CC BY
49А. В. Ворохобов, кандидат богословия, доцент
Философское объяснение природного единения в труде преподобного Иоанна Дамаскина «Источник Знания»1
-х-
После великого арабского вторжения (У11-У111 вв.) монофизитство, которое ранее подавлялось православными императорами, получило полную свободу в Сирии и Палестине, и уже ничто не препятствовало его проникновению на прежние имперские территории. Поэтому не удивительно, что Иоанн Дамаскин, защитник православной веры, счел необходимым возвысить свой голос против этой христологической ереси. Монофизиты того времени были известны под несколькими названиями: египтяне, яковиты, севериане, автартодокеты и акефалы. Опровержение монофизитской ереси Иоанном Дамаскиным представлено несколькими работами, а именно: «О сложной природе против акефалов»,
1 Речь, произнесенная на торжественном акте Нижегородской духовной семинарии 17 декабря 2006 года.
«Послание о Трисвятом гимне» и «Томос против яковитов». Однако прежде всего положительное учение об ипостасном союзе во Христе предстает в одном из самых важных трудов Дамаскина — «Источнике Знания». В его первой части, Диалектических, или Философских главах, автор определил понятия, используемые, чтобы решить философскую проблему объединения двух природ в человеческой ипостаси. На этом основании он объяснил объединение природ человека и Бога в одной ипостаси Сына Божия в третьей части упомянутой работы, то есть в «Точном изложении православной веры».
Защищая халкидонское определение, согласно которому в одном человеке — Иисусе Христе — наличествуют две природы, Иоанн Дамаскин утверждал, что еретики рассматривают природу и ипостась как идентичные вещи. Следовательно, они заключают, что если после ипостасного единения есть лишь одна ипостась Христа, то в Нем должна быть только одна сложная природа. Чтобы решить эту догматическую проблему, мы должны установить точное значение упомянутых терминов.
С одной стороны, согласно Дамаскину, святые отцы не обращали никакого внимания на различия между терминами «сущность» и «природа». «В самом деле, (слово) ouata — субстанция — происходит от (глагола) eivai, а çuaia — природа — от глагола Л£ф0кеш1, но eivai и Л£ф0кеш1 означают одно и то же — быть, существовать» (Философские главы. Гл. XXX. О сущности, природе и форме; об индивиде, лице и ипостаси). С другой стороны, вслед за Аристотелем Иоанн Дамаскин определяет природу как принцип движения и покоя и, на этом основании, идентифицирует природу предмета с его сущностью. Однако Дамаскин добавляет, что, согласно некоторым языческим философам, субстанцией называется бытие вообще, природой же — субстанция, определенная ее существенными разностями и соединяющая с бытием вообще качественную определенность бытия (Философские главы. Гл. XXX. О сущности, природе и форме; об индивиде, лице и ипостаси). Таким образом, ипостасью они назвали более частное; более же общее и обнимающее ипостаси они назвали природой; наконец, существование вообще было названо ими субстанцией.
Даже при том, что Иоанн Дамаскин утверждал, что такая интерпретация природы имела корни в языческой философии, в своем объяснении
природного единения он использует термин «природа» в значении сущности, квалифицированной существенными различиями. Существенное различие, согласно Дамаскину, гарантирует существование разновидностей и конституэнтов сущности. Следовательно, для эссенциального различия и его противоположности невозможно находиться в тех же самых разновидностях. Аналогично невозможно для сущности человека одновременно быть рациональным и иррациональным, или смертным и бессмертным. Таким образом, сущность, как не имеющая ничего противоположного сама в себе, не может быть составлена из двух сущностей, которые характеризуются разнообразными определенными различиями. Точно так же это невозможно для одной составной природы — состоять из двух веществ, то есть из двух природ.
Действительно, согласно Дамаскину, человеческую сущность можно рассматривать как одну природу человека только в смысле общих характеристик, так как человек составлен из двух сущностей, а именно — из души и тела. Все же, в случае Христа нельзя допустить даже общего различия. Христа нельзя назвать даже индивидуумом, ибо с момента соединения природ нет никакой разновидности, которая могла быть Его предикатом. Таким образом, абсолютно невозможно говорить об одной природе в любом смысле этого термина относительно Господа Иисуса Христа (Точное изложение православной веры. Об естестве, (которое усматривается в целом) роде (существ) и в неделимом (т. е. в каждом отдельном существе известного рода); о различии между соединением и воплощением; и о том, как должно понимать выражение: „Единое естество Бога Слова воплощенное").
Мы должны, однако, признать, что, согласно учению Дамаскина, природа (подобно веществу, роду, виду) не существует отдельно. Независимое существование принадлежит только индивидуумам, или, другими словами, ипостасям, и в них находятся вещество, природа и т. д. (Философские главы. О звуке).
В Философских главах термин «ипостась» рассматривается в двух значениях. Согласно первому значению, которое использовалось святыми отцами, ипостась — простое существование. Второе же значение указывает на «сущее вообще — в этом смысле мы называем ипостас-ным не только субстанцию вообще, но и акциденцию; но оно означает
и отдельную ипостась, или индивид, являющийся в численной форме отличным», например, Петр и Павел, или лошадь (Философские главы. Об ипостаси, ипостасном и неипостасном). Фактически, Дамаскин использовал вышеупомянутый термин во втором значении, то есть в смысле индивидуальной сущности, которая существует сама по себе и в нумерически отличной форме.
Дамаскин приписывает ипостаси следующие характеристики: «ипостась должна иметь субстанцию с акциденциями, существовать сама по себе и созерцаться через ощущение, или актуально (energeia). Две ипостаси не могут не различаться между собою акциденциями, раз они различаются друг от друга числом. Следует отметить, что характеристические свойства — это акциденции, характеризующие ипостась» (Философские главы. Гл. XXX. О сущности, природе и форме; об индивиде, лице и ипостаси). Таким образом, ипостась представляется индивидуальной сущностью, выявляемой через акциденции. Обладать акциденциями необходимо для ипостаси — чтобы отличаться от других ипостасей тех же самых разновидностей. Иначе не было бы возможно отличить две нумерически различных ипостаси того же самого вида, то есть природы. Различие между ипостасями находится в числе, а не в природе. Поэтому пока разновидностью является сущность, обладающая эссенциальной дифференциацией, индивидуум существовать просто не может, поскольку чтобы существовать индивидуально, необходимо обладать акциденциями.
Выражение, что ипостась должна «существовать сама по себе и созерцаться через ощущение, или актуально (energeia)», вероятно, означает, что некоторый вид, для того чтобы быть сущностью, определяется существенными различиями, специфическое же существование касается ипостаси согласно ее акциденций. Соответственно, простое бытие, определяемое количеством к веществу сущности, лишенной формы, будучи объясняемым существенными различиями, становится природой или разновидностью, которая находится таким способом; и, существуя таким способом, принимает акциденции, это и становится ипостасью.
Следовательно, природа как разновидность — общая вещь, которая состоит из ипостасей и имеет свое существование в них, в то время как
ипостась — специфическая вещь в числовом смысле, как индивидуум некоторого вида. Поэтому, согласно прп. Иоанну, ипостась не только обладает общими (так же, как индивидуальными) характеристиками предмета, но и существует сама по себе. По контрасту, природа не существует сама по себе, но должна быть найдена в ипостаси (Философские главы. Гл. ХЫ1. Об ипостаси). Кроме того, природа не может существовать без ипостаси, поскольку, как было упомянуто выше, невозможно для одной составной природы состоять из разнообразных сущностей. Однако же Дамаскин утверждает, что совсем не обязательно для объединенных природ, чтобы они имели каждая свою собственную, надлежащую ей ипостась. Это возможно для одной составной ипостаси, когда с самого начала своего бытия она конституируется из разнообразных природ. Например, человеческая ипостась составлена из тела и души. И в случае Господа нашего Иисуса Христа — та же самая ипостась Слова стала ипостасью Божественной и человеческой природ.
Вещь ипостасная — то же самое, когда две природы объединены в одной ипостаси и имеют одну составную ипостась (Философские главы. Гл. ЬХУ1. Еще об ипостасном соединении). Но Дамаскин определяет элементы такой ипостаси как ипостасные: они не существуют сами в себе, но содержатся в ипостасях. Например, ипостасное может быть разновидностью, которая не содержится в ее собственной ипостаси, но созерцается в индивидуумах, которые принадлежат этой разновидности. Таким образом, душа и тело — не ипостась, но ипостасное. И человеческая ипостась, состоящая из двух составляющих, — ипостась их обоих. По общему признанию, воипостасная природа — та, что была принята другой ипостасью, и в ней имеет ее существование. Так обстоит дело и с человеческой природой, которая была воспринята ипостасью Бога Слова.
Союз двух природ, существующих в одной ипостаси, является ипос-тасным. Есть несколько видов союза, но, как утверждает Дамаскин, только сочетательный союз в отношении к тайне Христа был приемлем для всех свв. отцов. «Следует иметь в виду, что ипостасное соединение дает одну сложную ипостась вошедших в соединение природ, в которой сохраняются неслитно и неизменно участвующие в соединении природы, их разности и присущие им естественные свойства. Ипостась же в отношении самой
себя не имеет никакой ипостасной разности, ибо на нее переносятся разности каждой из входящих в соединение природ — разности, которыми каждая из них отделяется от вещей одного с ней вида. Так, например, обстоит дело с душой и телом» (Философские главы. Гл. LXVI. Еще об ипостасном соединении). В отличие от иных видов союза, ипостасный союз сохраняет неизменными сами по себе и объединенные природы, и их различия, так же, как их естественные свойства. Но в случае составной сложной природы это невозможно, так как одна природа одновременно не может обладать сама по себе разнообразными противоположными, определяющими природу существенными различиями. Составная природа не будет сохранять неизменность соединяемых, но заменит и изменит их. Все же, пока фактическое существо принадлежит ипостаси, а не природе, ипостась является принципом бытия соединяемого в ней. Объединенные природы, между тем, содержат их существование участием в ипостаси. Другими словами, путь существования объединенных природ — не их смешение, но существование их ипостасных компонентов. Объединенные природы остаются эссенциально неизменными в себе и отличными друг от друга. Однако характерные различия объединенных природ, по которым каждую из них отличают от других, становятся различиями составной ипостаси. Поэтому составная ипостась по существу отличается от ее компонентов. Все же, как упоминалось выше, в этом случае мы можем говорить об одной природе, которой ипостась принадлежит только в смысле общих разновидностей.
Кроме того, ипостась — принцип бытия и существования; конституция составной ипостаси — способ бытия из ее соединений. Следовательно, согласно прп. Иоанну, ипостась в качестве принципа ипостасного союза природ остается абсолютно неделимой. Следовательно, человеческая ипостась, составленная из души и тела, сохраняет сущность и различие соединяемых, их отличий и их несмешиваемых свойств, в то время как принцип их союза неделим. Несмотря на факт, что душа отделена от тела в смерти, ипостась обоих остается одной и той же, поскольку она «есть изначальный самостоятельный источник всякого бытия» (Философские главы. Гл. LXVI. Еще об ипостасном соединении)
Основываясь на представленном выше философском анализе терминов «природа» и «ипостась», можно заключить, что, согласно
учению прп. Иоанна Дамаскина, одна составная природа не может состоять одновременно из двух сущностей, поскольку невозможно противоположным существенным различиям сосуществовать вместе в одном предмете. «Поэтому, если Христос после соединения естеств стал одного сложного естества, как полагают еретики, — то Он из простого естества превратился в сложное и уже не единосущен ни Отцу, Коего естество просто, ни Матери, ибо Она не состояла из Божества и человечества. В таком случае и Христос не обладал бы ни Божеством, ни человечеством и не мог бы называться ни Богом, ни человеком, а только Христом, да и самое имя — Христос — согласно их мнению — было бы именем не Лица, а одного естества» (Точное изложение православной веры. О двух естествах (во Христе), против монофизитов). Так как ипостась существует сама по себе и является принципом ее существа, то две природы могут быть объединены и существовать в одной ипостаси. Таким образом, Божественная и человеческая природы ипостасно объединены в одном Лице Христа. Все же, как указывает Дамаскин, в Нем не только природы объединены друг с другом ипостасно, но также и ипостась принимает дополнительную природу. Предсуществующая ипостась Бога Слова принимает совершенную человеческую природу, которая является человеческой душой и телом. Ипостась Бога становится принципом бытия для существования обоих. Однако обе природы не существуют независимо, а, скорее, как ипостасные дополнения одной ипостаси Сына Божия. Согласно Дамаскину, такой союз существенен, истинен и не воображаем. Эти две природы были объединены друг с другом без изменения или замены и остаются совершенными (так же, как их существенные различия сохранены): «Ибо созданное осталось созданным, и не созданное — не созданным; смертное сохранилось смертным и бессмертное — бессмертным; описуемое — описуемым, неописуемое — неописуемым; видимое — видимым и невидимое — невидимым» (Точное изложение православной веры. О двух естествах (во Христе), против монофизитов). Кроме того, Дамаскин утверждает, что, так как обе природы с начала имели существование в одной ипостаси, каждая из них оставалась в составе ипостасью Бога Слова, даже в течение смертного разделения. «Следовательно, ипостась Христа всегда едина. И хотя душа разлучилась с телом по месту, однако же была соединена
(с ним) ипостасно чрез Слово» (Точное изложение православной веры. О страдании тела Господня и о бесстрастии Его Божества).
Следующий вопрос, который следует затронуть, — проблема оригинальности мыслей Дамаскина. В этой связи особое внимание следует обратить на 1-ю часть «Источника Знания», где богослов определяет философские термины и понятия, на основе которых он объясняет православные богословские доктрины. Изложенное в главах, где прп. Иоанн определяет понятия «природа», «ипостась», «воипостази-рование» и «ипостасный союз», зачастую считают заимствованным из работ живших ранее Дамаскина христианских авторов (Анастасия Синаита, Леонтия Византийского и Максима Исповедника). Однако при рассмотрении текстов указанных свв. отцов становится очевидным, что сущность, согласно им, — простое существование существ, в то время как природа касается простого движения существ. Так, св. Анастасий Синаит в определении природы как принципа движения следует за Аристотелем, и его мысль отличается от предложенной идеи бытия у Дамаскина. Бытие же, как мы указывали, согласно прп. Иоанну, является эквивалентным природе. Кроме того, предложенные источники для выявления доктрины прп. Иоанна об ипостаси в его «Диалектике», а именно труды Максима Исповедника и Леонтия Византийского, представляют только определение ипостаси относительно сущности. Однако оба подхода не учитывают экзистенциального объяснения понятия ипостаси, присущего Дамаскину, а именно: она должна существовать сама по себе и быть явной, то есть фактически определимой. Это примечательно в той связи, что подобное объяснение ипостаси найдено лишь в «Диалектике» Дамаскина. Безусловно, в тех главах «Диалектики», где рассматривается понятие «воипостазирование», есть ссылки на работы Леонтия и Максима (там воипостазированная сущность представлена как нечто, существующее в другом). Однако указанные авторы рассматривают нечто воипостазированное исключительно как принадлежность ипостаси и фактически не учитывают его бытия самого по себе. Таким образом, Дамаскин не только представляет компиляцию принадлежащих свв. отцам текстов, но также разрабатывает некоторые аспекты философских понятий, которые имеют большое значение в разъяснении богословских дефиниций.
Подводя итог, следует отметить, что для решения богословской проблемы объединения человеческой и Божественной природ в одной ипостаси Сына Божия и защиты православного исповедания Иоанн Дамаскин использовал понятия «природа» и «ипостась», которые были определены в его Философских главах. Действительно, понятия «природа» (как некоторый вид субстанции) и «ипостась» (как специфическая субстанция), которые существуют вместе, но все же отличимы друг от друга, позволяют философски объяснить объединение двух природ в человеческой ипостаси, а также и объединение человеческой и Божественной природ в одной ипостаси Сына Божия. Прп. Иоанн Дамаскин утверждает, что невозможно для одной составной природы состоять из двух сущностей, то есть из двух природ, потому что невозможно для логически противопоставленных составных различий существовать в одной и той же вещи. Это возможно, однако, для одной составной ипостаси, которая может состоять из различных природ, подобно тому, как человек состоит из тела и души. Таким образом, фактическое существование ипостаси позволяет объяснять не только проблему человека, в котором две природы объединены друг с другом ипостасно, но также и христологический вопрос, когда утверждается, что ипостась Сына Божия принимает человеческую природу.
Учитывая все вышеизложенное, осмысление ипостасного союза прп. Иоанном Дамаскиным можно считать важным вкладом в христианскую богословско-философскую традицию.
