CC BY
144
© 2007 г. Т.В. Ульянова
ФРЕЙМ «СЛОВЕСНЫЙ ПОРТРЕТ» В ЯЗЫКЕ И КУЛЬТУРЕ
Проблема взаимодействия языка и культуры в языкознании является одной из центральных. Термины «языковая картина мира» или «понятийная картина мира» понимаются слишком широко. Вполне естественно желание найти какие-то атомарные единицы. В нашем случае в таком качестве выступает культурный фрейм. Мы понимаем его как существующую в языке и культуре модель того или иного явления. Примером может служить фрейм написания письма, так как любое письмо, вне зависимости от его содержания и адресата строится в соответствии со сложившейся общепринятой традицией.
Теории фреймов посвящены работы М. Минского [1], В.В. Гончаренко и Е.А. Шингаревой [2]. Особое место в них занимают лингвистические фреймы, которые ориентированы на тексты, описывающие конкретные ситуации или объекты. Первоначально фрейм пуст: он представляет собой только структуру данных о тексте и не содержит никаких конкретных сведений. С помощью лингвистической процедуры индикаторного фрагментирования из исходного естественного текста извлекаются фрагменты текста естественного языка, которые заполняют узлы фрейма. В результате формируется экземпляр лингвистического фрейма, отражающий основное содержание исходного текста, информативное для фиксированного круга адресатов.
Поскольку в языке существуют определенные шаблоны для описания внешности человека, а само описание часто включает в себя стандартные выражения, фразеологические сочетания (например, карие глаза, пшеничные волосы), можно с уверенностью сказать, что описание человека является культурным фреймом.
Обращение к словесному портрету как предмету изучения известно еще со времен зарождения риторики. Описание внешнего вида человека - прозопогра-фия - в риторике является одним из шести видов дескрипции (description - лат. «описание») наряду с хронографией (описанием времени), топографией (описанием места), ифопией (описанием внутренних качеств), портретом (описанием и наружных, и внутренних качеств, т.е. соединением прозопографии и ифопии) и гипотинозисом (описанием действия как происходящего перед говорящим). По определению Т.В. Буланиной, «прозопография - это текст, в основе которого лежит описание черт лица, фигуры, физических качеств или описание внешности в самом общем виде, манеры держать себя, манеры двигаться живого существа, реального или вымышленного» [3].
Древнерусской литературе словесный портрет известен с первых веков ее существования. Этому посвящены исследования Д.С. Лихачева [4], А.Б. Никольской [5], О.В. Творогова [6].
Особенно часто словесный портрет встречается в летописях, начиная уже с «Повести временных лет». Но в древнерусской литературе подробные описания внешности - большая редкость. Гораздо чаще наблю-
даются краткие описания, включающие два-три эпитета. Древнего автора больше интересует внутренний облик изображаемого, нежели его внешность. Причем описание внешности всегда соответствует характеристике данного человека: положительные герои имеют приятную внешность, отрицательные - отталкивающую. Например, в «Житии Александра Невского» о «благоверном и великом князе» автор говорит: «И красив он был, как никто другой...» [7].
Памятники древнерусской литературы дают - за отдельными исключениями - один и тот же тип внешности изображаемого лица: хороший/большой/средний рост; широкие плечи; большие, ясные/грозные глаза; красивое/белое/смуглое/ясное лицо. К этим основным чертам, присутствующим в разных комбинациях во всех положительных описаниях, в некоторых портретах прибавляются еще и цвет и форма бороды и волос, реже - форма носа и степень полноты.
По мере развития самой литературы эволюционировал и литературный портрет. На смену скудному описанию внешности человека в древнерусской литературе, затрагивавшему лишь одну или две черты внешности героя, в литературе Х1Х-ХХ вв. появились более объемные, яркие и содержательные словесные портреты.
Важно заметить, что в изображении внешности героев у писателей, принадлежащих к разным литературным направлениям, достаточно отчетливо видны различия. Исследователь литературных портретов Б.Е. Галанов замечает, что техника портрета у писателей-декадентов нередко сводилась «к болезненному варьированию двух-трех черт, разраставшихся до степени кошмарного, пугающего» [8]. В портретах же писателей-реалистов, в частности, Л.Н. Толстого, отмечено нечто неуловимое, противоречивое, подвижное. Кстати, Толстой был решительным противником употребления при описании внешности персонажа слов-эпитетов, таких как оригинальный, добрый, умный, глупый и т.д., т.е. тех прилагательных, которые входят в выделяемые нами поля прямой оценочной и эмоциональной характеристик. По его мнению, такие слова как будто и претендуют на то, чтобы обрисовать человека, но по существу не дают о нем никакого понятия, потому что уже заранее предполагают нечто застывшее, неподвижное.
Как отмечено выше, исследованием словесного портрета занимаются риторика и литературоведение. Вполне закономерно также обращение лингвистов к данному явлению. Часто предметом их изучения становится портрет в произведениях отдельных авторов. Из подобных работ представляет интерес исследование Г. С. Сырицы [9], посвященное языку портрета в романах Л. Толстого «Война и мир», «Воскресение». Кроме того, встречаются работы современных лингвистов, в которых портретное описание изучается как сложное синтаксическое целое [10].
В лингводидактике словесное портретирование используется для развития речи учащихся, поскольку предполагает выявление специфических умений тек-стовосприятия и текстопорождения. Еще несколько десятилетий назад ученые говорили о том, что «главное внимание следует уделить художественному описанию внешности, так как работа над этим видом описания имеет особое значение для развития речи учащихся» [11].
Помимо названных выше наук термин «словесный портрет» существует и в криминалистике. Хотя признаки внешности человека использовались для целей опознания еще в глубокой древности, «словесный портрет» как метод описания внешних признаков человека для целей розыска и отождествления был разработан и систематизирован в конце XIX в. французским криминалистом А. Бертильоном. Он предложил описывать приметы преступников не в произвольной форме, как это делалось ранее, а на основе определенной системы. И здесь возникает проблема, которая важна для криминалистов с практической стороны, а нам интересна с теоретической точки зрения. Это -сведение обычного описания к квалифицированному, т. е. проблема трансформации различных описаний, имеющих один референт.
Как видим, словесный портрет является предметом изучения: риторики, литературоведения, лингвистики, криминалистики. Это еще раз подтверждает, что он является культурным фреймом.
Кроме того, описание внешности человека - яркий пример лингвистического фрейма. М. Минский, который ввел понятие «фрейм», считает отличительной особенностью лингвистических фреймов то, что они фиксируют некоторый нормативный способ описания ситуаций, типичный для определённого языкового коллектива [1]. Иными словами, лингвистический фрейм задает своего рода нормативный сценарий класса текстов, принятый в том или ином коллективе для описания какого-либо фрагмента внешнего мира (ситуаций и участвующих в них объектов), в нашем случае - для описания внешности человека. Отдельные его позиции - описание глаз, овала лица - можно рассматривать как слоты (пустые узлы) фрейма. Слоты заполняются определенным набором синтаксических конструкций, например «прилагательное + существительное» (красные руки), «существительное (определяемое слово) + существительное (приложение)» (глаза-бусинки), и лексемами из различных сенсорных полей - поле цвета, поле формы и т.п.
Однако словесный портрет существенно зависит от преобладающей прагматики описания. В данной ситуации можно говорить о различных стратегиях описания, которые мотивируются коммуникативными намерениями языковой личности.
При описании портрета они могут концентрироваться на четырех компонентах сообщения: адресанте, адресате, объекте и коде. Концентрации на адресате соответствует намерение описать портрет так, чтобы адресат смог правильно идентифицировать объект. Именно такова прагматика словесного портрета в криминалистике. При концентрации на адресанте описание внешности выполняет эмотивную функцию: портрет дается в целях характеризации его носителя, т.е.
служит средством выражения эмоций адресанта. Это типично для литературного портрета. Аналитическая интенция соответствует концентрации на объекте: внешность человека служит объектом анализа, по ней, например, судят о характере. Таково описание внешнего вида больного в медицине, особенно в психиатрии или физиогномике. В тех случаях, когда намерение адресанта концентрируется на коде, можно говорить о метаязыковой функции словесного портрета - функции описания самого языка. Имеется в виду выявление тех языковых средств, которые позволяют описывать внешность человека. В этой функции портрет используется в лингводидактике при обучении иностранному и родному языку, в психолингвистике в связи с диагностированием нарушений речи и изучением детской речи, а также в компьютерной лингвистике при моделировании речевой способности человека.
Что касается причинной обусловленности, то здесь выделяются причины, связанные с социальными характеристиками личности и с ее психологическими особенностями. К первым относятся этническая принадлежность, уровень кодовой и реальной компетенции, зависящий от образованности, наличие или отсутствие диглоссии или билингвизма. Ко вторым - пол, возраст, темперамент, возможно, акцентуация личности описывающего, наличие тех или иных форм афазии.
Так, рассматривая полярные стратегии описания -метафорическую и метонимическую, - Р.О. Якобсон заостряет внимание на крайних случаях, когда при нарушении отношений подобия больной использует лишь метонимический, а при нарушении отношений комбинации - лишь метафорический механизм. В качестве примера автор приводит литературный портрет, принадлежащий перу Глеба Успенского, страдавшего в последние годы своей жизни афатическими нарушениями: «Из-под соломенного состарившегося картуза, с черным пятном на козырьке, выглядывали две косицы наподобие кабаньих клыков; разжиревший и отвисший подбородок окончательно распластывал потные воротнички коленкоровой манишки и толстым слоем лежал на аляповатым воротнике парусиновой накидки, плотно застегнутой у шеи. Из-под этой накидки взорам наблюдателя выставлялись массивные руки с кольцом, въевшимся в жирный палец, палка с медным набалдашником, значительная выпуклость желудка и присутствие широчайших панталон, чуть не кисейного свойства, в широких концах которых прятались носки сапогов» [12]. Ссылаясь на мнение литературоведа А. Камегулова, Якобсон полагает, что читатель не в состоянии воспринять такой портрет в целостности. Следовательно, выбранная автором стратегия описания в ее предельной форме может привести к коммуникативным неудачам.
Отметим, что различные стратегии описания внешности человека предполагают и нетождественные наборы лексем для заполнения слотов фрейма. Также в зависимости от интенции адресант выбирает ту или иную синтаксическую модель описания, самой распространенной из которых, но не единственной является модель «прилагательное + существительное».
Итак, лингвистический фрейм портрет зависит от намерений языковой личности, которые могут концентрироваться на разных компонентах сообщения:
адресанте, адресате, объекте, коде, обусловливая выбор лексики и синтаксической конструкции. В основе создания лингвистического фрейма (в данном случае словесного портрета) лежит прагматика, т.е. интенции языковой личности. Представляется целесообразным говорить о существовании инвариантного фрейма портрета и наличии нескольких когнитивных баз, за счет которых он варьируется.
Литература
1. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979.
2. Гончаренко В.В., Шингарева Е.А. Фреймы для распознавания смысла текста. Кишинев, 1984.
3. Буланина Т.В. Риторика в Древней Руси: Сведения о теории красноречия в русской письменности Х1-ХУ1 веков: Автореф. ... дис. канд. филол. наук. Л., 1985.
4. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.
Ростовский государственный университет
5. Никольская А.Б. К вопросу о «словесном портрете» в древнерусской литературе // Сб. статей к сорокалетию ученой деятельности академика А.С. Орлова. Л., 1934.
6. Творогов О.В. Из истории словесного портрета в русской литературе XVI в. // Культурное наследие Древней Руси: Истоки. Становление. Традиции. М., 1976.
7. Памятники литературы Древней Руси. XIII век / Пер. В.И. Охотниковой. М., 1981. С. 426-439.
8. Галанов Б.Е. Живопись словом. М., 1974.
9. Сырица Г.С. Язык портрета в романах Л. Толстого «Война и мир», «Воскресение»: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1986.
10. Семиляк В.И. Структурно-семантическая организация сложного синтаксического целого портретного описания: На материале произведений русских писателей I половины ХХ в.: Дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 2004.
11. Система обучения сочинениям в 4-8 классах / Под ред. Т. А. Ладыженской, 1967.
12. Якобсон Р.О. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры. М., 1990. С. 110-132.
4 декабря 2006 г.
