CC BY
68
ФИЛОСОФИЯ
УДК 1 (091)
В. П. Кошарный
ФОРМИРОВАНИЕ УЧЕНИЯ О ЦЕЛЬНОМ ЗНАНИИ В РУССКОЙ ГНОСЕОЛОГИИ XIX в. (ОТ ЛЮБОМУДРОВ ДО В. С. СОЛОВЬЕВА)
Аннотация. Актуальность и цели. Задачи дальнейшего развития исследований в области теории познания вызывают необходимость обобщения интеллектуального опыта, накопленного в том числе и в русской философии. Особый интерес в этом плане представляет учение о цельном знании, развивавшееся в отечественной философии на протяжении Х1Х-ХХ вв. Объект статьи - аксиолого-гносеологическая линия в истории русской философии
XIX в. Предмет статьи - теоретико-познавательные установки участников московского кружка любомудров, ранних славянофилов, В. С. Соловьева, воплотившиеся в учении о цельном знании. Цель работы - проанализировать гносеологические установки русских философов XIX в. и выявить в них компоненты, составившие концепцию цельного знания. Материалы и методы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе использования трудов русских мыслителей XIX в., исследований советских и российских ученых, посвященных рассматриваемой проблематике. В центре внимания - произведения представителей московского кружка любомудров, славянофилов и В. С. Соловьева. Методологический потенциал включает сравнительно-исторический метод, применение которого позволяет показать оригинальность гносеологических представлений русских философов. Результаты. Раскрываются теоретические и социальные источники и предпосылки концепции цельного знания, осмысливается ее содержание, показывается связь гносеологических позиций русских мыслителей с европейской традицией холистического мышления, указывается на глубокое гуманистическое значение учения о цельном знании для развития последующей русской философской мысли и современной социальной практики. Выводы. На основе анализа историко-философских источников делается вывод о том, что сложившаяся в русской философии XIX в. традиция целостного охвата познавательных способностей явилась выражением стремления русских мыслителей к формированию универсальной личности, свободной от всех видов отчуждения. Успех познания обеспечивается, согласно этой традиции, тесной связью с жизнью во всех ее проявлениях, верностью истине и справедливости, всей совокупности нравственных и эстетических ценностей. Трактовка знания как органического единства истины, добра и красоты определяет глубокое гуманистическое содержание русской философии и тем самым все возрастающее ее значение для человека современной технической цивилизации.
Ключевые слова: русская философия XIX в., аксиолого-гносеологическая традиция, холистическое мышление, цельное знание, любомудры, ранние славянофилы, В. С. Соловьев, гуманизация социальных отношений.
V. P. Kosharnyy
FORMATION OF TEACHING OF INTEGRAL KNOWLEDGE IN RUSSIAN GNOSIOLOGY OF XIX CENTURY (FROM WISDOM LOVERS TO V. S. SOLOVYEV)
Abstract. Background. The problems of further development of research in the field of the theory of cognition cause the necessity to generalize intellectual experience, gained by the Russian philosophy as well. Of special interest is the teaching of integral knowledge, that was developing in the Russian philosophy during XIX-
XX centuries. The object of the study is the axiological-gnosiological line in the history of Russian philosophy of XIX century. The subject of the article is the theoretical-cognitive attitudes of the members of the Moscow club of wisdom lovers, early slavophiles, V. S. Solovyev, realized in the teaching of integral knowledge. The work is aimed at analyzing the gnosiological attitudes of Russian philosophers of XIX century and revealing therein the components putting together the concept of integral knowledge. Materials and methods. The research objectives were realized through the usage of works by Russian thinkers of XIX century, research of the soviet and Russian scientists devoted to the subject matter under consideration. The center of attention are the works by the representatives of the Moscow club of wisdom lovers and V. S. Solovyev. Methodological potential includes the comparative-historical method, the application of which allows showing the originality of gnosio-logical ideas of the Russian philosophers. Results. The author reveals theoretical and social sources and premises of the concept of integral knowledge, interprets its contents, shows the connection of gnosiological ideas of the Russian thinkers with European tradition of holistic thinking, denotes the deep humanistic importance of the teaching of integral knowledge for the development of subsequent Russian philosophical thought and modern social practice. Conclusions. On the basis of the analysis of historical-philosophical sources the author concludes about the fact that the emerged tradition of integral scope of cognitive abilities of the Russian philosophy of XIX century turned out to be the expression of the attempts of the Russian thinkers to from a universal personality, free of all types of alienation. The success of cognition is provided, according to the said tradition, by the close connection with the life in all manifestations thereof, by the allegiance to truth and justice, by the combination of moral and aesthetic values. Interpretation of knowledge as the harmonic unity of truth, kindness and beauty determines the deep humanistic contents of the Russian philosophy and eo ipso the its growing importance for people of the modern technological civilization.
Key words: russian philosophy of the XIX, axiological-epistemological tradition, holistic thinking, integral knowledge, wisdom, early slavophiles, V. S. Solovyov, umanization of social relations.
Русская философская мысль на протяжении всей ее истории и во всех ее направлениях и течениях обнаруживает то, что в России развивались все основные типы философского сознания, что и в других странах, где философская культура восходит к античному наследию, Возрождению и великим философским учениям Нового времени. Конечно, и в условиях интенсивного взаимодействия с философской культурой европейских и других народов русская философия не утратила своей оригинальности и своеобразия. Эти черты были обусловлены как спецификой национально-исторических проблем, на решение которых в первую очередь ориентировались отечественные мыслители, так и самостоятельным творческим подходом к решению миро-
воззренческих и общественно-политических вопросов, поставленных европейской и мировой историей в целом. Г. Шпет не без основания заметил, что философия «приобретает национальный характер не в ответах, - научный ответ действительно для всех народов и языков - один, а в самой постановке вопросов, в подборе их, в частных модификациях» [1, с. 12].
В свете сказанного несомненный интерес представляет концепция цельного знания, возникшая в рамках аксиолого-гносеологической традиции в истории русской философии XIX в. Речь идет о теоретико-познавательных установках, сформулированных участниками московского кружка любомудров, ранними славянофилами и получивших наиболее полную разработку в метафизике всеединства крупнейшего русского философа В. С. Соловьева, а затем поддержанных в трудах русских мыслителей начала XX в. Эти установки получили название концепции цельного знания.
Тема эта до сих пор не получила достаточного освещения в историкофилософской литературе.
Учение о цельном знании зародилось в русской мысли в 20-30-х гг. XIX в. в рамках романтической философско-эстетической программы, разработанной группой русских философов и поэтов - любомудров. Свое наименование они приобрели от названия философского кружка - общества любомудров, к которому они принадлежали. Как отмечал известный литературовед П. Н. Сакулин, термин «любомудрие» встречается в русской литературе еще в XVIII - начале XIX в. у масонов и мистиков, у Радищева, в «Вестнике Европы», в частности в статьях И. Давыдова [2, с. 7]. Сами же любомудры подчеркивали, что термины «любомудрие» и «любомудры» они избрали для того, чтобы указать на отличие нового направления от французской философии XVIII в. Отмечая это обстоятельство, члены кружка противопоставляли свою программу французской просветительской философии. «До сих пор, -писал В. Ф. Одоевский, - философа не могут себе представить иначе, как в образе французского говоруна XVIII века, - много ли таких, которые могли бы измерить, сколь велико расстояние между истинною, небесной философией и философией Вольтеров и Гельвециев». К этому высказыванию В. Ф. Одоевский делает примечание: «По сему мы для отличия и называем истинных философов - «любомудрами» [3, с. 9].
Главными участниками кружка были В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, А. И. Кошелев, Н. М. Рожалин, В. П. Титов, С. П. Ше-вырев, Н. А. Мельгунов, А. С. Хомяков. Возникнув в 1823 г., общество формально прекратило свое существование сразу после восстания декабристов. Однако идейные связи участников не распались. «Как это не звучит парадоксально, - отмечал Е. А. Маймин, - любомудры начинают свое подлинное историческое бытие не тогда, когда возникло общество, носившее это имя, но с тех пор, когда оно перестало существовать» [4, с. 12].
Одной из программных установок любомудров было требование объединения поэзии и философии в силу родства философского и поэтического видения мира. Эта идея лежала в основе их философско-эстетической концепции. Она восходила к немецким романтикам, к метафизической системе Шеллинга, который опирался на то, что поэзия обладает силой видеть и чувствовать живую основу мироздания, да ко всей традиции холистического мышления, представленной, в частности, философией Б. Спинозы и Г. В. Лейбница. Именно поэтому настоящий философ обязан смотреть на мир глазами поэта.
Влияние Шеллинга на русскую мысль 20-30-х гг. XIX столетия было значительным.
Русских мыслителей привлекла прежде всего мысль о том, что синтез философии и поэзии дает высший род знания, всеобъемлющую истину и цельное знание. В «Психологических заметках» В. Ф. Одоевский писал: «Наше время есть приуготовление к новой формуле души человеческой, где поэзия с наукой сольются воедино» [5, с. 217]. Стремление освободить дух от односторонности, возвысить его в область всеобщего, мечта о цельном и универсальном знании, основанном на поэтической интуиции, прошла через все творчество В. Ф. Одоевского. А. С. Хомякова, Д. В. Веневитинова. Это стремление, кроме влияния немецкого романтизма, имело и собственно русские корни. Потребность человека к целостному осмыслению действительности вообще возникла в атмосфере всеобщей разъединенности, дисгармонии, царивших после событий декабря 1814 г., «полного разрыва между Россией национальной и Россией европеизированной» [6, с. 214].
Борьба с односторонностью человеческого бытия и человеческого знания стала центральной в произведении В. Ф. Одоевского «Русские ночи» (1844). Мыслитель противопоставляет в своем философском романе живое знание знанию формальному, мертвому. Нет ничего опаснее веры в механическое и плоско рассудочное знание. Во имя торжества цельного, живого человеческого знания В. Ф. Одоевский решительно отрицает мнимые ценности рассудочной науки и ее абсолютные претензии.
Писатель обсуждает вопрос о полезном и бесполезном в человеческой жизни. Плоско механическое миропонимание, если и не лишает «бесполезное» права на существование, то всяком случае считает его чем-то недостойным серьезного внимания. Для В. Ф. Одоевского же то, что при утилитаристском подходе считается «бесполезным», может быть на самом деле более существенным, чем «полезное». Эти идеи пронизывали творчество мыслителя. В них выражался протест утверждающегося в русской, и еще более в европейской, жизни меркантилизма и утилитаризма. Постижение истины, полагал В. Ф. Одоевский, требует от человека не столько напряжения разума, сколько прозрения сердца и души. Противопоставляя русскую науку западной, мыслитель отмечает в качестве положительной ее черты самое существенное достижение - преобладание в ней поэтического начала: «... везде поэтическому взгляду в истории предшествовали ученые изыскания; у нас, напротив, поэтическое проницание предупредило реальную разработку.» [5, с. 182].
Убеждение в способности искусства давать глубокое и верное отображение жизни разделял и А. С. Хомяков. Рассуждая о качествах подлинного историка, он писал: «Знание историка требует редкого соединения качеств разнородных: учености, беспристрастности, многообъемлющего взгляда, лейбницевой способности сближать самые далекие предметы и происшествия... и проч., и проч. ... Выше и полезнее всех этих достоинств - чувство поэта и художника» [7, с. 31]. Вообще философ считал, что безоглядный рационализм не является чертой русского характера. Скорее наоборот: недоверие к рационализму прямо проистекает из «народного духа». Подчеркивая, что наука, которая стала бы отвергать правду только потому, что она не явилась в форме силлогизма, - наука мертвая, А. С. Хомяков в своих произведениях строгую логику доказательств часто заменял логикой образного мышления.
Тесная связь философской мысли с мыслью литературно-художественной, предпочтение отвлеченных построений литературно-художественных образов, тесная связь с жизнью не являются, конечно, исключительными особенностями русской философской мысли. Это является, вероятно, общим свойством этически и эстетически ориентированных концепций. Подобные примеры встречаются и в других культурах. Китайская философия, например, по свидетельству А. И. Кобзева, не стремилась к сухой абстрактности, а с другой стороны, и литература была проникнута «тончайшими соками философии» [8, с. 20].
Если говорить о результатах, полученных любомудрами в разработке философского учения о познании, то необходимо указать на положение о том, что субъект познания не может быть этически нейтральным. Идея приоритета нравственного, ценностно-нормативного и эстетического сознания по отношению к научно-теоретическому, этическая ориентированность теории познания оказали значительное влияние на формирование важнейших течений русской философской мысли XIX - начала XX в. Сказанное относится прежде всего к воззрениям славянофилов, главные представители которых И. В. Киреевский и А. С. Хомяков примыкали в молодости к любомудрам.
Для философии славянофилов было характерно стремление опереться как на философские идеи раннего Шеллинга, так и на православную теологию, построить философию на религиозных основаниях. Проблемы гносеологии решались славянофилами в свете главного вопроса их системы воззрений -вопроса о соотношении двух типов культуры: европейского и исконно отечественного. И. В. Киреевский считал общим для западной и отечественной культуры влияние христианской религии и нашествие варваров, а отличие видел в том, что в России якобы отсутствовал третий момент - античное наследие. Все особенности отечественной истории выводились им из последнего, а также из ортодоксального характера утвердившегося в России варианта христианства. «Этот классический мир древнего язычества, не доставшийся в наследие России, - писал он, - в сущности своей представляет торжество формального разума человека. чистого, голого разума, на себе самом остановившегося, выше себя и вне себя ничего не признающего и являющегося в двух свойственных ему видах - в виде формальной отвлеченности и отвлеченной чувственности» [9, с. 111]. Влияние классического наследия предопределило, по И. В. Киреевскому, и особенности западного христианства с характерным для него торжеством рационализма, преобладанием внешней разумности над внутренней духовностью.
Отвергая рационализм и сенсуализм как односторонности, полагая, что акт познания должен включать в себя всю полноту способностей человека, славянофилы усматривали основу познавательной деятельности не в чувственности рассудка, а в «живознании», «знании внутреннем». Последнее в свою очередь должно соотноситься с разумом («разумной зрячестью»), который нельзя отделить от веры - высшей ступени познания, пронизывающей все сферы познавательной деятельности. Таким образом, центральная гносеологическая идея славянофилов состояла в утверждении превосходства «цельного знания» над отвлеченным, синтеза над анализом, непосредственного знания над спекулятивным. Это была своеобразная реакция на западноевропейский рационализм, на который славянофилы возлагали ответствен-
ность за кризисное состояние европейского сознания, европейских общественных институтов, психологии, нравов. Они были убеждены, что для начала новой жизни необходимо новое философское обоснование, поскольку существует непосредственная связь между состоянием философии и самоощущением отдельной личности. Атеистическая вера в разум не привела к социальному благополучию. Западный человек принужден, по Киреевскому, «довольствоваться состоянием полускотского равнодушия ко всему, что выше чувственных интересов и торговых расчетов.» [10, с. 253]. Славянофилы разрабатывали такие аспекты философии, которые должны были способствовать гуманизации всей системы человеческих отношений, преодолению разобщенности, «социального атомизма». Решение этой задачи возможно только при помощи «верующего мышления», главной особенностью которого является стремление «собрать все отдельные части души в одну силу, отыскать то внутреннее состояние бытия, где разум и воля, и чувство, и совесть, и прекрасное, и истинное, и удивительное, и желанное, и справедливое, и милосердное, и весь объем ума сливаются в одно живое единство и таким образом восстанавливается существенная личность человека в ее первозданной неделимости» [11, с. 275]. Находясь на позициях холизма, славянофилы даже во внешней форме своих произведений стремились продемонстрировать неприятие доминировавшего на Западе аналитизма и элементаризма. У них не было произведений монографического плана, предпочтение отдавалось публицистической статье, в которой сознательно объединялись вопросы науки, нравственности, социальная проблематика и т.д. «Форма диссертационная не русская, - пишет А. С. Хомяков К. С. Аксакову, - в отдельных же брошюрах вы принимаете какую угодно форму: афоризма, анекдота, поясняющего мысль, лирики. и другие, смотря по ходу самого рассуждения, по расположению минутному или по преобладающему чувству. С величайшим разнообразием можно бы соединить единство и сильнее действовать на публику.» [12, с. 345-346].
Философские идеи ранних славянофилов оказали глубокое воздействие на русскую мысль, стали одним из главных национальных теоретических источников последующей философии в России. Что касается концепции цельного знания, то она получила дальнейшую разработку, применение и интерпретацию в почвенничестве (прежде всего у Ф. М. Достоевского), а также своеобразно преломилась в религиозно-философских учениях конца XIX -начала XX в. В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Л. П. Карсавина, С. Л. Франка.
Особый интерес в этой связи представляют произведения крупнейшего русского философа XIX в. В. С. Соловьева, в которых учение о цельном знании получило всестороннюю разработку и теоретическое оформление.
Уже в первых работах русского мыслителя вопрос о характере познавательного процесса стоял в центре внимания. В «Кризисе западной философии» (1874), «Философских началах цельного знания» (1877), «Критике отвлеченных начал» (1877-1880) антитеза Востока и Запада обсуждалась
В. С. Соловьевым прежде всего в разрезе противоположности двух типов философского познания: западного - «отвлеченного», аналитически-рассудоч-ного, и восточного - «цельного», синтетически-интуитивного. «.Уже в этих работах, - писал В. Ф. Асмус, - идея преодоления недостатков и ограничен-
ности отвлеченного мышления связывалась у Соловьева с надеждами на особую миссию, какую в переходе от западной «отвлеченности» должен сыграть славянский Восток и прежде всего философский гений русского народа» [13, с. 75]. Но, как и у любомудров, общее направление философии В. С. Соловьева имело более широкий характер - преодоление социального и культурного кризиса своего времени. В том числе и кризиса западной философии, который русский мыслитель видел все в той же атомизации всех сторон жизни, утрате универсального содержания, потере внутреннего единства. «Отдельный эгоистический интерес, случайный факт, мелкая подробность - атомизм в жизни, атомизм в науке, атомизм в искусстве - вот последнее слово западной цивилизации», - с грустью констатировал философ [14, с. 258]. Чтобы устранить эти пороки, человечество, как считал философ, должно осуществить универсальный синтез, который приведет к образованию всецелой человеческой организации в форме цельного творчества (свободной теургии), цельного знания (свободной теософии) и цельного общества (свободной теократии); единство этих сфер и дает цельную жизнь. Только такая жизнь, такая культура, ничего не исключающая, но, напротив, в своей целостности совмещающая «высшую степень единства с полнейшим развитием свободной множественности», может дать настоящее удовлетворение всем потребностям человеческого чувства, мышления и воли и стать действительно общечеловеческой или вселенской культурой [14, с. 264]. Духовным стержнем такой культуры может быть, по замыслу В. С. Соловьева, философия всеединства.
В рамках универсального синтеза, задуманного В. С. Соловьевым, концепция цельного знания была направлена на поиски путей соединения мыслительных форм и приемов, характерных как для Запада, так и для Востока, свойственных как науке, философии, так и религии. Причем последняя выступает в качества интегратора всех способностей и форм мышления. Цельная истина может быть получена только свободной теософией как органическим синтезом теологии, философии и опытной науки. Теософия, или свободное знание, у Соловьева выступает как высшее состояние философии. Вместе с тем этому широкому синтезу философии, теологии и науки должен предшествовать более узкий синтез трех главных ветвей философии - эмпиризма, рационализма и мистицизма, каждая из которых обнаружила свою ограниченность и односторонность. И хотя ведущая роль отводится мистицизму, определяющему, по Соловьеву, последнюю цель философского знания -постижение «истинно-сущего», свободная философия включает в себя и то, что есть объективного и в эмпиризме, и в рационализме. Наличие значительного мистического компонента в философии В. С. Соловьева совсем не означало отказа от рационального способа постижения мира. Философия для
В. С. Соловьева - теоретическое знание, проникнутое нравственным и эстетическим содержанием, направленное на практическое преобразование жизни, утверждение в ней добра и красоты. Здесь мыслитель во многом солидарен с любомудрами. Философия должна воплощать стремление к цельному духу человека, преодолевая односторонность рассудочных форм мышления.
Как показал российский исследователь Е. Б. Рашковский, опиравшийся на католического мыслителя К.-В. Трулара, непередаваемость открытым текстом непосредственной религиозной интуиции вынуждала Соловьева прибе-
гать к интуиции поэтической. Обе эти формы интуиции скрепляли собой три уровня человеческого мышления и сознания: научно-эмпирический, философско-аподиктический и религиозно-мистический. «Скрепляла, чтобы предварить собою скрепу собственно философскую - работу нашего разума» [15, с. 83]. Идея связи познания и целостности внутреннего опыта человека тесно сопряжена с задачей гуманизации духовного мира личности как предпосылки построения толерантного, справедливого и милосердного общества.
Таким образом, сложившаяся в русской философии XIX в. традиция целостного охвата познавательных способностей явилась выражением стремления русских мыслителей к формированию универсальной личности, свободной от всех видов отчуждения.
Успех познания обеспечивается, согласно этой традиции, тесной связью с жизнью во всех ее проявлениях, верностью истине и справедливости, всей совокупностью нравственных и эстетических ценностей. Трактовка знания как органического единства истины, добра и красоты определяет глубокое гуманистическое содержание русской философии и тем самым все возрастающее ее значение для человека современной технической цивилизации.
Список литературы
1. Шпет, Г. Очерк развития русской философии / Г. Шпет // Сочинения. - М. : Правда, 1989. - С. 10-342.
2. Сакулин, П. Н. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель-писатель / П. Н. Сакулин.- М. : Изд. М. и С. Сабашниковых, 1913. - Т. 1, ч. 1. - 480 с.
3. Каменский, З. А. Московский кружок любомудров / З. А. Каменский. - М. : Наука, 1980. - 328 с.
4. Маймин, Е. А. Русская философская поэзия / Е. А. Маймин. - М. : Наука,
1976. - 190 с.
5. Одоевский, В. Ф. Русские ночи / В. Ф. Одоевский. - Л. : Наука, 1975. - 319 с.
6. Герцен, А. И. О развитии революционных идей в России / А. И. Герцен // Собрание сочинений : в 30 т. - М. : Изд-во Академии наук СССР, 1956. - Т. 7. -
С. 133-266.
7. Хомяков, А. С. Записки о всемирной истории / А. С. Хомяков // Полное собрание сочинений. - М. : Университетская типография на Страстном бульваре, 1911. - Т. 5, ч. 1. - С. 1-535.
8. Кобзев, А. И. Особенности философской и научной методологии в традиционном Китае / А. И. Кобзев // Этика и ритуал в традиционном Китае : сб. ст. - М. : Наука, 1988. - С. 17-55.
9. Киреевский, И. В. В ответ А. С. Хомякову / И. В. Киреевский // Полное собрание сочинений : в 2 т. - М. : Типография Императорского Московского университета, 1911. - Т. 1. - С. 109-120.
10. Киреевский, И. В. О необходимости и возможности новых начал для философии / И. В. Киреевский // Полное собрание сочинений : в 2 т. - М. : Типография Императорского Московского университета, 1911. - Т. 1. - С. 223-264.
11. Киреевский, И. В. Отрывки / И. В. Киреевский // Полное собрание сочинений : в 2 т. - М. : Типография Императорского Московского университета, 1911. - Т. 1. -
С. 265-281.
12. Хомяков, А. С. Письмо К. С. Аксакову / А. С. Хомяков // Полное собрание сочинений. - М. : Университетская типография на Страстном бульваре, 1900. -Т. 8. - С. 344-356.
13. Асмус, В. Ф. В. С. Соловьев: опыт философской биографии / В. Ф. Асмус // Вопросы философии. - 1988. - № 6. - С. 76-81.
14. Соловьев, В. С. Философские начала цельного знания / В. С. Соловьев // Собрание сочинений. - СПб. : Изд-во Товарищества «Общественная польза», б. г. -Т. 1. - С. 227-375.
15. Рашковский, Е. Б. Владимир Соловьев: учение о природе философского знания / Е. Б. Рашковский // Вопросы философии. - 1982. - № 6. - С. 95-120.
References
1. Shpet G. Sochineniya [Works]. Moscow: Pravda, 1989, pp. 10-342.
2. Sakulin P. N. Iz istorii russkogo idealizma. Knyaz’ V. F. Odoevskiy. Myslitel’-pisatel’ [From the history of Russian idealism. Prince V.F. Odoevsky. Thinker-writer]. Moscow: Izd. M. i S. Sabashnikovykh, 1913, vol. 1, part. 1, 480 p.
3. Kamenskiy Z. A. Moskovskiy kruzhok lyubomudrov [Moscow club of wisdom lovers]. Moscow: Nauka, 1980, 328 p.
4. Maymin E. A. Russkaya filosofskaya poeziya [Russian philosophical poetry]. Moscow: Nauka, 1976, 190 p.
5. Odoevskiy V. F. Russkie nochi [Russian nights]. Leningrad: Nauka, 1975, 319 p.
6. Gertsen A. I. Sobranie sochineniy: v 30 t. [Collected works: in 30 volumes]. Moscow: Izd-vo Akademii nauk SSSR, 1956, vol. 7, pp. 133-266.
7. Khomyakov A. S. Polnoe sobranie sochineniy [Complete works]. Moscow: Universi-tetskaya tipografiya na Strastnom bul'vare, 1911, vol. 5, part 1, pp. 1-535.
8. Kobzev A. I. Etika i ritual v traditsionnom Kitae: sb. st. [Ethics and ritual on traditional China: collected papers]. Moscow: Nauka, 1988, pp. 17-55.
9. Kireevskiy I. V. Polnoe sobranie sochineniy: v 21. [Complete works: in 2 volumes]. Moscow: Tipografiya Imperatorskogo Moskovskogo universiteta, 1911, vol. 1, pp. 109-120.
10. Kireevskiy I. V. Polnoe sobranie sochineniy: v 21. [Complete works: in 2 volumes]. Moscow: Tipografiya Imperatorskogo Moskovskogo universiteta, 1911, vol. 1, pp. 223-264.
11. Kireevskiy I. V. Polnoe sobranie sochineniy: v 21. [Complete works: in 2 volumes]. Moscow: Tipografiya Imperatorskogo Moskovskogo universiteta, 1911, vol. 1, pp. 265-281.
12. Khomyakov A. S. Polnoe sobranie sochineniy [Complete works]. Moscow: Universi-tetskaya tipografiya na Strastnom bul'vare, 1900, vol. 8, pp. 344-356.
13. Asmus V. F. Voprosy filosofii [Problems of philosophy]. 1988, no. 6, pp. 76-81.
14. Solov'ev V. S. Sobranie sochineniy [Complete works]. Saint Petersburg: Izd-vo Tova-rishchestva «Obshchestvennaya pol'za», b. g. Vol. 1, pp. 227-375.
15. Rashkovskiy E. B. Voprosy filosofii [Problems of philosophy]. 1982, no. 6, pp. 95-120.
Кошарный Валерий Павлович
доктор философских наук, заведующий кафедрой философии, Пензенский государственный университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
Kosharnyy Valeriy Pavlovich Doctor of philosophy, head of sub-department of philosophy, Penza State University (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
E-mail: dep-ph@pnzgu.ru
УДК 1 (091)
Кошарный, В. П.
Формирование учения о цельном знании в русской гносеологии XIX в. (от любомудров до В. С. Соловьева) / В. П. Кошарный // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. -2013. - № 4 (28). - С. 59-67.
