CC BY
37
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 81’3б
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМАНТИКА ФУТУРУМА ЭКЗАКТУМА ДРЕВНЕРУССКОГО ЯЗЫКА (ПО МАТЕРИАЛАМ ПАМЯТНИКОВ XI-XIV вв.)
© Нина Викторовна НОВИКОВА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка,
e-mail: gubareva@tsu.tmb.ru
В статье рассматривается функциональное значение футурума экзактума в памятниках древнерусской письменности, определяются его место в кругу соотносительных форм времени в указанный период и причины, вызвавшие его распад.
Ключевые слова: древнерусский язык; историческая грамматика; футурум экзактум; функциональная семантика.
Следует сразу оговориться, что термины «футурум экзактум», в русской терминологии - «преждебудущее», используются в статье в качестве условно принимаемых рабочих терминов, содержание которых в указанный период будет уточнено в процессе анализа предлагаемого для исследования материала.
В «Изборнике Святослава» 1076 г.1 - одном из самых ранних переводных памятников дидактического содержания - примеров с «преждебудущим» (далее - Б2) немного, всего три:
1) и полаты его свЬтьлыя учинены суть: но аште сьде коупилъ я будШеши, аште же бы мира сего богатьствъмь коупити единоу отъ мьньшиихъ полатъ вышняяго иероусалима. то ни вьсего мира богатьство събьрано (яргаоаг - футурум тё. ) (л. 18-18 об.) (г «Если здесь <на земле> купишь <сможешь купить> хоромы, то всего богатства мира не хватит, чтобы купить хотя бы один из малых храмов небесного Иерусалима»), где Б2 употреблен в придаточном условном, однако зависимость действия главного предложения от придаточного здесь не временная, а логическая: «если то сможешь купить, то это -нет».
1 Изборник Святослава, Ю7б г., ГПБ, Эрм., № 2Q, 27б л.
Подобную ситуацию наблюдаем и в следующем фрагменте, поскольку действия главного и придаточного предложений протекают одновременно: «г тем, что выдашь дочь <замуж>, <ты> свершишь (=будешь свершившим?) великое дело»:
2) Въдаи дъштерь и будеши съвьршилъ дЬло велико (лm'пaюv - прич. Бй.) (л. 159-159 об.).
3) Горе лЬнивумоу. искати бо имать тъгда. иже будеть зълЬ изгубилъ. нъ не об-ряштеть его (еЗалягпоеу - аорист тё.) (л. 79
об.) (= «Горе ленивому, ибо станет <он> искать тогда то, что безрассудно растратил <время>, но не найдет его»). Б2 здесь употреблен в изъяснительном придаточном предложении и таксисные отношения «предбудущего» по отношению к главному предложению не выражает.
Следует обратить внимание также на то, что в византийском оригинале вместо русского Б2 зафиксированы простые формы индикатива.
В «Житии Феодосия Печерского» (XII в.)2 всего один пример, не входящий в противоречие со значением «преждебудущего»: и се еликоже васъ въ манастыри семь умреть. или игуменомь где отсъланъ. аще и грЬхы будеть
2 Житие Феодосия Печерского, по Успенскому сборнику XII в., ГИМ, Син., № 175/18, л. 2ба-б7в.
2Q5
кто сотворилъ. азъ имамъ о томь... отвЬщати (л. 63 г). («Если грехи кто из вас сотворит [г окажется сотворившим?], я буду о том нести ответ»).
Здесь, как и в подобных примерах условно-следственных конструкций, действие главного предложения возможно при реализации условия придаточного, выраженного Б2.
В Ефремовской Кормчей (XIII в.)1, наряду с примерами, где Б2 выступает в условных предложениях и указывает на будущее относительно другого будущего, отмечен ряд интересных случаев в употреблении формы, к примеру:
Аште ли митрополитъ областьныи отъ-ступль святого и вьселеньскааго събора. при-ложилъся будеть въ отъступнууму сбориш-тю. ли по семь приложиться. таче келестиева мыслилъ будеть. ли мыслити начьнеть (л. 2828 об.) (= «.если митрополит присоединился к ереси или после этого присоединится, ...мыслил или замыслит...»).
Оказавшись в разделительных отношениях в первом случае - с формой будущего времени (приложиться), а во втором - с инфинитивным сочетанием, явно указывающим на будущее (мыслити начьнеть), Б2 лишен возможности реализовать футуральное значение и выражает время прошедшее.
Предположение о претеритном значении Б2 подтверждается соответствием его греческим формам аориста (лроаетеВп) и имперфекта (sфp6vsl) в тексте византийского оригинала, где им противопоставлены формы аориста оптатива в значении будущего (лроотеВпоаг) (в русском тексте -
«приложиться») и сигматического футурума (фpov^osl) (в рус. - «мыслити начьнеть»).
В следующем фрагменте Б2 находится в предложении меры и не выражает предшествия действию главного предложения. Это те самые отношения одновременности с событием еще не совершившимся (действие главного предложения), на которые указывал еще
А.А. Потебня [1, с. 288]:
Иже причьтьникъ. ли люжанинъ. отъ святыя цьркове възьметь свЬштю. ли масло древяное. да отълоучиться. и пятерицю да приложить. елико же боудеть възялъ (л. 19): «Если причетник <церковнослужитель> или прихожанин от святой церкви возьмет свечу
1 Кормчая Ефремовская, XII в., ГИМ., Син., № 227.
или елей - да отлучится <= будет отделен от церкви> и вернет в пять раз больше того, что взял» ( в греческом оригинале: цpєoєv - аорист тё.).
Подобных примеров, где Б2 соответствуют аористные и имперфектые формы византийского оригинала, в Ефремовской Кормчей несколько:
Аще ли кто съдравъ сы изркзалъся боудеть... (є^втєцє) (л. 21); аште ли повклИлъ (епископ) имъ (еретикам) боудеть яко при-чьтьникомъ дЬиствовати чьто. да извьржеть-ся. (єкє^єиоад) (л. 17); аште ли оуже кьдЬ боудеть преложилъся изъ иноя въ дроугоую црьковь. (лроатШптаї) (л. 33).
Если учесть, что аорист и имперфект в древнерусском языке в XIII в. еще активно использовались в письменной речи, то появление здесь конструкции буду-ЛЪ вместо форм простых претеритов объясняется, видимо, тем что греческие формы аориста и имперфекта в тексте оригинала употреблены в условном предложении, а это была преимущественная сфера славянского Б2.
В других высказываниях буду-ЛЪ появляется на месте футурума или причастной формы аориста с инфинитивом:
Иже епископъ. ли попъ. ли дияконъ. имЬниемь приялъ боудеть санъ сии. да из-вьржеться и тъ самъ и ставыи его. (еАлцРааац^од) (л. 15 об.); аште же ли бо-удоуть оуже дЬти прижили отъ таковыя же-нитвы. аште рожьшаяся отъ нихъ оу еретикъ крьстили. приводити ю къ обьштению съборныя црькве (8ф0aoav Ратсгіааі = «успевшие крестить») (л. 33 об.).
Наличие в тексте (последний пример) лексического показателя времени «уже» подтверждает претеритное значение причастия в составе Б2. Подобные переводы следует расценивать как дословные, отражающие традиционную передачу некогда живых семантических связей -ЛЪ формы с причастием.
Перевод Б2 греческих форм перфекта и аориста со связкой «есть» (см. ниже) при возможности более правильного с грамматической точки зрения перевода формами русского перфекта так же можно объяснить этой причиной:
Аште ..... роукы възложили боудоуть...
^аагг єу8укошау) (л. 23); аще не отноудь боудеть отъ оума запоустклъ. (еюі 8рпцод) (л. 285а-б).
В следующем фрагменте конструкции буду-ЛЪ в древнерусском варианте соответствует футурум III в византийском оригинале: ...нъ аще и какъ останъкъ. елиньскыя ли иоудеискыя зълобы въ истиноу зьрЬлоую
пьшеницю въмьлилъся боудеть................
(єукатац8ціктаі) (л. 40а).
Обращает на себя внимание тот факт, что буду-ЛЪ иногда выступает предикатом в определенно-личных предложениях, что
приводит к мысли о том, что связка будет так же, как и связка в перфекте, сочетала в себе не только функции вербальные, но и местоименные [2, с. 89-90]. И этот вывод опровергает предположение о безличном значении вспомогательного глагола в Б2 в начальный исторический период [3, 4].
В большинстве приведенных примеров -ЛЪ форма имеет совершенный вид, однако в той же «Кормчей» находим образцы несовершенного вида, например, «строили будуть» (л. 34 а).
Инфинитив совершенного вида актуализирует результативное значение, и Б2 в целом выражает отнесение к будущему результатов, достигнутых в прошлом. При инфинитиве несовершенного вида данное значение не реализуется. Вероятно, дело здесь в том, что значение актуальности как новая грамматическая характеристика, стало присуще не только перфекту [5, с. 353], но и другим сложным временам (плюсквамперфекту, фу-туру экзактному) после утраты ими значения результативности.
Это предположение может объяснить «сосуществование» в едином морфологическом комплексе футурального глагола буду и глагола прошедшего времени как совершенного, так и несовершенного вида: для плана будущего может быть подчеркнута важность не только результатов прошлого действия, но и самого действия без указания на его завершенность.
Значение причастия у Б2 наблюдаем в простом предложении в «Уставе студийском»1 (конец XII - начало XIII в.):
Свое моление да сотворить о себе при-шелъ будеть. и отходя же абие покланяние да творить (л. 218). («.да сотворит молитву пришедший»).
Данное значение, однако, не является типичным для буду-ЛЪ и, более того, зафиксировано впоследствии всего три раза при исследовании обширного числа памятников ХП-ХГУ вв., что дает основание полагать, что признаки причастия в -ЛЪ форме к ХП-ХШ вв. являются реликтовыми. Небезосновательно также предположить, что в тот исторический период, когда -ЛЪ лексема осознавалась как полноценное причастие (праславянский этап), Б2 не был закреплен за предложениями определенных типов (придаточных, преимущественно условных). Утверждение Б2 в качестве предиката условной части гипотаксиса происходит позднее, что связано с развитием синтаксических структур, способствующих суждению и выражающих в широком смысле идею зависимости одной части высказывания от другой. Этот процесс сопровождается оглаголивани-ем причастия в сложных -ЛЪ формах времени: перфекта, плюсквамперфекта, футурума экзактума. А поскольку в составе последнего был яркий показатель будущего времени -личный глагол буду и теперь уже глагол прошедшего времени (пришелъ, узналъ и т. п.), Б2 закрепляется в структурах, выражающих зависимость одного действия от другого. Наиболее отвечающей грамматической семантике Б2 на данном этапе становится функция предиката условной части гипотаксиса, выражающая временную зависимость - предшествование (глагол прошедшего времени) одного будущего действия (глагол буду) другому будущему действию -предикату главного предложения. «Условно-следствие есть в то же время предшествующее - последующее: обычным строем условного предложения является тот, при котором зависимое предложение идет впереди главного... Эти временные отношения должны были получать внешнее оформление, и на этом пути естественной оказывается связь условных предложений со сложными предложениями времени. Эта связь совершенно очевидна даже на последующих этапах развития условного периода, когда условные предложения выделяются из недифференцированной массы условно-временных конструкций» [6, с. 40-41].
1 Устав студийский, к. XII или н. XIII в., ГБЛ, ф. 304 (Троицко-Сергиевский сб.).
В «Русской правде» 1280 г.1, первом своде законов Киевской Руси, форма Б2 представлена широко, что объясняется директивной природой памятника.
В предложениях условных со значением «преждебудущего»:
Оже будеть убилъ или въ свадЬ . или въ пиру явлено. то тако ему платити по вервине (л. 616 а-б); Будеть ли сталъ на разбои. безъ всякоя свады. то за разбоиника людье не платять. нъ пристанище. прЬложить бремена в корабль твои. и истопится твои корабль. по-виненъ есть коръмьчии перьвыи. аще без воля господии брЬмена прЬложилъ будеть. или не въ врЬмя или во утелъ корабль. аще же не небрЬженьемь створится. не повиненъ есть (л. 628). («Если <кто-либо> без воли хозяина переложил (переложит?) товар или не вовремя, или же в утлое судно и если это <пожар> случится не по беспечности, - не виновен» и подобные примеры.
В последнем примере Б2 находится в условном предложении, и в этом смысле, на первый взгляд, ничего необычного мы здесь не встречаем, но внимание привлекает тот факт, что в предыдущем предложении в аналогичной ситуации употреблена форма простого будущего (ср.: прЬ- ложить -прЬложилъ будеть). Такое «соседство» симптоматично свидетельствует об избыточности одной из форм. Зная результат последующего языкового развития, можно говорить об избыточности именно «преждебуду-щего».
Соотношение будущее простое / прежде-будущее находим в статье о беглом холопе:
аще кто своего холопа самъ досочиться въ чиемь любо городЬ. а будеть посадникъ не вкдалъ его. то повЬдавше ему пояти у него отрокъ (л. 626-627а). («Если кто своего <беглого> холопа отыщет в чьем-либо городе, а посадник не знал того < о случившемся>, то, рассказав ему <о случившемся>, взять у него отрока»). Ср.: бЬжить, досочиться - будеть не вЬдалъ.
Специфика славянского Б2 закономерно обусловлена функциональной особенностью конструкции: употреблением преимущест-
венно в придаточной части условного периода, рисующего, как правило, события обычные, регулярные, повторяющиеся. Таковы
1 Русская правда по списку Новгородской Кормчей 1280 г., ГИМ., Син., № 132.
статьи «Русской Правды», где Б2 обозначает «наступление сочетания признака с субъектом без отношения к какому-либо субъективному моменту времени» [7, с. 201-202], что проецируется на контекстном значении конструкции в целом: без нарушения общей идеи повествования действие, обозначаемое Б2, можно воспринять и как прошедшее, и как будущее.
В неусловном придаточном:
Аже крадеть гумно. или жито в ямЬ. то колико ихъ будеть крало. то всЬмь по .г. гривны и по .л. кунъ. (л. 618-619 а).
В данном фрагменте -ЛЪ форма - причастие, обозначающее оценку действующего субъекта: «Если разграбит <кто-либо> гумно или зерно в яме, то, сколько их будет кравших, - всем платить по три гривны и по тридцать кун».
Значение «обнаружения» действия или признака и вытекающая отсюда безличность вспомогательного глагола буду в составе Б2 («если окажется», «обнаружится») [8, с. 297] не является устойчивым значением глагола «быть» при -ЛЪ форме. Возможность актуализации данного значения (или отсутствие таковой) определяется двумя факторами: 1) особенностями семантических отношений членов предложения; 2) синтаксической
структурой предложения. Покажем на примере:
Аже кто познаеть свое что будеть погу-билъ или украдено у него что. или конь. или портъ. или скотина. поиди на сводъ кдЬ еси взялъ. сведитися кто будеть виноватъ на того татьба снидеть. тогда онъ свое возметь. а что будеть съ нимъ погыбло. то же ему начнеть платити (л. 618 а-б). «Если кто-либо узнает свое <имущество>, которое потерял, или то, что <было у него> украдено .».
Значение «выявления» факта пропавшего или украденного имущества в первом предложении связано с глаголом «познаеть»; глагол же будет (будеть погубилъ) указанного значения в данном контексте не имеет. Отсутствует оно и во втором Б2 (будеть погыбло). Наличие соотносительной местоименной пары «то» - «что» при директивном характере главного предложения («начнеть платити» = «следует заплатить») исключает возможность выявления факта пропажи имущества как обязательной презумпции формулировки директивы: коль за-
кон повелевает заплатить за «то» (имущество), то это «то» (краденое) уже должно быть обнаружено, поскольку нельзя требовать платы за имущество, факт кражи (или потери) которого не установлен. Обнаружение же факта кражи в данном случае выходит за рамки фрагмента текста, где предикатом выступает Б2.
В «Новгородской кормчей» (1280 г.)1 также отмечен интересный пример:
Подобаеть испытати ихъ <представших перед судом> о вещехъ грЬховныхъ. еда въ блоудьстве содомьстьмь были будуть. ли съ скотиною. ли в руку согрЬшение. или в татбЬ ... (л. 542 б-в).
Значение «преждебудущего» в данном фрагменте конструкцией буду-ЛЪ не выражены: действие главного и придаточного предложений протекают в разных временных планах: «Следует допросить (в будущем) <представших перед судом>, не были ли совершены ими (в прошлом) различные прегрешения». Появление Б2 в неусловном предложении объясняется тем, что «. в сознании говорящих отношения условия и следствия, причины и следствия и даже просто временной последовательности тесно связаны. Последняя образует наиболее общий первоначальный вид связи, на основе которого развиваются остальные. Нужна уже достаточно развитая ступень сознания, чтобы отграничить причинно-следственные отношения от простой временной последовательности» [9, с. 253]. Эти положения помогают понять причину появления Б2 не только в предложениях условных, но и в предложениях иных типов гипотаксиса.
В следующем примере из «Рязанской кормчей» (1280 г.)2 Б2 выражает не относительное, а абсолютное время:
Устраяеться менши суще .к. .е. лЬтъ воз-драстомь. на проданье ихъ залогы отець заи-модавцемъ далъ будеть. а не ты самъ (л. 308 б). «... залог заимодавцам даст отец, а не ты сам».
Среди интересных явлений в «Русской Правде» по Мусин-Пушкинскому списку
1 Кормчая Новгородская, 1280 г., ГИМ, Син., № 132.
2 Кормчая Рязанская 1284 г., ГПБ, Е II, I.
XIV в.3 нами отмечен Б2 с отсутствием согласования в числе «будет» и -ЛЪ формы:
Аже будеть (ед.ч.)свободныи с нимь крали или хоронили (мн.ч.). то князю въ про-дажю (л. 21 об.); ... оже будеть (ед.ч.) с нимь кралН. и хоронили (мн.ч.) и то всихъ выдати (л. 21 об.-22).
Если сравнить «Русскую Правду» 1282 г. и «Русскую Правду» по Мусин-Пушкинскому списку XIV в., то легко убедиться в том, что в последнем памятнике формы с отсутствием согласования появляются на месте полного согласования в лице и числе в тексте 1282 г., что свидетельствует о разложении Б2 с последующим с превращением глагола-связки в условный союз: будеть («если») ^ буде.
Очевидно, глагол будет прошел путь к условному союзу через стадию безличности, поскольку именно форма 3-го лица единственного числа утвердилась впоследствии как условный союз, утратив временное значение. Рассуждения о специфике формы 3-го лица единственного числа находим в трудах
В.В. Виноградова: «Как неличная форма выступает форма 3-го лица, особенно в единственном числе. Ее личное значение только потенциально. Оно обусловлено обязательным наличием или подразумеванием субъекта. Оно целиком синтаксично. С этой точки зрения безличные глаголы должны расцениваться как неличные формы, выведенные за пределы категории лица, а следовательно, и числа». И далее: «Форма 3-го лица ед. ч. синтаксически (курсив авт.) сочетает признаки определенно-личного отношения к деятелю или производителю с возможностью полного устранения субъекта действия» [10, с. 456, 460].
Личное значение будеть в составе Б2 в древнерусский период подтверждается тем, что отношения, о которых идет речь в главном и придаточном предложениях и для характеристики которых выступает футурум экзактум, носят по преимуществу личный характер: это отношения холопа и господина. истца и ответчика, верующего и его духовного наставника.
На эту особенность обратил внимание Л.П. Якубинский: «Формы прошедшего
3 Русская правда по Мусин-Пушкинскому списку, XIV в., по рукописи: Сб. Мусин-Пушкинский, XIV в., ЦГАДА, ф. 135, отд. V, рубр. I, № 1.
сложного (добавим: и «преждебудущего». -
Н. Н.) ассоциировались прежде всего с личными именами (с лицом как субъектом действия)» [11, с. 242]. Неслучайно поэтому из 245-ти исследованных нами случаев употребления в древнерусском языке подавляющее большинство (234) характеризуют лицо, активного деятеля; 5 - животных и лишь 6 - предметы неодушевленные. В тех случаях, когда речь идет о предметах неодушевленных, используется, как правило, форма настоящего времени совершенного вида:
Аще ли схранилъ будеть все. напрасно же буря нападеть. и сего для проидеть огнь далече. да не осудить ся. (Закон судный людям по сп. XIV в., л. 339-340). («Если <кто-либо> <надежно> укрыл все <имущество>, но нападет буря и потому огонь распространится дальше, да не осудится», где «схранилъ будеть» характеризует лицо, а «нападеть» и «проидеть» - явления природы.
Тесная связь «преждебудущего» с личным деятелем прослеживается и в следующем примере:
О псЬ . Аще песъ проказы дЬеть. аще подрывъ клЬть. или подравъ стропъ влЬзеть. аще ли двьрми влЬзеть. да ся побьеть. аще кто хвалиться на него. или на него же ся бу-деть хвалилъ ся что створить винограду. или нивЬ или скоту. и продасться (л. 33-33 об ): «Если пес (собака) проказничает; если, подрыв клеть или
подрав строп, влезет; если <через> дверь влезет - да будет побит; если же кто похваляется им или будет похваляться <о том>, что <тот - пес> сделал винограднику, или ниве, или скоту - да продастся <должен будет продан>», где формы презенса совершенного вида характеризуют животное (собаку), а Б2 - человека.
Сравнение конструкций с буду-ЛЪ в древнерусском переводе с формами византийского оригинала «Огласительных поучений Феодора Студита» (XIV в.)1 показало, что основной грамматической характеристикой Б2 является видо-временная, где -ЛЪ причастие утратило именные признаки и превратилось в глагол. На это указывает тот факт, что в русском переводе Б2 регулярно появляется на месте аористных и импер-фектных форм в греческом, а также на месте
1 Житие Феодора Студита, XII в., ГБЛ, ф. 178,
№ 1832 (Выголексинский сб.).
различных форм конъюнктива, выражающего будущее время.
Широко представлен Б2 в грамотах конца XIV в.2, причем, большее количество примеров выпадает уже не на условные придаточные, а на определительные:
Что будешь у мене взялъ воинои в тот мЬсяць тому всему межи насъ погреблъ. («А то, что взял у меня на войне в тот месяц, пусть считается между нами погребенным <забытым>»); А хто будеть моихъ казначЬевъ. или хто будеть моихъ дьяковъ прибытокъ мои от мене вкдалъ. или посель-скихъ или тиуновъ ... тН вск не надобе моеи княгинЬ и моимъ дЬтемъ. («А кто из моих казначеев или дьяков прибыль мою от меня знал (имел) от крестьян или дружинников, те все ни моей княгине, ни моим детям не нужны») (Грам. доконц. кн. Дм. Ив. с кн. Твер., 1375 г.). В этом фрагменте Б2 выражает абсолютное время.
Процесс разложения Б2 углубляется в дальнейшем, что можно проследить по памятникам XIV-XV вв., и достигает кульминации к XVI в. В XVI в., утратив поддержку со стороны других -ЛЪ времен (перфекта и плюсквамперфекта) и основную функцию предиката условной части гипотаксиса, отвоеванную простыми формами индикатива, футурум экзактум превращается в немотивированную форму времени и выходит из употребления.
Выводы:
1. Исследование обширного материала памятников древнерусской письменности XI-XIV вв. показало, что футурум экзактум (Б2) в древнерусском языке по преимуществу - форма относительного времени. Таксис-ное значение выражалось в зависимости действия главного предложения от действия, обозначаемого Б2. Это зависимость временная, условная, причинно-следственная. При обратной зависимости (придаточные определительные, изъяснительные, меры и степени и др.) Б2 является предикатом главного предложения.
2. Значение «преждебудущего» уже к началу исторического периода не являлось дифференциальным значением данной формы, а проявлялось ситуативно, в зависимости от условий контекста, получая актуализацию
2 Грамоты XШ-XV вв. различного характера.
только в придаточной части условного периода, т. е. было функциональным значением Б2.
3. Основными характеристиками Б2 в историческое время стали: а) видо-временная; б) функция предиката условной части гипотаксиса; в) устойчивая связь формы с субъектом - личным деятелем.
Данные положения подкрепляются сведениями не только древнерусских текстов, но и византийских источников, которые были переведены в разное время и могли отражать эволюцию формы.
4. Так как полной структурной синтети-зации значений компонентов конструкции в древнерусском языке так и не произошло (и вспомогательный глагол, и -ЛЪ форма сохраняли свою лексико-грамматическую специфику), футурум экзактум следует рассматривать как особого рода синтаксическое сочетание, объединявшее в одном морфологическом комплексе разновременные, а позднее, и разновидовые глаголы: «буду написал» - «буду писал».
5. Двойственность трактовки временного плана, выражаемого Б2 (прошедшее? - будущее?), объясняется спецификой его употребления: это преимущественно придаточные условные в памятниках директивной направленности (церковные уставы, Русская Правда), рисующие события регулярные, повторяющиеся, обычные и потому могущие быть актуальными не только для прошлого, но и для будущего.
6. Значение «обнаружения признака», как и модальность буду при -ЛЪ форме являются комбинаторными, контекстными значениями Б2 и проявляются в определенном типе предложений - условном.
7. Однородное положение футурума эк-зактума в одном контексте с другими формами времени (простыми претеритами, пре-зенсом совершенного вида, инфинитивными сочетаниями с хочу, начну, иму), а также выход из употребления плюсквамперфекта и переход перфекта в состав простых форм индикатива ослабляли позицию Б2 в ряду соотносительных временных форм. Данные древнерусских памятников XI-XV вв. свидетельствуют о постепенном разрушении Б2, что находит свое формальное выражение в отсутствии согласования вспомогательного глагола с -ЛЪ компонентом с последующим
превращением глагола-связки в условный союз.
8. Поскольку основной грамматической характеристикой футурума экзактума в исторический период стала видо-временная характеристика, отдельные редкие случаи сохранения за -ЛЪ компонентом значения причастия следует рассматривать как реликтовые рефлексы либо как буквальный перевод именных форм глагола византийского оригинала.
9. Стереотипность формулировок грамот и деловых документов XIV-XVI вв., свидетельствующая о фразеологизации структур с Б2, позволяет предположить, что в живой разговорной речи футурум экзактум вышел из употребления значительно раньше, вероятно, уже в XIII в.
1. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Глагол. М., 1977. Т. 4.
2. Ефимов А.И. К истории форм прошедшего времени русского глагола // Ученые записки Пермского государственного педагогического института. Пермь, 1937.
3. Новикова Н.В. К вопросу о семантике и функциях футурума экзактума в древнерусском языке // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Вып. 12 (104).
4. Новикова Н.В., Трофимова Е.В. О некоторых проблемах перевода древнерусского текста и достоверности лингвистической информации // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Вып. 12 (104).
5. Ломтев Т.П. Об употреблении глагола относительно категории времени в древнерусском языке // Общее и русское языкознание. М., 1976.
6. Лавров Б. В. Условные и уступительные предложения в древнерусском языке. Москва; Ленинград, 1941.
7. Ульянов Г. К. Значение глагольных основ в литовско-славянском языке. Варшава, 1891.
8. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М., 1981.
9. Кузнецов П.С. Очерки исторической морфологии русского языка. М., 1970.
10. Виноградов В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове). М., 2001.
11. Якубинский Л.П. История древнерусского языка. М., 1953.
Поступила в редакцию 11.01.2012 г.
UDC 81 ’36
FUNCTIONAL SEMANTICS OF FUTURUM EXACTUM OF OLD-RUSSIAN LANGUAGE (ON MATERIALS OF MONUMENTS OF 11-14TH CENTURIES)
Nina Viktorovna NOVIKOVA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor of Russian Language Department, e-mail: gubareva@tsu.tmb.ru
The article considers the functional meaning of futurum exactum in monuments of old-Russian writing, determines its place within the correlated time forms in given period and reasons caused its decay.
Key words: old-Russian language; historical grammar; futurum exactum; functional semantics.
