CC BY
126
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И ФОЛЬКЛОР
УДК 821.161.1
О. В. Мамуркина
Формы проявления авторского начала как источник художественного нарратива в путевой литературе второй половины XVIII века
В статье на материале текстов путешествий с главенствующим документальным началом анализируется специфика элементов художественного нарратива в русской литературе XVIII века. Показано, что многообразие проявлений категории автора обеспечивает отбор и организацию событий, формирующих травелог как эстетически осмысленное целое.
The paper examines the specification of author’s manifestation in the fictional-documentary travelogue in Russian literature of XVII century. It is shown that these manifestations provides narrative selection and organization of the text taken as aesthetic whole.
Ключевые слова: художественно-документальная литература, жанр, нарратив, путевая литература, травелог, автор, нарратор, портрет, пейзаж.
Key words: fictional documentary literature, genre, narrative, travelogue, author, narrator, portrait, scenery.
Роль креативной повествовательной инстанции, чья нарративная интенция определяет логику организации текста, является структурообразующей как в произведениях художественной, так и в образцах документальной литературы, причем в последнем она выступает определяющей. Логика организации любого нарратива как последовательности особым образом структурированного событийного ряда, предполагает, прежде всего, отбор фрагментов бытийного контиинума. На селекцию событий влияет не только субъективизм автора, но и специфика жанра как модели текстопорождения.
Литература с главенствующим документальным началом имеет неоднородную жанровую систему: мемуары, эпистолярий, травелог, автобиография, различные записки и т.д. Качественный и количественный прирост текстов указанных жанров наблюдается в русской литературе на протяжении XVIII столетия, актуализируясь во второй его половине. Особое место в системе текстов документальной литературы принадлежит путешествиям. Множественность номинаций - (путевые) заметки, записки, дневники, журналы - отражает композиционную и содержательную неоднородность нарративов. «Олитературивание» жанра путешествия, включение его в ка-
ноническую повествовательную парадигму позволяет говорить о наличии элементов художественности в текстах путевой литературы.
В рассматриваемых нами текстах путешествий можно условно выделить три тематические группы: морские путешествия; путешествия по России и Европе; путешествия по Востоку.
К первой тематической группе могут быть отнесены следующие тексты: 1. Журнал Ю. Ф. Лисянского 1783-1800 гг. [8]; 2. Записки
Н. Полубояринова 1762-1765 гг. [12]
Путешествия по России и Европе (неразделенные в силу единичности маршрута, проделанного одними и теми же путешественниками) отражены в 3. Дневнике А. Г. Бобринского 1779-1786 гг. [2]; 4. Дневнике
А.У. Болотникова, Н. Я. Озерецковского 1782-1783 гг. [3]; 5. «Описаниях двухлетней петербургской жизни» Р. М. Цебрикова [15]; 6. «Дневнике путешествия неустановленного лица по немецким землям» 1786 гг. (возможный автор - А. Г. Бобринский) [4].
Путешествия ориентальной тематики зафиксированы в 7. «Дневнике очевидца» Р. М. Цебрикова [14]; 8. «Объяснениях» Хрисанфа Неопатрас-ского [13]; 9. «Цареградских письмах» П. А. Левашова [7]; 10. «Плене и страдании россиян у турков» П. А. Левашова [6]; 11. «Странствованиях» Ф. Ефремова [5]; 12. «Нещастных приключениях» В. Бараншикова [1].
Наряду с неоднозначностью жанровых номинаций во всех анализируемых текстах наблюдается характерная для документальной литературы тенденция к отсутствию границ между различными формами текстов. Если доминирующей жанровой парадигмой является травелог, то побочными нарративными структурами, полностью или частично включенными в текст, является письмо, вставная новелла, справка, свидетельство, отзыв.
Во всех рассматриваемых текстах ключевой категорией является повествовательная инстанция автора в ее нарративной нерасчлененности. Автор осуществляет отбор событий для организации нарратива и их структурирование в соответствии с определенной матрицей, в качестве которой выступает маршрут. Внешние формы проявления авторского начала отчетливее всего реализуются именно в композиции. Прежде всего, следует отметить, что все рассматриваемые реализуют разные жанровые модели и соответственно разные композиционные и нарративные схемы.
Памятуя о том, что целевым назначением текста путешествия является фиксация непосредственных впечатлений от перемещений в пространстве с их последующим (иногда факультативным) осмыслением, отметим, что жанровая модель травелога реализуется в форме дневника (1, 2, 3, 4, 6, 7), автобиографии (12), записок (5, 10, 11), эпистолярия (8, 9).
Маршрут (актуальный, перспективный или ретроспективный) является структурообразующим элементом композиции и определяет отбор событий для организации нарратива. Как правило, путешественники фиксируют выдающееся, необычное, незнакомое. В текстах 1, 2 наблюда-
ется превалирование этнографического и натурного описания над прочими, а навигационные термины отражают специфику деятельности автора дневника.
В текстах 3 - 5 отражена специфика интенции путешественников -отправляясь в «ученое путешествие» для ознакомления с жизнью своего государства и сравнения его с европейской моделью жизни, авторы прежде всего фиксируют непосредственные впечатления от успехов промышленности, регулярности/ нерегулярности планирования городов, патриархального уклада жизни крестьян, быта малых народов, и на контрасте или продолжении - те же особенности быта европейцев.
Ориентальные путешествия по Востоку детерминированы спецификой исторической ситуации в указанном регионе - русско-турецкие войны, поиск союзников, заговоры против врагов. В связи с этим в текстах 7 - 11 ключевыми событийным узлами являются не только встречи с представителями чужеземных народов, но стратегическая оценка их оборонного потенциала, военные действия, авантюрные поступки с той и другой стороны. Авантюрный сюжет лежит в основе текста 12, сочетающего красочные этнографические описания с отражением полной драматических событий жизни автора в плену.
Формы повествования в рассматриваемых произведениях - перволичные (за исключением текста 12, а после редакторской правки - текста 1), что соответствует употреблению грамматических форм местоимений и глаголов первого лица единственного числа. Авторская фокализация, тем не менее, не является единственной формой точки зрения в рассматриваемых текстах. Если анализировать категорию автора с позиции соотношения разноплановых повествовательных инстанций, то следует констатировать, что биографическая личность автора (конкретный автор в терминах нарратологии), сумма «знаков присутствия» или абстрактный автор (В. Шмид) и нарратор представляют собой слабо дифференцированные ипостаси одной и той же категории поэтики. Прежде всего, специфика отбора материала обусловлена социальным положением и ролью создателя текста: о трудности морских переходов повествуют капитан 1 ранга Ю. Ф. Лисянский и мичман Н. Полубояринов, внешний взгляд на события осады Очакова дает переводчик Р. М. Цебриков, в ученое путешествие по России отправляются выпускник кадетского корпуса граф А. Г. Бобринский, один из его лучших соучеников А. У. Болотников и будущий естествоиспытатель Н. Я. Озерецковский, донесения о военной ситуации в Турции шлет в Петербург митрополит Хрисанф Неопатрасский и дипломат П. А. Левашов, волею судеб оказывается в плену храбрый защитник Оренбурга Ф. Ефремов, совершает головокружительное путешествие мещанин
В. Баранщиков.
Автор-нарратор в текстах путешествий зачастую «делит» точку зрения с акторами: это и включение в текст нарратива сведений, полученыых
от посторонних лиц, грамматическими конструкциями «говорят, что...», «слышно, что.», «слышал, что.», и цитирование, и смена ролей (перволичная наррация студента Л. В «Описаниях двухлетней петербургской жизни» Р. М. Цебрикова).
Наиболее ярко автор проявляется в многообразных формах оценки, схема которой достаточно инвариантна. Так, критическому осмыслению подвергаются нравы иноземных жителей («дикость», «варварство», «диво»), отсутствие прогрессивных тенденций в крестьянском укладе жизни, жестокость войны. Наиболее полными и законченными являются описания индусов в текстах 2, 3; бухарцев и киргизов в текстах 8, 10, 11; турков в текстах 8 - 12. Этнографический портрет нации включает в себя не только подробное изложение обычаев, нравов, верований, но и оценку восточного уклада жизни в сопоставлении с западным, понимание Востока не только как сокровищницы культуры, но как стратегического врага.
Образцом путевого дневника, соответствующего канонам современного путеводителя, является анонимный «Дневник путешествия по немецким землям». В характерном ряду описаний достопримечательностей следует отметить стремление автора в широкий историко-культурный контекст. От коллективных описаний авторы дневника переходят к индивидуальным, впрочем, портретное мастерство создателей травелога или не реализовано до конца, или не является столь выдающимся. Из всех перечисленных текстов особо показательны портретные описания женщин, приведенные в текстах 5 и 9. Любопытно, что Р. М. Цебриков стремится вписать портрет своей возлюбленной в сентименталистские каноны изображения женщины, сочетая описания с осмыслением изображаемого: «Удивительно, как бодрость и бдение могут поддерживаться приятными шутками. Мадам, скинувши лишния свои одеяния, казались в наиприятнейшем быть виде. В уборах женщина представляется нам важною и много ежели любезною, но в спальном платье более прелестною. Она в то время пленительную являла живость в разговорах своих, с отменною приятно-стию шутила, но так, что шутка, казалось, достигали до очаровательной резвости» [15, с. 73-74]. «Поутру, вошедши в ея покои, застал ее сидящую на постели. Белая грудь ея не была покрыта, волосы длинные распущены по плечам и нежной шее, что придавало белезне оной пленяющия тени» [15, с. 75].
В этом же тексте встречается и более показательное описание возлюбленной студента Л., сравнивающего свою ученицу с античными богинями как по внешним качествам, так и по свободному отношению к любви: «Она сидела на штофном, розоваго цвету канапе в самом восхитительном положении и велела мне подле себя сесть. Бросаемыя ею на меня ярких глаз лучи взволновали мою кровь, и я как бы электрическою материю был весь напоен. Нежная ея грудь, дыша сластолюбием, привлекла на себя мой взор. Розовыя ея уста казались быть царством амуров. На играю-
щих румянцом ея щеках владычествовали грации. <...> Она была тогда Венера, готовая принять Юпитера в объятья нежныя» [15, с. 85].
Описанная П. Левашовым в «Цареградских письмах» любопытная восточная красавица воплощает типичные черты женщины Востока: «Г ос-пожа сия была вся унизана жемчугами и разными цветными каменьями, в горностаевой шубе, покрытой индейскою парчею, имела глаза большие, брови черные, длинные и широкие, волосы черные же, заплетенные во множество кос, ресницы весьма густо насурмленные, ногти крашеные, собою дородна и бела и по виду казалась быть лет около сорока» [7, с. 64].
Примечательно, что женские образы в травелогах тяготеют к портретному описанию, мужские - к характеристике через поступки. В ряду прочих довольно лапидарных описаний мужчин любопытен образ светлейшего князя Потемкина-Таврического, конструируемый на основе описаний «Дневника очевидца» Р.М. Цебрикова. Храбрость, гневливость, щедрость, безрассудство, благородство - все эти качества формирует модель поведения князя, бесстрастно зафиксированную Цебриковым.
Дескриптивные элементы реализованы не только в портретных, но и в пейзажных описаниях. Сравнительный анализ фрагментов природоописа-ний показывает, что наиболее распространены дескрипции топонимического характера. Можно выделить и две тематические группы описаний: населенные пункты и дорожные пейзажи. Во всех без исключения текстах города/ села/ деревни оцениваются по принципу регулярности/ нерегулярности постройки, что, вероятно, соответствует господствующей в тот период классицистической идее иерархического порядка: «Строением весьма дурен, лежит по большей части на ровном месте при озере того же имени, окружен отовсюду почти довольно высокими холмами» (о Переяславле) [3, с. 281]. Концепт камня как базиса реализован в предпочтении этого строительного материала всем прочим. «Строение заводов деревянное и уже не в весьма хорошем состоянии, для чего и намеряются строить каменныя» (о тульских оружейных заводах) [3, с. 287].
Подробные описания Санкт-Петербурга (текст 5), Константинополя (тексты 9, 10), Лейпцига, Очакова (тексты 6, 7) не только максимально детализированы, но и «оживлены» забавными эпизодами, имеющими иллюстративный характер. Так, в «Цареградских письмах» П.А. Левашова в подтверждение идеи двойственности Царьграда («.сколь приятен и великолепен сей город снаружи взору представляется, так внутренность оного нимало не соответствует его внешности» [7, с. 41]) приводится вставной эпизод: «Сказывают, что некоторый англичанин, приезжавший смотреть сей город, видел его только с корабля, а на берег нарочно сошел ночью и пробыл на квартире своей одни сутки, никуда не выходя, потом, сев на корабль так же ночью, обратно в Англию уехал, сказав, что он видел все, что было достойно видеть» [7, с. 41].
Пейзажные описания помимо своей несомненной самоценности являются и источником философских обобщений, типизации и типологизации. Так, в «Дневнике очевидца» Р. М. Цебрикова пейзаж полностью соответствует сентименталистским канонам и является базой для размышлений о скоротечности жизни: «Я <...> сел на самой крутизне, свися ноги вниз по оной и разсуждал от самого человека зачатия в утробе матерней - проходя все степени его лет, его образования к нравственности, к искусствам, глубоким наукам, его разныя рода страстей, приверженностей и тленности, разныя его обращения с разными людьми и их в его душе впечатления» [14, с. 173]. Автор «Дневника путешествия по немецким землям» каждый пейзаж «примеряет» конкретному живописцу: «Городок Тьеры получил свое наименование от находящегося там на одной высоте обветшалаго пустаго замка, о коем жители уверяют, будто в нем поселился нечистый дух, который ночью бывает весьма неугомонен. <...> С обеих сторон здешних мостов показывающиеся виды заслуживают пера славного Лиля» [4, с. 431]. В дополняющих «Журнал» Ю. Ф. Лисянского «Инструкциях для различных гаваней» пейзаж имеет не только практическую значимость, но и эстетическую ценность: Бухта Роуз-Бей «с очень узким выходом в море <...> представляет собой низкий песчаный мыс, <...> который идет на запад между островом и основой частью суши. На острове много песчаных холмов и очень низких деревьев. Земля к востоку также низкая и покрыта небольшими деревьями. Земля к востоку также имеет песчаные холмы, ее можно было принять за остров Роуз-Айленд, если бы не ее расположение. <...> Берег земли к западу от Пенсакола не песчаный, на острове много деревьев, растущих группами, но эти скопления деревьев недостаточно густые и не мешают видеть воду с верхушки мачты» [9, с. 189].
Природоописания формируют особый дискретный топос, в целом характерный для анализируемых текстов, равно как и локальное «личное время», маркированное датировками, иногда дублированными (через соотнесение даты с каким-либо праздником или памятным для автора событием). Дискретность хронотопа обуславливает и специфику авторского восприятия «значимого времени», иногда перерывы между записями достигают нескольких месяцев, а подчас и лет. Способ фиксации путевых заметок также примечателен как характеристика авторского осмысления пережитого: некоторые тексты, очевидно, велись исключительно для себя, и их публикация является скорее вторичным фактором. К такому самоопи-санию тяготеет нарративная структура текстов 3 и 4, первый из которых, дневник графа Бобринского, на протяжении первых четырех лет велся исключительно как необходимая форма самодисциплинирования. С другой стороны, качественный прирост впечатлений по выходу из Сухопутного кадетского корпуса отражает эволюцию авторского сознания (дневник
становится сначала удобной формой фиксации путевых впечатлений, а затем - необходимым воображаемым собеседником (идеальным реципиентом), помогающим автору разобраться в своей любовной истории). Тексты 8-11 строятся как (агентурные) донесения или обращенный в удобную эпистолярную форму этнографический материал, публикация которого была скорее признанием их художественной ценности, чем практической значимости. В ряду перечисленных текстов показательна редакторская правка «Странствований» Филиппа Ефремова, в связи с вмешательством биографа А. Кондырева из яркого фрагмента биографии превратившаяся в каноническое историко-географическое бытописание.
Публикация текста - вопрос принципиально открытый, но весьма любопытный с точки зрения анализа второй части схемы повествовательных инстанций. Выше было установлено, что категории конкретного и абстрактного автора-нарратора в текстах травелогов дифференцированы слабо. Категории наррататора, абстрактного и конкретного читателя также специфичны: если за исходную точку принять написание текста для себя, то идеальным реципиентом является сам автор (за исключением текстов с посвящениями и обращениями 8 - 10), и лишь в случае явной олитературен-ности нарратива (произведения Р. М. Цебрикова) явно рассчитаны на широкий круг читателей. В любом случае, анализируемые травелоги сюжетно необычайно занимательны, повествуют о неизвестном, увиденном «своими очами», осмысленном, пережитом.
Таким образом, в рассматриваемых образцах путевой литературы уже во второй половине XVIII столетия обнаруживается накопление элементов художественности, с неизбежностью связанной с категорией автора. Креативная творческая интенция появляется на уровне отбора значимого, необычного, интересного, его композиционной организации, оценки, типизации на основе портретных и пейзажных дескрипций, а также определенной редакторской правки и стилистической обработки. Все перечисленное работает на расширение повествовательной емкости пока еще дискретного хронотопа и появления жанровой формы «маленького романа» (Т. В. Мальцева), реализованного как в авантюрных «Нещастных приключениях» В. Баранщикова, так и вне рассматриваемых текстов - в «Пригожей поварихе» М. Д. Чулкова [11, 12].
Список литературы
1. Баранщиков В. Нещастные приключения Василья Баранщикова, мещанина
Нижнего Новгорода, в трех частях света: в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787 гг. // Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II. - М.: Восточная литература РАН; Школа-Пресс, 1995. - [Электронный ресурс]: http://www.vostlit.info/Texts/rus8/
В aransikov/ frametext. Ыт.
2. Бобринский А. Г. Дневник. 1779-1786 // С.А. Козлов. Русский путешественник эпохи Просвещения. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2003. - Т. 1. - С. 356 - 447 (Библиотека Фонда памяти светлейшего князя А. Д. Меншикова).
14
3. Болотников А. У., Озерцковский Н. Я. Дневник. 1782-1783 // С. А. Козлов. Русский путешественник эпохи Просвещения. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2003. - Т. 1. - С. 277 - 355 (Библиотека Фонда памяти светлейшего князя А. Д. Менши-кова).
4. Дневник путешествия неустановленного лица по немецким землям // С. А. Козлов. Русский путешественник эпохи Просвещения. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2003. - Т. 1. - С. 428 - 156 (Библиотека Фонда памяти светлейшего князя А. Д. Меншикова).
5. Ефремов Ф. Странствование Филиппа Ефремова, российского унтер-офицера, который ныне прапорщиком, девятилетнее странствование и приключения в Бухарии, Хиве, Персии и Индии и возвращение оттуда, чрез Англию в Россию, писанное им самим в Санкт-Петербурге 1784 года // Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II. -М.: Восточная литература РАН; Школа-Пресс, 1995. - [Электронный ресурс]: http://www.vostlit.info/T exts/rus8/Efremov/frametext 1.htm.
6. Левашов П. А. Плен и страдание россиян у турков, или Обстоятельное описание бедственных приключений, претерпенных им в Царь-граде по объявлении войны и при войске, за которым влачили их в своих походах; с приобщением дневных записок о воинских их действиях в прошедшую войну и многих странных, редких и любопытных путешествий». В Санкт-Петербурге, 1790 // Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II. - М.: Восточная литература РАН; Школа-Пресс, 1995. - [Электронный ресурс]: http://www.vostlit.info/Texts/rus8/Lewaschow/frametext1.htm.
7. Левашов П.А. Цареградские письма о древних и нынешних турках и о состоянии войск, о Цареграде и всех окрестностях оного, о Султанском Серале или Хареме, о обхождении Порты с послами и Посланниками иностранными, о любовных ухищрениях турков и турчанок, о нравах и образе жизни их, о Дарданеллах, проливах и проч.; о Царедворцах, о Султанах и их важных делах от самого начала монархии и поныне, с обстоятельным известием о славных Кастриотовых подвигах; о державе их; о различных народах, порабощенных игу их и о их вере, языке и проч.; о Греческих патриархах и избрании их; о гражданских, духовных и воинских чинах и о многих иных любопытных предметах». Санкт-Петербург, 1789// Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II. - М.: Восточная литература РАН; Школа-Пресс, 1995. - [Электронный ресурс]: http://www.vostlit.info/Texts/rus8/Lewaschow/text21.phtml?id=813; http://www.vostlit.info/Texts/rus8/Lewaschow/text22.phtml?id=814.
8. Лисянский Ю. Ф. Журнал. 1783-1800 // Путевые записки Ю. Ф. Лисянского и И. Ф. Крузенштерна 1793-1800 гг. Предыстория первого путешествия россиян вокруг света. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2007. - С. 56 - 180.
9. Лисянский Ю. Ф. Инструкция для различных гаваней // С. А. Козлов Путевые записки Ю.Ф. Лисянского и И.Ф. Крузенштерна 1793 - 1800 гг. Предыстория первого путешествия россиян вокруг. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2007. - С. 180 - 194.
10. Мальцева Т. В. «Маленький роман» в литературе XVIII века // Жанры в историко-литературном процессе: сб. научн. ст. / под ред. Т. В. Мальцевой. - СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2008. - С. 7 - 12.
11. Мальцева Т. В. «Нещастные приключения Василья Баранщикова»: художественный нарратив в русской литературе второй половины XVIII века // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. - СПб.; Самара, 2011. - Вып. 15. - С. 248 - 258.
12. Полубояринов Н. Записки. 1762 - 1765 // С. А. Козлов Русский путешественник эпохи Просвещения. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2003 (Библиотека Фонда памяти светлейшего князя А. Д. Меншикова). - Т. 1. - С. 26 - 277.
13. Хрисанф Неопатрасский. Объяснения // Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II. - М.: Восточная литература РАН; Школа-Пресс, 1995. - [Электронный ресурс]: http://www.vostlit.info/Texts/rus8/Hrisanf/frametext.htm
14. Цебриков Р. М. Дневник очевидца // С. А. Козлов. От Лейпцига до Очакова: дневниковые записки Р. М. Цебрикова. 1785 - 1788. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2009. - С. 126 - 197.
15. Цебриков Р. М. Описания двухлетней петербургской жизни // С. А. Козлов. От Лейпцига до Очакова: дневниковые записки Р. М. Цебрикова. 1785 - 1788. - СПб.: Историческая иллюстрация, 2009. - С. 62 - 125.
16. Шачкова В. А. «Путешествие как жанр художественной литературы»: вопросы теории // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Филология. Искусствоведение. - 2008. - №3. - С. 277 - 281.
17. Шмид В. Нарратология. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Языки славянской культуры, 2008.
