эмоционального состояния, фрейм, когнитивная структура, концептуальная метафора, метафорический подход.
Современное языкознание характеризуется повышенным интересом к антро-поцентричности языка. Одним из его проявлений может быть признано лингвистическое описание эмоций человека.
Высказывания, описывающие эмоциональные состояния (ЭС) человека, изучались с разных точек зрения. В.И. Шаховским [10] описана эмоциональная лексика. С точки зрения когнитивной структуры выражения, описывающие ЭС, изучались Е.М. Вольф [3], которая считает, что когнитивная структура высказываний об ЭС соответствует динамическим фреймам - моделям ситуаций. Модель-фрейм, обобщающий языковые реализации ЭС, состоит из следующих компонентов: субъект ЭС, предикат ЭС, причина ЭС. Эти компоненты структурированы в соответствии со структурами фрагментов внутреннего мира человека. Компоненты фреймовой структуры концепта обладают определенными признаками.
Цель данной статьи - рассмотреть свойства одного из обязательных компонентов фреймовой структуры - субъекта ЭС, выявляемых методом анализа лексической сочетаемости ключевого слова, которым является лексема со значением субъекта ЭС. В данном исследовании под субъ-
© Трофимова Ж.В., 2009
