Фразеологизмы в ассоциативных словарях (на материале польского и русского языков) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ON PHRASEOLOGICAL INNOVATIONS AND METHODS TO REPRESENT THEM

IN DICTIONARIES

S.I. Georgieva

The paper deals with fixed Bulgarian and Russian word combinations. They were formed to reflect new phenomena in life of respective countries by way of semantic transformation of terminological and free word combinations. These innovations are not shown in the existing dictionaries. The author offers a specific arrangement of the vocabulary entry. These bilingual dictionaries are intended, first of all, for foreign language learners, translators, linguists and editors.

© 2009

Б. Родзевич

ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ В АССОЦИАТИВНЫХ СЛОВАРЯХ

(на материале польского и русского языков)

Тест вербальных ассоциаций давно известен и используется в психолингвистике, семасиологии, когнитивной лингвистике и многих других науках. Он заключается в том, что испытуемому дается слово-стимул, на которое он должен реагировать первым «пришедшим в голову» словом или словосочетанием. Этот так называемый свободный ассоциативный эксперимент с регистрацией первичной реакции дает возможность составлять списки ассоциативных норм (ассоциативные словари), позволяющие использовать их как источник не только психологической, социологической, культурологической, но и лингвистической информации, а также изучать специфический для данной культуры и языка ассоциативный профиль единиц языка.

Цель настоящей статьи заключается в выявлении состава и структуры фразеологического слоя внутреннего лексикона языковой личности и характеристике способов хранения его единиц в языковой памяти носителей двух языков — русского и польского, моделью которой является ассоциативно-вербальная сеть. Материалы для исследования собраны по данным двух ассоциативных словарей: «Славянский ассоциативный словарь: русский, белорусский, болгарский, украинский» и «РоШ s-^ownik а8одасущу ъ 8ир1ешеп1еш». В основу обоих словарей положены проведенные в русле исследовательской программы сектора психолингвистики и теории коммуникации Института языкознания РАН «Сопоставительное исследование национального языкового сознания славян» массовые ассоциативные эксперименты с носителями славянских языков.

Многие фразеологические единицы, появляющиеся в качестве реакции, восстанавливаются респондентами в (канонической) форме, в которой они и зафиксированы в словаре или в одном из словарных вариантов. Они хранятся в памяти носителей обоих языков как (воспроизводимый) готовый к употребле-

нию целостный языковой знак, отражая, с одной стороны, их субъективную и в то же время вполне объективную значимость для говорящих. С другой стороны, этот факт можно объяснить общими закономерностями выбора участниками ассоциативного эксперимента той или иной реакции, к которым следует отнести, главным образом, закрепленную в памяти говорящих сочетаемость лексем — синтагматические и парадигматические связи слов и их совместную встречаемость в речи и языке. Еще один «лингвистический» аспект порождения конкретных ассоциативных реакций — это семантическое родство или субъективно воспринимаемая испытуемыми близость слов. В полученных ответах, как в польском, так и русском ассоциативном тезаурусе, много фразеологических единиц, состоящих из двух компонентов, представляющих собой в структурном плане согласование прилагательного с существительным, причем вызываемые реакции отражены именем существительным, в то время как стимул — именем прилагательным, напр., польск. biaty (стимул) kruk (6 реакций), czarny charakter (8), staby cziowiek (48), wolny strzelec (8); русск. белый снег (109), большой человек (30), красный перец (16), черный кофе (11). К числу реакций, основанных на синтагматических связях двух компонентов в ассоциативно-вербальной сети, называемых довольно многими респондентами, относятся и фразеологические единицы других структурных типов (в частности, устойчивые сочетания слов, структурно совпадающие с предложениями, организованные управлением именительного падежа существительного родительным падежом другого существительного, состоящие из глагола и зависимого существительного), напр., польск. czasptynie (6), dusza towarzystwa (2), gtowa boli (10), góra miqsni (7); русск. бог знает (2), время идет (15), враг народа (40), время года (10), голова болит (67), терять голову (17).

Однако самый яркий набор — это активные [Караулов 1994] фразеологизмы, подвергающиеся варьированию и разнообразным трансформациям, нарушающим каноническую форму, идеал нормативного словаря. В кругу индивидуальных речевых вариантов выделяется несколько групп в зависимости от характера структурно-семантического преобразования. При этом частотность тех или иных трансформаций, конечно, различна. Одним из наиболее частотных видов преобразования в исследуемом материале является изменение в расположении компонентов, прежде всего, синтаксическая инверсия, что объясняется не столько намеренным приемом (напр., смысловым выделением или обособлением компонентов с целью усиления экспрессивности устойчивого словосочетания), сколько характером связи между стимулом и реакцией (слово-стимул является одним из компонентов, чаще всего опорным компонентом ассоцируе-мой фразеологической единицы), ср., польск. droga krqta (17), dusza dobra (3), ziemia matka (44), mtody pan (4), usta czerwone (35); русск. бог Господь (5), брат двоюродный (4), вечность целая (3), вода живая (8), дурак Иван (32).

В основу следующей группы оборотов положены морфологические и синтаксические преобразования, заключающиеся в видоизменении грамматической формы компонента в пределах или вне морфологической или синтаксической парадигмы фразеологизма, напр., польск. dusza towarzyska (6) вместо dusza towarzystwa, Nadzieja — matka gtupich (20); вместо Nadzieja matkq gtupich (5), gtowa w chmurach (1) — трансформа, включающая одновременно сокращение компо-

нентного состава, — вместо nosic gtowç w chmurach, gtowa na karku (1) — трансформа, включающая одновременно сокращение компонентного состава, — вместо miec gtowq na karku, palec Boga (1) вместо palec bo¿y; русск. белый ворон (1) вместо белая ворона, дурак Иванушка (3) — трансформа, включающая одновременно синтаксическую инверсию, — вместо Иванушка-дурачок, Время ушло (2) вместо Время уходит, зеленый змей (2) вместо зеленый змий (2), палец в рот не клади (10) вместо пальца в рот не клади.

В число активных фразеологических единиц включаются и те, которые воссоздаются в памяти участников теста вербальных ассоциаций — носителей русского языка — в результате переосмысления, связанного с развертыванием их когнитивного образа посредством распространения компонентов словами свободного употребления: Время быстро идет (1), Время летит без оглядки (1), Время летит быстро (1), Время быстро уходит (1). К изменениям компонентного состава относится также эллипсис устойчивого сочетания слов, один из самых частотных способов включения и хранения фразеологизмов в ассоциативно-вербальной сети, составляющей базис языковой памяти поляков и русских. Варьированию в виде эллипсиса подвергаются в основном устойчивые сравнения, в которых анкетируемыми пропускается союз как: польск. biaty snieg (61), czarny noc (16), czerwony krew (74), czysty tza (21), wolny ptak (74); русск. белый платок (2), большой слон (11), глупый осел (24), слабый ребенок (18), слабый котенок (4), черный уголь (14), чистый снег (22) и многие др. В результате структурно-семантических преобразований респондентами приводятся и другие фразеогогизмы с сокращенным компонентным составом, ср. польск. chciec [пропускается компонент to] móc (174), czas [to] pieniqdz (16), gosc w dom [Bóg w dom] (10), myslec о [niebieskich] migdatach (1), obiecywac gruszki [na wierzbie] (1), русск. Глаза — зеркало [души] (13), [Незваный] гость хуже татарина (6), гость в дом [радость в дом] (3), [бросать] деньги на ветер (2), Душа в пятки [ушла/уходит] (4), Сила [есть] ума не надо (2), Слово не воробей [вылетит — не поймаешь] (39). Иногда компонентный состав ассоциируемого анкетируемыми со словом-стимулом устойчивого сочетания сводится к одному лишь слову, которое неоднократно приобретает совсем другую форму, чем в канонической единице, и не входит в разряд нормативных реализаций членов ее морфологической или синтаксической парадигмы, напр., польск. Czas [leczy] rany (1), сга8pieniqdze (3) вместо czas to pieniqdz, gosc [w] dom [Bóg w dom] (53), góra Mahomet (2), Mahometa (1) вместо Nie przyszta góra do Mahometa, przyszedt Mahomet do góry, Ktamstwo [ma krótkie] nogi (2); Nadzieja — gtupota (9), Nadzieja — matka (8), Nadzieja gtupiec (3) вместо nadzieja — matkq gtupich; [jaka] praca [taka] ptaca (3), praca kotacz (3) вместо Bezpracy nie ma kotaczy; русск. ветер свобода (14) вместо свободный как ветер в поле, голова плечи (3) вместо голова на плечах, гора Магомет (24), гора Магомета (3), гора Мухамед (2) вместо Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе; город село (37) вместо ни к селу ни к городу, гость татарин (20) вместо Незваный гость хуже татарина, палец рот (3) вместо пальца в рот не клади, Руки — золото (3) вместо золотые руки, свет — ученье (4) вместо Ученье — свет, а неученье — тьма; Сила — ум (23) вместо Сила есть — ума не надо.

Среди ассоциаций-трансформ структурно-семантического типа выделяются, кроме упомянутых, еще несколько своеобразных преобразований. В рус-

ском ассоциативном тезаурусе эти окказиональные ответы респондентов основаны на эллипсисе и одновременно переходе утвердителной формы фразеологической единицы в отрицательную и наоборот: Слово — воробей (15), Стыд — дым (1), cp. Стыд не дым; в польском интересны реакции, представляющие собой окказиональные индивидуальные фразеологические единицы, образованные в результате лексико-грамматической деформации (реакция на стимул szczqscie) и конверсии ситуации, образуемой исходным сочетанием (реакция на слово obiecywac), ср. Szczqscie chodzi parami (1), obiecywac gwiazdkq z nieba (1) и нормативные формы Nieszczqscia chodzq parami; chciec/pragnqc gwiazdki z nieba. Интересны случаи ассоциирования стимулов-лексем, выражающих элементы фразеологического значения, c обладающими этим значением единицами или трансформами соответствующих единиц: польск. obiecywac cacanki (12), obiecywac obiecanki cacanki (4), obiecywac obiecanki (2) — словарная форма фразеологизма Jbiecanki cacanki, a gtupiemu radosc обладает значением 'obiecywac bez zamiaru dotrzymania obietnicy'/'obietnice bez pokrycia'; wstyd burak (2), wstyd buraczek (1), wstyd pqs (1) — обе исходные формы фразеологизмов czerwony jak burak и cata w pqsach употребляются в значении 'o kims, kto zaczerwienil ze wstydu'.

Нами отмечены лишь некоторые способы хранения фразеологических единиц в языковой памяти представителей обеих наций. Однако, как видно по приведенным примерам единиц фразеологического уровня, порожденных стимулами лингвистического эксперимента и зафиксированных в новейших ассоциативных словарях, в настоящее время (за счет использования методов психолингвистики, изучающей язык говорящего человека) расширяются возможности исследования той части словарного запаса современных носителей как польского, так и русского языков, о которой принято говорить, что она по различным причинам все больше скудеет. Даже этот беглый обзор полученных данных позволяет сделать вывод, что в обыденном языковом сознании поляков и русских фразеологические единицы различных структурных и семантических типов живы, актуальны и употребительны.

ЛИТЕРАТУРА

Мелерович А.М., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи: словарь. — М.: Рус. словари: Астрель: АСТ, 2005.

Словарь ассоциативных норм русского языка / под ред. А.А. Леонтьева. — М.: Изд-во Моск. гос. лингв. ун-та, 1977.

Уфимцева Н.В., Черкасова Г.А., Караулов Ю.Н., Тарасов Е.Ф. Славянский ассоциативный словарь: русский, белорусский, болгарский, украинский. — М.: Изд-во Моск. гос. лингв. ун-та, 2004.

Gawarkiewicz R., Pietrzyk I., Rodziewicz B. Polski slownik asocjacyjny z suplementem. — Szczecin: Wydawnictwo PRINT GROUP, 2008.

FIXED PHRASES IN ASSOCIATIVE DICTIONARIES (BASED ON POLISH AND RUSSIAN)

B. Rodzevich

The article deals with the content, structure, and relevance degree of Polish and Russian fixed phrases that are kept in linguistic consciousness as associates words, generated by linguistic experiment, and registered in the latest associative dictionaries.

© 2009

М.Л. Алексеева

РУССКИЕ РЕАЛИИ В СЛОВАРЯХ: ДИАХРОНИЧЕСКИЙ РУССКО-НЕМЕЦКИЙ СЛОВАРЬ РЕАЛИЙ

При включении национально-специфичной лексики в двуязычные словари перед лексикографами возникают как научные, так и методологические проблемы. Прежде всего, отметим сложности выявления, отбора и обработки единиц. Трудность лексикографической обработки этого вида лексики связана в первую очередь с ее высокой информативностью для представителей другого языкового коллектива, а также с отсутствием соответствующих единиц этого же уровня в иностранном языке. Авторы словарей решают эти проблемы по-разному.

Изучение работ по проблематике реалий в переводоведении, лингвострано-ведении, лингвокультурологии, этнолингвистике, сопоставительной лексикологии и теории межкультурной коммуникации выявило различное понимание данного языкового и культурного феномена в смежных дисциплинах и заставило обратиться к изучению представленности данного слоя лексики в словарях. Рассмотрению подвергались словари различного типа: лингвострановедческие, лингвокультурологические, двуязычные переводные, а также словари иностранных слов и одноязычные толковые словари для пары языков русский — немецкий.

Анализ словарей показал, что данная проблематика отечественными лексикографами разрабатывается активнее, чем зарубежными. Используемое авторами лингвострановедческих и лингвокультурологических словарей транскрибирование без учета сложившейся традиционной формы передачи и при наличии удачных переводческих решений может привести к непониманию реалии. Кроме того, фиксируются большей частью лексические единицы, отражающие уникальные предметы и явления современной жизни, а исторические реалии, именующие предметы, вышедшие из употребления, представлены слабо. Например, в словаре иностранных слов немецкого языка на долю исторических реалий приходится лишь 27% от всего количества отраженных в нем русских реалий [Duden: Fremdwórterbuch 2001]. Составители лингвострановедческих