CC BY
24
ФОРМИРОВАНИЕ АДЕКВАТНОЙ СТРАТЕГИИ БОРЬБЫ С ОРГАНИЗОВАННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ЖИЗНЕННО ВАЖНАЯ ПРОБЛЕМА РОССИИ
А.Е. Шарихин
Кафедра уголовного процесса Академия экономической безопасности МВД России Ул. Кольская, 2, 129329 Москва, Россия
В статье рассматриваются актуальные проблемы выработки в России стратегии борьбы с качественно новым криминальным явлением — организованной экономической преступностью. По мнению автора, формирование адекватной стратегии можно рассматривать как процесс перехода от одной стратегии к другой. Это обусловлено как моделью государственного устройства, так и самой угрозой. Давая характеристику различным стратегиям, автор приходит к выводу о необходимости для нашей страны стратегии контроля за организованной экономической преступностью.
Переход России к новой модели государственного устройства и связанное с этим коренное реформирование экономики на рубеже ХХ-ХХ1 веков обусловило резкий рост преступности. При этом особую опасность для общества, личности и государства стали представлять преступления экономической направленности.
Лица, совершающие такого рода преступные деяния, объединялись в преступные сообщества, которые формировали свою структуру не только для существования, но и дальнейшего развития. Наряду с объективными обстоятельствами развитию этого явления способствовали и субъективные, в частности, ошибки и опоздание в создании оптимального правового поля и подготовки кадров, что должно было найти свое отражение в адекватной стратегии борьбы. В качестве обстоятельств, способствующих развитию организованной преступности, необходимо отметить следующие.
Во-первых, при формировании правового поля произошел разрыв с принятием УК РФ и УПК РФ, который составил почти 5 лет.
Во-вторых, новый УК РФ не в полной мере охватил те преступные деяния, которые характерны для рыночных отношений, в частности, не было уделено должного внимания защите частной собственности и борьбе с проявлениями мошенничества в различных сферах.
В-третьих, российский законодатель в 2003 г. фактически исключил конфискацию в качестве меры наказания из УК РФ, тем самым создав условия для невозможности подрыва экономических основ организованной преступности. Длительное время не рассматривался вопрос о наличии в нашей стране элитной преступности, что, соответсвенно, и нашло отражение в новом УПК РФ. На законодательном уровне была закреплена сложная процедура возбуждения уголовных дел в отношении определенного круга должностных лиц, что входит в противоречие с конститу-
ционным принципом равенства всех перед законом и судом. Одной из проблем стала проблема доказательств и доказывания. Это связано с тем, что сохранился еще советский стереотип отношения к оперативно-розыскной деятельности как средству, обеспечивающему уголовно-процессуальную деятельность. В то время как в правовых государствах с рыночной экономикой эта деятельность традиционно рассматривается как форма скрытого, тайного расследования, которая позволяла собирать доказательства, осуществлять розыск свидетелей и имущества, полученного преступным путем. А в международных конвенциях, где рассматриваются вопросы борьбы с транснациональной организованной преступностью, оперативнорозыскные мероприятия определяются как специальные методы расследования. В этом случае полученные сведения могут быть использованы уже не только при доказывании, как предусматривает российский законодатель, но и в качестве доказательств. В результате ошибок и просчетов, связанных с нигилистическим отношением к праву и закону на различных уровнях, экономическая организованная преступность, не встречая должного отпора, трансформировалась в качественно новое явление — организованную экономическую преступность, которая продолжала совершенствовать приемы и методы совершения преступлений экономической направленности, используя электронные и телекоммуникационные системы для сокрытия преступных деяний.
Характеризуя организованную экономическую преступность, М.П. Поляков справедливо отмечает: «Этот вид преступности сегодня отличается организованностью, информированностью, технической оснащенностью, наличием собственной разведки и контрразведки, тщательной подготовкой к преступлениям, целенаправленным уничтожением доказательственной информации» [7, с. 19].
Давно известно, что в странах, находящихся в переходной стадии экономического и политического развития, когда старые подходы в отношении правопорядка уже не действуют, а новые еще не сформированы, нередко возникают стратогемные отношения, которые свидетельствуют о неустойчивости государственных образований.
Как справедливо отмечает Л.В. Кондратюк, стратогемный характер самозащиты личности в обществе присущ всему человечеству, являясь своего рода архетипом выживания активной личности и рудиминтарной формой сохранения некоторых видов жизнедеятельности, таких, как экономика, искусство и др. Стратагемы имеют место как в военном деле, так и в сфере оперативно-розыскной деятельности, и представляют собой нормативно-алгоритмичную основу тактики и стратегии борьбы с противником, что входит в понятие полицейского искусства.
В конечном итоге это приводит к тому, что в тех странах, где нет доверия, формируется устойчивый стереотип, основанный на недоверии, когда система отношений государства и общества выстраивается по следующей схеме. Население страны перманентно пытается обманывать государство, считая это доблестью, а государство, в свою очередь, пытается стеснить жизнь населения всеми доступными ему способами. Такая схема отношений (фактически противоборство) обусловливает ситуацию, когда криминальное сообщество берет на себя функции арбитра, с одной стороны, а с другой — проявляется тенденция, при отсутствии у государства должного контроля с использованием скрытых методов, по сращиванию криминалитета с государственными структурами и определенными слоями общества, которые на этой основе становятся резервом организованных преступных групп, подрывая экономическую безопасность страны.
Для того чтобы изменить сложившуюся ситуацию, государству важно, формируя стратегию борьбы с организованной экономической преступностью, не упус-
кать из вида два аспекта. Первый заключается в укреплении доверия граждан к государству и его способности защитить граждан от преступных посягательств и второй — в уничтожении доверия внутри криминального сообщества.
Как отмечал Ф. Фукуяма, человеческие сообщества зависят от взаимного доверия и не возникают естественным образом, если оно отсутствует. Иерархия же необходима потому, что не от всякого члена сообщества можно ожидать добровольного и постоянного соблюдения принятых в обществе неписанных этических правил. Какое-то число членов всегда будет активно асоциальным, то есть будет либо в корыстных целях, либо, что называется, «из вредности» подрывать сложившуюся общность или злоупотреблять ею. Таким образом, иерархия необходима в связи с неосуществимостью ситуации, когда всякому можно доверять всякое время — доверять в том, что он будет жить в соответствии с негласно принятыми этическим правилами и отдавать все, что с него причитается. В случае, когда член сообщества нарушает установленный порядок, обществу, имеющему для этого эксплицитные нормы и санкции, приходится прибегать к принуждению [8, с. 50-51].
Доверие в обществе Ф. Фукуяма пределял как социальный капитал, который представляет собой определенный потенциал общества или его части, возникающий как результат наличия доверия между его членами. Социальный капитал может быть воплощен и в мельчайшем базовом социальном коллективе — семье, и в самом большом коллективе из возможных — нации, и во всех коллективах, существующих в промежутке между ними. Социальный капитал отличается от других форм человеческого капитала тем, что обычно он создается и передается посредством культурных механизмов — таких как религия, традиция, обычай. Это характерно для стабильных государств. Укрепление доверия возможно только через укрепление авторитета суда, что невозможно, если судебный корпус будет лишен должного контроля от коррупционных посягательств.
Именно отсутствие должного и своевременного адекватного противодействия со стороны государства преступным посягательствам такого рода позволило наиболее значимым представителям криминальной среды закрепиться на ключевых местах в сфере экономики [6, с. 5]. Это привело к тому, что организованная преступность стала активно внедряться в сферу экономики. Старые стереотипы в отношении борьбы с аналогичными явлениями в рамках советского государства не дали и не могли дать положительного результата, так как базировались на ведомственном подходе, где методологической основой выступали не различные научные концепции для выработки стратегии, а консервативные идеологические установки.
В этой связи представляется, что для выработки адекватной стратегии борьбы с организованной экономической преступностью важно учитывать факторы, благоприятствующие ее развитию, и направить усилия на их устранение. Наряду с этим важно предпринять необходимые меры для подрыва организованной преступности изнутри путем усиления недоверия в различных ее эшелонах. Поэтому важно подвергнуть исследованию ее структуру и функции, которые она выполняет, с целью выявления ее уязвимых сторон в организационном и экономической аспектах.
Это обуславливает необходимость проведения научных исследований, которые позволят подготовить основу для выработки адекватной стратегии борьбы с организованной экономической преступностью, которая, в свою очередь, должна стать составной частью стратегии обеспечения экономической безопасности страны.
А эта стратегия, в свою очередь, должна базироваться на концептуальном подходе к решению проблем национальной безопасности России, то есть должна быть зафиксирована в Концепции национальной безопасности РФ.
Начиная исследование, как представляется, нельзя игнорировать факт, что начало разработки представления об экономической преступности в рыночной экономике было положено американским профессором Э. Сатерлендом в 1939 г., когда он, выступая перед американским социологическим обществом, впервые ввел понятие «беловоротничкового» преступления.
Он определял его как правонарушение, совершаемое респектабельным, занимающим высокое социальное положение человеком при исполнении своих обязанностей. Это стало принципиально новой концепцией в криминологии, ибо преступление, совершаемое представителями высшего общества, было поставлено в один ряд с остальными преступлениями [1, с. 40].
Позже к таким преступлениям стали относить уклонение от налогов, компьютерные и другие преступления, причиняющие вред экономике государства, ее отдельным секторам, предпринимательской деятельности, а также экономическим интересам отдельных групп граждан.
Рассматривая особенности экономических преступлений, необходимо отметить, что, в отличие от других, они характеризуются «виктимно-анонимностью» (отсутствием персонификации жертв экономических преступлений), то есть формально нет потерпевших. Отсюда вытекает и другая характерная черта — отсутствие контакта с жертвой, так как они совершаются опосредовано — через систему банковских расчетов, платежей или посредством электронно-информационных сетей. Третьей характерной чертой такого рода преступлений является использование «втемную», т.е. использование сотрудников фирмы в своих преступных целях без посвящения их в преступные замыслы. Учитывая эти обстоятельства, в США законодатель предусмотрел уголовную и гражданскую конфискацию любого имущества, движимого и недвижимого, если имело место мошенничество против Федеральной программы, мошенничество и ложные заявления, крупное мошенничество против США, мошенничество с использованием почты, мошенничество с использованием проводных средств связи.
В последующем проблема респектабельной преступности, о которой говорил еще профессор Э. Сатерленд, в США не оставалась без внимания. В частности, американский социолог Э.М. Шур предложил определять «респектабельную преступность» в связи с выделением преступлений «респектабельных граждан», что фактически показывает неравенство перед уголовным законом лиц, характеризующихся разным социальным положением. Как правило, в этом случае подозреваемыми или обвиняемыми становятся представители среднего класса. Для такого рода «респектабельных преступников» характерны служебные и другие «беловоротничковые» преступления, «пограничные уголовные преступления», связанные с «легализацией порока» (наркоманией и т.п.) [3, с. 44]. Это, безусловно, связано с теорией элит, которая до Второй мировой войны получила распространение в Италии, Германии, Франции, а после войны — в США.
В России термин «беловоротничковая преступность», реже «респектабельная преступность», употребляется, когда речь идет об экономических преступлениях и преступлениях по службе. Однако долгое время уровень развития права в нашей стране не позволял говорить о том, что и у нас могут иметь место процессы развития преступности, характерные для стран Запада. Однако уже в 1997 г. анализ криминогенной ситуации в России позволил Н.Ф. Кузнецовой сделать вывод о том, что
«настало время дополнить анализ структуры преступности еще одним показателем — «элитно-властная преступность».
По экспертным оценкам, непосредственно из-за нужды совершается в среднем до 20% всех корыстных преступлений (мнение ученых), а может быть, и до 50% (мнение опрошенных юристов-практиков), в то время как в 60-70 гг. XX века нужда была причиной не более 6% корыстных преступлений. Однако в качественном отношении, которое можно охарактеризовать объемом причиненного ущерба, «богатая» преступность ни с какой другой несравнима. Через руки членов преступных группировок и богатых «одиночек» из страны утекают миллиарды рублей, отмечал академик В.Н. Кудрявцев [4. с. 279].
Принимая во внимание реальную опасность преступлений экономической направленности в международном плане Седьмой конгресс ООН в одной из резолюций отнес экономические преступления к особо опасным и потребовал ужесточения борьбы с ними.
Представляется, что в связи с переходом нашей страны к рыночным отношениям было бы полезно, всесторонне оценивая отечественный опыт, обратить внимание и на опыт зарубежных стран для выработки не просто законодательных актов, а стратегии борьбы с такого рода преступными деяниями.
Как известно, в борьбе с преступностью выделяют тактический и стратегический уровни. При этом именно научно-обоснованная стратегия в целом определяет технологию предупреждения раскрытия и расследования преступлений. Вместе с тем сама стратегия зависит от уровня научной проработки проблемы.
Стратегия как научная категория активно используется в политике, военном деле, экономике и других сферах. В частности, стратегия в политике включает в себя систему крупномасштабных решений и намеченных направлений деятельности, последовательная реализация которых призвана достичь более или менее удовлетворительным образом основных целей, которые на исторически определенный период поставили перед собой государственные институты, партии, общественно-политические организации другие организованные субъекты политики.
Военная стратегия представляет собой высшую область военного искусства, охватывая вопросы теории и практики подготовки вооруженных сил к войне, ее планирование и ведение, исследует закономерности войны, разрабатывает способы и формы подготовки и ведения стратегических операций. Стратегия отличается продуманной концепцией соотношения в пространстве и во времени сил и средств, которыми располагает государство, принимая во внимание, что организованная преступность захватывает подчас ключевые посты в самых различных государственных учреждениях, в том числе и правоохранительных органах. Разница только в характере применяемых средств: у армии — штатное вооружение, у преступников — подкуп, сговор, обман, шантаж, угрозы. Только прибегая к терроризму или убийству, они используют обычное вооружение.
В США к началу 60-х гг. в научных кругах шла бурная дискуссия в рамках двух концепций уголовного процесса. Представители первой выступали за необходимость ужесточения отношения к преступникам, включая более узкое понимание их конституционных прав и свобод. А представители второй концепции — концепции должной правовой процедуры — выступали за приоритет защиты прав личности в уголовном процессе, отмечая, что нарушение правоприменительными органами этих ценностей должно рассматриваться как основание к признанию лица невиновным.
В результате этой дискуссии был сделан вывод о том, что эти две концепции отражают две противоположные тенденции в науке уголовного процесса США и полярные течения в общественном мнении о назначении и сути уголовного процесса. В последующем американский законодатель достаточно часто использовал такую категорию, как «контроль за преступностью», например в Законе «О контроле за организованной преступностью» 1970 г. и ряде других правовых актов, которые продемонстрировали обществу возможность и способность государства контролировать организованную преступность, и которые, составив сплав теории и практики, сформировали стратегию контроля-предупреждения преступности.
Активная деятельность террористических организаций и организованной преступности нашло свое отражение в стратегической линии государства в борьбе с преступностью и в странах Европы.
В ФРГ, начиная с середины 70-х гг., была принята целая серия законов, имеющих своей целью ускорение судопроизводства и усиление борьбы с терроризмом. В частности, Закон «Об изменении Уголовного кодекса, Уголовнопроцессуального кодекса, Закона о судоустройстве, Положения о федеральной адвокатуре и Закона об исполнении наказаний» от 18.08.76, касаясь права обвиняемого на свободную переписку и общение с защитником, установил, что все деловые письма защитника, адресованные находящемуся под стражей обвиняемому по делам о террористических организациях, должны отправляться для просмотра соответствующему судье.
Ряд ограничений конституционных прав на неприкосновенность жилища, свободы личности ввел Закон «Об изменении Уголовно-процессуального кодекса» от 14.04.78. Названный закон в целях задержания лиц, подозреваемых в принадлежности к террористической организации, расширил основания обыска жилых помещений, предоставил право судье, а в неотложных случаях — прокурору и полиции создавать на улицах, площадях и других общественных местах специальные контрольные пункты, где граждане обязаны удостоверять свою личность и предоставить свои вещи для обыска.
Наряду с этим Закон «О всеобщем полицейском розыске» от 19.04.86 наделил полицию правом в целях задержания подозреваемых и раскрытия преступлений вводить в компьютеры полицейских оперативно-справочных систем обширную оперативную информацию, собранную на граждан, а также автоматически «прочитывать» с помощью компьютеров специально изготовленные паспорта и удостоверения с закодированными в них сведениями об их владельцах.
Закон «О борьбе с нелегальной торговлей наркотиками и другими формами организованной преступности» от 15.07.92 дополнил УПК параграфами, регламентирующими оперативно-розыскные мероприятия, в частности, оперативное внедрение официальных сотрудников к в качестве секретных агентов в преступные организации; негласное фотографирование, негласное наружное наблюдение; негласное использование соответствующих технических средств.
Во второй половине 90-х гг. в УПК также вносились отдельные дополнения, включая в 1997 г. расширение круга оснований негласного прослушивания телефонных и иных переговоров [2, с. 412-413].
В нашей стране в связи с осознанием опасности терроризма и активной деятельности организованной преступности также были приняты ряд законодательных актов — Федеральный закон «О борьбе с терроризмом», ст. 210 УК РФ «Организация преступного сообщества», Федеральный закон «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем», «О наркотических
средствах и психотропных веществах». Но не были приняты Федеральные законы «О борьбе с коррупцией», «О борьбе с организованной преступностью». А принятие вышеперечисленных законов не нашло своего отражения в УПК РФ, где наряду с защитой прав потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого и иных участников уголовного судопроизводства должны формироваться основы оптимальной технологии раскрытия и расследования преступлений.
Сравнивая законотворческую и правоприменительную практику стран с различными моделями государственного устройства, можно выделить различные стратегии в борьбе с организованной экономической преступностью, представляющей угрозу: стратегии контроля, противодействия и нейтрализации.
Как представляется, стратегия контроля-предупреждения отличается активной позицией государства в борьбе с организованной преступностью, как на этапе законотворчества, так и этапе правоприменения, когда законодательная деятельность, основываясь на научных исследованиях, работает на опережение процессов.
Представляется, что о стратегии контроля над преступностью можно говорить при условии наличия созданной системы мер, включая необходимые ресурсы и возможности, позволяющие удерживать явление в определенных рамках. Это предполагает, но не ограничивается знанием различных тенденций в сфере борьбы с транснациональной организованной преступностью, включая и тенденций, характерных для национальной преступности, умение быстро реагировать на появление новых тенденций организованной преступности путем упреждающего изменения законодательства, усиления мер безопасности включая активное использование социального капитала. Другими словами, коррупция и организованная преступность не являются системообразующим элементом.
Как отмечал американский социолог Ф. Фукуяма, социальный капитал представляет собой определенный потенциал общества или его части, возникающий как результат наличия доверия между его членами. Он может быть воплощен в мельчайшем базовом социальном коллективе — семье, и в самом большом коллективе из возможных — нации, и во всех коллективах, существующих в промежутке между ними. Социальный капитал отличается от других форм человеческого капитала тем, что обычно он создается и передается посредством культурных механизмов — таких, как религия, традиции, обычай.
Другими словами, контроль — это прерогативы высокоразвитых стран, которые в рамках стратегии борьбы с преступностью руководствуются принципом на-ступательности. В этом случае оперативно-розыскная деятельность активно используется в качестве скрытого мониторинга криминальных процессов, а также в качестве метода скрытого расследования, который не нарушает прав и законных интересов граждан.
Наряду с этим система мер оперативно-розыскной деятельности применяется для защиты участников уголовного судопроизводства, проверки высших чиновников государства, поиска свидетелей и имущества, полученного преступным путем.
Нейтрализация, как стратегия борьбы с преступностью, характерна, как представляется, для модели полицейского государства, как в странах Европы, так и в России в ХУП-Х1Х веке. В этом случае реальные возможности преступности в целом фактически равны потенциалу правоохранительных органов. А правоохранительные органы, не имея реальной возможности, не могут в полной мере контролировать экстремистские и террористические организации, что позволяет им создавать угрозу обществу и государству. Однако имеется реальная возможность сдерживать преступность путем принятия адекватных и своевременных мер. Основное
усилие оперативно-розыскной деятельности направлено против террористических организаций, в которые внедряются оперативные сотрудники для подрыва изнутри или сбора доказательств противоправной деятельности. В частности, руководители царской полиции в рамках нейтрализации террористических организаций реализовывали два метода нейтрализации. Первый был направлен на предупреждение, чтобы не дать сорганизоваться этим организациям. А второй был направлен на внедрение в организацию с целью сбора доказательственной информации о противоправной деятельности для последующего привлечения лиц к уголовной ответственности.
Несмотря на то, что в тактическом плане первый вариант давал быстрый результат, в стратегическом плане второй вариант был бы, как представляется, более оптимальным.
Стратегия противодействия, то есть понятие, которое часто использует российский законодатель, как представляется, более характерна для переходного этапа, когда методы модели советского государства входят в противоречие с принципами и задачами официально закрепленной модели правового государства.
Такой подход фактически предполагает отказ от тех приемов и методов, которые были свойственны для уже несуществующей модели, но при этом взятая уже на вооружение система защита прав и свобод человека и гражданина не позволяет эффективно бороться с преступностью организованного характера. Одновременно не в полной мере учитывается реальная опасность организованной преступности, которая активно действует в сфере экономики и может быть связана как с экстремистскими, так и террористическими организациями, поэтому на законодательном уровне не вырабатываются адекватные меры реагирования.
Это проявляется, в первую очередь, в достаточно пассивной (по сравнению со стратегией контроля) деятельности правоохранительных органов в борьбе с организованной преступностью, которые не всегда имеют возможность своевременно получить необходимую разведывательную информацию, не располагают реальными возможностями для сбора необходимых доказательств преступной деятельности. В законодательном плане имеет место запаздывание в разработке системных мер, необходимых для борьбы с преступностью. При этом наибольшую эффективность правоохранительные органы проявляют в условиях чрезвычайной ситуации, что, в конечном итоге, не укрепляет стабильность и безопасность общества и государства. Оперативно-розыскная деятельность уже не рассматривается как вспомогательное средство, призванное обеспечивать уголовно-процессуальную деятельность правоохранительных органов, но еще не признана как метод скрытого расследования, позволяющий добывать доказательства. Формирование политики в области борьбы с преступностью можно рассматривать как совокупность ряда стратегий, используемых в разное время, для разных целей и при разных обстоятельствах. Поэтому сама выработка стратегии противодействия должна учитывать определенный этап развития как самой организованной преступности, так и уровень права, включая и теоретические разработки в сфере оперативно-розыскной деятельности.
Следовательно, можно предположить, что по мере развития государственности в России важно, чтобы в рамках борьбы с преступностью, включая ее организованные формы, имел место сбалансированный подход, который бы включал комплекс необходимых мер в борьбе с организованной преступностью и защиту прав и законных интересов. Это предполагает переход от стратегии противодействия к стратегии контроля над организованной экономической преступностью путем изменения законодательства, системы подготовки кадров правоохранительных органов,
самой технологии раскрытая и расследования такого рода преступлений, то есть укрепления доверия между обществом и государством и снижения уровня доверия внутри криминальной среды, когда социальный капитал приобретает особую значимость.
При этом сама стратегия должна отличаться разработанной на научной основе концепцией, включающей принципы, задачи, основные направления, позволяющая оптимально расставлять силы и средства во времени в пространстве, достаточно свободно ими маневрировать, определяя ключевые места их необходимого сосредоточения. При этом важно, чтобы новая стратегия была реализована на уровне уголовной политики.
Как отмечает В.В. Лунев, существующая в России уголовная политика «главным образом нацелена на бедные, низшие, слабоадаптированные, алкоголизиро-ванные, деградированные и маргинальные слои населения. Такое положение дел существовало и раньше и всех удовлетворяло: власть, элиту, правоохранительные органы, суды, тюрьмы, криминологов (которые вроде бы открывали истины) и большинство населения, кроме той ее части, которая «попалась». Тогда как преступность власти, богатства и интеллекта, то есть институциональная организованная преступность, остается практически нетронутой. Да и криминализация «скора на ногу» главным образом против деяний, совершаемых теми самыми нищими. А вот возвести в ранг преступления новые коррупционные технологии правящей элиты не удается уже более десяти лет. Здесь необходимо отметить, что проблему, с которой сталкивается Россия, вынуждены были решать и другие страны.
Криминализация политической и правящей элиты является, по мнению Е.И. Голо-ванова, одной из опасных тенденций преступности последних лет. В этой связи, как показывает отечественный и зарубежный опыт, без изменения направления уголовной политики, которая сформировалась еще в советский период и существенно не претерпела изменений в отношении элиты, дело не сдвинется с мертвой точки. Если радикальных изменений не произойдет, то нас ожидают далеко не радужные перспективы.
В.В. Лунеев в 1997 г. прогнозировал, что «дальнейший рост организованной преступности существенно будет зависеть от способности (и представленной возможности) правоохранительных органов развернуть борьбу против ее высшей формы — институциональной мафиозной преступности, связанной с использованием государственных, общественных и политических институтов. Преступные организации продолжат свое проникновение в легальный бизнес, под «крышу» собственных коммерческих структур, к партнерству с экономической преступностью. Возникнут крупные преступные объединения, контролирующие различные сферы экономики, конкретные регионы и территории. Расширится глубоко законспирированная связь преступных организаций с коррумпированными должностными лицами в структурах власти и управлении, правоохранительных органах, а также проникновение в них ставленников организованной преступности» [5, с. 468-469]. Это прогноз оказался верным. Наряду с внутренними проблемами, при выработке стратегии важно учитывать и геополитические аспекты.
За последние десятилетия в мире произошли существенные изменения в сфере геополитики. Окончание «холодной войны» повлекло за собой уменьшение конфликтов на планете. Наряду с этим стала проявляться устойчивая тенденция, связанная с усилением процессов демократизации, основанная на уважении к человеку, признании его достоинств, самоценности, свободы мысли и поведения. Это становится главной предпосылкой развития общества и перехода к принципиально
новому строю, который отличается от феодализма, где господствовали собственники одного ресурса — земли, от капитализма, где правили собственники всех средств производства, и социализма, где бюрократия как целое стала коллективным собственником всех средств производства.
В постиндустриальном обществе, как отмечал Э. Тоффлер, несмотря на то, что бюрократия будет господствовать, ее власть будет ограничена. Это обусловлено, во-первых, наличием в самой экономике частного и коллективного секторов; во-вторых, тем, что сама бюрократия выступает не как единая структура, а разрозненно; в-третьих, группы бюрократии переплетаются и сращиваются с собственностью, причем в разной степени. Наконец, власть бюрократии реализуется в условиях особого типа демократии.
Как отмечают отдельные эксперты, тоталитарные и авторитарные правые государства оказались банкротами, так как у них не оказалось серьезных идей, способных поддерживать внутреннюю политическую спаянность сильных правительств, основанных на «монопольных» партиях, или на военных хунтах, или на личных диктатурах. Другими словами, они растратили свой социальный капитал.
Поэтому России при формировании новой модели государственности важно учитывать это обстоятельство для перехода от индустриального к постиндустриальному обществу. Это предполагает переход от порядка, державшегося на страхе, к порядку, который должен базироваться на авторитете власти, то есть на доверии, включая реализацию принципа справедливости, что неразрывно связано с необходимостью формирования новой стратегии борьбы с преступностью.
Наряду с этим для России жизненно важно и международное сотрудничество в борьбе с транснациональной организованной преступностью, учитывая финансовую мощь и связи этих преступных группировок и опыт других стран в этом вопросе. В свое время французский философ Ф. Бэкон отмечал, что тот, кто совершает несправедливость, получает в результате пользу или удовольствие, но создает опасность прецедента. Остальные же не получают от этого действия ни пользы, ни удовольствия, но в то же время считают, что опасность прецедента касается и их самих. Поэтому они легко приходят к выводу о необходимости законов для того, чтобы предохранить себя от несправедливостей и обид, которые могут коснуться поочередно каждого. Если же в рамках определенной эпохи и общего характера преступлений окажется, что какой-нибудь закон угрожает интересам более могущественной группе людей, чем та, интересы которой он охраняет, то эта группировка уничтожает закон, и это случается довольно часто.
Стремление России занять достойное место в цивилизованном мире предполагает внимательное изучение функционирования рыночных механизмов и роли государства, с одной стороны, и современных тенденций, которые обусловлены развитием рыночных отношений на мировой арене, с другой.
В этой связи, как представляется, департамент экономической безопасности МВД России должен сосредоточиться на борьбе с наиболее опасными национальными и международными преступлениями, куда должны входить не только преступления в сфере экономики, но преступные деяния, предусмотренные главой 30 УПК РФ.
При этом важное значение приобретает анализ и обобщение национального и зарубежного опыта по оптимальному выявлению и раскрытию преступлений экономической направленности, которые совершают преступные группировки.
Переход нашей страны от одной модели государства к другой предусматривает проведение реформ, когда должны изменяться не только количественные параметры, но также и качественные, а также отношения между обществом и государством.
Поэтому важно, укрепляя доверие между обществом и государством, создавать условия для подрыва доверия в криминальном сообществе, вырабатывать механизмы уничтожения экономической основы организованной экономической преступности путем розыска и защиты свидетелей финансовых афер и махинаций, создания условий для их сотрудничества со следствием, путем сокращения сроков наказания или освобождения от наказания за активное сотрудничество. Наряду с этим необходимо реализовывать программу защиты свидетелей, использовать как национальное межведомственные сотрудничество, так и международное сотрудничество для розыска и последующей конфискации по суду доходов, полученных преступным путем.
Безусловно, переход к новой стратегии потребует модернизации правоохранительной системы, включая четыре измерения:
- количественное, т.е. оптимизацию количества сотрудников, обеспечение их техникой и ресурсами, необходимыми для борьбы;
- технологическое, что предполагает не только степень владения техническими средствами, но и разработку и принятие согласованных правовых актов в области с организованной экономической преступностью их знание и использование на практике;
- организационное, т.е. слаженность, дисциплину, которые должны базироваться на качественно новой системе профессиональной подготовки и переподготовки кадров, формирующей необходимый моральный дух сотрудников правоохранительных структур;
- общественное — способность и желание общества, доверяя правоохранительным структурам, осознавать, что предпринимаемые действия законны и направлены исключительно против мошенников, которые являются ключевым звеном организованной экономической преступности, угрожающей национальным интересам страны.
И эта новая стратегия, как представляется, не только должна найти свое отражение в Концепции национальной безопасности России, но и стать основой для разработки и принятия пакета взаимосогласованных законодательных актов, включая разработку и принятие Федерального закона «О национальной безопасности Российской Федерации», Федерального закона «О контроле за организованной преступностью», внесение изменений и дополнений в УК РФ, УПК РФ и другие нормативные правовые акты.
Кроме того, представляется важным в качестве необходимой для профессиональной правоохранительных органов ввести такую дисциплину, как «Правовые основы экономической безопасности России», где наряду с методологическим вопросами будут рассматриваться вопросы теории и практики борьбы с беловоротничковой преступностью.
Таким образом, формирование адекватной стратегии борьбы с организованной экономической преступностью является жизненно важной проблемой для России, так как от ее решения зависит не только возможность существования страны, но и ее прогрессивного развития в XXI веке.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бельсон Я.М. Интерпол в борьбе с уголовной преступностью. — М., 1989.
2. Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. — М., 2000.
3. Долгова А.И Преступность, ее организованность и криминальное общество. — М., 2003.
4. Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. — М., 2003.
5. Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. — М., 1997.
6. Пинкевт Т.В. Криминологические и уголовно-правовые основы борьбы с экономической преступностью: Монография. — М., 2003.
7. Поляков М.П. Концепция уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности как инструмент обеспечения экономической безопасности России // Оперативник (сыщик). — 2004. — № 1. — Сентябрь.
8. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию: Пер. с англ. — М., 2004.
THE FORMING OF ADEQUATE STRATEGY OF STRUGGLE WITH THE ORGANIZED ECONOMIC CRIMINALITY AS ESSENTIAL PROBLEM OF RUSSIA
A.E. Sharikhin
The Department of Criminal Procedure Academy of Economic Security of Russian Ministry of Internal Affairs Kholskaya str., 2, 129329 Moscow, Russia
In the article the actual problems of development in Russia the strategy of struggle with the new criminal phenomenon ‘the organized economic criminality’ are considered. According to the author’s opinion the forming of the adequate strategy may be viewed as the process of transition from one strategy to another. This caused both by the model of the state system and by the threat itself. Giving characteristics to various strategies, the author comes to the conclusion that the strategy of control over the organized economic criminality is necessary for our country.
